– Если откровенно, рассчитывали на большее. Дикие условия тайги, дикие звери… Надеялись на фанатиков охоты.
– Нету?
– Таких, как наши, – и близко! Им в первую очередь подавай комфорт, а наши сторожки еще дедами построены, топятся по-черному.
– А вы можете сейчас, по фамилии, определить – куплена ли этим человеком лицензия? – начал сужать круг интересов Олег. Правда, тут же прикусил язык: в розыске заранее никогда не произносятся конкретные имена. Но поправился легко: – Я мог бы посмотреть списки тех, кто заказал себе охоту на ближайшие дни?
– Конечно. – Охотник полез за листочками, долго копался в них, отбирая необходимые. Подал тощенькую стопочку.
– Здесь все? Или могут каким-то образом оказаться неучтенные? – зарывался в глубину своих проблем Штурмин.
– Если заявки официальные, а не браконьерство, то – все. Но списки могут меняться каждый час: заявок немного, поэтому мы принимаем их по мере поступления.
– Я посмотрю то, что имеется? – деликатно попросил Олег оставить его одного.
Хотя можно было не оставаться – фамилии Охотника, под которой тот въехал в страну, не оказалось. Думает объявиться за день? Если рейс послезавтра, то до конца визы у него остается ровно неделя. Куда направит янки свои стопы? Где поведет охоту? И на что?
– Аккурат тридцать первого августа открывается охота на гуся, – сообщил областной охотовед, словно Олег вслух поинтересовался подобными проблемами. – А сейчас так, мелочевка.
Все-таки тридцать первое августа! От этого числа, похоже, не уйти. Нет смысла выяснять, Всероссийское ли общество охотников и рыболовов вкупе с туристическими фирмами и американской военной разведкой работали против ею встречи с Зоей, но то, что им удалось небывалое, – вот оно, на его собственной шкуре печатными буквами. Тридцать первое… День, на который у него запланировано значительно более существенное, чем охота на гуся. А американец наверняка каким-то боком привязан к началу сезона, разведчики такого ранга и в самом деле случайных совпадений не позволяют.
– До свидания. До завтра, – с завистью посмотрев на украшение стен, попрощался Штурмин. В сто первый китайский раз пообещав себе заняться интерьером собственной квартиры.
В приемной начальника налоговой полиции секретарша и помощница закрутились с чаем, занимая Олега и давая возможность генералу спокойно закончить беседу с каким-то посетителем.
Собственно, Штурмин хотел только представиться и поздороваться. Отрывать людей – не в его правилах, розыск приучил тянуть за собой поменьше народу. И потому смотрел на волнение и суету женщин спокойно. Больше занимало ожидание звонка от Игоря: что там у него?
– Вас спрашивают из ФСБ, – вовремя, не дав истомиться ожиданием, заглянул в приемную дежурный.
Игорь на другом конце провода рвал и метал – от невозможности сразу же поделиться известиями. Про встречу вечером в гостинице не захотел и слушать, попросил встретить его у здания налоговой полиции.
– Тридцать первого августа в Плесецке запуск нашего и израильского спутников, – это первое, что сообщил он, покинув машину. – И – факс. От наших! Они расшифровали записи.
Замолк в предвкушении вопросов. Не дождался: Олег не торопился выпытывать то, что и так лезет наружу и сейчас само произнесется. Конечно же, опять что-нибудь, завязанное на последний день лета. Кто еще не подсоединился к гонке-преследованию? Президенты России и США?
– В кейсе Охотника были чертежи израильского спутника связи и технические характеристики компьютерных систем на наших ракетах-носителях! – торжественно произнес капитан, словно сам сидел внутри ракеты и отвечал за безопасность работы всех систем.
Но сообщение в самом деле оказалось более чем серьезное – это не пернатые и водоплавающие. Хотя и тех не забыть бы. Слишком совпадают даты.
– Дай, – попросил Олег телефон.
Набрал с бумажки номер охотхозяйства, поинтересовался у «генерал-полковника» новостями. Тот понял, чего желает розыскник, и обрадовал сразу:
– Поступила только что еще одна заявочка, – и в лоб, точнее, в ухо, без подготовки, хотя подобные новости надо готовить заранее даже для людей с железной психикой, назвал фамилию Охотника. – Поедут тридцать первого на гуся. В район Мирного.
Мирный. Это же Плесецк! Вернее, Плесецк – это небольшой поселочек, от которого шла привязка к местности у первых строителей полигона. Военные, испытывающие новую ракетную и космическую технику в боевых целях, выстроили рядом свой городок с совершенно противоположным названием – Мирный. И Охотник, сделавший подстраховочный кульбит с Северодвинском, уже наверняка там. А завтра – тридцатое августа, день вывоза спутника на старт.
… Начальник космодрома, предупрежденный о приезде москвичей, ждал в своем кабинете. Армия почувствовалась сразу – никаких секретарш в приемной и чая на подносе. Телефонные звонки короткие, только для доклада. На стене карта России с пометками и флажками: полигон по запуску и испытанию ракетной техники простирался до самой Камчатки, куда и вбивались, словно в кол, ракеты из Мирного.
– Начальник особого отдела подполковник Ткачук, – представил впущенного адъютантом в кабинет офицера. – С чего начнем?
Игорь протянул факс. Полигонщики по очереди прочли его, посмотрели на капитана: что еще?
– Разведчик где-то здесь, рядом.
Стоявший у окна особист выглянул в окно – мы порой воспринимаем слова настолько прямолинейно, что в бесхитростности своей уподобляемся детям. Сам смутился этого жеста, потому что в его исправление тут же предложил, исходя из здешних возможностей:
– Мы готовы взять под персональный контроль каждого, кто соприкасается с нынешним запуском. Если, конечно, не опоздали.
Собственно, этого и хотели просить москвичи. Однако начальник космодрома глядел дальше и думал над иным:
– Этот старт двойной, то есть наряду с основной массой мы запускаем и субспутник. – И пояснил сразу, прекрасно увидев в приехавших дилетантов от космоса: – Наш спутник оказался весом полегче, чем мы можем забрасывать на орбиту, и израильтяне попросили подбросить вместе с ним свой. Мы называем это – «на халяву». Но за деньги.
– Что за объект? – сразу поинтересовался Игорь.
– А кто его знает? Контракты заключает Российское космическое агентство, а наше дело – лишь запуск. Установка и обслуживание иностранных спутников осуществляется специалистами той страны, которая платит деньги. Мы не имеем права касаться начинки.
