ОТЕЦ ИМПЕРАТОРОВ КНИГА ПЕРВАЯ
ДОЧЬ - ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА ЗАРИ
Нет в мире более богатого и славного королевства, чем Сапфирное, и о причинах его богадства ходит множество легенд. На самом деле происхождение всех этих огромных сапфиров, которые прославили здешние земли, страшное и кровавое. Это тела и души простых смертных. Из их тел, живых и трепещущих, страшные силы творили сказочную красоту этих камней...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
С ЧЕГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ
Семён вышел из гаража, поднялся на крыльцо дома и толкнул вовнутрь входную дверь. И сразу замер на пороге. Недоумённо и настороженно прислушиваясь. В доме царила абсолютная тишина. Невероятная, уже давно не слышанная тишина. Полная.
И сердце как-то забилось неровно и тревожно.
В последние годы, возвращаясь с работы, Семён всегда был готов к чему угодно. К рёвам, крикам, визгам, шуму драки и яростного спора, плачу, громыханию ударной установки, невероятным звукам какофонической музыки или неуместным в этом гаме звукам скрипки. Причём ко всем вышеперечисленным бедам мог добавляться запах пригорелого обеда, вонь от оплавившейся проводки, шум от льющейся без надзора воды и висячая в воздухе плотным заслоном пыль.
Поэтому входя в свой большой и любимый дом, Семён всегда был готов ко всему: кричать, уговаривать, читать морали, угрожать и, чуть ли не слёзно упрашивать. И с тяжёлым вздохом настраивался на предстоящее действие, лишь только открывая входную дверь.
А тут - тишина. Полная. И вони нет. Пыли не видно. Под ногами чисто. Свет не горит, где попало. А вернее - вообще нигде не горит. А ведь все должны быть в то время дома! Из чего следовало: случилось что-то страшное. Или только собирается случиться. И виной тому только одно - неправильное воспитание.
Семён на цыпочках заглянул в гостиную. Никого. В свой кабинет, в котором порой собирались все. Никого. Кухня тоже странно отличалась чистотой и пустотой. Большая спальня на проявленный интерес ответила сумеречной прохладой. Лишь перед тем, как подняться на второй этаж и обследовать комнаты детей, Семён выглянул во внутренний двор, через окно веранды, прислушался, и с некоторым облегчением вздохнул. Где-то из-за сарая раздавались еле слышные, глухие удары молотка по железу. Словно металлический лом вколачивали в землю.
"Опять что-то затевают! Давно пора уши пообрывать..., - хозяин дома опять прислушался к оживлённым детским голосам. - Но..., если что-то мастерят, то не буду им мешать".
Перебранка усилилась, видимо дело доходило до ссоры. А затем из-за сарая, подёргивая плечиками от возмущения, вышла дочка, самая большая папина радость и сокровище. Тут же ей вслед послышалось возмущённое: "Ябеда!", и удары молотка возобновились с новой силой.
Видя отца в окне веранды, дочка рванула бегом, чмокнула с разгона его в щёку и тут же начала жаловаться:
- Папа, ты себе представляешь, старшие братья делают эксперимент с участием Витьки, а меня не берут. Такие противные! Говорят масса не подходит. А я им предложила ко мне два кирпича привязать, так они сказали, что согласятся, только если я надену на голову большой глиняный горшок для фикуса
- Надо же! - улыбнулся Семён, любуясь дочерью. - А куда мы тогда растение посадим? Да и кирпичей у нас нет....
- Есть папа. Федя четыре тачки привёз от тети Наташи.
- И? Мы вроде достраивать ничего не собирались?
- Так они за сараем башенку построили, - быстро и бойко тараторила дочка. - Вниз шпалы положили. Потом стенки поставили, а вверху площадку из брусьев сбили. Вот на ней Виктор и делает себе гнездо.
- Интересно, что они задумали?
Неожиданно откуда-то порывисто подул резкий ветер, и ветки старой груши, росшей во дворе во все времена, тоскливо зашумели, затрепетали, роняя на землю зелёные листочки. И вновь беспокойство навалилось на сознание Семёна. Теперь он спросил уже с большей строгостью:
- Вика, так что они затевают?
