А дальше начало происходить нечто странное. Смыш закончил говорить и, пододвинувшись поближе, взял меня за руку со словами:
   — Так и быть, забирай мою ручку!
   — Это что такое?! — заорала я, вырываясь. — Да как ты смеешь!
   — Ну… я подумал, если ты взяла ручку… То и я могу взять тебя за ручку! — неуклюже скаламбурил наглый рыжеволосый хоббит.
   — За эту ручку ты сейчас получишь по шее! — бушевала я. — Надо же, что вообразил! Что меня можно за одну ручку купить!
   — А за две можно? — обрадовался Смыш и полез в карман. — Ты не стесняйся, скажи, сколько тебе надо, у меня их много припасено…
   Неизвестно, чем бы закончилась эта торговля, если бы в кафешку не ворвалась Танюсик. Дредды на ее голове стояли дыбом, глаза горели, на щеках цвели алые пятна.
   — Слушайте, что я вам скажу! — закричала она в страшном возбуждении. — Я такое узнала, такое!!!
   — Да? И что? Говори же, говори! — в нетерпении накинулись на нее мы.
   — Я узнала, что такое бо… боул… короче, это самое слово, по которому ты выиграла.
   — Ну, и что же это, что? — нетерпеливо перебила я.
   — Скалолазание! Такой его вид, где лазают по стенам, без страховки.
   — Боулдеринг, что ли? — разочарованно протянул Смыш. — Вот еще новость…
   — Ну да! А ты что, знал? — сердито нахмурилась Танюсик.
   — Конечно! Чего тут не знать, известная вещь.
   — А что ж ты раньше не сказал? — набросились мы на умника.
   — А почему вы меня раньше не спросили? — огрызнулся Смыш. — Я и не знал, что вы не знаете!
   — Нечего оправдываться! Лучше бы извинился, если виноват! — хором закричали мы.
   Нет, с этими парнями одна морока! Таких простых вещей не понимают, ужас прямо…
   — За что мне извиняться? — Волосы у Смыша взъерошились, как у рассерженного котенка. — Что я такого сделал?
   — За сокрытие от следствия важной информации! — отрезала Танюсик. — И за пререкания с органами правопорядка.
   — У тебя что, предки в милиции работают? — хихикнул Смыш.
   — Почти… В прокуратуре… А как ты догадался? — оторопела Танюсик.
   — Секрет! — глубокомысленно произнес Миша. Мне показалось, что он с трудом сдерживает смех.
   — Опять секрет! — взвилась Танюсик. — Ты что, не понимаешь, что мы — одна команда? У нас не должно быть друг от друга никаких секретов!
   — Ладно, ладно, мир, — утихомирила я разошедшиеся страсти и обратилась к Танюсику: — Давай, рассказывай!
   — Ну, так вот! — Танюсик снова воодушевилась. — Мне Брыкало сказал, он все виды спорта знает и все радиостанции. Я сказала, что в Сингапуре будет чемпионат мира, и он сразу же назвал этот самый боул… В общем, все сходится, и радио «Зацепись» тоже есть, он его регулярно слушает. Говорит, что это основной эфир для скалолазной тусовки.
   — Так, может, он знает, кто эту викторину выиграл?
   — Нет, не знает, — с сожалением покачала головой Танюсик. — Он как раз ту передачу из-за тренировки пропустил.
   — И что же мне теперь делать? — Я в унынии рисовала соломкой узоры на остатках пены от коктейля.
   — На, пожуй! — жалостливая Танюсик протянула мне жвачку.
   Я поблагодарила и на несколько минут отвлеклась от своих бед. Но едва вся сладость из жвачки выжевалась, неприятные мысли прихлынули вновь.
   — Получается, что я — обманщица! Взяла то, на что не имею права… Может быть, даже своровала!
   — Ничего подобного! — успокоил меня Смыш. — Ты ничего ни у кого не крала. В конце концов, ты же не сама себе письмо написала, верно?
