Спешно попрощалась да и отправилась в свой недавно купленный особняк. Но только стала высказывать назревшие откровения Терезе, своей помощнице и наперснице, как с тем же самым пришёл к ней Фредерик Астаахарский. И оставшись с вещуньей наедине, стал жаловаться:
– Марга, ты не представляешь, насколько мне сложно хоть что-то сотворить втайне! По причине того, что я всегда на виду, у меня наметились серьёзные проблемы: никак не получается заказать приборы, определяющие пустоты в стенах!
– Уже догадываюсь, к чему клонит твоё высочество, – пробормотала Маргарита-Иллона. – Или мне эти приборы заказывать придётся, или шар упрашивать на поиск надёжного помощника? Тогда почему ты сам не попросишь своего начальника охраны? Он вроде человек проверенный, что угодно организует.
– В том-то и дело, что за ним будут следить в три раза пристальней, чем за мной, если слежка продолжается. А нам только не хватало привлечь внимание к нашей тайной деятельности… Так что давай, ощупывай свой шарик и начинай расспрашивать его в нужном направлении. А ещё лучше, пусть сразу нам место тайника укажет. Половина проблем при этом рассосётся.
– Будем пробовать, – вынужденно согласилась вещунья, двинувшись в кабинет. Но идущий за ней следом принц заметил наконец несколько странное поведение Марги и поинтересовался:
– А чего такая грустная?
– Разве ничего не заметил во внешности?
– Мм? – Фредерик присмотрелся внимательнее к фигуре толстухи и понял, что надо посочувствовать: – И вода не помогает похудеть?
– Что значит не помогает?! – обиделась женщина. – Да я десять килограммов сбросила! Посмотри, как на мне платье свободно болтается!
– Да-а-а?.. Сразу как-то и незаметно, да и вообще…
Он хотел было ляпнуть, что толстушке надо килограмм тридцать сбросить, чтобы заметны стали следы диеты, но вовремя остановился, решив не поскупиться на комплимент: – То-то я смотрю, ты вроде как моложе стала! Но… не слишком ли ты бурно худеть начала?
– Вот и я распереживалась… И непривычно, и волнительно, и… страшно хочется стройной стать…
Она уже уселась за стол, подкатила шар к себе и обняла его обеими руками. Поэтому наследник сразу позабыл про диету своей сообщницы и стал нетерпеливо напоминать, что следует выяснить и в чём попросить совета:
– Где тайник находится, спрашивай. А если не получится, то на кого можно положиться в приобретении нужных приборов?
Вещунья глянула на него с досадой, мол, не мешай, и повела своё словесное кружево:
– Тайник найти довольно просто… Он находится за одной из мраморных, облицовочных панелей… Он находится в кирпичной кладке… А сам камин находится в спальне с обивкой салатного цвета… Находится в розовой спальне с амурами… Или нечто спрятано непосредственно возле камина… Того самого, что имеет маленькое кованое заграждение…
Но сколько ни намекала на конкретные приметы, как ни перестраивала фразы своих вещаний, Люйч не реагировал. Совершенно. То есть либо не собирался давать подсказок, либо тайника вообще не существовало. Но тогда рушилась вся логическая пирамида, построенная на угрозе диктатора Франко.
Пришлось переходить ко второму пункту, заглядывая в предоставленный принцем список окружающих его сотрудников безопасности:
– Можно ли доверять во всём технику Матеусу Фернандо… – словно набрав новых сил во время длительного молчания, шар сразу же ответил хорошо заметным потеплением поверхности. Следовательно, вопрос с доверенным человеком, который принесёт принцу нужные приборы, можно было считать исчерпанным. Но Марга решила по собственной инициативе выяснить по ходу дела о лояльности всех людей, посещающих и обретающихся во дворце Сарсуэла. И начала как бы издалека:
– В окружении принца все люди проверенные, предателей среди них нет… – и вот шар неожиданно сменил температуру и… похолодел. Пришлось заняться уточнениями: – И положиться можно на любого, потребовав помощи и сотрудничества в деле ведущегося расследования… – шар явно оставался прохладным! – Есть некто, кто желает его высочеству зла… – странная нейтральность в температуре, говорящая, что таких злопыхателей нет! Что явно противоречило предыдущему знаку. Но вещунья недаром имела огромный опыт нащупывания истины: – Скорей всего, этот некто действует с убеждением, что творит добро и этим якобы помогает его высочеству… – вот тут шарик и потеплел окончательно, показывая связующей, что она попала в точку.
Сразу пришло понимание: вредитель, саботажник или шпион попросту обманут. Будучи уверен, что действует честно и правильно, он в то же время со всем прилежанием, сноровкой и проворством помогает врагу.
Дальше процесс познания и подсказок пошёл значительно легче. Ухватив клубок за ниточку, Маргарита-Иллона постепенно выяснила и всё остальное. И через час Фредерик Астаахарский уже знал имя шпиона из своего окружения и что конкретно он вытворяет. Звали его Анхел Луис Мечеро, являлся он личным секретарём супруги Луары и действовал самым простым способом: просто менял небольшие сувениры или статуэтки в некоторых комнатах на подставные и обратно. Зная, когда проводится проверка службами безопасности всех помещений, шпион попросту успевал заменить фигурки с записывающими устройствами на нормальные. А после проверок – вновь устанавливал прослушку и подсмотр. Благо ещё, что делал это не во всех комнатах и не в кабинете его высочества, поэтому враги до сих пор находились в неведении начатого принцем расследования.
Сам факт, что за ним кто-то шпионит в его собственном доме, привёл принца в неописуемое бешенство. Попадись сейчас ему под руку этот глупый Анхел Луис, наверняка забил бы того до смерти. И это при том, что виновник предательства якобы не желает высочеству ничего плохого.
Глядя, как Фредерик мечется из угла в угол, вещунья высказалась с осуждением:
– Правильно делает Люйч, что не рекомендует устранить изменника. Иначе тот уже через полчаса умер бы от многочисленных переломов!
– Да нет, я не настолько кровожаден, – смутился принц. – Но… но так хочется его… приласкать, что ли!..
И он смачно врезал кулаком по собственной раскрытой ладони, показывая, каким «ласковым словом» он разделался бы с предателем. Ещё несколько раз интенсивно пройдясь по кабинету, он с жаром стал упрашивать связующую:
– Выясни у шара хотя бы возраст того вурдалака, который завербовал этого Мечеро! Ведь его надо схватить как можно быстрей! А уже потом… а уже потом я с ним потолкую!
Марга на это хмыкнула неодобрительно:
– А говоришь, что не кровожадный! И зачем спешить? Не лучше ли всё делать постепенно и с умом?
– Что значит постепенно?!
