Страница:
Глава 5. По одежке встречают — по уму величают
Теперь, когда мы поговорили о красоте, перейдем от эмоционального аспекта — от стремления к идеалу («Хочу, хочу!») — к аспекту рациональному — к имиджу, полезному для работы и удобному в личной жизни. Обычно больше всего внимания специалисты по имиджу уделяют одежде, прическе, макияжу, манере держаться. Поскольку первое впечатление складывается в первые пять секунд, а, как говорят англичане, «Первое впечатление дважды произвести невозможно», то имиджмейкер старается «отработать по максимуму» внешний облик — первый сигнал, который получит аудитория. Но ведь собеседование не ограничится разглядыванием. Нет никакой возможности «переплюнуть» конкурентов за пять или даже за десять секунд. Зато есть вероятность, что «супервнешность» не столько сыграет тебе на руку, сколько отпугнет нанимателя. Такая краля в моей приемной… А она хоть что-нибудь умеет, кроме как красоту наводить?
Вот и получается, что при первой встрече с работодателем гораздо вернее срабатывает расчет на впечатление долговременное, создающее у слушателя чувство душевного комфорта, чем на впечатление мгновенное, ошеломляющее, убивающее наповал. Вряд ли начальник захочет, чтобы его подчиненные пребывали в убитом состоянии. Поэтому не стоит одеваться экстравагантно или эпатажно, снаряжаясь, словно Золушка на судьбоносный бал. Даже если ты — дизайнер интерьера или одежды, тебе нет нужды выглядеть, будто ты — одно из собственных созданий — модель или козетка. Ведь нанимателя интересуют в первую очередь твои мозги. Свою элегантность ты продемонстрируешь на корпоративной вечеринке.
А пока займись материей куда более важной, нежели «материя» в мануфактурном смысле слова. Удели внимание… голосу. Есть теория, согласно которой от 60 до 80 % информации человеческий мозг получает из невербальной, зрительной информации. Так что, исключив осязательную информацию, на долю звуковых сигналов остается не так уж много. Но сейчас твой собеседник настроен именно на вербальную информацию, он собирается анализировать то, что ты ему скажешь. Прежде чем твой потенциальный начальник это сделает, ты должна настроить свой главный инструмент — голос. Он должен не ослаблять впечатление от сказанного, а усиливать. Ведь даже те люди, чьи лица постоянно мелькают на экране телевизора, в нашей памяти обычно возникают не в виде зрительного образа, а как единое целое с голосом. Резкий и гнусавый тембр вызывает раздражение и желание поскорее убрать неприятный звук, терзающий уши.
Вот почему во многих западных компаниях руководство не жалеет средств, чтобы отправить своих сотрудников на семинары и частные курсы по постановке голоса. Этот фактор имеет большое значение для финансового и делового успеха. Как проверить, нужно ли тебе тренировать голос? Проверь несколько характеристик. Что-то нужно менять, если ты заметила один или несколько перечисленных признаков.
1. Слушатели часто просят тебя повторить только что сказанные слова.
2. Ты замечаешь, что боишься выступать на публике.
3. У тебя заметный акцент.
4. После десятиминутного разговора (не монолога!) у тебя устает горло.
5. У слушателя через некоторое время начинает блуждать взгляд, а некоторые подпирают голову рукой.
6. В конце длинного предложения ты теряешь контроль над голосом и комкаешь окончание фразы.
7. Ты часто произносишь слова-паразиты — например, «гм», «ну», «так сказать», «знаете ли», «угу».
8. А еще ты имеешь привычку вздыхать, с шумом втягивать воздух, прищелкивать языком и вообще издавать навязчивые неприятные звуки.
Напоследок возьми магнитофон или диктофон, наговори на пленку несколько минут и внимательно прослушай запись собственного голоса. Голос, вызывающий доверие и приязнь, отличается следующими параметрами: спокойный, хорошо модулированный, низкого тембра, доверительный, управляемый, теплый, мелодичный, уверенный, властный, дружеский, богатый интонациями, выразительный, естественный, наполненный, звучный. Наоборот, голос, вызывающий антипатию, отличается одним или несколькими признаками следующего свойства: гнусавый, резкий, скрипучий, хриплый, дрожащий, пронзительный, плаксивый, одышливый, робкий, отрывистый, слишком громкий, слишком тихий, бесцветный, помпезный, неуверенный, монотонный, напряженный, слабый, скучный.
Но голос можно исправить так же, как исправляют дефекты внешности — с помощью макияжа, прически, грамотного ракурса и проч. Специалист по имиджу Лиллиан Браун советует понизить голос, чтобы ты смогла говорить, по ее выражению, «прямо из носков». Что означает эта фраза?
Голоса низкого тона требуют глубокого дыхания. При высоком голосе дыхание становится поверхностным, воздух при вдохе наполняет только гортань и верхние доли легких. Голос станет ниже, если наполнить легкие воздухом до глубины диафрагмы. Тогда гортань освобождается для создания большей вибрации и резонанса. Чем больше объем вибрирующего воздуха, тем глубже звучание и ниже тембр. Когда в процесс проталкивания воздуха через горло и губы активно вовлекается не только гортань, но и диафрагма, голос становится приятным, грудным. Для проверки резонанса в груди громко произнеси «мумм-мумм-мумм», прижимая кончики пальцев к грудине. Ты должна ощутить вибрацию.
Если ничего такого не ощутила, не расстраивайся. Для голоса можно поменять осанку: плотно упрись пятками в пол, выпрями спину — при этом твоя диафрагма автоматически прогибается, заставляя голос исходить из источника более низкого, чем носовая полость. Так же полезно делать упражнения: запиши на пленку голос, который тебе нравится и ежедневно по несколько — приблизительно по десять-пятнадцать — минут разговаривай, подражая тембру и интонациям этого голоса.
