Страница:
Трое крепких мужиков вплотную приблизились к парню с лихо торчащими во все стороны вихрами. Тот явно не был рад видеть эту троицу, хотя и прекрасно их знал. Окружив парня, мужики молча уставились на него. Их позы, а главное, выражение лиц не требовали комментариев. И так было ясно, что сейчас произойдет.
Парень с тоской оглянулся по сторонам. Увы, его застали врасплох, а прохожих, способных ему помочь, не наблюдалось. Две тетки боязливо прошмыгнули у него за спиной – их дело сторона. Трое мальчишек школьного возраста с любопытством покосились на взрослых, но тоже прошли мимо.
– В последний раз спрашиваю, где она, кретин? – подступил к вихрастому самый главный. – Тебе время до вечера было дано. А ты чем занимаешься? На скамеечках сидишь?
– Крыса, да ты погоди, – залепетал вихрастый. – Знаю я, где она. Мне только туда не добраться. Дверь никто не открывает.
– Ты мне мозги не пудри, – прорычал главарь, поразительно смахивающий на гориллу, если бы она напялила кожаное пальто. – Говори где, мы сами заберем. Нам и дверь не помеха.
– Я покажу, – согласился вихрастый. – Это здесь, во дворе.
И он пошел вперед, все трое тяжело повалили за ним. Вместе они поднялись по грязной лестнице «хрущевки» и остановились перед деревянной дверью второго этажа.
– Всего-то, – пренебрежительно хмыкнул главарь, разбежался и врезался в дверь плечом. Дверь, как ни странно, устояла, а главарь отлетел в сторону. – Железо, – уважительно протянул главарь, потирая плечо. – А ну-ка, вдвоем попробуем.
После массированного удара двух мощных тел дверь вздрогнула, но даже не прогнулась.
– Еще разок! – скомандовал главарь, но тут вмешалась судьба в лице мелкой старушки, выскочившей из квартиры напротив.
– Это что же вы, подлецы, делаете? – взвизгнула она. – Я сейчас милицию вызову!
И прежде чем кто-то из мужиков успел ее схватить, она поспешно юркнула в свою крепость.
– Хулиганы, я уже набираю номер! – вопила старушенция из-за двери.
– Бабка, не дури, – посоветовал ей главарь. – Чего лезешь не в свое дело? Сиди тише, проживешь дольше.
– Как это? – опешила бабка. – Оля, ты слышишь, они не верят, что та квартира моя.
– Конечно не твоя! – закричал вихрастый. – Тут другие люди жили.
– Сдавала я ее, сегодня освободили, – заявила бабка уже немного спокойней. – Вам что, мои съемщики нужны?
– Нужны, бабуленька, очень нужны, – заверил ее главарь.
Бабка открыла дверь, еще разок осмотрела всю банду и нерешительно произнесла:
– Вообще-то я их в глаза не видела. Сдала квартиру через фирму, а мне позвонили оттуда и сообщили, что квартира освободилась. Я ее решила снова сдать, но вот сегодня пришла проверить, как тут, все ли в порядке. Мало ли, забыли чего или, напротив, уперли. Я и уборку сделала. Мусора накопилось, не приведи господь.
– Бабка, – проникновенно сказал главарь, – ты в какую фирму квартиру сдавала?
– Сейчас, милок, – сказала совершенно успокоившаяся бабка. – Заходи, я тебе название и телефон запишу.
Она вылезла от соседки и открыла дверь в свою квартиру. И все четверо прошли за ней следом. Их ждало полное разочарование. Квартира была пуста и стерильно чиста. Бабка не обманула. Искать тут было нечего. Бандиты взяли адрес агентства и номер телефона бабкиного агента и ушли.
Мужчина средних лет стоял на перроне пригородной электрички и мрачно разглядывал толпу. Одет мужчина был элегантно и дорого, как бы попал в эту обстановку случайно. Пассажиром пригородного поезда он так и не стал. Вышел с Финляндского вокзала, пересек площадь Ленина и сел в собственную «десятку», где под капотом таился форсированный движок и прочие облегчающие жизнь штучки. Машина не уступала по скорости и мощности многим иномаркам, но в отличие от них не привлекала к себе внимания. В этом состояло жизненное кредо мужчины – не привлекать внимания.
Не успел он положить руки на баранку, как в стекло постучали. «Мужчина, одет дорого, но безвкусно. Личность из бандитского мира, но не лидер», – подумал, хмыкнув пренебрежительно, элегантный хозяин «десятки». Он тяжело вздохнул, но такого гостя если не пустишь сейчас, он все равно достанет, и от разговора не открутишься. Да чего там, они ведь прекрасно знакомы.
