Марию такое положение вполне устраивало. Хоть сумасшедший мужик, да угодливый. Но сразу по приезде домой Денис Александрович впал в детство, чем ввел Марию в отчаяние. Она пыталась расшевелить его сексом, но он только злобно укусил ее за грудь. Она пыталась соблазнить его вином и шашлыками, но он соглашался только на манную кашу. Вино из детского рожка он пил, но после этого становился буен и громко плакал. Более всего Марию бесило то, что новоиспеченный младенец пунктуально, шесть раз в день, мочился в постель. Она брала его за руку. вела в туалет и там ласково уговаривала:
- Пис-пис-пис, маленький!.. Пис-пис-пис, хорошенький!.. - иногда достигая необходимого эффекта.
Солнце, прорвавшись в комнату широкой желтой волной, окатило кроватку. В лучах его было тепло и ярко. Эрвин Каин, прищуриваясь, приоткрыл глаза.
"Работать нужно, нужно работать! - подумал он. слыша, как гремит на кухне Мария. - Через полчаса она опять будет кормить меня этой отвратительной манной кашей! Как все-таки трудно иметь знание о том, что манная каша отвратительная! Мне нужно хотя бы довоссоздать главу".
"Сброшенный с круга вечности герой выбрал свою мать! Почему я отождествляю себя с героем?" - с ужасом зафиксировал тренированный мозг бывшего психиатра. Но он не смог не продолжать. Завертелись, пронеслись стены, замелькали раскачивающиеся квадраты окон. Люди в белых халатах и белых шапочках. Ласковые руки матери. Марии... (Какая все-таки гадость, что она не хочет кормить меня грудью). Его заставили в чем-то расписаться! (Ну как младенец может в чем-то расписаться?) А может быть, расписывался он еще там, на том свете, отправляясь в очередной путь, и воспоминания поменялись местами?
Героя везли домой, как н всех новорожденных. на такси. Его посадили рядом с шофером, и, удобно вытянув ноги, он имел полную возможность радостно гугукать!
"Какая все-таки у меня дурная мать! Почему она не любит носить меня на руках? Прижимать к себе мое нежное детское тельце! Она обязана просто это .побить, а она?.. Приходила же она ко мне когда-то со мной на руках? Приходила!.. А теперь не хочет больше приходить!"
В комнату вошла Мария. Она поставила на стол тарелку с протертым супом.
ё - Денис Александрович, миленький, вставай-ка! Обед я тебе, гаду, сварила!.. - Когда он в ответ радостно запищал, она сорвалась на крик: Вставай, а то я тебе этой тарелкой череп проломлю!
"Почему она путает? Почему она путает и называет меня не так? Да, я когда-то был этим Денисом Александровичем, - он с хлюпаньем всосал густую теплую жидкость с ложки. - Но теперь-то я младенец. Я народившийся Эрвин Каин! Мне предстоит написать "Там". потом "Здесь", а потом мне дадут ружье, и я буду стрелять зайцев и изюбров на том свете!" После обеда Мария вынесла его на балкон н, укрыв пледом, устроила в кресле. Было тепло, свежий воздух приятно щекотал ноздри. Раздражал только белый солнечный свет, от которого приходилось щуриться.
"Я сочиняю сейчас роман-откровение! И оно будет уничтожено во мне, это откровение. Я потеряю память. Неужели я. Великий Эрвин Каин, не смогу ничего предпринять, не смогу предотвратить эту потерю?!"
В этот вечер Мария устраивала его спать необычно .ласково. Подоткнула под ножки одеяльце, погладила по головке. А через полчаса сквозь сон Эрвин Каин услышал тихий стук в дверь. Потом шаги, потом звон бокалов, потом негромкие голоса. Мария принимала любовника.
"Мне нет дела до забав матери! - думал Эрвин Каин. - Я должен найти решение, как донести содержание романа до человечества. Два моих будущих романа и даже небесные записки ничего не значат в сравнение с ним! Они лишь жалкие осколки истины!"
В соседней комнате разговор сделался живее. Обсуждали какие-то патологии. Судя по сленгу, любовником Марии был новый психиатр из того самого отделения, где он лежал в прошлой жизни. Они даже смеялись. булькало вино. Эрвин Каин сполз с постели (как все же тяжело бытие младенца). Опустился на четвереньки, подполз к двери, пихнул ее всем телом.
В ярко освещенной комнате немолодой психиатр пытался поцеловать уже очень состарившуюся Марию.
- Дениска приполз? - оскалилась Мария. - Он Теперь у нас уже ползунок! - она смотрела на него с раздражением. - Яркий пример, что из хороших дел выходит только зло себе!
- Везде сумасшедшие! - галантно улыбнулся психиатр. - На работе сумасшедшие, дома сумасшедшие, у тебя сумасшедшие! - Он сверкнул вставными зубами. - Ну прямо конец света!
- Да, конец света! - неожиданно для себя и еще более неожиданно для Марии крикнул Эрвин Каин. но вы не понимаете, что такое конец света! Хватаясь за косяк двери, он с трудом поднимался на слабых детских ногах. - Конец света, это не конец какой-то гадкой, голубого цвета планетки, скажем, после атомной войны! Конец света, это конец и того света, и этого света, и вообще света!
Психиатр открыл рот, и при свете яркой лампы можно было сосчитать все его золотые зубы.
- Конец света - это конец видения, конец отражений! Фотон разумен, он такое же живое существо, как и электрон! И он смертен! Цивилизации фотонов приходит конец!.. И это только первый из девяноста тезисов моего романа!.. Ну, что же вы сидите, возьмите бумагу, пишите же!.. Пишите!..
