Страница:
– Все бабы… нехорошие! И связываться с ними – себе дороже! Давай лучше выпьем! Смотри, как удобно, и стаканов не надо.
Кто такие «стаканы», Бонзай не понял, зато, сосредоточив глаза на мужике, увидел, как тот ловко подхватил горловину бурдюка рукой, второй вынул затычку и несколькими большими глотками освежил горло:
– Эх! Хорошее у вас тут винцо! Хоть и не южное, но зато с кислецой и забористое! Бодрит! На!
Молодой король попытался было возмутиться таким панибратством со стороны неизвестного холопа и потребовать положенный по титулу кубок, но как только он решил оглянуться в поисках виночерпия, как ощутил горловину бурдюка у себя во рту. Ничего не оставалось делать, как и самому несколько раз от души глотнуть. Вино и в самом деле было одно из лучших и редких в королевстве – далийское. Только в одной маленькой долине рос тот мелкий черный виноград, что шел на приготовление этого знаменитого вина. Поставки шли только в королевский дворец, по личному заказу некоторых министров, да в парочку самых фешенебельных постоялых дворов. Поэтому Бонзай сильно удивился, сразу забыв о неуважении к своей персоне:
– И г-где ты целый бу-бурдюк прикупил? Незнакомец ответил с похожим заиканием:
– М-места надо знать! А что, хорошо пошло? Давай тогда еще п-по одной…
И они выпили еще. Потому что далийское вначале здорово бодрит. Потом обнялись за плечи и пошли куда глаза глядят, благо луна светила от всей души и дорогу между невысоких деревьев заметить было легко. Потом останавливались и пили, между тостами обсуждая женскую непредсказуемость, изменчивость и бесстыдство. Затем снова шли, пели, пили, плевались при воспоминании о женщинах…
Дальше король помнил лишь жуткое головокружение и свои безуспешные попытки подняться с четверенек.
Проснулся он, стуча зубами от холода, в гуще рассветного тумана, где-то в незнакомом густом лесу. Кое-как разогревшись интенсивной гимнастикой, он ухватился за раскалывающуюся голову и попытался позвать хоть кого-нибудь:
– Ау… Отзовитесь…
Никто, естественно, не отзывался, так как крик скорее походил на испуганный шепот. Умывшись обильной росой, уже более окрепшим голосом потерявшийся король продолжил кричать все громче и громче. Но вместо давно ожидаемых восторженных криков благодарного народа до Бонзая донеслось злобное рычание, а когда он окончательно расширил испуганные глаза, то различил в тумане две огромные волчьи фигуры.
– Вот и отпраздновали две недели, – пробормотал король, вынимая чудом не потерявшийся кинжал из ножен и дрожащей с похмелья рукой вытягивая оружие перед собой. – А ведь так здорово вчера все начиналось. Да и потом славно повеселились… Какая же собака меня в лес вытолкала?
При этом он сделал шаг назад – и подпрыгнул от неожиданности, услышав резкий вскрик:
– Твою мать! Ты мне руку растоптал!
Не сводя взгляда с примолкших волков, которые радостно переглядывались от удвоившегося количества пищи, Бонзай пощупал рукой сзади себя и наткнулся на чью-то спутанную шевелюру. Тут же раздались новые возгласы недовольства:
– Да ты совсем очумел?! То орешь ни свет ни заря, то прямо по мне как слон топчешься, а теперь еще и глаз выколоть норовишь!
Король сделал пару шагов в сторону, и теперь в поле его зрения попал мужчина с опухшим после знатной попойки лицом. Лет на десять старше короля, в отличных сапогах и в теплом не по сезону овчинном полушубке. Теперь стал понятен его безмятежный сон: в такой одежке не замерзнешь. Руками мужчина долго шарил под раскиданным в траве хворостом – и вдруг завопил во всю свою луженую глотку:
– Вот! Вот он! Нашелся, родимый!
От этого крика даже волки испуганно попятились. И уже в следующий момент незнакомец со страстным причмокиванием поглощал остатки жидкости из винного бурдюка. Вначале закрытые от непередаваемого блаженства глаза на пятом глотке постепенно раскрылись, и в поле их зрения попал Бонзай с дико косящими глазами: он и от незнакомца не мог оторвать взгляд, но и волков оставить без внимания не рискнул. Примерно на десятом глотке до незнакомца что-то стало доходить. Он перестал пить, взболтнул емкость и с покаянным видом протянул застывшему с ножом в руке собутыльнику:
– Извини, сразу не сообразил… Но там еще и тебе похмелиться хватит.
Молодой правитель попытался сказать об опасности, но из пересохшего горла вырвался только хрип. Он болезненно пытался выдавить у себя во рту хоть пару капель слюны, фыркая и покашливая, но, кажется, мужик его понял по-своему. Довольно легко поднявшись на ноги, он задрал дно бурдюка кверху, а горловину довольно бесцеремонно вставил своему собутыльнику прямо в рот. Тому страшно хотелось пить, поэтому он буквально высосал остатки вина. Мгновенного просветления не наступило, зато теперь он мог говорить:
– Волки!
И с удовлетворением заметил, что мужика в тулупе проняло. Тот бешено заметался взглядом по окрестностям, рука метнулась за пазуху, а губы зашептали:
– Волки? Откуда здесь волки? – Зрачки его изрядно расширились при виде двух хищников, которые с полным спокойствием уселись на хвосты, будто огромные собаки.
– Что значит «откуда»? Они здесь всегда живут… И медведи… Правда, не так близко от Вельги…
– Да что ты несешь? Вельга – это столица… ну этого королевства… как его…
– Королевства Ягонов! – подбоченился Бонзай левой рукой, а правой так и продолжая направлять острие кинжала в сторону волков.
– Не может быть! – возмутился незнакомец, вновь продолжив озираться по сторонам. – Я ведь вчера оттуда ушел!
Теперь уже коронованному правителю стало обидно за свое королевство. Ну никак оно не подходило своими размерами для того, чтобы выйти из него за один день, да еще тихим шагом по ночной дороге – и вдрабадан пьяным. Здесь как раз подошел грозный, рычащий голос.
– Да ты никак мое королевство совсем не уважаешь?
Обладатель тулупа покосился на внушительный кинжал, рукоять которого была украшена большим изумрудом, и на всякий случай сделал несколько шагов в сторону. Но руку из-за пазухи так и не вынул:
– Не, королевство мне нравится, хоть я и не знал, что тут все такие патриоты. Просто ты меня не так понял. Я хотел сказать… вернее, признаться, что еще вчера я как бы… хм, убраться отсюда собрался… Только…
Очень подозрительно и весьма странно звучали его слова, но в следующие минуты Бонзаю Пятому стало не до разглагольствований. Стала понятна та отсрочка, которую дали людям два присевших хищника. Они поджидали остальных членов стаи, которые окружали двуногую дичь со всех сторон. С глухим рычанием на мужчин с нескольких сторон бросилось еще три волка. Два первых оставались пока на месте, но с противоположной стороны подходил еще один кровожадный хищник. Король только и успел крикнуть:
– Становимся спинами! – и повернуться к несущейся на него паре.