   — Ну да…
   — Это какая-то ошибка, но твоей вины тут нет, — Смыш говорил спокойно и уверенно, как судья или доктор.
   — И что же мне теперь делать?
   — А ничего, — пожал плечами Смыш. — Пользуйся, раз никто не предъявляет своих претензий!
   — Слушай, а ты не адвокатом ли хочешь стать? — спросила вдруг Танюсик.
   — Ну да, — Смыш покраснел и поправил очки. — А что, очень заметно?
   — Ну да! — хором ответили мы с Танюсиком, после чего подруга треснула хоббита по плечу со словами:
   — Благословляю! У тебя отлично получается.
   После приятной дружеской пирушки настроение мое заметно улучшилось. Я уже не чувствовала себя злоумышленницей, обокравшей несчастную победительницу викторины по бо… боули… нет, никогда я не выучу этого слова! В общем, с моей души упал камень, и перышки снова радостно взъерошились.

Как успеть на два свидания сразу

   Это был поздний вечер воскресенья — на улице сгустилась темнота, зажглись окна напротив, а я сидела перед компьютером и перечитывала невероятные сообщения, которые пришли мне в «ВКонтакт».
   Первое было таким:
   «Спасибо за ссылку, отличные фотографии! Мой телефон…»
   Внизу стояла подпись: «Тима Милан».
   Второе сообщение пришло от Сергея Пузырева и было точь-в-точь таким же, как у Милана, только номер мобильника, естественно, другой.
   И вот теперь я сидела перед экраном и гадала, продолжение ли это вчерашнего сна или чей-то прикол.
   Милан и Пузырев отозвались на мои сообщения!
   Они посмотрели фотографии!!
   Им понравилось!!!
   Они дали мне номера своих мобильников!!! О, йе-е!!!
   И… и я даже могу их набрать…
   От такой сумасшедшей перспективы захватывало дух. Значит, наше знакомство можно продолжить… Если это не розыгрыш.
   Но ведь это можно проверить! Прямо сейчас!
   Я довольно долго колебалась, выбирая, с кого же начать. Потом решила — все-таки с Милана — и, задержав дыхание, как перед прыжком в воду, быстро написала эсэмэску:
   «Как дела?»
   Скрашивая мучительное ожидание ответа, я изменила имя адресата и тот же самый текст отправила по номеру Пузырева.
   Ответов довольно долго от них не было, и я ужасно нервничала: а вдруг все-таки это розыгрыш? И телефоны — липовые? Или не липовые, но меня решили проигнорировать. Или знаменитости не отвечают по незнакомым номерам? Или они так заняты, что им не до телефона… Или все-таки наше сумасшедшее бальное знакомство было достаточно кратким, чтобы рассчитывать на продолжение.
   Но тут поток «или» был остановлен — пришел первый ответ.
   «А кто это?» — спрашивал Ser Puz — именно под таким именем я поместила в записную книжку телефон Сергея Пузырева.
   Я возликовала — по крайней мере, хоть один номер не липовый! И живой, по нему отвечают.
   «Сашуля Алешина со вчерашнего бала», — сообщила я.
   На этот раз реакция последовала быстрее и оказалась еще невероятнее — он позвонил!
   «Ser Puz» — высветилось на экране, и мобильник чуть не выпал у меня из рук. Кому бы показать, кому бы показать… Эх, жаль, Танюсик уже улеглась!
   — Алло, — ответила я осипшим голосом. — Слушаю!
   — Саш, это я. Не хочешь пересечься? — спросил знакомый голос, и я порадовалась, что крепко сижу на стуле.
   — Ну да, — это было единственное, на что я оказалась способна.
   — Тогда завтра в семь, у меня в студии, — и он назвал адрес. — Я тебя встречу. Идет?
   — Ну да, — снова повторила я и еще долго тупо смотрела на замолчавшую трубку.