– Значит, израильтяне сейчас здесь, у вас?
– Да, в своем монтажном цеху. Своя охрана, своя пища.
– И они охотно согласились лететь вместе с нами?
– Это мы охотно согласились лететь вместе с ними, – загадочно повернул смысл генерал. И ответил на то, о чем беспокоился капитан ФСБ: – Страховая компания проверила надежность фирмы.
– А что за программа у нас? – не отлипал фээсбешник.
– О-о, программа достаточно перспективная. Без работы не останемся, – более чем конкретно поведал начальник. После военной цензуры все газетные материалы звучат так: «В энской части энский подполковник…»
– Здесь есть конкуренция между нашими странами? – задал Олег свой, налоговый вопрос. – Что теряет Америка, если мы запустим этот спутник?
Генералу вопрос не понравился – слишком откровенно, в лоб. Он озабоченно посмотрел на стену, где рядом с открытой картой располагалась еще одна, спрятанная за шторой. Но, наверное, риск сорвать пуск возрастал до такой степени, что хозяин кабинета и космодрома вынужден был признаться в истинных намерениях российской программы:
– В последнее время Россия потеряла два спутника. По старости, – успокоил генерал насчет космических войн. – И над некоторыми пространствами Земли мы сегодня своих глаз и ушей не имеем. Завтрашний запуск сделает нас полноценными, ликвидируя частичную глухоту и слепоту.
– Но если идет столь серьезный запуск, зачем брать в упряжку иностранцев? – возмутился Игорь. – Ведь любая случайность…
– А вы нам дали денег на запуск? – повысил голос и генерал. – Хоть копейку вы нам дали из Москвы? Деньги появились только оттого, что мы согласились подбросить на орбиту израильтян.
Хотя Игорь не собирался спорить, генерал продолжил дискуссию, может быть, отвечая сразу всем оппонентам. Или убеждая самого себя в необходимости подобного шага:
– Непатриотично? А что прикажете делать мне, командиру, если для того, чтобы не остановились «санитарка» и хлебовозка, мы сливаем им горючку со всех остальных машин полигона? Не пробовали жить такими гордыми, когда офицерам выдаем хлеб, оставшийся после солдатского обеда? Вот вы нам кроме этого, – указал на факс, – зарплату привезли? А у меня здесь такие умы служат, что все разведки мира сохнут и стонут по таким специалистам. Поддержите их. Сохраните для будущего России.
Сглаживая инцидент и успокаивая нервы командира, Олег тем не менее настоятельно поинтересовался:
– А над какими районами у нас «окна»? Там сейчас что-либо происходит, связанное с интересами Америки? Военными интересами, – уточнил, вспомнив ведомство Охотника.
– В провале у нас часть Персидского залива. Туда и запускаем.
– Отлично! – восторженно воскликнул Игорь, мгновенно забывший о предыдущей вспышке. Видимо, некоторые сведения о действиях американцев в Персидском заливе ему были более известны, и подобная информация подтверждала какие-то предположения Лубянки. – Хорошо. Но это может оказаться правдой? Я имею в виду… – замер, но в конце концов назвал то, о чем уже все догадались, – подрыв, вывод из строя нашего спутника?
– В принципе, при нынешнем развитии техники, да. – Генерал, только на днях ставший доктором технических наук, перед защитой покопался в учебниках и схемах основательно. – Если дать сбой в системы ракеты-носителя или, в момент расстыковки, самому спутнику…
– То есть американцы, в принципе, готовы взорвать израильский субспутник ради срыва всего запуска. Но ведь претензии тогда к той фирме, которая…
– Фирма – частная, и ее свободно могут подставить, – отмел сомнения генерал, изначально принимая худшую версию контрразведчиков. – Если, конечно, за дело возьмется Пентагон или ЦРУ. Национальные интересы важнее. А может, вошли в одно русло интересы Израиля и США – тогда субспутник заранее обрекался на гибель.
Посмотрел на Ткачука. Молчаливый особист подтвердил кивком головы: вариант прекрасен.
– Но почему его тогда сразу не начинили взрывчаткой, если к тому же нам нельзя в него заглядывать?
– Ситуация могла измениться – или проясниться – в самый последний момент. Разведчик просто мог сидеть и ждать команды. И она поступила.
Игорь, хлопнув себя по лбу, достал из дипломата фотографии, что засняли в кейсе. Полигонщики склонились над ними, раскладывая веером по столу заседаний. Если подполковник-особист только попытался что-то понять в формулах, то генерал сразу же схватил фото электрического плато.
– Это что?
Игорь развел руками – разве мы доктора наук? Генерал стремительно обошел рабочий стол, нажал селекторную кнопку:
– Срочно ко мне начальника конструкторского бюро. – Возбужденно потряс фотографией: – Вот это… это может все, о чем мы говорили. Стоит только заменить эту штуковину на нашей ракете, – он посмотрел на особиста, в чьи обязанности входила безопасность работ. Вспомнил наконец и канал, по которому намечалась передача ложного плато: – Почему мы упустили из виду охотхозяйство?
Даже Олег мог ответить, что по той же причине – от безденежья, которое заставляет не то что охотников, а целый испытательный полигон якшаться с зарубежниками.
Собственно, начинались внутренние разборки, и капитан постарался прервать их, перенести на поздний срок – хотя бы на первый день осени:
– Сейчас охотников возьмем мы. Единственное – прозвоните им для авторитета от своею имени: мол, прилетели москвичи, желательно ублажить и вывести их на гусей. Ну и, конечно, одеть нас в снаряжение, достать ружья.
Генерал посмотрел на подполковника, и теперь уже Ткачук пожал плечами: разве это проблемы?
Глава 6
– Нету?
– Таких, как наши, – и близко! Им в первую очередь подавай комфорт, а наши сторожки еще дедами построены, топятся по-черному.
– А вы можете сейчас, по фамилии, определить – куплена ли этим человеком лицензия? – начал сужать круг интересов Олег. Правда, тут же прикусил язык: в розыске заранее никогда не произносятся конкретные имена. Но поправился легко: – Я мог бы посмотреть списки тех, кто заказал себе охоту на ближайшие дни?
– Конечно. – Охотник полез за листочками, долго копался в них, отбирая необходимые. Подал тощенькую стопочку.
– Здесь все? Или могут каким-то образом оказаться неучтенные? – зарывался в глубину своих проблем Штурмин.