– Да я не сильна в этих ваших шпионских играх, но и то знаю, что убивать предателя, да ещё и показательно – напрасный труд. Тогда в твоё окружение новых дураков завербуют, и станет только хуже. А ты за этим проследи, узнай, кому он статуэтки с записями отдаёт, восстанови всю цепочку… Может, и его шеф – это далеко не враг тебе. Вдруг и он обманут? Мало того, когда будешь чётко знать, где и как тебя подслушивают, то сможешь целенаправленно им подсовывать ложную информацию, наговаривая её так, словно проговорился или поделился страшной тайной со своими близкими.
Фредерик поморщился, словно от горькой ягоды, и вынужденно признался:
– Конечно, ты права. Я такие методы контригры знаю и, скорей всего, применю… Но представь, как трудно будет мне ходить возле скверного человека и продолжать ему улыбаться как ни в чём не бывало.
И тут вещунья нашла, чем укорить власть предержащего:
– Да ладно, ваше высочество, вам не привыкать. Мало ли гнид всяких на своём веку перевидали, которым улыбаться в лицо приходилось?..
– Ну ты это… – лицо принца ещё более перекосилось. – Давай без официоза и без ненужных подначиваний. У тебя раньше работа тоже не сахар была. Какие только клиенты скандалы ни устраивали… – и сам непроизвольно улыбнулся: – А потом от тебя побитые уходили.
После поездки в Порту сообщники, сотрудники и друзья значительно сблизились духовно. И стали почитать друг друга, чуть ли не как ближайшие родственники. Лёгкость в общении появилась, бесшабашность и в то же время солидная уважительность. Такого взаимопонимания у Фредерика ни с кем в его семье не было, ни с сёстрами, ни с тёткой Ириной, ни с матерью. Супруга проходила совсем по иной категории личностных отношений. Да и Марга призналась, что ей с принцем интересней и спокойней, чем с Терезой. А это в её устах было немалым комплиментом.
Оба могли себе позволить не только шутить на любые темы, но и понимали эти шутки с полуслова. Вот и теперь при упоминании своего первого знакомства оба весело рассмеялись, поднимая себе настроение. А заглянувшая в кабинет помощница отреагировала на это с некоторой ревностью, потому что спросила, строго поджав губы и сугубо официальным тоном:
– Кофе подавать, госпожа?
– Нет, нет! – отозвался вместо хозяйки принц. – Я уже убегаю! Марга, огромное спасибо за помощь! Может, уже завтра утром поделюсь с тобой первыми результатами. Тереза! Пока!
Он умчался, а вещунья поощрительно улыбнулась своей наперснице:
– Неси свой кофе! Будем его вместе пить.
– Может, и пирожков захватить? – сразу оттаяла Тереза, в последние дни жутко недовольная странной диетой своей опекунши.
– Э-эх! Давай и пирожки! Думаю, один раз меня от мучного не разнесёт. А? – За помощницей тут же закрылась дверь, а вещунья вновь ухватилась с надеждой за свой шар и забормотала: – Если я съем корзинку пирожков, это нисколько не скажется на сроках моего окончательного похудения…
И её до сих пор невероятно полное лицо расплылось в блаженной улыбке: доставшийся по наследству инструментарий потеплел.
Сцена 8
– Марга, ты не представляешь, насколько мне сложно хоть что-то сотворить втайне! По причине того, что я всегда на виду, у меня наметились серьёзные проблемы: никак не получается заказать приборы, определяющие пустоты в стенах!
– Уже догадываюсь, к чему клонит твоё высочество, – пробормотала Маргарита-Иллона. – Или мне эти приборы заказывать придётся, или шар упрашивать на поиск надёжного помощника? Тогда почему ты сам не попросишь своего начальника охраны? Он вроде человек проверенный, что угодно организует.
– В том-то и дело, что за ним будут следить в три раза пристальней, чем за мной, если слежка продолжается. А нам только не хватало привлечь внимание к нашей тайной деятельности… Так что давай, ощупывай свой шарик и начинай расспрашивать его в нужном направлении. А ещё лучше, пусть сразу нам место тайника укажет. Половина проблем при этом рассосётся.
– Будем пробовать, – вынужденно согласилась вещунья, двинувшись в кабинет. Но идущий за ней следом принц заметил наконец несколько странное поведение Марги и поинтересовался:
– А чего такая грустная?
– Разве ничего не заметил во внешности?
– Мм? – Фредерик присмотрелся внимательнее к фигуре толстухи и понял, что надо посочувствовать: – И вода не помогает похудеть?
– Что значит не помогает?! – обиделась женщина. – Да я десять килограммов сбросила! Посмотри, как на мне платье свободно болтается!
– Да-а-а?.. Сразу как-то и незаметно, да и вообще…
Он хотел было ляпнуть, что толстушке надо килограмм тридцать сбросить, чтобы заметны стали следы диеты, но вовремя остановился, решив не поскупиться на комплимент: – То-то я смотрю, ты вроде как моложе стала! Но… не слишком ли ты бурно худеть начала?
– Вот и я распереживалась… И непривычно, и волнительно, и… страшно хочется стройной стать…
Она уже уселась за стол, подкатила шар к себе и обняла его обеими руками. Поэтому наследник сразу позабыл про диету своей сообщницы и стал нетерпеливо напоминать, что следует выяснить и в чём попросить совета:
– Где тайник находится, спрашивай. А если не получится, то на кого можно положиться в приобретении нужных приборов?
Вещунья глянула на него с досадой, мол, не мешай, и повела своё словесное кружево:
– Тайник найти довольно просто… Он находится за одной из мраморных, облицовочных панелей… Он находится в кирпичной кладке… А сам камин находится в спальне с обивкой салатного цвета… Находится в розовой спальне с амурами… Или нечто спрятано непосредственно возле камина… Того самого, что имеет маленькое кованое заграждение…
Но сколько ни намекала на конкретные приметы, как ни перестраивала фразы своих вещаний, Люйч не реагировал. Совершенно. То есть либо не собирался давать подсказок, либо тайника вообще не существовало. Но тогда рушилась вся логическая пирамида, построенная на угрозе диктатора Франко.
Пришлось переходить ко второму пункту, заглядывая в предоставленный принцем список окружающих его сотрудников безопасности:
– Можно ли доверять во всём технику Матеусу Фернандо… – словно набрав новых сил во время длительного молчания, шар сразу же ответил хорошо заметным потеплением поверхности. Следовательно, вопрос с доверенным человеком, который принесёт принцу нужные приборы, можно было считать исчерпанным. Но Марга решила по собственной инициативе выяснить по ходу дела о лояльности всех людей, посещающих и обретающихся во дворце Сарсуэла. И начала как бы издалека:
– В окружении принца все люди проверенные, предателей среди них нет… – и вот шар неожиданно сменил температуру и… похолодел. Пришлось заняться уточнениями: – И положиться можно на любого, потребовав помощи и сотрудничества в деле ведущегося расследования… – шар явно оставался прохладным! – Есть некто, кто желает его высочеству зла… – странная нейтральность в температуре, говорящая, что таких злопыхателей нет! Что явно противоречило предыдущему знаку. Но вещунья недаром имела огромный опыт нащупывания истины: – Скорей всего, этот некто действует с убеждением, что творит добро и этим якобы помогает его высочеству… – вот тут шарик и потеплел окончательно, показывая связующей, что она попала в точку.
