Страница:
А когда отряд вышел к целому полю нежно-красных и желтых цветов, колокольчиками качающихся на ветерке, восторгу истосковавшихся по красоте глаз не было границ.
Седьмицу спустя стало еще тоскливее. Степь переходила в пустыню. Языки ослепительно-белого песка и даже целые холмы его все чаще попадались навстречу, разнообразя серую и растрескавшуюся, с редкими пучками сухо шелестящих трав землю. И даже кустарники были жесткими и враждебными к пришельцам - вместо листьев на них росли крепкие как гвозди и такие же длинные колючки. А гореть эти подлые растения отказывались напрочь.
Локси уже втянулся в темп ходьбы и шагал легко, чуть ли не циркулем переставляя ноги. Пожалуй, остроухие теоретики не ошиблись в своих предположениях - теплая одежда окончательно перекочевала за спину, в пожитки, и теперь он наравне с другими жарился под немилосердным солнцем. Правда, от большинства других путешественников по пустыне их отряд отличался тем, что недостатка в воде и еде они не испытывали ни малейшего. Посему, немного поразмыслив, волшебник предложил, чтобы Ахеллон шел в середине как самом безопасном месте - ибо какое-нибудь происшествие с магом, запросто сотворяющим живительную влагу, убило бы отряд куда надежнее орочьей дубины.
Тот нехотя согласился, и теперь тащился за спинами идущих впереди Невенор и Локси, но маяча перед лицами замыкающих шествие Жозефины с Боргом. Гном с эльфийкой поначалу отмалчивались в компании друг друга. Но быстро сообразили, что скука может доконать их пусть не столь быстро, но весьма мучительно, а посему постепенно разговорились. И теперь весело переговаривались, каждый обнаружив в собеседнике интересного рассказчика и благодарного слушателя.
Правда, Локси с Невенор много не разговаривали - все-таки впередсмоторящие. Но редких взглядов глаза в глаза, мимолетных прикосновений им вполне хватало, чтобы выказать и понять очень и очень много. И все же бездельничать им не приходилось - то Невенор обнаруживала и обходила десятой дорогой клубок извивающихся в яме змей, невесть зачем устроивших этакую мерзость. А иногда Локси, чье восприятие в бескрайней пустыне словно раздвинулось и обострилось до крайности, чувствовал где-то за горизонтом смутную тревогу - и отряд слегка сворачивал, дабы миновать стороной неведомое магическое присутствие.
Когда вокруг уже тянулись сплошные барханы песков, гном пожаловался целительнице на резь в глазах от слишком яркого света. Та подняла тревогу, и после некоторых измышлений пожертвовала на полоски свой шейный платок из драгоценного, полупрозрачного эльфийского шелка. Все без исключения замотали лица, оберегая зрение от беспощадных лучей, и продолжили путь дальше.
Жара донимала чрезвычайно. Остановившись на вершине бархана, Локси осмотрел окрестности, томящиеся под ослепительно яркой и чистой голубизной, и невесело усмехнулся. Как пройти через такую пустыню, не имея в запасе мастера трансформации, он себе попросту не представлял. Зной давил сверху, словно обухом стучал по повязанной оторванным рукавом голове. Ничуть не меньший жар, словно от литейной печи гномов, шел от раскаленного песка, и волшебник который раз порадовался своей предусмотрительности, заставившей его прихватить обувь на толстой, не пропускающей снизу тепла кожаной подошве.
Он мурлыкал под нос мелодию - бесконечную, заунывную и тягучую, словно здешние места. Они совсем не нравились ему - но нужно было идти вперед.
Первой не выдержала Жозефина. Стоя над бессильно опустившейся на песок эльфийкой, Локси хмуро прикидывал, что тут можно сделать. Стоять на месте или вот так сидеть еще хуже, чем идти - можно прожариться на песке не хуже хорошего бифштекса. А посему он отдал свою заплечную сумку гному и не без вздоха взвалил слабо протестующую целительницу на плечо.
Кровь колотилась в висках, словно дюжина обезумевших, жадных до работы гномьих кузнецов. Пот уже давно пропитал повязку, так что Локси попросту скинул ее, закрыв глаза и доверившись внутреннему зрению. Таких ощущений ему еще не приходилось испытывать никогда. Даже в глубине гномьих тоннелей со всех сторон доносился слабый неумолчный шорох далеких магических волн. Где-то примененное заклинание отбросило во все стороны незримое эхо, где-то другое. Отголоски далеких бурь, эхо от эха, отразившегося и наложившегося на другие колебания - все это вместе образовывало еле слышный и настолько привычный от рождения шепот, что его уже перестаешь и замечать.
Здесь же было почти абсолютно тихо. Легкая и прежде еле заметная магия Ахеллона, в очередной раз наполнившего походные фляги водой, звенела и ревела, разносясь на многие лиги.
– Мастер, вы чувствуете ту же пустоту, что и я? - поинтересовался Локси во время очередного привала.
Тот кивнул заострившимся лицом, и молодой волшебник мысленно согласился, что эльфы хлипковаты насчет устойчивости к разного рода передрягам и превратностям судьбы. Посмотрев на красную и распаренную мордашку Жозефины, что сидела в крохотной тени растянутого меж воткнутых в песок лыжных палок брезента, он скептически покачал головой. Если, к примеру - не приведи боги, сейчас из-за барханов с воплями и гиканьем вывалится ватага орков, эльфийка не будет в состоянии даже пискнуть. Да она вряд ли и осознавала происходящее вокруг…
Ахеллон находился в ненамного лучшем состоянии, но еще как-то держался. Его ощутимо пошатывало, а серый комбинезон из легкой ткани, давно и напрочь пропитавшись разводами, теперь блистал соляными пятнами и ощутимо похрустывал на сгибах. Эльф присел над походным ведром, что гном уже наполнил песком, возложил сверху ладони, прошептал свои заклинания. Словно удар колокола разнесся в магическом эфире - однако на сотни лиг вряд ли кому суждено было услышать это несомненное свидетельство присутствия жизни в раскаленном горниле пустыни.
Локси не спеша выпил кружку сладчайшей, искристо-прохладной воды. О боги, какая же это прелесть! Вот прямо сейчас, стоя в горящей сердцевине безжизненных песков, выцедить лучшего из лучших напитков.
– Ох… это почти как с женщиной… - пробормотал он, и зачерпнул еще, с трудом сдерживая дрожь и нетерпение в руках.
Гном молча кивнул, соглашаясь, и тоже повторил.
Ахеллон, напоив Жозефину, в глазах которой постепенно появлялся осмысленный блеск, поднял голову. И Локси с удивлением увидел на его потрескавшихся от жара губах улыбку.