– Если заявки официальные, а не браконьерство, то – все. Но списки могут меняться каждый час: заявок немного, поэтому мы принимаем их по мере поступления.
– Я посмотрю то, что имеется? – деликатно попросил Олег оставить его одного.
Хотя можно было не оставаться – фамилии Охотника, под которой тот въехал в страну, не оказалось. Думает объявиться за день? Если рейс послезавтра, то до конца визы у него остается ровно неделя. Куда направит янки свои стопы? Где поведет охоту? И на что?
– Аккурат тридцать первого августа открывается охота на гуся, – сообщил областной охотовед, словно Олег вслух поинтересовался подобными проблемами. – А сейчас так, мелочевка.
Все-таки тридцать первое августа! От этого числа, похоже, не уйти. Нет смысла выяснять, Всероссийское ли общество охотников и рыболовов вкупе с туристическими фирмами и американской военной разведкой работали против ею встречи с Зоей, но то, что им удалось небывалое, – вот оно, на его собственной шкуре печатными буквами. Тридцать первое… День, на который у него запланировано значительно более существенное, чем охота на гуся. А американец наверняка каким-то боком привязан к началу сезона, разведчики такого ранга и в самом деле случайных совпадений не позволяют.
– До свидания. До завтра, – с завистью посмотрев на украшение стен, попрощался Штурмин. В сто первый китайский раз пообещав себе заняться интерьером собственной квартиры.
В приемной начальника налоговой полиции секретарша и помощница закрутились с чаем, занимая Олега и давая возможность генералу спокойно закончить беседу с каким-то посетителем.
Собственно, Штурмин хотел только представиться и поздороваться. Отрывать людей – не в его правилах, розыск приучил тянуть за собой поменьше народу. И потому смотрел на волнение и суету женщин спокойно. Больше занимало ожидание звонка от Игоря: что там у него?
– Вас спрашивают из ФСБ, – вовремя, не дав истомиться ожиданием, заглянул в приемную дежурный.
Игорь на другом конце провода рвал и метал – от невозможности сразу же поделиться известиями. Про встречу вечером в гостинице не захотел и слушать, попросил встретить его у здания налоговой полиции.
– Тридцать первого августа в Плесецке запуск нашего и израильского спутников, – это первое, что сообщил он, покинув машину. – И – факс. От наших! Они расшифровали записи.
Замолк в предвкушении вопросов. Не дождался: Олег не торопился выпытывать то, что и так лезет наружу и сейчас само произнесется. Конечно же, опять что-нибудь, завязанное на последний день лета. Кто еще не подсоединился к гонке-преследованию? Президенты России и США?
– В кейсе Охотника были чертежи израильского спутника связи и технические характеристики компьютерных систем на наших ракетах-носителях! – торжественно произнес капитан, словно сам сидел внутри ракеты и отвечал за безопасность работы всех систем.
Но сообщение в самом деле оказалось более чем серьезное – это не пернатые и водоплавающие. Хотя и тех не забыть бы. Слишком совпадают даты.
– Дай, – попросил Олег телефон.
Набрал с бумажки номер охотхозяйства, поинтересовался у «генерал-полковника» новостями. Тот понял, чего желает розыскник, и обрадовал сразу:
– Поступила только что еще одна заявочка, – и в лоб, точнее, в ухо, без подготовки, хотя подобные новости надо готовить заранее даже для людей с железной психикой, назвал фамилию Охотника. – Поедут тридцать первого на гуся. В район Мирного.
Мирный. Это же Плесецк! Вернее, Плесецк – это небольшой поселочек, от которого шла привязка к местности у первых строителей полигона. Военные, испытывающие новую ракетную и космическую технику в боевых целях, выстроили рядом свой городок с совершенно противоположным названием – Мирный. И Охотник, сделавший подстраховочный кульбит с Северодвинском, уже наверняка там. А завтра – тридцатое августа, день вывоза спутника на старт.
… Начальник космодрома, предупрежденный о приезде москвичей, ждал в своем кабинете. Армия почувствовалась сразу – никаких секретарш в приемной и чая на подносе. Телефонные звонки короткие, только для доклада. На стене карта России с пометками и флажками: полигон по запуску и испытанию ракетной техники простирался до самой Камчатки, куда и вбивались, словно в кол, ракеты из Мирного.
– Начальник особого отдела подполковник Ткачук, – представил впущенного адъютантом в кабинет офицера. – С чего начнем?
Игорь протянул факс. Полигонщики по очереди прочли его, посмотрели на капитана: что еще?
– Разведчик где-то здесь, рядом.
Стоявший у окна особист выглянул в окно – мы порой воспринимаем слова настолько прямолинейно, что в бесхитростности своей уподобляемся детям. Сам смутился этого жеста, потому что в его исправление тут же предложил, исходя из здешних возможностей:
– Мы готовы взять под персональный контроль каждого, кто соприкасается с нынешним запуском. Если, конечно, не опоздали.
Собственно, этого и хотели просить москвичи. Однако начальник космодрома глядел дальше и думал над иным:
– Этот старт двойной, то есть наряду с основной массой мы запускаем и субспутник. – И пояснил сразу, прекрасно увидев в приехавших дилетантов от космоса: – Наш спутник оказался весом полегче, чем мы можем забрасывать на орбиту, и израильтяне попросили подбросить вместе с ним свой. Мы называем это – «на халяву». Но за деньги.
– Что за объект? – сразу поинтересовался Игорь.
– А кто его знает? Контракты заключает Российское космическое агентство, а наше дело – лишь запуск. Установка и обслуживание иностранных спутников осуществляется специалистами той страны, которая платит деньги. Мы не имеем права касаться начинки.
– Значит, израильтяне сейчас здесь, у вас?
– Да, в своем монтажном цеху. Своя охрана, своя пища.
– И они охотно согласились лететь вместе с нами?
– Это мы охотно согласились лететь вместе с ними, – загадочно повернул смысл генерал. И ответил на то, о чем беспокоился капитан ФСБ: – Страховая компания проверила надежность фирмы.
– А что за программа у нас? – не отлипал фээсбешник.
– О-о, программа достаточно перспективная. Без работы не останемся, – более чем конкретно поведал начальник. После военной цензуры все газетные материалы звучат так: «В энской части энский подполковник…»
– Здесь есть конкуренция между нашими странами? – задал Олег свой, налоговый вопрос. – Что теряет Америка, если мы запустим этот спутник?