Если бы на них напали только два зверя, шансы на спасение оставались бы вполне приличными. Но вот шесть крупных хищников могли задавить свои жертвы одной только массой. Не считая мощных клыков и когтей. Да только Бонзай Пятый так просто сдаваться не собирался. Первый удар его кинжала удачно пронзил волчьи челюсти снизу, доставая до самого мозга хищника. Правда, вторая серая туша сбила человека с ног, и они покатились по трескающемуся хворосту, переплетясь единым клубком. Причем далеко не обученному подобным боям правителю королевства Ягонов удалось не потерять кинжал, и теперь он раз за разом наносил удары в брюхо сцепившегося с ним зверя.
Постепенно серая туша обмякла, издала последнее, затухающее рычание и отвалилась в сторону после отчаянного пинка ногой. Бонзай и не подумал расслабляться, пытаясь вскочить на ноги и размахивая перед собой кинжалом. Левой рукой он интенсивно старался стереть заливающую глаза кровь как последнего убитого им волка, так и свою собственную, обильно бегущую из расцарапанного скальпа. Как ни странно, никто его не грыз и не атаковал. На секунду он замер на месте и прислушался. Кроме хриплых агонизирующих звуков со стороны хищников да какого-то чертыханья, ничего слышно не было. Тогда Бонзай рискнул согнуться и вытереть лицо краем разорванной куртки. Теперь видимость улучшилась до приемлемого уровня, и он заметил в пяти метрах от себя того самого незнакомца. Полушубок мужчины тоже выглядел немного изорванным, но остался сравнительно целым. Вокруг лежали три бездыханных волчьих тела, а пасть четвертого незнакомец как раз со стоном разжимал. Видимо, волчара стиснул клыки на его ноге в последней предсмертной судороге.
Удивляться такому везению было некогда, хотя удивительная ловкость собутыльника поразила Бонзая Пятого до глубины души. Реальность диктовала свои условия. Стая волков могла оказаться гораздо больше, да и другие хищники теперь могли подтянуться на запах крови. Поэтому он бросился к стонущему мужчине и лезвием кинжала разжал волчью пасть.
Незнакомец застонал с некоторым облегчением:
– Вот тварь! Надо же так вцепиться!
– Идти сможешь? – поинтересовался король. – Желательно отойти отсюда как можно дальше.
– Действительно, – согласился мужчина. – А то у меня совсем не осталось па…
Чего там у него не осталось, понятно не было. Потому что при попытке встать на ногу он взвыл от боли и опять рухнул наземь.
– Э-э-э, да он тебе, кажется, кость сломал, – констатировал Бонзай, внимательно присмотревшись к изрядно окровавленной ноге. Затем быстро огляделся и решительно сунул окровавленный кинжал в руку незнакомца: – Держи! Только не урони, если вдруг на нас кто опять бросится. Понял?
Получив в ответ немного недоумевающий утвердительный кивок, молодой король перекинул руку раненого себе через плечо, левой подхватил за ногу и, крякнув, забросил тело себе на закорки. Несколько раз подпрыгнул, устраивая ношу удобнее, и мелкими шажками поспешил перпендикулярно дующему ветерку. Туман к тому времени почти рассеялся, и в просветах между стволами блеснули лучи восходящего солнца.
Покряхтывающий на спине незнакомец не смог удержаться от похвалы:
– А ты силен, бродяга!
– Ха! Да я самый слабый во всей Вельге, – признался молодой король. – Не готовил из меня отец воина, не готовил…
– Это ты от скромности так говоришь, – продолжались лестные утверждения. – Вон как лихо с двумя волчарами справился.
– Хе! Ты вон четверых затоптал… Уж не знаю как… Заметив, что носильщик задыхается от быстрого шага, раненый тактично примолк, но молодой король вошел в хороший темп, жестокая схватка его взбодрила, вино с Далийской равнины разгорячило, и после окончания подъема он сам заговорил:
– Тебя как зовут?
– Дин, – последовал короткий ответ.
– Ну вот, я так и знал, что ты не из королевства Ягонов. У нас таких имен нет.
– Эт точно. Да я и не утверждал, что местный…
– А что тогда в Вельге делал? – добавил немного строгости в голосе король.
– Ничего, просто частенько сюда за выпивкой наведываюсь, вот и вчера решил винца прикупить. Тем более что меня в Ягоны всю жизнь тянет, а почему, понять не могу, как ни нагряну в гости, так и обопьюсь вашего далийского. Но чаще всего с собой бурдюк брал и сразу уходил. А вчера смотрю: народные гуляния, девки симпатичные пляшут, костры полыхают. Так интересно стало, что и удержаться не смог. Но зато теперь я видел, каков настоящий праздник. До чего ж здорово было. Кстати, а ты не знаешь, по какому поводу так буйно гуляли?
– Знаю… Но лучше бы не знал…
Опять начался затяжной подъем, и оба примолкли. Тем более, что где-то далеко позади послышались волчьи завывания. Все-таки с места «ночлега» они убрались очень своевременно.
Наконец, когда выбрались на сухое светлое место, Бонзай выбрал одно из самых развесистых деревьев и решил сделать привал возле его ствола. Осторожно усадив раненого на узловатые корни, он принялся растирать затекшую шею, поясняя при этом свой выбор и внимательно осматриваясь по сторонам:
– Если по нашему следу пойдут, мы легко заберемся на верхние ветки. Если подсадить не смогу, то на ремнях подтяну. Так что не переживай!
– Да я и не переживаю. Если бы не нога…
Они совместно осмотрели распухающую ногу и пришли к мнению, что промыть рану следует немедленно. Да только ни вина, ни простой фляги с водой ни у того ни у другого не было. Да и ручей по пути не попадался. Бонзай принялся нарезать вокруг маленькие круги и делал это все с большим раздражением и недовольством:
– Ничего понять не могу! Неужели я в своей лаборатории совсем отупел? В трех соснах путаться начал! Ну сколько мы от Вельги прошли? Да еще и на заплетающихся копытах? А ничего узнать не могу! Если солнце светит оттуда, значит, нам надо идти туда. Ну, примерно… А что мы там видим? Проклятье! Да там другой стоит! И лес на нем еще более дремучий, чем этот…
Курсируя зигзагами вокруг раненого, он вдруг услышал с его стороны восклицания:
– Эй! Дружище! Хватит метаться. Лучше иди сюда, я, кажется, догадался, куда нас занесло…
Бонзай не заставил себя долго ждать, присев напротив:
– Дин, ты ведь говорил, что не местный?
