Страница:
Эсмонд - участник многих исторических событий в дни царствования королевы Анны. Он показан как человек, наделенный прекрасными душевными качествами. Все его поступки продиктованы высоким представлением о чести, и свою жизнь он стремится построить так, чтобы обойтись без наследственных привилегий. Он надеется на свои способности, благородство и честность, но судьба его складывается печально, если не трагично. Он жертвует титулом и состоянием ради Фрэнка Каслвуда, хотя тот сам признает себя недостойным занимать положение главы рода... Он долгие годы самоотверженно любит тщеславную и бессердечную красавицу Беатрису Каслвуд - сестру Фрэнка, - пока не приходит к убеждению, что она не заслуживает ни любви, ни даже уважения... Он поступает на военную службу с тем, чтобы, отличившись, добиться внимания Беатрисы, но постепенно убеждается, что войны, в которых он участвует, несправедливы и преступны... Следуя традиции Каслвудов, он поддерживает изгнанную династию Стюартов, но очень скоро разочаровывается в деле, которому служит...
Финал Эсмонда - капитуляция. Соединив свою жизнь с давно любившей его леди Каслвуд - матерью Фрэнка, он отказывается от борьбы, какая бы она ни была, и покидает Англию.
Рассказывая историю Эсмонда от лица ее героя, Теккерей местами намеренно сливал его образ со своим и его размышления со своими. Бой, начатый между Пенденнисом и Уорингтоном в предыдущем романе (бой двух "я" Теккерея в эту эпоху), продолжался в известной мере и в "Генри Эсмонде". Может быть, именно потому Эсмонд в конце романа высказывает суждения неожиданные в устах сторонника Стюартов и автор приписывает ему свои собственные убеждения: "Боюсь, полковник, что вы самый настоящий республиканец в душе", - говорит Эсмонду интриган и иезуит Холт. "Я англичанин, - отвечает Эсмонд, - и принимаю свою родину такою, какой ее вижу".
Таков один - психологический - аспект романа. Но Теккерей не ограничился исповедью под исторической маской. Если "Генри Эсмонд" и не содержит пафоса обличения, свойственного ранним произведениям (впрочем, портрет Мальборо выдерживает сравнение с лучшими образами Теккерея-сатирика), то чрезвычайно интересно в романе все то, что относится к полемике с традиционным пониманием исторического романа в те годы.
Уже в первой главе "Генри Эсмонда" сформулированы задачи, стоящие, по мнению автора, перед тем, кто намерен писать исторический роман. Эсмонд осуждает "музу истории", которая "занимается делами одних только королей, прислуживая им раболепно и напыщенно, как если бы она была придворной церемониймейстершей и летопись дел простого народа вовсе ее не касалась". Интересен и спор Эсмонда с поэтами, склонными приукрашать историю, идеализируя или пряча позорные ее страницы. Объявленная программа была глубоко демократической. Удалось ли
Теккерею ее выполнить - другое дело. Эсмонд осуждает поэтов, создающих фальшивые апологетические образы и воспевающих победы полководцев, забывая о народе, на плечи которого ложилась вся тяжесть кровопролитных войн (гл. II, кн. 1). Но сам Теккерей, говорящий устами своего героя, лишь назвал эти страдания, не изобразив реальной картины сражений, в которых участвовал Эсмонд.
Роман "Генри Эсмонд" был завершением лучшей поры в творчестве Теккерея. Начиналась самая тяжелая полоса в его всегда нелегкой жизни, и это не могло не отразиться на всей его литературной продукции 1856-1863 годов.
Писатель был болен. Болен тяжело и, в сущности, при тогдашнем состоянии медицины, безнадежно. Болезнь все больше подтачивала его силы, и, хотя он пытался скрыть от окружающих степень своих страданий, он часами, а порой и неделями не мог писать. На общем душевном его состоянии сказывалось и глубочайшее одиночество среди толпы приятелей и знакомцев. Теккерей мучительно переживал разрыв с любимой женщиной. Мать его - всю жизнь его верный друг - старела и проникалась религиозными настроениями, прежде ей не свойственными. Трезво смотря в будущее, Теккерей нередко уже задумывался о близком конце, и его две поездки в США (1852 и 1856 гг.), где он выступал с чтением лекций, были продиктованы в большой степени намерением обеспечить дочерей: он уже видел их сиротами.
