Страница:
В последние два дня марта прилетели первые серые дрозды, а на заберегах оттаивающих озер стало как-то сразу полно пролетной и прилетной водоплавающей птицы. Оседал снег, час от часу открывалась земля. К десятому апреля полностью освободились поля, и в полдень от черной пашни клубами поднялся пар. В лесах открылись поляны, обнаружились широкие лунки кругом стволов деревьев.
Вздулись ручьи. В верховьях рек Уфы и Белой прошла первая подвижка льда. Еще день - и по всем склонам Южного Урала загремела вода. Первым яростно рванулся Сим.
На крупномасштабной карте горная часть бассейна речки Сим кажется чем-то вроде древесного листа. Масса извилистых жилок сходится к крутогнутому черешку. Летом и осенью в глубоких долинах - ущельях между шишками, как называют горы на своем образном языке уральцы, Сим в своих верховьях и его притоки только простые ручейки.
Не то весной! Так гонит солнце снег с крутых шишек, что мирные ручейки становятся потоками, а принимающий их подмогу Сим оборачивается нешуточной, злой и стремительной рекой.
В горах половодье недолгое. Недели на две, на три хватает высокой воды. Чем дружнее весна, тем выше поднимается свирепая вода, но тем и короче будет ее сила.
Самая хлопотливая и горячая пора пришла для рабочих горных лесопромышленных хозяйств. Всю зиму они рубили меченые спелые деревья, очищали их от сучьев и скатывали готовые бревна в ложе ручьев. В этих местах плоты вязать нельзя, и лес из гор должен выйти молевым сплавом. В дни половодья весь коллектив леспромхозов - на берегах. Нужно управлять ходом леса.
Стиснутая в узком скалистом ложе, вода бросает, вертит и крутит толстые стволы... Вздыблется в камнях бревно, к нему приткнется другое... Мигнуть не успеешь, как торчит поперек русла ежом ощетиненная плотина. Случится, что разом ударит вода, и пробьется, дальше пойдет лес. Но ведь не всегда же одной силы довольно для дела! Закостенеет затор, укрепится самой водой и растет себе, и растет! Кончился сплав, пропала древесина.
А ведь один человек может разбить затор. Как многому другому, так и этой науке нельзя научиться со слов или из книги!
Всмотрится лесоруб, найдет опытным взглядом нужное место. Для проверки на одно бревно наляжет, за другое дернет. Правильно! Возьмет человек в руки толстый рычаг, воткнет меж бревен и заведет его как раз под то бревно, что все остальные держит.
И подальше, бегом! Она ведь, смерть-то, со смелым рядышком ходит и его оплошки только и ждет... Сделано дело: уже закачалась тысячетонная масса, заскрипела и как рухнет! И пошла дальше по воде, на стройки и на заводы, наша отменная советская древесина.
3
На высоком своде едва можно было различить острия свисших камней, так далеко они были. Под ногами же твердая, вся в трещинах корка, точно рваная жарким солнцем. Но какое же может быть солнце здесь, в сотнях метров под землей?
Гнутые глыбы известняка поднялись вверх, оторвавшись от своего ложа древнейшей породы изверженного базальта. А долго они лежали на твердой постели! Раковины моллюсков в полкилометра наслоились на дне океана, слились, окаменели. Сколько же дней уходило на такую работу?
А когда на берегу океана вверх поднимался горный хребет, рвал жесткую землю, какие же силы играли на шаре земли и как это было?
Так было: земная кора разрывалась, пучилась, дробилась и падала. Вся поверхность земли волновалась. Открывая на необозримые пространства глубины своего дна, океаны отступали и вновь бросались на сушу. Проглоченные, вмиг и навсегда исчезали с земной поверхности реки. Туманом мельчайших капель озера выплескивались к небу. Как трава, ложились первобытные леса стометровых деревьев-хвощей. Пространства, равные территориям теперешних государств, разом исчезали. На новых местах над потонувшими горами появились новые моря. В атмосфере на сотни километров поднималась пыль от разрушений, на долгие недели погружая землю во мрак, заливая ее густыми, грязными ливнями.
Вся земная поверхность морщинилась. Сталкивались не волны жидкости, двигались гряды горных пород. A сколько же дней могло бушевать землетрясение после того, как одним скачком вверх вырывался новорожденный горный хребет?
После таких рождений поверхность планеты создавалась наново... Однако же в самом факте землетрясения, с точки зрения современной геомеханики, нет ничего непонятного, нет ничего замечательного - скрытые силы земли, всегда существовавшие и существующие в равновесии, ищут и находят новое, нужное им равновесие - и только.
Мысль человека, постигая и делая выводы, находит другое, более замечательное и неизмеримо более значительное: жизнь, живая жизнь живых существ проходила через все испытания, не погибая. Она, эта жизнь, сохранялась, продолжалась в своем неукоснительном поступательном движении, в своем ничем не прерываемом развитии, жизнь живых существ, более прочная, более долговечная, чем море, суша и горы!
...Следы грандиозных древних перемещений земной коры, называемые сбросами, сглажены на поверхности. они засыпаны обвалами, заросли позднейшими отложениями, сравнены, незаметны для глаза. Недавно советские геологи под гладью западносибирских степей нашли следы колоссального сброса. Приблизительно по меридиану Челябинска, на тысячи километров с юга на север, здесь некогда появился гигантский отвесный порог. Он свидетельствовал об одном из движений Уральского хребта, этот разрыв с разницей уровней в семьдесят метров!
На западных гранях хребта подземные путешественники нашли в глубинах земли современника челябинского сброса. Монолитная толща известняка выгнулась над базальтовым ложем, образовав полость. Высохшее ложе подземной реки привело сюда четырех людей.
Дышалось трудно. В неподвижном воздухе пещеры стоял неопределимый тяжелый запах. Дыхание оставляло во рту странный вкус.
Столбы базальта разрывали плоский пол. Их подножья высовывались из застывшей, приподнявшейся корки.
Так вот оно... странный тяжелый запах мог подниматься только снизу, наверное, от этой черной растрескавшейся массы. Покрытый сверху тонким слоем чего-то, похожего на спекшуюся глину, грунт пещеры рыхло рассыпался в руках. Черный песок, чуть смешанный с пылью и с черными же камешками, оставлял на ладонях желтые искорки и тусклые серые чешуйки.
Размахивая киркой, Андрей бил ее широким концом у себя под ногами, разбрасывая грунт в стороны. Стенки ямы стекали вниз. Все больше и больше было видно желтых искр.
