Иванов Антон. Тайна княжеской усадьбы

Антон Иванов, Анна Устинова
Тайна княжеской усадьбы

   Все герои и место действия этой книги вымышлены. Любое сходство с существующими людьми случайно.

Братство кленового листа

Глава I СТЕЛЛАЖ КНЯЗЯ БОРСКОГО

   Июнь выдался очень жаркий. Даже тут, в старинном каменном охотничьем домике князя Борского, было душно.
   – Вот тебе и каникулы со свежим воздухом, – проворчал долговязый Дима.
   Он дунул на одну из полок высокого стеллажа, сплошь забитого папками и древними фолиантами. В воздух поднялся столб пыли.
   – Совсем от жары поехала крыша? – покрутила пальцем у виска Димина сестра-близнец Маша.
   – Да он просто время тянет, – с пыхтением доволок до стеллажей тяжеленную стремянку Петька.
   – Ты что, высоты боишься? – внимательно посмотрела на Диму рыжеволосая Настя.
   – Ничего я не боюсь, – буркнул Дима. – Просто в пыли неохота возиться.
   – Все равно, кроме тебя, никто не дотянется, – категорическим тоном проговорил Петька.
   Стеллажи в охотничьем домике доходили до самого потолка. Потолок же был очень высокий. Только Димка, самый длинный из четверых друзей, мог дотянуться. Поэтому силы решили распределить так. Маша и Настя внизу придерживают на всякий случай стремянку. Дима лезет на нее и принимается разгружать самый верхний стеллаж. Петька, стоя на средней ступеньке, принимает у него связки журналов и папок и спускается с ними вниз.
   – Шатается сволочь, – с большим недоверием покачал Дима разложенную стремянку.
   – Да она тут, наверное, тоже еще со времен князя Борского, – фыркнула Настя.
   – Это уж я не знаю, – не был склонен к веселью Дима. – Но то, что она не первой свежести, факт.
   – Какая уж первая свежесть, – с бодрым видом заметил Петька. – Того и гляди развалится.
   – Очень остроумно, – покосился на старого друга недобрым взглядом Дима. – Вот сам бы и лез наверх.
   – Я не достану, – развел руками коренастый широкоплечий Петька. – Ладно, не тяни время, – поторопил он Диму. – А то жарища тут жуткая.
   – Может быть, подождем погоды прохладней? – отдувался Дима.
   – Бесполезно, – махнула рукой Настя. – Год високосный. Поэтому солнце все время очень активное.
   – Полезешь ты или нет? – крикнула брату Маша. – До смерти своим занудством довести можешь!
   Димка вздохнул и начал медленно подниматься. Ступени старой стремянки скрипели.
   – Да держите вы крепче! – сильно качнувшись где-то на середине пути, крикнул он вниз.
   – Не бойся, держим! – заверили Маша и Настя. – Она просто так качается!
   – И вообще, – с укором произнес Петька. – Ниночка тут по ней лазает без посторонней помощи. А ты боишься, хотя тебя держат.
   – Заткнись! – огрызнулся со стремянки Дима. – Я в этой жизни давно уже ничего не боюсь.
   Он бодрой поступью устремился ввысь.
   – Слушай, ты так не гони, – последовал тут же снизу новый совет. – Действительно ведь свалишься.
   – Не угодишь на вас, – проворчал на ходу Димка. Останавливаться он не собирался.
   Вот и верхняя ступенька. Диму сильно качнуло.
   – Вот черт, как во время землетрясения! – Мальчик с силою ухватился за книжную полку.
   – Спокуха, – ответил Петька. – Сейчас я эту развалюху придавлю своим весом.
   Он осторожно поднялся до средней ступеньки.
   – Теперь лучше? – спросил он Диму.
   – Да не сказал бы, – без всякого воодушевления отозвался тот.
   – Ладно, плевать, – не стал вести диспут Петька. – Раз уж мы сюда влезли, надо делом заняться. До верхней полки дотягиваешься?