Сразу пришло понимание: вредитель, саботажник или шпион попросту обманут. Будучи уверен, что действует честно и правильно, он в то же время со всем прилежанием, сноровкой и проворством помогает врагу.
Дальше процесс познания и подсказок пошёл значительно легче. Ухватив клубок за ниточку, Маргарита-Иллона постепенно выяснила и всё остальное. И через час Фредерик Астаахарский уже знал имя шпиона из своего окружения и что конкретно он вытворяет. Звали его Анхел Луис Мечеро, являлся он личным секретарём супруги Луары и действовал самым простым способом: просто менял небольшие сувениры или статуэтки в некоторых комнатах на подставные и обратно. Зная, когда проводится проверка службами безопасности всех помещений, шпион попросту успевал заменить фигурки с записывающими устройствами на нормальные. А после проверок – вновь устанавливал прослушку и подсмотр. Благо ещё, что делал это не во всех комнатах и не в кабинете его высочества, поэтому враги до сих пор находились в неведении начатого принцем расследования.
Сам факт, что за ним кто-то шпионит в его собственном доме, привёл принца в неописуемое бешенство. Попадись сейчас ему под руку этот глупый Анхел Луис, наверняка забил бы того до смерти. И это при том, что виновник предательства якобы не желает высочеству ничего плохого.
Глядя, как Фредерик мечется из угла в угол, вещунья высказалась с осуждением:
– Правильно делает Люйч, что не рекомендует устранить изменника. Иначе тот уже через полчаса умер бы от многочисленных переломов!
– Да нет, я не настолько кровожаден, – смутился принц. – Но… но так хочется его… приласкать, что ли!..
И он смачно врезал кулаком по собственной раскрытой ладони, показывая, каким «ласковым словом» он разделался бы с предателем. Ещё несколько раз интенсивно пройдясь по кабинету, он с жаром стал упрашивать связующую:
– Выясни у шара хотя бы возраст того вурдалака, который завербовал этого Мечеро! Ведь его надо схватить как можно быстрей! А уже потом… а уже потом я с ним потолкую!
Марга на это хмыкнула неодобрительно:
– А говоришь, что не кровожадный! И зачем спешить? Не лучше ли всё делать постепенно и с умом?
– Что значит постепенно?!
– Да я не сильна в этих ваших шпионских играх, но и то знаю, что убивать предателя, да ещё и показательно – напрасный труд. Тогда в твоё окружение новых дураков завербуют, и станет только хуже. А ты за этим проследи, узнай, кому он статуэтки с записями отдаёт, восстанови всю цепочку… Может, и его шеф – это далеко не враг тебе. Вдруг и он обманут? Мало того, когда будешь чётко знать, где и как тебя подслушивают, то сможешь целенаправленно им подсовывать ложную информацию, наговаривая её так, словно проговорился или поделился страшной тайной со своими близкими.
Фредерик поморщился, словно от горькой ягоды, и вынужденно признался:
– Конечно, ты права. Я такие методы контригры знаю и, скорей всего, применю… Но представь, как трудно будет мне ходить возле скверного человека и продолжать ему улыбаться как ни в чём не бывало.
И тут вещунья нашла, чем укорить власть предержащего:
– Да ладно, ваше высочество, вам не привыкать. Мало ли гнид всяких на своём веку перевидали, которым улыбаться в лицо приходилось?..
– Ну ты это… – лицо принца ещё более перекосилось. – Давай без официоза и без ненужных подначиваний. У тебя раньше работа тоже не сахар была. Какие только клиенты скандалы ни устраивали… – и сам непроизвольно улыбнулся: – А потом от тебя побитые уходили.
После поездки в Порту сообщники, сотрудники и друзья значительно сблизились духовно. И стали почитать друг друга, чуть ли не как ближайшие родственники. Лёгкость в общении появилась, бесшабашность и в то же время солидная уважительность. Такого взаимопонимания у Фредерика ни с кем в его семье не было, ни с сёстрами, ни с тёткой Ириной, ни с матерью. Супруга проходила совсем по иной категории личностных отношений. Да и Марга призналась, что ей с принцем интересней и спокойней, чем с Терезой. А это в её устах было немалым комплиментом.
Оба могли себе позволить не только шутить на любые темы, но и понимали эти шутки с полуслова. Вот и теперь при упоминании своего первого знакомства оба весело рассмеялись, поднимая себе настроение. А заглянувшая в кабинет помощница отреагировала на это с некоторой ревностью, потому что спросила, строго поджав губы и сугубо официальным тоном:
– Кофе подавать, госпожа?
– Нет, нет! – отозвался вместо хозяйки принц. – Я уже убегаю! Марга, огромное спасибо за помощь! Может, уже завтра утром поделюсь с тобой первыми результатами. Тереза! Пока!
Он умчался, а вещунья поощрительно улыбнулась своей наперснице:
– Неси свой кофе! Будем его вместе пить.
– Может, и пирожков захватить? – сразу оттаяла Тереза, в последние дни жутко недовольная странной диетой своей опекунши.
– Э-эх! Давай и пирожки! Думаю, один раз меня от мучного не разнесёт. А? – За помощницей тут же закрылась дверь, а вещунья вновь ухватилась с надеждой за свой шар и забормотала: – Если я съем корзинку пирожков, это нисколько не скажется на сроках моего окончательного похудения…
И её до сих пор невероятно полное лицо расплылось в блаженной улыбке: доставшийся по наследству инструментарий потеплел.
Сцена 8
После ужина принцы пробежались с ленцой в казарму, построились и стали ждать «пожелания спокойной ночи». А точнее говоря, наущений и нагоняев на сон грядущий со стороны командира. Тем более что прошедшие сутки выдались невероятно обильными на события самого разнообразного толка.
И самое интересное, что хотелось услышать: пригодилась ли учёным доставленная из храма Аофаса тварь и можно ли разгадать секрет уникального покрытия храма, которое не пропускало внутрь поисковые информационные лучи. Как-никак, восемь человек ради этих трофеев погибли (если не считать самого командира), и двое из них – в попытках доставить опасный груз во внутренности транспорта.
Увы, Эйро Сенатор солдат разочаровал:
– Хватит болтать! Во время ужина наговорились! – Он двинулся вдоль строя, игнорируя поднятую для вопроса руку Седьмого. – Поэтому четверть часа вам на процедуры и… – но заметив поднятую руку Третьего, украсился радушной улыбкой и разрешил: – Ну, разве что на единственный вопрос отвечу. Задавай!