Генералу вопрос не понравился – слишком откровенно, в лоб. Он озабоченно посмотрел на стену, где рядом с открытой картой располагалась еще одна, спрятанная за шторой. Но, наверное, риск сорвать пуск возрастал до такой степени, что хозяин кабинета и космодрома вынужден был признаться в истинных намерениях российской программы:
– В последнее время Россия потеряла два спутника. По старости, – успокоил генерал насчет космических войн. – И над некоторыми пространствами Земли мы сегодня своих глаз и ушей не имеем. Завтрашний запуск сделает нас полноценными, ликвидируя частичную глухоту и слепоту.
– Но если идет столь серьезный запуск, зачем брать в упряжку иностранцев? – возмутился Игорь. – Ведь любая случайность…
– А вы нам дали денег на запуск? – повысил голос и генерал. – Хоть копейку вы нам дали из Москвы? Деньги появились только оттого, что мы согласились подбросить на орбиту израильтян.
Хотя Игорь не собирался спорить, генерал продолжил дискуссию, может быть, отвечая сразу всем оппонентам. Или убеждая самого себя в необходимости подобного шага:
– Непатриотично? А что прикажете делать мне, командиру, если для того, чтобы не остановились «санитарка» и хлебовозка, мы сливаем им горючку со всех остальных машин полигона? Не пробовали жить такими гордыми, когда офицерам выдаем хлеб, оставшийся после солдатского обеда? Вот вы нам кроме этого, – указал на факс, – зарплату привезли? А у меня здесь такие умы служат, что все разведки мира сохнут и стонут по таким специалистам. Поддержите их. Сохраните для будущего России.
Сглаживая инцидент и успокаивая нервы командира, Олег тем не менее настоятельно поинтересовался:
– А над какими районами у нас «окна»? Там сейчас что-либо происходит, связанное с интересами Америки? Военными интересами, – уточнил, вспомнив ведомство Охотника.
– В провале у нас часть Персидского залива. Туда и запускаем.
– Отлично! – восторженно воскликнул Игорь, мгновенно забывший о предыдущей вспышке. Видимо, некоторые сведения о действиях американцев в Персидском заливе ему были более известны, и подобная информация подтверждала какие-то предположения Лубянки. – Хорошо. Но это может оказаться правдой? Я имею в виду… – замер, но в конце концов назвал то, о чем уже все догадались, – подрыв, вывод из строя нашего спутника?
– В принципе, при нынешнем развитии техники, да. – Генерал, только на днях ставший доктором технических наук, перед защитой покопался в учебниках и схемах основательно. – Если дать сбой в системы ракеты-носителя или, в момент расстыковки, самому спутнику…
– То есть американцы, в принципе, готовы взорвать израильский субспутник ради срыва всего запуска. Но ведь претензии тогда к той фирме, которая…
– Фирма – частная, и ее свободно могут подставить, – отмел сомнения генерал, изначально принимая худшую версию контрразведчиков. – Если, конечно, за дело возьмется Пентагон или ЦРУ. Национальные интересы важнее. А может, вошли в одно русло интересы Израиля и США – тогда субспутник заранее обрекался на гибель.
Посмотрел на Ткачука. Молчаливый особист подтвердил кивком головы: вариант прекрасен.
– Но почему его тогда сразу не начинили взрывчаткой, если к тому же нам нельзя в него заглядывать?
– Ситуация могла измениться – или проясниться – в самый последний момент. Разведчик просто мог сидеть и ждать команды. И она поступила.
Игорь, хлопнув себя по лбу, достал из дипломата фотографии, что засняли в кейсе. Полигонщики склонились над ними, раскладывая веером по столу заседаний. Если подполковник-особист только попытался что-то понять в формулах, то генерал сразу же схватил фото электрического плато.
– Это что?
Игорь развел руками – разве мы доктора наук? Генерал стремительно обошел рабочий стол, нажал селекторную кнопку:
– Срочно ко мне начальника конструкторского бюро. – Возбужденно потряс фотографией: – Вот это… это может все, о чем мы говорили. Стоит только заменить эту штуковину на нашей ракете, – он посмотрел на особиста, в чьи обязанности входила безопасность работ. Вспомнил наконец и канал, по которому намечалась передача ложного плато: – Почему мы упустили из виду охотхозяйство?
Даже Олег мог ответить, что по той же причине – от безденежья, которое заставляет не то что охотников, а целый испытательный полигон якшаться с зарубежниками.
Собственно, начинались внутренние разборки, и капитан постарался прервать их, перенести на поздний срок – хотя бы на первый день осени:
– Сейчас охотников возьмем мы. Единственное – прозвоните им для авторитета от своею имени: мол, прилетели москвичи, желательно ублажить и вывести их на гусей. Ну и, конечно, одеть нас в снаряжение, достать ружья.
Генерал посмотрел на подполковника, и теперь уже Ткачук пожал плечами: разве это проблемы?
Глава 6
Их ждали. Оно и понятно: как ни крутись вокруг иностранцев, но те постреляют и уедут, а у москвичей руки длинные и память избирательная. Ракета с орбиты сойдет – про это быстрее ими забудется, чем то, как принимали и чем поили. И охотникам ли этого не знать! Да еще военным, почти полностью зависяшим от гарнизонного начальства. При случае зажмуг гак, что сам позеленеешь пуще доллара.
– Просим. Не брезгуйте, пожалуйста: чем богаты, тем и рады, – распахнули перед приехавшими дверь сторожки.
Да, насчет сервиса «генерал-полковник» прав. Нары в углу, грубый стол посредине, бочка-«буржуйка» с жердочками над ней для сушки одежды и обуви – условия не тянули даже на киргизский манат.
– Нам Константина, – попросил-потребовал Игорь.
– Это я, – набычил лоб встречавший.
А вот настоящий Охотник сидел за столом с… Вот уж чего ни при каких обстоятельствах не ожидал Олег увидеть, так это своего фигуранта, архангельского егеря. Которого полгода ловил Майстренко. Впалые щечки, острый носик, плохо выбритый кадык, маленькие круглые глазки, казалось, бегающие и на фотографии в ДОРе – конечно, он. Имя, если не изменяет память, – Сергей. Его ищут по всей России, а он преспокойненько отъехал за триста километров и пьет чай у военных охотников!
– Принимайте пополнение, – шумно, неуклюжестью подтверждая свое оговоренное лохство в охотничьих делах, пошел на дальнейшее сближение с компанией Игорь.