Для эмоциональной окраски голоса особо обрати внимание на интонации. «Подъемы» и «спуски» голоса удаляют из речи монотонность, бесцветность, навевающие скуку на аудиторию. В то же время слишком резкие перепады в голосе тоже вызывают отторжение, неприязнь. Милая девушка Элиза Дулиттл в «Пигмалионе» Бернарда Шоу вызвала возмущение у Генри Хиггинса не только чудовищным акцентом, но и интонациями торговки — он назвал это «квохтать, как осипшая курица», а также жуткими звуками «у-у-ааааа-у!». «Вы слышали ужасное произношение этой уличной девчонки? Из-за этого произношения она до конца своих дней обречена оставаться на дне общества». Конечно, сойти за герцогиню на посольском приеме — цель скорее авантюристки, нежели честной девушки, намеренной зарабатывать себе на жизнь в качестве горничной или продавщицы, но и для того, и для другого требуется «совершенство речи». Причем горничной и продавщице оно необходимо гораздо в большей степени, чем герцогине.
Даже если принять на веру недоброе заявление мистера Хиггинса о том, что «наш век — это век выскочек», которые появляются на свет в самых низах общества, но после того, как переходят в высший свет, мечтают втереть окружающим графам-баронам-олигархам очки — и при таком отношении к жестокой действительности вряд ли что-то изменится. Люди живут, как умеют, и самореализуются, как могут, сколько бы ни ворчали сторонники традиций и защитники стереотипов. Что же касается твоих планов, то в какой бы среде ты ни росла и какую бы профессию ни выбрала, тебе все равно пригодится приятный, вызывающий доверие и симпатию голос. Тебе необходимо всерьез позаботиться о том, чтобы твой «природный музыкальный инструмент» был идеально настроен.
Конечно, ждать моментальных результатов не приходится. Голос — такая же часть твоего «я», как и произношение, как и манера вести беседу. Поэтому не надейся изменить эту базовую структуру так же быстро, как, например, цвет волос. Но эффект от работы над «повышением качества» собственного голоса дорогого стоит. Теперь ты довольно легко сможешь доносить до слуха аудитории все, что имеешь сообщить. Изрядная экономия энергии — и в плане собеседования, и в плане дальнейшей работы со всеми ее летучками, совещаниями, переговорами.
Вот и получается, что при первой встрече с работодателем гораздо вернее срабатывает расчет на впечатление долговременное, создающее у слушателя чувство душевного комфорта, чем на впечатление мгновенное, ошеломляющее, убивающее наповал. Вряд ли начальник захочет, чтобы его подчиненные пребывали в убитом состоянии. Поэтому не стоит одеваться экстравагантно или эпатажно, снаряжаясь, словно Золушка на судьбоносный бал. Даже если ты — дизайнер интерьера или одежды, тебе нет нужды выглядеть, будто ты — одно из собственных созданий — модель или козетка. Ведь нанимателя интересуют в первую очередь твои мозги. Свою элегантность ты продемонстрируешь на корпоративной вечеринке.
А пока займись материей куда более важной, нежели «материя» в мануфактурном смысле слова. Удели внимание… голосу. Есть теория, согласно которой от 60 до 80 % информации человеческий мозг получает из невербальной, зрительной информации. Так что, исключив осязательную информацию, на долю звуковых сигналов остается не так уж много. Но сейчас твой собеседник настроен именно на вербальную информацию, он собирается анализировать то, что ты ему скажешь. Прежде чем твой потенциальный начальник это сделает, ты должна настроить свой главный инструмент — голос. Он должен не ослаблять впечатление от сказанного, а усиливать. Ведь даже те люди, чьи лица постоянно мелькают на экране телевизора, в нашей памяти обычно возникают не в виде зрительного образа, а как единое целое с голосом. Резкий и гнусавый тембр вызывает раздражение и желание поскорее убрать неприятный звук, терзающий уши.
Вот почему во многих западных компаниях руководство не жалеет средств, чтобы отправить своих сотрудников на семинары и частные курсы по постановке голоса. Этот фактор имеет большое значение для финансового и делового успеха. Как проверить, нужно ли тебе тренировать голос? Проверь несколько характеристик. Что-то нужно менять, если ты заметила один или несколько перечисленных признаков.
1. Слушатели часто просят тебя повторить только что сказанные слова.
2. Ты замечаешь, что боишься выступать на публике.
3. У тебя заметный акцент.
4. После десятиминутного разговора (не монолога!) у тебя устает горло.
5. У слушателя через некоторое время начинает блуждать взгляд, а некоторые подпирают голову рукой.
6. В конце длинного предложения ты теряешь контроль над голосом и комкаешь окончание фразы.
7. Ты часто произносишь слова-паразиты — например, «гм», «ну», «так сказать», «знаете ли», «угу».
8. А еще ты имеешь привычку вздыхать, с шумом втягивать воздух, прищелкивать языком и вообще издавать навязчивые неприятные звуки.
Напоследок возьми магнитофон или диктофон, наговори на пленку несколько минут и внимательно прослушай запись собственного голоса. Голос, вызывающий доверие и приязнь, отличается следующими параметрами: спокойный, хорошо модулированный, низкого тембра, доверительный, управляемый, теплый, мелодичный, уверенный, властный, дружеский, богатый интонациями, выразительный, естественный, наполненный, звучный. Наоборот, голос, вызывающий антипатию, отличается одним или несколькими признаками следующего свойства: гнусавый, резкий, скрипучий, хриплый, дрожащий, пронзительный, плаксивый, одышливый, робкий, отрывистый, слишком громкий, слишком тихий, бесцветный, помпезный, неуверенный, монотонный, напряженный, слабый, скучный.
Но голос можно исправить так же, как исправляют дефекты внешности — с помощью макияжа, прически, грамотного ракурса и проч. Специалист по имиджу Лиллиан Браун советует понизить голос, чтобы ты смогла говорить, по ее выражению, «прямо из носков». Что означает эта фраза?
Голоса низкого тона требуют глубокого дыхания. При высоком голосе дыхание становится поверхностным, воздух при вдохе наполняет только гортань и верхние доли легких. Голос станет ниже, если наполнить легкие воздухом до глубины диафрагмы. Тогда гортань освобождается для создания большей вибрации и резонанса. Чем больше объем вибрирующего воздуха, тем глубже звучание и ниже тембр. Когда в процесс проталкивания воздуха через горло и губы активно вовлекается не только гортань, но и диафрагма, голос становится приятным, грудным. Для проверки резонанса в груди громко произнеси «мумм-мумм-мумм», прижимая кончики пальцев к грудине. Ты должна ощутить вибрацию.