Задохнувшись, Андрей выпустил из рук кирку, стал на колени и в упор светил фонарем. На дне ямы была плотная смесь желтого и серого. Молодой геолог захватил горсть тяжелой сыпучей массы. Между пальцами текли сухие струйки.
Андрей с усилием выпрямился и разжал руку. Все видели, как с его ладони тек крупный золотой порошок, оставляя в середине ладони все уменьшающуюся кучку. Андрей зажал в кулаке черный камень с резкими острыми гранями. Он протянул его снизу Цареву.
- Возьми... Часы...
Острая грань черного камня - алмаза - со скрипом прочертила белую полосу на толстом часовом стекле.
Андрей хрипло дышал. Новгородцев, бледный до зелени, хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Голова Елены закружилась, и девушка схватила брата за плечо, чтобы не упасть. Карнаухов стоял в яме по пояс.
- Мало воздуха... - сказал он с усилием. Его голос звучал слабо, глухо. Руку!.. - сказал он. Он делал попытку выбраться из ямы, но ее края осыпались под его ногами.
- Руку! - повторил Андрей.
Очень высоко, почти невидимый, над маленькой кучкой людей грозно нависал свод колоссальной пещеры. Слабо, бессильно светили электрические дорожные фонари. Кругом смыкалась тьма сотен тысячелетий.
4
- А это? Это! Смотрите! Нет? Да! Это действительность! Можно видеть, можно осязать!
Корка хранила отпечатки. Глубокие, продолговатые, они шли пятью правильными цепочками, сближались, расходились, Опять сближались. Только шаги человека мог ли оставить такие следы. Да. Да. Корка была продавлена ногами людей!
В висках громко стучала кровь. Начинало казаться, что жесткий пол пещеры поднимается и опускается под ногами, как зыбкое торфяное болото.
- Я задыхаюсь... - бормотал Новгородцев. - Вернемся! Я погибну с вами... Они сошли с ума... Назад...
Никто не отвечал Новгородцеву, и он брел за другими. Но почему ноги подземных путешественников не оставляли следов? Те следы, по которым они шли, были глубокими, четкими, бесспорными... И это было необходимо. Подземные путешественники шли по следам. люди шатались, опьяненные тяжким воздухом пещеры.
- Я не могу отказаться... мы не должны отказаться... - твердил Андрей. Он не мог бы сказать, произносил ли он эти слова или только думал. Его цепко схватил за плечо Михаил:
- Стой! - сказал он. - Стой! Что дальше?
Другой рукой Царев притянул к себе сестру. Три головы сблизились. Новгородцев догнал остановившихся товарищей.
Михаил делал громадные усилия, чтобы преодолеть странное опьянение, мучительную головную боль и грохот в ушах. Он говорил:
- Мы вдыхаем что-то ядовитое... Древняя разложившаяся нефть? Не знаю... Что дальше? - спросил он - Мы можем отравиться... Все должны понять... - никто не отвечал. Михаил продолжал: - Мы рискуем. Сознательное решение каждого и всех!
Мертвенно бледное лицо Елены приблизилось к лицам друзей. Она говорила, едва шевеля побелевшими губами на неподвижном лице. А голос прозвучал глубоко и уверенно:
- Пойдем, по следам. Они прошли, и мы должны. Мы наследники. Вернуться стыдно.
За ее спиной взорвался Новгородцев:
- Я умоляю вас вернуться. Что вы? Вы хотите найти еще трупы в конце? И остаться с ними? Тоже трупами? Назад!
Карнаухов перебил Новгородцева:
- Я не знаю пути назад! Не хочу знать! Я потерял дорогу! Только вперед!
...Никто из четверых путешественников не мог бы сказать, как долго они шли по следам. Андрей и Михаил поддерживали Елену. Чтобы не потерять их, Новгородцев держал Царева за руку. У всех кружились головы.
Пол пещеры ходил как живой. Люди шатались, спотыкались. Странные видения овладевали опьяненным неведомым ядом сознанием.
Тяжелый воздух все густел и густел, развевался черными полотнищами, теряя прозрачность. Пол отрывался под ногами. Вспыхивая панцырями золотой чешуи, чудовищные рыбы шевелились в глубинах, распахивали острыми носами серый платиновый песок на морских отмелях. Сами раскрывались грандиозные перламутровые раковины, и из них сыпались в твердую воду сверкающие черным огнем алмазы. Волны каменели тяжкими белыми пластами.
А между видениями и людьми ясно, твердо, бесспорно шли цепочки глубоких следов человеческих ног. Нужно было карабкаться по ним вперед и вперед, выше и выше. Ничему другому не нужно было верить. Сейчас были нужны только следы.
5
Плавно вверх уходил тоннель. Кончилась запекшаяся корка, кончились следы. Все легче и легче можно было дышать. Еще оставалось ощущение тяжелого запаха, еще был во рту странный вкус. Еще мучительно болела голова, и стучала кровь в висках, причиняя эту боль. Но сознание яснело, освобождаясь от видений, и мысль могла больше не бороться за существование. Болезненное опьянение проходило.
Они прошли! Вперед! Они понимали, что нужно уйти дальше, чтобы в безопасности отдохнуть, чтобы дать покой отравленному ядовитыми испарениями мозгу и истощенным мускулам. Люди спотыкались, падали. Андрей ушиб колено и шел тяжела хромая. Еще немного...
Глубоко вздохнув, вожак остановился, скомандовал:
- Стой! Привал, - и сбросил мешок с плеч.
Карнаухов не случайно выбрал место для отдыха. Пещера образовывала разветвление и слева подходил неширокий тоннель. Он мог обеспечить какую-то вентиляцию. Михаил заставил себя пройти несколько десятков шагов по тоннелю и вернулся. Узкая пещера вела к северу.
Есть никому не хотелось. Путешественники молча готовились ко сну.
- И все-таки мы сумели пройти через бездну... Как они, - тихо промолвила Елена.
- Да... если бы не следы... - отозвался Карнаухов.
Послышался неуверенный, виноватый голос Новгородцева:
- Я... Я испугался... я думал мы погибнем... я был неправ...
- Золотая, черная, страшная и чудесная бездна, - сказал Царев.
...Все крепко спали. Лежа на узком днище резиновой лодки, Елена зябко прижималась к спине брата. Сон девушки был тревожным. Она вновь переживала переход через страшную черную пещеру и задыхалась, бродя среди чудовищных столбов базальта и разыскивая потерянные следы. Потом девушке снилась вода. Она видела себя на берегу сурового бурного моря. Волны гремели, как выстрелы орудий. Шипела и скрежетала галька. Со свистом неслись водопады, пенились буруны. Игра снов сменялась, точно на экране. И девушка видела, что она находится на всеми оставленном пароходе. Она заперта в тесной каюте. Вздувшаяся река несла и крутила никем не управляемое судно среди высоких скалистых берегов...