И сразу вернул Олега к действительности: основная задача – это янки. И спутник, который должен взлететь в космос и перекрыть-таки Персидский залив, не дать противнику – по газетам, правда, едва ли не лучшему другу! – сотворить втихомолку и без лишних глаз то, что задумано.
Перегруппировать силы перед нападением на Ирак? Установить тайно ракеты на территории Кувейта? Когда-то Советский Союз сам вез на Кубу ракеты, закамуфлированные под комбайны.
И никто, кроме России, не сможет заглянуть сегодня под американское одеяло, которое они почему?то посчитали нужным расстелить за тысячи километров от собственных границ и объяснить это национальной безопасностью.
На стол с бочки-плиты водрузился закопченный чайник. Отыскались на полках и побитые, с черными глазками посреди отколотой эмали, кружки.
– А как насчет этого? – выставил на общий стол бутылку водки с черной наклейкой «Господа офицеры» Игорь.
Лох – он и есть лох: настоящие охотники пьют после стрельбы, а не перед ней. Даже дармовую водку.
За дебилов, похоже, их и приняли. Даже архангельский егерь, напрягшийся поначалу больше Охотника, – и тот отошел, стал двигаться, что-то говорить. Как все же зовут его? Подтвердятся ли подозрения?
– Олег, – Штурмин подал руку поочередно всем троим.
Американец что-то пробурчал невнятное, Костя повторил свое имя, а егерь подтвердил:
– Сережа.
Он?
– А мы будем стоять на номерах или бродить? – добавил бестолковость в разговор и во мнение о себе Олег.
Тут уж и Охотник не выдержал безразличия, вздохнул: одновременно и с облегчением – приехавшие в самом деле нули без палочек, и раздраженно – находиться рядом со столь явной глупостью неприятно, даже на короткое время. И попытался незаметно подать знак архангельскому другу, что-то типа: ты – идешь, я – остаюсь. Олег напрягся и испугался первого, что пришло в голову: они хотят разъединиться? Или показалось?
– Через час выходим, – посмотрел на часы Константин. – Стволы в сторону друг друга не направлять, – посчитал нелишним напомнить для москвичей простейшие из правил. – В подозрительное и невидимое не стрелять, могут оказаться люди. Пусть даже и браконьеры.
Что за знак сотворили фигуранты? А если один из них в самом деле останется в сторожке? До последней минуты они могут не говорить об этом, выигрывая время и инициативу. А перед выходом бац – и все с носом. Надо срочно готовить запасной аэродром, подрабатывать ситуацию.
Игорь ничего не приметил, продолжал рваться в бой.
– Вы за нас особо не волнуйтесь, – думая, что самое неудобное – это опека охотников, пробивал дорожку в этом направлении капитан. Через час окажется, что не то что опекать – следить не за кем будет.
А оставаться нужно как раз ему, раз путать карты начинает Охотник. Скорее всего, встреча и предполагается именно в опустевшей сторожке.
Олег глянул на свой рюкзак. Туда при экипировке из дорожной сумки перекочевала заветная зеленая косметичка, в которой среди туалетных принадлежностей есть средство на подобные случаи в жизни. Раньше оно всегда шло для усмирения противника, а Игорь вроде бы не из их числа. Рисковать? Все должно выглядеть более чем естественно. Охотник хитрее лисы, фальшь поймет сразу. И быстрее, время идет…
Покопавшись в рюкзаке, Штурмин вытащил шоколадку, разломил ее прямо в обертке на кусочки, выложил на стол. За добавкой для Игоря к вновь кипятившемуся чаю сам сходил к плите. Держать на весу горячий чайник, закрываться спиной и незаметно сыпать порошок в кружку капитана – делать все одновременно оказалось сложновато. В какой-то момент рука дрогнула, и вместо требуемой порции из пакетика в дымящуюся воду ушло вдвое больше белого порошка. Конечно же, пургена – надежнейшего спутника всех тертых контрразведчиков. Извини, Игорек, но дело требует жертв. Тебе никакой охоты, ты – остаешься. Остаешься так красиво, что ни один комар, даже из хваленой американской разведки, носа не подточит. Надо лишь чуть подождать, пока лекарство возымеет действие. Вот только двойная порция…
Но, как говорится, что другим – смерть, то русскому норма. Капитан сидел как ни в чем не бывало, рассказывал анекдоты и байки из столичной жизни, а Олег подгонял: быстрее, быстрее. Понос должен начаться раньше, чем Охотник сообщит о своем решении остаться…
И Игорь не подвел. Он сначала заерзал, недоуменно прислушался к процессам внутри себя. Потом глаза его помимо воли стали округляться, забегали по сторонам.
– Извините, где здесь у вас туалет? – тихонько спросил у хозяина.
Константин успел показать только направление, хотя в лесу туалет всюду. Схватившись руками за живот, Николаев вылетел наружу. Добежал, видимо, только до первых кустиков, потому что стены сторожки не спасли от сладострастных для Олега звуков. Моцарт!
Вот теперь – алиби. Полное.
Вернувшись, капитан виновато и стыдливо пожал плечами. Олег недовольно пробурчал якобы для него одного, но услышали все:
– Говорил тебе, не ешь рыбу.
Рыбой угощал особист, Штурмин сам уплетал ее за обе щеки, но капитан на всякий случай оправдался:
– Так на вид казалась такая аппетитная.
К предыдущему раздражению на лице Охотника прибавилось и презрение. Как и в случае с французом на стадионе, прятать свои эмоции перед русскими он посчитал еще более зазорным.
Что, собственно, и требовалось доказать. Шпионов подлавливают на человеческих слабостях, а в списке пороков не обязательно главенствуют деньги и женщины. Чванливость и пренебрежение к другим – не меньшее зло, приобретенное американцами за свою историю.
– О! – снова подхватился Игорь и метнулся старой дорожкой.
Прекрасно! Музыка становится все бравурнее, марши победнее. Ваш ход, господин полковник.
Охотник ерзал на лавке, хотя к его кружке Олег не прикасался. Как бы то ни было, карты уже спутаны и планы нарушены.
Хотя еще больше их мог смешать в своем гневе Игорь. Сидение в одиночестве под кустами даром не прошло, он наверняка о чем-то размышлял и вернулся, в упор глядя на предполагаемого виновника своего несчастья.
А Олег посмотрел на хозяина: в таком состоянии можно брать человека с собой на охоту? Мол, дружба дружбой, но истина дороже, и лично я готов поступиться…
– Тут кое-какие травки есть, – полез военный охотник под потолок, где малюсенькими снопами висели на жердочке пучки трав. Прислушался к происходящему на улице: – Охоты, конечно, не получится.