- Лёша с Федей сказали, что у них всё готово к главному испытанию. Хотят открыть смотровое окно в другой мир. А Витька будет смотреть и говорить, что увидит.
- Ага, в другой мир значит, - хохотнул Семён и вздохнул уже несколько успокоено, - Нам сказка строить и жить помогает! Давай, грей мне обед, а я пока помоюсь.
Виктория состроила недовольное личико, и уже отправляясь на кухню, бросила через плечо:
- Они там столько электричества заготовили, жуть!
- Ну-ка стой! - вновь напрягся хозяин дома. - Они что, опять перемычку на столб забросили?
- Ага....
- Вот засранцы! Ну, я им сейчас! Ведь запретил!
Он быстрым шагом отправился в сторону сарая. Подпрыгивающая за ним Виктория, пыталась на ходу оправдать братьев:
- Так ведь ты сам постоянно так делаешь! И Алексей тебе всегда при этом помогает. Он же сам здорово в проводах разбирается....
- Сейчас я с ним разберусь! Он хоть представляет, какой нам штраф загрузят, если Энергонадзор эту перемычку увидит?! Год отрабатывать придётся! ...Всем вместе!
Выйдя из-за сарая, Семёну предстала живописная картина. На большом раскладном столе деловито гудели оба системных блока старших сыновей. На двух дисплеях строились какие-то кривые, синусоиды и прочие непонятные для отца семейства мерцающие схемы. Ко второму столу подходили свисающие с высоковольтного столба толстые провода, затем через тщательно зажатые клеммы присоединялись к рубильнику, а уже оттуда через генератор, они большим кругом оббегали около двадцати толстых арматур, вбитых в землю. На верхушках штырей, примерно на метровой высоте, на изолированных, керамических подставках стояли непонятные и густо перекрученные сплетения из разноцветной проволоки.
А в центре всего этого, на аккуратно возведённой башенке усаживался младший сын Виктор. Причём старался сделать это с удобством и присущей ему последовательностью: старый стул он с помощью досок пытался прибить гвоздями к платформе.
- Так, кто разрешал присоединяться к столбу?
Все три сына исподлобья посмотрели на свою младшую сестру, которая их совершенно не боялась. Да ещё и язык нахально показала. А потом старший Алексей, стал степенно рассказывать:
- Пап, я ведь тебе недавно описал суть эксперимента. И ты как всегда отнёсся к этому с пониманием. Так и сказал: "Дерзайте". А как дерзать, если в розетке только двести двадцать вольт? Между прочим, перемычка тоже нам не даст желаемого напряжения. Поэтому мы и подготовили генератор. Силовые поля сгенерируются на вершине башенки и Виктору должны открыться виды на параллельные миры.
- Ага..., на миры значит?
Прежде, чем начинать ругать детей за непослушание или провину, Семён всегда тщательно и скрупулёзно проводил домашнее расследование. И сыновьям попадало во много раз больше, если они что-то делали без соблюдения установленных норм безопасности.
А в данном случае ругать надо было сильно и страшно. Но расследование - прежде всего:
- Итак, начнём, с рубильника. Как ты его собирался включать?
При таком огромном напряжении разряд мог пойти как угодно, закоротить, вызвать вспышку и поразить молнией. Но Алексей с завидной уверенностью показал прислоненную к сараю длинную доску.
- Вот отсюда. Этим шестом. Очень легко опускается и поднимается рубильник.
- Не тяжело?
- Нисколько.
Старший сын продемонстрировал свою силу и умение, помахав доской, стоя рядом с сараем, а потом вновь прислонил свой "дистанционный" выключатель к коньку крыши. Затем он последовал за отцом, давая детальные пояснения:
- Каждый преобразователь невенклидного поля имеет двойную изоляцию. Всё что надо - заземлено.
- Какого, какого поля? Ха! Сами придумали? Или...
Опять резко дунул ветер, и Семён обеспокоенно осмотрел небо:
- Если вдруг гроза?
- При малейшем намёке - снимаем перемычку, - вставил свои комментарии средний сын Фёдор. - Пока небо ясное, и прогнозы успокаивающие.
- М-да? А башня зачем?