– Привет! – жизнерадостно завопил парень в тяжелой кожаной куртке и плюхнулся на мягкое сиденье. – А я думаю, ты это или не ты. Тачка твоя, а прикид не твой.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Как дела? Что слышно? – будничным тоном, протирая стекла чистой тряпочкой, спросил хозяин «десятки».
– С тех пор как кокнули Мишаню, ничего интересного нет, – сказал парень. – Пасем одного лоха, чушь какую-то порет, чтобы не отдавать нашему шефу должок. Если и дальше так пойдет, то спишем парня вчистую.
– Ты это серьезно, Крыса? – опасливо осведомился хозяин «десятки».
– Шучу, – буркнул парень. – Но бока намнем конкретно. Не хочет, гад, раскалываться. Бредит и ни одного слова в ништяке. Я и раньше знал, что с мозгами у него не круто, но мог бы и получше телегу придумать, раз уж решил ее двигать. Слышь, а Мишане вроде бы лучше?
– Где там лучше! – махнул рукой собеседник. – Растение. Подключен к нескольким аппаратам, врачи говорят, что надежд на поправку все меньше и меньше. Что-то у него там усыхает, что-то атрофируется. В общем, нормальным ему не быть никогда и для него лучше умереть и не маяться.
– А баба его?
– Сбежала.
– Облом на обломе. Без ее подписи нам ничего не сделать, – растерянно сказал парень, забыв на минуту о том, что он крутой. – И Мишаня коньки отбрасывать не хочет. Как быть? Во дела! Казалось бы, за бабки все можно купить, а тут такая глупость. Слушай, а что, если нам к нему съездить?
Собеседники многозначительно переглянулись, и хозяин «десятки» завел мотор.
– А твоя тачка где? – осведомился он.
– Ребята на ней.
«Десятка» двинулась по улице Комсомола, в машине повисло молчание. Каждый думал о своем и не торопился делиться с партнером своими соображениями. Дело, которое они задумали, не терпело болтовни.
Все утро и день у нас удались на славу, довольно скоро мы научили Стрелку, что Маришины тапочки и старый резиновый сапог – это не одно и то же. В первом случае она получала кусок мяса, а во втором ничего не получала, кроме сообщения о том, что она на редкость тупая псина. Ближе к вечеру второго дня Стрелка ошибалась всего один раз из десяти, и мы сочли, что это вполне приемлемый результат, особенно если Мариша спрячет куда-нибудь подальше и повыше старые резиновые сапоги. Пришло время отправляться в путь.
Вчера и позавчера мы не ездили по нашим клиентам, так как залечивали моральную травму, нанесенную нам несознательным мужиком, обвинившим нас в мошенничестве. Да и погода была на редкость мерзкая. Мне и сегодня ехать не хотелось, но тут уж Мариша у меня на поводу, как это было вчера, идти отказалась.
– Ты только подумай, как переживает наш шофер, что с ним ничего не происходит, – втолковывала мне Мариша, садясь в машину. – Ведь ни одной неприятности, а обещано было целое море.
– Ты всех за каких-то идиотов держишь, – ворчливо пробормотала я.
В машине было холодно, за окном шел дождь, а тьма такая, что думалось только о теплой постельке, хотя часы показывали только начало пятого. Сидеть бы сейчас в теплом гнездышке, готовясь ко сну, пить горячее какао или что-нибудь другое, но тоже горячее, и не знать ни про каких шоферов, их подлых начальников и вероломных жен. Но Мариша включила отопление, свет, и я повеселела. Но длилось мое счастье недолго. Ровно до того момента, когда мы въехали во двор дома, где жил наш шофер. За секунду до нас туда проскочила ритуальная машина. При виде нее у меня нехорошо екнуло в желудке, а в голове стало как-то холодно и пусто.
– Кто-то умер, – сообщила мне Мариша. – Какая-нибудь старушка.
– И в том же подъезде, где живет наш шофер, – сказала я, посмотрев на номера квартир. – Странное совпадение.
Мы переглянулись и вылезли из машины. Возле подъезда, у которого остановилось печальное авто, столпилось множество народу – преимущественно бабули. По опыту знаю, если вам нужно срочно узнать, что случилось, никто не может оказать более реальную помощь и к тому же совершенно бескорыстно, чем наши пенсионерки. Если одна не знает, то обязательно найдется с десяток подруг, которые уже в курсе дела. Даже плохая погода не заставила этих женщин уйти со своего поста. Мы затесались в их толпу и стали слушать.