   Дима отпустил руки и потянулся вверх. Стремянка немедленно заходила из стороны, в сторону.
   – Офонарел, что ли? – только лишь чудом удержался на своей ступеньке Петька.
   – А мне каково? – не без злорадства откликнулся Дима. Вновь схватившись за стеллаж, Дима обрел некоторую устойчивость. Петька теперь тоже старался не трепыхаться.
   – Вы там держите как следует, – строго предупредил он девочек.
   – Ну ее, эту дуру, на фиг, – послышался с высоты голос Димы.
   – Ты кого имеешь в виду? – грозно отозвались Маша и Настя.
   – Не вас, успокойтесь. Я про стремянку, – внес ясность Дима. – Тут лучше по стеллажу.
   Не успел еще Петька ничего сообразить, как Дима быстро перелез со стремянки на стеллаж. Теперь ноги его стояли на полке в свободном пространстве между каких-то папок.
   – Ты чего? – с ужасом проследил за его манипуляциями Петька.
   – Гораздо удобнее, – перебрался тем временем, словно по лестнице, на следующую полку стеллажа Дима. – По крайней мере тут ничего не качается. Полки-то еще княжеские. Фирма!
   Едва он успел это проговорить, раздался треск. Вслед за чем события развернулись с такою стремительностью, что ребята потом могли их восстановить лишь в самых общих чертах.
   Дима вскрикнул. Петька успел заметить, как к потолку взметнулись клубы пыли. Затем стремянка низринулась вместе с Петькой. Девочки взвизгнули.
   Мгновение спустя их голоса заглушил ужасающий грохот. Тут Петьку что-то больно ударило по голове, и он на какое-то время вырубился.
   – Эй! Ты в порядке? – очнулся он от того, что кто-то с силою тряс его за плечо.
   Петька открыл глаза. Над ним склонились библиотекарша Ниночка и девочки.
   – Где я? – с трудом включался в действительность мальчик.
   Он выпростал руки из-под пыльных бумаг. Плечи отозвались тупой болью.
   – С лестницы свалился, – ласково объяснила библиотекарша Ниночка. – Полки вдруг рухнули. И с них все на тебя посыпалось.
   – Ты падал так страшно, – не моргая, взирала на Петьку зеленоглазая рыжая Настя. – Мы боялись, ты себе кости переломаешь.
   – Нет, вроде цел, – пошевелил ногами и руками Петька. – Только плечи побаливают.
   – Это от журналов, – подняла Ниночка с пола перетянутую бечевкой связку древних подшивок. – Я как раз подбежала, когда они на тебя сверху упали. Вот ужас-то!
   – Ничего. Я крепкий, – уже поднимался на ноги мальчик. – Видимо, я в падении инстинктивно сгруппироваться сумел. Не зря же год занимался боевым тай-дзи-тюа-нем. Вот ты, Димка, на моем месте сейчас уже давно бы разбился вдребезги, – как всегда, подсмеивался Петька над нелюбовью старого друга к спорту. – Димка, а где ты? – огляделся Петька вокруг. – Слушайте, – посмотрел он на девочек. – Куда Димка смотаться успел?
   Девочки с изумлением поглядели друг на друга. Падение Петьки до такой степени поглотило их внимание, что у них напрочь вылетело из головы: Димка-то тоже находился на верхотуре.
   – Он ведь как раз на стеллаж карабкался, – поднял голову Петька. – Что? – вдруг вырвался у него сдавленный крик.
   Стеллажа больше не было. Там, где он возвышался, сиял белый прямоугольник стены. На полу из нагромождений журналов, папок и каких-то тетрадей торчали доски.
   – Г-где Димка? – повторил, заикаясь, Петька.
   Впрочем, теперь ответа ему не требовалось. Он принялся лихорадочно разгребать завал. Девочки, мало чего соображая от ужаса, помогали ему.
   Димку они нашли под кипой журналов. Лицо его было зелено-бледным. Признаков жизни мальчик не подавал.
   – Не дышит, – склонился над другом Петька.