- Объект должен находиться на изолированном возвышении или в подвешенном состоянии. Строить кран - слишком хлопотно.
Они все вчетвером подошли к стройному сооружению, на вершине которого младший Виктор с полным равнодушием восседал на старом стуле и тыкал кнопки своего мобильного телефона. Семён указал пальцем наверх:
- Как-никак - электрический прибор! Вдруг молнию притянет от ваших преобразователей какого-то-там поля?
- Папа, мы просчитали всё, как для отправки корабля в космос, - по-взрослому кивнул головой Фёдор. - Мой процессор позволяет ещё и не то сделать. А телефон ВитькУ нужен для фотографирования увиденного.
Отец семейства скорбно и многозначительно покивал головой. Затем со вздохом развёл руками. Пожал плечами. А потом ещё раз обвёл всё вокруг взглядом:
- Ну что ж, смягчающие обстоятельства справедливый суд конечно учтёт. Только вот...
Он стал чесать себя за ухом, но тут же замер на полуслове от нового, ещё большего порыва ветра. А в сердце на этот раз вонзилась целая ледяная стрела приближающейся опасности. Непроизвольным движением Семён прижал к себе дочь, а потом до него донеслось со стороны Алексея со стоном вылетевшее слово:
- Доска!
И в последний момент взгляд зафиксировал, как конец падающей доски, направляемый коварным и непредсказуемым ветром, со всей силы ударяет по рубильнику. Сразу же взвыл генератор. И в следующий миг стоящие на штырях преобразователи, вытолкнули из себя святящийся поток из мерцающих шаровых молний. Причём поток тут же преобразовался в круг и сплошной линией опоясал всё пространство с башенкой и стоящими возле неё людьми. Сухость во рту мешала говорить, но Семён прокашлялся и спросил:
- Что теперь?
Ответил всё умеющий предвидеть и просчитать Фёдор:
- У нас слишком большая масса.... Приборы не вытянут, не рассчитаны.... Значит увидеть новый мир нам не грозит....
- И?
- Пап, ты только не расстраивайся, но нам придётся здесь простоять до тех пор, пока не приедет аварийка из Энергонадзора. Ведь утечка та ещё!
Отец семейства тоже умел быстро просчитывать предстоящие бытовые и мирские трудности, невзгоды и финансовые неурядицы, поэтому думал недолго, стараясь не шевелиться и не отрывая взгляда от мерцающих огоньков:
- Ну, если только это...
Но в этот момент все услышали юношеский, слегка подрагивающий басок Виктора:
- Вижу "окно". Оно на нас опускается сверху.
С той поры прошло пять лет.
КРОВАВОЕ ПИРШЕСТВО
Шло празднование одиннадцатой годовщины взятия Кариандены, столицы Сапфирового королевства. Все лучшие войска победителей передислоцировались за последние недели из сопредельных территорий, которые были когда-то независимыми государствами, но теперь именовались провинциями. Вчера отборные части гензырских армий расквартировались в городе или стали лагерем прямо на крестьянских полях, которые окружали старинную, и значительно разрушенную крепостную стену. Завоеватели в своё время не пощадили это искусственное сооружение при штурме, а потом им и в голову не пришло его восстанавливать. Зачем, если серьёзных врагов на этом континенте практически не осталось.
И вот наступил час, когда после грандиозного утреннего парада по центральному проспекту Кариандены, все простые воины с вожделением предались пьянству, обжорству и веселью прямо на улицах и в предместьях гигантского города. Числом они были несметны и подсчётам не поддавались. Хотя в летописях и называлось потом количество невероятное да немыслимое.
Тысячи доблестных, отличившихся в боях воинов и прославленных ветеранов восседали за сотнями столов, расставленных прямо на внутренней площади королевской цитадели.
Сотники и тысячники, в количестве нескольких сотен, расположились за десятками столов на главной террасе королевского замка.
Тогда как великий Звёздный хан, Завоеватель и Покоритель Всех Миров, Отец всех гензыров праздновал знаменательную годовщину победы в окружении своих верных советников, прославленных военачальников и геройских командиров шести армий. Элита империи, возглавляемая своим повелителем, сидела в один ряд за длинным и прямым столом в огромном банкетном зале уже давно обжитого дворца. Хан восседал в центре, на возвышении, и чуть в глубине зала. Поэтому любой из пирующих мог лицезреть своего живого идола лишь повернув в его сторону голову.