   Итак, все, что случилось со мной накануне, было правдой. Потому что чудо все еще продолжалось…
   Завтра в семь я встречаюсь с Сергеем Пузыревым. Он сам, лично, пригласил меня! К себе в студию! И будет меня встречать!!! Ой, мамочки…
   Почему-то мне захотелось пройтись колесом, или постоять на голове, или упасть в обморок, но тут телефон ожил снова: на этот раз пришла эсэмэска от «Tim Mil».
   «Как насчет того, чтобы встретиться завтра в семь?» — писал Тима Милан.
   Оторопев, я уставилась на экран. И… этот? И Милан тоже?! В полном ступоре мои пальцы сами отстучали: «Да», — лишь бы он не передумал, лишь бы не передумал!
   Он не передумал, и я почти сразу получила ответ: «Тогда завтра в семь, в «Коломбине». И тут до меня дошло — я не могу завтра в семь быть в этой модной галерее! Завтра в семь я буду на студии у Пузырева!
   Голова пошла кругом. Я поняла, что чувствовал Д’Артаньян, назначая почти одновременную встречу трем мушкетерам. Ну не разорваться же мне!
   И все же выбор надо сделать. Одно свидание необходимо перенести.
   Но какое?!
   Я забегала по комнате, стуча друг о дружку крепко сжатыми кулачками. Что делать, что делать, что делать?
   Потом, решившись, я отослала сообщение Сергею: «А можно в восемь?»
   «Без проблем», — пришел быстрый ответ, и я перевела дух. Правда, на общение с Тимой останется всего ничего, но мне и этого хватит. А так как галерея недалеко от студии, я смогу побывать на двух свиданиях сразу!
   Меня так распирало от эмоций, что я не выдержала и позвонила Танюсику. Подруга тут же прибежала на мой зов и высказала все, что она обо мне думает.
   — Решила захапать двоих сразу! А обо мне и не подумала! Это же преступление против дружбы! — кипятилась разъяренная Тычинка.
   Но потом она остыла и начала вязать новый чехольчик для мобильника, попутно комментируя телепрограммы и давая мне советы касательно тонкостей общения со звездами.
   В общем, вечер удался.

Еще одно письмо и новая прическа

   Новое письмо поджидало меня в почтовом ящике утром следующего дня. Однако на этот раз послание не вызвало у меня никакого энтузиазма. Аккуратно заклеенный конверт без марки и без адреса, с единственной надписью «Александре Алешиной» почему-то сразу мне не понравился.
   Но я была так взбудоражена последними событиями, что мысли о странном конверте улетучились в тот самый момент, как я сунула его в сумку. Ведь я уже была другим человеком — не обычной восьмиклассницей Сашулей Алешиной (второй номер в классном журнале, последняя «кнопка» в физкультурном строю девочек), — а светской львицей и известной тусовщицей Александрой, которая водит дружбу не с кем-нибудь, а с самими Пузыревым и Миланом и тусуется с ними в модных галереях и на студии звукозаписи! Ну и так, между прочим, эта стильная штучка, Александра, стала победительницей крутой викторины новомодной радиостанции и вскоре отправится с друзьями в Сингапур. (После воскресного совещания в кафешке я забила на все муки совести и решила снова считать себя полноправной победительницей.) Этот новый статус позволял мне чувствовать себя как за стальной броней, и я даже осталась совершенно равнодушна к тому, какое впечатление произвела в школе моя новая прическа.
   А впечатление было сильным. Каждый, мимо кого я проплывала, останавливался как вкопанный. А потом поворачивался мне вслед, как подсолнух за солнцем, и либо что-то тихо шептал, либо громко и бесцеремонно высказывался.
   — Зашибись! — неслось мне вслед.
   — Вот это прикол! Сашуль, это ты или не ты?
   — Алеха, да как ты решилась на такое?!
   — А сколько стоит? А где делала? А телефончик дашь?
   — Удобно. Можно не причесываться…
   — И не укладываться…
   — И не мыться!
   Комментарии мячиками отскакивали от моей новой брони, я рассекала людские волны подобно ледоколу (вернее сказать, людоколу), и нос мой был вздернут гордо, как никогда. Ведь я была уже другая… И никто об этом не знал!