– И в третий раз готов это повторить. Но тут вот какое дело… – Он немного замялся, подбирая нужные слова. – Я вообще-то очень мало знаю о вашем королевстве, поэтому мне будет трудно все объяснить… Кстати, а тебя как зовут?
Опять волна подозрений захлестнула молодого короля. Вдруг перед ним шпион злобного дядюшки? Или еще хуже – какой-нибудь резидент из империи пожаловал? Константин Сигизмундович Барека ведь мог и заранее убийцу в королевство Ягонов послать. А потом только прийти с войском и завершить оккупацию без всякого боя.
Поэтому полного своего имени не назвал:
– Бон… Бон меня зовут.
– Хорошее имя, звонкое, – улыбнулся Дин и продолжил вопросы: – А вот скажи, Бон, маги у вас есть?
– М… Что это такое?
– Ну… такие вот колдуны, чудесники. Они умеют делать разные таинственные вещи, фокусы…
– А-а-а, у нас нет таких. Еще прапра-какой-то там дед рассказывал, что все они во времена его молодости на юг подались. Только их у нас шафиками называли. Поговаривают, они до сих пор на крайнем юге творят чудеса разные.
– Шафики? Очень интересно они тут названы… И, говоришь, на юге? Надо будет обязательно туда наведаться.
– Ха! Ты о чем говоришь? Туда несколько месяцев только по морю добираться. Да и то – уже пятьсот лет как косяки монстров все сообщение между материками перекрыли.
– Вот! Теперь об этом и поговорим. Понимаешь, я в некотором роде тоже один из шафиков… – Не выдержав, улыбнулся: – Смешно звучит! Так вот, я тоже могу делать некоторые чудеса и передвигаться сквозь некоторые расстояния. На самом деле я живу совсем в другом королевстве, которого даже нет в вашем мире.
– Да?.. – Бонзай, конечно, не поверил и не смог скрыть своего сарказма: – А где же оно?
– В другом мире. И, поверь мне, миров таких неисчислимое множество. А между мирами существуют определенные дыры, сквозь которые и могут проходить такие, как я… хм… шафики.
– Ага, вы, значит, таким образом за вином ходите? – стал веселиться молодой король.
Но ответ последовал серьезный:
– За вином тоже. Что мы, не люди? Тоже хочется чего-нибудь вкусненького и ядреного. Так вот вчера я уже возвращался в свое королевство, когда встретил тебя на дороге. Как мне помнится… Ну и мы с тобой пересеклись. Вот… Потом я вроде решил тебя проводить, хотя и удивился, чего это ты в лес среди глубокой ночи поперся. Ну а когда узнал, что виновата женщина, все понял. Затем у меня были провалы в памяти, но, кажется, в какой-то момент я осознал, что я уже в своем королевстве. А рядом ты идешь, подпеваешь. Помнишь, я тебя спрашивал: не зайдешь ли ты ко мне в гости?
Бонзай Пятый ошарашенно закивал, но ответил категорическим отрицанием:
– Не помню…
– Зато я помню! Ты утверждал, что очень хочешь, но очень не можешь. Потому что ждешь в гости каких-то отмороженных барсучков, которые должны устроить твоему любимому дядечке подлянку. Правильно я помню?
– Ну… насчет «любимого» и «барсучков» тут явная путаница, но по сути все правильно…
– Вот! Значит, я тебе поверил, и мы вернулись обратно в королевство Ягонов через другую дырку. А потом я тебя немного проводил и мы стали прощаться…
– А потом?
Лоб незнакомца покрылся глубокими морщинами от натужных воспоминаний:
– Хм… Потом?.. А потом ты мне наступил на руку! До сих пор болит.
Бонзай долго смотрел, как его ночной собутыльник ласково поглаживает пальцы на левой руке. Затем не выдержал:
– Ладно, ты меня проводил, мы с тобой попрощались основательно. Все-таки бурдюк был большой…
– Ага, двенадцать литров…
– …Но как мы в таких дебрях очутились?
– Просто! Ведь пока мы брели по дороге моего… королевства, то успели по твоему проскочить раз в двадцать больше. Понимаешь, в разных мирах – разные плотности расстояний. Суть самого понятия «плотность» улавливаешь?
– Издеваешься? – обиделся молодой король. – Все-таки я – один из лучших ученых своего королевства. Если не самый…
– Уф! Тогда с тобой будет попроще. Он переставил раненую ногу в другое положение, скрипнув зубами коснулся запекшейся корки крови. Бонзай тем временем лихорадочно проводил вычисления в уме и, придя к определенному выводу, все-таки решил уточнить:
– Значит, мы сейчас находимся от Вельги на расстоянии не одной мили, а двадцати?
– Плюс-минус миля.
– Значит, четыре, максимум пять часов усиленного бега. Да и зачем бежать так далеко? Можно ведь до ближайшего тракта добраться, хутора, постоялого двора. Уж мне-то лошадей любой одолжит. Посидишь тут на дереве до моего возвращения?
Дин счастливо улыбнулся:
– Хотел бы я иметь такого друга! Знаешь, чем ты мне больше всего понравился? Ведь ни секунды не раздумывал: когда понял, что у меня нога сломана, сразу на закорки – и поволок. Да и сейчас собрался хоть пять часов бежать, но помощь приведешь. А у меня и мысли не было, что ты меня бросишь. Бон, ты классный парень! И я надеюсь тебя обязательно отблагодарить как самого лучшего друга.
Он с искренней улыбкой протянул руку для рукопожатия, и Бонзай Пятый ее торжественно пожал. Мелькнула, правда, мыслишка, что почти незнакомый мужчина может и шпионом оказаться, и слишком уж корыстным хитрецом, который, зная короля в лицо, просто хочет втереться в доверие. Но в душе почему-то крепла уверенность, что перед ним в самом деле одна из тех легендарных личностей, которых называли шафиками. Одно умерщвление четырех волков чего стоило, а ведь Дин намного легче и стройнее короля.
Рукопожатие кончилось, и Бонзай резко выдохнул:
– Давай подсажу на дерево – и бегу. Но раненый неожиданно возразил:
– Нет. Зачем тебе потом опять переться назад в такую даль. Лучше помоги мне еще чуть-чуть продвинуться вперед. Хотя бы на четверть мили. Уверен, там отыщется очередная дырка в мое королевство.