– Если это действительно так… - он тоже выпил воды, вздохнул с облегчением и наслаждением. - Теперь я, надеюсь, понимаю странное пристрастие рас с горячей кровью к любовным забавам и постельным утехам…
Борг, склонив чуть набок голову, критически осмотрел эльфийку, и еще одну кружку вылил той прямо на голову. И собравшиеся чуть улыбнулись, услышав ее легкий благодарный смех.
Мутно-зеленые круги, то и дело наползающие на постепенно отказывающие от жары глаза, постепенно рассеялись - Локси тоже вылил себе на голову кружечку. Подумав чуть, повторил эту операцию с Ахеллоном и Боргом. Те проморгались, а затем довольно ухмыльнулись.
– Сильный перегрев. Если вернемся живыми, надо будет придумать что-нибудь, - пробормотала эльфийка, делая слабые попытки встать на ноги.
– Отставить! - особым, "командирским" голосом рявкнул на нее Локси.
Несильного нажатия одним пальцем на плечо Жозефины оказалось достаточно, чтобы слабая как котенок эльфийка мягко шлепнулась обратно - на расстеленную на раскаленном песке толстую куртку.
– Эй, мне… надо! - она пыталась слабо протестовать.
Локси, прикидывая, что же тут можно придумать для защиты от палящего зноя - особое заклинание или вытканную из тончайших серебряных нитей свето- и жароотражающую одежду, поставил Боргу задачу:
– Раненый боец, не будучи способен передвигаться самостоятельно, нуждается выйти до ветру. Принять меры!
Тот пожал плечами.
– Дык, какие ж тут меры - дело знакомое и вполне житейское… - с этими словами гном бесцеремонно подхватил на руки возмущенно пискнувшую эльфийку и понес за ближайший бархан.
А эльф повернулся к коллеге-хумансу.
– Согласен - мне тоже не нравится мне эта пустота и звенящее эхо в магическом эфире.
Локси искоса глянул на него и кивнул.
– Я вот что хотел сказать, мастер Ахеллон… Похоже, мы приблизились к точке возврата.
Эльф подумал немного, и кивнул. Он верно понял слова собеседника. Точка возврата означает не место, откуда следовало вернуться назад - вовсе нет. На языке планирующих дальние переходы в тяжелых и даже опасных условиях этот термин означает место, откуда что вперед, что назад, примерно одно и то же.
– Согласен. Либо где-то здесь, либо чуть дальше, где остановимся на ночлег. Впереди, если наши теоретики не ошиблись, начнет потихоньку становиться легче.
– Вы как? Только без ложной гордости, - спросил Локси.
И вопрос его не был ни праздным любопытством, ни участливой жалостью к измученному жарой волшебнику перворожденных. В самом деле, если Ахеллон загнется (откинет уши - как злословят об эльфах), то без воды отряд будет обречен. Полдня максимум - и на песке останутся только высохшие до шелеста трупы. А потому ожидал ответа не без трепета.
– Близок к тому, чтобы упасть без чувств, как Жози. И давай на "ты".
Последняя фраза прежде горделивого и даже слегка заносчивого эльфа если не повергла Локси в шок, то заставила долгонько призадуматься. Воистину, мир потихоньку меняется - если не сходит с ума!
– Хорошо. Тогда - как же пустыню проходят другие, с той стороны? И в куда большем количестве, если надавали по зубам орочьим воякам.
Такие таланты, как Ахеллон, умеющие из мусора создавать вполне питательную и даже вкусную пищу и воду в любых количествах, были чрезвычайно - если не сказать крайне - редки. Ожидать, что в пустыне возможна цепочка колодцев и оазисов, было по крайней мере наивно. После некоторой дискуссии оба волшебника согласились во мнении, что вполне возможно такое объяснение, что полоса пустыни не везде одинаковой ширины, нежели здесь.
С этим мнением согласилась и пошатывающаяся от усталости Невенор, что привычно описала круг около места привала, зорко присматриваясь и прислушиваясь ко всему подозрительному.
– Да, вполне может оказаться, что от кургана на полдень самое широкое и беспощадное место. Тем более, что мы который день не то, что не встретили никого, но даже и следов нет.
Ахеллон наколдовал еще ведро воды. И после того, как лучница напилась и заправила свою флягу, вылил остатки прямо ей на макушку, щедро поливая голову и плечи.
– Вау, какая прелесть! Аж в глазах посветлело! - эльфийка благодарно улыбнулась, со счастливым выражением размазывая по лицу воду. - А еще можно?
Эльф кивнул, быстренько наколдовал еще, и заодно кучу соленых орешков, при одном взгляде на которые Локси прямо-таки передернулся - последние дни он питался только ими. Но Невенор еще седьмицу назад сказала - надо, потому что вместе с потом из организма выходят соли. И необходимо потерю компенсировать.
Потому он безропотно, хоть и со вздохом забросил в рот щепоть горьковато-соленых орехов. Впрочем, он стал постепенно привыкать к этому своеобразному лакомству. Дожевав полную пригоршню под неусыпным оком лучницы, он показал ей пустые ладони, а потом состроил рожицу и показал язык. Невенор не обиделась и, улыбнувшись шаловливо, ответила тем же.
Гном как раз принес на руках притихшую и немного смущенную Жозефину, усадил на прежнее место в тени. Состроив такую гримасу, словно ему предложили поцеловаться с орком, он тоже потянулся к орешкам и зачерпнул пригоршню. Жозефина и Ахеллон присоединились к поеданию, за ними и Невенор.
Напоследок вознаградив себя еще кружечкой воды каждый, отряд пошел по пескам дальше. Если кто-то думает, что изящная миниатюрная Жозефина тяжелее, чем гномий рюкзак вкупе с заплечной сумкой Локси, то глубоко ошибается. На этот переход поклажу нес волшебник, а эльфийка с трудом сидела на широком плече гнома. На предложение хихикающей от такого зрелища Невенор - чтобы Жози села поудобнее, на шею, гном слегка побагровел и собрался было разразиться долгой и не совсем цензурной речью, но который раз вспотевший опять Локси невозмутимо заметил, что лучница права.
С задумчивым выражением лица Борг пересадил волшебницу поудобнее. Кстати оказалось, что обе руки почти свободны - если отпустить ладонями ноги еле живой эльфийки, то она кувыркнется в песок, и сразу можно драться с какими-нибудь супостатами, если те окажутся настолько же безмозглыми, чтобы тоже сунуться в этакие гиблые места.
Остальные члены отряда обошлись без шуточек по поводу езды эльфийки на шее гнома, за что он был им весьма благодарен.
Глава 37.