Если ничего такого не ощутила, не расстраивайся. Для голоса можно поменять осанку: плотно упрись пятками в пол, выпрями спину — при этом твоя диафрагма автоматически прогибается, заставляя голос исходить из источника более низкого, чем носовая полость. Так же полезно делать упражнения: запиши на пленку голос, который тебе нравится и ежедневно по несколько — приблизительно по десять-пятнадцать — минут разговаривай, подражая тембру и интонациям этого голоса.
Для эмоциональной окраски голоса особо обрати внимание на интонации. «Подъемы» и «спуски» голоса удаляют из речи монотонность, бесцветность, навевающие скуку на аудиторию. В то же время слишком резкие перепады в голосе тоже вызывают отторжение, неприязнь. Милая девушка Элиза Дулиттл в «Пигмалионе» Бернарда Шоу вызвала возмущение у Генри Хиггинса не только чудовищным акцентом, но и интонациями торговки — он назвал это «квохтать, как осипшая курица», а также жуткими звуками «у-у-ааааа-у!». «Вы слышали ужасное произношение этой уличной девчонки? Из-за этого произношения она до конца своих дней обречена оставаться на дне общества». Конечно, сойти за герцогиню на посольском приеме — цель скорее авантюристки, нежели честной девушки, намеренной зарабатывать себе на жизнь в качестве горничной или продавщицы, но и для того, и для другого требуется «совершенство речи». Причем горничной и продавщице оно необходимо гораздо в большей степени, чем герцогине.
Даже если принять на веру недоброе заявление мистера Хиггинса о том, что «наш век — это век выскочек», которые появляются на свет в самых низах общества, но после того, как переходят в высший свет, мечтают втереть окружающим графам-баронам-олигархам очки — и при таком отношении к жестокой действительности вряд ли что-то изменится. Люди живут, как умеют, и самореализуются, как могут, сколько бы ни ворчали сторонники традиций и защитники стереотипов. Что же касается твоих планов, то в какой бы среде ты ни росла и какую бы профессию ни выбрала, тебе все равно пригодится приятный, вызывающий доверие и симпатию голос. Тебе необходимо всерьез позаботиться о том, чтобы твой «природный музыкальный инструмент» был идеально настроен.
Конечно, ждать моментальных результатов не приходится. Голос — такая же часть твоего «я», как и произношение, как и манера вести беседу. Поэтому не надейся изменить эту базовую структуру так же быстро, как, например, цвет волос. Но эффект от работы над «повышением качества» собственного голоса дорогого стоит. Теперь ты довольно легко сможешь доносить до слуха аудитории все, что имеешь сообщить. Изрядная экономия энергии — и в плане собеседования, и в плане дальнейшей работы со всеми ее летучками, совещаниями, переговорами.
Глава 6. Иерархи и командармы разнокалиберного бизнеса
Кроме того,
какты говоришь, немалое значение, конечно, будет иметь и то,
чтоты скажешь. Для того, чтобы сказать что-нибудь, нужно обстоятельно изучить обстановку. Ну-ка, где это я?
Начнем сбор разведданных с истории. Вернее, с исторического анекдота, который то ли имел место в реальной жизни, то ли не имел, но это и не имеет значения. Главное, что явления, обозначенные в нем, точно существуют. Так вот, однажды решили два филиала одной крупной фирмы поменяться начальниками. Не навсегда, а на время — стажировку боссам устроить, для обмена опытом. Один филиал располагался в Японии, другой — в Америке. Оба начальника собрали по чемодану галстуков от Армани, надели «Ролексы», взяли ноутбуки под мышку и — фьюить! Полетели за океан.
Долго ли, коротко ли, а вышли на свои новые места работы оба шефа аккурат в понедельник. Американец ходит — любуется: сотрудники рьяно пашут, принтеры бумажками плюются, курьеры скачут. Словом, процесс идет. Причем начальству вроде бы и заняться нечем. Никто не прибегает с креативными идеями, не созывает народ на мозговой штурм, не требует внести срочные коррективы в механизм производства… Американец поглазел-поглазел и пошел в свой кабинет — в компьютерный покер резаться.
А японец тем временем на другом конце света места себе не находит: американская братия вся поголовно в том состоянии, которое в Штатах называется «блюз по понедельникам». В России оно же называется «день тяжелый». Народ вяло бродит из помещения в помещение, почесывается, охает, про уикенд небылицы друг другу плетет — и никакой тебе трудовой деятельности. Не говоря уже об энтузиазме. Японец, видно, решил всем перцу задать, а начать вознамерился с нижнего звена. Пошел в гараж и принялся орать на тамошнего негра-парковщика: не так, мол, стоишь, не так сидишь, не так уши держишь! Тот, не снимая ног со стола, посмотрел на руководство, которое уже, по народному выражению, «не просто гавкав, а прямо-таки розрывавси», и говорит: иди, узкоглазый, своей дорогой, пока пластическую операцию тебе не сделал! Кулаком и без наркоза. Или что-то в этом духе, но столь же неполиткорректное. И снова к банке присосался. Вдруг слышит грохот, оборачивается — а это японец в обморок упал. Не вынесла душа начальства невероятности происходящего.
Вот такое расстояние между континентами — и между механизмами управления. Страшно далеки они друг от друга. Притом нельзя сказать, чтобы японский филиал работал вовсю, а американский ковырял себе в… носу. Оба отделения давали неплохие результаты, просто система у них была диаметрально противоположная. Японец — конечно, речь идет о «среднестатистическом» сыне страны Восходящего Солнца — был не в силах вписаться в команду, потому что отродясь имел дело с четкой иерархией. И всегда досконально понимал, какая встреча его ждет в коллективе и как ему себя вести с ниже — и вышестоящими. А тут лицо, которому по статусу полагается при руководстве находиться исключительно в позе «глубокого почитания», посылает оное руководство по матушке туда, куда ЦРУ спецназ не гоняло. Естественно, японец рухнул, вчистую отключившись. Интересно, впрочем, каким было продолжение японо-американского локального конфликта? Состоялся там маленький Пирл-Харбор или все обошлось? Ведь у японца имелось большое преимущество: он не суши развозил, а был большим начальником. Значит, мог, очухавшись, перешерстить всю структуру сверху донизу, добиваясь такой же истовой бесперебойной работы, как в своей родной конторе. А зря.