– Такой молодой!
– Господи, что же это делается!
– Говорят, сердце отказало.
– Никакое не сердце, много вы знаете. Сюда уже милиция приезжала, стала бы милиция из-за сердечного приступа беспокоиться. Нет, тут дело посерьезней.
– Неужели убили?
– А вы как думали?
Я немедленно навострила уши и приготовилась впитывать информацию. Но увы, в этот момент из дома вынесли тело, завернутое в белую простыню. В гробовом молчании труп погрузили в машину, и она уехала. Только тут по толпе бабок прокатилась новая волна. Большинство терялось в догадках, но натренированным взглядом я высмотрела троих старух, которые не просто судачили, они явно что-то подозревали. Во всяком случае, выглядели они так, словно стояли на пороге величайшего и ужаснейшего открытия. Я подобралась к этой компании поближе.
– А где же жена? – спросила тем временем одна из старух, в коричневом плаще и в шелковом малиновом платочке на голове, по которому распускались причудливые фиолетовые цветы. – Вроде бы рано утром я ее видела, она за хлебом ходила. И потом еще раз.
– И я ее видела, – сказала вторая, огромных размеров бабка.
– С сумкой шла, – подтвердила третья. – «Здрасьте, – говорит, – Анна Дмитревна». Но не одна шла. Мужик ее какой-то сопровождал.
– А второй в машине сидел, – подтвердила первая бабка. – Я на балкон вышла, перед зимой ящики в порядок привести, так видела. Он ее там ждал. Он к ней уж не раз приезжал. На белой такой большой машине.
– Степа говорил, что это его начальник на ней ездит, – сказала крупногабаритная бабка. – Уж я ему намекала-намекала, что не дело это, когда к жене другой мужик ходит, хоть и начальник, а он только отмахивался.
– А что ты хочешь, Милка перед всеми задом крутить рада. Степа на нее уже и рукой махнул. Не терять же из-за бабской дурости хорошую работу.
– Но все-таки хоть бы постыдилась.
– Да где у нее стыд-то, – отмахнулась первая. – У нее муж умер, а где ее носит? Все с мужиками, задрав хвост, носится.
– Простите, – встряла я. – Я так поняла, что тут кто-то умер. Вы не скажете, случайно не из сороковой квартиры?
– Из нее, – после некоторого колебания сказала одна из бабок. – А тебе зачем?
– Боже мой! – схватилась я за сердце. – А кто? Степа или его жена?
– Он, – мрачно подтвердила старуха.
– Боже мой! – повторила я на этот раз совершенно убитым голосом. – Какое горе, такой молодой человек! Вообще-то я его не очень хорошо знала. Мы больше общались с его женой, и она даже одолжила мне крупную сумму денег, но так как она, в свою очередь, не скрывала того, что взяла эти деньги у мужа, то, значит, отдать я должна была их Степе. И вот сегодня я пришла отдать долг. Мы с ним договорились именно на сегодня, а он вот… умер. Как же мне теперь быть?
– Милке отдай, ей теперь небось деньги пригодятся, – сказала бабка в пестром платке.
– И верно, – обрадовалась я. – Сейчас прямо и отдам.
– Сейчас ее дома нет.
– Как же так, а кто же нашел тело? – удивилась я.
Вопрос поставил старух в тупик. Они как-то не задумывались над этим. Зато теперь у них появился новая интересная тема для пересудов. А мы с Маришей, поняв, что у бабок мы больше ничего не узнаем, поднялись наверх, на третий этаж, в надежде, что там нам повезет больше. Замок на двери квартиры номер сорок был кем-то аккуратно снят, а сама дверь аккуратно прикрыта, что не мешало услышать, что там кто-то ходит.
– Кротов, да не стой ты столбом, хоть понятых позови! – раздался за дверью сердитый мужской голос.
Дверь распахнулась, и на пороге появился молоденький рыжий паренек.
– Девочки, – обрадовался он при виде нас. – Вы не очень торопитесь?
Мы отнюдь не торопились, напротив, мы горели желанием узнать, и поподробней, что же на самом деле произошло в квартире номер сорок. Паренек пригласил нас войти в квартиру, и мы с любопытством осмотрелись. Судя по прихожей и гостиной, шофер жил небогато.