Непобедимая и самая сильная за все века и тысячелетия армия предавалась разудалому, всепоглощающему веселью. Причем за всеми столами было много общего. Такой же поток ругательств, пошлых разговоров и взаимных оскорблений. Такие же громкие и однотонные песни, после каждой строчки которых, как правило, повторялась одна и та же строка: Слава Звездному Завоевателю всех миров! Одинаковые почти у всех кудлатые бороды и наголо выбритые головы. Одинаковая по стилю и форме одежда, различающаяся лишь степенью и толщиной прилипшей грязи и густотой тошнотворного запаха пота, прогорклой баранины и чесночной отрыжки.
Мало разнились и напитки, подаваемые совсем молодыми и необожженными боем юнцами. Разве только кушанья на ханском столе кардинально отличались от кушаний простых воинов в лучшую сторону.
Ну и, конечно, сильно разнились развлечения. У простых воинов они состояли в поимке и изнасиловании зазевавшейся горожанки и в оголтелом мордобое между собой по любому поводу и без повода.
Отличившиеся в боях герои и прославленные ветераны имели возможность измываться и пользоваться тремя сотнями прекрасных рабынь, которых специально для этого наловили по всему покоренному Сапфировому королевству.
Сотники и тысячники помимо удовлетворения своих скотских желаний с таким же количеством рабынь, тренировались и упражнялись в умении доставить боль голыми руками и вырвать предсмертный крик ужаса из глотки поверженного врага. Так как врагов здесь не было, то для тренировок со служебной лестницы подтягивали по одному самых больших и сильных рабов. И вот именно над этими несчастными и издевались озверевшие сотники и тысячники.
У всех этих трех групп веселящихся воинов не было даже кинжала. Все оружие они в обязательном порядке сдали на специальные склады, расположенные вдоль крепостных стен. Иначе во время такой дикой и продолжительной оргии добрая треть всей отборной армии могла полечь в пьяных разборках и жестоких кровавых междоусобицах. Уж слишком хорошо хан знал свое войско. И прекрасно умел добиться от своих подчиненных как желаемого эффекта в бою, так и должной осторожности в пьяной вакханалии.
Зато невероятно много оружия было в самом главном пиршественном зале. Он стояло за спиной каждого из пирующих в специальных пирамидах под присмотром двух, а то и трех оруженосцев. Да и по бокам хана возвышалось два облаченных в редкостные латы рыцаря из личной охраны. Пожалуй, только они стояли постоянно с мечами в руках, не принимая участия в общей попойке и вместо алкогольных напитков лишь иногда попивая чистую воду. Все остальные, даже прислуга, были уже или изрядно пьяны, либо на пути к этому.
И оружие в главном зале использовалось для самого изощренного развлечения. Вдоль противоположной стены прокатывалось устройство, напоминающее большой барабан. Сторона, обращенная к хану и его особо приближенной элите, состояла из толстых досок, на которых был распят веревками очередной раб или рабыня. А внутри барабана находилось еще два раба, которые своим весом и приводили колесо в движение или пытались остановить.
Суть забавы заключалась в том, чтобы, фактически не вставая со своего места за столом, брошенным по уговору оружием попасть в определенное место или отрубить рабу избранный участок тела. Этому старались и имели право помешать те рабы, которые находились внутри барабана, называемые "вращателями". Они могли или ускорить вращение до предела, или приостановить все громоздкое устройство, повернуть боком, а то и развернуть его тыльной стороной. Но тогда и они сразу же становились мишенью для всех метателей одновременно. Доски с обратной стороны не закрывали "вращателей", и в таком случае все трое были обречены. Но шанс остаться в живых у рабов был. Если распятый на барабане человек оставался в относительном здравии (лёгкие ранения не считались), то и обоим "вращателям" даровалась жизнь. Если мишень погибала, то на следующий прокат шли нерасторопные рабы, не сумевшие спасти своего товарища.