– Давайте я присмотрю за ним, – вдруг произнес американец давно ожидаемое Олегом. – Вы пойдете к реке, а я похожу здесь, у озера.
Костя хотя и озабоченно, но кивнул в знак согласия. Все же сидит в русском мужике одновременно и подобострастие перед иноземным, и гостеприимная услужливость.
А вот у вернувшегося Игоря глаза, устремленные на Олега, уже налились бычьей кровью. Конец операции и всем, кто к ней причастен!
Но на этот раз выручил сам полковник, подыграв в невероятную масть:
– Мы решили, что я могу остаться с вами, поохотиться поблизости, у озера.
Бык, приготовившийся к атаке, замер: вместо красной тряпки ему вдруг показали ведро с овсом. А во взгляде капитана Олег прочел окончательное смятение: ничего не понимаю, что, в конце концов, происходит?
– Есть решение, – подтвердил Олег: – Мы, – показал на себя и егерей, – идем на реку, а вы вдвоем остаетесь на озере. Утром считаем трофеи.
А сам проколол взглядом коллегу: молчи и не рыпайся. Даже занялся более важным делом: снял оказавшиеся великоватыми ботинки с высоким берцем, засунул внутрь кусочки ваты. Лишь бы Игорь видел затылок. Затылок в разведке – это все спокойно, не раскачивай лодку.
– Выходим, – поднялся хозяин.
На улице темнело на глазах. В одну сторону смотришь – вроде ничего, еще видно, а чуть перевел взгляд – намного темнее. Вернулся взором на прежнее место – ан поздно: – и там проступили более темные краски.
А с первыми лучами солнца ракету повезут на стартовую площадку. Интересно, Охотник станет ждать команды «Пуск» или с этими же самыми лучами умчит в Архангельск, а оттуда в Москву? Почему все-таки он здесь оказался? Что должно произойти во время охоты? Ключ-разгадка у него самого или передан дружбану Сереже? Голову на отсечение, что в лесу или сторожке намечается встреча. Вот только тщедушный и хитроватый Сережа или сам Охотник выйдут на контакт? И поэтому правильно сделано, что ты, Игорек…
Доказывать снова оказалось некому. Капитан на данный момент «служил» не орбитальной российской станцией, а американским «челноком», снующим туда-сюда и соединяющим землю и небо. Избушку и лес.
– Давно брали в руки ружье? Стрелять не разучились? – с ехидцей поинтересовался Сережа.
Мол, один уже наохотился, вы не такой же? Ладно, щуренок, тебя самого буквально вечером ждут менее веселые вопросы.
– Стрельба – не проблема. Не заблудиться бы, – на всякий случай, если вдруг потребуется исчезнуть самому, начал снова оправдывать себя в будущем Штурмин. Соломку, очень важно стелить соломку заранее.
Переиграл. Чуть-чуть переиграл, потому что ему указали место в середине цепочки – здесь не потеряешься. Костя, соответственно, шел впереди, Серега-щуренок сзади. Ну и пусть идет. Не оглядываться, лишний раз не вертеть головой. И как там Игорь? Особист, если у него есть мозги в голове, не может не взять под контроль избушку. Продержаться до утра. Ракета – завтра, Зоя – завтра, стать самим собой, оставив роль долбаного москвича-охотника тоже, даст Бог, завтра.
Костя радовался всего лишь навсего предстоящему утру:
– На зорьке пойдут. Стаями. Выберем местечко, на взлете и подловим.
Какая проза!
– Как там мой сотоварищ? – попытался Олег через заботу о ближнем вытащить на откровенность Сережу: может, расскажет что-нибудь дополнительно об Охотнике.
Не раскололся, ничего не ответил.
– Пришли, – сообщил Костя.
Они ступили на небольшую поляну с шалашиком – видать, давно облюбованное охотниками место. Отныне имеющее почетное название «Поляна имени Тридцать первого августа». Значит, река поблизости, от нее несет сыростью. И потяжелел воздух от комаров. Сколько же этой гадости в тайге! И плевать им на всякие мази и кремы.
– Костерок соорудим, нам и надо – часа три до рассвета перекантоваться, – предложил собирать сухостой Костя.
Все еще якобы боясь заблудиться, Олег прилип к Сереже и трещал огромными ботинками по сучьям рядом с ним. Егерь пока никак не проявлял недовольства, но это ничего не говорило о его истинных намерениях. Зверь всегда долго и тщательно готовится, он зря прыжки не делает.
Нет-нет, американец рисковать не станет. Ему нельзя. Он должен остаться вне подозрений. Или хотя бы вне улик. У него с собой ничего нет, и он никому ничего передавать не станет. Если провал – то он случится у Сережи-дурачка. Но провал – в чем? В передаче плато? Какой гаденыш отыскался в стартовом расчете? За что Ткачук получает деньги?
Впрочем, деньги он не получает, зарплаты нет. У стартовиков тоже…
Но спокойно, не дергать ниточку, она очень слаба.
Когда коброй на мелодию ночного леса вытянул шею дымок, Олег опять на всякий случай сработал вперед:
– Все-таки мы что-то не то съели. Помассировал живот, обреченно вздохнул и поспешил в лес. Там быстро вышел на укрытый туманом берег реки, порыскал по нему, изучая подходы. Как ни в чем не бывало вернулся к огню, смущенно пробормотал:
– Мужики, вы уж меня извините. Если что, оставляйте одного и делайте свое дело.
У Сережи презрение на лице отразилось посильнее, чем у Охотника. Олег перестал и запоминать, за что отыграется впоследствии на егере. Но что отыграется – факт.
Зато Костя плюнул на все мытарства с москвичами, перешуршал шалашик и залез внутрь: на охоте он привык получать удовольствие, а не носиться с туалетной бумажкой.
– Просим. Не брезгуйте, пожалуйста: чем богаты, тем и рады, – распахнули перед приехавшими дверь сторожки.
Да, насчет сервиса «генерал-полковник» прав. Нары в углу, грубый стол посредине, бочка-«буржуйка» с жердочками над ней для сушки одежды и обуви – условия не тянули даже на киргизский манат.
– Нам Константина, – попросил-потребовал Игорь.
– Это я, – набычил лоб встречавший.