То есть бедностью тут и не пахло, но и роскоши тоже не замечалось. Добротная мебель, но старые вытертые паласы. Дорогие обои, но дешевый кафель. И полное отсутствие безделушек, статуэток, хрусталя и посуды за стеклянными дверцами. Что-то мне это напомнило. Впрочем, точно сказать, насколько были обеспеченны хозяева квартиры, было трудно, обстановку уже сильно попортил обыск. Такого мне еще видеть не приходилось: вся обивка располосована, содержимое ящиков вывалено на пол, а ковры сорваны.
– А вот и понятые, – сообщил наш рыжий провожатый.
– Молодец, Кротов, – рассеянно бросил один из трех ментов и сразу же обратился к нам: – Вы из какой квартиры?
– Из двенадцатой, – не моргнув глазом, соврала Мариша.
Впрочем, она и в самом деле жила в двенадцатой, а ведь про дом ее и не спрашивали. После этого наш собеседник начисто потерял к нам интерес, и мы побрели по квартире в сопровождении рыжего паренька, который, удивительное дело, не спускал с меня восторженных глаз, сильно напоминая при этом молодого и не очень еще умного щенка.
Комнат в квартире было две. Одна гостиная, где сейчас шел осмотр, и спальня, где никого не было. Мы зашли в маленькую комнату и удивленно остановились. Да что там удивились, у нас просто рты пооткрывались. Одна стена была сплошь зеркальной, и в ней отражалась вся обстановка, увеличиваясь ровно в два раза. Сразу было видно, что тут жила очень и очень обеспеченная женщина, не жалеющая средств на собственный комфорт и на уход за собой. Конечно, и тут все было перевернуто вверх дном, но это ничего не меняло.
Многочисленные тюбики, баночки и коробочки с элитной французской косметикой, казалось, заполонили зеркальное (опять же зеркальное!) трюмо. На полу в комнате лежал шелковый ковер с густым пушистым ворсом, который один стоил столько же, сколько вся прочая обстановка в другой части квартиры.
Огромная кровать была не застелена, и белье на ней было какое-то странное. Я дотронулась и поняла, в чем дело. Не только простыни, но и наволочки, и пододеяльник были из черного шелка. Должно быть, спать на таких простынях было сущим мучением, но выглядело это классно. Тут же на кровати и возле нее валялись фрагменты женского гардероба и нижнего белья.
Я готова была поклясться, что узнала лифчик с ручной вышивкой, который видела недавно в витрине бутика. Только там его цена переваливала за триста долларов, а здесь он был небрежно смят и кинут на ковер. Остальное белье не уступало по качеству, а стало быть, и по цене этому лифчику. В огромном трехстворчатом зеркальном шкафу-купе наблюдалась та же картина. Все тряпки были новые и супердорогие. Не скажу, что у хозяйки был безупречный вкус, но цену она себе явно знала.
– Как-то не вяжется, что жена шофера, пусть даже и работающего в частной фирме, позволяет себе такие покупки, – прочитала мои мысли Мариша.
Кажется, милиция пришла к такому же выводу, потому что рыжий Кротов принялся допытываться, знали ли мы жену убитого, а если знали, то с кем из мужского пола мы в последнее время видели Милу. Мы добросовестно пересказали ему все сплетни, которые услышали внизу от бабок. Он был очень доволен и помчался докладывать своему начальству, оставив нас одних в спальне Милы.
Мариша немедленно метнулась к тумбочке возле кровати и принялась лихорадочно открывать один ящик за другим. На мой взгляд, занятие на редкость бесперспективное, так как милиция должна была уже все здесь обыскать. Оказывается, я плохо знала нашу милицию. Она уделила основное внимание месту убийства, оставив всю квартиру на потом. Я тоже решила поискать что-нибудь подозрительное, направившись с этой целью к трюмо.
Как всегда, Марише повезло. Сначала она с торжествующим криком вытащила из нижнего отделения толстую стопку тетрадей, которую сунула мне в руки, как только я оказалась возле нее, а затем – тонкую книжицу в роскошной тисненой обложке. Мельком глянув в тетради, мы увидели, что страницы там сплошь исписаны мелким нервным почерком. На большее у нас не хватило времени, так как появился рыжий.
– Девочки, пойдемте, – позвал он нас и, увидев, что я держу в руках увесистую стопку, как и следовало ожидать, заинтересовался. – А что это у вас тут? – спросил он, указывая на нее.
Ругая себя последними словами, мне пришлось протянуть ему тетради.
