Страница:
Как гласят наши устные источники, решение на проведение всеобщей французской забастовки принималось в Москве, на самом высоком уровне. И если американцы только подтолкнули де Голля, Москва стала работать на его свержение, поставив ему первоклассную подножку. Люди в ЦК КПСС и в американском ЦРУ действовали рука об руку. Таким образом уничтожали человека, который мог изменить ход истории, причем в русских интересах. Верхушка советской компартии работала в данном случае на Америку.
Самое интересное, что перед СССР в то же самое время стояла задача подавления «Пражской весны» в Чехословакии (войска введут в нее в августе 1968-го) – и в данном случае нужно было помочь де Голлю разобраться с бунтами внутри страны. Но тут уж явная интеллектуальная зависимость советских верхов от Запада роль сыграла. (Это – отдельная тема).
Ежу было понятно, что ожидало Францию, если бы к власти пришли гошисты – эти оргазмические революционеры. Какой бардак ждал бы страну, какая кровь могла политься. Но этого и не планировалось. Реальное влияние гошистов (молодежных троцкистов и анархистов) было ничтожным, на внеочередных парламентских выборах после майских событий они не наберут и пяти процентов. Задача молодых бунтарей заключалась только в свержении опасного для хозяев долларовой системы де Голля. На его место хотели поставить проверенного «кадра» – социалиста Франсуа Миттерана, известного перевертыша, успевшего поработать еще во власти прогитлеровского правительства Виши. (Когда Миттеран в 1981 году станет главой Франции, он демонстративно развернется в сторону США, а с 1983 года начнет неолиберально-монетаристские реформы).
По замыслу вдохновителей 1968 года, массы дурных революционеров должны были ввергнуть де Голля в панику, заставить его уйти в отставку – а дальше главой государства становился ставленник атлантистов Миттеран.
Но де Голль не испугался. Пытаясь отколоть рабочих от студенческих бунтарей, он с 25 мая инициировал переговоры в Министерстве социальных дел правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. С молодежью никто переговоров не вел. И вот 27 мая были подписаны так называемые «Гренельские соглашения»: повышение зарплаты рабочих в среднем на 14 процентов, поднятие гарантированного минимума заработной платы на 35 процентов в промышленности и на 56 процентов в сельском хозяйстве. Пособие по безработице увеличили на 15 процентов, пенсии – на 20 процентов, семейные пособия – наполовину.
Но Всеобщая конфедерация труда (ВКТ) не признала соглашений и призвала к продолжению стачки. Социалисты (во главе, конечно, с Франсуа Миттераном) и молодежные леваки провозгласили «Гренельские соглашения» «ударом в спину революции». На стадионе Шарлети собирается их митинг, где они требуют создания Временного правительства, клеймя как предателей прочие профсоюзы, французскую компартию, самого коннетабля Франции. Студенческие лидеры призвали к захвату телеграфа (Интернета тогда еще не было, напомним). Франсуа Миттеран нагло заявляет, что власть фактически свободна и что он готов стать президентом Франции.
Опять вспыхивают столкновения. Жандармерия окружает завод «Рено» во Флине, где студенты объединились с рабочими. В этот момент, спасаясь от полицейских, в Сене тонет семнадцатилетний лицеист, маоист Жиль Тотэн. Его похороны сопровождаются клятвой рабочих отомстить жандармам за его смерть. В общем, повторяется сценарий с командой «Потемкина» и похоронами матроса Вакуленчука в Одессе в 1905 году. (Тогда это кончилось беспорядками в городе). Вот и в Париже 1968-го студенты после гибели Тотэна снова строят баррикады, которые жандармы принимаются штурмовать. В ходе многочасовых столкновений был сожжен один полицейский участок.
Падение голлистской системы
Приглушение реактора революции?
Перепрограммированная Америка
Околпаченные «движущие силы»
Самое интересное, что перед СССР в то же самое время стояла задача подавления «Пражской весны» в Чехословакии (войска введут в нее в августе 1968-го) – и в данном случае нужно было помочь де Голлю разобраться с бунтами внутри страны. Но тут уж явная интеллектуальная зависимость советских верхов от Запада роль сыграла. (Это – отдельная тема).
Ежу было понятно, что ожидало Францию, если бы к власти пришли гошисты – эти оргазмические революционеры. Какой бардак ждал бы страну, какая кровь могла политься. Но этого и не планировалось. Реальное влияние гошистов (молодежных троцкистов и анархистов) было ничтожным, на внеочередных парламентских выборах после майских событий они не наберут и пяти процентов. Задача молодых бунтарей заключалась только в свержении опасного для хозяев долларовой системы де Голля. На его место хотели поставить проверенного «кадра» – социалиста Франсуа Миттерана, известного перевертыша, успевшего поработать еще во власти прогитлеровского правительства Виши. (Когда Миттеран в 1981 году станет главой Франции, он демонстративно развернется в сторону США, а с 1983 года начнет неолиберально-монетаристские реформы).
По замыслу вдохновителей 1968 года, массы дурных революционеров должны были ввергнуть де Голля в панику, заставить его уйти в отставку – а дальше главой государства становился ставленник атлантистов Миттеран.
Но де Голль не испугался. Пытаясь отколоть рабочих от студенческих бунтарей, он с 25 мая инициировал переговоры в Министерстве социальных дел правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. С молодежью никто переговоров не вел. И вот 27 мая были подписаны так называемые «Гренельские соглашения»: повышение зарплаты рабочих в среднем на 14 процентов, поднятие гарантированного минимума заработной платы на 35 процентов в промышленности и на 56 процентов в сельском хозяйстве. Пособие по безработице увеличили на 15 процентов, пенсии – на 20 процентов, семейные пособия – наполовину.