   – Господи! – вскрикнула Ниночка.
   – Димка! – с истошным воплем кинулась к брату Маша. – Ну, чего вы стоите? – повернулась она к остальным. – «Скорую помощь»! Быстро!
   Ребята и Ниночка, сбивая друг друга с ног, кинулись в соседнюю комнату к телефону.
   Не успели они, однако, снять трубку, как от разрушенных стеллажей донесся крик Маши. Предчувствуя самое худшее, Петька кинулся к ней.
   Диму он обнаружил ровно на том же месте. Только тот теперь не лежал, а сидел, вытаращив глаза. Маша зачем-то по-прежнему кричала как резаная. Брат-близнец на нее совершенно не реагировал. Он явно пытался прийти в себя.
   Петька потряс его за плечи. В Димке вроде бы что-то включилось, и он жутко сварливым голосом произнес:
   – Говорил же: не надо было сегодня лезть.
   – Тебе лучше вообще в такие дела не соваться, – отыгрывалась за доставленное волнение Маша. – Типичный Терминатор.
   Терминатором четверо друзей прозвали долговязого светловолосого Димку за то, что он вечно куда-то проваливался или что-нибудь сшибал на своем пути.
   – На себя посмотри, – сердито ответил Димка сестре и поднялся на ноги. – Черт! Как болит! – потер он левую ягодицу.
   – Скажи спасибо, что жив остался, – назидательно проговорил Петька. – Просили тебя книжные полки использовать в качестве лестницы? Им же сто лет в обед. Уж если такое проделывать, то не с твоей ловкостью. И меня едва не угробил.
   – Мне хуже досталось, – не согласился с такой постановкой вопроса Дима.
   – Димка! Живой! – услыхав его голос, прибежали из соседней комнаты Настя и Ниночка. До «Скорой помощи» они так и не дозвонились. Там было занято.
   – Вы уж меня простите, ребята, – виновато проговорила Ниночка. – Если бы я заранее знала… Пусть бы этот архив еще сто лет валялся неразобранным.
   – Нет уж. Теперь мы его разберем, – произнес Дима с упорством воина, получившего первое боевое крещение.
   – Да в том-то и дело, что надо, – не стала отговаривать его Ниночка. – Вдруг действительно родственники нагрянут…
   – И потом, теперь уж действительно так все не бросишь, – посмотрели девочки на заваленный закуток.
   – Слушай, Ниночка, тут окошко открыть нельзя? – задыхались от жары ребята.
   – Ой, сама удивляюсь, какая жара, – затараторила библиотекарша. – Всегда тут прохлада. А сейчас дышать нечем.
   – Год високосный. Солнце активное, – повторил Дима слова Насти.
   – Окно-то вообще тут есть, – показала влево от закутка Ниночка. – Только удастся ли? Я его сроду не открывала.
   – Это мы можем, – бодро направился к окну Петька.
   – Командор он и есть Командор, – вспомнила Петькину детективную кличку Настя.
   Окно было закрашено несколькими слоями краски. Шпингалеты не поддались.
   – По-моему, его еще князь Борский в последний раз открывал, – усмехнулась Маша.
   – Ниночка! Молоток есть? – крикнул Петька.
   – Сейчас, ребята!
   Ниночка повозилась на нижней полке одного из многочисленных шкафов и принесла ребятам увесистый молоток. Петька в темпе открыл шпингалеты. Однако окно и после этого не поддалось.
   – Димка, беги на улицу. Толкнешь снаружи! – распорядился Петька.
   – Ты просить его что-то еще сегодня решаешься? – посмотрела на Командора, словно на ненормального, Маша. – Учти, если у Димки так начался день, ничего хорошего от него ждать нельзя. В лучшем случае еще куда-то втешется, а в худшем – вообще все на воздух взлетим вместе с библиотекой.
   – Сапер ошибается только один раз, – весьма некстати употребил известную поговорку Дима и, прихрамывая после недавно постигшей его катастрофы, вышел на улицу.