– Где нашли? – поинтересовался Кротов.
– Валялось, – неопределенно ответила Мариша, сверля меня уничтожающим взглядом, сама-то она успела спрятать свой трофей.
Оно и понятно, тонкая книжица совершенно растворилась на ее отнюдь не субтильном теле, а мне что, прятать тетради в простыню? А куда потом девать внушительных размеров тючок? К счастью, Кротов не был законченной сволочью и начал рассматривать тетради у нас на глазах. Всего их оказалось около десятка, исписанных все тем же почерком.
– Дневник! – восторженно воскликнул Кротов. – Видите, все по числам. Седьмое октября 1986 года. Жена убитого вела дневник! Это же просто неоценимая находка.
– М-да уж, – пробормотала Мариша, – это точно.
Но радость Кротова оказалась несколько преждевременной. В стопке не было дневника, относящегося к последнему времени. Самая поздняя дата в отобранных у нас тетрадях – прошлого года. Разумеется, мы могли пролить свет на то, где скорее всего находится последняя часть дневника Милы, но почему-то не стали.
– Надо еще тут поискать, – сказал разочарованный Кротов. – Должен найтись. Дамочка была не слишком большого ума, так что хорошо спрятать не смогла бы.
И он занялся поисками дневника. Совершенно непонятно, на чем он основывался, делая свое заявление. Может быть, строчки из дневника его натолкнули на эту мысль? Чтобы не терять даром времени, я спросила:
– А как убили Степу?
– Вообще-то, это тайна следствия, – сказал Кротов, озабоченно роясь в пестрой горе шелковых халатиков и подвязок, – но вам я скажу. Его задушили удавкой. Очень профессионально. Только это было уже напрасно.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что он все равно не выжил бы после тех травм, что ему нанесли перед смертью, – откровенно поделился с нами Кротов тайной следствия и добавил для особо тупых: – Его пытали.
– Пытали! – ахнули мы. – Зачем?
– Искали чего-то, – пожал плечами Кротов. – Видели, какой разгром в квартире?
– Видели, но мы думали, что это ваши ребята постарались, – растерянно сказала я.
– Ни в коем случае! – возразил Кротов. – Чтобы привести в такое состояние квартиру, нужно по меньшей мере часа два. А мы тут всего около часа. Поэтому нам так важно установить, в какое время покинула квартиру жена убитого. Вероятно, те мужчины, что сопровождали ее, и были убийцами ее мужа. Вы точно помните, что видели ее еще в первой половине дня?
– Спросите у других соседей, – посоветовала я.
– Обязательно спросим, – со вздохом сказал Кротов. – Очень странная история. Сначала исчезает жена, потом убивают мужа и обыскивают квартиру. Как это может быть связано одно с другим?
– Кстати, а что слышно у него на работе? – поинтересовалась Мариша.
– Почему ты спросила? – насторожился Кротов.
– Степа подозревал, что у Милы был роман с его начальником, – сказала я.
– В самом деле? – оживился Кротов. – Тогда понятно, почему пропали последние тетради дневника. Вероятно, их и искали убийцы.
– А может быть, что Степу убил один человек, а потом другие уже перевернули вверх дном квартиру? – спросила я.
– Маловероятно, – сказал Кротов. – Соседи слышали шум из этой квартиры, который примерно совпадает по времени с убийством. Хотя ваше предположение тоже нельзя исключить.
– А кто вызвал милицию?
– Соседи и вызвали, – сказал рыжий. – Из сорок первой квартиры девочка пошла гулять с собакой, а та уселась под дверью и начала выть, так что ее не оттащить было. На вой выглянули другие соседи, вспомнили про странный шум, кто-то вспомнил, будто бы видел двух крепких парней, которые недавно спускались по лестнице, и решили на всякий случай сообщить в милицию.
Дальше нас вызвали подписать протокол изъятия двух керамических плиток, одного топорика для рубки мяса, утюга и парочки вилок, найденных возле трупа. Набор, мягко говоря, заставивший меня затрепетать и в очередной раз пожалеть, что послушалась Маришу.
– Николай Валентинович, – обратился наш Кротов к высокому усатому мужику, – тут девушки говорят, что у жены убитого Федорчука был роман с его начальником по работе. Проверить?
– Действуй, только осторожно, – предупредил его усатый. – Больше необходимого не болтай, я же знаю, что у тебя язык без костей.
– Ну что вы, – обиделся Кротов. – Я-то всегда кремень. Так я поеду?