Мария вопросительно взглянула на психиатра. Психиатр покивал, пряча полосу сверкающего металла в алой мякоти губ.
Она сошла с дивана, взяла блокнот, подняла голову, вглядываясь в Дениса Александровича, и в ожидании послюнявила карандаш. Москва, 1983-1988-1996 гг.
- Пис-пис-пис, маленький!.. Пис-пис-пис, хорошенький!.. - иногда достигая необходимого эффекта.
Солнце, прорвавшись в комнату широкой желтой волной, окатило кроватку. В лучах его было тепло и ярко. Эрвин Каин, прищуриваясь, приоткрыл глаза.
"Работать нужно, нужно работать! - подумал он. слыша, как гремит на кухне Мария. - Через полчаса она опять будет кормить меня этой отвратительной манной кашей! Как все-таки трудно иметь знание о том, что манная каша отвратительная! Мне нужно хотя бы довоссоздать главу".
"Сброшенный с круга вечности герой выбрал свою мать! Почему я отождествляю себя с героем?" - с ужасом зафиксировал тренированный мозг бывшего психиатра. Но он не смог не продолжать. Завертелись, пронеслись стены, замелькали раскачивающиеся квадраты окон. Люди в белых халатах и белых шапочках. Ласковые руки матери. Марии... (Какая все-таки гадость, что она не хочет кормить меня грудью). Его заставили в чем-то расписаться! (Ну как младенец может в чем-то расписаться?) А может быть, расписывался он еще там, на том свете, отправляясь в очередной путь, и воспоминания поменялись местами?
Героя везли домой, как н всех новорожденных. на такси. Его посадили рядом с шофером, и, удобно вытянув ноги, он имел полную возможность радостно гугукать!
"Какая все-таки у меня дурная мать! Почему она не любит носить меня на руках? Прижимать к себе мое нежное детское тельце! Она обязана просто это .побить, а она?.. Приходила же она ко мне когда-то со мной на руках? Приходила!.. А теперь не хочет больше приходить!"
В комнату вошла Мария. Она поставила на стол тарелку с протертым супом.
ё - Денис Александрович, миленький, вставай-ка! Обед я тебе, гаду, сварила!.. - Когда он в ответ радостно запищал, она сорвалась на крик: Вставай, а то я тебе этой тарелкой череп проломлю!
"Почему она путает? Почему она путает и называет меня не так? Да, я когда-то был этим Денисом Александровичем, - он с хлюпаньем всосал густую теплую жидкость с ложки. - Но теперь-то я младенец. Я народившийся Эрвин Каин! Мне предстоит написать "Там". потом "Здесь", а потом мне дадут ружье, и я буду стрелять зайцев и изюбров на том свете!" После обеда Мария вынесла его на балкон н, укрыв пледом, устроила в кресле. Было тепло, свежий воздух приятно щекотал ноздри. Раздражал только белый солнечный свет, от которого приходилось щуриться.
"Я сочиняю сейчас роман-откровение! И оно будет уничтожено во мне, это откровение. Я потеряю память. Неужели я. Великий Эрвин Каин, не смогу ничего предпринять, не смогу предотвратить эту потерю?!"
В этот вечер Мария устраивала его спать необычно .ласково. Подоткнула под ножки одеяльце, погладила по головке. А через полчаса сквозь сон Эрвин Каин услышал тихий стук в дверь. Потом шаги, потом звон бокалов, потом негромкие голоса. Мария принимала любовника.
"Мне нет дела до забав матери! - думал Эрвин Каин. - Я должен найти решение, как донести содержание романа до человечества. Два моих будущих романа и даже небесные записки ничего не значат в сравнение с ним! Они лишь жалкие осколки истины!"
В соседней комнате разговор сделался живее. Обсуждали какие-то патологии. Судя по сленгу, любовником Марии был новый психиатр из того самого отделения, где он лежал в прошлой жизни. Они даже смеялись. булькало вино. Эрвин Каин сполз с постели (как все же тяжело бытие младенца). Опустился на четвереньки, подполз к двери, пихнул ее всем телом.
В ярко освещенной комнате немолодой психиатр пытался поцеловать уже очень состарившуюся Марию.
- Дениска приполз? - оскалилась Мария. - Он Теперь у нас уже ползунок! - она смотрела на него с раздражением. - Яркий пример, что из хороших дел выходит только зло себе!
- Везде сумасшедшие! - галантно улыбнулся психиатр. - На работе сумасшедшие, дома сумасшедшие, у тебя сумасшедшие! - Он сверкнул вставными зубами. - Ну прямо конец света!
- Да, конец света! - неожиданно для себя и еще более неожиданно для Марии крикнул Эрвин Каин. но вы не понимаете, что такое конец света! Хватаясь за косяк двери, он с трудом поднимался на слабых детских ногах. - Конец света, это не конец какой-то гадкой, голубого цвета планетки, скажем, после атомной войны! Конец света, это конец и того света, и этого света, и вообще света!
Психиатр открыл рот, и при свете яркой лампы можно было сосчитать все его золотые зубы.
- Конец света - это конец видения, конец отражений! Фотон разумен, он такое же живое существо, как и электрон! И он смертен! Цивилизации фотонов приходит конец!.. И это только первый из девяноста тезисов моего романа!.. Ну, что же вы сидите, возьмите бумагу, пишите же!.. Пишите!..
Мария вопросительно взглянула на психиатра. Психиатр покивал, пряча полосу сверкающего металла в алой мякоти губ.
Она сошла с дивана, взяла блокнот, подняла голову, вглядываясь в Дениса Александровича, и в ожидании послюнявила карандаш. Москва, 1983-1988-1996 гг.