– Разве их так много?
– Предостаточно! Я и так по пути сюда высматривал внимательно, так что пропустить никак не мог. Значит, очередной радиус уже близко.
– Они что, располагаются кругами?
– Короткими дугами. Причем по всем векторам.
– Хорошо, я тебя пронесу без всякого труда. Но ведь ты не сможешь сам потом идти. Кто тебе там окажет помощь?
– Все очень просто. Постараюсь выйти сразу возле своей… как бы это точнее сформулировать… ага, передвижной лаборатории. А в ней у меня такие есть средства оповещения, что вскоре появятся врачи, спасатели – и за мое здоровье тогда можно не волноваться. Скорее я за тебя переживать буду.
– Ха! – хвастливо подбоченился молодой король. – Не такая уж я и лабораторная крыса, коллега, чтобы за себя не постоять. Тем более что я уже прекрасно сориентировался: хоть здесь и глушь, но не настолько, чтобы бояться нападения другой такой волчьей стаи. Они вообще в эти места редко забредают. Тем более, в такой солнечный день.
– Ну, если так…
– Только так! В какую сторону идем?
– Придерживайся того же направления.
– Тогда держись… э-эх! И катайся! Бонзай опять несколько раз подкинул тело на плечах, укладывая удобнее, и с прежней сноровкой поспешил в путь. Вспотеть или устать на этот раз он не успел. Дин вскоре отозвался сиплым голосом:
– Правее! Еще правее! Вон к тому дубу. Молодой правитель королевства Ягонов смотрел во все глаза, но никакой дыры или чего-либо подобного не заметил. Но после тщательной корректировки курса, которая звучала из-за спины, он усадил раненого на небольшой валун. Тот очень медленно наклонился влево, и вдруг часть его настороженного лица стала исчезать. Создавалось впечатление, что он прячется за невидимой преградой. Вслед за головой спрятались плечи, левая рука и часть торса. Единственный свидетель такого чуда окаменел на месте. Но вскоре довольное лицо Дина появилось обратно:
– Все в порядке, моя лаборатория на месте, и я в нее сползу прямо с этого валуна. – Он опять протянул руку для последнего рукопожатия: – Прощай, дружище и желаю тебе здравствовать вечно. А я, как только подлечусь, сразу к тебе и наведаюсь. Где тебя, кстати, искать в Вельге?
Так и не выпуская руки, король неожиданно замялся.
«Вдруг и в самом деле наведается? Тем более, что не простой это человек, шафик. Глядишь, воспользуется своими возможностями, какую-никакую полезную услугу окажет. – Неожиданно в голову ворвалась будоражащая мысль: – Вдруг он сумеет мне дельный совет дать, как врагов от королевства отвадить? Или чудесами какими пособит? Только вот успеет ли?»
Вслух же начал бормотать:
– Да что там искать, спросишь Бонзая, тебе все покажут, где меня найти. В крайнем случае скажи, что ты шафик Дин. Бегом ко мне проведут.
– Да?.. Так шафиков у вас уважают?
– Ха! Пусть только попробуют теперь не уважить. А вот насчет помощи… – Он взглянул на окровавленную ногу своего собутыльника. – Ты когда в гости нагрянешь?
– Через недельку-две.
– А раньше никак нельзя?
Глядя на враз погрустневшее лицо своего нового друга, Дин постарался придать своему голосу оптимизма:
– Да не переживай ты по поводу этих глупых баб! Вот увидишь, все образуется. Такого парня любая красотка уважить мечтает.
– Да пес с ними, с бабами, – отмахнулся Бонзай. – Тут проблемы покруче на темечко давят.
Раненый понимающе кивнул:
– Ладно, тогда буду через три дня, максимум через четыре. У нас такие переломы быстро лечат, разве что гипс чуток мешать будет. Так что жди. И разузнай, где можно будет еще далийского вина прикупить. А то я последнее забрал на постоялом дворе.
– Сделаем!
Рукопожатие – и раненый стал сдвигаться на валуне в сторону. Потом вставил в невидимое пространство здоровую ногу, обо что-то там оперся… Скрылись руки, ухватившиеся за нечто невидимое, и он плавно выскользнул из этого мира всем телом. На валуне не осталось даже влажного следа или царапинки. Только в одном месте он теперь блестел, словно кто-то тщательно вытер пыль.
Некоторое время Бонзай Пятый обалдело смотрел на это поблескивающее место, затем глубоко вздохнул, помотал головой, сориентировался по солнцу – и с места перешел на бег, интенсивно переваривая на ходу разнообразные мысли:
«Если бы мне кто-то рассказал что-то подобное – ни за что бы не поверил. Вот интересно, поверят ли мне? Впрочем, лучше пока вообще никому ни слова, еще примут за буйно помешанного или перепившегося. Да и вообще, явится ли Дин в гости во второй раз?.. Почему – второй? Ведь наверняка он уже сюда и раньше за винишком хаживал. Сам ведь признался. Только бы его привели ко мне и по пути не вздумали обидеть! Надо будет обязательно объявить народу, что как только появится шафик Дин, пусть его немедленно и со всеми почестями ведут во дворец. Даже если он вообще не появится, хоть какое-то время еще буду жить надеждой…»
Вот так три года назад, сразу после коронации Ягона Бонзая Пятого, и началась крепкая дружба двух совершенно разных людей из не менее разных эпох.
Глава третья
Кто такие «стаканы», Бонзай не понял, зато, сосредоточив глаза на мужике, увидел, как тот ловко подхватил горловину бурдюка рукой, второй вынул затычку и несколькими большими глотками освежил горло:
– Эх! Хорошее у вас тут винцо! Хоть и не южное, но зато с кислецой и забористое! Бодрит! На!
Молодой король попытался было возмутиться таким панибратством со стороны неизвестного холопа и потребовать положенный по титулу кубок, но как только он решил оглянуться в поисках виночерпия, как ощутил горловину бурдюка у себя во рту. Ничего не оставалось делать, как и самому несколько раз от души глотнуть. Вино и в самом деле было одно из лучших и редких в королевстве – далийское. Только в одной маленькой долине рос тот мелкий черный виноград, что шел на приготовление этого знаменитого вина. Поставки шли только в королевский дворец, по личному заказу некоторых министров, да в парочку самых фешенебельных постоялых дворов. Поэтому Бонзай сильно удивился, сразу забыв о неуважении к своей персоне:
– И г-где ты целый бу-бурдюк прикупил? Незнакомец ответил с похожим заиканием:
– М-места надо знать! А что, хорошо пошло? Давай тогда еще п-по одной…
И они выпили еще. Потому что далийское вначале здорово бодрит. Потом обнялись за плечи и пошли куда глаза глядят, благо луна светила от всей души и дорогу между невысоких деревьев заметить было легко. Потом останавливались и пили, между тостами обсуждая женскую непредсказуемость, изменчивость и бесстыдство. Затем снова шли, пели, пили, плевались при воспоминании о женщинах…
Дальше король помнил лишь жуткое головокружение и свои безуспешные попытки подняться с четверенек.