Мозги нельзя перезагрузить, будто компьютер, другой программой — ни себе, ни коллективу. Вряд ли американский коллектив был так ужасен, как могло показаться японцу, обалдевшему от смены всего — часовых поясов, социальных систем, а также бизнес-джаз-блюз-ритмов. Он и прилег на минуточку — отдохнуть в анабиозе. Смотри этот Цу-Кин-Цын на ситуацию глазами местного жителя — спокойно бы дождался вторника и оценил уровень трудового энтузиазма в нормализовавшейся обстановке. А так? Получил от похмельного афроамериканца полную порцию того, на что эта раса особенно щедра — умело скомпонованного слэнга, не столько прикрывающего, сколько раскрывающего отнюдь не ласковое содержание. То же может случиться с любым, кто всерьез решит «не прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнется под нас». Ну, мир, естественно, «прогибаться» под отдельно взятого максималиста не станет. Вот почему большая часть живых — и не то чтобы разумных — существ предпочитает адаптироваться в окружающей среде, не дожидаясь, пока вода превратиться в воздух, ледник — в саванну… Адаптация, как известно еще из Дарвина, происходит постепенно — и главный вопрос: какие нагрузки доведется испытать человеку, привыкшему к определенной системе, когда поменяется образ взаимоотношений в коллективе? И еще один: какими они вообще бывают, эти механизмы взаимоотношений?
Можно выделить две основных системы: командная и кастовая. Отрицательные и положительные стороны есть у обеих. Крупные компании традиционно тяготеют к кастовой форме управления, малый бизнес часто прибегает к командной системе. Хотя бывают и исключения. К тому же эти методы — два полюса, между которыми существуют и комбинированные варианты.
В команде все делают все: обязанности распределяются не по должностям, а по способностям. Или по степени занятости. Нет работы, которую поручали бы только определенным лицам, потому что это ихработа. И если у работника верхнего звена есть время и желание, он спокойно сварит кофе сам и не будет дожидаться, пока «младший титулярный советник» освободится и «сделает это» — а именно: включит кофеварку и нальет в чашку. И общение происходит без лишних церемоний: члены коллектива, как правило, называют друг друга по именам и на «ты», не ставят формальных преград между высшим звеном и низшим — да и сами звенья обозначены лишь номинально. И с руководством коллектив общается напрямую, не записываясь предварительно на прием и не задабривая секретаршу, которая по всем параметрам походит разом и на Сциллу, и на Харибду. Поэтому поле для интриг открывается весьма широкое: только покажи, что ты талантливее коллеги, что ты способен выполнять его работу на порядок лучше — глядь, и ты в дамках! А коллега — в… неглиже. Что поделаешь, жестоки нравы в джунглях бизнеса!
В кастовой системе всяк сверчок знает свой шесток. Сюда приходишь — обычно в низшее звено — и работаешь несколько лет, потихоньку продвигаясь вверх. Есть большая надежда, почти уверенность, что через десятилетие ты займешь вполне солидный пост. А пока ты почтительно улыбаешься, беседуя с вышестоящими, исправно разносишь кофе и отправляешь почту. Все попытки предложить какую-нибудь идею «по делу» разбиваются о ласково-безразличное бормотание: да-да, деточка, очень хорошо, мне черный без сахара — и отнеси-ка эти бумажечки в соседний отдел. Для перемещения вверх по иерархической лестнице нужно, чтобы освободилось кресло «наверху». Тогда целый эшелон вышестоящих лиц передвинется, а вместе с ними — и твое положение может улучшиться. Вот почему в кастовых системах так ждут кадровых перемещений. Здесь может быть не слишком распространено подсиживание, но все равно чувствуется нетерпеливое ожидание: когда же наконец уйдет на пенсию (а скорее уж пойдет на повышение) какой-нибудь пожилой зав. отделом — прочно, гад засел!
A propos: по сферам деятельности системы не разделяются. И даже так называемые «творческие коллективы» могут работать именно в кастовом режиме. В одной и той же области обе системы сосуществуют без помех. На съемочной площадке звезды не только общаются с операторами, гримерами и бутафорами — завязываются знакомства, расцветают романы, складываются брачные союзы… В то же время в театре, например, актер, у которого случился роман с гримершей — или актриса, «закрутившая» с суфлером — явление скандальное. Традиции делят служителей Мельпомены на замкнутые касты, которым не следует смешиваться друг с другом. Ничто не препятствует шапочному знакомству — для этого мы уже достаточно демократичны — но для брачных уз рабочий сцены актрисе не пара. Пусть сперва дорастет до режиссера-постановщика.
Откуда такое? Во-первых, традиция. Еще на рубеже XIX–XX веков существовал жесткий «ранжир», согласно которому примадонна не могла себе позволить самолично ходить на базар и покупать, скажем, зелень и бублики. Она была обязана иметь кухарку для подобных процедур, иначе что же: вдруг ее увидят с корзинкой в руках, из корзинки рыбий хвост свисает — а вечером она же вовсю раздраконивает «Короля Лира» или «Бесприданницу». Поэтому, дабы не разрушать художественный образ, публике не должно видеть Джульетту-Катерину-Роксану с судаком под мышкой. Такое позволительно только для комических старух: им-то базарные мероприятия никакого ущерба не нанесут. Наоборот, для имиджа это даже полезно. И любой член труппы по положению выше просто служащего — из тех, кто на сцену не выходит, во время спектакля по крайней мере.
Поэтому предсказать заранее, какие заведения и какие сферы принадлежат к командным, а какие — к кастовым, невозможно. Придется ориентироваться по обстановке. Но делать это надо обязательно. Иначе начнутся трудности, как у героини нашей истории.