В 1854 году Теккерей задумал новый роман - семейную хронику "Ньюкомы". В подзаголовке романа со свойственной ему иронией он поставил: "Жизнеописание весьма достойной семьи, изданное Артуром Пенденнисом". Книга писалась в Италии, куда писатель бежал от самого себя, узнав о возвращении на родину четы Брукфильд и о счастье Джейн, недавно ставшей матерью.
Н. Г. Чернышевский в свое время справедливо увидел черты упадка реалистического искусства Теккерея в этой семейной хронике, хотя и отметил ее большие достоинства, - он даже назвал героя хроники полковника Ньюкома "лицом, достойным Шекспира", и "истинным подвигом искусства". "Ньюкомы", вне сомнения, свидетельство некоторого снижения реалистического мастерства их автора.
Теккерей здесь потерял прежнюю широту социальной перспективы, оторвал своих героев от окружающего их мира, а тем самым обеднил и свой психологический рисунок. Но в эти годы он уже не мог писать иначе. В те месяцы, когда создавались "Ньюкомы", он был глубоко растерян, как бы терял себя. Роман буквально пропитан его личной трагедией и воспринимается как зашифрованная исповедь перед самим собой и Джейн. Раскрыть эту трагедию помогают новые публикации английских литературоведов, относящиеся к 50-м годам нашего века. Следует учесть, что Теккерей завещал дочерям не печатать какие-либо материалы о его жизни. Только во второй половине XX века биография его начала изучаться досконально, и Гордон Рэй - крупнейший знаток наследия Теккерея - опубликовал в 1946 году полный свод его писем, а позже (1955-1958) две фундаментальные работы о нем.
Но Теккерей середины 50-х годов вовсе не был тем примирившимся со всем окружающим джентльменом, каким его рисуют некоторые английские литературоведы. О том, каковы были взгляды и политические настроения мнимого "конформиста", говорит его антимонархический памфлет "Четыре Георга", изданный в 1860 году, после прочтения Теккереем (в 1856 г.) лекций о четырех представителях Ганноверской династии. Хотя мировоззренческая позиция Теккерея и заставляла его (еще в "Пенденнисе") говорить: "Я принимаю вещи такими, какими их вижу", - "Четыре Георга" красноречиво показывают, что никакого "примирения с действительностью" на самом деле не произошло.
В "Четырех Георгах" Теккерей рассказал о жестокости, деспотизме и тупости королей Ганноверской династии и об угодничестве, снобизме и ханжестве близкой к ним аристократии. Общественный быт Англии в пору царствования Георгов I, II, III и IV (1714-1830) представал перед слушателями лекций Теккерея, а потом читателями его очерков в самом неприглядном свете. А параллели напрашивались сами собой...
В аристократических кругах, в которые Теккерей был допущен, став знаменитым, "Четыре Георга" вызвали бурю возмущения. Писателю открыто высказывали и показывали недовольство. Лекции не имели успеха в верхах английского общества. Публикация очерков вызвала откровенное негодование "света".
Но если нет оснований говорить о конформизме Теккерея в конце 50-х годов, душевная усталость его была очевидной. Она наложила свой отпечаток и на тот новый исторический роман, который он начал писать в 1857 году. Это были "Виргинцы" - по своему содержанию продолжение "Генри Эсмонда".
Теккерей рассказывает в "Виргинцах" о внуках Генри Эсмонда, женившегося на леди Каслвуд и уехавшего с нею в Америку. Джордж и Генри Уорингтоны показаны то в Америке, где проходит их юность и где они сражаются в Войне за независимость, то в Лондоне. Перед читателем снова проходят картины общественных нравов. Автор рисует помещиков "Новой Англии" и различные круги английской аристократии. Он подчеркивает провинциальную ограниченность американских помещиков, стяжательство, ханжество, снобизм английских. Но критицизм его теряет прежнюю остроту, а насмешка - свою обличительную силу. Типичность характеров и обстоятельств поверхностей и слабее подчеркнута.