Проснулся он, стуча зубами от холода, в гуще рассветного тумана, где-то в незнакомом густом лесу. Кое-как разогревшись интенсивной гимнастикой, он ухватился за раскалывающуюся голову и попытался позвать хоть кого-нибудь:
– Ау… Отзовитесь…
Никто, естественно, не отзывался, так как крик скорее походил на испуганный шепот. Умывшись обильной росой, уже более окрепшим голосом потерявшийся король продолжил кричать все громче и громче. Но вместо давно ожидаемых восторженных криков благодарного народа до Бонзая донеслось злобное рычание, а когда он окончательно расширил испуганные глаза, то различил в тумане две огромные волчьи фигуры.
– Вот и отпраздновали две недели, – пробормотал король, вынимая чудом не потерявшийся кинжал из ножен и дрожащей с похмелья рукой вытягивая оружие перед собой. – А ведь так здорово вчера все начиналось. Да и потом славно повеселились… Какая же собака меня в лес вытолкала?
При этом он сделал шаг назад – и подпрыгнул от неожиданности, услышав резкий вскрик:
– Твою мать! Ты мне руку растоптал!
Не сводя взгляда с примолкших волков, которые радостно переглядывались от удвоившегося количества пищи, Бонзай пощупал рукой сзади себя и наткнулся на чью-то спутанную шевелюру. Тут же раздались новые возгласы недовольства:
– Да ты совсем очумел?! То орешь ни свет ни заря, то прямо по мне как слон топчешься, а теперь еще и глаз выколоть норовишь!
Король сделал пару шагов в сторону, и теперь в поле его зрения попал мужчина с опухшим после знатной попойки лицом. Лет на десять старше короля, в отличных сапогах и в теплом не по сезону овчинном полушубке. Теперь стал понятен его безмятежный сон: в такой одежке не замерзнешь. Руками мужчина долго шарил под раскиданным в траве хворостом – и вдруг завопил во всю свою луженую глотку:
– Вот! Вот он! Нашелся, родимый!
От этого крика даже волки испуганно попятились. И уже в следующий момент незнакомец со страстным причмокиванием поглощал остатки жидкости из винного бурдюка. Вначале закрытые от непередаваемого блаженства глаза на пятом глотке постепенно раскрылись, и в поле их зрения попал Бонзай с дико косящими глазами: он и от незнакомца не мог оторвать взгляд, но и волков оставить без внимания не рискнул. Примерно на десятом глотке до незнакомца что-то стало доходить. Он перестал пить, взболтнул емкость и с покаянным видом протянул застывшему с ножом в руке собутыльнику:
– Извини, сразу не сообразил… Но там еще и тебе похмелиться хватит.
Молодой правитель попытался сказать об опасности, но из пересохшего горла вырвался только хрип. Он болезненно пытался выдавить у себя во рту хоть пару капель слюны, фыркая и покашливая, но, кажется, мужик его понял по-своему. Довольно легко поднявшись на ноги, он задрал дно бурдюка кверху, а горловину довольно бесцеремонно вставил своему собутыльнику прямо в рот. Тому страшно хотелось пить, поэтому он буквально высосал остатки вина. Мгновенного просветления не наступило, зато теперь он мог говорить:
– Волки!
И с удовлетворением заметил, что мужика в тулупе проняло. Тот бешено заметался взглядом по окрестностям, рука метнулась за пазуху, а губы зашептали:
– Волки? Откуда здесь волки? – Зрачки его изрядно расширились при виде двух хищников, которые с полным спокойствием уселись на хвосты, будто огромные собаки.
– Что значит «откуда»? Они здесь всегда живут… И медведи… Правда, не так близко от Вельги…
– Да что ты несешь? Вельга – это столица… ну этого королевства… как его…
– Королевства Ягонов! – подбоченился Бонзай левой рукой, а правой так и продолжая направлять острие кинжала в сторону волков.
– Не может быть! – возмутился незнакомец, вновь продолжив озираться по сторонам. – Я ведь вчера оттуда ушел!
Теперь уже коронованному правителю стало обидно за свое королевство. Ну никак оно не подходило своими размерами для того, чтобы выйти из него за один день, да еще тихим шагом по ночной дороге – и вдрабадан пьяным. Здесь как раз подошел грозный, рычащий голос.
– Да ты никак мое королевство совсем не уважаешь?
Обладатель тулупа покосился на внушительный кинжал, рукоять которого была украшена большим изумрудом, и на всякий случай сделал несколько шагов в сторону. Но руку из-за пазухи так и не вынул:
– Не, королевство мне нравится, хоть я и не знал, что тут все такие патриоты. Просто ты меня не так понял. Я хотел сказать… вернее, признаться, что еще вчера я как бы… хм, убраться отсюда собрался… Только…
Очень подозрительно и весьма странно звучали его слова, но в следующие минуты Бонзаю Пятому стало не до разглагольствований. Стала понятна та отсрочка, которую дали людям два присевших хищника. Они поджидали остальных членов стаи, которые окружали двуногую дичь со всех сторон. С глухим рычанием на мужчин с нескольких сторон бросилось еще три волка. Два первых оставались пока на месте, но с противоположной стороны подходил еще один кровожадный хищник. Король только и успел крикнуть:
– Становимся спинами! – и повернуться к несущейся на него паре.
Если бы на них напали только два зверя, шансы на спасение оставались бы вполне приличными. Но вот шесть крупных хищников могли задавить свои жертвы одной только массой. Не считая мощных клыков и когтей. Да только Бонзай Пятый так просто сдаваться не собирался. Первый удар его кинжала удачно пронзил волчьи челюсти снизу, доставая до самого мозга хищника. Правда, вторая серая туша сбила человека с ног, и они покатились по трескающемуся хворосту, переплетясь единым клубком. Причем далеко не обученному подобным боям правителю королевства Ягонов удалось не потерять кинжал, и теперь он раз за разом наносил удары в брюхо сцепившегося с ним зверя.