Но Всеобщая конфедерация труда (ВКТ) не признала соглашений и призвала к продолжению стачки. Социалисты (во главе, конечно, с Франсуа Миттераном) и молодежные леваки провозгласили «Гренельские соглашения» «ударом в спину революции». На стадионе Шарлети собирается их митинг, где они требуют создания Временного правительства, клеймя как предателей прочие профсоюзы, французскую компартию, самого коннетабля Франции. Студенческие лидеры призвали к захвату телеграфа (Интернета тогда еще не было, напомним). Франсуа Миттеран нагло заявляет, что власть фактически свободна и что он готов стать президентом Франции.
Опять вспыхивают столкновения. Жандармерия окружает завод «Рено» во Флине, где студенты объединились с рабочими. В этот момент, спасаясь от полицейских, в Сене тонет семнадцатилетний лицеист, маоист Жиль Тотэн. Его похороны сопровождаются клятвой рабочих отомстить жандармам за его смерть. В общем, повторяется сценарий с командой «Потемкина» и похоронами матроса Вакуленчука в Одессе в 1905 году. (Тогда это кончилось беспорядками в городе). Вот и в Париже 1968-го студенты после гибели Тотэна снова строят баррикады, которые жандармы принимаются штурмовать. В ходе многочасовых столкновений был сожжен один полицейский участок.
Падение голлистской системы
Однако де Голль выстоял. 29 мая он посетил командование французских войск в Германии и в Эльзасе, очевидно готовясь бросить армию на подавление бунта. Вернувшись в Париж, коннетабль утром 30 мая произносит грозную речь по радио. Он заявляет о полной решимости подавить путч, говорит об угрозе тоталитарного коммунизма и поднимает французов на защиту республики. В тот же день на Елисейские поля выходит (как на Поклонную гору в Москве) трехсоттысячный митинг голлистов. В тот же день де Голль объявляет о роспуске парламента (Национального собрания) и проведении досрочных выборов в него. Де Голль умело использует страх владельцев предприятий и большинства горожан: они не желают хаоса. Он вынудит капитал пойти на новые уступки в оплате труда, но занятые рабочими заводы все-таки будут очищены от них силой. Власть 12 июня распускает одиннадцать левых радикальных организаций, вышвыривает Кон-Бендита в Западную Германию. Это уже не вызывает демонстраций протеста: он уже успел выгореть. 16 июня жандармы берут Сорбонну, 17 июня возобновляет работу концерн «Рено».
23 и 30 июня в два тура проходят парламентские выборы. Гошисты с треском проигрывают их, зато голлистский «Союз защиты республики» получает 73 % голосов, захватывая подавляющее большинство в Национальном собрании.
Казалось, де Голль победил. Бунт повержен и дискредитирован. Тем более, что внимание мира летом 1968-го начинает смещаться в сторону Праги. Но все-таки враг смог его свалить. Ибо коннетабль задумал реформы во Франции – политику обновления. И это не только участие рабочих в управлении предприятиями. Генерал-коннетабль замыслил провести реформу местного самоуправления и университетскую реформу. Но особенно интересным был его замысел преобразования верхней палаты парламента – Сената. Он решил превратить его из вечно оппозиционного органа, то и дело отклоняющего законопроекты президента, в орган экономический и социальный, где представлены интересы предпринимателей и профсоюзов. Причем источник вдохновения де Голля был более чем прозрачен: это – фашистское идеальное государство по Муссолини, где вместо парламента из политических партий есть орган, где представлены профессиональные объединения-корпорации (не путать с крупными фирмами). То есть – профсоюзы, промышленники, рабочие.
Конечно, Муссолини брал куда круче.
ДОСЬЕ:
«…В мае 1928 года начинается «Реформа политического представительства» – принимается новый закон о выборах (в соответствии с ним число избирателей, имеющих право участвовать в выборах уменьшается до 3 миллионов человек), в парламентских выборах 1929 года разрешено участвовать фактически только одной партии. Выдвижение кандидатов могут осуществлять «признанные законом профсоюзы» (800 кандидатов), а также «признанные законом юридические лица и ассоциации… при условии, что они имеют национальное значение или преследуют цели культуры, воспитания, взаимопомощи и пропаганды» (200 кандидатов). Из этой тысячи кандидатов Большой фашистский совет по своему усмотрению составляет список из 400 кандидатов, который после опубликования ставился на голосование. Если не менее половины голосов, участвовавших в голосовании, было подано за список – все 400 кандидатов считались избранными. Если избиратели отвергают список, то проводятся повторные выборы, на которые выносятся списки, предложенные легальными фашистскими и профашистскими организациями, список, набравший большинство голосов получает 3/4 депутатских мандатов…
…Начиная с 1926 года принимаются меры по созданию «корпоративного государства». В 1926 году в Италии принимается «закон Рокко», предусматривающий создание фашистских синдикатов вместо профсоюзов. «Самоликвидируется» христианский профсоюз. А затем и ВКТ – Всеобщая конфедерация труда. В основных отраслях производства были созданы рабочие и предпринимательские синдикаты. Уставы синдикатов утверждались королевским декретом, а их руководители назначались и контролировались правительственными органами. Рабочие и предпринимательские синдикаты соответствующих отраслей производства объединялись в 22 корпорации. Из представителей синдикатов, а также представителей министерств и фашистской партии создавались Советы корпораций, состав которых утверждался Муссолини, он же был министром созданного министерства корпораций. В 1930 г. был создан Национальный совет корпораций – совещательный орган при правительстве».
Де Голль настолько далеко заходить не собирался, но явно решил ввести элемент «корпоративного государства» в политическую систему Франции, дополнив ею привычную парламентскую демократию. И он в феврале 1969 года вынес вопрос о реформе Сената на референдум, заявив: проиграю его – уйду в отставку. Он-то думал, что народ его поддержит, а на мнение продажных политиканов можно наплевать.
Вот тут-то коннетабля и поймали. Против такой реформы Сената поднялись и правые, и левые. В апреле 1969-го де Голль проигрывает референдум – 53 % граждан голосуют против реформы. Тогда он складывает с себя полномочия, удаляется на покой и вскоре умирает от разрыва аорты.