Историзм "Виргинцев" ограничен, сатира, если она порой и звучит, строится по образцу, декларированному в "Юмористах": это скорое своеобразный вариант юмора, содержащий наряду с насмешкой мотивы снисхождения и примирения со слабостями "человека и брата нашего", как любил говорить писатель.
Характерно отношение Теккерея к изображению Войны за независимость американских колоний, в которой принимают участие - притом на разных сторонах - оба брата Уорингтоны. О крупных исторических событиях, когда решалась судьба всей страны и всего народа Америки, говорится вскользь, лишь постольку, поскольку в них участвуют герои романа. При этом даже такая богатая возможностями ситуация, как сражение братьев на разных сторонах в историческом конфликте, до конца не разработана. Показателен для всей интонации романа символический образ двух скрещенных шпаг, висящих на стене в доме Уорингтонов: одна из них принадлежала Джорджу, другая Гарри. Смысл образа в том, что время якобы стерло остроту конфликта, примирило стороны.
Упадок в искусстве автора заметен не только в сужении диапазона изображения и критицизма. Теккерей вводит в роман черты развлекательной беллетристики. В "Виргинцах" наличествует и добродетельный герой (Джордж), и легкомысленный повеса (Гарри), сентиментальная героиня и счастливый конец все то, что ранее Теккерей высмеивал. Форма романа - мемуары с большим числом ссылок на документы - подчеркивает как будто стремление к реализму, но на деле автор от него отходит. Обычные во всех его больших романах отступления в "Виргинцах" затягиваются, причем в них утомительно звучат перепевы одних и тех же, порой почти банальных, мотивов.
Правда, заметно смягчая и сглаживая в "Виргинцах" все острые углы, скептик Теккерей позволяет читателю понять, из каких побуждений он действует: "Будем благодарны не только за лица, но и за маски, - пишет он.Не только за честный привет, но и за лицемерие, ибо оно прячет тяжелые истины". В последние годы жизни Теккерей с трудом заставлял себя работать. Напряжение, ощутимое в "Виргинцах", заметно и в его последних вещах "Ловель вдовец" (1859) и "Приключения Филипа" (1862). Но фрагмент неоконченного романа "Дени Дюваль", где иногда проявляется блеск несравненного теккереевского мастерства, показывает, что происходил не распад таланта, а истощение душевных и физических сил великого мастера, сломанного обстоятельствами.
Теккерей умер в сочельник 1863 года. Смерть он встретил с глазу на глаз, один, скончавшись ночью в своей спальне.
Сегодня, когда прошло свыше ста лет со дня кончины одного из величайших писателей мира, пора подвести итоги и объективно оценить тот вклад, который он внес в сокровищницу мировой литературы. Все те, кто не вдумывается глубоко в значение его наследия, считают, что он не только прежде всего, но исключительно реалист-обличитель. Но наряду с обличением темных и неприглядных сторон и явлений современной ему жизни Теккерей всегда оставался гуманистом: его сатира рождалась из любви к людям, определялась его желанием видеть людей свободными от недостойных их пороков. В отличие от многих других писателей его времени, он не создал образы положительных героев. Этому мешал и его скепсис, и его исторический пессимизм. Но он никогда не был глух к человеческим качествам людей - как к их слабостям, так и к их величию. Если он не изобразил душевное величие так, как изобразил порок, то лишь потому, что, подавленный силой окружающего его зла, не смог отыскать вокруг себя носителей добра, героизма и великодушия.
Теккерей был подлинным новатором, смело ломавшим застывшие каноны и "принятые" образцы. Уважая все ценное в литературе прошлого и настоящего, он умел видеть лучшее в том, что было создано до него, но смело и решительно отказывался от невыразительных литературных клише. Глубоко начитанный и образованный, Теккерей бережно относился к слову и во всех своих произведениях выступал великолепным стилистом.