   Вскоре Петька тянул изо всех сил за ручку, а Дима толкал окно снаружи. Сперва дело шло не особо успешно. Затем ситуация резко изменилась. Это было ознаменовано целым рядом бурных телодвижений. Петька, отлетев от окна, плюхнулся на все ту же кипу разнообразной литературы, валявшейся в закутке. Дима, напротив, не вылетел, а влетел в распахнутое окно и вновь оказался в библиотеке. При этом он получил еще несколько незначительных ушибов и ссадин.
   – Я считаю, на сегодня физических упражнений с меня достаточно, – поднимаясь с пола, пробормотал он.
   – Молодцы какие! Окно открыли! – восторженно воскликнула Ниночка.
   – Еще одно такое окно, и я вообще навсегда тут останусь, – не разделил ее радости Дима.
   – Ладно, ребята, – начала собирать папки в стопку Настя. – Давайте за дело.
   Остальные кинулись ей помогать. Одна из папок в руках у Насти рассыпалась. На пол полетели толстые тетради. Девочка наклонилась, чтобы их подобрать. Петька кинулся за каким-то листком, который вылетел из тетрадки.
   – Слушайте, тут вроде дневник, – открыла одну из тетрадей Настя. – Ну-ка, – перелистнула она страницы. – Ой! – воскликнула она. – Тут написано: «Юрий Борский».
   – А это что в таком случае? – разглядывал выпавший из тетради лист Командор.
   Друзья подошли. На листке, который держал Петька, был старательно вычерчен черными чернилами или тушью план.
   – По-моему, что-то знакомое, – пригляделась к плану Маша.
   – Вот и мне кажется, – не отрывал от бумажки глаз Петька. – Это парк. А вон там, – ткнул он в другую часть плана, – часовня.
   И кладбище рядом. А бот пруды. Ребята, – понизил голос до шепота мальчик, – Это же план имения Борских.
   – Опять Борские, – прошептала Настя. – Чувствую, что тут снова какая-то тайна.
   – По-моему, тоже, – не отрывал глаз от плана Петька. – Глядите. Тут значки какие-то, – принялся водить он указательным пальцем по плану.
   Остальные пригляделись. На пожелтевшей бумаге во многих местах и впрямь виднелись едва различимые крестики.
   – Значит, план этот лежал среди дневников князя Борского? – заблестели глаза у Насти.
   – Именно, – подтвердил Командор.
   – Ребята! Как у вас там дела? – крикнула из соседней комнаты Ниночка.
   – Нормально, – дружным хором отозвались те. – Разбираемся.
   – Знаете что, – посмотрел на друзей Петька. – Нужно нам эту папку ко мне на дачу забрать и план тоже. Наверняка мы тут что-то найдем.
   – Давайте попросим у Ниночки, – предложила Настя. – Она разрешит.
   Библиотекарша Ниночка ко всем четверым и впрямь хорошо относилась. Особенно к Петьке. Он чуть ли не с семи лет, едва появляясь на даче, наведывался в библиотеку и в течение каждых каникул поглощал кучи книг.
   – Разрешить-то она разрешит, – кивнул головой Петька. – Но я не хочу внимание привлекать. Лучше посмотрим, а потом тихо назад вернем. Я сейчас папку оставлю на подоконнике. Потом мы Ниночке скажем, что нам надо домой. Выйдем, папку возьмем с подоконника – и ко мне на дачу. Разобрав завал на полу, они распрощались с Ниночкой до завтра. Она им была очень благодарна, что они согласились разобрать архив князя Борского, до которого уже много лет ни у кого не доходили руки. Сперва его инвентаризацией собиралась заняться прежняя библиотекарша. Затем она состарилась и ушла на покой. Но и Ниночка, принявшая у нее должность, так пока и не сумела найти времени для покрытых вековой пылью связок. Теперь ждать было больше нельзя. В Москву, по слухам, прибыли на конгресс старинных дворянских родов потомки Борских. Вполне вероятно, они захотят посетить бывшие подмосковные владения своего предка. И тогда будет очень неловко, если архив князя Борского окажется в беспорядке. Вот Ниночка и обратилась за помощью к четырем друзьям, которые только позавчера съехались из города на летние каникулы.