Такова история французского 1968 года. История того, как армии молодых несмышленышей и городских дегенератов под звонкими, но пустыми лозунгами, были использованы для того, чтобы свалить одного из самых последних великих политиков ХХ века. (Напомним, что Ален Гинзберг выступил как один из кумиров тогдашних участников протеста). Одного из выдающихся националистов, сторонников Третьего пути и врага мировой финансовой закулисы. Это был не бутафорский Путин, а действительно вождь мирового масштаба, действительно опасный для тех, кто устанавливал над планетой власть финансового капитала. И хотя в 1969-ом только появился первый, примитивный прототип Интернета, а до твиттер-эпохи было еще сорок лет, вы без особого труда увидите в тех событиях прообраз нынешних протестов, оранжевых и сетевых «революций».
23 и 30 июня в два тура проходят парламентские выборы. Гошисты с треском проигрывают их, зато голлистский «Союз защиты республики» получает 73 % голосов, захватывая подавляющее большинство в Национальном собрании.
Казалось, де Голль победил. Бунт повержен и дискредитирован. Тем более, что внимание мира летом 1968-го начинает смещаться в сторону Праги. Но все-таки враг смог его свалить. Ибо коннетабль задумал реформы во Франции – политику обновления. И это не только участие рабочих в управлении предприятиями. Генерал-коннетабль замыслил провести реформу местного самоуправления и университетскую реформу. Но особенно интересным был его замысел преобразования верхней палаты парламента – Сената. Он решил превратить его из вечно оппозиционного органа, то и дело отклоняющего законопроекты президента, в орган экономический и социальный, где представлены интересы предпринимателей и профсоюзов. Причем источник вдохновения де Голля был более чем прозрачен: это – фашистское идеальное государство по Муссолини, где вместо парламента из политических партий есть орган, где представлены профессиональные объединения-корпорации (не путать с крупными фирмами). То есть – профсоюзы, промышленники, рабочие.
Конечно, Муссолини брал куда круче.
ДОСЬЕ:
«…В мае 1928 года начинается «Реформа политического представительства» – принимается новый закон о выборах (в соответствии с ним число избирателей, имеющих право участвовать в выборах уменьшается до 3 миллионов человек), в парламентских выборах 1929 года разрешено участвовать фактически только одной партии. Выдвижение кандидатов могут осуществлять «признанные законом профсоюзы» (800 кандидатов), а также «признанные законом юридические лица и ассоциации… при условии, что они имеют национальное значение или преследуют цели культуры, воспитания, взаимопомощи и пропаганды» (200 кандидатов). Из этой тысячи кандидатов Большой фашистский совет по своему усмотрению составляет список из 400 кандидатов, который после опубликования ставился на голосование. Если не менее половины голосов, участвовавших в голосовании, было подано за список – все 400 кандидатов считались избранными. Если избиратели отвергают список, то проводятся повторные выборы, на которые выносятся списки, предложенные легальными фашистскими и профашистскими организациями, список, набравший большинство голосов получает 3/4 депутатских мандатов…
…Начиная с 1926 года принимаются меры по созданию «корпоративного государства». В 1926 году в Италии принимается «закон Рокко», предусматривающий создание фашистских синдикатов вместо профсоюзов. «Самоликвидируется» христианский профсоюз. А затем и ВКТ – Всеобщая конфедерация труда. В основных отраслях производства были созданы рабочие и предпринимательские синдикаты. Уставы синдикатов утверждались королевским декретом, а их руководители назначались и контролировались правительственными органами. Рабочие и предпринимательские синдикаты соответствующих отраслей производства объединялись в 22 корпорации. Из представителей синдикатов, а также представителей министерств и фашистской партии создавались Советы корпораций, состав которых утверждался Муссолини, он же был министром созданного министерства корпораций. В 1930 г. был создан Национальный совет корпораций – совещательный орган при правительстве».
Де Голль настолько далеко заходить не собирался, но явно решил ввести элемент «корпоративного государства» в политическую систему Франции, дополнив ею привычную парламентскую демократию. И он в феврале 1969 года вынес вопрос о реформе Сената на референдум, заявив: проиграю его – уйду в отставку. Он-то думал, что народ его поддержит, а на мнение продажных политиканов можно наплевать.
Вот тут-то коннетабля и поймали. Против такой реформы Сената поднялись и правые, и левые. В апреле 1969-го де Голль проигрывает референдум – 53 % граждан голосуют против реформы. Тогда он складывает с себя полномочия, удаляется на покой и вскоре умирает от разрыва аорты.
Такова история французского 1968 года. История того, как армии молодых несмышленышей и городских дегенератов под звонкими, но пустыми лозунгами, были использованы для того, чтобы свалить одного из самых последних великих политиков ХХ века. (Напомним, что Ален Гинзберг выступил как один из кумиров тогдашних участников протеста). Одного из выдающихся националистов, сторонников Третьего пути и врага мировой финансовой закулисы. Это был не бутафорский Путин, а действительно вождь мирового масштаба, действительно опасный для тех, кто устанавливал над планетой власть финансового капитала. И хотя в 1969-ом только появился первый, примитивный прототип Интернета, а до твиттер-эпохи было еще сорок лет, вы без особого труда увидите в тех событиях прообраз нынешних протестов, оранжевых и сетевых «революций».
Приглушение реактора революции?
Казалось, каток революции шестидесятых несется вперед на всех парах, и какие-то считанные годы отделяют Америку от воплощения мечты Антонио Грамши и Франкфуртской школы. Казалось, вот-вот капитализм рухнет благодаря этой культурной революции, спланированной левыми интеллектуалами и осуществленной Тимоти Лири. Вот-вот под музыку «Битлз» и «Лед Цепеллин» над США взовьются красные и Бог его знает какие еще знамена, а на исписанных лозунгами и граффити небоскребах Манхэттена вывесят портреты Мао, Ленина, Троцкого и Че Гевары…
И вдруг эта революция кончается как по команде! Она останавливается, словно реактор, в который опустили замедляющие стержни. Тимоти Лири садится в тюрьму. Распадаются «Битлз». Умирают от наркотиков Джимми Хендрикс, Джэнис Джоплин и Джим Моррисон из «Доорз». Книги интеллектуалов-леваков больше не издаются. Молодежь стрижет хипповские космы, бреет бороды и возвращается к нормальной буржуазной жизни – учится, делает карьеру в корпорациях, женится. Эти люди интегрируются в постиндустриальное общество. Ну, за исключением разве что самых неисправимых. LSD попадает под строжайший запрет. И, кажется, Америка вышла из кризиса, лишь укрепившись.