Постепенно серая туша обмякла, издала последнее, затухающее рычание и отвалилась в сторону после отчаянного пинка ногой. Бонзай и не подумал расслабляться, пытаясь вскочить на ноги и размахивая перед собой кинжалом. Левой рукой он интенсивно старался стереть заливающую глаза кровь как последнего убитого им волка, так и свою собственную, обильно бегущую из расцарапанного скальпа. Как ни странно, никто его не грыз и не атаковал. На секунду он замер на месте и прислушался. Кроме хриплых агонизирующих звуков со стороны хищников да какого-то чертыханья, ничего слышно не было. Тогда Бонзай рискнул согнуться и вытереть лицо краем разорванной куртки. Теперь видимость улучшилась до приемлемого уровня, и он заметил в пяти метрах от себя того самого незнакомца. Полушубок мужчины тоже выглядел немного изорванным, но остался сравнительно целым. Вокруг лежали три бездыханных волчьих тела, а пасть четвертого незнакомец как раз со стоном разжимал. Видимо, волчара стиснул клыки на его ноге в последней предсмертной судороге.
Удивляться такому везению было некогда, хотя удивительная ловкость собутыльника поразила Бонзая Пятого до глубины души. Реальность диктовала свои условия. Стая волков могла оказаться гораздо больше, да и другие хищники теперь могли подтянуться на запах крови. Поэтому он бросился к стонущему мужчине и лезвием кинжала разжал волчью пасть.
Незнакомец застонал с некоторым облегчением:
– Вот тварь! Надо же так вцепиться!
– Идти сможешь? – поинтересовался король. – Желательно отойти отсюда как можно дальше.
– Действительно, – согласился мужчина. – А то у меня совсем не осталось па…
Чего там у него не осталось, понятно не было. Потому что при попытке встать на ногу он взвыл от боли и опять рухнул наземь.
– Э-э-э, да он тебе, кажется, кость сломал, – констатировал Бонзай, внимательно присмотревшись к изрядно окровавленной ноге. Затем быстро огляделся и решительно сунул окровавленный кинжал в руку незнакомца: – Держи! Только не урони, если вдруг на нас кто опять бросится. Понял?
Получив в ответ немного недоумевающий утвердительный кивок, молодой король перекинул руку раненого себе через плечо, левой подхватил за ногу и, крякнув, забросил тело себе на закорки. Несколько раз подпрыгнул, устраивая ношу удобнее, и мелкими шажками поспешил перпендикулярно дующему ветерку. Туман к тому времени почти рассеялся, и в просветах между стволами блеснули лучи восходящего солнца.
Покряхтывающий на спине незнакомец не смог удержаться от похвалы:
– А ты силен, бродяга!
– Ха! Да я самый слабый во всей Вельге, – признался молодой король. – Не готовил из меня отец воина, не готовил…
– Это ты от скромности так говоришь, – продолжались лестные утверждения. – Вон как лихо с двумя волчарами справился.
– Хе! Ты вон четверых затоптал… Уж не знаю как… Заметив, что носильщик задыхается от быстрого шага, раненый тактично примолк, но молодой король вошел в хороший темп, жестокая схватка его взбодрила, вино с Далийской равнины разгорячило, и после окончания подъема он сам заговорил:
– Тебя как зовут?
– Дин, – последовал короткий ответ.
– Ну вот, я так и знал, что ты не из королевства Ягонов. У нас таких имен нет.
– Эт точно. Да я и не утверждал, что местный…
– А что тогда в Вельге делал? – добавил немного строгости в голосе король.
– Ничего, просто частенько сюда за выпивкой наведываюсь, вот и вчера решил винца прикупить. Тем более что меня в Ягоны всю жизнь тянет, а почему, понять не могу, как ни нагряну в гости, так и обопьюсь вашего далийского. Но чаще всего с собой бурдюк брал и сразу уходил. А вчера смотрю: народные гуляния, девки симпатичные пляшут, костры полыхают. Так интересно стало, что и удержаться не смог. Но зато теперь я видел, каков настоящий праздник. До чего ж здорово было. Кстати, а ты не знаешь, по какому поводу так буйно гуляли?
– Знаю… Но лучше бы не знал…
Опять начался затяжной подъем, и оба примолкли. Тем более, что где-то далеко позади послышались волчьи завывания. Все-таки с места «ночлега» они убрались очень своевременно.
Наконец, когда выбрались на сухое светлое место, Бонзай выбрал одно из самых развесистых деревьев и решил сделать привал возле его ствола. Осторожно усадив раненого на узловатые корни, он принялся растирать затекшую шею, поясняя при этом свой выбор и внимательно осматриваясь по сторонам:
– Если по нашему следу пойдут, мы легко заберемся на верхние ветки. Если подсадить не смогу, то на ремнях подтяну. Так что не переживай!
– Да я и не переживаю. Если бы не нога…
Они совместно осмотрели распухающую ногу и пришли к мнению, что промыть рану следует немедленно. Да только ни вина, ни простой фляги с водой ни у того ни у другого не было. Да и ручей по пути не попадался. Бонзай принялся нарезать вокруг маленькие круги и делал это все с большим раздражением и недовольством:
– Ничего понять не могу! Неужели я в своей лаборатории совсем отупел? В трех соснах путаться начал! Ну сколько мы от Вельги прошли? Да еще и на заплетающихся копытах? А ничего узнать не могу! Если солнце светит оттуда, значит, нам надо идти туда. Ну, примерно… А что мы там видим? Проклятье! Да там другой стоит! И лес на нем еще более дремучий, чем этот…
Курсируя зигзагами вокруг раненого, он вдруг услышал с его стороны восклицания:
– Эй! Дружище! Хватит метаться. Лучше иди сюда, я, кажется, догадался, куда нас занесло…
Бонзай не заставил себя долго ждать, присев напротив:
– Дин, ты ведь говорил, что не местный?
– И в третий раз готов это повторить. Но тут вот какое дело… – Он немного замялся, подбирая нужные слова. – Я вообще-то очень мало знаю о вашем королевстве, поэтому мне будет трудно все объяснить… Кстати, а тебя как зовут?
Опять волна подозрений захлестнула молодого короля. Вдруг перед ним шпион злобного дядюшки? Или еще хуже – какой-нибудь резидент из империи пожаловал? Константин Сигизмундович Барека ведь мог и заранее убийцу в королевство Ягонов послать. А потом только прийти с войском и завершить оккупацию без всякого боя.
Поэтому полного своего имени не назвал:
– Бон… Бон меня зовут.
– Хорошее имя, звонкое, – улыбнулся Дин и продолжил вопросы: – А вот скажи, Бон, маги у вас есть?
– М… Что это такое?
– Ну… такие вот колдуны, чудесники. Они умеют делать разные таинственные вещи, фокусы…
– А-а-а, у нас нет таких. Еще прапра-какой-то там дед рассказывал, что все они во времена его молодости на юг подались. Только их у нас шафиками называли. Поговаривают, они до сих пор на крайнем юге творят чудеса разные.