   Следом за мной в школу ворвалась Танюсик — ее появление подлило масла в огонь. Парни начали носиться вокруг нас и дергать за косички, но мы смотрели на них свысока, как королевы на пажей, не удостаивая их вниманием: это было бы смешно для девочек, которые знали номера мобильников Милана и Пузырева!
   Но надо было еще предстать перед учителями — а это было пострашнее. В какой-то момент я даже почувствовала, что готова бежать в раздевалку и замотать голову шарфом… Но везение все еще не оставляло нас — в этот день не только мы с Танюсиком сменили имидж: новая прическа появилась и у самой строгой в школе учительницы, завуча по внеклассной работе, Тамары Сергеевны по прозвищу «Ёлка». Это тоже был экстрим — Ёлка стала Ёжиком, сменив свои неизменные висячие патлы на короткую стрижку. Этого было вполне достаточно, чтобы занять внимание всего учительского коллектива, и наши косички остались почти незамеченными. Убедившись, что нам ничего не грозит, мы с Танюсиком осмелели (или обнаглели) настолько, что, взявшись под ручку, подошли к Ёлке — Ёжику и сделали ей комплимент по поводу ее новой прически:
   — Тамара Сергеевна, вам так идет! Вы очень помолодели!
   — Спасибо, девочки! — расцвела Елка и, оглядев нас, махнула рукой: — Вы тоже хороши! Правда, можно было подождать с косичками до летних каникул… Но они еще не скоро, так что — разрешаю! Только вы их как-нибудь заплетайте… В хвосты убирайте, что ли, чтобы не топорщилось.
   «Уф! Пронесло», — синхронно подумали мы и отправились в класс.

Дежавю

   Это снова был урок Тучи, и она начала его словами:
   — А сейчас мы будем писать контрольную!
   — Опять контрольную? — взвился Смыш. — Мне это надоело уже! Мы же в пятницу писали! Просто дежавю какое-то.
   — А что такое «дежавю»? — спросила я.
   — А ты не знаешь? — удивился Смыш.
   — Я же английский учу, а не французский! — огрызнулась я.
   — Дежавю — это когда тебе кажется, что такое, как сейчас, уже происходило раньше, — терпеливо объяснил Смыш, и вот тут-то я и вспомнила про письмо в своей сумке. Вытащив конверт, я протянула его соседу:
   — Как освободишься, не посмотришь, это фуфло или нет?
   — Как! Опять письмо?! Нет, это точно дежавю! — схватился за голову Смыш. — И откуда только ты свалилась на мою голову!
   Да, неделя для него начиналась непросто. Но после вчерашнего совещания в кафешке я прониклась к нему доверием, так что деваться бедолаге все равно было некуда.
   Я наклонила голову, надула губки и изобразила обиженного ребенка. Прием сработал: Смыш со вздохом открыл конверт и прочитал вслух:
   «Отдай путевку в Сингапур, а не то я всем все про тебя расскажу. Сегодня в семь, за гаражами».
   Ох, не зря я опасалась этого письма! Меня как будто ледяной водой окатили, поставили на место, и стильная тусовщица Александра вмиг испарилась. Я снова стала Сашулей номер… не два, а двадцать два, самозванкой и интриганкой, которая не имела никакого права ни на Сингапур, ни на Пузырева, ни на Милана… Ни на свой новый гламурный имидж!
   — Что скажешь? — я с надеждой посмотрела на Смыша: только он мог теперь спасти меня.
   — А что мне за это будет? — помолчав, осторожно поинтересовался этот гад.
   — А что ты хочешь? — оторопев, переспросила я. Интересно, это и есть то самое «дежавю»?
   — А что ты можешь предложить? — в тон мне ответил Смыш. Неужели и он играет с девчонками «ВКонтакте»?!
   Но мне было не до игр, поэтому я решительно пресекла стрельбу вопросами и произнесла:
   — Все, что захочешь!