Седьмицу спустя стало еще тоскливее. Степь переходила в пустыню. Языки ослепительно-белого песка и даже целые холмы его все чаще попадались навстречу, разнообразя серую и растрескавшуюся, с редкими пучками сухо шелестящих трав землю. И даже кустарники были жесткими и враждебными к пришельцам - вместо листьев на них росли крепкие как гвозди и такие же длинные колючки. А гореть эти подлые растения отказывались напрочь.
Локси уже втянулся в темп ходьбы и шагал легко, чуть ли не циркулем переставляя ноги. Пожалуй, остроухие теоретики не ошиблись в своих предположениях - теплая одежда окончательно перекочевала за спину, в пожитки, и теперь он наравне с другими жарился под немилосердным солнцем. Правда, от большинства других путешественников по пустыне их отряд отличался тем, что недостатка в воде и еде они не испытывали ни малейшего. Посему, немного поразмыслив, волшебник предложил, чтобы Ахеллон шел в середине как самом безопасном месте - ибо какое-нибудь происшествие с магом, запросто сотворяющим живительную влагу, убило бы отряд куда надежнее орочьей дубины.
Тот нехотя согласился, и теперь тащился за спинами идущих впереди Невенор и Локси, но маяча перед лицами замыкающих шествие Жозефины с Боргом. Гном с эльфийкой поначалу отмалчивались в компании друг друга. Но быстро сообразили, что скука может доконать их пусть не столь быстро, но весьма мучительно, а посему постепенно разговорились. И теперь весело переговаривались, каждый обнаружив в собеседнике интересного рассказчика и благодарного слушателя.
Правда, Локси с Невенор много не разговаривали - все-таки впередсмоторящие. Но редких взглядов глаза в глаза, мимолетных прикосновений им вполне хватало, чтобы выказать и понять очень и очень много. И все же бездельничать им не приходилось - то Невенор обнаруживала и обходила десятой дорогой клубок извивающихся в яме змей, невесть зачем устроивших этакую мерзость. А иногда Локси, чье восприятие в бескрайней пустыне словно раздвинулось и обострилось до крайности, чувствовал где-то за горизонтом смутную тревогу - и отряд слегка сворачивал, дабы миновать стороной неведомое магическое присутствие.
Когда вокруг уже тянулись сплошные барханы песков, гном пожаловался целительнице на резь в глазах от слишком яркого света. Та подняла тревогу, и после некоторых измышлений пожертвовала на полоски свой шейный платок из драгоценного, полупрозрачного эльфийского шелка. Все без исключения замотали лица, оберегая зрение от беспощадных лучей, и продолжили путь дальше.
Жара донимала чрезвычайно. Остановившись на вершине бархана, Локси осмотрел окрестности, томящиеся под ослепительно яркой и чистой голубизной, и невесело усмехнулся. Как пройти через такую пустыню, не имея в запасе мастера трансформации, он себе попросту не представлял. Зной давил сверху, словно обухом стучал по повязанной оторванным рукавом голове. Ничуть не меньший жар, словно от литейной печи гномов, шел от раскаленного песка, и волшебник который раз порадовался своей предусмотрительности, заставившей его прихватить обувь на толстой, не пропускающей снизу тепла кожаной подошве.
Он мурлыкал под нос мелодию - бесконечную, заунывную и тягучую, словно здешние места. Они совсем не нравились ему - но нужно было идти вперед.
Первой не выдержала Жозефина. Стоя над бессильно опустившейся на песок эльфийкой, Локси хмуро прикидывал, что тут можно сделать. Стоять на месте или вот так сидеть еще хуже, чем идти - можно прожариться на песке не хуже хорошего бифштекса. А посему он отдал свою заплечную сумку гному и не без вздоха взвалил слабо протестующую целительницу на плечо.
Кровь колотилась в висках, словно дюжина обезумевших, жадных до работы гномьих кузнецов. Пот уже давно пропитал повязку, так что Локси попросту скинул ее, закрыв глаза и доверившись внутреннему зрению. Таких ощущений ему еще не приходилось испытывать никогда. Даже в глубине гномьих тоннелей со всех сторон доносился слабый неумолчный шорох далеких магических волн. Где-то примененное заклинание отбросило во все стороны незримое эхо, где-то другое. Отголоски далеких бурь, эхо от эха, отразившегося и наложившегося на другие колебания - все это вместе образовывало еле слышный и настолько привычный от рождения шепот, что его уже перестаешь и замечать.
Здесь же было почти абсолютно тихо. Легкая и прежде еле заметная магия Ахеллона, в очередной раз наполнившего походные фляги водой, звенела и ревела, разносясь на многие лиги.
– Мастер, вы чувствуете ту же пустоту, что и я? - поинтересовался Локси во время очередного привала.
Тот кивнул заострившимся лицом, и молодой волшебник мысленно согласился, что эльфы хлипковаты насчет устойчивости к разного рода передрягам и превратностям судьбы. Посмотрев на красную и распаренную мордашку Жозефины, что сидела в крохотной тени растянутого меж воткнутых в песок лыжных палок брезента, он скептически покачал головой. Если, к примеру - не приведи боги, сейчас из-за барханов с воплями и гиканьем вывалится ватага орков, эльфийка не будет в состоянии даже пискнуть. Да она вряд ли и осознавала происходящее вокруг…
Ахеллон находился в ненамного лучшем состоянии, но еще как-то держался. Его ощутимо пошатывало, а серый комбинезон из легкой ткани, давно и напрочь пропитавшись разводами, теперь блистал соляными пятнами и ощутимо похрустывал на сгибах. Эльф присел над походным ведром, что гном уже наполнил песком, возложил сверху ладони, прошептал свои заклинания. Словно удар колокола разнесся в магическом эфире - однако на сотни лиг вряд ли кому суждено было услышать это несомненное свидетельство присутствия жизни в раскаленном горниле пустыни.
Локси не спеша выпил кружку сладчайшей, искристо-прохладной воды. О боги, какая же это прелесть! Вот прямо сейчас, стоя в горящей сердцевине безжизненных песков, выцедить лучшего из лучших напитков.
– Ох… это почти как с женщиной… - пробормотал он, и зачерпнул еще, с трудом сдерживая дрожь и нетерпение в руках.
Гном молча кивнул, соглашаясь, и тоже повторил.
Ахеллон, напоив Жозефину, в глазах которой постепенно появлялся осмысленный блеск, поднял голову. И Локси с удивлением увидел на его потрескавшихся от жара губах улыбку.
– Если это действительно так… - он тоже выпил воды, вздохнул с облегчением и наслаждением. - Теперь я, надеюсь, понимаю странное пристрастие рас с горячей кровью к любовным забавам и постельным утехам…
Борг, склонив чуть набок голову, критически осмотрел эльфийку, и еще одну кружку вылил той прямо на голову. И собравшиеся чуть улыбнулись, услышав ее легкий благодарный смех.