А вот настоящий Охотник сидел за столом с… Вот уж чего ни при каких обстоятельствах не ожидал Олег увидеть, так это своего фигуранта, архангельского егеря. Которого полгода ловил Майстренко. Впалые щечки, острый носик, плохо выбритый кадык, маленькие круглые глазки, казалось, бегающие и на фотографии в ДОРе – конечно, он. Имя, если не изменяет память, – Сергей. Его ищут по всей России, а он преспокойненько отъехал за триста километров и пьет чай у военных охотников!
– Принимайте пополнение, – шумно, неуклюжестью подтверждая свое оговоренное лохство в охотничьих делах, пошел на дальнейшее сближение с компанией Игорь.
И сразу вернул Олега к действительности: основная задача – это янки. И спутник, который должен взлететь в космос и перекрыть-таки Персидский залив, не дать противнику – по газетам, правда, едва ли не лучшему другу! – сотворить втихомолку и без лишних глаз то, что задумано.
Перегруппировать силы перед нападением на Ирак? Установить тайно ракеты на территории Кувейта? Когда-то Советский Союз сам вез на Кубу ракеты, закамуфлированные под комбайны.
И никто, кроме России, не сможет заглянуть сегодня под американское одеяло, которое они почему?то посчитали нужным расстелить за тысячи километров от собственных границ и объяснить это национальной безопасностью.
На стол с бочки-плиты водрузился закопченный чайник. Отыскались на полках и побитые, с черными глазками посреди отколотой эмали, кружки.
– А как насчет этого? – выставил на общий стол бутылку водки с черной наклейкой «Господа офицеры» Игорь.
Лох – он и есть лох: настоящие охотники пьют после стрельбы, а не перед ней. Даже дармовую водку.
За дебилов, похоже, их и приняли. Даже архангельский егерь, напрягшийся поначалу больше Охотника, – и тот отошел, стал двигаться, что-то говорить. Как все же зовут его? Подтвердятся ли подозрения?
– Олег, – Штурмин подал руку поочередно всем троим.
Американец что-то пробурчал невнятное, Костя повторил свое имя, а егерь подтвердил:
– Сережа.
Он?
– А мы будем стоять на номерах или бродить? – добавил бестолковость в разговор и во мнение о себе Олег.
Тут уж и Охотник не выдержал безразличия, вздохнул: одновременно и с облегчением – приехавшие в самом деле нули без палочек, и раздраженно – находиться рядом со столь явной глупостью неприятно, даже на короткое время. И попытался незаметно подать знак архангельскому другу, что-то типа: ты – идешь, я – остаюсь. Олег напрягся и испугался первого, что пришло в голову: они хотят разъединиться? Или показалось?
– Через час выходим, – посмотрел на часы Константин. – Стволы в сторону друг друга не направлять, – посчитал нелишним напомнить для москвичей простейшие из правил. – В подозрительное и невидимое не стрелять, могут оказаться люди. Пусть даже и браконьеры.
Что за знак сотворили фигуранты? А если один из них в самом деле останется в сторожке? До последней минуты они могут не говорить об этом, выигрывая время и инициативу. А перед выходом бац – и все с носом. Надо срочно готовить запасной аэродром, подрабатывать ситуацию.
Игорь ничего не приметил, продолжал рваться в бой.
– Вы за нас особо не волнуйтесь, – думая, что самое неудобное – это опека охотников, пробивал дорожку в этом направлении капитан. Через час окажется, что не то что опекать – следить не за кем будет.
А оставаться нужно как раз ему, раз путать карты начинает Охотник. Скорее всего, встреча и предполагается именно в опустевшей сторожке.
Олег глянул на свой рюкзак. Туда при экипировке из дорожной сумки перекочевала заветная зеленая косметичка, в которой среди туалетных принадлежностей есть средство на подобные случаи в жизни. Раньше оно всегда шло для усмирения противника, а Игорь вроде бы не из их числа. Рисковать? Все должно выглядеть более чем естественно. Охотник хитрее лисы, фальшь поймет сразу. И быстрее, время идет…
Покопавшись в рюкзаке, Штурмин вытащил шоколадку, разломил ее прямо в обертке на кусочки, выложил на стол. За добавкой для Игоря к вновь кипятившемуся чаю сам сходил к плите. Держать на весу горячий чайник, закрываться спиной и незаметно сыпать порошок в кружку капитана – делать все одновременно оказалось сложновато. В какой-то момент рука дрогнула, и вместо требуемой порции из пакетика в дымящуюся воду ушло вдвое больше белого порошка. Конечно же, пургена – надежнейшего спутника всех тертых контрразведчиков. Извини, Игорек, но дело требует жертв. Тебе никакой охоты, ты – остаешься. Остаешься так красиво, что ни один комар, даже из хваленой американской разведки, носа не подточит. Надо лишь чуть подождать, пока лекарство возымеет действие. Вот только двойная порция…
Но, как говорится, что другим – смерть, то русскому норма. Капитан сидел как ни в чем не бывало, рассказывал анекдоты и байки из столичной жизни, а Олег подгонял: быстрее, быстрее. Понос должен начаться раньше, чем Охотник сообщит о своем решении остаться…
И Игорь не подвел. Он сначала заерзал, недоуменно прислушался к процессам внутри себя. Потом глаза его помимо воли стали округляться, забегали по сторонам.
– Извините, где здесь у вас туалет? – тихонько спросил у хозяина.
Константин успел показать только направление, хотя в лесу туалет всюду. Схватившись руками за живот, Николаев вылетел наружу. Добежал, видимо, только до первых кустиков, потому что стены сторожки не спасли от сладострастных для Олега звуков. Моцарт!
Вот теперь – алиби. Полное.
Вернувшись, капитан виновато и стыдливо пожал плечами. Олег недовольно пробурчал якобы для него одного, но услышали все:
– Говорил тебе, не ешь рыбу.
Рыбой угощал особист, Штурмин сам уплетал ее за обе щеки, но капитан на всякий случай оправдался:
– Так на вид казалась такая аппетитная.
К предыдущему раздражению на лице Охотника прибавилось и презрение. Как и в случае с французом на стадионе, прятать свои эмоции перед русскими он посчитал еще более зазорным.
Что, собственно, и требовалось доказать. Шпионов подлавливают на человеческих слабостях, а в списке пороков не обязательно главенствуют деньги и женщины. Чванливость и пренебрежение к другим – не меньшее зло, приобретенное американцами за свою историю.
– О! – снова подхватился Игорь и метнулся старой дорожкой.
Прекрасно! Музыка становится все бравурнее, марши победнее. Ваш ход, господин полковник.