Не подумай, читатель, что кончилось все. Реактор все же не до конца остановили. Его только прикрутили. Наркомания, пусть теперь и незаконная, растет и ширится. На ней поднимаются и терроризм, и наркомафия. Развивается рок-музыка, но теперь она распадается на течения. И если одно ударяется в сатанизм, то другие – в социальный протест или в агрессивный белый национализм. Впрочем, рок, оказавшийся слишком уж умным, уже не нужен: его просто отбрасывают, и сейчас он существует в виде реликта, уходя в самый откровенный «черный рок» с поклонением силам Зла. Теперь звучит иная музыка – бездумная, деградирующая с каждым поколением. В 2000-х годах от нее останется долбящий ритм, бессвязные слова-мантры и техношумы. Продолжается деградация культуры. Развивается индустрия порока, становятся все изощреннее половые удовольствия, а семья гибнет как институт. В общем, процесс идет – но теперь уже в форме тления, а не лесного пожара.
В 1974 году был низвержен последний американский президент, стремившийся править США как национальным государством – Ричард Никсон. Спасший Америку в самый критический момент в ее истории. Отныне Соединенными Штатами правят корпоратократы. Верхушка больших корпораций.
Тем не менее, тогда революция была заглушена. И то была именно вторая американская революция, что бы там ни говорили. Такова история проекта «Перекодировка Америки: реальности иллюзий», начавшегося еще в 1943 году.
И вдруг эта революция кончается как по команде! Она останавливается, словно реактор, в который опустили замедляющие стержни. Тимоти Лири садится в тюрьму. Распадаются «Битлз». Умирают от наркотиков Джимми Хендрикс, Джэнис Джоплин и Джим Моррисон из «Доорз». Книги интеллектуалов-леваков больше не издаются. Молодежь стрижет хипповские космы, бреет бороды и возвращается к нормальной буржуазной жизни – учится, делает карьеру в корпорациях, женится. Эти люди интегрируются в постиндустриальное общество. Ну, за исключением разве что самых неисправимых. LSD попадает под строжайший запрет. И, кажется, Америка вышла из кризиса, лишь укрепившись.
Не подумай, читатель, что кончилось все. Реактор все же не до конца остановили. Его только прикрутили. Наркомания, пусть теперь и незаконная, растет и ширится. На ней поднимаются и терроризм, и наркомафия. Развивается рок-музыка, но теперь она распадается на течения. И если одно ударяется в сатанизм, то другие – в социальный протест или в агрессивный белый национализм. Впрочем, рок, оказавшийся слишком уж умным, уже не нужен: его просто отбрасывают, и сейчас он существует в виде реликта, уходя в самый откровенный «черный рок» с поклонением силам Зла. Теперь звучит иная музыка – бездумная, деградирующая с каждым поколением. В 2000-х годах от нее останется долбящий ритм, бессвязные слова-мантры и техношумы. Продолжается деградация культуры. Развивается индустрия порока, становятся все изощреннее половые удовольствия, а семья гибнет как институт. В общем, процесс идет – но теперь уже в форме тления, а не лесного пожара.
В 1974 году был низвержен последний американский президент, стремившийся править США как национальным государством – Ричард Никсон. Спасший Америку в самый критический момент в ее истории. Отныне Соединенными Штатами правят корпоратократы. Верхушка больших корпораций.
Тем не менее, тогда революция была заглушена. И то была именно вторая американская революция, что бы там ни говорили. Такова история проекта «Перекодировка Америки: реальности иллюзий», начавшегося еще в 1943 году.
Перепрограммированная Америка
Но это только кажется, что ничего в Америке ничего не изменилось. На самом деле изменилось все. Прежние США погибли. После «революции иллюзий» на земле США живет совсем иной народ, с совершенно другими обычаями, традициями и ценностями. Он отличается от американцев хотя бы начала пятидесятых так же, как мы отличаемся от уэллсовых марсиан. То, что было дико и страшно в старой Америке (и на Западе вообще) сегодня – в порядке вещей.
Мы не станем писать об этом много. Приведем лишь полный горечи отрывок из «Смерти Запада», принадлежащий перу пламенного американского консерватора и видного политика Патрика Дж. Бьюкенена:
«Миллионы людей ощущают себя чужаками в собственной стране. Они отворачиваются от масс-культуры с ее культом животного секса и гедонистических ценностей. Они наблюдают исчезновение старинных праздников и увядание прежних героев. Они видят, как реликвии славного прошлого исчезают из музеев и заменяются чем-то уродливым, абстрактным, антиамериканским; как книги, запомнившиеся им с раннего детства, покидают школьную программу, уступая место новым авторам, о которых большинство никогда не слышало; как низвергаются привычные, унаследованные от поколений предков моральные ценности; как умирает взрастившая этих людей культура – вместе со страной, в которой они росли.