Дашу пригласили на новое место работы. Конкурс на это место был большой, но выбрали именно ее. Еще бы. Дашкина голова — генератор идей, работоспособность у Дарьи, как у взбесившегося экскаватора, плюс приятная внешность и хороший характер. Дашка очень коммуникабельный человек. Последние несколько лет Дарья работала в небольшом PR-агентстве. Коллектив был маленький, но очень сплоченный. Отношения между коллегами были товарищеские. Часто собирались вместе в выходные, дружили семьями. Новые сотрудники либо не приживались, либо органично вливались в коллектив и становились частью «трудовой семьи». Даша не знала, что такое «должностная инструкция», работа от звонка до звонка и обязанности от сих до сих. Можно, конечно, сколько угодно рассуждать, что это непрофессионально, но с работой все справлялись: каждый знал свой участок работы, мог при случае подменить коллегу и т. д. Когда Дарья собралась уходить в другую фирму, все ее коллеги немного расстроились, но и искренне порадовались за любимую сослуживицу. Дружить они не перестали, а должность зав. отделом солидного издания для Дашки — большой шаг в карьере. Итак, Дарья пришла на новое место. Познакомилась с коллегами. Провела совещание с подчиненными так, как привыкла на старой работе — шутливым тоном за чашкой кофе. Разъяснила стратегию, раздала поручения, а под конец, когда все разошлись по делам, вместе с секретарем помыла посуду. Через некоторое время Даша начала обнаруживать некоторые странности в поведении коллег и подчиненных. Коллеги с ней не считались, а подчиненные плохо слушались. Одно и то же указание Дарье приходилось давать по несколько раз. Подчиненные, словно капризные малолетки из детского садика, на любое требование тут же надували губы и вопрошали «А почему я?». И даже девочка-секретарь всеми силами демонстрировала Даше, что исполнение своих непосредственных обязанностей унижает ее человеческое достоинство. Как будто должность секретаря выдумала Дарья. Короче, новая начальница совершенно не понимала, что происходит вокруг. Почему, если она дружелюбно настроена и ведет себя корректно, то в результате все обстоятельства оборачиваются против нее, и как так вышло, что здесь собрались эти бездельники, готовые на все, только бы не работать? Через месяц Дашка чувствовала себя на новом месте, будто в кастрюле с протухшим супом. Ей было противно до отвращения.
Она не учла новых условий — иерархии взаимоотношений, фиксированных обязанностей и прочих признаков кастовой системы. Новую начальницу не приняли всерьез и попытались ее использовать в собственных целях. Привычка к работе в команде создала у Даши совершенно иное представление о том, как следует себя вести. В основе Дашкиного представления лежал трудовой энтузиазм, а не бюрократический эгоизм.
Вот так можно загубить свою карьеру, фактически не совершив ничего «криминального». «Ну что за гадостная контора попалась бедняжке!» — скажешь ты. Вероятно, контора стоит того, чтобы к ней относились, гм, отрицательно. А вот на работников заведения, в котором работала Даша, нечего пенять. Они просто отреагировали привычным образом, как в здешних пенатах было положено и поставлено. Если человек без внешнего и внутреннего протеста идет мыть посуду за всех, значит, он морально числит себя на уровне «побегушек» — и им можно вдоволь попользоваться. «Уважающийся» гражданин и высококлассный работник ведет себя важно, чтобы не сказать чванливо. Тогда-то сразу видать, что за птица. Орел! Или даже страус. Крупная, в общем, животина.
Точно так же в командной системе человек из «жесткой иерархической среды» будет чувствовать себя неуютно: наверняка местный демократизм кажется ему обыкновенным панибратством, а незатейливое обращение на «ты» и приглашение «прошу к столу, вскипело!», да еще со стороны начальства, повергает в ступор. И окружающим он тоже симпатичен, как бегемот в розарии. Нестыковка получается. И вместо работы — сплошной конфликт и душераздирающий скрежет «винтиков и шестеренок», нещадно рвущих друг друга, вместо того, чтобы служить общему продвижению вперед и вверх. Так что «щитильнее надо», советует Михаил Жванецкий, и мы вместе с ним.
Как разобраться, куда попал? Адаптироваться к системе или ходу отседова, пока цел? Можно ли избежать жестокого испытания процедурой «прописки»? Безусловно, есть целый список «защитных средств» — и довольно длинный. Попробуем изучить его — хотя бы вкратце.
Начнем сбор разведданных с истории. Вернее, с исторического анекдота, который то ли имел место в реальной жизни, то ли не имел, но это и не имеет значения. Главное, что явления, обозначенные в нем, точно существуют. Так вот, однажды решили два филиала одной крупной фирмы поменяться начальниками. Не навсегда, а на время — стажировку боссам устроить, для обмена опытом. Один филиал располагался в Японии, другой — в Америке. Оба начальника собрали по чемодану галстуков от Армани, надели «Ролексы», взяли ноутбуки под мышку и — фьюить! Полетели за океан.
Долго ли, коротко ли, а вышли на свои новые места работы оба шефа аккурат в понедельник. Американец ходит — любуется: сотрудники рьяно пашут, принтеры бумажками плюются, курьеры скачут. Словом, процесс идет. Причем начальству вроде бы и заняться нечем. Никто не прибегает с креативными идеями, не созывает народ на мозговой штурм, не требует внести срочные коррективы в механизм производства… Американец поглазел-поглазел и пошел в свой кабинет — в компьютерный покер резаться.
А японец тем временем на другом конце света места себе не находит: американская братия вся поголовно в том состоянии, которое в Штатах называется «блюз по понедельникам». В России оно же называется «день тяжелый». Народ вяло бродит из помещения в помещение, почесывается, охает, про уикенд небылицы друг другу плетет — и никакой тебе трудовой деятельности. Не говоря уже об энтузиазме. Японец, видно, решил всем перцу задать, а начать вознамерился с нижнего звена. Пошел в гараж и принялся орать на тамошнего негра-парковщика: не так, мол, стоишь, не так сидишь, не так уши держишь! Тот, не снимая ног со стола, посмотрел на руководство, которое уже, по народному выражению, «не просто гавкав, а прямо-таки розрывавси», и говорит: иди, узкоглазый, своей дорогой, пока пластическую операцию тебе не сделал! Кулаком и без наркоза. Или что-то в этом духе, но столь же неполиткорректное. И снова к банке присосался. Вдруг слышит грохот, оборачивается — а это японец в обморок упал. Не вынесла душа начальства невероятности происходящего.