Постепенно девушка просыпалась. К ней уже вернулось сознание того, где она находится, но шум воды не утихал. Он изменялся и делался еще более громким с пробуждением.
Несколько недолгих секунд сон смешивался с действительностью. Елена встала, зажгла свой фонарь, всмотрелась и закричала:
Просыпайтесь! Вставайте!
ГЛAВA ДЕВЯТAЯ ПЕЩЕРA ПОКAЗЫВЕТ ЗУБЫ
3
Из левого, северного ответвления от основной пещеры стремительно неслась бурная мутная вода. Она пенилась, вздувалась короткими ломаными волнами, кружилась водоворотами.
Место для привала было выбрано дальше ответвления и выше его по уровню. Поток ударял в стену и разливался почти до ног подземных путешественников. Ниже привала вода заполнила пещеру во всю ширину, и целая река неслась по пройденному экспедицией пути.
Вода все прибывала и прибывала. Громадная сила гнала поток, толкала его ударами мощного поршня. Пришлось подняться выше, чтобы уйти от воды. Откуда-то извне приходили волны, одна больше другой. Слой наращивался на слой.
Странное эхо рождалось под низкими сводами. Многократно отражаемый камнем, звук искажался. Он совсем не был похож на веселый шум наземных вод.
Подъем, который преодолела экспедиция в последние часы своего пути, был достаточно крут. Он легко поглощал поток, за ним находилась золотая бездна. Люди стояли и освещали своими фонарями дикую картину подземного наводнения. Казалось, что оно достигло своего предела. Вот на поверхности потока мелькнуло что-то бесформенное. Михаил Царев закричал:
- Это ветка дерева!
Вслед за веткой в потоке прокатилась мохнатая масса. Переворачиваясь, она, как живая, взмахивала длинными лапами. На миг показался свежий срез ствола вершины ели с или пихты. Ныряя и вертясь, пронеслись темные поленья.
Подземное наводнение длилось уже полчаса или немногим дольше. Затем вода стала резко спадать. Подземное наводнение кончилось так же внезапно, как началось. Еще несколько минут, и тоннель обсох совершенно. Вода исчезла. только кое-где оставались в пещере лужи, куски коры, ветки деревьев. У ног подземных путешественников лежал тонкий нанос грязи, черной хвои и прошлогодних листьев.
2
В верховьях невидной и малоизвестной южноуральской реки Сим, в горах, есть одно примечательное место. В узкую долину-ущелье высовывается отрог горы. Река, спрямляя свой путь, пробила гору и проходит под ней не такое уж малое расстояние - километра полтора, если не все два.
Тому назад лет двадцать или двадцать пять в горах началось правильное лесное хозяйство. Поднимаясь весной, Сим большей частью своих вод проходил в обход своего узкого подземного русла. Но помеха лесосплаву все же была.
Верхний вход в подземный участок завалили камнями. Теперь весной только самая малая часть воды проникает сквозь щели грубой плотины. Летом же Симу этих щелей хватает вполне. Он своей скудной летней водой по-прежнему сочится старой дорогой и вытекает ручьем с другой стороны из-под широкого неправильного свода, под которым впору пройти, не сгибаясь, и самому высокому человеку.
От этого-то места, с километр вниз по течению, между крутыми скалистыми берегами, утром шестнадцатого апреля сбился затор из сплавляемых бревен.
Как говорится - бывает и на старуху проруха, - а конь на четырех ногах, да и то спотыкается! - проморгали рабочие, вовремя затор не разбили... теперь же, как ни бились двое опытных лесорубов, ничего у них не получалось!
- Чорт же тебя ломай, проклятый! Чтоб тебя язвило! - ругались рабочие. A река вскоре остановилась совсем. Вода закружилась и стала успокаиваться, поворачивая вспять по течению и образуя нечаянный пруд с далеким подпором вверх по ущелью.
И надо же! Вода одна не ходит! Бригадир с аварийным запасом толовых шашек с утра подался вверх по реке. Искать его побежал лесоруб помоложе, а оставшийся так обозлился, что на реку больше и смотреть не хотел! Меж тем весь лес с верховьев, числом не менее шести тысяч бревен, сбился к затору. Вода же так поднялась, что совсем закрыла и то место, где Сим норится под землю.
К часу дня, растрепанный, без шапки и без голоса, из лесу кубарем выкатил бригадир, за ним появился и отставший посыльный.
Через десять минут издали было видно, как затор дернуло. Грянул взрыв и пошел гулять перекатами по горам, как веселый весенний гром. Дав, наконец-то, волю воде, рассыпалась дикая плотина. Каша из бревен покатилась вниз, с размаху прочищая русло с временно обмелевшим лесом. Люди тоже заторопились вниз. Лес сбился густо, смотреть нужно в оба. Теснина опустела, точно ничего в ней не было.
3
Сидя в резиновой лодке, Карнаухов говорил как всегда, бодро и громко:
- Давайте-ка, товарищи, рассудим толком, не торопясь, по всем правилам технического совещания. На повестке дня вопрос: предложения по дальнейшему плану действий. Михаил! Слово тебе!
- Вот что я думаю, - сказал Царев. - Воды вниз прошло немало. На земле началось половодье. Карст получает воду. Словом, благоприятные зимние условия нашего путешествия окончились. Подземная обстановка изменилась. Должен сказать еще, что я сейчас нашел ответ на занимавшую меня загадку. Мы прошли бездну только благодаря глубоким, четким следам. Но своих следов не оставили. Почему? Когда шли они, грунт был размягчен. Следовательно, бездна получала и раньше воду и вода куда-то могла уйти. Мой вывод таков - если обратный путь и залит водой, то не навсегда...
Михаил сделал паузу и продолжал:
- Но теперь я свято верю в легенду о бежавших пугачевцах. Мы уже в районе гор. Выход не может быть далеко.
- Теперь я скажу! - закричал Андрей. - Мы нашли россыпи золота, платины, алмазов! Здесь подземная география такова: мы пришли в нашу золотую бездну одним руслом древней реки, вышли - другим. Эти исчезнувшие карстовые реки намыли для нас склад. Мы вернемся для подробного исследования, запасшись кислородными приборами. Но не сейчас. Мне еще мало. Ты только здесь поверил в легенду, Михаил, а я всегда в нее верил. Случая не было, вот беда. Конечно, выход близко. нам хватит продовольствия на пять дней, света -на шесть. Против того, чтобы идти назад, есть и еще одно соображение: мы прошли бездну по следам. Честно говоря, я потерял ориентировку. А искать вход в наш западный тоннель в отравленной атмосфере опасно. Сейчас следы под водой. Словом, все за то, чтобы идти только вперед.