На протяжении жизни одного поколения многим американцам удалось увидеть, как развенчивают их Бога, ниспровергают их героев, оскверняют культуру, извращают моральные ценности, фактически вытесняют из страны, а их самих называют экстремистами и лжецами за приверженность идеалам предков…
Два народа, две страны… Старая Америка уходит, зато новая набирает силу. Новые американцы – поколение 1960-х и более поздние – не испытывают привязанности к старой Америке. Они считают ее лживой, двуличной, реакционной, консервативной страной – и потому отряхивают ее прах со своих ног и с успехом строят новую Америку. Культурная революция в их глазах была славной революцией; с другой стороны, для миллионов людей эта революция – катастрофа, которая отняла у них родную страну и поселила в культурной пустыне, в этической канализации. Эти люди не хотят жить в новой Америке и за нее сражаться…
Да, ленинская революция потерпела крах, но революция шестидесятых, начавшаяся в университетских кампусах, оказалась более успешной… К 2000 году неформальная культура шестидесятых стала у нас господствующей…
…Следует помнить, что эта революция восторжествовала не только в Америке – нет, она победила на всем Западе. Цивилизация, основанная на вере, а с нею культура и мораль отходят в прошлое и повсеместно заменяются новой верой, новой моралью, новой культурой и новой цивилизацией…»
Если вы не верите консерватору Buchanan-у, то откройте архилиберала Фукуяму, его «Великий разрыв». Там со статистическими выкладками японо-американец рисует картину полного развала общества. И страхи Бьюкенена понятны: ведь с 1980-х годов реактор революции в Америке немного разогнали. Расцвела идиотская политкорректность, которая добивает остатки старых США. Запрещается как расистская книга «Приключения Гекльберри Финна» великого Марка Твена, зато какая-то полоумная феминистка широко распространяет свою поэму «Монологи вагины». Политкорректность разрушает язык американцев, вводит свирепую цензуру и контроль над мыслями, невиданно распространяются педерастия и лесбиянство. Снова распространяются наркотики – но теперь уж не ЛСД, а химические, легкие, вроде «экстази», и опять – в связке с новой, разрушающей разум музыкой, по сравнению с которой рок 60-х кажется классикой «а-ля Моцарт». Впрочем, чего вам, читатели, об этом говорить? Сами, чай, не слепые.
Верхушка корпораций полностью захватывает власть в стране, освобождаясь практически от всякого контроля. Даже акционеры обращаются в бездумных «купи-продай» держателей акций. Не совладельцев, контролирующих менеджеров – а именно в бесправных держателей. Исчезает привычный институт частной собственности: всем правят формально наемные топ-менеджеры. Сами граждане США все более становятся полуобразованным потребительским быдлом. Порочным. Немыслящим.
Так что же стряслось в «ревущие шестидесятые» и что продолжается сегодня? Ответ прост: произошла перекодировка Америки. Изменился национально-культурный код американцев, их национально-культурный «генотип». Американцам трансформировали ценности, культурные предпочтения и социальные стереотипы. Тело вроде бы осталось тем же самым – а вот с душой произошла метаморфоза. Теперь на земле США живет совсем не тот народ, который обитал здесь каких-то полвека назад.
«Чужие» пришли… Сообщество Тени. Новые кочевники. Вот итог проекта «Перекодировки США: реальности иллюзий», успешно осуществленного в Соединенных Штатах, равно как и на всем Западе. Поменяв код Америки, они изменили судьбы всего мира…
Почему мы назвали этот проект не только «1968-м», но и «Реальностью иллюзий»? Тридцать лет спустя после завершения победоносной революции на экраны мира вышла американская кинотрилогия «Матрица». Она призвана выполнить ту роль, которую раньше играли священные тексты от Библии до «Дао-дэ-Цзина», от Торы до «Алмазной скрижали». «Матрица» знаменует собой завершение и полный успех проекта. Она венчает процесс, начатый в 1943-м экспериментами ЦРУ. Начав с превращения иллюзии в реальность, этот грандиозный, запредельный проект завершается превращением реальности в иллюзию. В мираж. В призрак. Мир теряет плоть.
«Матрица» с ее гигантским бюджетом – это только самый главный пример. А в нынешнем мире есть тьма примеров помельче. В 2005-м США по телевидению показали передачу, в которой вдова знаменитого кинорежиссера Стэнли Кубрика (большого мастера по части съемок фантастических фильмов о космосе) поведала, будто на самом деле американские астронавты в 1969-м на Луну не садились, а сцены их миссии снимал Кубрик в голливудских студиях. А в конце передачи ошарашенный зритель видит титры: «В роли вдовы Кубрика – актриса Имярек, в роли эксперта Х – актер У»… И поди разберись, правда это или мистификация. И ведь не зря эта постановка появилась.
Завершился круг. Реальность и иллюзия становятся неразличимыми. Они теперь воздействуют друг на друга. Наступает время перехода. Время зыбких отражений в призрачных зеркалах. Точка большой бифуркации. В этом зыбком мире, где человек теряет ясное представление о том, где он находится на самом деле. Это ракеты действительно взлетели – или же это всего лишь видеоклип, а сами ракеты просто не сработали? Я ем красную икру – или же мне это кажется? Призрачно все в этом мире бушующем… Магия, братья, магия в ее чистом виде во весь рост встает перед нами. Информационные воздействия, которые перевернули реальный мир и исказили его до неузнаваемости…
Итак, мы попали в мир, где призраки стали более реальными, чем живые люди. Но кто, разрази нас гром, выступил инженерами этого суперпроекта, изменившего судьбу всей планеты? И зачем перекодировали Америку?
Мы не станем писать об этом много. Приведем лишь полный горечи отрывок из «Смерти Запада», принадлежащий перу пламенного американского консерватора и видного политика Патрика Дж. Бьюкенена:
«Миллионы людей ощущают себя чужаками в собственной стране. Они отворачиваются от масс-культуры с ее культом животного секса и гедонистических ценностей. Они наблюдают исчезновение старинных праздников и увядание прежних героев. Они видят, как реликвии славного прошлого исчезают из музеев и заменяются чем-то уродливым, абстрактным, антиамериканским; как книги, запомнившиеся им с раннего детства, покидают школьную программу, уступая место новым авторам, о которых большинство никогда не слышало; как низвергаются привычные, унаследованные от поколений предков моральные ценности; как умирает взрастившая этих людей культура – вместе со страной, в которой они росли.