Мутно-зеленые круги, то и дело наползающие на постепенно отказывающие от жары глаза, постепенно рассеялись - Локси тоже вылил себе на голову кружечку. Подумав чуть, повторил эту операцию с Ахеллоном и Боргом. Те проморгались, а затем довольно ухмыльнулись.
– Сильный перегрев. Если вернемся живыми, надо будет придумать что-нибудь, - пробормотала эльфийка, делая слабые попытки встать на ноги.
– Отставить! - особым, "командирским" голосом рявкнул на нее Локси.
Несильного нажатия одним пальцем на плечо Жозефины оказалось достаточно, чтобы слабая как котенок эльфийка мягко шлепнулась обратно - на расстеленную на раскаленном песке толстую куртку.
– Эй, мне… надо! - она пыталась слабо протестовать.
Локси, прикидывая, что же тут можно придумать для защиты от палящего зноя - особое заклинание или вытканную из тончайших серебряных нитей свето- и жароотражающую одежду, поставил Боргу задачу:
– Раненый боец, не будучи способен передвигаться самостоятельно, нуждается выйти до ветру. Принять меры!
Тот пожал плечами.
– Дык, какие ж тут меры - дело знакомое и вполне житейское… - с этими словами гном бесцеремонно подхватил на руки возмущенно пискнувшую эльфийку и понес за ближайший бархан.
А эльф повернулся к коллеге-хумансу.
– Согласен - мне тоже не нравится мне эта пустота и звенящее эхо в магическом эфире.
Локси искоса глянул на него и кивнул.
– Я вот что хотел сказать, мастер Ахеллон… Похоже, мы приблизились к точке возврата.
Эльф подумал немного, и кивнул. Он верно понял слова собеседника. Точка возврата означает не место, откуда следовало вернуться назад - вовсе нет. На языке планирующих дальние переходы в тяжелых и даже опасных условиях этот термин означает место, откуда что вперед, что назад, примерно одно и то же.
– Согласен. Либо где-то здесь, либо чуть дальше, где остановимся на ночлег. Впереди, если наши теоретики не ошиблись, начнет потихоньку становиться легче.
– Вы как? Только без ложной гордости, - спросил Локси.
И вопрос его не был ни праздным любопытством, ни участливой жалостью к измученному жарой волшебнику перворожденных. В самом деле, если Ахеллон загнется (откинет уши - как злословят об эльфах), то без воды отряд будет обречен. Полдня максимум - и на песке останутся только высохшие до шелеста трупы. А потому ожидал ответа не без трепета.
– Близок к тому, чтобы упасть без чувств, как Жози. И давай на "ты".
Последняя фраза прежде горделивого и даже слегка заносчивого эльфа если не повергла Локси в шок, то заставила долгонько призадуматься. Воистину, мир потихоньку меняется - если не сходит с ума!
– Хорошо. Тогда - как же пустыню проходят другие, с той стороны? И в куда большем количестве, если надавали по зубам орочьим воякам.
Такие таланты, как Ахеллон, умеющие из мусора создавать вполне питательную и даже вкусную пищу и воду в любых количествах, были чрезвычайно - если не сказать крайне - редки. Ожидать, что в пустыне возможна цепочка колодцев и оазисов, было по крайней мере наивно. После некоторой дискуссии оба волшебника согласились во мнении, что вполне возможно такое объяснение, что полоса пустыни не везде одинаковой ширины, нежели здесь.
С этим мнением согласилась и пошатывающаяся от усталости Невенор, что привычно описала круг около места привала, зорко присматриваясь и прислушиваясь ко всему подозрительному.
– Да, вполне может оказаться, что от кургана на полдень самое широкое и беспощадное место. Тем более, что мы который день не то, что не встретили никого, но даже и следов нет.
Ахеллон наколдовал еще ведро воды. И после того, как лучница напилась и заправила свою флягу, вылил остатки прямо ей на макушку, щедро поливая голову и плечи.
– Вау, какая прелесть! Аж в глазах посветлело! - эльфийка благодарно улыбнулась, со счастливым выражением размазывая по лицу воду. - А еще можно?
Эльф кивнул, быстренько наколдовал еще, и заодно кучу соленых орешков, при одном взгляде на которые Локси прямо-таки передернулся - последние дни он питался только ими. Но Невенор еще седьмицу назад сказала - надо, потому что вместе с потом из организма выходят соли. И необходимо потерю компенсировать.
Потому он безропотно, хоть и со вздохом забросил в рот щепоть горьковато-соленых орехов. Впрочем, он стал постепенно привыкать к этому своеобразному лакомству. Дожевав полную пригоршню под неусыпным оком лучницы, он показал ей пустые ладони, а потом состроил рожицу и показал язык. Невенор не обиделась и, улыбнувшись шаловливо, ответила тем же.
Гном как раз принес на руках притихшую и немного смущенную Жозефину, усадил на прежнее место в тени. Состроив такую гримасу, словно ему предложили поцеловаться с орком, он тоже потянулся к орешкам и зачерпнул пригоршню. Жозефина и Ахеллон присоединились к поеданию, за ними и Невенор.
Напоследок вознаградив себя еще кружечкой воды каждый, отряд пошел по пескам дальше. Если кто-то думает, что изящная миниатюрная Жозефина тяжелее, чем гномий рюкзак вкупе с заплечной сумкой Локси, то глубоко ошибается. На этот переход поклажу нес волшебник, а эльфийка с трудом сидела на широком плече гнома. На предложение хихикающей от такого зрелища Невенор - чтобы Жози села поудобнее, на шею, гном слегка побагровел и собрался было разразиться долгой и не совсем цензурной речью, но который раз вспотевший опять Локси невозмутимо заметил, что лучница права.
С задумчивым выражением лица Борг пересадил волшебницу поудобнее. Кстати оказалось, что обе руки почти свободны - если отпустить ладонями ноги еле живой эльфийки, то она кувыркнется в песок, и сразу можно драться с какими-нибудь супостатами, если те окажутся настолько же безмозглыми, чтобы тоже сунуться в этакие гиблые места.
Остальные члены отряда обошлись без шуточек по поводу езды эльфийки на шее гнома, за что он был им весьма благодарен.
Глава 37.
Шаг… Еще один… В вязком, ощутимо сгустившемся и словно сопротивляющемся жарком мареве. Шорох и скрип песка да собственное надсадное дыхание - воздух обратился в душную раскаленную субстанцию, не вдыхающую силы в движущееся только на силе воли тело.
– Так… опять… - прошептали кое-как царапающиеся пересохшие губы, ибо вместо бескрайней глади впереди снова зарябило какое-то переливающееся сполохами марево.