Специально он так делал, что ли? Вот всех проигнорирует, а Яцека Шердана обязательно чем-то да поощрит. И это несмотря на то, что утром угрожал казнить в случае повторения драки или сходного с ней рукоприкладства. Получалось, что наследника империи Эрлишан выделяли из общего строя ну совсем не за его боевые заслуги или всесторонне развитое умственное развитие. Этот факт остальных товарищей только озлоблял и нервировал.
Наверное, только Десятый да подсказавший ему эту идею Девятый соображали, что к чему. Сержант просто держал самого шелудивого и никчемного пса к себе поближе, чтобы в случае чего прикрыть его гибелью более ценные кадры собачьей стаи. Но именно в момент этого воспоминания Фредерик даже неожиданно для самого себя подумал:
«А ведь Эйро не прав! Несмотря на все свои несомненные таланты командира, воспитателя и педагога – в корне не прав. Выбрал самого никчемного, по его мнению, определил его в покойники и заранее поставил на нём крест. А ведь такая оценка чревата неприятными последствиями не только для Третьего, остальным ребятам может тоже не поздоровиться… Особенно в том случае, если Яцек раскусит такую нелестную для него политику… Он ведь хоть и с гнильцой, но сила духа в нём есть… стержень волевой просматривается… и к предательству пока не тяготеет… А вот если его сломать морально – то со злости таких дел наворочает, что мало не покажется!..»
Тем временем обсуждаемый в мыслях солдат поинтересовался у командира:
– Господин сержант, а почему нас не послали к храму Аофаса второй раз?
Сказать, что он всех ошарашил своим вопросом – это значило ничего не сказать. Фредерик даже шаг из строя вперёд сделал непроизвольно, чтобы рассмотреть лицо наследника империи Эрлишан. Не меньше высокородных солдат удивился и сержант:
– А-а-а… зачем туда возвращаться? На руины полюбоваться?
В самом деле, если три «грезаки» рванули, то уж во внутренних проходах храма произошли тотальные обвалы. Да и зачем туда возвращаться? Жрецы уничтожены, тварь и кусок облицовки – доставлены.
Но так, как вопросы были заданы, Яцек решил и дальше поражать своими умственными выкладками:
– Храм – место секретное, вряд ли туда нагонят воинов спецназа. Даже отстраивать будут малыми силами и постепенно. Если будут… Но в любом случае там сейчас не протолкнуться от самых высших представителей цивилизации шоом. Если одна святыня для них оказалась похищена, то над второй они не иначе как со слезами и стенаниями соберутся и трястись будут…
– Чушь какую-то несёшь! – попытался прервать его Эйро. – С материнской планеты иерархи шоом никогда на приспособленные планеты не выбираются, слишком болезненна для них процедура перестройки организма на атмосферное дыхание.
– И тем не менее они выберутся! Или уже выбрались! – твердил Шердан, совсем забыв о правилах общения с сержантом. Но тот, казалось, не обратил на это внимания:
– Аргументируй! Только чем-то конкретным и дельным!
– Признаюсь, я эти ощущения сразу не вспомнил, – предупредил Третий. – Только по пути в казарму во мне стали складываться отрывки моего последнего воспоминания перед последней смертью. Ведь за несколько мгновений до страшной боли, когда я уже ничего не видел и только падал спиной на плиты пола, меня пронзила невероятная по силе благость и рёв обещания: «Ты станешь самым сильным и непобедимым!» Но оно тут же сменилось не менее громкой яростью, выразившейся в крик: «Предательство! Меня предали! Умри, человек!»
Он сделал короткую паузу и в наступившей полной тишине продолжил:
– Вот мне почему-то показалось, что нас сейчас туда отправят на окончательное уничтожение высших жрецов шоом, попутно дав задание выкрасть другую разумную тварь из второго алтаря. Или, по крайней мере, уничтожить эту тварь в обязательном порядке.
Он особо выделил слово «разумную», словно подчёркивая, что в храме Аофаса не просто какую-то неведомую зверушку прятали, а нечто гораздо большее, чуть ли не божественное и всесильное.
Конечно, если учёные Полигона уже разобрались с доставленным трофеем или слишком заняты на его изучении, то повторный десант в стан шоом посылать никто не станет. А ведь по логике вещей именно такой заброс выглядел бы более чем резонным и оправданным. Это даже по мимике командира читалось:
«А ведь могут сейчас и тревогу поднять…» – при этом он косился на пространство над входом в казарму, где размечались как раз гудки, сирены и некая коробка, из которой всегда доносился визг неведомой твари вместо сигнала тревоги.
Что он ещё надумал, можно было лишь гадать, вслух же гаркнул заранее заготовленное:
– К отбою, разойдись!
И быстро покинул казарму. Наверное, поспешил к опекунам и кураторам Полигона выяснять отношения и задавать скользкие вопросы.
Тогда как Третьего со всех сторон обступили шокированные товарищи. Пожалуй, общую мысль удачнее всех и быстрей сформулировал Пятый:
– Признайся, ты это выдумал всё, чтобы над сержантом поиздеваться?
За что получил взгляд, полный злости и плохо сдерживаемой неприязни:
– Жаль, что эта тварь не тебе мозг выела! Тогда ты сам имел бы возможность поиздеваться! – и, оттолкнув руками Второго и Четвёртого в стороны, поспешил к умывальникам. Глядя ему вслед, Девятый успел шепнуть Фредерику:
– Боюсь ошибиться, но с Третьим явно произошли существенные изменения…
– Стал монстром? Или в нём воцарилось вселенское зло? – хмыкнул принц.
– Да нет, тут совсем иное случилось… – на полном серьёзе продолжил раджа Джаяппа Шинде, уставившись вслед Яцеку. – Он стал… лучше, чище и достойней более высокой кармы…
Личное время истекало, поэтому принцы поспешили посетить отхожие места и ополоснуть лица прохладной водичкой. Целые секции переходов, где солдат очищали от малейшей пылинки, пота и даже кариеса на зубах, тем не менее, не могли заменить приятные ощущения кожи при соприкосновении с жидкостью или с привычкой чистить зубы. Хотя некоторые уже стали расслабляться, привыкая к новым правилам гигиены, и разовыми щётками с выдавленной на них пастой не пользовались. Да и не всегда времени на это хватало в короткие четверть часа. После второго гудка все вприпрыжку мчались к кроватям, раздеваясь практически на ходу.
Ну а кто не успевал… Бывало и такое. Сегодня, к примеру, не успел улечься на место красавец-атлет Четвёртый. Второй гудок его застал во время бега. Он даже подпрыгнуть сумел, чтобы рухнуть на кровать, а потом уже закончить раздевание, да так на лету и получил вдоль спины наказание «единичкой». В результате потерял концентрацию над телом, неправильно упал и с грохотом свалился дальше, на пол. Система наказания посчитала и это нарушением режима и огрела несчастного ещё разок вдоль спины пренеприятнейшим болевым ощущением.