   – Куда? На дачу или в шалаш? – пройдя сквозь калитку Петькиной дачи, спросил Дима.
   – В шалаш, разумеется, – отвечал Командор. – Зря мы, что ли, вчера целый день приводили в порядок наш летний штаб.
   Миновав дом, друзья углубились в дебри огромного участка, где уже год назад их руками был возведен уютный и просторный шалаш.
   – Давай сюда папку, – потребовал Петька, когда все расселись на новеньком пледе, который Дима и Маша еще прошлым летом позаимствовали у своей бабушки Анны Константиновны. Та, впрочем, об этом до сих пор не знала. Она пользовалась старым привычным пледом. А запасной все равно несколько лет валялся без дела в шкафу.
   – Держи, – протянула Настя папку.
   Петька внимательно ее оглядел. Мраморная бумага. Корешки и уголки из натуральной кожи с потускневшим от времени золотым тиснением.
   – Точно, старинная, – пробормотал Командор.
   Внутри, кроме плана, лежало пять толстых тетрадей.
   Петька раскрыл одну из них.
   На первой странице значилось: «21 мая 1892 года. Дневник кн. Юрия Борского, начатый в четырнадцатую годовщину жизни».
   – Ого! Вы глядите! – воскликнул Петька. Подвинувшись к Командору поближе, ребята склонились над дневником юного князя.
   – Просто какая-то мистика, – прошептала Настя.
   – Я пока мистики не вижу, – возразила Маша.
   – Ну и зря, – продолжала рыжая девочка. – Сегодня же третье июня. И вдруг именно в этот день дневник князя Борского к нам попадает. – Ну и что? – пожал плечами Димка.
   – А то, что по старому стилю сегодня именно двадцать первое мая и было, – ответила Настя.
   В шалаше воцарилась полная тишина.
   – Обалдеть, – наконец медленно произнес Петька.
   – Да ну вас, – хмыкнула Маша. – Обыкновенное совпадение.
   – Не слишком ли совпадений много? – с загадочным видом проговорил Петька. – Вы еще на одну деталь не обратили внимания.
   – На что тут еще внимание обращать? – по-прежнему удивлялась Маша.
   – Да князю же было, как нам, четырнадцать, когда он этот дневник начал.
   – Ничего себе, – вытянулось от удивления лицо у Димки. – Давайте посмотрим, что там еще.
   Каждый взял по тетради. Продираясь сквозь старую орфографию и причудливый почерк, ребята пытались найти хоть что-нибудь для себя интересное. Насте попались описания гимназических будней. Маша читала про поездку семейства Борских под Тамбов к старой тетушке и охоту в рождественские праздники. Дима, измученный витиеватым почерком юного князя и бесконечными ятями, просто листал страницы в надежде найти что-нибудь интересное. Петьке досталась наиболее романтическая часть дневника. В ней четырнадцатилетний князь Борский исповедовался в тайной и безответной любви к прекрасной дочери соседнего помещика Дехтярева.
   – Полная ерунда! – почти дойдя до конца тетради, сказал он.
   – А о чем там? – полюбопытствовала Настя.
   – Да все про любовь и ни слова о плане, – объяснил Командор.
   – Как про любовь? – рванула к себе тетрадь Настя. – Дай сюда! Это же самое интересное!
   – Погоди, – осадил ее Командор. – Вот досмотрю до конца, и можешь сколько угодно этот дореволюционный любовный сериал читать.
   Он скорей для порядка, чем в надежде что-либо отыскать, перевернул еще несколько страниц.
   – Подождите-ка! – вдруг крикнул он. – Вроде тут что-то есть.
   Петька снова умолк и уткнулся в тетрадь.
   – Ну? – посмотрел на него выжидающе Димка.