Глаза он упрямо держал закрытыми, ибо только внутреннее зрение не замечало постоянно возникающих и пропадающих на горизонте миражей - полных озер, рек и прочих вместилищ воды.
Сидящая на плечах Жозефина опять потеряла сознание - судя по тому, как она скособочилась и безвольно свесила руки, упав грудью на голову волшебника. Локси остановился. Старательно отгоняя от себя липкую дурноту, всмотрелся внутренним взором - так и есть. Продвигающаяся впереди Невенор села и смотрит в никуда невидящим взором. Хорошо, что хоть заплечную сумку догадалась скинуть да умоститься на ней - на песке сейчас в самый раз омлет жарить.
Мысль о еде, о брызжущей жиром раскаленной сковородке вызвала брезгливое недовольство в том месте, где должен бы находиться желудок, и Локси старательно отогнал ее. Сделал несколько медленных, показавшихся бесконечными шагов и приблизился к эльфийской лучнице. Не обращая внимание на дурноту и гулкие удары горячей крови в висках, сгрузил впавшую в забытье волшебницу с плеч, кое-как усадил рядом с Невенор.
– Жива, зеленоглазая моя?
Вопрос его с равным успехом мог бы относиться к обеим эльфийкам, но Невенор слабо улыбнулась и кивнула. Потрясла пустой флягой, и повернула голову в его сторону. Локси все-таки рискнул и приоткрыл глаза. Беспощадное солнце, вылизывающее яростными лучами белый песок, больно резануло взор, но он сдержался. Снял с пояса свою емкость, ничуть не удивившись бы, если бы внутри оказался крутой кипяток, выдернул пробку.
Скупой, едва смочивший губы глоток, казалось, так и не достиг горла - испарился, пшикнув струйкой пара об обдирающий небо язык. Осторожно, еще один, и еще - пока во рту не появилось ощущение - всего лишь ощущение влаги, и протянул остатки эльфийке. Та жадно припала было к вожделенному горлышку, но все-таки сдержалась. Сделала пару глотков, а остальное кое-как залила в губы Жозефины. Вернула пустую флягу Локси, и надтреснутым голосом спросила, кивнув куда-то вбок, в ту сторону, куда отряд так целеустремленно продвигался последние дни:
– Ну, и что мастер волшебник скажет об этаком диве?
Локси посмотрел туда, и даже не нашел в себе сил выругаться. В глазах немного прояснилось после порции воды, но она тут же выступила по телу испариной, оставив мучиться томимый жаждой и зноем организм. И все же прозрачная, перегородившая пустыню пополам завеса из чего-то этакого прозрачного, иногда переливающегося зеленоватыми сполохами сияния, отнюдь не была ни миражом, ни плодом воспаленного восприятия.
В это время подошел и Борг. Гнома шатало, мотало во все стороны - словно после непосильной дозы хмельного питья или доброго удара по голове. Но он упрямо шел, за ремень волоча по песку соскочивший с плеча рюкзак и не замечая этого. Явно не видя ничего перед собой, он вознамерился пройти просто сквозь не успевших отреагировать Локси с эльфийками. Естественно, перецепился через них и упал, извиваясь всем телом словно червяк, пытаясь уберечь от раскаленного песка ладони и лицо.
Наконец, гном кое-как перевернулся набок, скинул с плеча сумку и даже встал, покачиваясь на нетвердо держащих его ногах. Лицо цветом напоминало раздавленный помидор, а на свалявшуюся и пропитавшуюся потом бороду налип песок.
– Сотник Борг, охранять эльфийских женщин! - коротко распорядился Локси и побрел обратно по следам, не без оснований надеясь, что выучка и исполнительность опытного солдата одержат верх над жарой.
Дело было в том, что этого…(вырезано цензурой)… Ахеллона в пределах видимости не наблюдалось. Без давящего груза на плечах Локси чуть ли не подпрыгивал при ходьбе - несмотря на то, что ноги утопали в песке по щиколотки.
Эльф обнаружился в полулиге, лежащим у подножия пологого бархана. Судя по следам, его повело почти на вершине, и он попросту скатился вниз, не успев даже подать сигнал.
Вздохнув, волшебник кое-как поднял на плечо потерявшего сознание эльфа, не без содрогания нагрузился его же пожитками в другую руку, и кое-как стал переставлять ноги.
Бархан таки пришлось обойти стороной. Не открывая глаз, ибо к мельтешащим багрово-зеленым кругам тут же добавлялось сверлящее мозг сияние, Локси брел вперед - туда, где тускло теплились три искорки столь неуместной в этом месте жизни. Как ни далеко они были, но упорство постепенно взяло свое, и в конце концов покачивающийся волшебник не столько снял с плеча, сколь уронил к ногам сидящей Невенор почти бездыханного Ахеллона.
Борг уже организовал подобие тента из брезента и трех лыжных палок, и теперь вновь и вновь перетрясал оказавшиеся пустыми фляги. С надеждой потряс и на поясе у эльфийского волшебника, но та отозвалась пустотой.
– Что за народ эти эльфы! - буркнул он сиплым голосом. - Чуть солнышко пригрело, сразу мрут как мухи… Что делать будем, мастер? Этот остроухий злодей Ахеллон сам помереть надумал, и нас заодно без воды оставить.
Он безнадежно похлопал по впалым щекам эльфа, но тот даже головой не дернул, лишь хрипло что-то простонал. Гном вздохнул, и безнадежно махнул рукой.
А солнце, едва перевалившее высшую точку своего пути, светило так немилосердно, будто гневалось на дерзких пришельцев, осмелившихся забраться в самое сердце пустыни. Локси стоял у груды вещей и едва дышащих тел, и обдумывал сложившуюся пренеприятнейшую ситуацию. Есть, конечно, кое-какие резервы - попробовали бы вы представить себе баронского сына с южной Окраины, да чтобы у него не было чего в хитрой заначке? Но похоже, пора пришла…
– Топорик и ведра доставай, - пересохшим языком было не так уж легко выговорить эту мудреную фразу, но Локси удалось.
Пожав плечами, Борг стал доставать и расправлять на проволочных каркасах походные брезентовые ведра, гремящие от сухости жестяным звуком. А сам бурчал что-то в бороду.
Волшебник прислушался и слегка ухмыльнулся - ворчливый гном вовсе не удивился бы, если один спятивший боевой маг вместо молнии наколдует дерево, чтобы его можно было нарубить плотницким топором, и вообще - в ведра щепок насыпать? И какой с того прок?
– Нет, не насыпать, - сообщил Локси. - Я сейчас кой-чего сделаю волшбой, вот тогда нарубишь, в ведра насыплешь, да приводи в чувство Ахеллона.
Не обращая внимания на удивленно выпученные глаза гнома, он шагнул чуть в сторону, властно повел ладонью, и прошептал слова Силы.