На родине писателя, где сегодня происходит заметное оживление интереса к лучшим страницам литературы прошлого столетия, исследователи пристальней начали вглядываться в сравнительно мало изученное наследие Теккерея. В нашей стране, где сто лет назад Теккерей был одним из наиболее читаемых романистов Англии и высоко чтился всей прогрессивной критикой, наступила пора переоценить многие установившиеся представления и прочесть Теккерея новыми глазами. Книги его не устарели. Лучшие из них несут в себе огромный заряд уважения к людям наряду с огромным гневом против тех, кто недостоин называться Человеком.
Финал Эсмонда - капитуляция. Соединив свою жизнь с давно любившей его леди Каслвуд - матерью Фрэнка, он отказывается от борьбы, какая бы она ни была, и покидает Англию.
Рассказывая историю Эсмонда от лица ее героя, Теккерей местами намеренно сливал его образ со своим и его размышления со своими. Бой, начатый между Пенденнисом и Уорингтоном в предыдущем романе (бой двух "я" Теккерея в эту эпоху), продолжался в известной мере и в "Генри Эсмонде". Может быть, именно потому Эсмонд в конце романа высказывает суждения неожиданные в устах сторонника Стюартов и автор приписывает ему свои собственные убеждения: "Боюсь, полковник, что вы самый настоящий республиканец в душе", - говорит Эсмонду интриган и иезуит Холт. "Я англичанин, - отвечает Эсмонд, - и принимаю свою родину такою, какой ее вижу".
Таков один - психологический - аспект романа. Но Теккерей не ограничился исповедью под исторической маской. Если "Генри Эсмонд" и не содержит пафоса обличения, свойственного ранним произведениям (впрочем, портрет Мальборо выдерживает сравнение с лучшими образами Теккерея-сатирика), то чрезвычайно интересно в романе все то, что относится к полемике с традиционным пониманием исторического романа в те годы.
Уже в первой главе "Генри Эсмонда" сформулированы задачи, стоящие, по мнению автора, перед тем, кто намерен писать исторический роман. Эсмонд осуждает "музу истории", которая "занимается делами одних только королей, прислуживая им раболепно и напыщенно, как если бы она была придворной церемониймейстершей и летопись дел простого народа вовсе ее не касалась". Интересен и спор Эсмонда с поэтами, склонными приукрашать историю, идеализируя или пряча позорные ее страницы. Объявленная программа была глубоко демократической. Удалось ли
Теккерею ее выполнить - другое дело. Эсмонд осуждает поэтов, создающих фальшивые апологетические образы и воспевающих победы полководцев, забывая о народе, на плечи которого ложилась вся тяжесть кровопролитных войн (гл. II, кн. 1). Но сам Теккерей, говорящий устами своего героя, лишь назвал эти страдания, не изобразив реальной картины сражений, в которых участвовал Эсмонд.
Роман "Генри Эсмонд" был завершением лучшей поры в творчестве Теккерея. Начиналась самая тяжелая полоса в его всегда нелегкой жизни, и это не могло не отразиться на всей его литературной продукции 1856-1863 годов.
Писатель был болен. Болен тяжело и, в сущности, при тогдашнем состоянии медицины, безнадежно. Болезнь все больше подтачивала его силы, и, хотя он пытался скрыть от окружающих степень своих страданий, он часами, а порой и неделями не мог писать. На общем душевном его состоянии сказывалось и глубочайшее одиночество среди толпы приятелей и знакомцев. Теккерей мучительно переживал разрыв с любимой женщиной. Мать его - всю жизнь его верный друг - старела и проникалась религиозными настроениями, прежде ей не свойственными. Трезво смотря в будущее, Теккерей нередко уже задумывался о близком конце, и его две поездки в США (1852 и 1856 гг.), где он выступал с чтением лекций, были продиктованы в большой степени намерением обеспечить дочерей: он уже видел их сиротами.
В 1854 году Теккерей задумал новый роман - семейную хронику "Ньюкомы". В подзаголовке романа со свойственной ему иронией он поставил: "Жизнеописание весьма достойной семьи, изданное Артуром Пенденнисом". Книга писалась в Италии, куда писатель бежал от самого себя, узнав о возвращении на родину четы Брукфильд и о счастье Джейн, недавно ставшей матерью.