   – Сейчас. Не мешай, – бросил в ответ Командор. – Вот. Слушайте: «Старый лакей наш Федор со мною сегодня разоткровенничался. Из его слов я вынужден заключить, что дед мой кн. Михаил Петрович, коего я уж и не помню, постоянно боялся разбойников. При нем под усадьбой велись крупные земельные работы. Прорыли целые лабиринты подземных ходов. Федор даже мне план пожертвовал. По его словам, раньше все доверенные люди моего деда подобные планы имели. А теперь вроде бы лишь у Федора и сохранилось. На всякий случай я его тут подклеиваю. Кстати, с одним из подземных ходов в нашем имении связана страшная тайна. Она и до сей поры не раскрыта. Но об этом после. Сейчас меня призывают в комнаты матушки».
   Петька остановился.
   – Чего замолк? Давай дальше! – пожирали его глазами друзья.
   – Не могу, – развел тот руками. – Дневник кончился.
   – Иди врать, – кинулись к тетради друзья.
   Петька, однако, не врал. В толстой тетради оставалось еще несколько чистых страниц. Но юный князь Борский записей почему-то больше не делал.
   – Надо завтра все эти бумаженции со стеллажа перерыть, – сказал Петька. – Вдруг продолжение дневника найдем.
   Друзья молча кивнули. Всем четверым было ясно одно: Тайное братство кленового листа вновь начинает работу.

Глава II КОЕ-КАКИЕ ПОДРОБНОСТИ

   Подмосковный дачный поселок Красные Горы (кстати, ни одной горы в поселке не было, даже пригорка) возник в середине тридцатых годов на месте бывших лесов князя Борского. Добрую половину леса вырубили и выкорчевали. На его месте был разбит целый городок с улицами, переулками, огромными участками, в глубине которых высились двух– и даже трехэтажные дачи. Зато население составляли сплошь знаменитости той эпохи – ученые, военачальники, деятели искусств. С годами состав жителей Красных Гор пестрел. Одни из старожилов умерли, другие обеднели, наследники третьих не захотели тратить деньги на содержание дорогих дач. Словом, к настоящему времени многие участки уже перешли к новым владельцам. Некоторые старые дачи вообще снесли. Теперь на их месте красовались каменные особняки, на которые большинство старожилов взирало с большим неодобрением.
   Петька, Дима и Маша представляли уже третье поколение жителей Красных Гор. Настя вместе с родителями поселилась по соседству с Димой и Машей только прошлым летом, однако сразу и прочно вошла в их компанию. Особенно эта яркая девочка с копной рыжих волос нравилась Петьке.
   Вскоре после знакомства с ней он и предложил основать тайное детективное Братство кленового листа. Тем же летом четверо друзей раскрыли два запутанных преступления. Во время зимних каникул – еще одно. И вот теперь, едва попав из Москвы на дачу, они, кажется, вновь наткнулись на тайну. Утром, едва позавтракав, Дима и Маша зашли на соседнюю дачу за Настей. Затем все отправились к Петьке.
   Командор стоял возле крыльца и усиленно поливал из шланга машину.
   – В библиотеку идем? – спросили друзья.
   – Сейчас. Только машину домою, – поморщился тот. – Мой предок сегодня вспомнил, что я это еще на прошлой неделе обещал сделать. Вечно меня не вовремя загружает.
   Друзья бросились ему помогать. Вскоре красные «жигули» Валерия Петровича уже сияли от чистоты под лучами июньского солнца.
   – Теперь пошли, – направился скорым шагом к калитке Петька. – Нам надо сегодня как можно больше там перерыть.
   – Не успеем сегодня, продолжим завтра, – спокойно заметил Дима.
   – В том-то и дело, что можем не успеть, – окинул многозначительным взглядом друзей Командор.
   – Что этот архив, сгорит? – усмехнулся Дима.
   – При чем тут это? – продолжал Петька. – Родственники Борского со дня на день могут пожаловать.
   – Ну вот, – сокрушенно вздохнула Маша. – Мало нам Ниночки. Теперь и ты. Надо еще вообще сначала проверить, есть ли какие-то родственники.