Вот такое расстояние между континентами — и между механизмами управления. Страшно далеки они друг от друга. Притом нельзя сказать, чтобы японский филиал работал вовсю, а американский ковырял себе в… носу. Оба отделения давали неплохие результаты, просто система у них была диаметрально противоположная. Японец — конечно, речь идет о «среднестатистическом» сыне страны Восходящего Солнца — был не в силах вписаться в команду, потому что отродясь имел дело с четкой иерархией. И всегда досконально понимал, какая встреча его ждет в коллективе и как ему себя вести с ниже — и вышестоящими. А тут лицо, которому по статусу полагается при руководстве находиться исключительно в позе «глубокого почитания», посылает оное руководство по матушке туда, куда ЦРУ спецназ не гоняло. Естественно, японец рухнул, вчистую отключившись. Интересно, впрочем, каким было продолжение японо-американского локального конфликта? Состоялся там маленький Пирл-Харбор или все обошлось? Ведь у японца имелось большое преимущество: он не суши развозил, а был большим начальником. Значит, мог, очухавшись, перешерстить всю структуру сверху донизу, добиваясь такой же истовой бесперебойной работы, как в своей родной конторе. А зря.
Мозги нельзя перезагрузить, будто компьютер, другой программой — ни себе, ни коллективу. Вряд ли американский коллектив был так ужасен, как могло показаться японцу, обалдевшему от смены всего — часовых поясов, социальных систем, а также бизнес-джаз-блюз-ритмов. Он и прилег на минуточку — отдохнуть в анабиозе. Смотри этот Цу-Кин-Цын на ситуацию глазами местного жителя — спокойно бы дождался вторника и оценил уровень трудового энтузиазма в нормализовавшейся обстановке. А так? Получил от похмельного афроамериканца полную порцию того, на что эта раса особенно щедра — умело скомпонованного слэнга, не столько прикрывающего, сколько раскрывающего отнюдь не ласковое содержание. То же может случиться с любым, кто всерьез решит «не прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнется под нас». Ну, мир, естественно, «прогибаться» под отдельно взятого максималиста не станет. Вот почему большая часть живых — и не то чтобы разумных — существ предпочитает адаптироваться в окружающей среде, не дожидаясь, пока вода превратиться в воздух, ледник — в саванну… Адаптация, как известно еще из Дарвина, происходит постепенно — и главный вопрос: какие нагрузки доведется испытать человеку, привыкшему к определенной системе, когда поменяется образ взаимоотношений в коллективе? И еще один: какими они вообще бывают, эти механизмы взаимоотношений?
Можно выделить две основных системы: командная и кастовая. Отрицательные и положительные стороны есть у обеих. Крупные компании традиционно тяготеют к кастовой форме управления, малый бизнес часто прибегает к командной системе. Хотя бывают и исключения. К тому же эти методы — два полюса, между которыми существуют и комбинированные варианты.
В команде все делают все: обязанности распределяются не по должностям, а по способностям. Или по степени занятости. Нет работы, которую поручали бы только определенным лицам, потому что это ихработа. И если у работника верхнего звена есть время и желание, он спокойно сварит кофе сам и не будет дожидаться, пока «младший титулярный советник» освободится и «сделает это» — а именно: включит кофеварку и нальет в чашку. И общение происходит без лишних церемоний: члены коллектива, как правило, называют друг друга по именам и на «ты», не ставят формальных преград между высшим звеном и низшим — да и сами звенья обозначены лишь номинально. И с руководством коллектив общается напрямую, не записываясь предварительно на прием и не задабривая секретаршу, которая по всем параметрам походит разом и на Сциллу, и на Харибду. Поэтому поле для интриг открывается весьма широкое: только покажи, что ты талантливее коллеги, что ты способен выполнять его работу на порядок лучше — глядь, и ты в дамках! А коллега — в… неглиже. Что поделаешь, жестоки нравы в джунглях бизнеса!
В кастовой системе всяк сверчок знает свой шесток. Сюда приходишь — обычно в низшее звено — и работаешь несколько лет, потихоньку продвигаясь вверх. Есть большая надежда, почти уверенность, что через десятилетие ты займешь вполне солидный пост. А пока ты почтительно улыбаешься, беседуя с вышестоящими, исправно разносишь кофе и отправляешь почту. Все попытки предложить какую-нибудь идею «по делу» разбиваются о ласково-безразличное бормотание: да-да, деточка, очень хорошо, мне черный без сахара — и отнеси-ка эти бумажечки в соседний отдел. Для перемещения вверх по иерархической лестнице нужно, чтобы освободилось кресло «наверху». Тогда целый эшелон вышестоящих лиц передвинется, а вместе с ними — и твое положение может улучшиться. Вот почему в кастовых системах так ждут кадровых перемещений. Здесь может быть не слишком распространено подсиживание, но все равно чувствуется нетерпеливое ожидание: когда же наконец уйдет на пенсию (а скорее уж пойдет на повышение) какой-нибудь пожилой зав. отделом — прочно, гад засел!
A propos: по сферам деятельности системы не разделяются. И даже так называемые «творческие коллективы» могут работать именно в кастовом режиме. В одной и той же области обе системы сосуществуют без помех. На съемочной площадке звезды не только общаются с операторами, гримерами и бутафорами — завязываются знакомства, расцветают романы, складываются брачные союзы… В то же время в театре, например, актер, у которого случился роман с гримершей — или актриса, «закрутившая» с суфлером — явление скандальное. Традиции делят служителей Мельпомены на замкнутые касты, которым не следует смешиваться друг с другом. Ничто не препятствует шапочному знакомству — для этого мы уже достаточно демократичны — но для брачных уз рабочий сцены актрисе не пара. Пусть сперва дорастет до режиссера-постановщика.