Магия в последнее время вела себя совсем иначе, потому Локси не рискнул углубляться в сложные кружева изысканий, а применил простое и сотни раз испытанное средство. Песок испуганно вздыбился, когда с ладони волшебника что-то слетело и вонзилось в его толщу. Брызнул во все стороны облаком раскаленного крошева, а в том месте, куда словно ударил беззвучный гром, осталось торчать толстое, гладко-прозрачное, словно стеклянное бревно.
– Заклинание ледяного копья, - пошатнувшись от усталости, сообщил Локси. - Лед, понимаешь, Борг? Лед! Холод и вода! Давай, оживляй этого остроухого Ахеллона. А мне что-то немного не по се… бе…
Подмораживало. Причем настолько сильно, что будь в здешнем воздухе хотя бы следы водяных паров, на окружающих предметах уже давно бы выступил иней. Потому и не удивительно, что острые яркие огоньки звезд выглядели цветными осколками льда, и даже безмолвная, задумчиво смотрящая вниз луна выглядела несколько озябшей.
Локси отвлекся от созерцания ночного неба и потянулся за трубкой. Дрожащие от усталости и слегка задубевшие на холоде пальцы не сразу повиновались, так что пришлось немного повозиться.
Последнее усилие, когда уже почти теряя сознание от пронизывающей все тело жары, он сообразил ударить в песок самым сильным заклинанием ледяного копья, чуть не доконало его. Хорошо, что гном - дай ему боги всего и побольше - сообразил, что делать дальше. Нарубил стремительно тающего льда и мокрым холодным крошевом привел в чувство остроухого спеца по добыванию воды и прочих столь нужных для жизни припасов. В свою очередь Ахеллон потом буквально залил всех членов отряда - да так, что аж в животах булькало. И еще добросовестно полил сверху, старательно понижая тепло в перегревшихся телах.
От такого контраста самого Локси сразу же прохватил насморк. Но согласитесь, что куда лучше чихать и быть живым, чем абсолютно здоровым отправиться к праотцам. Оклемавшаяся Жозефина немного воспрянула духом, когда обнаружилась работа по ее целительской специальности, и немного поразвлекалась, пичкая заклинаниями и эликсирами разомлевшего от жары и такого ласково-профессионального обращения Локси.
Он ухмыльнулся, а затем пыхнул струйкой дыма примерно как раз в приклад созвездия Арбалета. Разумеется, после такого самого пристального внимания насморк прошел - куда ж ему деться. Это ж не дети - те если заведутся, тут уж никуда…
Локси вспомнил, как вместе с матушкой осваивал премудрости превращения закорючек и завитушек в буквы и слова. И в какой восторг пришли они оба, когда корявые, едва узнаваемые собственноручно еще не написанные - нарисованные - загогулины вдруг под его взглядом сами собой сложились в самое сладостное слово - МАМА.
Как ревниво следил за успехами старших брата и сестры в конной выездке, сидя туманным утром на ограде загона подобно сиротливому воробышку. И как отец, барон Бринн, кажущийся просто-таки огромным на своем боевом жеребце, надвинулся на него из серой мути и, посмотрев сверху, взял на руки. Вознес едва не под самые облака - и усадил перед собой в седло. Вспомнил тугую неподатливость уздечки в детских ручонках, и неповторимое ощущение, когда могучий конь послушно поворачивал влево-вправо, а потом остановился перед стройной серой кобылкой мамы и даже склонил голову в подобии поклона.
Теперь-то Локси прекрасно понимал, что отец попросту немного хитрил тогда, и на самом деле управлял конем сам - ногами. Уж это-то просто обязан уметь каждый конный воин, будь ты барон или простой рядовой боец. Но представьте, каким восторгом горели те детские глаза, и вы согласитесь, что иногда можно чуток и слукавить - для вящей пользы дела…
От костра, дрова и уголь для которого наколдовал в порыве вдохновения Ахеллон, к нему повернулась Невенор.
– Я вот что-то не могу сообразить - зачем боги, сотворив наш мир, так явно разделили его на две половины. От чего - или от кого поставили предел? Уж больно эта пустыня напоминает разделительную полосу…
– Хороший вопрос, - кивнул Локси, выдыхая слова вместе с дымом, - При встрече задай им сама, да настукай там кому следует.
Эльфийская лучница некоторое время смотрела на него мерцающими в свете огня глазами, пытаясь усмотреть подвох. Но, не обнаружив такового, насмешливо фыркнула.
– Это мне не под силу. Вот Стелла, которая первая, та запросто могла бы. И уверена я, что никто бы ей за это сдачи не дал…
Они оба негромко засмеялись, представив, как маленькая хоббитянка в святом гневе колотит поварешкой божественную красавицу Миллику или гоняется за солнечно-блистательным Сталлоном, осыпая того бранью за непорядок в доме и при этом воинственно потрясая скалкой. В самом деле, картина вырисовывалась до жути привычная и где-то даже ностальгическая.
На их смех пришли из темноты Ахеллон с Жозефиной, вблизи изучавшие непонятную полосу даже ночью мерцающего сияния. А там и гном, что от нечего делать по своей привычке обходил дозором вокруг лагеря, хотя все трое волшебников единодушно и авторитетно подтвердили, что на полтысячи лиг в округе никогошеньки нет. Борг загоготал сразу - гулко и внушительно, настолько ему понравилась идея с хоббитянкой. А эльфы, узнав, над чем смеются двое у костра и в нескольких фразах уяснив, кто такая, а главное - какая Стелла, тоже присоединили свои серебристые мелодичные голоса к общему хохоту.
… Он уже почти догнал лукаво смеющуюся, такую желанную и почему-то зеленоглазую Бин, как все это, оказавшись зыбким видением, растаяло.
Над Локси склонился Ахеллон и немилосердно тряс за плечо, легкомысленно нарываясь на спросонья отвешенный файрболл или чего похуже. Молодой волшебник едва успел остановить у самого горла эльфа саму собой скользнувшую в ладонь шпагу, и только выдохнул - коротко, судорожно:
– Больше так не делай!
Огорошенный эльф осторожно кивнул, сообразив, что на совесть вбитые в тело боевого мага рефлексы иногда могут сыграть и злую шутку. Поднялся с еще теплого, не совсем остывшего от дневного жара песка, отряхнулся кое-как, и сообщил, что Жозефина предложила идти вперед по ночам. А днем отсыпаться в тени под навесом. И он, Ахеллон, признал эту идею здравой и предлагает - нет, приказывает выступать прямо сейчас, в полночь. И до утра отмахать хороший кусок пути.
– Так… опять… - прошептали кое-как царапающиеся пересохшие губы, ибо вместо бескрайней глади впереди снова зарябило какое-то переливающееся сполохами марево.