Андрей встал. Его лицо покраснело от возбуждения. Молодой геолог обратился к Новгородцеву:
- А вы что нам скажете?
Новгородцев сидел опустив голову. Он поднял лицо и ответил:
- Я уже сказал. Вчера. Я пойду с вами... У меня один вопрос. Как бы сказать? Если с нами что-нибудь случится? Что будет с результатами экспедиции?
- Ничто не пропадет! - с силой ответил Андрей. - Я люблю говорить - нет случайностей. Товарищи иногда шутят над моей поговоркой. Недавно меня директор завода поймал - вода на площадке нашлась случайно! A я сейчас опять повторю нет случайности. Мы не случайно нашли золотую бездну, так как не случайно наше правительство приняло решение строить завод и не случайно на площадке нашли пещеру. Нам покоряется Земля! Что же касается нашей личной безопасности, то кто мы с вами? Разве мы какие-нибудь жалкие американские авантюристы-золотоискатели? Пусть я потерял ориентировку после вчерашнего перехода через бездну! Пусть мы чорт знает где под землей! Но мы не одиноки. Народ с нами. Если мы здесь просто ляжем и будем лежать, недели через две, если не раньше, сюда явится Куржаков или еще кто-нибудь и спросит: "Что случилось? Ваша командировка кончается, а вы бездельничаете?" Андрей весело рассмеялся. Царев добавил за него:
- Да. Дорога пробита.
- Пойдемте дальше, - заключила Елена.
4
Широкий тоннель явился естественным продолжением всего пути. Здесь протекала река, несшая в своих водах драгоценные металлы, этой дорогой прошли в горы пугачевцы.
Но впервые подземные путешественники попали в тупик. Пятый час пути от места подземного наводнения привел их к началу широкой пещеры. Обвал образовывал какое-то подобие циклопической стены, преградившей дорогу. Она была сложена почти вертикально из громадных обломков камней. По стене слабо сочилась вода, падали капли. Было сразу видно, что тоннель разрушен.
Первое серьезное препятствие. Избалованный удачей, Карнаухов испытывал чувство острого разочарования. Он рассматривал крупномасштабную карту и старался хотя бы приблизительно определить точку нахождения экспедиции.
Михаил невольно вызывал досаду своего друга. Он рассматривал стену и говорил:
- Этот завал не производит впечатления древнего события. И вода проходит неглубинная. Это снеговая вода. Где-нибудь над нами карстовая воронка... Андрей молча соглашался. Вот они, изображенные топографами частыми горизонталями, большие, заросшие лесом, котловины среди крутых гор. Они не имеют видимого выхода для дождевых и снеговых вод, но совершенно сухи, не заболачиваются. Прав Михаил. Андрей с раздражением закрыл планшет. Не вышло! И он сказал, обращаясь к товарищам:
- Выход пугачевцев завалило. Но я его найду. Буду искать. Перерою все горы наверху!
Сидя на своем мешке, Карнаухов ворчал: "Не люблю идти назад". A Михаил, сопровождаемый Новгородцевым, пошел вдоль обвала. Иногда он тушил фонарь и вглядывался вверх. Не мелькнет ли дневной свет? Это не было бы невероятным.
Вдруг Михаил поскользнулся, вскрикнул и упал. Новгородцев бросился к нему. Он увидел что Царев скользит в зияющей черной щели. Он упирался руками, пытаясь найти опору. Выпущенный из рук фонарь висел под ногами Царева, раскачиваясь на шнуре.
5
Луч света на блестящем камне - это было последнее, что рассмотрел Новгородцев и очень хорошо запомнил. Новгородцев бросился на грудь, вытянул руки и попытался схватить товарища. Пальцы ощутили гладкую кожу куртки и сами вцепились в воротник.
Михаил сделал движение, и Новгородцев почувствовал что они оба сдвинулись вниз по гладкой поверхности камня. Новгородцев инстинктивно старался зацепиться за что-нибудь носком сапог. Он напряг мускулы ног и ступней, стараясь найти опору. Оба молчали. Михаил больше не шевелился.
Новгородцев не отдавал себе ясного отчета в том, что происходило. Вцепившись в плотный кусок кожи воротника куртки, он ощущал без мысли и без вывода, медленное - так движется минутная стрелка - скольжение вниз. Время отсутствовало. Новгородцеву захотелось разжать пальцы. Тогда он мог бы встать и отойти от страшного места, но разжать пальцы и выпустить это тяжелое, тянувшее его вниз тело он не мог, ему не удавалось это. Руки были сильнее его, они держали его самого, потому что человек живет не только для того, чтобы цепляться за жизнь. Оказывается, что самое важное дело было в том, чтобы цепляться за кусок гладкой выделанной кожи. Это было странно, но сами мускулы тоже понимали, что так нужно. Они, сжимали пальцы и никогда не согласились бы их освободить.
Сзади слышались голоса. Что-то кричала Елена. Новгородцев знал, что это ее голос, но слова не доходили до сознания, только звуки. Мысль вернулась к Новгородцеву как-то сразу. Его правую ступню схватила петля и тогда он сразу почувствовал ломающее напряжение и мучительную боль в пальцах и плечах. Но когда и как рядом с его руками, вцепившимися в воротник куртки Михаила Царева, появились еще две руки, он не заметил.
Снизу сказал спокойный и самый обычный голос Царева:
- Вы поторопитесь... чтобы не опоздать...
Карнаухов ответил прямо в ухо Новгородцеву:
- Торопимся! А, ну? Потянули! Перехватывай! Еще! Опять потянули!
...Подземные путешественники так устали, что привал на ночь был устроен вблизи от тупика. Все быстро заснули, и только Андрей Карнаухов долго лежал без сна, стараясь не шевелиться, чтобы не беспокоить Новгородцева. Тот вздрагивал во сне и иногда неразборчиво бредил.
Молодой геолог думал о том, что может ждать экспедицию. Перед ним больше не было того прекрасного неизвестного, которое он любил больше всего в жизни. Да, не было... Нужно идти назад. И только что едва не погиб Михаил. Если бы не Новгородцев... Есть, видно, и в этом человеке здоровая ткань под канцелярским наносом. Обстановка осложнилась. И подземное наводнение было грозным предупреждением. Карст показывает зубы... Да. Золотые зубы с платиновыми прослойками, с алмазами... пусть показывает.