   — Да? — удивился Смыш. А потом замолчал и начал краснеть. Он краснел так долго и так сильно, что веснушки на его лице совсем побелели.
   И тут до меня дошло.
   — Ни за что! — взвилась я в благородном негодовании. — Да как ты смел даже подумать об этом! Да как тебе такое в голову пришло!!
   — Тогда гони сто рублей! — быстро согласился Смыш и протянул под партой руку. Я перевела дух и вложила туда сотню и письмо со словами:
   — Вот так-то лучше!
   Смыш осмотрел конверт, понюхал письмо, еще раз пробежал его глазами и отдал мне со словами:
   — Фуфло! Какой-то чудак придуривается. Из наших одноклассников. Вернее, одноклассниц.
   — А как ты догадался, что он… она — из нашего класса?
   — Ты что, не узнала листочек? Это же из тех блокнотов, которые мы вам на Восьмое марта дарили, помнишь? Каждая страничка — с дурацкими цветочками. Я еще тогда спорил с парнями, уговаривал купить вам по ручке.
   Я вырвала у него листок, понюхала… Да, пахло явно нашим классом. Вернее, запахом, который в последние дни просто преследовал меня — я никак не могла определить, что это за духи и от кого так пахнет, и ужасно бесилась.
   — И что мне теперь делать? — я с надеждой посмотрела на Смыша.
   — А ничего! Выбросить и забыть.
   — Но тут же написано, что он всем все про меня расскажет!
   — Мы уже решили, это не он, а она, — назидательно произнес Смыш.
   — Ну она… Если она, то это еще хуже! — ужаснулась я. — Девчонка про девчонку такое может понарассказать! Особенно про одноклассницу.
   — Ну и что, например? — скептически хмыкнул Смыш.
   — Ну, как мы в женской раздевалке красимся…
   — Удивила! Кто ж этого не знает! — хихикнул Смыш.
   — Ну, еще мы там курить пробовали…
   — И это не тайна! Ты вообще насчет женской раздевалки не парься, мы и так знаем обо всем, что вы там делаете…
   — Да? — На мое счастье, Туча отвернулась, и удар учебником по Смышевой голове остался незамеченным ею.
   — Если так будет продолжаться, ты испортишь мой главный рабочий инструмент! — прошипел Смыш, потирая шишку. — Ладно, проехали… Так, что у тебя еще?
   — Ну, мы там на стене писали… И еще я отметки в дневнике подделывала… И в журнале… И с Васей Садовниковым целовалась…
   — Так… — Смыш задумчиво посмотрел на меня, а потом подвинул к себе письмо. — Пожалуй, тебе действительно есть что скрывать. И тот — или та, — кто забил тебе стрелку, хорошо знает все твои тайны… И значит, сегодня в семь тебе надо идти за гаражи.
   — Но я не могу! Я не могу сегодня в семь быть за гаражами! — я почти что кричала — удивительно, как это Туча ничего не услышала. Наверное, потому, что она в этот момент распекала Катю Решетняк по прозвищу «Крейсер».
   — Почему? — удивился Смыш.
   И я выложила ему все, чего он пока не знал, — про переписку с певцами и свидания, которые были назначены на семь и восемь.
   Смыш слушал молча, нервно кусая губы. Лицо его снова начало краснеть.
   — Теперь ты понимаешь, что я никак не могу в семь быть за гаражами? Это просто исключено! — закончила я.
   — Не знаю, не знаю, — пробормотал Смыш, склонившись над листком с контрольной. Он принялся что-то быстро писать и, казалось, полностью забыл обо мне.
   «Неужели контрольную пишет?» — с негодованием подумала я, но, похоже, так оно и было: Смыш как ни в чем не бывало строчил ответы на вопросы.
   Я ткнула его в бок с такой силой, что у него на носу подпрыгнули очки:
   — Ну и? Не увиливай! Говори, что мне делать!
   — Что хочешь! — сердито бросил Смыш, потирая бок. — Отстань. Задолбала уже со своими проблемами!