– А что б вас кальвадры заклевали!.. – шипел он под смешки товарищей, громоздясь на ложе обратно и извиваясь всем телом. – С вашим долбаным распорядком!
Несколько ерничая, Седьмой его поддержал:
– Да, дружище, не ценят тут героев! Мы им сегодня такие трофеи доставили, сами живыми вернулись, а нам за это даже увольнительную не дали…
– Ну поощрили бы тебя увольнительной, – хмыкнул Восьмой, – куда бы ты подался в этих тоннелях? По полосе препятствий стал бы бегать?
Почему-то живо представилась картинка, где любитель расслабиться в парадной форме прогуливается вдоль колючей проволоки, прыгая с брёвнышка на брёвнышко. Не смеялся после этого лишь сам Седьмой:
– Нет у вас, господа, нормальной мужской соображаловки! Подумайте сами: раз здесь живут учёные, то наверняка имеются и женщины! Ведь кто-то в любом случае помогает сухарям-академикам по хозяйству, контролирует приготовление пищи и им, и нам, а то и вполне осознанно согревает им более роскошные кроватки, чем наши. Причём не обязательно только престарелым академикам нужны дамы, наверняка здесь полно молодых, пусть и талантливых лаборантов, техников и прочих жизненно важных специалистов. То есть обязательно имеется некая жилая зона, где грызущие гранит науки экспериментаторы могут снять стресс и напряжение рабочих будней. Это мы – расходное пушечное мясо, которое не пускают в здешний городок с ресторанами, танцплощадками и прочими удовольствиями, легкодоступными в мире высочайшей технической цивилизации. А вот остальные наверняка живут со всеми присущими нормальному миру удобствами. Поэтому возникает вопрос: почему нам не дали увольнительные? Хотя бы на пару часов? Не знаю, как вы, господа, но я уже без женского общества скоро стану похож на тех же бесполых рептилий шоом.
Повисшее в ответ молчание более чем наглядно продемонстрировало всю глубину затронутого вопроса. И неважно, кто из принцев кого вспомнил: жену, подружку или любовницу, но задумались все без исключения и независимо от возраста.
«А чего это мы все настолько озабоченные вдруг стали? – размышлял Фредерик Астаахарский. – Ну ладно, самый молодой из нас, у него гормоны так и бушуют в теле, но я-то вроде человек в два раза его старше, солидный, женатый… А все равно сомнения терзают: сумел бы я удержаться, окажись в одной кровати с симпатичной, да ещё и молодой девицей? Хм! Что-то мне внутренний голос совсем несуразные мысли о разврате нашёптывает… Надо срочно думать о чём-то ином… Иначе не засну!.. А о чём думать, как не о сексе? Наверное, это у нас у всех из-за целого дня, проведённого в полном безделье. Провалялись в модулях, потом сразу ужин, силы прут через край – и чем не рай? На стихи перешёл, однако!.. И кстати, чего этого Седьмого так на женщин потянуло? У них же там ядерная война идёт, им не до размножения… Хотя, как думается, именно поэтому там и торопятся жить, любить и радоваться каждой прожитой минуте… И не мешало бы мне с Александром переговорить более подробно, интересно всё-таки узнать о его родном, таком удивительном мире…»
В самом деле, пока информация об Александре Дьюке имелась чисто поверхностная, которая укладывалась в две минуты краткого знакомства. Цивилизация гомо сапиенс, которые называли себя Суртаи, по имени изначальной прародины, планеты с таким именем. Вращалась она в системе спаренных звёзд и имела вокруг себя сразу шесть спутников, пригодных для обитания. Мало того, в той же системе существовали ещё две огромные планеты, держащие вокруг себя на орбитах восемь и одиннадцать спутников соответственно. Это если считать только те, на которых имелись атмосфера, флора и фауна. За последнюю тысячу лет суртаианцы расселились по всем трём планетам и их спутникам, но в то же время оставались разделёнными на тысячи королевств, княжеств, республик, империй, диктатур и прочих государственных образований. И вполне понятно, что отсутствие единовластия никак не благоприятствовало миру и сплочённости людей. Войны велись постоянно, союзы создавались и распадались. Гонка вооружений нарастала, и финал оказался вполне предсказуем: в ход пошли ядерные бомбы.
Сам Александр Дьюк являлся первым наследником древнего королевства Константов, с планеты-прародительницы Суртаи. Королевство содержало под своей властью половину континента, одного из четырёх тамошнего мира, и три колонизированных ещё в древности спутника. Ну и бесспорно являлось одним из самых сильных и могущественных в цивилизации суртаианцев.
Вот и вся информация, известная о товарище. А уж что он представляет собой как личность, чем интересуется и чем увлекается, в таком аду, как Полигон, никому и в голову не придёт выспрашивать.
«А мне вот интересно, – принял решение землянин, засыпая. – Хотя и сам не пойму, пригодятся ли мне новые знания о жизни Александра…»
На том и заснул.
Проснулся, как всегда, за десять минут до побудки, с твёрдым желанием переговорить с сержантом на темы увольнительных. Уж слишком эротические сны ночью одолевали.
Эйро Сенатор был не прочь пообщаться, не успел принц голову поднять, как услышал вопрос:
– Тебя тоже кошмары всю ночь мучили? Ворочаешься, как и все остальные.
– Ха! Тебя бы без женщины почти на месяц оставить! – укорил Фредди русского сопланетника. – А ведь у нас парни совсем молодые есть, молодость из них так и брызжет!
– Вот оно что…
– Кстати, всё забываю тебя спросить, ты какого года рождения?
Сержант несколько замялся перед ответом, словно его уличили в чём-то неприличном, но потом всё-таки ответил:
– Я на восемь лет старше тебя. А какое это имеет значение?
– Ну-у-у… – несколько растерялся принц, запоздало вспомнив, что сидящий где-то на жуткой каторге русский уже, наверное, многие годы не имеет доступа к женскому телу. Поэтому попытался перефразировать свои размышления на несколько иной лад: – Ого! Да тебе уже пятьдесят три? А выглядишь на сорок! Не больше… Но с другой стороны, возраст – это скорей уже диагноз по отношению к женщинам…
Ляпнул, и тут же прикусил язык с явным опозданием. Потому что вспомнил своего папеньку, которому было уже за семьдесят, а он постоянно «топтал» свою изящную телом, холёную любовницу, да и на других поглядывал, облизываясь. Тот ещё мачо! А что тогда говорить о возрасте «всего чуточку за пятьдесят»?
Опростоволосился и тут же попытался извиниться:
– Э-э-э… прости, я что-то не то сказал… – хотел что-то добавить нейтральное, но только усугубил свой промах: – Тебе ведь нельзя… мм… там… в смысле не получается… Тьфу ты! Хотел спросить, что здесь-то ты можешь ходить в увольнение?