– Ладно, кремень, – усмехнулся усатый. – Ты хоть название фирмы, где работал покойный Федорчук, знаешь? Или ее адрес?
Судя по физиономии Кротова, этим вопросом он до сего момента не озадачивался.
– Поищи запись в дневнике его жены, – посоветовал ему начальник и обратился к нам: – Девочки, вы не знаете, когда примерно ваш сосед устроился на работу шофером? Может быть, вы заметили, когда он стал подкатывать к дому на новеньком джипе? Или он вам сам хвастался?
– Где-то прошлой зимой, – сказала я. – Мы его недавно встретили, и он сказал, что уже почти год без двух месяцев горбатится на своего шефа. Достало его, хотел работу другую подыскивать.
– Значит, смотри записи за прошлую зиму, – велел усатый Николай Валентинович Кротову и снова обратился к нам с Маришей: – А почему же он не нашел себе другой работы?
– Думаете, это так легко? – пожала плечами я и принялась импровизировать, используя собственный опыт, так как убитый при визите к Марише ни словом не обмолвился о своих попытках. – Нужно несколько свободных дней или хотя бы часов, чтобы походить по фирмам и показаться там. Никто ведь не возьмет человека на работу просто по одному телефонному звонку. А этих часов у Степы и не находилось. Он работал с утра и до позднего вечера. А бывало, если шефу приходила охота прошвырнуться по ночным заведениям, что с утра и до утра.
– А что именно его не устраивало на работе? – снова обратился к нам Николай Валентинович.
«Зануда какой, – подумали мы с Маришей хором, – тебя бы заставить работать на генерала, который твою жену имеет, посмотрели бы мы на тебя».
Вслух же я сказала:
– Его шеф положил глаз на Милу, и она отвечала ему взаимностью. Иначе откуда у нее все эти тряпки и дорогая косметика? Хотя внешне, как говорил Степа, все выглядело вполне прилично. У Милы была какая-то затяжная болезнь, при которой у нее болело то сердце, то печень, то поджелудочная. И шеф Степы систематически помогал ей ложиться в элитные клиники, договаривался с врачами и, между прочим, оплачивал лечение. Палата там больше напоминала номер люкс на одного в гостинице с четырьмя звездами – свободное посещение родных и прочие удовольствия, – но мужа туда почему-то пускали редко и с большой неохотой. Вот он и заподозрил неладное.
– А в каких именно клиниках лежала Мила?
Этого Марише убитый на сеансах ясновидения не говорил, поэтому я только невразумительно пожала плечами.
– Ну а болезнь? – продолжал допытываться усатый. – Хотя бы в общих чертах? Что у нее было?
– Говорю же, что каждый раз она лечила что-то другое, – сказала я. – Но что у нее там было на самом деле, я не знаю. А может быть, и врачи не знали. Время сейчас такое, – добавила я, сама не зная к чему.
Николай Валентинович уже изготовился подойти к этому же вопросу с другой стороны, явно не веря, что соседки – и вдруг были не в курсе болячек Милы, как нас спас Кротов.
– Нашел! – воскликнул парень. – Вот слушайте. Она пишет: «Вчера мой дурачок наконец-то нашел работу. Какое счастье! Так надоело, что он целыми днями сидит дома и жрать просит. Сколько ему ни свари, все мало, прихожу с работы без рук без ног, а он лежит на диване и есть просит, словно дитя беспомощное. А нажрется, так грудь просит. Господи, какой из него охранник! Зря только деньги отдала. Нужно было настоять, чтобы шел бухгалтером. Но что уж теперь говорить. Хорошо хоть автомобильные курсы пригодились. Теперь важного Аполлона возить будет и кормежка за счет шефа, а то моей зарплаты никак не хватает на нас двоих, да еще чтобы оплачивать его переобучение. Фирма вроде бы нормальная, и название такое забавное – «Эльф». Только бы он продержался, – если его снова выгонят, я наложу на себя руки».
– Судя по всему, она нашла более простой способ добиться того, чтобы ее мужа держали на работе, – сказала Мариша, наблюдая, как Кротов приплясывает от нетерпения возле телефонной трубки, пытаясь узнать адрес этого «Эльфа». – А Степан не говорил нам, что он месяцами сидел на шее у жены.
– Интересно, что он нам еще не говорил, – сказала я.
В это время Кротову повезло, и он дозвонился по нужному телефону, записал адрес и помчался к дверям.
– Мы вам больше не нужны? – тихо спросила Мариша у Николая Валентиновича.