Особой популярностью у пирующих в главном зале, пользовались семейные трио. Ведь в таком случае рабы старались спастись целой неимоверных усилий и содействия всех трех своих тел. Потому что и распятый раб, после подсказки изнутри барабана мог хоть минимально, но синхронно помогать движением своего незакрепленного корпуса. И если оставался жив, то всем трем рабам тут же давали вольную, коней, провизию и взашей выталкивали из дворца. Хоть хан был невероятно жесток, но его слово считалось крепче стали. Да и рабов у него девать было некуда. "Не всех же резать, - часто повторял он, - Пусть идут на все четыре стороны и размножаются. Из-под моей власти им деться некуда!".
На подобные семейные трио делались особые ставки и заключались пари. А после каждого "проката" выпивался очередной кубок вина, и орались здравицы дикими голосами. Но если в начале пира, ни один из рабов не докатился до конца зала живым, то после пятого часа обильных возлияний руки стали подводить великих воинов. Да и сам хан один раз промахнулся. Над ним смеяться не посмели, лишь пожурили враз смертельно побледневшего оруженосца, что, дескать, плохо вытер рукоять топора от крови предыдущей жертвы. Хан как всегда принял игру лести, вытер показательно руку о свой роскошный халат и удивленно воззрился на своего павшего ниц оруженосца:
- Ведь совсем молодой гензыр! Зачем хочешь умереть таким юным?
Вопрос был чисто риторическим. Если бы хан возжелал, то разрубленного оруженосца уже уволокли бы за ноги прочь. Но хмельной угар еще не до конца лишил Звездного Завоевателя всех миров разума. Он вовремя вспомнил, что юношу его уговорили взять к себе в окружение ближайшие родственники. Так сказать ближе некуда. Потом еще от них выслушивай жалобные стенания.... И тут же Звездный выбросил инцидент из головы. Тем более что ясно осознавал, вины оруженосца не было.
Да и пиршество с кровавыми увеселениями хотелось продолжить как можно скорей. Поэтому хан повернул голову и спросил своего визиря:
- Низидин, ты готов?
Визирь был всегда отличным советником и другом, но вот воин с него был никудышный. А уж на пьяную голову он сам мог порезаться любым оружием. Но забава на то и забава, чтобы знатно повеселиться и посмеяться. А заодно и кое-кого позлить. Поэтому хан даже не стал дожидаться ответа от своего первого визиря, а сразу воскликнул:
- Я уверен, Низидин, тебе сейчас обязательно повезет. Поэтому ставлю на смерть раба вот эти два сапфира.
Затем качнул перстом в сторону распорядителя по удовольствиям:
- И приготовьте семейное трио!
Камни действительно были великолепны своей величиной и густым, сочным переливом. И на ставку тут же откликнулись весьма жадные до таких ценностей командующие второй и третьей армий. Вот только они не ждали, что хан весьма неожиданно назначит "добивающего". Только повелитель имел право это сделать, после заключения пари. Правда был один нюанс: если жертву прикончит добивающий, то и весь спорный заклад отходил к нему и не доставался никому из спорщиков. Такое право применялось редко, но хан иногда им пользовался из непонятных побуждений. Да и сейчас его выбор был немного странен. Ведь добивающим он назначил самого молодого, хоть и весьма прославленного воина, но совершенно неопытного командующего шестой армией, который взошел на этот пост перед самой годовщиной победы. Случилось это накануне, старый командующий погиб в нелепой, бытовой ситуации, а молодой заместитель занял его должность автоматически. Звездный ничего пока менять не стал, отложив разбирательство и утверждение на потом. И вот сейчас он предоставил молодому военачальнику заработать четыре камня, которые стоили порядочное состояние. Ведь перепившийся визирь, с дрожащими руками не в счет.
Из середины стены выкатили барабан с привязанной к боковине девушкой. Длинные русые волосы были распушены и красиво струились по голому телу, отвлекая своими переливами. Да и тело вызывало должное, вполне справедливое восхищение. Затем вывели двух мужчин, одного в самом соку и в пике своего физического развития и второго совершенно молодого, почти ровесника распятой девушки. Рабам-мужчинам развязали руки и втолкнули во внутрь барабана. А распорядитель, огромный, но подвижный детина, одетый в расшитую золотом безрукавку, многообещающе провозгласил:
- Отец, его сын и дочь.