Андрей иногда любил пошутить сам с собой, наедине. Но сейчас руководитель экспедиции не был спокоен, и шутка не получалась. Андрей чувствовал сзади себя черную бездну, залитую водой. Над водой стояли густые, ядовитые газы...
Вздулись ручьи. В верховьях рек Уфы и Белой прошла первая подвижка льда. Еще день - и по всем склонам Южного Урала загремела вода. Первым яростно рванулся Сим.
На крупномасштабной карте горная часть бассейна речки Сим кажется чем-то вроде древесного листа. Масса извилистых жилок сходится к крутогнутому черешку. Летом и осенью в глубоких долинах - ущельях между шишками, как называют горы на своем образном языке уральцы, Сим в своих верховьях и его притоки только простые ручейки.
Не то весной! Так гонит солнце снег с крутых шишек, что мирные ручейки становятся потоками, а принимающий их подмогу Сим оборачивается нешуточной, злой и стремительной рекой.
В горах половодье недолгое. Недели на две, на три хватает высокой воды. Чем дружнее весна, тем выше поднимается свирепая вода, но тем и короче будет ее сила.
Самая хлопотливая и горячая пора пришла для рабочих горных лесопромышленных хозяйств. Всю зиму они рубили меченые спелые деревья, очищали их от сучьев и скатывали готовые бревна в ложе ручьев. В этих местах плоты вязать нельзя, и лес из гор должен выйти молевым сплавом. В дни половодья весь коллектив леспромхозов - на берегах. Нужно управлять ходом леса.
Стиснутая в узком скалистом ложе, вода бросает, вертит и крутит толстые стволы... Вздыблется в камнях бревно, к нему приткнется другое... Мигнуть не успеешь, как торчит поперек русла ежом ощетиненная плотина. Случится, что разом ударит вода, и пробьется, дальше пойдет лес. Но ведь не всегда же одной силы довольно для дела! Закостенеет затор, укрепится самой водой и растет себе, и растет! Кончился сплав, пропала древесина.
А ведь один человек может разбить затор. Как многому другому, так и этой науке нельзя научиться со слов или из книги!
Всмотрится лесоруб, найдет опытным взглядом нужное место. Для проверки на одно бревно наляжет, за другое дернет. Правильно! Возьмет человек в руки толстый рычаг, воткнет меж бревен и заведет его как раз под то бревно, что все остальные держит.
И подальше, бегом! Она ведь, смерть-то, со смелым рядышком ходит и его оплошки только и ждет... Сделано дело: уже закачалась тысячетонная масса, заскрипела и как рухнет! И пошла дальше по воде, на стройки и на заводы, наша отменная советская древесина.
3
На высоком своде едва можно было различить острия свисших камней, так далеко они были. Под ногами же твердая, вся в трещинах корка, точно рваная жарким солнцем. Но какое же может быть солнце здесь, в сотнях метров под землей?
Гнутые глыбы известняка поднялись вверх, оторвавшись от своего ложа древнейшей породы изверженного базальта. А долго они лежали на твердой постели! Раковины моллюсков в полкилометра наслоились на дне океана, слились, окаменели. Сколько же дней уходило на такую работу?
А когда на берегу океана вверх поднимался горный хребет, рвал жесткую землю, какие же силы играли на шаре земли и как это было?
Так было: земная кора разрывалась, пучилась, дробилась и падала. Вся поверхность земли волновалась. Открывая на необозримые пространства глубины своего дна, океаны отступали и вновь бросались на сушу. Проглоченные, вмиг и навсегда исчезали с земной поверхности реки. Туманом мельчайших капель озера выплескивались к небу. Как трава, ложились первобытные леса стометровых деревьев-хвощей. Пространства, равные территориям теперешних государств, разом исчезали. На новых местах над потонувшими горами появились новые моря. В атмосфере на сотни километров поднималась пыль от разрушений, на долгие недели погружая землю во мрак, заливая ее густыми, грязными ливнями.
Вся земная поверхность морщинилась. Сталкивались не волны жидкости, двигались гряды горных пород. A сколько же дней могло бушевать землетрясение после того, как одним скачком вверх вырывался новорожденный горный хребет?
После таких рождений поверхность планеты создавалась наново... Однако же в самом факте землетрясения, с точки зрения современной геомеханики, нет ничего непонятного, нет ничего замечательного - скрытые силы земли, всегда существовавшие и существующие в равновесии, ищут и находят новое, нужное им равновесие - и только.
Мысль человека, постигая и делая выводы, находит другое, более замечательное и неизмеримо более значительное: жизнь, живая жизнь живых существ проходила через все испытания, не погибая. Она, эта жизнь, сохранялась, продолжалась в своем неукоснительном поступательном движении, в своем ничем не прерываемом развитии, жизнь живых существ, более прочная, более долговечная, чем море, суша и горы!
...Следы грандиозных древних перемещений земной коры, называемые сбросами, сглажены на поверхности. они засыпаны обвалами, заросли позднейшими отложениями, сравнены, незаметны для глаза. Недавно советские геологи под гладью западносибирских степей нашли следы колоссального сброса. Приблизительно по меридиану Челябинска, на тысячи километров с юга на север, здесь некогда появился гигантский отвесный порог. Он свидетельствовал об одном из движений Уральского хребта, этот разрыв с разницей уровней в семьдесят метров!
На западных гранях хребта подземные путешественники нашли в глубинах земли современника челябинского сброса. Монолитная толща известняка выгнулась над базальтовым ложем, образовав полость. Высохшее ложе подземной реки привело сюда четырех людей.
Дышалось трудно. В неподвижном воздухе пещеры стоял неопределимый тяжелый запах. Дыхание оставляло во рту странный вкус.
Столбы базальта разрывали плоский пол. Их подножья высовывались из застывшей, приподнявшейся корки.
Так вот оно... странный тяжелый запах мог подниматься только снизу, наверное, от этой черной растрескавшейся массы. Покрытый сверху тонким слоем чего-то, похожего на спекшуюся глину, грунт пещеры рыхло рассыпался в руках. Черный песок, чуть смешанный с пылью и с черными же камешками, оставлял на ладонях желтые искорки и тусклые серые чешуйки.
Размахивая киркой, Андрей бил ее широким концом у себя под ногами, разбрасывая грунт в стороны. Стенки ямы стекали вниз. Все больше и больше было видно желтых искр.
Задохнувшись, Андрей выпустил из рук кирку, стал на колени и в упор светил фонарем. На дне ямы была плотная смесь желтого и серого. Молодой геолог захватил горсть тяжелой сыпучей массы. Между пальцами текли сухие струйки.