Откуда такое? Во-первых, традиция. Еще на рубеже XIX–XX веков существовал жесткий «ранжир», согласно которому примадонна не могла себе позволить самолично ходить на базар и покупать, скажем, зелень и бублики. Она была обязана иметь кухарку для подобных процедур, иначе что же: вдруг ее увидят с корзинкой в руках, из корзинки рыбий хвост свисает — а вечером она же вовсю раздраконивает «Короля Лира» или «Бесприданницу». Поэтому, дабы не разрушать художественный образ, публике не должно видеть Джульетту-Катерину-Роксану с судаком под мышкой. Такое позволительно только для комических старух: им-то базарные мероприятия никакого ущерба не нанесут. Наоборот, для имиджа это даже полезно. И любой член труппы по положению выше просто служащего — из тех, кто на сцену не выходит, во время спектакля по крайней мере.
Поэтому предсказать заранее, какие заведения и какие сферы принадлежат к командным, а какие — к кастовым, невозможно. Придется ориентироваться по обстановке. Но делать это надо обязательно. Иначе начнутся трудности, как у героини нашей истории.
Дашу пригласили на новое место работы. Конкурс на это место был большой, но выбрали именно ее. Еще бы. Дашкина голова — генератор идей, работоспособность у Дарьи, как у взбесившегося экскаватора, плюс приятная внешность и хороший характер. Дашка очень коммуникабельный человек. Последние несколько лет Дарья работала в небольшом PR-агентстве. Коллектив был маленький, но очень сплоченный. Отношения между коллегами были товарищеские. Часто собирались вместе в выходные, дружили семьями. Новые сотрудники либо не приживались, либо органично вливались в коллектив и становились частью «трудовой семьи». Даша не знала, что такое «должностная инструкция», работа от звонка до звонка и обязанности от сих до сих. Можно, конечно, сколько угодно рассуждать, что это непрофессионально, но с работой все справлялись: каждый знал свой участок работы, мог при случае подменить коллегу и т. д. Когда Дарья собралась уходить в другую фирму, все ее коллеги немного расстроились, но и искренне порадовались за любимую сослуживицу. Дружить они не перестали, а должность зав. отделом солидного издания для Дашки — большой шаг в карьере. Итак, Дарья пришла на новое место. Познакомилась с коллегами. Провела совещание с подчиненными так, как привыкла на старой работе — шутливым тоном за чашкой кофе. Разъяснила стратегию, раздала поручения, а под конец, когда все разошлись по делам, вместе с секретарем помыла посуду. Через некоторое время Даша начала обнаруживать некоторые странности в поведении коллег и подчиненных. Коллеги с ней не считались, а подчиненные плохо слушались. Одно и то же указание Дарье приходилось давать по несколько раз. Подчиненные, словно капризные малолетки из детского садика, на любое требование тут же надували губы и вопрошали «А почему я?». И даже девочка-секретарь всеми силами демонстрировала Даше, что исполнение своих непосредственных обязанностей унижает ее человеческое достоинство. Как будто должность секретаря выдумала Дарья. Короче, новая начальница совершенно не понимала, что происходит вокруг. Почему, если она дружелюбно настроена и ведет себя корректно, то в результате все обстоятельства оборачиваются против нее, и как так вышло, что здесь собрались эти бездельники, готовые на все, только бы не работать? Через месяц Дашка чувствовала себя на новом месте, будто в кастрюле с протухшим супом. Ей было противно до отвращения.
Она не учла новых условий — иерархии взаимоотношений, фиксированных обязанностей и прочих признаков кастовой системы. Новую начальницу не приняли всерьез и попытались ее использовать в собственных целях. Привычка к работе в команде создала у Даши совершенно иное представление о том, как следует себя вести. В основе Дашкиного представления лежал трудовой энтузиазм, а не бюрократический эгоизм.
Вот так можно загубить свою карьеру, фактически не совершив ничего «криминального». «Ну что за гадостная контора попалась бедняжке!» — скажешь ты. Вероятно, контора стоит того, чтобы к ней относились, гм, отрицательно. А вот на работников заведения, в котором работала Даша, нечего пенять. Они просто отреагировали привычным образом, как в здешних пенатах было положено и поставлено. Если человек без внешнего и внутреннего протеста идет мыть посуду за всех, значит, он морально числит себя на уровне «побегушек» — и им можно вдоволь попользоваться. «Уважающийся» гражданин и высококлассный работник ведет себя важно, чтобы не сказать чванливо. Тогда-то сразу видать, что за птица. Орел! Или даже страус. Крупная, в общем, животина.
Точно так же в командной системе человек из «жесткой иерархической среды» будет чувствовать себя неуютно: наверняка местный демократизм кажется ему обыкновенным панибратством, а незатейливое обращение на «ты» и приглашение «прошу к столу, вскипело!», да еще со стороны начальства, повергает в ступор. И окружающим он тоже симпатичен, как бегемот в розарии. Нестыковка получается. И вместо работы — сплошной конфликт и душераздирающий скрежет «винтиков и шестеренок», нещадно рвущих друг друга, вместо того, чтобы служить общему продвижению вперед и вверх. Так что «щитильнее надо», советует Михаил Жванецкий, и мы вместе с ним.
Как разобраться, куда попал? Адаптироваться к системе или ходу отседова, пока цел? Можно ли избежать жестокого испытания процедурой «прописки»? Безусловно, есть целый список «защитных средств» — и довольно длинный. Попробуем изучить его — хотя бы вкратце.
Глава 7. «Может, озадачит… Может, не обидит…»
Отношения с коллегами могут стать настоящим «полем брани». Какое уж тут добровольное и плодотворное сотрудничество! Припомни, какими приемами психологических единоборств тебя пыталось огорошить начальство. То было в момент трудоустройства, но в дальнейшем список лишь расширится. Ты можешь на собственной шкуре испытать, как болезненно действуют колюще-режущие способы общения, демонстрирующие открытую неприязнь. Вот краткий перечень основных приемов морального прессинга.