На протяжении жизни одного поколения многим американцам удалось увидеть, как развенчивают их Бога, ниспровергают их героев, оскверняют культуру, извращают моральные ценности, фактически вытесняют из страны, а их самих называют экстремистами и лжецами за приверженность идеалам предков…
Два народа, две страны… Старая Америка уходит, зато новая набирает силу. Новые американцы – поколение 1960-х и более поздние – не испытывают привязанности к старой Америке. Они считают ее лживой, двуличной, реакционной, консервативной страной – и потому отряхивают ее прах со своих ног и с успехом строят новую Америку. Культурная революция в их глазах была славной революцией; с другой стороны, для миллионов людей эта революция – катастрофа, которая отняла у них родную страну и поселила в культурной пустыне, в этической канализации. Эти люди не хотят жить в новой Америке и за нее сражаться…
Да, ленинская революция потерпела крах, но революция шестидесятых, начавшаяся в университетских кампусах, оказалась более успешной… К 2000 году неформальная культура шестидесятых стала у нас господствующей…
…Следует помнить, что эта революция восторжествовала не только в Америке – нет, она победила на всем Западе. Цивилизация, основанная на вере, а с нею культура и мораль отходят в прошлое и повсеместно заменяются новой верой, новой моралью, новой культурой и новой цивилизацией…»
Если вы не верите консерватору Buchanan-у, то откройте архилиберала Фукуяму, его «Великий разрыв». Там со статистическими выкладками японо-американец рисует картину полного развала общества. И страхи Бьюкенена понятны: ведь с 1980-х годов реактор революции в Америке немного разогнали. Расцвела идиотская политкорректность, которая добивает остатки старых США. Запрещается как расистская книга «Приключения Гекльберри Финна» великого Марка Твена, зато какая-то полоумная феминистка широко распространяет свою поэму «Монологи вагины». Политкорректность разрушает язык американцев, вводит свирепую цензуру и контроль над мыслями, невиданно распространяются педерастия и лесбиянство. Снова распространяются наркотики – но теперь уж не ЛСД, а химические, легкие, вроде «экстази», и опять – в связке с новой, разрушающей разум музыкой, по сравнению с которой рок 60-х кажется классикой «а-ля Моцарт». Впрочем, чего вам, читатели, об этом говорить? Сами, чай, не слепые.
Верхушка корпораций полностью захватывает власть в стране, освобождаясь практически от всякого контроля. Даже акционеры обращаются в бездумных «купи-продай» держателей акций. Не совладельцев, контролирующих менеджеров – а именно в бесправных держателей. Исчезает привычный институт частной собственности: всем правят формально наемные топ-менеджеры. Сами граждане США все более становятся полуобразованным потребительским быдлом. Порочным. Немыслящим.
Так что же стряслось в «ревущие шестидесятые» и что продолжается сегодня? Ответ прост: произошла перекодировка Америки. Изменился национально-культурный код американцев, их национально-культурный «генотип». Американцам трансформировали ценности, культурные предпочтения и социальные стереотипы. Тело вроде бы осталось тем же самым – а вот с душой произошла метаморфоза. Теперь на земле США живет совсем не тот народ, который обитал здесь каких-то полвека назад.
«Чужие» пришли… Сообщество Тени. Новые кочевники. Вот итог проекта «Перекодировки США: реальности иллюзий», успешно осуществленного в Соединенных Штатах, равно как и на всем Западе. Поменяв код Америки, они изменили судьбы всего мира…
Почему мы назвали этот проект не только «1968-м», но и «Реальностью иллюзий»? Тридцать лет спустя после завершения победоносной революции на экраны мира вышла американская кинотрилогия «Матрица». Она призвана выполнить ту роль, которую раньше играли священные тексты от Библии до «Дао-дэ-Цзина», от Торы до «Алмазной скрижали». «Матрица» знаменует собой завершение и полный успех проекта. Она венчает процесс, начатый в 1943-м экспериментами ЦРУ. Начав с превращения иллюзии в реальность, этот грандиозный, запредельный проект завершается превращением реальности в иллюзию. В мираж. В призрак. Мир теряет плоть.
«Матрица» с ее гигантским бюджетом – это только самый главный пример. А в нынешнем мире есть тьма примеров помельче. В 2005-м США по телевидению показали передачу, в которой вдова знаменитого кинорежиссера Стэнли Кубрика (большого мастера по части съемок фантастических фильмов о космосе) поведала, будто на самом деле американские астронавты в 1969-м на Луну не садились, а сцены их миссии снимал Кубрик в голливудских студиях. А в конце передачи ошарашенный зритель видит титры: «В роли вдовы Кубрика – актриса Имярек, в роли эксперта Х – актер У»… И поди разберись, правда это или мистификация. И ведь не зря эта постановка появилась.
Завершился круг. Реальность и иллюзия становятся неразличимыми. Они теперь воздействуют друг на друга. Наступает время перехода. Время зыбких отражений в призрачных зеркалах. Точка большой бифуркации. В этом зыбком мире, где человек теряет ясное представление о том, где он находится на самом деле. Это ракеты действительно взлетели – или же это всего лишь видеоклип, а сами ракеты просто не сработали? Я ем красную икру – или же мне это кажется? Призрачно все в этом мире бушующем… Магия, братья, магия в ее чистом виде во весь рост встает перед нами. Информационные воздействия, которые перевернули реальный мир и исказили его до неузнаваемости…
Итак, мы попали в мир, где призраки стали более реальными, чем живые люди. Но кто, разрази нас гром, выступил инженерами этого суперпроекта, изменившего судьбу всей планеты? И зачем перекодировали Америку?
Околпаченные «движущие силы»
На этот вопрос сегодня отвечают многие и по-разному. Патриоты США еще в шестидесятые называли главным инженером психоделической революции на Западе Комитет госбезопасности СССР. Но это, как вы понимаете, несерьезно.