Н. Г. Чернышевский в свое время справедливо увидел черты упадка реалистического искусства Теккерея в этой семейной хронике, хотя и отметил ее большие достоинства, - он даже назвал героя хроники полковника Ньюкома "лицом, достойным Шекспира", и "истинным подвигом искусства". "Ньюкомы", вне сомнения, свидетельство некоторого снижения реалистического мастерства их автора.
Теккерей здесь потерял прежнюю широту социальной перспективы, оторвал своих героев от окружающего их мира, а тем самым обеднил и свой психологический рисунок. Но в эти годы он уже не мог писать иначе. В те месяцы, когда создавались "Ньюкомы", он был глубоко растерян, как бы терял себя. Роман буквально пропитан его личной трагедией и воспринимается как зашифрованная исповедь перед самим собой и Джейн. Раскрыть эту трагедию помогают новые публикации английских литературоведов, относящиеся к 50-м годам нашего века. Следует учесть, что Теккерей завещал дочерям не печатать какие-либо материалы о его жизни. Только во второй половине XX века биография его начала изучаться досконально, и Гордон Рэй - крупнейший знаток наследия Теккерея - опубликовал в 1946 году полный свод его писем, а позже (1955-1958) две фундаментальные работы о нем.
Но Теккерей середины 50-х годов вовсе не был тем примирившимся со всем окружающим джентльменом, каким его рисуют некоторые английские литературоведы. О том, каковы были взгляды и политические настроения мнимого "конформиста", говорит его антимонархический памфлет "Четыре Георга", изданный в 1860 году, после прочтения Теккереем (в 1856 г.) лекций о четырех представителях Ганноверской династии. Хотя мировоззренческая позиция Теккерея и заставляла его (еще в "Пенденнисе") говорить: "Я принимаю вещи такими, какими их вижу", - "Четыре Георга" красноречиво показывают, что никакого "примирения с действительностью" на самом деле не произошло.
В "Четырех Георгах" Теккерей рассказал о жестокости, деспотизме и тупости королей Ганноверской династии и об угодничестве, снобизме и ханжестве близкой к ним аристократии. Общественный быт Англии в пору царствования Георгов I, II, III и IV (1714-1830) представал перед слушателями лекций Теккерея, а потом читателями его очерков в самом неприглядном свете. А параллели напрашивались сами собой...
В аристократических кругах, в которые Теккерей был допущен, став знаменитым, "Четыре Георга" вызвали бурю возмущения. Писателю открыто высказывали и показывали недовольство. Лекции не имели успеха в верхах английского общества. Публикация очерков вызвала откровенное негодование "света".
Но если нет оснований говорить о конформизме Теккерея в конце 50-х годов, душевная усталость его была очевидной. Она наложила свой отпечаток и на тот новый исторический роман, который он начал писать в 1857 году. Это были "Виргинцы" - по своему содержанию продолжение "Генри Эсмонда".
Теккерей рассказывает в "Виргинцах" о внуках Генри Эсмонда, женившегося на леди Каслвуд и уехавшего с нею в Америку. Джордж и Генри Уорингтоны показаны то в Америке, где проходит их юность и где они сражаются в Войне за независимость, то в Лондоне. Перед читателем снова проходят картины общественных нравов. Автор рисует помещиков "Новой Англии" и различные круги английской аристократии. Он подчеркивает провинциальную ограниченность американских помещиков, стяжательство, ханжество, снобизм английских. Но критицизм его теряет прежнюю остроту, а насмешка - свою обличительную силу. Типичность характеров и обстоятельств поверхностей и слабее подчеркнута.
Историзм "Виргинцев" ограничен, сатира, если она порой и звучит, строится по образцу, декларированному в "Юмористах": это скорое своеобразный вариант юмора, содержащий наряду с насмешкой мотивы снисхождения и примирения со слабостями "человека и брата нашего", как любил говорить писатель.