   Я уставилась на него в изумлении: это так он разговаривает СО МНОЙ? Звездой вчерашнего бала? Подругой Милана и Пузырева?! Нет, что ни говори, а хоббит проявлял чудеса мужества и героизма! Или идиотизма.
   Я многозначительно молчала, ожидая, что он одумается, но Смыш как ни в чем не бывало вернулся к контрольной, снова забыв о моем существовании.
   Наконец я потеряла терпение и сладко прошептала ему в ухо:
   — А если я тебя еще раз двину?
   — И у тебя поднимется рука на маленького? — внимательно посмотрел на меня Миша, и злость мою как рукой сняло.
   — Ладно, извини, — вздохнула я. — Просто я действительно не знаю, как поступить. Посоветуй что-нибудь, а?
   — Я думаю, в семь тебе надо быть за гаражами, это важнее, — веско произнес Михаил. — А свидания можно перенести на другой день.
   — Но за гаражами — это же самое страшное место в районе… Там стройка рядом и кладбище… Как я могу пойти туда одна?
   — Ты пойдешь не одна, — торжественно объявил Смыш.
   — А с кем? С Танюсиком еще страшнее будет.
   — Вы пойдете со мной.
   — С тобой? — Я чуть было не фыркнула, но сдержалась. — Ну, если ты уверен, что справишься…
   — Уверен! — твердо сказал Смыш. — Так что сегодня в семь, за гаражами!
   «Хм… Звучит, как приглашение на свидание!» — подумала я и начала прикидывать, во что мне одеться, но тут над нами снова нависла Туча.
   — Смыш, дневник! — приказала она. Мы подняли к небу глаза и поняли, что на этот раз нам не отвертеться.
   Смыш с кислым видом протянул практикантке дневник, однако, получив его обратно и прочитав то, что она там написала, он расцвел в улыбке:
   — А мне исправить ошибку или прямо так отдавать? — сладким голосом обратился он к учительнице.
   — Ошибку? — растерялась Туча. — Какую ошибку?
   — Фамилия Смыш пишется без мягкого знака! — торжествующе проговорил владелец замечательной фамилии. — Так что же? Мне исправить или как?
   — Как хочешь! — отрезала Туча. Она очухалась и снова метала молнии.
   Но класс поглядывал на Смыша с уважением. А я теперь точно знала, что наняла за свои кровные сто рублей нужного человека!
   Эсэмэски Ser Puz’у и Tim Mil’у я отослала на перемене.
   «Извини, но в это время прийти не смогу, буду занята!» — написала я в обе стороны, чувствуя, что совершаю нечто непоправимое. И в то же время я испытывала невероятную гордость оттого, что могу написать ТАК Милану и Пузыреву.
   Однако это было единственным утешением, и больше я ни на что не надеялась. Только что я сама, своими руками, разрушила хрустальный дворец волшебной сказки: вряд ли кто из певцов согласится общаться с такой капризной особой.
   Эти грустные мысли отогнала подлетевшая Танюсик, которая накинулась на меня со словами:
   — Ты отдала сто рублей Смышу?! Целых сто рублей?
   — Ну да, — пожала я плечами. — А что?
   — А то! У меня из-за непредвиденных трат на прическу наступил финансовый кризис! — пояснила подруга.
   — Сказала бы раньше… — принялась оправдываться я. — Мне же не жалко, я просто не знала, что тебе деньги нужны.
   — Да, нужны! — Танюсик сердито топнула ногой. — У Брыкалы скоро день рождения, надо купить ему подарок. Так что пойди отбери деньги у Смыша и отдай мне.
   — Хорошо, — согласилась я и пошла искать Мишу. Как я уже говорила, если моей подруге что-то в голову втемяшится, лучше не спорить.
   Смыш одиноко стоял у окошка и играл в игры на мобильнике.
   — Чего тебе? — не отрываясь, спросил он.
   Когда я сообщила о своей цели, он неожиданно легко согласился:
   — Идет! Тогда ты мне взамен дай скачать все фотки со своей мобилы, хорошо?