Глаза он упрямо держал закрытыми, ибо только внутреннее зрение не замечало постоянно возникающих и пропадающих на горизонте миражей - полных озер, рек и прочих вместилищ воды.
Сидящая на плечах Жозефина опять потеряла сознание - судя по тому, как она скособочилась и безвольно свесила руки, упав грудью на голову волшебника. Локси остановился. Старательно отгоняя от себя липкую дурноту, всмотрелся внутренним взором - так и есть. Продвигающаяся впереди Невенор села и смотрит в никуда невидящим взором. Хорошо, что хоть заплечную сумку догадалась скинуть да умоститься на ней - на песке сейчас в самый раз омлет жарить.
Мысль о еде, о брызжущей жиром раскаленной сковородке вызвала брезгливое недовольство в том месте, где должен бы находиться желудок, и Локси старательно отогнал ее. Сделал несколько медленных, показавшихся бесконечными шагов и приблизился к эльфийской лучнице. Не обращая внимание на дурноту и гулкие удары горячей крови в висках, сгрузил впавшую в забытье волшебницу с плеч, кое-как усадил рядом с Невенор.
– Жива, зеленоглазая моя?
Вопрос его с равным успехом мог бы относиться к обеим эльфийкам, но Невенор слабо улыбнулась и кивнула. Потрясла пустой флягой, и повернула голову в его сторону. Локси все-таки рискнул и приоткрыл глаза. Беспощадное солнце, вылизывающее яростными лучами белый песок, больно резануло взор, но он сдержался. Снял с пояса свою емкость, ничуть не удивившись бы, если бы внутри оказался крутой кипяток, выдернул пробку.
Скупой, едва смочивший губы глоток, казалось, так и не достиг горла - испарился, пшикнув струйкой пара об обдирающий небо язык. Осторожно, еще один, и еще - пока во рту не появилось ощущение - всего лишь ощущение влаги, и протянул остатки эльфийке. Та жадно припала было к вожделенному горлышку, но все-таки сдержалась. Сделала пару глотков, а остальное кое-как залила в губы Жозефины. Вернула пустую флягу Локси, и надтреснутым голосом спросила, кивнув куда-то вбок, в ту сторону, куда отряд так целеустремленно продвигался последние дни:
– Ну, и что мастер волшебник скажет об этаком диве?
Локси посмотрел туда, и даже не нашел в себе сил выругаться. В глазах немного прояснилось после порции воды, но она тут же выступила по телу испариной, оставив мучиться томимый жаждой и зноем организм. И все же прозрачная, перегородившая пустыню пополам завеса из чего-то этакого прозрачного, иногда переливающегося зеленоватыми сполохами сияния, отнюдь не была ни миражом, ни плодом воспаленного восприятия.
В это время подошел и Борг. Гнома шатало, мотало во все стороны - словно после непосильной дозы хмельного питья или доброго удара по голове. Но он упрямо шел, за ремень волоча по песку соскочивший с плеча рюкзак и не замечая этого. Явно не видя ничего перед собой, он вознамерился пройти просто сквозь не успевших отреагировать Локси с эльфийками. Естественно, перецепился через них и упал, извиваясь всем телом словно червяк, пытаясь уберечь от раскаленного песка ладони и лицо.
Наконец, гном кое-как перевернулся набок, скинул с плеча сумку и даже встал, покачиваясь на нетвердо держащих его ногах. Лицо цветом напоминало раздавленный помидор, а на свалявшуюся и пропитавшуюся потом бороду налип песок.
– Сотник Борг, охранять эльфийских женщин! - коротко распорядился Локси и побрел обратно по следам, не без оснований надеясь, что выучка и исполнительность опытного солдата одержат верх над жарой.
Дело было в том, что этого…(вырезано цензурой)… Ахеллона в пределах видимости не наблюдалось. Без давящего груза на плечах Локси чуть ли не подпрыгивал при ходьбе - несмотря на то, что ноги утопали в песке по щиколотки.
Эльф обнаружился в полулиге, лежащим у подножия пологого бархана. Судя по следам, его повело почти на вершине, и он попросту скатился вниз, не успев даже подать сигнал.
Вздохнув, волшебник кое-как поднял на плечо потерявшего сознание эльфа, не без содрогания нагрузился его же пожитками в другую руку, и кое-как стал переставлять ноги.
Бархан таки пришлось обойти стороной. Не открывая глаз, ибо к мельтешащим багрово-зеленым кругам тут же добавлялось сверлящее мозг сияние, Локси брел вперед - туда, где тускло теплились три искорки столь неуместной в этом месте жизни. Как ни далеко они были, но упорство постепенно взяло свое, и в конце концов покачивающийся волшебник не столько снял с плеча, сколь уронил к ногам сидящей Невенор почти бездыханного Ахеллона.
Борг уже организовал подобие тента из брезента и трех лыжных палок, и теперь вновь и вновь перетрясал оказавшиеся пустыми фляги. С надеждой потряс и на поясе у эльфийского волшебника, но та отозвалась пустотой.
– Что за народ эти эльфы! - буркнул он сиплым голосом. - Чуть солнышко пригрело, сразу мрут как мухи… Что делать будем, мастер? Этот остроухий злодей Ахеллон сам помереть надумал, и нас заодно без воды оставить.
Он безнадежно похлопал по впалым щекам эльфа, но тот даже головой не дернул, лишь хрипло что-то простонал. Гном вздохнул, и безнадежно махнул рукой.
А солнце, едва перевалившее высшую точку своего пути, светило так немилосердно, будто гневалось на дерзких пришельцев, осмелившихся забраться в самое сердце пустыни. Локси стоял у груды вещей и едва дышащих тел, и обдумывал сложившуюся пренеприятнейшую ситуацию. Есть, конечно, кое-какие резервы - попробовали бы вы представить себе баронского сына с южной Окраины, да чтобы у него не было чего в хитрой заначке? Но похоже, пора пришла…
– Топорик и ведра доставай, - пересохшим языком было не так уж легко выговорить эту мудреную фразу, но Локси удалось.
Пожав плечами, Борг стал доставать и расправлять на проволочных каркасах походные брезентовые ведра, гремящие от сухости жестяным звуком. А сам бурчал что-то в бороду.
Волшебник прислушался и слегка ухмыльнулся - ворчливый гном вовсе не удивился бы, если один спятивший боевой маг вместо молнии наколдует дерево, чтобы его можно было нарубить плотницким топором, и вообще - в ведра щепок насыпать? И какой с того прок?
– Нет, не насыпать, - сообщил Локси. - Я сейчас кой-чего сделаю волшбой, вот тогда нарубишь, в ведра насыплешь, да приводи в чувство Ахеллона.