   – В том-то и дело, что это уже проверено, – ответил Петька. – Они действительно сейчас в Москве. На конгрессе старинных русских дворянских родов. И наша старуха Коврова-Водкина уже там познакомилась с ними.
   – Коврова-Водкина? – уставились на Командора друзья.
   – Именно, – подтвердил тот. – Она тоже делегатка конгресса.
   – Хорош конгресс! – засмеялась Маша.
   Старуха Коврова-Водкина была местной достопримечательностью. Бабушка Димы и Маши, Анна Константиновна, знала ее смолоду. По ее словам, та всегда была несколько эксцентричной. Однако в последние годы сознание ее помутилось довольно сильно. Иногда ей казалось, что она живет в дореволюционную эпоху, иногда еще что-нибудь… К тому же Наталья Владимировна с возрастом стала плохо слышать, и это тоже во многом затрудняло верное восприятие окружающего мира.
   – Зря смеешься, – посмотрел на сестру Дима. – Может, на этом конгрессе все такие. Тем более что она и впрямь чуть ли не царского рода.
   Это было совершеннейшей правдой. Коврова-Водкина родилась в 1920 году, однако принадлежала к одной из ветвей княжеского рода Васильчиковых. Странная двойная фамилия произошла от двух мужей Натальи Владимировны. Еще до войны она в совсем юные годы сочеталась браком с престарелым философом-мистиком Аполлинарием Ковровым, который публиковал свои научные труды под звучным псевдонимом Аполлон Парнасский. Когда же старик два года спустя почил в бозе, Наталья Владимировна вышла замуж за знаменитого хирурга Вадима Леонардовича Водкина и присовокупила его фамилию к фамилии Аполлинария.
   – Каким образом они Коврову-Водкину разыскали? – не могла прийти в себя от удивления Настя.
   – А устроители этого конгресса вообще вроде по всей России кого только можно собрали, – объяснил Петька.
   – Ты-то откуда знаешь? – спросила Маша.
   – От предков, – продолжал Петька. – Отец мой вчера с Ковровой-Водкиной совершенно влип. Звонит она ему рано утром по телефону и чуть ли не в слезы. Спасите, мол. Вопрос жизни и смерти. Видите ли, ее дворянский долг непременно велит присутствовать на открытии конгресса, а везти ее туда некому.
   – Ну да, – подтвердила Маша. – Бабушка нам рассказывала. Светлана наконец вышла замуж за своего третьего жениха Арнольдика. И они на машине уехали в свадебное путешествие.
   Светлана была единственной дочерью Натальи Владимировны.
   – Вот предок мой и пострадал, – фыркнул Петька. – Конечно, он над Ковровой-Водкиной сжалился и повез. А она не одна. С Филимоновной.
   – А Филимоновна-то каким боком к дворянам? – не поняли остальные.
   Приходящая домработница Ковровой-Водкиной жила в близлежащей деревне Борки. Каждый в поселке Красные Горы знал, что она всю Великую Отечественную войну была снайпером и видела, как берут рейхстаг. После жизнь ее не сложилась. Поэтому мирное время Филимоновна воспринимала с большим подозрением, постоянно ждала подвохов и неприятностей и бдительно охраняла жизнь и имущество любимой хозяйки. Четверо юных детективов ее побаивались. В семьдесят с небольшим Филимоновна сохранила крепкое телосложение и меткий глаз. Особенно она стала опасной в последнее время, когда в целях защиты Натальи Владимировны приобрела газовый пистолет. Однажды она уже чуть не пальнула из него в Петьку, по ошибке приняв за грабителя.
   – С Филимоновной вообще на этом конгрессе полный бред вышел, – объяснил Петька. – Сперва она увязалась за Ковровой-Водкиной. Та при полном параде садится к отцу в машину. А Филимоновна следом чуть ли не в фартуке. «Не пущу, – говорит, – одну. Или со мной езжай, или вообще дома останешься. Иначе тебя там обманут». Ребята захохотали.