   — Отлично! — обрадовалась я, забирая сотню и передавая Смышу телефон.
   Пока тот бегал в кабинет информатики, я отнесла сотню Танюсику.
   — Теперь все? Ты довольна? — спросила я подружку, ожидая законной похвалы.
   — Умница! — Танюсик чмокнула меня в щеку, потом аккуратно сложила сотню и убрала ее в вязаный кошелечек. — А откуда у тебя столько денег?
   — Бабушка вчера приезжала, — объяснила я.
   — А, — кивнула подруга. — А что ты Смышу взамен отдала?
   — Фотки с мобильника, — сказала я.
   И тут Танюсик начала меняться в лице. Вначале она стала красной, потом — белой, а потом — пятнистой.
   — Ты… ты… Ты что, забыла? — растерянно пролепетала она.
   — О чем? — почему-то я тоже начала волноваться.
   — Как мы в Питере фоткались! У тебя в комнате. Когда мы в одних ночнушках по кровати прыгали!
   — А-а-а! — заорала я, хватаясь за голову.
   — А-а-а! — заорала вслед за мной Танюсик.
   Первой опомнилась подруга.
   — Беги скорей к Смышу! — толкнула она меня.
   Но было уже поздно. Нам только и оставалось — беспомощно наблюдать за группой гогочущих парней, столпившихся вокруг моего смышленого соседа.
   Со всей этой суматохой Пузырев и Милан были мною почти совершенно забыты… Поэтому я невероятно удивилась, обнаружив, что от них пришли ответные эсэмэски.
   «А может, сегодня в четыре?» — написал Тима. «А если в пять?» — предлагал Сергей.
   «Фантастика! — восхитилась я, отстукивая согласие. — Как удачно все складывается! Как будто кто-то на небесах следит за моим расписанием…»
   Вот так и получилось, что в четыре я вошла в галерею «Коломбина».

Неудавшееся свидание

   Это модное место известно всей Москве. Выставки картин, фотографий и скульптур, инсталляции и перфомансы, шоу, концерты, дефиле — все, чем можно было поразить воображение знатоков и новичков, проходило в «Коломбине».
   Я попала прямо на Международный фестиваль клоунов. Ярко разодетые скоморохи разных стран и национальностей веселили публику уже на улице перед входом. Я почувствовала себя своей в этой компании, ведь и сама недавно была Петрушкой, хотя на этот раз оделась по-другому: на мне были облегающие клетчатые бриджи и короткий сиреневый бархатный пиджачок, белая блузка и клетчатая жилетка. Сумка — сиреневая, в розовых сердечках. Ну и вместо кедиков — позаимствованные у мамы сиреневые лаковые туфли на каблуке высотой 9 см (в таком виде я последний раз снималась для большой классной фотографии). Только на миг промелькнуло сожаление, что я немного «не в теме» и на балу на мне был более подходящий наряд, — но не могла же я одеться так во второй раз! Тем более что «серьезный» наряд не мешал отзываться на шутки, весело смеяться над трюками и даже два раза упасть с моих длиннющих ходуль — тем более что Тима запаздывал. Натусовавшись и нафотографировавшись, я уже хотела отправиться в галерею, но тут обнаружила, что в суматохе к моим косичкам привязали воздушные шарики и волосы мои встали дыбом. Пришлось их отвязывать, и это заняло столько времени, что, посмотрев на часы, я обнаружила, что уже пора идти на другое свидание.
   Я немного расстроилась — Тима не пришел и не предупредил. «Что делать! Капризы звезды», — подумала я и отправилась на студию звукозаписи.

Удавшееся свидание

   — Ты в первый раз на студии? — прошептал Сергей, пропуская меня в зал.
   — Ага, — шепотом ответила я, заходя в темное помещение с высоким потолком и наглухо зашторенными окнами. Черные панели на стенах и выстилающий пол ковролин почти полностью поглощали звуки. В зале было пусто, только сзади, за широким стеклянным окном, маячил силуэт звукооператора.