Характерно отношение Теккерея к изображению Войны за независимость американских колоний, в которой принимают участие - притом на разных сторонах - оба брата Уорингтоны. О крупных исторических событиях, когда решалась судьба всей страны и всего народа Америки, говорится вскользь, лишь постольку, поскольку в них участвуют герои романа. При этом даже такая богатая возможностями ситуация, как сражение братьев на разных сторонах в историческом конфликте, до конца не разработана. Показателен для всей интонации романа символический образ двух скрещенных шпаг, висящих на стене в доме Уорингтонов: одна из них принадлежала Джорджу, другая Гарри. Смысл образа в том, что время якобы стерло остроту конфликта, примирило стороны.
Упадок в искусстве автора заметен не только в сужении диапазона изображения и критицизма. Теккерей вводит в роман черты развлекательной беллетристики. В "Виргинцах" наличествует и добродетельный герой (Джордж), и легкомысленный повеса (Гарри), сентиментальная героиня и счастливый конец все то, что ранее Теккерей высмеивал. Форма романа - мемуары с большим числом ссылок на документы - подчеркивает как будто стремление к реализму, но на деле автор от него отходит. Обычные во всех его больших романах отступления в "Виргинцах" затягиваются, причем в них утомительно звучат перепевы одних и тех же, порой почти банальных, мотивов.
Правда, заметно смягчая и сглаживая в "Виргинцах" все острые углы, скептик Теккерей позволяет читателю понять, из каких побуждений он действует: "Будем благодарны не только за лица, но и за маски, - пишет он.Не только за честный привет, но и за лицемерие, ибо оно прячет тяжелые истины". В последние годы жизни Теккерей с трудом заставлял себя работать. Напряжение, ощутимое в "Виргинцах", заметно и в его последних вещах "Ловель вдовец" (1859) и "Приключения Филипа" (1862). Но фрагмент неоконченного романа "Дени Дюваль", где иногда проявляется блеск несравненного теккереевского мастерства, показывает, что происходил не распад таланта, а истощение душевных и физических сил великого мастера, сломанного обстоятельствами.
Теккерей умер в сочельник 1863 года. Смерть он встретил с глазу на глаз, один, скончавшись ночью в своей спальне.
Сегодня, когда прошло свыше ста лет со дня кончины одного из величайших писателей мира, пора подвести итоги и объективно оценить тот вклад, который он внес в сокровищницу мировой литературы. Все те, кто не вдумывается глубоко в значение его наследия, считают, что он не только прежде всего, но исключительно реалист-обличитель. Но наряду с обличением темных и неприглядных сторон и явлений современной ему жизни Теккерей всегда оставался гуманистом: его сатира рождалась из любви к людям, определялась его желанием видеть людей свободными от недостойных их пороков. В отличие от многих других писателей его времени, он не создал образы положительных героев. Этому мешал и его скепсис, и его исторический пессимизм. Но он никогда не был глух к человеческим качествам людей - как к их слабостям, так и к их величию. Если он не изобразил душевное величие так, как изобразил порок, то лишь потому, что, подавленный силой окружающего его зла, не смог отыскать вокруг себя носителей добра, героизма и великодушия.
Теккерей был подлинным новатором, смело ломавшим застывшие каноны и "принятые" образцы. Уважая все ценное в литературе прошлого и настоящего, он умел видеть лучшее в том, что было создано до него, но смело и решительно отказывался от невыразительных литературных клише. Глубоко начитанный и образованный, Теккерей бережно относился к слову и во всех своих произведениях выступал великолепным стилистом.
На родине писателя, где сегодня происходит заметное оживление интереса к лучшим страницам литературы прошлого столетия, исследователи пристальней начали вглядываться в сравнительно мало изученное наследие Теккерея. В нашей стране, где сто лет назад Теккерей был одним из наиболее читаемых романистов Англии и высоко чтился всей прогрессивной критикой, наступила пора переоценить многие установившиеся представления и прочесть Теккерея новыми глазами. Книги его не устарели. Лучшие из них несут в себе огромный заряд уважения к людям наряду с огромным гневом против тех, кто недостоин называться Человеком.