– Шафики? Очень интересно они тут названы… И, говоришь, на юге? Надо будет обязательно туда наведаться.
– Ха! Ты о чем говоришь? Туда несколько месяцев только по морю добираться. Да и то – уже пятьсот лет как косяки монстров все сообщение между материками перекрыли.
– Вот! Теперь об этом и поговорим. Понимаешь, я в некотором роде тоже один из шафиков… – Не выдержав, улыбнулся: – Смешно звучит! Так вот, я тоже могу делать некоторые чудеса и передвигаться сквозь некоторые расстояния. На самом деле я живу совсем в другом королевстве, которого даже нет в вашем мире.
– Да?.. – Бонзай, конечно, не поверил и не смог скрыть своего сарказма: – А где же оно?
– В другом мире. И, поверь мне, миров таких неисчислимое множество. А между мирами существуют определенные дыры, сквозь которые и могут проходить такие, как я… хм… шафики.
– Ага, вы, значит, таким образом за вином ходите? – стал веселиться молодой король.
Но ответ последовал серьезный:
– За вином тоже. Что мы, не люди? Тоже хочется чего-нибудь вкусненького и ядреного. Так вот вчера я уже возвращался в свое королевство, когда встретил тебя на дороге. Как мне помнится… Ну и мы с тобой пересеклись. Вот… Потом я вроде решил тебя проводить, хотя и удивился, чего это ты в лес среди глубокой ночи поперся. Ну а когда узнал, что виновата женщина, все понял. Затем у меня были провалы в памяти, но, кажется, в какой-то момент я осознал, что я уже в своем королевстве. А рядом ты идешь, подпеваешь. Помнишь, я тебя спрашивал: не зайдешь ли ты ко мне в гости?
Бонзай Пятый ошарашенно закивал, но ответил категорическим отрицанием:
– Не помню…
– Зато я помню! Ты утверждал, что очень хочешь, но очень не можешь. Потому что ждешь в гости каких-то отмороженных барсучков, которые должны устроить твоему любимому дядечке подлянку. Правильно я помню?
– Ну… насчет «любимого» и «барсучков» тут явная путаница, но по сути все правильно…
– Вот! Значит, я тебе поверил, и мы вернулись обратно в королевство Ягонов через другую дырку. А потом я тебя немного проводил и мы стали прощаться…
– А потом?
Лоб незнакомца покрылся глубокими морщинами от натужных воспоминаний:
– Хм… Потом?.. А потом ты мне наступил на руку! До сих пор болит.
Бонзай долго смотрел, как его ночной собутыльник ласково поглаживает пальцы на левой руке. Затем не выдержал:
– Ладно, ты меня проводил, мы с тобой попрощались основательно. Все-таки бурдюк был большой…
– Ага, двенадцать литров…
– …Но как мы в таких дебрях очутились?
– Просто! Ведь пока мы брели по дороге моего… королевства, то успели по твоему проскочить раз в двадцать больше. Понимаешь, в разных мирах – разные плотности расстояний. Суть самого понятия «плотность» улавливаешь?
– Издеваешься? – обиделся молодой король. – Все-таки я – один из лучших ученых своего королевства. Если не самый…
– Уф! Тогда с тобой будет попроще. Он переставил раненую ногу в другое положение, скрипнув зубами коснулся запекшейся корки крови. Бонзай тем временем лихорадочно проводил вычисления в уме и, придя к определенному выводу, все-таки решил уточнить:
– Значит, мы сейчас находимся от Вельги на расстоянии не одной мили, а двадцати?
– Плюс-минус миля.
– Значит, четыре, максимум пять часов усиленного бега. Да и зачем бежать так далеко? Можно ведь до ближайшего тракта добраться, хутора, постоялого двора. Уж мне-то лошадей любой одолжит. Посидишь тут на дереве до моего возвращения?
Дин счастливо улыбнулся:
– Хотел бы я иметь такого друга! Знаешь, чем ты мне больше всего понравился? Ведь ни секунды не раздумывал: когда понял, что у меня нога сломана, сразу на закорки – и поволок. Да и сейчас собрался хоть пять часов бежать, но помощь приведешь. А у меня и мысли не было, что ты меня бросишь. Бон, ты классный парень! И я надеюсь тебя обязательно отблагодарить как самого лучшего друга.
Он с искренней улыбкой протянул руку для рукопожатия, и Бонзай Пятый ее торжественно пожал. Мелькнула, правда, мыслишка, что почти незнакомый мужчина может и шпионом оказаться, и слишком уж корыстным хитрецом, который, зная короля в лицо, просто хочет втереться в доверие. Но в душе почему-то крепла уверенность, что перед ним в самом деле одна из тех легендарных личностей, которых называли шафиками. Одно умерщвление четырех волков чего стоило, а ведь Дин намного легче и стройнее короля.
Рукопожатие кончилось, и Бонзай резко выдохнул:
– Давай подсажу на дерево – и бегу. Но раненый неожиданно возразил:
– Нет. Зачем тебе потом опять переться назад в такую даль. Лучше помоги мне еще чуть-чуть продвинуться вперед. Хотя бы на четверть мили. Уверен, там отыщется очередная дырка в мое королевство.
– Разве их так много?
– Предостаточно! Я и так по пути сюда высматривал внимательно, так что пропустить никак не мог. Значит, очередной радиус уже близко.
– Они что, располагаются кругами?
– Короткими дугами. Причем по всем векторам.
– Хорошо, я тебя пронесу без всякого труда. Но ведь ты не сможешь сам потом идти. Кто тебе там окажет помощь?
– Все очень просто. Постараюсь выйти сразу возле своей… как бы это точнее сформулировать… ага, передвижной лаборатории. А в ней у меня такие есть средства оповещения, что вскоре появятся врачи, спасатели – и за мое здоровье тогда можно не волноваться. Скорее я за тебя переживать буду.
– Ха! – хвастливо подбоченился молодой король. – Не такая уж я и лабораторная крыса, коллега, чтобы за себя не постоять. Тем более что я уже прекрасно сориентировался: хоть здесь и глушь, но не настолько, чтобы бояться нападения другой такой волчьей стаи. Они вообще в эти места редко забредают. Тем более, в такой солнечный день.
– Ну, если так…
– Только так! В какую сторону идем?
– Придерживайся того же направления.