Не обращая внимания на удивленно выпученные глаза гнома, он шагнул чуть в сторону, властно повел ладонью, и прошептал слова Силы.
Магия в последнее время вела себя совсем иначе, потому Локси не рискнул углубляться в сложные кружева изысканий, а применил простое и сотни раз испытанное средство. Песок испуганно вздыбился, когда с ладони волшебника что-то слетело и вонзилось в его толщу. Брызнул во все стороны облаком раскаленного крошева, а в том месте, куда словно ударил беззвучный гром, осталось торчать толстое, гладко-прозрачное, словно стеклянное бревно.
– Заклинание ледяного копья, - пошатнувшись от усталости, сообщил Локси. - Лед, понимаешь, Борг? Лед! Холод и вода! Давай, оживляй этого остроухого Ахеллона. А мне что-то немного не по се… бе…
Подмораживало. Причем настолько сильно, что будь в здешнем воздухе хотя бы следы водяных паров, на окружающих предметах уже давно бы выступил иней. Потому и не удивительно, что острые яркие огоньки звезд выглядели цветными осколками льда, и даже безмолвная, задумчиво смотрящая вниз луна выглядела несколько озябшей.
Локси отвлекся от созерцания ночного неба и потянулся за трубкой. Дрожащие от усталости и слегка задубевшие на холоде пальцы не сразу повиновались, так что пришлось немного повозиться.
Последнее усилие, когда уже почти теряя сознание от пронизывающей все тело жары, он сообразил ударить в песок самым сильным заклинанием ледяного копья, чуть не доконало его. Хорошо, что гном - дай ему боги всего и побольше - сообразил, что делать дальше. Нарубил стремительно тающего льда и мокрым холодным крошевом привел в чувство остроухого спеца по добыванию воды и прочих столь нужных для жизни припасов. В свою очередь Ахеллон потом буквально залил всех членов отряда - да так, что аж в животах булькало. И еще добросовестно полил сверху, старательно понижая тепло в перегревшихся телах.
От такого контраста самого Локси сразу же прохватил насморк. Но согласитесь, что куда лучше чихать и быть живым, чем абсолютно здоровым отправиться к праотцам. Оклемавшаяся Жозефина немного воспрянула духом, когда обнаружилась работа по ее целительской специальности, и немного поразвлекалась, пичкая заклинаниями и эликсирами разомлевшего от жары и такого ласково-профессионального обращения Локси.
Он ухмыльнулся, а затем пыхнул струйкой дыма примерно как раз в приклад созвездия Арбалета. Разумеется, после такого самого пристального внимания насморк прошел - куда ж ему деться. Это ж не дети - те если заведутся, тут уж никуда…
Локси вспомнил, как вместе с матушкой осваивал премудрости превращения закорючек и завитушек в буквы и слова. И в какой восторг пришли они оба, когда корявые, едва узнаваемые собственноручно еще не написанные - нарисованные - загогулины вдруг под его взглядом сами собой сложились в самое сладостное слово - МАМА.
Как ревниво следил за успехами старших брата и сестры в конной выездке, сидя туманным утром на ограде загона подобно сиротливому воробышку. И как отец, барон Бринн, кажущийся просто-таки огромным на своем боевом жеребце, надвинулся на него из серой мути и, посмотрев сверху, взял на руки. Вознес едва не под самые облака - и усадил перед собой в седло. Вспомнил тугую неподатливость уздечки в детских ручонках, и неповторимое ощущение, когда могучий конь послушно поворачивал влево-вправо, а потом остановился перед стройной серой кобылкой мамы и даже склонил голову в подобии поклона.
Теперь-то Локси прекрасно понимал, что отец попросту немного хитрил тогда, и на самом деле управлял конем сам - ногами. Уж это-то просто обязан уметь каждый конный воин, будь ты барон или простой рядовой боец. Но представьте, каким восторгом горели те детские глаза, и вы согласитесь, что иногда можно чуток и слукавить - для вящей пользы дела…
От костра, дрова и уголь для которого наколдовал в порыве вдохновения Ахеллон, к нему повернулась Невенор.
– Я вот что-то не могу сообразить - зачем боги, сотворив наш мир, так явно разделили его на две половины. От чего - или от кого поставили предел? Уж больно эта пустыня напоминает разделительную полосу…
– Хороший вопрос, - кивнул Локси, выдыхая слова вместе с дымом, - При встрече задай им сама, да настукай там кому следует.
Эльфийская лучница некоторое время смотрела на него мерцающими в свете огня глазами, пытаясь усмотреть подвох. Но, не обнаружив такового, насмешливо фыркнула.
– Это мне не под силу. Вот Стелла, которая первая, та запросто могла бы. И уверена я, что никто бы ей за это сдачи не дал…
Они оба негромко засмеялись, представив, как маленькая хоббитянка в святом гневе колотит поварешкой божественную красавицу Миллику или гоняется за солнечно-блистательным Сталлоном, осыпая того бранью за непорядок в доме и при этом воинственно потрясая скалкой. В самом деле, картина вырисовывалась до жути привычная и где-то даже ностальгическая.
На их смех пришли из темноты Ахеллон с Жозефиной, вблизи изучавшие непонятную полосу даже ночью мерцающего сияния. А там и гном, что от нечего делать по своей привычке обходил дозором вокруг лагеря, хотя все трое волшебников единодушно и авторитетно подтвердили, что на полтысячи лиг в округе никогошеньки нет. Борг загоготал сразу - гулко и внушительно, настолько ему понравилась идея с хоббитянкой. А эльфы, узнав, над чем смеются двое у костра и в нескольких фразах уяснив, кто такая, а главное - какая Стелла, тоже присоединили свои серебристые мелодичные голоса к общему хохоту.
… Он уже почти догнал лукаво смеющуюся, такую желанную и почему-то зеленоглазую Бин, как все это, оказавшись зыбким видением, растаяло.
Над Локси склонился Ахеллон и немилосердно тряс за плечо, легкомысленно нарываясь на спросонья отвешенный файрболл или чего похуже. Молодой волшебник едва успел остановить у самого горла эльфа саму собой скользнувшую в ладонь шпагу, и только выдохнул - коротко, судорожно:
– Больше так не делай!
Огорошенный эльф осторожно кивнул, сообразив, что на совесть вбитые в тело боевого мага рефлексы иногда могут сыграть и злую шутку. Поднялся с еще теплого, не совсем остывшего от дневного жара песка, отряхнулся кое-как, и сообщил, что Жозефина предложила идти вперед по ночам. А днем отсыпаться в тени под навесом. И он, Ахеллон, признал эту идею здравой и предлагает - нет, приказывает выступать прямо сейчас, в полночь. И до утра отмахать хороший кусок пути.