– Ну, положим, здесь-то я… – Эйро сделал многозначительную паузу и только потом признался весьма расплывчато: – Посещаю жилую зону. А вот что ты имел в виду под определением «там»? Что ты такого про меня надумал? Не молчи! А то рассержусь не на шутку! Я-то ведь с тобой откровенен и новости о твоей семье рассказываю… Колись!
Фредерику было плевать на откровенность, а вот новости о жене и дочерях захотелось услышать немедленно и много. Да и за два предложения о малышках готов был в чём угодно признаться:
– Ладно, только ты не обижайся, если что? Договорились? – получив в ответ кивок, объяснил: – Ну, ты ведь на Земле не иначе как на каторге находишься. Или в какой изолированной тюрьме под стражей. Правильно?
– Откуда такие выводы? – выпучил глаза сержант.
– Да вроде логично всё… Ты ничего не можешь, на процессы в политической жизни не влияешь, значит, не имеешь никакой возможности для подобного. А в каком случае такое положение вещей возможно? Только в случае лишения свободы. Да и шрамы твои сразу выдают уголовное прошлое. Будь ты на свободе, давно бы от них избавился. Сам ведь утверждал, что такой возможности у тебя нет.
Эйро грустно покивал головой, теперь уже со своей стороны глядя с укором на принца. Затем демонстративно произнёс:
– Ха-ха-ха! – нисколько не пытаясь смеяться на самом деле. – Я бы расхохотался над твоими, и наверняка Девятого фантазиями, если бы обстоятельства для меня не были ещё более печальными. Но хочу у тебя поинтересоваться, если ты, конечно, хоть капельку понимаешь в психологии воспитания… Можно ли поставить командиром над наследниками звёздных престолов человека, который коротает жизнь на каторге или в тюрьме?
Наследник испанской короны покривился, но вынужден был признаться:
– Да вроде как нельзя…
– Вроде? Или ты считаешь местных гениев науки полными дебилоидами в плане простейших человеческих взаимоотношений?
– Не считаю, хотя все учёные немного… того! – Фредди непроизвольно оглянулся по сторонам, подозревая, что за ними и сейчас ведётся запись. После чего пошёл в наступление: – Ну а что мы должны думать о человеке, который истязает нас болью, обзывает матерными словами и пытается унизить ниже плинтуса?!
– Ха! А как вас, великих, не знающих куда выплеснуть свой гонор принцев, можно было заставить быстро и безропотно выполнять все мои команды?! – вызверился, в свою очередь, командир. – Как можно принудить вас взяться за оружие и уничтожать всё, что шевелится и отличается от человека?! И самое худшее – сделать это в жутком временном цейтноте! Ведь порой десяток кидали в бой чуть ли не в первый день его создания. А что с такими разгильдяями, индивидуалистами и капризулями навоюешь?!. Ага! Молчишь? И правильно, потому что ни ты, ни я, ни кто иной иного метода экспресс-обучения взрослых, сложившихся, устоявшихся характером личностей не ведает. И приходится командиру разве что вколачивать рефлексы повиновения через боль, кровь и пот! Какие тут могут быть…
И самое интересное, что хотелось услышать: пригодилась ли учёным доставленная из храма Аофаса тварь и можно ли разгадать секрет уникального покрытия храма, которое не пропускало внутрь поисковые информационные лучи. Как-никак, восемь человек ради этих трофеев погибли (если не считать самого командира), и двое из них – в попытках доставить опасный груз во внутренности транспорта.
Увы, Эйро Сенатор солдат разочаровал:
– Хватит болтать! Во время ужина наговорились! – Он двинулся вдоль строя, игнорируя поднятую для вопроса руку Седьмого. – Поэтому четверть часа вам на процедуры и… – но заметив поднятую руку Третьего, украсился радушной улыбкой и разрешил: – Ну, разве что на единственный вопрос отвечу. Задавай!
Специально он так делал, что ли? Вот всех проигнорирует, а Яцека Шердана обязательно чем-то да поощрит. И это несмотря на то, что утром угрожал казнить в случае повторения драки или сходного с ней рукоприкладства. Получалось, что наследника империи Эрлишан выделяли из общего строя ну совсем не за его боевые заслуги или всесторонне развитое умственное развитие. Этот факт остальных товарищей только озлоблял и нервировал.
Наверное, только Десятый да подсказавший ему эту идею Девятый соображали, что к чему. Сержант просто держал самого шелудивого и никчемного пса к себе поближе, чтобы в случае чего прикрыть его гибелью более ценные кадры собачьей стаи. Но именно в момент этого воспоминания Фредерик даже неожиданно для самого себя подумал:
«А ведь Эйро не прав! Несмотря на все свои несомненные таланты командира, воспитателя и педагога – в корне не прав. Выбрал самого никчемного, по его мнению, определил его в покойники и заранее поставил на нём крест. А ведь такая оценка чревата неприятными последствиями не только для Третьего, остальным ребятам может тоже не поздоровиться… Особенно в том случае, если Яцек раскусит такую нелестную для него политику… Он ведь хоть и с гнильцой, но сила духа в нём есть… стержень волевой просматривается… и к предательству пока не тяготеет… А вот если его сломать морально – то со злости таких дел наворочает, что мало не покажется!..»
Тем временем обсуждаемый в мыслях солдат поинтересовался у командира:
– Господин сержант, а почему нас не послали к храму Аофаса второй раз?
Сказать, что он всех ошарашил своим вопросом – это значило ничего не сказать. Фредерик даже шаг из строя вперёд сделал непроизвольно, чтобы рассмотреть лицо наследника империи Эрлишан. Не меньше высокородных солдат удивился и сержант:
– А-а-а… зачем туда возвращаться? На руины полюбоваться?
В самом деле, если три «грезаки» рванули, то уж во внутренних проходах храма произошли тотальные обвалы. Да и зачем туда возвращаться? Жрецы уничтожены, тварь и кусок облицовки – доставлены.
Но так, как вопросы были заданы, Яцек решил и дальше поражать своими умственными выкладками:
– Храм – место секретное, вряд ли туда нагонят воинов спецназа. Даже отстраивать будут малыми силами и постепенно. Если будут… Но в любом случае там сейчас не протолкнуться от самых высших представителей цивилизации шоом. Если одна святыня для них оказалась похищена, то над второй они не иначе как со слезами и стенаниями соберутся и трястись будут…
– Чушь какую-то несёшь! – попытался прервать его Эйро. – С материнской планеты иерархи шоом никогда на приспособленные планеты не выбираются, слишком болезненна для них процедура перестройки организма на атмосферное дыхание.
– И тем не менее они выберутся! Или уже выбрались! – твердил Шердан, совсем забыв о правилах общения с сержантом. Но тот, казалось, не обратил на это внимания:
– Аргументируй! Только чем-то конкретным и дельным!