Бьюкенен считает источником зла идеологов Франкфуртской школы. Мол, эти коммунисты обманули доверчивую Америку и завели ее в нынешнюю клоаку. Другие янки-патриоты обвиняют во всем жидомасонский заговор. Мол, эти идеологи шестидесятых – сплошь евреи, а с ними заодно оказался еврейский финансовый капитал и правительство США, которое на самом деле – сионистское оккупационное правительство. А кто-то вообще указывает на заговор в недрах бесчеловечного и циничного ЦРУ США.
Мы же придерживаемся особой версии. У проекта было много исполнителей. Каждый из них самозабвенно работал, думая, будто играет в свою игру и идет к собственной цели. А на самом деле над всеми ними стояла совершенно иная сила, которая всех этих действующих лиц использовала в своих интересах и элементарно околпачила. Многих она просто выбросила на свалку по принципу «Дурак-мавр сделал свое дело – мавр может убираться прочь». И именно эта таинственная сила выступает главным инженером всего проекта.
Мы это вам докажем. Возьмем Франкфуртскую школу и ее духовного отца – Грамши. Маркузе, Райх, Адорно – все они действительно верили в том, что им удастся построить на Западе гуманный социализм, подняв на культурную борьбу новый пролетариат: негров, студентов, сексуальные меньшинства и всяких маргиналов. Изменим, мол, культурный код, овладеем общественным сознанием. Постепенно разберем опорные конструкции буржуазного общества: традиционную семью, христианство, устойчивость общественных связей. Ну, весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем… Внесем в ткань западного социума все элементы контркультуры и составим из нее новый, гуманный код общества. Для этого не понадобится никого убивать, бросать в бараки ГУЛАГа, ввергать народ в лишения и кровопролития и т. д. А за преображением Запада настанет черед и сталинского социализма в СССР. Его тоже гуманизируют…
Это был уникальный по продуманности и чрезвычайно действенный по средствам проект. Абсолютно самостоятельный. Но какая-то сила присвоила его, вобрала усилия франкфуртцев в свой план и присвоила плоды самоотверженных трудов левых умников. Испытывая головокружение от успехов, Маркузе и его соратники не насторожились: а чего это нам так легко позволяют творить революцию? А насторожиться стоило бы. В итоге план профессоров превратился в инструмент совершенно иного метапроекта. Франкфуртцев постигла судьба русских революционеров 1917 года, а еще раньше – с Марксом и Энгельсом, сколотившими Первый интернационал. В обоих случаях международный финансовый капитал интегрировал эти проекты в свою матрицу и использовал их к своей выгоде. Заставил сыграть в чужую игру.
Чем-то судьба франкфуртеров походит и на участь советской демократической интеллигенции. Когда в восьмидесятые коммунистическая верхушка решила разрушить советскую цивилизацию, самовлюбленным и самоуверенным образованцам дали все: и трибуну в СМИ, и многотысячные манифестации, и всяческую рекламу. Но как только распад Красной империи случился, интеллигенцию быстро низвели до уровня «ниже плинтуса», превратив в болтливых оборванцев-маргиналов или в раболепных приживалок при новых хозяевах жизни.
Можно ли считать зловещим кукловодом проекта ЦРУ? У него не было никакого проекта изменения Реальности. Когда американская разведка начала эксперименты с LSD и другими галюциногенами, во главе ее стоял Ален Даллес. Что ему было нужно? Найти действенные методы управления людьми и целыми группами как в Америке, так и за ее пределами. ЦРУ нужен был инструмент для создания управляемого общества. Им нужен был уютный, спокойный и бесконфликтный мир внутри западной цивилизации – а заодно и средство для манипулирования народами тех стран, которые не попали в число избранных. Этого требовал проект «Грядущая раса». И тут ЦРУ решало прикладную задачу, а не свой проект отдельный составляло. Да и на черта перепрограммировать американцев в этом случае? По логике-то на Западе лучше иметь не похотливое и разобщенное стало, а крепких в своих убеждениях бойцов. Такими легче управлять, такие лучше господствуют над низшей расой. Тут хиппи, пацифисты, лесбиянки и утонченные педерасты сильно проигрывают великодержавным «пилотам летающих крепостей» – цельным личностям с железобетонными ценностями в башке.
Специалисты ЦРУ полувековой давности испытали бы колоссальное потрясение, узри они то, к чему приведут их опыты с психоделиками. Кстати, когда в начале шестидесятых ситуация стала угрожающей, тогдашнее руководство ЦРУ сделало все для закрытия работ по галлюциногенам. Правда, это относится к официальной, так называемой «белой» части ЦРУ. А целый ряд весьма серьезных специалистов говорит и о «черной» закрытой структуре внутри этого агентства. Вот она-то и начала свои игры с наркотиками. Мол, можно и себя не забыть, и большие дела совершить. Сбыт наркотиков – это не только большие деньги в личные карманы. Это еще и возможность без помощи государства профинансировать нужные движения и операции. Заодно в «черном ордене» ЦРУ родилась своеобразная философия: наркотики, мол, уничтожают самых слабовольных и бесполезных членов американского общества. Пусть, дескать, негры занимаются «наркотой», а не бунтуют. Пускай они деградируют и вымирают от этого зелья.
Впервые об играх людей спецслужб США, Великобритании и СССР с наркобизнесом открыто написал Линдон Ларуш. С тех пор с каждым годом появляются все новые факты, подтверждающие эту точку зрения. Американские «рыцари плаща и кинжала» очень не хотели того, чтобы контроль над прибыльным наркобизнесом полностью попал в руки СССР, кубинцев и Китая. Особенно после того, как в Латинской Америке набрали силу просоветские и прокубинские повстанческие армии, чьи базы располагались аккурат в районах интенсивного выращивания наркотического сырья, а русские войска вошли в «опиумный рай» – Афганистан. А вброс психоделиков в США под контролем «черного ордена ЦРУ» не только перебивал рынок русским и кубинцам, но и создавал химическую альтернативу естественным наркотикам. Но ни о каком перепрограммировании Америки речи и близко не шло!