Андрей с усилием выпрямился и разжал руку. Все видели, как с его ладони тек крупный золотой порошок, оставляя в середине ладони все уменьшающуюся кучку. Андрей зажал в кулаке черный камень с резкими острыми гранями. Он протянул его снизу Цареву.
- Возьми... Часы...
Острая грань черного камня - алмаза - со скрипом прочертила белую полосу на толстом часовом стекле.
Андрей хрипло дышал. Новгородцев, бледный до зелени, хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Голова Елены закружилась, и девушка схватила брата за плечо, чтобы не упасть. Карнаухов стоял в яме по пояс.
- Мало воздуха... - сказал он с усилием. Его голос звучал слабо, глухо. Руку!.. - сказал он. Он делал попытку выбраться из ямы, но ее края осыпались под его ногами.
- Руку! - повторил Андрей.
Очень высоко, почти невидимый, над маленькой кучкой людей грозно нависал свод колоссальной пещеры. Слабо, бессильно светили электрические дорожные фонари. Кругом смыкалась тьма сотен тысячелетий.
4
- А это? Это! Смотрите! Нет? Да! Это действительность! Можно видеть, можно осязать!
Корка хранила отпечатки. Глубокие, продолговатые, они шли пятью правильными цепочками, сближались, расходились, Опять сближались. Только шаги человека мог ли оставить такие следы. Да. Да. Корка была продавлена ногами людей!
В висках громко стучала кровь. Начинало казаться, что жесткий пол пещеры поднимается и опускается под ногами, как зыбкое торфяное болото.
- Я задыхаюсь... - бормотал Новгородцев. - Вернемся! Я погибну с вами... Они сошли с ума... Назад...
Никто не отвечал Новгородцеву, и он брел за другими. Но почему ноги подземных путешественников не оставляли следов? Те следы, по которым они шли, были глубокими, четкими, бесспорными... И это было необходимо. Подземные путешественники шли по следам. люди шатались, опьяненные тяжким воздухом пещеры.
- Я не могу отказаться... мы не должны отказаться... - твердил Андрей. Он не мог бы сказать, произносил ли он эти слова или только думал. Его цепко схватил за плечо Михаил:
- Стой! - сказал он. - Стой! Что дальше?
Другой рукой Царев притянул к себе сестру. Три головы сблизились. Новгородцев догнал остановившихся товарищей.
Михаил делал громадные усилия, чтобы преодолеть странное опьянение, мучительную головную боль и грохот в ушах. Он говорил:
- Мы вдыхаем что-то ядовитое... Древняя разложившаяся нефть? Не знаю... Что дальше? - спросил он - Мы можем отравиться... Все должны понять... - никто не отвечал. Михаил продолжал: - Мы рискуем. Сознательное решение каждого и всех!
Мертвенно бледное лицо Елены приблизилось к лицам друзей. Она говорила, едва шевеля побелевшими губами на неподвижном лице. А голос прозвучал глубоко и уверенно:
- Пойдем, по следам. Они прошли, и мы должны. Мы наследники. Вернуться стыдно.
За ее спиной взорвался Новгородцев:
- Я умоляю вас вернуться. Что вы? Вы хотите найти еще трупы в конце? И остаться с ними? Тоже трупами? Назад!
Карнаухов перебил Новгородцева:
- Я не знаю пути назад! Не хочу знать! Я потерял дорогу! Только вперед!
...Никто из четверых путешественников не мог бы сказать, как долго они шли по следам. Андрей и Михаил поддерживали Елену. Чтобы не потерять их, Новгородцев держал Царева за руку. У всех кружились головы.
Пол пещеры ходил как живой. Люди шатались, спотыкались. Странные видения овладевали опьяненным неведомым ядом сознанием.
Тяжелый воздух все густел и густел, развевался черными полотнищами, теряя прозрачность. Пол отрывался под ногами. Вспыхивая панцырями золотой чешуи, чудовищные рыбы шевелились в глубинах, распахивали острыми носами серый платиновый песок на морских отмелях. Сами раскрывались грандиозные перламутровые раковины, и из них сыпались в твердую воду сверкающие черным огнем алмазы. Волны каменели тяжкими белыми пластами.
А между видениями и людьми ясно, твердо, бесспорно шли цепочки глубоких следов человеческих ног. Нужно было карабкаться по ним вперед и вперед, выше и выше. Ничему другому не нужно было верить. Сейчас были нужны только следы.
5
Плавно вверх уходил тоннель. Кончилась запекшаяся корка, кончились следы. Все легче и легче можно было дышать. Еще оставалось ощущение тяжелого запаха, еще был во рту странный вкус. Еще мучительно болела голова, и стучала кровь в висках, причиняя эту боль. Но сознание яснело, освобождаясь от видений, и мысль могла больше не бороться за существование. Болезненное опьянение проходило.
Они прошли! Вперед! Они понимали, что нужно уйти дальше, чтобы в безопасности отдохнуть, чтобы дать покой отравленному ядовитыми испарениями мозгу и истощенным мускулам. Люди спотыкались, падали. Андрей ушиб колено и шел тяжела хромая. Еще немного...
Глубоко вздохнув, вожак остановился, скомандовал:
- Стой! Привал, - и сбросил мешок с плеч.
Карнаухов не случайно выбрал место для отдыха. Пещера образовывала разветвление и слева подходил неширокий тоннель. Он мог обеспечить какую-то вентиляцию. Михаил заставил себя пройти несколько десятков шагов по тоннелю и вернулся. Узкая пещера вела к северу.
Есть никому не хотелось. Путешественники молча готовились ко сну.
- И все-таки мы сумели пройти через бездну... Как они, - тихо промолвила Елена.
- Да... если бы не следы... - отозвался Карнаухов.
Послышался неуверенный, виноватый голос Новгородцева:
- Я... Я испугался... я думал мы погибнем... я был неправ...
- Золотая, черная, страшная и чудесная бездна, - сказал Царев.
...Все крепко спали. Лежа на узком днище резиновой лодки, Елена зябко прижималась к спине брата. Сон девушки был тревожным. Она вновь переживала переход через страшную черную пещеру и задыхалась, бродя среди чудовищных столбов базальта и разыскивая потерянные следы. Потом девушке снилась вода. Она видела себя на берегу сурового бурного моря. Волны гремели, как выстрелы орудий. Шипела и скрежетала галька. Со свистом неслись водопады, пенились буруны. Игра снов сменялась, точно на экране. И девушка видела, что она находится на всеми оставленном пароходе. Она заперта в тесной каюте. Вздувшаяся река несла и крутила никем не управляемое судно среди высоких скалистых берегов...