Один или целая серия вопросов нелепого характера с целью вызвать растерянность у собеседника. Не путай с элементарными вопросами, которые задаются с целью узнать вещь, вроде бы совершенно понятную. Дело в том, что понятной она кажется тебе. А кто-то может нужной информацией не располагать — вот ты ему и объясни все подробненько. Также пусть тебя не изумляют вопросы риторические. Они, как известно, ответа не требуют. Но нелепые вопросы — совсем иная «материя», ее главное свойство — ошарашивать. Некоторое время ты стоишь с открытым ртом, пытаясь понять: это шутка или вы, коллега, и вправду идиот? Не пытайся разгадывать загадку. Реагируй быстро и равнодушно. Можешь съязвить или просто пожать плечами — но не выказывай эмоций в духе Михаила Задорнова: «Ну тупые-е-е-е…» — попадешься на крючок. Тебя станут регулярно раздражать и доводить до бешенства. Для прикола или для реальной подставы — неважно. Поэтому плюнь и отвернись. Идиот твой противник или прикидывается — он увидит, что его маразмы на тебя не действуют.
Отсутствие ответа на вопросы собеседника, игнорирование их, либо переход на другую тему.Здесь явно зарыта некая собака: либо тебя пытаются поставить на место, либо на эту тему говорить непозволительно. Не смущайся. Задай вопрос снова, пусть собеседник перестанет молоть ерунду и скажет четко: проблему повышения зарплаты мы не обсуждаем, и вообще непристойности произносим только за новогодним столом под утро, а не в рабочее время в непосредственной близости от кабинета начальника. Если ответ примерно таков, улыбнись и задай вопрос снова. Можешь в вежливой форме добавить, что тебе в высшей степени наплевать на ихний местный политес. Слюной. И тебя существенно интересует, повысят или не повысят уровень твоего благосостояния, и придется отвечать. Ибо лично ты не видишь в подобной тематике ничего постыдного, а потому не смутишься, не зажмешься и не растворишься в воздухе. Главное — не бузить. Разговаривать надо размеренно, спокойно, если потребуется — повторять фразы по несколько раз, но голосом ровным, словно ход башенных часов. Ну, пусть думают, что ты зануда. Все-таки не глупенький деревянненький Буратино, которого обманули кот Базилио и лиса Алиса.
Придирки к отдельным словам или манере поведения.Без таких «приятностей» ни одно общение не обходится. Честно говоря, придирки могут быть и симптомом психологической проекции: кто-то переносит на тебя собственные «некондиционные» мысли и поступки. Бедняга. К нему надо проявить снисходительность — вон как человек мучается! Этим ты его добьешь. Или, с другой стороны, тебя просто проверяют «на вшивость»: сколько своего внутреннего комфорта ты готова потерять ради работы в этом месте? Какое пространство ты уступишь без боя наглым узурпаторам? Хороший выход — ирония. Не сарказм, не ругань — иначе вас втянут в «борьбу бульдогов под ковром», а именно ехидство с доброй улыбкой на устах. Мы, в общем, не склоняем тебя «относиться к людям по-доброму», и даже не думаем, что ирония — добра. Всякое высмеивание несет в себе дозу яда. Важно не расходовать смертельный состав цельными ведрами — и на кого? На жалкого брюзгу, по пояс вмурованного в бумажную насыпь.
Один или целая серия вопросов нелепого характера с целью вызвать растерянность у собеседника. Не путай с элементарными вопросами, которые задаются с целью узнать вещь, вроде бы совершенно понятную. Дело в том, что понятной она кажется тебе. А кто-то может нужной информацией не располагать — вот ты ему и объясни все подробненько. Также пусть тебя не изумляют вопросы риторические. Они, как известно, ответа не требуют. Но нелепые вопросы — совсем иная «материя», ее главное свойство — ошарашивать. Некоторое время ты стоишь с открытым ртом, пытаясь понять: это шутка или вы, коллега, и вправду идиот? Не пытайся разгадывать загадку. Реагируй быстро и равнодушно. Можешь съязвить или просто пожать плечами — но не выказывай эмоций в духе Михаила Задорнова: «Ну тупые-е-е-е…» — попадешься на крючок. Тебя станут регулярно раздражать и доводить до бешенства. Для прикола или для реальной подставы — неважно. Поэтому плюнь и отвернись. Идиот твой противник или прикидывается — он увидит, что его маразмы на тебя не действуют.
Отсутствие ответа на вопросы собеседника, игнорирование их, либо переход на другую тему.Здесь явно зарыта некая собака: либо тебя пытаются поставить на место, либо на эту тему говорить непозволительно. Не смущайся. Задай вопрос снова, пусть собеседник перестанет молоть ерунду и скажет четко: проблему повышения зарплаты мы не обсуждаем, и вообще непристойности произносим только за новогодним столом под утро, а не в рабочее время в непосредственной близости от кабинета начальника. Если ответ примерно таков, улыбнись и задай вопрос снова. Можешь в вежливой форме добавить, что тебе в высшей степени наплевать на ихний местный политес. Слюной. И тебя существенно интересует, повысят или не повысят уровень твоего благосостояния, и придется отвечать. Ибо лично ты не видишь в подобной тематике ничего постыдного, а потому не смутишься, не зажмешься и не растворишься в воздухе. Главное — не бузить. Разговаривать надо размеренно, спокойно, если потребуется — повторять фразы по несколько раз, но голосом ровным, словно ход башенных часов. Ну, пусть думают, что ты зануда. Все-таки не глупенький деревянненький Буратино, которого обманули кот Базилио и лиса Алиса.
Придирки к отдельным словам или манере поведения.Без таких «приятностей» ни одно общение не обходится. Честно говоря, придирки могут быть и симптомом психологической проекции: кто-то переносит на тебя собственные «некондиционные» мысли и поступки. Бедняга. К нему надо проявить снисходительность — вон как человек мучается! Этим ты его добьешь. Или, с другой стороны, тебя просто проверяют «на вшивость»: сколько своего внутреннего комфорта ты готова потерять ради работы в этом месте? Какое пространство ты уступишь без боя наглым узурпаторам? Хороший выход — ирония. Не сарказм, не ругань — иначе вас втянут в «борьбу бульдогов под ковром», а именно ехидство с доброй улыбкой на устах. Мы, в общем, не склоняем тебя «относиться к людям по-доброму», и даже не думаем, что ирония — добра. Всякое высмеивание несет в себе дозу яда. Важно не расходовать смертельный состав цельными ведрами — и на кого? На жалкого брюзгу, по пояс вмурованного в бумажную насыпь.