– Тогда держись… э-эх! И катайся! Бонзай опять несколько раз подкинул тело на плечах, укладывая удобнее, и с прежней сноровкой поспешил в путь. Вспотеть или устать на этот раз он не успел. Дин вскоре отозвался сиплым голосом:
– Правее! Еще правее! Вон к тому дубу. Молодой правитель королевства Ягонов смотрел во все глаза, но никакой дыры или чего-либо подобного не заметил. Но после тщательной корректировки курса, которая звучала из-за спины, он усадил раненого на небольшой валун. Тот очень медленно наклонился влево, и вдруг часть его настороженного лица стала исчезать. Создавалось впечатление, что он прячется за невидимой преградой. Вслед за головой спрятались плечи, левая рука и часть торса. Единственный свидетель такого чуда окаменел на месте. Но вскоре довольное лицо Дина появилось обратно:
– Все в порядке, моя лаборатория на месте, и я в нее сползу прямо с этого валуна. – Он опять протянул руку для последнего рукопожатия: – Прощай, дружище и желаю тебе здравствовать вечно. А я, как только подлечусь, сразу к тебе и наведаюсь. Где тебя, кстати, искать в Вельге?
Так и не выпуская руки, король неожиданно замялся.
«Вдруг и в самом деле наведается? Тем более, что не простой это человек, шафик. Глядишь, воспользуется своими возможностями, какую-никакую полезную услугу окажет. – Неожиданно в голову ворвалась будоражащая мысль: – Вдруг он сумеет мне дельный совет дать, как врагов от королевства отвадить? Или чудесами какими пособит? Только вот успеет ли?»
Вслух же начал бормотать:
– Да что там искать, спросишь Бонзая, тебе все покажут, где меня найти. В крайнем случае скажи, что ты шафик Дин. Бегом ко мне проведут.
– Да?.. Так шафиков у вас уважают?
– Ха! Пусть только попробуют теперь не уважить. А вот насчет помощи… – Он взглянул на окровавленную ногу своего собутыльника. – Ты когда в гости нагрянешь?
– Через недельку-две.
– А раньше никак нельзя?
Глядя на враз погрустневшее лицо своего нового друга, Дин постарался придать своему голосу оптимизма:
– Да не переживай ты по поводу этих глупых баб! Вот увидишь, все образуется. Такого парня любая красотка уважить мечтает.
– Да пес с ними, с бабами, – отмахнулся Бонзай. – Тут проблемы покруче на темечко давят.
Раненый понимающе кивнул:
– Ладно, тогда буду через три дня, максимум через четыре. У нас такие переломы быстро лечат, разве что гипс чуток мешать будет. Так что жди. И разузнай, где можно будет еще далийского вина прикупить. А то я последнее забрал на постоялом дворе.
– Сделаем!
Рукопожатие – и раненый стал сдвигаться на валуне в сторону. Потом вставил в невидимое пространство здоровую ногу, обо что-то там оперся… Скрылись руки, ухватившиеся за нечто невидимое, и он плавно выскользнул из этого мира всем телом. На валуне не осталось даже влажного следа или царапинки. Только в одном месте он теперь блестел, словно кто-то тщательно вытер пыль.
Некоторое время Бонзай Пятый обалдело смотрел на это поблескивающее место, затем глубоко вздохнул, помотал головой, сориентировался по солнцу – и с места перешел на бег, интенсивно переваривая на ходу разнообразные мысли:
«Если бы мне кто-то рассказал что-то подобное – ни за что бы не поверил. Вот интересно, поверят ли мне? Впрочем, лучше пока вообще никому ни слова, еще примут за буйно помешанного или перепившегося. Да и вообще, явится ли Дин в гости во второй раз?.. Почему – второй? Ведь наверняка он уже сюда и раньше за винишком хаживал. Сам ведь признался. Только бы его привели ко мне и по пути не вздумали обидеть! Надо будет обязательно объявить народу, что как только появится шафик Дин, пусть его немедленно и со всеми почестями ведут во дворец. Даже если он вообще не появится, хоть какое-то время еще буду жить надеждой…»
Вот так три года назад, сразу после коронации Ягона Бонзая Пятого, и началась крепкая дружба двух совершенно разных людей из не менее разных эпох.
Глава третья
БОРЬБА ЗА ПЕРВЕНСТВО
Мечта любого шпиона – получить задание прикинуться миллионером. Да не просто кратковременно притвориться, а сыграть роль от всей души и с небывалым размахом. Только вот никому из всемирно известных агентов подобное не удавалось. Во всяком случае, история об этом умалчивает. Даже Джеймс Бонд хоть и подвизался иногда под маской удачливого бизнесмена, но никогда правительство Великобритании не давало ему безлимитный кредит и разрешение тратить любые деньги на самых прекрасных женщин.
В этом плане Борису Викторовичу Королюхову повезло. Несказанно, баснословно и невероятно повезло. Причем счастье подвалило не на один день и даже не на одну неделю. Шел уже третий месяц, как ретивый агент жил в одном из самых фешенебельных районов и считался хозяином одного из самых роскошных особняков патриархальной Европы. И привело его к этому сочетание огромного числа совпадений. Хотя изначально, вне всякого сомнения, Борис приписывал свое выдвижение на такое немыслимое задание только своим личным качествам. Немецкий он знал превосходно, разговаривая на нем как урожденный шваб. Он был способен уничтожить голыми руками чуть ли не любого человека, невзирая на свой невзрачный вид напуганного толстячка-простофили. Приняв окончательное решения, действовал жестко, беспощадно и с наводящим ужас цинизмом. Если поступал приказ зачистить место от свидетелей, он никогда не гнушался сделать контрольный выстрел в затылок даже малолетним детям. В конторе его за подобные поступки недолюбливали почти все коллеги, но он и с ними старался поддерживать самые приятельские отношения. Однако обмануть коллег было сложно, а вот простых обывателей…
В этом плане Борису Викторовичу Королюхову повезло. Несказанно, баснословно и невероятно повезло. Причем счастье подвалило не на один день и даже не на одну неделю. Шел уже третий месяц, как ретивый агент жил в одном из самых фешенебельных районов и считался хозяином одного из самых роскошных особняков патриархальной Европы. И привело его к этому сочетание огромного числа совпадений. Хотя изначально, вне всякого сомнения, Борис приписывал свое выдвижение на такое немыслимое задание только своим личным качествам. Немецкий он знал превосходно, разговаривая на нем как урожденный шваб. Он был способен уничтожить голыми руками чуть ли не любого человека, невзирая на свой невзрачный вид напуганного толстячка-простофили. Приняв окончательное решения, действовал жестко, беспощадно и с наводящим ужас цинизмом. Если поступал приказ зачистить место от свидетелей, он никогда не гнушался сделать контрольный выстрел в затылок даже малолетним детям. В конторе его за подобные поступки недолюбливали почти все коллеги, но он и с ними старался поддерживать самые приятельские отношения. Однако обмануть коллег было сложно, а вот простых обывателей…