Бьюкенен считает источником зла идеологов Франкфуртской школы. Мол, эти коммунисты обманули доверчивую Америку и завели ее в нынешнюю клоаку. Другие янки-патриоты обвиняют во всем жидомасонский заговор. Мол, эти идеологи шестидесятых – сплошь евреи, а с ними заодно оказался еврейский финансовый капитал и правительство США, которое на самом деле – сионистское оккупационное правительство. А кто-то вообще указывает на заговор в недрах бесчеловечного и циничного ЦРУ США.
Мы же придерживаемся особой версии. У проекта было много исполнителей. Каждый из них самозабвенно работал, думая, будто играет в свою игру и идет к собственной цели. А на самом деле над всеми ними стояла совершенно иная сила, которая всех этих действующих лиц использовала в своих интересах и элементарно околпачила. Многих она просто выбросила на свалку по принципу «Дурак-мавр сделал свое дело – мавр может убираться прочь». И именно эта таинственная сила выступает главным инженером всего проекта.
Мы это вам докажем. Возьмем Франкфуртскую школу и ее духовного отца – Грамши. Маркузе, Райх, Адорно – все они действительно верили в том, что им удастся построить на Западе гуманный социализм, подняв на культурную борьбу новый пролетариат: негров, студентов, сексуальные меньшинства и всяких маргиналов. Изменим, мол, культурный код, овладеем общественным сознанием. Постепенно разберем опорные конструкции буржуазного общества: традиционную семью, христианство, устойчивость общественных связей. Ну, весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем… Внесем в ткань западного социума все элементы контркультуры и составим из нее новый, гуманный код общества. Для этого не понадобится никого убивать, бросать в бараки ГУЛАГа, ввергать народ в лишения и кровопролития и т. д. А за преображением Запада настанет черед и сталинского социализма в СССР. Его тоже гуманизируют…
Это был уникальный по продуманности и чрезвычайно действенный по средствам проект. Абсолютно самостоятельный. Но какая-то сила присвоила его, вобрала усилия франкфуртцев в свой план и присвоила плоды самоотверженных трудов левых умников. Испытывая головокружение от успехов, Маркузе и его соратники не насторожились: а чего это нам так легко позволяют творить революцию? А насторожиться стоило бы. В итоге план профессоров превратился в инструмент совершенно иного метапроекта. Франкфуртцев постигла судьба русских революционеров 1917 года, а еще раньше – с Марксом и Энгельсом, сколотившими Первый интернационал. В обоих случаях международный финансовый капитал интегрировал эти проекты в свою матрицу и использовал их к своей выгоде. Заставил сыграть в чужую игру.
Чем-то судьба франкфуртеров походит и на участь советской демократической интеллигенции. Когда в восьмидесятые коммунистическая верхушка решила разрушить советскую цивилизацию, самовлюбленным и самоуверенным образованцам дали все: и трибуну в СМИ, и многотысячные манифестации, и всяческую рекламу. Но как только распад Красной империи случился, интеллигенцию быстро низвели до уровня «ниже плинтуса», превратив в болтливых оборванцев-маргиналов или в раболепных приживалок при новых хозяевах жизни.
Можно ли считать зловещим кукловодом проекта ЦРУ? У него не было никакого проекта изменения Реальности. Когда американская разведка начала эксперименты с LSD и другими галюциногенами, во главе ее стоял Ален Даллес. Что ему было нужно? Найти действенные методы управления людьми и целыми группами как в Америке, так и за ее пределами. ЦРУ нужен был инструмент для создания управляемого общества. Им нужен был уютный, спокойный и бесконфликтный мир внутри западной цивилизации – а заодно и средство для манипулирования народами тех стран, которые не попали в число избранных. Этого требовал проект «Грядущая раса». И тут ЦРУ решало прикладную задачу, а не свой проект отдельный составляло. Да и на черта перепрограммировать американцев в этом случае? По логике-то на Западе лучше иметь не похотливое и разобщенное стало, а крепких в своих убеждениях бойцов. Такими легче управлять, такие лучше господствуют над низшей расой. Тут хиппи, пацифисты, лесбиянки и утонченные педерасты сильно проигрывают великодержавным «пилотам летающих крепостей» – цельным личностям с железобетонными ценностями в башке.
Специалисты ЦРУ полувековой давности испытали бы колоссальное потрясение, узри они то, к чему приведут их опыты с психоделиками. Кстати, когда в начале шестидесятых ситуация стала угрожающей, тогдашнее руководство ЦРУ сделало все для закрытия работ по галлюциногенам. Правда, это относится к официальной, так называемой «белой» части ЦРУ. А целый ряд весьма серьезных специалистов говорит и о «черной» закрытой структуре внутри этого агентства. Вот она-то и начала свои игры с наркотиками. Мол, можно и себя не забыть, и большие дела совершить. Сбыт наркотиков – это не только большие деньги в личные карманы. Это еще и возможность без помощи государства профинансировать нужные движения и операции. Заодно в «черном ордене» ЦРУ родилась своеобразная философия: наркотики, мол, уничтожают самых слабовольных и бесполезных членов американского общества. Пусть, дескать, негры занимаются «наркотой», а не бунтуют. Пускай они деградируют и вымирают от этого зелья.
Впервые об играх людей спецслужб США, Великобритании и СССР с наркобизнесом открыто написал Линдон Ларуш. С тех пор с каждым годом появляются все новые факты, подтверждающие эту точку зрения. Американские «рыцари плаща и кинжала» очень не хотели того, чтобы контроль над прибыльным наркобизнесом полностью попал в руки СССР, кубинцев и Китая. Особенно после того, как в Латинской Америке набрали силу просоветские и прокубинские повстанческие армии, чьи базы располагались аккурат в районах интенсивного выращивания наркотического сырья, а русские войска вошли в «опиумный рай» – Афганистан. А вброс психоделиков в США под контролем «черного ордена ЦРУ» не только перебивал рынок русским и кубинцам, но и создавал химическую альтернативу естественным наркотикам. Но ни о каком перепрограммировании Америки речи и близко не шло!