Хан радостно захлопал в ладоши:
- Отлично! Ну-ка, Низидин, увеличь этой девке естество до самой аппетитной груди. Все равно оно ей больше не понадобится.
Визирь встал, под смешки и сальные остроты остальных сотрапезников размял плечи, и ему в правую руку оруженосцы вложили средний топор. За это время барабан откатили на крайнюю точку влево, и кратко проинструктировали рабов о том, кто и сколько раз будет кидать в них оружие. "Добивающий" тоже поторопился на новое место, сместившись со своим огромным топором на правый фланг. Он был уверен в своей единственной попытке. Причем молодой командующий радостно и открыто улыбался от представившейся возможности заработать дополнительную ханскую благосклонность. Ведь за сегодняшний праздник он еще не промахивался ни разу и разил свои жертвы с первого удара. Хотя тому, кто был в очереди, и полагалось три броска, но он не сомневался: именно четвёртый, его удар - будет завершающим.
Визирь еще раз оглянулся и кивнул своим оруженосцам на маленькие метательные топорики. Оно и понятно, после первого броска ему будет проблематично вновь метать тяжелый, как для него, средний топор.
И опять ханский перст дал отмашку, затрубил рожок и барабан с привязанной к окровавленным доскам девицей, покатился вдоль дальней стены. Рабы предусмотрительно не стали сразу наращивать скорость, потому как тогда барабан лишался любого маневра из-за большой инерции. Они в среднем темпе достигли середины зала, когда визирь залихватски екнув, послал топор во вращающуюся жертву. Но барабан не логически ускорился, и оружие прошло сзади, даже не задев деревянную конструкцию. Визирь не стал печалиться о своем промахе, а быстро, один за другим метнул свои легкие топорики. Только при этом слишком много дал на опережение. Тогда как рабы приложили неимоверные усилия для торможения. Один топорик пролетел впереди, а второй вонзился в самый край деревянного обода. Да так там и застрял, продолжая вращаться.
Общий вздох разочарования и нескольких довольных вскриков словно придали рабам новые силы. Да оно и понятно, теперь лишь огромная скорость могла спасти девушку, а вместе с ней и всю семейную троицу. Поэтому они общими усилиями принялись разгонять барабан.
Вот только у "добивающего" была отменная позиция, твердая рука и меткий глазомер. Его огромный топор полетел в свою жертву, словно блестящий диск раскаленного металла. Все ждали брызг крови и крика погибающей жертвы.
Но случилось невероятное. Топор пронесся впереди цели и со снопом искр врезался в каменную облицовку. А случилось это из-за того, что рабы резко повернули влево, сталкивая свое колесо со стеной и тем самым делая невероятное, резкое торможение. Деревянная конструкция при ударе отбилась от стены, крутнулась на одном ободе, чуть не рухнув на плоскость и не придавив девушку, и фактически развернулась, открыв рабов-мужчин для всеобщей атаки. И сидящие за столом не заставили себя ждать, двенадцать копий устремились в отца с сыном. Те, словно змеи, прилипли к внутренним ободам, успев перед этим дать несильное ускорение колесу в нужном направлении. Барабан, утыканный копьями как ёж, так и укатился с глаз пирующих в расположенную справа нишу, сопровождаемый недовольным ревом "добивающего" и радостным смехом командующих, выигравших пари.
Сам хан с непонятной злобой смотрел на своего визиря, который беспрестанно повторял одну и ту же фразу:
- Они нарушили правила - использовали стенку для торможения!
Наконец Звездный Завоеватель не выдержал и рявкнул с брезгливым раздражением:
- Заткнись! Ничего они не нарушали, а просто думали не яйцами, как ты, а головами! Отпустить их со всеми почестями! Если живы.... А?
Распорядитель тут же выскочил из ниши справа и доложил:
- Мужчины получили по два легких ранения, но вполне могут двигаться самостоятельно.
- Шустрые, везунчики..., - погрустнел еще больше хан.