– Признаюсь, я эти ощущения сразу не вспомнил, – предупредил Третий. – Только по пути в казарму во мне стали складываться отрывки моего последнего воспоминания перед последней смертью. Ведь за несколько мгновений до страшной боли, когда я уже ничего не видел и только падал спиной на плиты пола, меня пронзила невероятная по силе благость и рёв обещания: «Ты станешь самым сильным и непобедимым!» Но оно тут же сменилось не менее громкой яростью, выразившейся в крик: «Предательство! Меня предали! Умри, человек!»
Он сделал короткую паузу и в наступившей полной тишине продолжил:
– Вот мне почему-то показалось, что нас сейчас туда отправят на окончательное уничтожение высших жрецов шоом, попутно дав задание выкрасть другую разумную тварь из второго алтаря. Или, по крайней мере, уничтожить эту тварь в обязательном порядке.
Он особо выделил слово «разумную», словно подчёркивая, что в храме Аофаса не просто какую-то неведомую зверушку прятали, а нечто гораздо большее, чуть ли не божественное и всесильное.
Конечно, если учёные Полигона уже разобрались с доставленным трофеем или слишком заняты на его изучении, то повторный десант в стан шоом посылать никто не станет. А ведь по логике вещей именно такой заброс выглядел бы более чем резонным и оправданным. Это даже по мимике командира читалось:
«А ведь могут сейчас и тревогу поднять…» – при этом он косился на пространство над входом в казарму, где размечались как раз гудки, сирены и некая коробка, из которой всегда доносился визг неведомой твари вместо сигнала тревоги.
Что он ещё надумал, можно было лишь гадать, вслух же гаркнул заранее заготовленное:
– К отбою, разойдись!
И быстро покинул казарму. Наверное, поспешил к опекунам и кураторам Полигона выяснять отношения и задавать скользкие вопросы.
Тогда как Третьего со всех сторон обступили шокированные товарищи. Пожалуй, общую мысль удачнее всех и быстрей сформулировал Пятый:
– Признайся, ты это выдумал всё, чтобы над сержантом поиздеваться?
За что получил взгляд, полный злости и плохо сдерживаемой неприязни:
– Жаль, что эта тварь не тебе мозг выела! Тогда ты сам имел бы возможность поиздеваться! – и, оттолкнув руками Второго и Четвёртого в стороны, поспешил к умывальникам. Глядя ему вслед, Девятый успел шепнуть Фредерику:
– Боюсь ошибиться, но с Третьим явно произошли существенные изменения…
– Стал монстром? Или в нём воцарилось вселенское зло? – хмыкнул принц.
– Да нет, тут совсем иное случилось… – на полном серьёзе продолжил раджа Джаяппа Шинде, уставившись вслед Яцеку. – Он стал… лучше, чище и достойней более высокой кармы…
Личное время истекало, поэтому принцы поспешили посетить отхожие места и ополоснуть лица прохладной водичкой. Целые секции переходов, где солдат очищали от малейшей пылинки, пота и даже кариеса на зубах, тем не менее, не могли заменить приятные ощущения кожи при соприкосновении с жидкостью или с привычкой чистить зубы. Хотя некоторые уже стали расслабляться, привыкая к новым правилам гигиены, и разовыми щётками с выдавленной на них пастой не пользовались. Да и не всегда времени на это хватало в короткие четверть часа. После второго гудка все вприпрыжку мчались к кроватям, раздеваясь практически на ходу.
Ну а кто не успевал… Бывало и такое. Сегодня, к примеру, не успел улечься на место красавец-атлет Четвёртый. Второй гудок его застал во время бега. Он даже подпрыгнуть сумел, чтобы рухнуть на кровать, а потом уже закончить раздевание, да так на лету и получил вдоль спины наказание «единичкой». В результате потерял концентрацию над телом, неправильно упал и с грохотом свалился дальше, на пол. Система наказания посчитала и это нарушением режима и огрела несчастного ещё разок вдоль спины пренеприятнейшим болевым ощущением.
– А что б вас кальвадры заклевали!.. – шипел он под смешки товарищей, громоздясь на ложе обратно и извиваясь всем телом. – С вашим долбаным распорядком!
Несколько ерничая, Седьмой его поддержал:
– Да, дружище, не ценят тут героев! Мы им сегодня такие трофеи доставили, сами живыми вернулись, а нам за это даже увольнительную не дали…
– Ну поощрили бы тебя увольнительной, – хмыкнул Восьмой, – куда бы ты подался в этих тоннелях? По полосе препятствий стал бы бегать?
Почему-то живо представилась картинка, где любитель расслабиться в парадной форме прогуливается вдоль колючей проволоки, прыгая с брёвнышка на брёвнышко. Не смеялся после этого лишь сам Седьмой:
– Нет у вас, господа, нормальной мужской соображаловки! Подумайте сами: раз здесь живут учёные, то наверняка имеются и женщины! Ведь кто-то в любом случае помогает сухарям-академикам по хозяйству, контролирует приготовление пищи и им, и нам, а то и вполне осознанно согревает им более роскошные кроватки, чем наши. Причём не обязательно только престарелым академикам нужны дамы, наверняка здесь полно молодых, пусть и талантливых лаборантов, техников и прочих жизненно важных специалистов. То есть обязательно имеется некая жилая зона, где грызущие гранит науки экспериментаторы могут снять стресс и напряжение рабочих будней. Это мы – расходное пушечное мясо, которое не пускают в здешний городок с ресторанами, танцплощадками и прочими удовольствиями, легкодоступными в мире высочайшей технической цивилизации. А вот остальные наверняка живут со всеми присущими нормальному миру удобствами. Поэтому возникает вопрос: почему нам не дали увольнительные? Хотя бы на пару часов? Не знаю, как вы, господа, но я уже без женского общества скоро стану похож на тех же бесполых рептилий шоом.
Повисшее в ответ молчание более чем наглядно продемонстрировало всю глубину затронутого вопроса. И неважно, кто из принцев кого вспомнил: жену, подружку или любовницу, но задумались все без исключения и независимо от возраста.