Постепенно девушка просыпалась. К ней уже вернулось сознание того, где она находится, но шум воды не утихал. Он изменялся и делался еще более громким с пробуждением.
Несколько недолгих секунд сон смешивался с действительностью. Елена встала, зажгла свой фонарь, всмотрелась и закричала:
Просыпайтесь! Вставайте!
ГЛAВA ДЕВЯТAЯ ПЕЩЕРA ПОКAЗЫВЕТ ЗУБЫ
3
Из левого, северного ответвления от основной пещеры стремительно неслась бурная мутная вода. Она пенилась, вздувалась короткими ломаными волнами, кружилась водоворотами.
Место для привала было выбрано дальше ответвления и выше его по уровню. Поток ударял в стену и разливался почти до ног подземных путешественников. Ниже привала вода заполнила пещеру во всю ширину, и целая река неслась по пройденному экспедицией пути.
Вода все прибывала и прибывала. Громадная сила гнала поток, толкала его ударами мощного поршня. Пришлось подняться выше, чтобы уйти от воды. Откуда-то извне приходили волны, одна больше другой. Слой наращивался на слой.
Странное эхо рождалось под низкими сводами. Многократно отражаемый камнем, звук искажался. Он совсем не был похож на веселый шум наземных вод.
Подъем, который преодолела экспедиция в последние часы своего пути, был достаточно крут. Он легко поглощал поток, за ним находилась золотая бездна. Люди стояли и освещали своими фонарями дикую картину подземного наводнения. Казалось, что оно достигло своего предела. Вот на поверхности потока мелькнуло что-то бесформенное. Михаил Царев закричал:
- Это ветка дерева!
Вслед за веткой в потоке прокатилась мохнатая масса. Переворачиваясь, она, как живая, взмахивала длинными лапами. На миг показался свежий срез ствола вершины ели с или пихты. Ныряя и вертясь, пронеслись темные поленья.
Подземное наводнение длилось уже полчаса или немногим дольше. Затем вода стала резко спадать. Подземное наводнение кончилось так же внезапно, как началось. Еще несколько минут, и тоннель обсох совершенно. Вода исчезла. только кое-где оставались в пещере лужи, куски коры, ветки деревьев. У ног подземных путешественников лежал тонкий нанос грязи, черной хвои и прошлогодних листьев.
2
В верховьях невидной и малоизвестной южноуральской реки Сим, в горах, есть одно примечательное место. В узкую долину-ущелье высовывается отрог горы. Река, спрямляя свой путь, пробила гору и проходит под ней не такое уж малое расстояние - километра полтора, если не все два.
Тому назад лет двадцать или двадцать пять в горах началось правильное лесное хозяйство. Поднимаясь весной, Сим большей частью своих вод проходил в обход своего узкого подземного русла. Но помеха лесосплаву все же была.
Верхний вход в подземный участок завалили камнями. Теперь весной только самая малая часть воды проникает сквозь щели грубой плотины. Летом же Симу этих щелей хватает вполне. Он своей скудной летней водой по-прежнему сочится старой дорогой и вытекает ручьем с другой стороны из-под широкого неправильного свода, под которым впору пройти, не сгибаясь, и самому высокому человеку.
От этого-то места, с километр вниз по течению, между крутыми скалистыми берегами, утром шестнадцатого апреля сбился затор из сплавляемых бревен.
Как говорится - бывает и на старуху проруха, - а конь на четырех ногах, да и то спотыкается! - проморгали рабочие, вовремя затор не разбили... теперь же, как ни бились двое опытных лесорубов, ничего у них не получалось!
- Чорт же тебя ломай, проклятый! Чтоб тебя язвило! - ругались рабочие. A река вскоре остановилась совсем. Вода закружилась и стала успокаиваться, поворачивая вспять по течению и образуя нечаянный пруд с далеким подпором вверх по ущелью.
И надо же! Вода одна не ходит! Бригадир с аварийным запасом толовых шашек с утра подался вверх по реке. Искать его побежал лесоруб помоложе, а оставшийся так обозлился, что на реку больше и смотреть не хотел! Меж тем весь лес с верховьев, числом не менее шести тысяч бревен, сбился к затору. Вода же так поднялась, что совсем закрыла и то место, где Сим норится под землю.
К часу дня, растрепанный, без шапки и без голоса, из лесу кубарем выкатил бригадир, за ним появился и отставший посыльный.
Через десять минут издали было видно, как затор дернуло. Грянул взрыв и пошел гулять перекатами по горам, как веселый весенний гром. Дав, наконец-то, волю воде, рассыпалась дикая плотина. Каша из бревен покатилась вниз, с размаху прочищая русло с временно обмелевшим лесом. Люди тоже заторопились вниз. Лес сбился густо, смотреть нужно в оба. Теснина опустела, точно ничего в ней не было.
3
Сидя в резиновой лодке, Карнаухов говорил как всегда, бодро и громко:
- Давайте-ка, товарищи, рассудим толком, не торопясь, по всем правилам технического совещания. На повестке дня вопрос: предложения по дальнейшему плану действий. Михаил! Слово тебе!
- Вот что я думаю, - сказал Царев. - Воды вниз прошло немало. На земле началось половодье. Карст получает воду. Словом, благоприятные зимние условия нашего путешествия окончились. Подземная обстановка изменилась. Должен сказать еще, что я сейчас нашел ответ на занимавшую меня загадку. Мы прошли бездну только благодаря глубоким, четким следам. Но своих следов не оставили. Почему? Когда шли они, грунт был размягчен. Следовательно, бездна получала и раньше воду и вода куда-то могла уйти. Мой вывод таков - если обратный путь и залит водой, то не навсегда...
Михаил сделал паузу и продолжал:
- Но теперь я свято верю в легенду о бежавших пугачевцах. Мы уже в районе гор. Выход не может быть далеко.
- Теперь я скажу! - закричал Андрей. - Мы нашли россыпи золота, платины, алмазов! Здесь подземная география такова: мы пришли в нашу золотую бездну одним руслом древней реки, вышли - другим. Эти исчезнувшие карстовые реки намыли для нас склад. Мы вернемся для подробного исследования, запасшись кислородными приборами. Но не сейчас. Мне еще мало. Ты только здесь поверил в легенду, Михаил, а я всегда в нее верил. Случая не было, вот беда. Конечно, выход близко. нам хватит продовольствия на пять дней, света -на шесть. Против того, чтобы идти назад, есть и еще одно соображение: мы прошли бездну по следам. Честно говоря, я потерял ориентировку. А искать вход в наш западный тоннель в отравленной атмосфере опасно. Сейчас следы под водой. Словом, все за то, чтобы идти только вперед.
Андрей встал. Его лицо покраснело от возбуждения. Молодой геолог обратился к Новгородцеву:
- А вы что нам скажете?
Новгородцев сидел опустив голову. Он поднял лицо и ответил:
- Я уже сказал. Вчера. Я пойду с вами... У меня один вопрос. Как бы сказать? Если с нами что-нибудь случится? Что будет с результатами экспедиции?
- Ничто не пропадет! - с силой ответил Андрей. - Я люблю говорить - нет случайностей. Товарищи иногда шутят над моей поговоркой. Недавно меня директор завода поймал - вода на площадке нашлась случайно! A я сейчас опять повторю нет случайности. Мы не случайно нашли золотую бездну, так как не случайно наше правительство приняло решение строить завод и не случайно на площадке нашли пещеру. Нам покоряется Земля! Что же касается нашей личной безопасности, то кто мы с вами? Разве мы какие-нибудь жалкие американские авантюристы-золотоискатели? Пусть я потерял ориентировку после вчерашнего перехода через бездну! Пусть мы чорт знает где под землей! Но мы не одиноки. Народ с нами. Если мы здесь просто ляжем и будем лежать, недели через две, если не раньше, сюда явится Куржаков или еще кто-нибудь и спросит: "Что случилось? Ваша командировка кончается, а вы бездельничаете?" Андрей весело рассмеялся. Царев добавил за него:
- Да. Дорога пробита.
- Пойдемте дальше, - заключила Елена.
4
Широкий тоннель явился естественным продолжением всего пути. Здесь протекала река, несшая в своих водах драгоценные металлы, этой дорогой прошли в горы пугачевцы.
Но впервые подземные путешественники попали в тупик. Пятый час пути от места подземного наводнения привел их к началу широкой пещеры. Обвал образовывал какое-то подобие циклопической стены, преградившей дорогу. Она была сложена почти вертикально из громадных обломков камней. По стене слабо сочилась вода, падали капли. Было сразу видно, что тоннель разрушен.
Первое серьезное препятствие. Избалованный удачей, Карнаухов испытывал чувство острого разочарования. Он рассматривал крупномасштабную карту и старался хотя бы приблизительно определить точку нахождения экспедиции.
Михаил невольно вызывал досаду своего друга. Он рассматривал стену и говорил:
- Этот завал не производит впечатления древнего события. И вода проходит неглубинная. Это снеговая вода. Где-нибудь над нами карстовая воронка... Андрей молча соглашался. Вот они, изображенные топографами частыми горизонталями, большие, заросшие лесом, котловины среди крутых гор. Они не имеют видимого выхода для дождевых и снеговых вод, но совершенно сухи, не заболачиваются. Прав Михаил. Андрей с раздражением закрыл планшет. Не вышло! И он сказал, обращаясь к товарищам:
- Выход пугачевцев завалило. Но я его найду. Буду искать. Перерою все горы наверху!
Сидя на своем мешке, Карнаухов ворчал: "Не люблю идти назад". A Михаил, сопровождаемый Новгородцевым, пошел вдоль обвала. Иногда он тушил фонарь и вглядывался вверх. Не мелькнет ли дневной свет? Это не было бы невероятным.
Вдруг Михаил поскользнулся, вскрикнул и упал. Новгородцев бросился к нему. Он увидел что Царев скользит в зияющей черной щели. Он упирался руками, пытаясь найти опору. Выпущенный из рук фонарь висел под ногами Царева, раскачиваясь на шнуре.
5
Луч света на блестящем камне - это было последнее, что рассмотрел Новгородцев и очень хорошо запомнил. Новгородцев бросился на грудь, вытянул руки и попытался схватить товарища. Пальцы ощутили гладкую кожу куртки и сами вцепились в воротник.
Михаил сделал движение, и Новгородцев почувствовал что они оба сдвинулись вниз по гладкой поверхности камня. Новгородцев инстинктивно старался зацепиться за что-нибудь носком сапог. Он напряг мускулы ног и ступней, стараясь найти опору. Оба молчали. Михаил больше не шевелился.
Новгородцев не отдавал себе ясного отчета в том, что происходило. Вцепившись в плотный кусок кожи воротника куртки, он ощущал без мысли и без вывода, медленное - так движется минутная стрелка - скольжение вниз. Время отсутствовало. Новгородцеву захотелось разжать пальцы. Тогда он мог бы встать и отойти от страшного места, но разжать пальцы и выпустить это тяжелое, тянувшее его вниз тело он не мог, ему не удавалось это. Руки были сильнее его, они держали его самого, потому что человек живет не только для того, чтобы цепляться за жизнь. Оказывается, что самое важное дело было в том, чтобы цепляться за кусок гладкой выделанной кожи. Это было странно, но сами мускулы тоже понимали, что так нужно. Они, сжимали пальцы и никогда не согласились бы их освободить.
Сзади слышались голоса. Что-то кричала Елена. Новгородцев знал, что это ее голос, но слова не доходили до сознания, только звуки. Мысль вернулась к Новгородцеву как-то сразу. Его правую ступню схватила петля и тогда он сразу почувствовал ломающее напряжение и мучительную боль в пальцах и плечах. Но когда и как рядом с его руками, вцепившимися в воротник куртки Михаила Царева, появились еще две руки, он не заметил.
Снизу сказал спокойный и самый обычный голос Царева:
- Вы поторопитесь... чтобы не опоздать...
Карнаухов ответил прямо в ухо Новгородцеву:
- Торопимся! А, ну? Потянули! Перехватывай! Еще! Опять потянули!
...Подземные путешественники так устали, что привал на ночь был устроен вблизи от тупика. Все быстро заснули, и только Андрей Карнаухов долго лежал без сна, стараясь не шевелиться, чтобы не беспокоить Новгородцева. Тот вздрагивал во сне и иногда неразборчиво бредил.
Молодой геолог думал о том, что может ждать экспедицию. Перед ним больше не было того прекрасного неизвестного, которое он любил больше всего в жизни. Да, не было... Нужно идти назад. И только что едва не погиб Михаил. Если бы не Новгородцев... Есть, видно, и в этом человеке здоровая ткань под канцелярским наносом. Обстановка осложнилась. И подземное наводнение было грозным предупреждением. Карст показывает зубы... Да. Золотые зубы с платиновыми прослойками, с алмазами... пусть показывает.
Андрей иногда любил пошутить сам с собой, наедине. Но сейчас руководитель экспедиции не был спокоен, и шутка не получалась. Андрей чувствовал сзади себя черную бездну, залитую водой. Над водой стояли густые, ядовитые газы...