Охотник ерзал на лавке, хотя к его кружке Олег не прикасался. Как бы то ни было, карты уже спутаны и планы нарушены.
Хотя еще больше их мог смешать в своем гневе Игорь. Сидение в одиночестве под кустами даром не прошло, он наверняка о чем-то размышлял и вернулся, в упор глядя на предполагаемого виновника своего несчастья.
А Олег посмотрел на хозяина: в таком состоянии можно брать человека с собой на охоту? Мол, дружба дружбой, но истина дороже, и лично я готов поступиться…
– Тут кое-какие травки есть, – полез военный охотник под потолок, где малюсенькими снопами висели на жердочке пучки трав. Прислушался к происходящему на улице: – Охоты, конечно, не получится.
– Давайте я присмотрю за ним, – вдруг произнес американец давно ожидаемое Олегом. – Вы пойдете к реке, а я похожу здесь, у озера.
Костя хотя и озабоченно, но кивнул в знак согласия. Все же сидит в русском мужике одновременно и подобострастие перед иноземным, и гостеприимная услужливость.
А вот у вернувшегося Игоря глаза, устремленные на Олега, уже налились бычьей кровью. Конец операции и всем, кто к ней причастен!
Но на этот раз выручил сам полковник, подыграв в невероятную масть:
– Мы решили, что я могу остаться с вами, поохотиться поблизости, у озера.
Бык, приготовившийся к атаке, замер: вместо красной тряпки ему вдруг показали ведро с овсом. А во взгляде капитана Олег прочел окончательное смятение: ничего не понимаю, что, в конце концов, происходит?
– Есть решение, – подтвердил Олег: – Мы, – показал на себя и егерей, – идем на реку, а вы вдвоем остаетесь на озере. Утром считаем трофеи.
А сам проколол взглядом коллегу: молчи и не рыпайся. Даже занялся более важным делом: снял оказавшиеся великоватыми ботинки с высоким берцем, засунул внутрь кусочки ваты. Лишь бы Игорь видел затылок. Затылок в разведке – это все спокойно, не раскачивай лодку.
– Выходим, – поднялся хозяин.
На улице темнело на глазах. В одну сторону смотришь – вроде ничего, еще видно, а чуть перевел взгляд – намного темнее. Вернулся взором на прежнее место – ан поздно: – и там проступили более темные краски.
А с первыми лучами солнца ракету повезут на стартовую площадку. Интересно, Охотник станет ждать команды «Пуск» или с этими же самыми лучами умчит в Архангельск, а оттуда в Москву? Почему все-таки он здесь оказался? Что должно произойти во время охоты? Ключ-разгадка у него самого или передан дружбану Сереже? Голову на отсечение, что в лесу или сторожке намечается встреча. Вот только тщедушный и хитроватый Сережа или сам Охотник выйдут на контакт? И поэтому правильно сделано, что ты, Игорек…
Доказывать снова оказалось некому. Капитан на данный момент «служил» не орбитальной российской станцией, а американским «челноком», снующим туда-сюда и соединяющим землю и небо. Избушку и лес.
– Давно брали в руки ружье? Стрелять не разучились? – с ехидцей поинтересовался Сережа.
Мол, один уже наохотился, вы не такой же? Ладно, щуренок, тебя самого буквально вечером ждут менее веселые вопросы.
– Стрельба – не проблема. Не заблудиться бы, – на всякий случай, если вдруг потребуется исчезнуть самому, начал снова оправдывать себя в будущем Штурмин. Соломку, очень важно стелить соломку заранее.
Переиграл. Чуть-чуть переиграл, потому что ему указали место в середине цепочки – здесь не потеряешься. Костя, соответственно, шел впереди, Серега-щуренок сзади. Ну и пусть идет. Не оглядываться, лишний раз не вертеть головой. И как там Игорь? Особист, если у него есть мозги в голове, не может не взять под контроль избушку. Продержаться до утра. Ракета – завтра, Зоя – завтра, стать самим собой, оставив роль долбаного москвича-охотника тоже, даст Бог, завтра.
Костя радовался всего лишь навсего предстоящему утру:
– На зорьке пойдут. Стаями. Выберем местечко, на взлете и подловим.
Какая проза!
– Как там мой сотоварищ? – попытался Олег через заботу о ближнем вытащить на откровенность Сережу: может, расскажет что-нибудь дополнительно об Охотнике.
Не раскололся, ничего не ответил.
– Пришли, – сообщил Костя.
Они ступили на небольшую поляну с шалашиком – видать, давно облюбованное охотниками место. Отныне имеющее почетное название «Поляна имени Тридцать первого августа». Значит, река поблизости, от нее несет сыростью. И потяжелел воздух от комаров. Сколько же этой гадости в тайге! И плевать им на всякие мази и кремы.
– Костерок соорудим, нам и надо – часа три до рассвета перекантоваться, – предложил собирать сухостой Костя.
Все еще якобы боясь заблудиться, Олег прилип к Сереже и трещал огромными ботинками по сучьям рядом с ним. Егерь пока никак не проявлял недовольства, но это ничего не говорило о его истинных намерениях. Зверь всегда долго и тщательно готовится, он зря прыжки не делает.
Нет-нет, американец рисковать не станет. Ему нельзя. Он должен остаться вне подозрений. Или хотя бы вне улик. У него с собой ничего нет, и он никому ничего передавать не станет. Если провал – то он случится у Сережи-дурачка. Но провал – в чем? В передаче плато? Какой гаденыш отыскался в стартовом расчете? За что Ткачук получает деньги?
Впрочем, деньги он не получает, зарплаты нет. У стартовиков тоже…
Но спокойно, не дергать ниточку, она очень слаба.
Когда коброй на мелодию ночного леса вытянул шею дымок, Олег опять на всякий случай сработал вперед:
– Все-таки мы что-то не то съели. Помассировал живот, обреченно вздохнул и поспешил в лес. Там быстро вышел на укрытый туманом берег реки, порыскал по нему, изучая подходы. Как ни в чем не бывало вернулся к огню, смущенно пробормотал:
– Мужики, вы уж меня извините. Если что, оставляйте одного и делайте свое дело.
У Сережи презрение на лице отразилось посильнее, чем у Охотника. Олег перестал и запоминать, за что отыграется впоследствии на егере. Но что отыграется – факт.
Зато Костя плюнул на все мытарства с москвичами, перешуршал шалашик и залез внутрь: на охоте он привык получать удовольствие, а не носиться с туалетной бумажкой.