«А чего это мы все настолько озабоченные вдруг стали? – размышлял Фредерик Астаахарский. – Ну ладно, самый молодой из нас, у него гормоны так и бушуют в теле, но я-то вроде человек в два раза его старше, солидный, женатый… А все равно сомнения терзают: сумел бы я удержаться, окажись в одной кровати с симпатичной, да ещё и молодой девицей? Хм! Что-то мне внутренний голос совсем несуразные мысли о разврате нашёптывает… Надо срочно думать о чём-то ином… Иначе не засну!.. А о чём думать, как не о сексе? Наверное, это у нас у всех из-за целого дня, проведённого в полном безделье. Провалялись в модулях, потом сразу ужин, силы прут через край – и чем не рай? На стихи перешёл, однако!.. И кстати, чего этого Седьмого так на женщин потянуло? У них же там ядерная война идёт, им не до размножения… Хотя, как думается, именно поэтому там и торопятся жить, любить и радоваться каждой прожитой минуте… И не мешало бы мне с Александром переговорить более подробно, интересно всё-таки узнать о его родном, таком удивительном мире…»
В самом деле, пока информация об Александре Дьюке имелась чисто поверхностная, которая укладывалась в две минуты краткого знакомства. Цивилизация гомо сапиенс, которые называли себя Суртаи, по имени изначальной прародины, планеты с таким именем. Вращалась она в системе спаренных звёзд и имела вокруг себя сразу шесть спутников, пригодных для обитания. Мало того, в той же системе существовали ещё две огромные планеты, держащие вокруг себя на орбитах восемь и одиннадцать спутников соответственно. Это если считать только те, на которых имелись атмосфера, флора и фауна. За последнюю тысячу лет суртаианцы расселились по всем трём планетам и их спутникам, но в то же время оставались разделёнными на тысячи королевств, княжеств, республик, империй, диктатур и прочих государственных образований. И вполне понятно, что отсутствие единовластия никак не благоприятствовало миру и сплочённости людей. Войны велись постоянно, союзы создавались и распадались. Гонка вооружений нарастала, и финал оказался вполне предсказуем: в ход пошли ядерные бомбы.
Сам Александр Дьюк являлся первым наследником древнего королевства Константов, с планеты-прародительницы Суртаи. Королевство содержало под своей властью половину континента, одного из четырёх тамошнего мира, и три колонизированных ещё в древности спутника. Ну и бесспорно являлось одним из самых сильных и могущественных в цивилизации суртаианцев.
Вот и вся информация, известная о товарище. А уж что он представляет собой как личность, чем интересуется и чем увлекается, в таком аду, как Полигон, никому и в голову не придёт выспрашивать.
«А мне вот интересно, – принял решение землянин, засыпая. – Хотя и сам не пойму, пригодятся ли мне новые знания о жизни Александра…»
На том и заснул.
Проснулся, как всегда, за десять минут до побудки, с твёрдым желанием переговорить с сержантом на темы увольнительных. Уж слишком эротические сны ночью одолевали.
Эйро Сенатор был не прочь пообщаться, не успел принц голову поднять, как услышал вопрос:
– Тебя тоже кошмары всю ночь мучили? Ворочаешься, как и все остальные.
– Ха! Тебя бы без женщины почти на месяц оставить! – укорил Фредди русского сопланетника. – А ведь у нас парни совсем молодые есть, молодость из них так и брызжет!
– Вот оно что…
– Кстати, всё забываю тебя спросить, ты какого года рождения?
Сержант несколько замялся перед ответом, словно его уличили в чём-то неприличном, но потом всё-таки ответил:
– Я на восемь лет старше тебя. А какое это имеет значение?
– Ну-у-у… – несколько растерялся принц, запоздало вспомнив, что сидящий где-то на жуткой каторге русский уже, наверное, многие годы не имеет доступа к женскому телу. Поэтому попытался перефразировать свои размышления на несколько иной лад: – Ого! Да тебе уже пятьдесят три? А выглядишь на сорок! Не больше… Но с другой стороны, возраст – это скорей уже диагноз по отношению к женщинам…
Ляпнул, и тут же прикусил язык с явным опозданием. Потому что вспомнил своего папеньку, которому было уже за семьдесят, а он постоянно «топтал» свою изящную телом, холёную любовницу, да и на других поглядывал, облизываясь. Тот ещё мачо! А что тогда говорить о возрасте «всего чуточку за пятьдесят»?
Опростоволосился и тут же попытался извиниться:
– Э-э-э… прости, я что-то не то сказал… – хотел что-то добавить нейтральное, но только усугубил свой промах: – Тебе ведь нельзя… мм… там… в смысле не получается… Тьфу ты! Хотел спросить, что здесь-то ты можешь ходить в увольнение?
– Ну, положим, здесь-то я… – Эйро сделал многозначительную паузу и только потом признался весьма расплывчато: – Посещаю жилую зону. А вот что ты имел в виду под определением «там»? Что ты такого про меня надумал? Не молчи! А то рассержусь не на шутку! Я-то ведь с тобой откровенен и новости о твоей семье рассказываю… Колись!
Фредерику было плевать на откровенность, а вот новости о жене и дочерях захотелось услышать немедленно и много. Да и за два предложения о малышках готов был в чём угодно признаться:
– Ладно, только ты не обижайся, если что? Договорились? – получив в ответ кивок, объяснил: – Ну, ты ведь на Земле не иначе как на каторге находишься. Или в какой изолированной тюрьме под стражей. Правильно?
– Откуда такие выводы? – выпучил глаза сержант.
– Да вроде логично всё… Ты ничего не можешь, на процессы в политической жизни не влияешь, значит, не имеешь никакой возможности для подобного. А в каком случае такое положение вещей возможно? Только в случае лишения свободы. Да и шрамы твои сразу выдают уголовное прошлое. Будь ты на свободе, давно бы от них избавился. Сам ведь утверждал, что такой возможности у тебя нет.
Эйро грустно покивал головой, теперь уже со своей стороны глядя с укором на принца. Затем демонстративно произнёс:
– Ха-ха-ха! – нисколько не пытаясь смеяться на самом деле. – Я бы расхохотался над твоими, и наверняка Девятого фантазиями, если бы обстоятельства для меня не были ещё более печальными. Но хочу у тебя поинтересоваться, если ты, конечно, хоть капельку понимаешь в психологии воспитания… Можно ли поставить командиром над наследниками звёздных престолов человека, который коротает жизнь на каторге или в тюрьме?
Наследник испанской короны покривился, но вынужден был признаться:
– Да вроде как нельзя…
– Вроде? Или ты считаешь местных гениев науки полными дебилоидами в плане простейших человеческих взаимоотношений?
– Не считаю, хотя все учёные немного… того! – Фредди непроизвольно оглянулся по сторонам, подозревая, что за ними и сейчас ведётся запись. После чего пошёл в наступление: – Ну а что мы должны думать о человеке, который истязает нас болью, обзывает матерными словами и пытается унизить ниже плинтуса?!
– Ха! А как вас, великих, не знающих куда выплеснуть свой гонор принцев, можно было заставить быстро и безропотно выполнять все мои команды?! – вызверился, в свою очередь, командир. – Как можно принудить вас взяться за оружие и уничтожать всё, что шевелится и отличается от человека?! И самое худшее – сделать это в жутком временном цейтноте! Ведь порой десяток кидали в бой чуть ли не в первый день его создания. А что с такими разгильдяями, индивидуалистами и капризулями навоюешь?!. Ага! Молчишь? И правильно, потому что ни ты, ни я, ни кто иной иного метода экспресс-обучения взрослых, сложившихся, устоявшихся характером личностей не ведает. И приходится командиру разве что вколачивать рефлексы повиновения через боль, кровь и пот! Какие тут могут быть…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента