Страница:
– Федя, успокойся!
– Пусть убирается! – бесился мужик. – Не скажете вы, так я сам ей скажу!
И Федор двинулся к бабушке Клаве, засучивая по пути рукава. Подруги замерли. Неужели этот здоровенный обалдуй станет драться со старой бабкой? Вот скотина! А Федор, судя по всему, собирался по-свойски расправиться с прибывшей старушкой.
– Проваливай! – ревел он, надвигаясь на бабульку. – Никто тебя сюда не звал!
При этом он так страшно вращал налившимися кровью глазами, что подруги сами испугались. И хотя Федор вроде бы выступал на их стороне, им было противно и мерзко. Да и страшно.
– Федя! – повисла на руке у мужа Нинусик. – Не надо!
– Пошла прочь!
И Федор отшвырнул Нинусика, словно муху. Та отлетела в сторону и ударилась головой о печку. Но это не остановило любящего мужа. Он на жену и не посмотрел. К упавшей Нинусику кинулись Кира и Леся. Но, к счастью, Нинусик была в сознании. Она потирала шишку на затылке, но больше ни на что не жаловалась.
– Нинусик, ты в порядке? – приставали к ней подруги.
– В полном.
Но внезапно из того угла, куда Федор загнал бабу Клаву, раздался сдавленный стон и какой-то хруст. Подруги обмерли. Все! Свернул старухе шею!
Содрогнувшись от ужасных предчувствий, подруги мигом оставили Нинусика, которой было не так уж плохо, и кинулись на помощь бабе Клаве. Но, не пробежав и двух шагов, изумленно застыли. Старушка стояла как ни в чем не бывало. Целая и невредимая. А вот Федор лежал у ее ног бесформенной кучей. И жалобно стонал, прижимая к груди правую руку.
– А не надо было ко мне лезть, придурок! – сердито выговаривала ему баба Клава, пиная сухонькой и уже переобутой в жесткую кожаную тапочку ножкой. – Я в своей Туле и не таких дубин в узде держала. А что ты хочешь? У меня муж запойный алкоголик был. Моряк. В дальние рейсы ходил. Как из моря придет, просто туши свет. Тридцать лет с ним как на фронте. Утром просыпаешься и не знаешь, что к вечеру будет. То ли битой будешь, то ли вовсе убитой. Пришлось в секцию карате записаться. Неплохо у меня получаться стало.
– Это вы его чем же таким треснули? – вырвалось у Леси.
– А ничем. Чего же, я совсем без понятий? Он на меня с голыми руками, и я к нему с тем же.
– Это вы его голыми руками уложили?
– Точно!
Подруги продолжали изумленно таращиться на поверженного Федора. А он лежал, корчась и грязно ругаясь. Лицо было перекошено от боли и ярости. И он с ненавистью смотрел на бабу Клаву снизу вверх, не прекращая материться.
– Прекрати выражаться, ирод! – прикрикнула она на него. – Уши пухнут.
Федор не послушался и продолжал.
– Руку я тебе уже вывихнула. А если сейчас же не замолчишь, язык вырву, – спокойно пообещала баба Клава.
И Федор тут же затих. Он уже понял, что с бабой Клавой шутки плохи. Поняли это и подруги. Мало им Федора, теперь еще эта каратистка престарелая пожаловала.
– Вот влипли! – произнесла с тоской Леся, когда подруги вышли в сад, чтобы немного проветриться и прийти в себя. – Так я и знала, что какая-нибудь фигня с этим домом обязательно получится.
– Недаром Фантик всю дорогу дулся.
– А кстати! Где он?
– Кто?
– Да Фантик же!
Подруги испуганно переглянулись. Кошек они не видели со вчерашнего вечера.
– Фантик! – воскликнула Кира. – Ой! Ой! Фантик! Фантик!!!
И подруги забегали по саду, судорожно выкрикивая: «Кис-кис-кис» – и призывая Фантика вернуться. Без толку! Кот словно в воду канул. В воду канул!!! Не приведи бог!
Кира сбегала в дом и вернулась обратно озабоченной еще больше.
– Фатимы тоже нет!
– Где же они?
И подруги заново обыскали весь сад. Никого! Верней, они обнаружили гнездо какой-то хорошенькой птички, названия которой не знали. И нашли соседскую черепашку, которую вернули двум зареванным детишкам.
– А мы ее уже похоронили, – с благодарностью пожимая руки подругам, произнес их бородатый папа.
Папа был очень даже ничего собой. Высокий, с густой рыжей бородой и с такими же густыми рыжими волосами. А вот детишки у него были темненькие. Наверное, в маму пошли.
– Мама у нас в городе, – печально произнес старший мальчик. – Она работает.
– Вредный директор не дал ей отпуск, – добавила девочка.
– Так что мы тут с папой живем. У него-то есть отпуск.
Вот это отец! Еще и с детьми сидит! Потрясающий мужик. И из-за черепахи убивается. В общем, соседство подругам понравилось. Славная семья. Приятно иной раз увидеть, что бывают еще хорошие люди, у которых к тому же в жизни тоже все хорошо.
– Если увидим вашего котика или кошечку, обязательно вернем.
Пора было уходить. Но как-то не очень хотелось. Начать с того, что Федор и не подумал уехать. Подруги надеялись, что после полученного от бабы Клавы нагоняя они с Нинусиком быстро соберут вещички и отбудут. Не тут-то было! Федор улегся в лучшей комнате и громко стонал на весь дом.
Нинусик металась возле него с бледным лицом и вытаращенными глазами.
– Лед! – налетела она на подруг. – Где взять лед? У Феди рука уже распухла и посинела. Ужас!
– Нинка! Где лед? Живо! Инвалидом меня сделаешь!
Лед подруги нашли в морозильной камере. Отдали всю коробочку. Сами себя обделили, а Федору все было мало. Он лежал, жаловался, требовал есть, пить, новую порцию льда, потому что старая слишком быстро растаяла, ругался и снова требовал есть.
– Коли есть хочет, значит, ничего страшного.
– Но рука распухла!
Рука у Федора в самом деле увеличилась в размерах. И слегка посинела. Но ничего такого ужасного, как пытался изобразить Федор, с ней не случилось. Шевелить он ею мог. И даже ложку до рта был в состоянии донести. И подруги вместо жалости ощутили злорадство. Так ему и надо! Нечего было лезть с кулаками на старушку. Небось думал, что нашел себе легкую жертву. Вот и нарвался. Сам виноват!
– Ой, умираю! – стонал Федор, с аппетитом доев вчерашний салатик с холодным мясом. – Как больно!
– Если так больно, надо бы к врачу.
Но напрасно подруги надеялись, что под предлогом визита к врачу, они избавятся от противного гостя. Ничуть не бывало. Едва только Федор услышал про врача, как все недомогание мигом у него прошло. Сильнейшая боль за несколько минут стала утихать, утихать, а потом утихла вовсе. Рука действовала. А небольшой синяк и припухлость можно было ликвидировать домашними средствами.
– Не поеду. Ну их, этих врачей! Небось там очереди огромные. Куда мне по жаре. И на машине руль не удержу.
И, видно сообразив, что Нинусик водить машину не умеет, Федор снова заблажил:
– Вот и за руль мне не сесть. Как и уедем-то, не знаю! Придется тут помирать!
Нинусик сидела возле кровати «умирающего» и вытирала горькие слезы. Посмотрев на эту картину, подруги ощутили приступ дикой, неконтролируемой злости на Ниночку. Всегда была разумной девушкой. Какого черта она подыгрывает этому идиоту, который – это и слепому видно – просто притворяется?
И вдруг в окно раздался стук. Там маячило приветливое лицо их рыжего соседа.
– Это не ваш котик? – Спросил он, поднимая в воздух огромного жирного сиамского кота.
Видимо, кот был кастрированный. Ни один настоящий, полноценный сиамец не позволит себе висеть безвольной тряпкой в чужих руках.
– Увы. Нет! У нашего шерстка вьется. На ушах и шейке.
– Надо же, – огорчился рыжий папа и, внезапно увидев бабу Клаву, вышедшую на крыльцо, воскликнул: – Здравствуйте, Клавдия Захаровна. Какими судьбами?
– Приветик, Красненький! Привет, Димушка. Чего приехала? Да вот, приехала. Ты же знаешь, дед Лаврентий-то помер.
– Знаю.
– За наследством его приехала.
– Да уж, – опустил голову рыжий Дима. – Жуткая смерть.
Бабка Клава кинула на подруг быстрый взгляд и торопливо сделала знак Диме, призывая того помолчать. Но Дима или не понял, или не заметил. Только продолжал разглагольствовать:
– И чего его пьяного за водой к колодцу потянуло? Ведь с утра у него в доме полные ведра стояли. Я сам ему помогал набрать. Мы-то потом с семьей в город поехали. А он остался. Но была у него вода. Была! Я это точно знаю.
Бабку Клаву слегка перекосило. И она уже откровенно зашипела на рыжего Диму:
– Молчи ты! Нечего людей пугать. Они дом сняли на все лето. А ты их покойником из колодца пугаешь.
Подруг при этих словах словно током пробило.
– Из к-к-какого еще к-колодца? – заикаясь, спросила Кира.
Дима кинул на девушек испуганный взгляд. И заторопился:
– Пойду я! У меня там дети без присмотра. Как бы сами в колодец не попадали!
И он очень вовремя смылся. Девушки были настолько в шоке, что не успели его остановить. Он ушел, а подруги остались с кучей невыясненных вопросов. Сообразив, что сейчас начнется, баба Клава тоже попыталась улизнуть. Ну уж нет! Уж последнего очевидца страшного события, произошедшего в этом доме, подруги отпускать не собирались.
– Баба Клава! Баба Клава! – поскакали подруги за ней. – Постойте! Куда же вы?
– Чего вам?
– Расскажите!
– Что?
– Ваш брат не сам умер? Он погиб?
– Здоровье у него слабое было. И сам бы помер.
– Но он погиб?
– Да.
– А как?
Молчание.
– Утонул в колодце?
– Да, – неохотно выдавила из себя баба Клава.
– В нашем колодце утонул? Из которого мы воду берем?
– А вы тут другой колодец видите?
– Нет, – растерянно пробормотала Кира. – Но мало ли. Вдруг он к чужому колодцу пошел?
– Зачем ему было к соседям по воду ходить, коли у него самого колодец во дворе отличный? – рассудила баба Клава.
– Так он в нем утонул?
– Нашли его там, верно, – так же сухо ответила баба Клава.
Всем своим видом она давала понять, что не расположена к разговорам о причинах, приведших к смерти ее брата. А вот подруги были очень даже расположены.
– Баба Клава! А как же мы эту воду теперь пьем?
– А что с ней случилось? Вечером упал. А через пару дней его уже нашли. Так что труп совсем недолго в колодце пробыл. Вода не испортилась.
Ну, это еще кому как. На взгляд подруг, вода для питья стала вовсе непригодна. После покойника, который пролежал в колодце пару дней! Еще не хватало!
– Вы бы лучше посторонней ерундой головы себе не забивали! – неожиданно тепло посоветовала им баба Клава. – А подумали, как нам этого дурака из дома выставить. Сил нет на него смотреть. До чего противный!
В отношении Федора подруги были с бабой Клавой целиком и полностью согласны. Противный! И чего в нем нашла умная да благоразумная Нинусик?
– Напоминает он мне кого-то из моих знакомых, – продолжала говорить баба Клава. – До чего напоминает, сил никаких нету.
– А кого?
– Погодите-ка! Ведь так в голове и крутится. Сейчас вспомню. А-а-а! Вспомнила! Моего дядю Артема! Вот кого!
Подруги переглянулись. Дядю Артема они не знали. Но им и Федора было достаточно.
– Точно! – продолжала баба Клава. – Вылитый! Такой же мерзкий характер у мужика был. Одно слово, молодец против овец!
– А что случилось с вашим дядей?
– Да ничего! Такие мерзавцы, они самые живучие. Дожил до глубокой старости. И помер в собственной постели в окружении детей и внуков. Обрыдались, верно, бедненькие, от радости. Уж и не чаяли, что избавятся от мерзкого старикашки.
И баба Клава покачала головой.
– А ваша-то подруга замужем за ним или как?
– Да.
– Официально?
– Да.
– Ой, беда! Вот дядя Артем тоже на всех своих бабах официально женился. Они-то сначала радовались, думали, счастье им привалило. Мужик-то он из себя видный был. И в руках себя до поры до времени умел держать. Это уж он их после регистрации лупить начинал.
– Лупить?
– Ага. Когда в своем праве себя чувствовал, так и начинал их уму-разуму учить. И до того в раж входил, что ребра бывало ломал. А уж синяков у них без счета было.
– Думаете, и Федор бьет Нинусика?
– Достается ей от него на орехи. А если нет еще, то скоро все начнется. Это уж точно. Видали, как он на меня попер? Немалая практика в этом деле у человека чувствуется!
Слова бабы Клавы окончательно подкосили подруг. Ну и положение, хуже не придумаешь. Нинусик вышла замуж за человека, который если ее еще и не бьет, то в скором времени начнет. А из их колодца, из которого они вчера весь день брали воду и воду эту пили, совсем недавно извлекли труп хозяина дома. А теперь две его наследницы не могут поделить оставшееся после него имущество. И одна из них поселилась в нем, нимало не смущаясь, что подруги заплатили большую сумму денег как раз за то, чтобы не иметь в доме никого постороннего.
– Впрочем, если уж выбирать из двух зол, то я бы предпочла бабу Клаву, а не Федора.
Кира тоже так думала. Федор вел себя отвратительно. Он ругался, орал на весь дом и требовал омлет из свежих яиц.
– Но молоко чтобы было парное. Мне с моей травмой нужно много кальция!
– Свечу тебе в жопу! – ругнулась баба Клава, услышав это. – Да не от геморроя, а обычную парафиновую, только потолще!
– Хочу омлет! И молока!
– Ох, девки, – вздохнула баба Клава. – Бегите ему за молоком. Ведь не успокоится, гад!
Кира отправилась за яйцами в магазин. Леся через садоводство к остановке, где летом сельские жительницы привозили творог, молоко и сметану от собственных коров. А баба Клава пошла в аптеку, где собиралась купить каких-то таблеток и потихоньку скормить их Федору.
– Я старая – мне продадут. И мы с вами ему потихоньку в омлет и замешаем. Пусть поспит. Сам отдохнет и нам передых даст.
И все три заговорщицы разошлись в разные стороны. Однако, отойдя от дома за сотню метров, Леся внезапно обнаружила, что забыла все деньги дома. И она даже не стала ругать себя за забывчивость.
– Ничего удивительного. Заморочили голову! Ну и отдых! Скорей бы уж обратно в город!
Возвращаясь назад к их дому, Леся неожиданно увидела бабу Клаву. Старушка тоже возвращалась домой. Леся хотела ее окликнуть, решив, что баба Клава тоже забыла деньги или очки. Но внезапно передумала. Что-то насторожило Лесю. Уж больно крадучись двигалась баба Клава. Словно опасалась, что ее могут заметить.
«Чего это она? – удивилась девушка. – На старости лет решила в шпионов поиграть?»
Каково же было недоумение Леси, когда она поняла, что ее догадка верна. Или, по крайней мере, очень близка к истине. Баба Клава прокралась под деревьями к самому дому. Из окна ее увидеть не могли. Баба Клава двигалась вплотную к стене. И так тихо и осторожно, что ни один камешек не шевельнулся под ее ногами, обутыми во все те же потрепанные кроссовки.
– Любопытно. Чего это она?
А баба Клава подкралась к окну и долгое время прислушивалась. Убедившись, что в комнате никого нет, она осторожно взялась за подоконник, подтянулась на руках и заглянула в комнату. Висела она так довольно долго. Леся невольно восхитилась отличной спортивной формой бабульки. Лично у нее самой и от половины усилий уже сделалось бы сердцебиение и слабость. А баба Клава, повисев на подоконнике, так же осторожно спустилась вниз. И так же тихо ушла.
При этом вид у нее был торжественный и расстроенный одновременно.
– Что она там увидала, интересно знать?
Любопытство родилось раньше Леси. И поделать со своей натурой она ничего не могла. Раз бабе Клаве что-то в комнате показалось интересным, то и ей нужно это увидеть. И Леся двинулась к дому. Конечно, висеть на подоконнике ей нечего было и мечтать. Таких мускул у Леси отродясь не водилось. Но ведь можно было действовать иначе.
И Леся, осторожно приблизившись к дому, разулась и поднялась на крыльцо. Она уже успела отметить, что крыльцо в доме добротное, крепкое и совершенно не скрипит. Так же, кстати говоря, как и пол, и двери. Оказавшись в сенях, Леся осторожно приоткрыла дверь и заглянула в дом. В ту самую комнату, которую обозревала снаружи баба Клава.
Ничего подозрительного она не заметила. Нинусик и Федор стояли на коленях и чистили печку от старой золы и остатков дров. Они так увлеклись этим занятием, что ничего не слышали и не видели вокруг. Леся даже умились. Все-таки у этой парочки есть совесть! Поняли, что печь давно не топлена. И решили подготовить ее к топке. Молодцы какие! И нечего судить о ближних только по их отдельным поступкам. Иной раз люди вначале кажутся куда хуже, чем есть на самом деле.
В связи с этими благостными мыслями Леси несколько странно прозвучали слова Федора.
– Быстрей давай! – приглушенным голосом прикрикнул он на свою жену. – Пошевеливайся! Скоро эти дуры вернутся. Нужно к их возвращению успеть все закончить!
– Стараюсь, милый! Стараюсь!
– Лучше ищи!
– Ищу!
Некоторое время парочка копалась в золе молча. А потом Федор не вытерпел и произнес:
– Как подумаю про эту бабку, прямо такое зло берет!
– Принесла же ее нелегкая! – согласилась с мужем Нинусик.
– И откуда она только взялась?!
– Сказала, что из Тулы.
– Из Тулы?!
Федор на некоторое время даже замер.
– Ну, из Тулы так из Тулы. Наследница, блин!
И он снова полез в печку. Почти до самого дымохода пролез! Перепачкался весь, измазался и обозлился до крайности.
– Слышь, Нинка. Заканчивай давай. Ничего тут нет!
– Я еще поищу!
– Заканчивай, я тебе сказал! Нет тут ни хрена! В другом месте искать будем. Времени мало!
И, поднявшись с колен, Федор отряхнулся, подняв небольшое облачко золы.
– Я пойду помоюсь. А ты тут прибери все! – велел он Нинусику. – Да смотри у меня, чтобы все чисто было! Эти твои подружки не должны пронюхать, что мы что-то ищем!
И Федор двинулся к выходу. Сообразив, что сейчас столкнется с ним нос к носу, убежать она уже не успеет, Леся нацепила босоножки и сделала наивное лицо.
– А я деньги на молоко забыла! – бодрясь изо всех сил, воскликнула она. – Представляете, какая клуша! А тебе, Федя, я вижу, лучше?
– Немного, – буркнул Федор. – Бери деньги и иди!
– Спасибо за разрешение. Между прочим, за твоей прихотью иду!
– Вот и иди!
– Деньги нужны.
– Возьми.
– Пройти дай! – обозлилась Леся.
В самом деле Федор загораживал ей проход. И мешал войти в дом. Но он даже и не подумал посторониться.
– Сам дам денег, – буркнул он. – Раз уж мне это молоко пить.
И он полез в карман, откуда извлек пятидесятирублевую бумажку и еще несколько десяток. Пятьдесят рублей, подумав, он спрятал в карман. А остальное протянул Лесе.
– Этого мало! – возмутилась девушка.
– Сколько же там это молоко может стоить?
– Рублей тридцать за литр.
– Ни фига себе! – присвистнул Федор. – В городе и то дешевле!
Ах ты, жадина! Тут уж Леся всерьез озлобилась. Жадин она не любила. А в мужчинах жадность почитала первейшим грехом. Смертным. В том смысле, что жадины рядом с Лесей не уживались.
– Вот в городе и пей молоко из порошка! А тут люди со своего хозяйства живут!
– Ну, так и купи литр. Мне больше не выпить.
– Они трехлитровыми банками обычно продают.
Федор закряхтел. И снова полез в карман. С видимым сожалением он отдал пятидесятирублевку Лесе. И еще горсточку мелочи.
– Все! Теперь хватит!
В дом он Лесю так и не пустил. И она ушла с ощущением, что ее выгнали из собственного угла. И по какому праву, собственно говоря, этот Федор так тут распоряжается? Баба Клава, хотя и наследница, и та ведет себя тактичней. А Федор тут вообще никто! Незваный гость! Вот уж недаром существует поговорка.
Размышляя таким образом, Леся двинулась к остановке. Благополучно купила там трехлитровую банку свежего молока у симпатичной, розовощекой и чисто одетой молодой женщины. Леся давно заметила, чем опрятней и чище выглядит продавец, тем лучшего качества будет у него товар.
Никогда не следует покупать товар у человека, который курит, плюется и сморкается возле своего лотка. Пусть даже это лоток с обычной картошкой. Неизвестно ведь еще, чем продавец там на нее начихает. И чем он там ее удобрял, чтобы вырастить свой урожай.
По дороге домой Леся столкнулась с бабой Клавой.
– Из аптеки иду! – бодро сообщила ей старушка. – Купила ироду лекарства! Коли буянить начнет, мы ему в молочко таблеточек и сыпанем. Мигом угомонится!
Леся хотела спросить у бабы Клавы о причине ее столь странного поведения всего полчаса назад, но постеснялась. Мало ли с какими целями баба Клава следит за Федором и Нинусиком. Может быть, у нее манера такая к старости выработалась. Леся вообще считала, что пожилых людей следует теребить как можно реже. Потому что за долгую жизнь у них сформировались свои привычки, за которые они и держатся изо всех сил и которые другим могут показаться не только странными, но даже и непонятными.
И вместо этого Леся спросила:
– Баба Клава, а вы тут жить собираетесь?
– Где?
– Ну, в доме.
– С какой стати? – непритворно изумилась баба Клава. – У меня свой дом есть. Я же тебе с подружкой рассказывала. Я из самой Тулы сюда прикатила.
– Ну да. Припоминаю.
– Вот там у меня дом. С садом, с огородом, хрюшка с приплодом в хлеву лежит, курочки, гусочки. А я все бросила и сюда прикатила!
– Значит, дом вашего брата вы продать хотите?
Баба Клава задумалась.
– Не знаю. Нет, вряд ли. Пусть Настька пользуется.
Леся окончательно встала в тупик.
– А зачем же вы тогда хотите, чтобы наследство на вас оформили?
– А затем! – буркнула баба Клава. – Хочу, и все тут! И не суй свой нос в чужие дела!
Леся ничуть не обиделась. Ругнулась баба Клава беззлобно. Скорей по привычке на всех ворчать. Но при этом Леся упорно не понимала, зачем старуха затеяла эту экспедицию из Тулы к ним в Питер. Если дом брата ей в собственность не нужен, то чего она тогда сюда приехала? Зачем бросила свинью с поросятами и прочее хозяйство?
Кира была уже дома.
– Федору хуже! – таким известием встретила она Лесю и бабу Клаву у калитки. – Стонет и ругается без умолку!
Леся оторопела. Она совсем недавно видела Федора вполне бодрым. Он так энергично копался в печке, что пыль стояла столбом. А теперь ему, видите ли, стало хуже. Притвора! Баба Клава тоже не поверила в серьезность болезни Федора.
– Раз силы на ругань есть, точно не помрет!
– Устала от него, сил никаких нет! – простонала Кира. – Хоть бы заткнулся! Хоть на часок!
– Сейчас нашего молочка попьет и угомонится, – сказала баба Клава. – Я пока приготовлю, а вы его жену покараульте.
После парного молочка с таблетками бабы Клавы Федор в самом деле затих. А некоторое время спустя захрапел. И у всех обитающих в доме женщин вырвался вздох облегчения. Даже Нинусик не скрывала своего облегчения, когда Федор заснул.
– Пойду и я прилягу, – дрожащим голосом произнесла она.
Вот Нинусик в самом деле выглядела больной.
– Иди, конечно! – сочувственно отозвалась Кира, вспомнив про ее положение. – Ты до того бледная, что прямо серой кажешься.
Нинусик явно смутилась. А Леся вспомнила, как она копалась в золе. Наверное, Нинусик не так хорошо отмылась. Вот на коже и остались частички золы, которые придают девушке мертвенно-серый цвет.
– В твоем положении нужно хорошо отдыхать, – добавила ничего не подозревающая Кира.
И Нинусик смутилась окончательно. Румянец, который пробивался сквозь покрытые пеплом щеки, получился на удивление живописным. Сочетание пепельно-серого и нежно-розового цветов всегда изумительно красиво.
– В к-каком положении? – пролепетала она. – Ты это о чем?
– Ну, ты же беременна.
– Я?!
Глаза у Нинусика сделались большие и очень изумленные.
– Ничего подобного. С чего вы взяли?
Подруги переглянулись. Выходит, Федор им соврал. Да еще забыл предупредить супругу о своем обмане. Занятно. А зачем это ему было нужно? Впрочем, понятно зачем. Он хотел остаться в доме. А мнимая беременность Нинусика являлась хорошим поводом. Но зачем ему так приспичило оставаться в доме, где ему не рады? И даже откровенно гонят прочь? Вот этого подруги не понимали.
– Надо будет сказать Федору, чтобы в следующий раз лучше придумывал свой обман, – пробормотала Кира себе под нос. – А то он у него, как говорится, белыми нитками шит.
Когда Нинусик ушла, Леся отвела подругу в сад под предлогом сбора петрушки к запоздалому обеду.
– Ты знаешь, мне кажется, что Нинусик и Федор что-то затевают.
– Что?
– Точно не знаю. Но что-то тут нечисто!
И Леся подробно рассказала подруге о том, как случайно вернулась домой и увидела, как их гости рылись в печке. А баба Клава подглядывала за ними.
– Они чокнутые? – изумилась Кира. – Зачем им тайком рыться в нашей печке?
– Вот и я об этом же думаю! Сначала я решила, что они хотят сделать нам приятное и потихоньку, пока нас нет, чистят печку. Сюрприз такой.
– Ну да! Совесть проснулась.
– Нет. Не для этого они в печке копались, чтобы ее почистить. Я смотрела. Вся зола и мусор остались там!
– Да что ты говоришь?! – неприятно удивилась Кира. – Но это же совсем странно! Они сначала выгребли золу и мусор, а потом засунули все обратно?
– Да.
– А зачем им просто так копаться в нашей печке?
– Вот именно! Зачем? Ты говоришь, баба Клава за ними подглядывала. Может быть, они действуют сообща?
– Мне так не показалось, – покачала головой Леся. – Скорей уж наоборот.
Кира ненадолго задумалась.
– Позвоню этой авантюристке Анастасии Петровне, – решила она наконец. – Спрошу, как же быть со старушкой.
Но Анастасия по-прежнему находилась вне зоны или была отключена. Подруги склонялись ко второму. Во всяком случае, им было ясно, с проблемой Федора и бабы Клавы им придется справляться самим.
– Пусть убирается! – бесился мужик. – Не скажете вы, так я сам ей скажу!
И Федор двинулся к бабушке Клаве, засучивая по пути рукава. Подруги замерли. Неужели этот здоровенный обалдуй станет драться со старой бабкой? Вот скотина! А Федор, судя по всему, собирался по-свойски расправиться с прибывшей старушкой.
– Проваливай! – ревел он, надвигаясь на бабульку. – Никто тебя сюда не звал!
При этом он так страшно вращал налившимися кровью глазами, что подруги сами испугались. И хотя Федор вроде бы выступал на их стороне, им было противно и мерзко. Да и страшно.
– Федя! – повисла на руке у мужа Нинусик. – Не надо!
– Пошла прочь!
И Федор отшвырнул Нинусика, словно муху. Та отлетела в сторону и ударилась головой о печку. Но это не остановило любящего мужа. Он на жену и не посмотрел. К упавшей Нинусику кинулись Кира и Леся. Но, к счастью, Нинусик была в сознании. Она потирала шишку на затылке, но больше ни на что не жаловалась.
– Нинусик, ты в порядке? – приставали к ней подруги.
– В полном.
Но внезапно из того угла, куда Федор загнал бабу Клаву, раздался сдавленный стон и какой-то хруст. Подруги обмерли. Все! Свернул старухе шею!
Содрогнувшись от ужасных предчувствий, подруги мигом оставили Нинусика, которой было не так уж плохо, и кинулись на помощь бабе Клаве. Но, не пробежав и двух шагов, изумленно застыли. Старушка стояла как ни в чем не бывало. Целая и невредимая. А вот Федор лежал у ее ног бесформенной кучей. И жалобно стонал, прижимая к груди правую руку.
– А не надо было ко мне лезть, придурок! – сердито выговаривала ему баба Клава, пиная сухонькой и уже переобутой в жесткую кожаную тапочку ножкой. – Я в своей Туле и не таких дубин в узде держала. А что ты хочешь? У меня муж запойный алкоголик был. Моряк. В дальние рейсы ходил. Как из моря придет, просто туши свет. Тридцать лет с ним как на фронте. Утром просыпаешься и не знаешь, что к вечеру будет. То ли битой будешь, то ли вовсе убитой. Пришлось в секцию карате записаться. Неплохо у меня получаться стало.
– Это вы его чем же таким треснули? – вырвалось у Леси.
– А ничем. Чего же, я совсем без понятий? Он на меня с голыми руками, и я к нему с тем же.
– Это вы его голыми руками уложили?
– Точно!
Подруги продолжали изумленно таращиться на поверженного Федора. А он лежал, корчась и грязно ругаясь. Лицо было перекошено от боли и ярости. И он с ненавистью смотрел на бабу Клаву снизу вверх, не прекращая материться.
– Прекрати выражаться, ирод! – прикрикнула она на него. – Уши пухнут.
Федор не послушался и продолжал.
– Руку я тебе уже вывихнула. А если сейчас же не замолчишь, язык вырву, – спокойно пообещала баба Клава.
И Федор тут же затих. Он уже понял, что с бабой Клавой шутки плохи. Поняли это и подруги. Мало им Федора, теперь еще эта каратистка престарелая пожаловала.
– Вот влипли! – произнесла с тоской Леся, когда подруги вышли в сад, чтобы немного проветриться и прийти в себя. – Так я и знала, что какая-нибудь фигня с этим домом обязательно получится.
– Недаром Фантик всю дорогу дулся.
– А кстати! Где он?
– Кто?
– Да Фантик же!
Подруги испуганно переглянулись. Кошек они не видели со вчерашнего вечера.
– Фантик! – воскликнула Кира. – Ой! Ой! Фантик! Фантик!!!
И подруги забегали по саду, судорожно выкрикивая: «Кис-кис-кис» – и призывая Фантика вернуться. Без толку! Кот словно в воду канул. В воду канул!!! Не приведи бог!
Кира сбегала в дом и вернулась обратно озабоченной еще больше.
– Фатимы тоже нет!
– Где же они?
И подруги заново обыскали весь сад. Никого! Верней, они обнаружили гнездо какой-то хорошенькой птички, названия которой не знали. И нашли соседскую черепашку, которую вернули двум зареванным детишкам.
– А мы ее уже похоронили, – с благодарностью пожимая руки подругам, произнес их бородатый папа.
Папа был очень даже ничего собой. Высокий, с густой рыжей бородой и с такими же густыми рыжими волосами. А вот детишки у него были темненькие. Наверное, в маму пошли.
– Мама у нас в городе, – печально произнес старший мальчик. – Она работает.
– Вредный директор не дал ей отпуск, – добавила девочка.
– Так что мы тут с папой живем. У него-то есть отпуск.
Вот это отец! Еще и с детьми сидит! Потрясающий мужик. И из-за черепахи убивается. В общем, соседство подругам понравилось. Славная семья. Приятно иной раз увидеть, что бывают еще хорошие люди, у которых к тому же в жизни тоже все хорошо.
– Если увидим вашего котика или кошечку, обязательно вернем.
Пора было уходить. Но как-то не очень хотелось. Начать с того, что Федор и не подумал уехать. Подруги надеялись, что после полученного от бабы Клавы нагоняя они с Нинусиком быстро соберут вещички и отбудут. Не тут-то было! Федор улегся в лучшей комнате и громко стонал на весь дом.
Нинусик металась возле него с бледным лицом и вытаращенными глазами.
– Лед! – налетела она на подруг. – Где взять лед? У Феди рука уже распухла и посинела. Ужас!
– Нинка! Где лед? Живо! Инвалидом меня сделаешь!
Лед подруги нашли в морозильной камере. Отдали всю коробочку. Сами себя обделили, а Федору все было мало. Он лежал, жаловался, требовал есть, пить, новую порцию льда, потому что старая слишком быстро растаяла, ругался и снова требовал есть.
– Коли есть хочет, значит, ничего страшного.
– Но рука распухла!
Рука у Федора в самом деле увеличилась в размерах. И слегка посинела. Но ничего такого ужасного, как пытался изобразить Федор, с ней не случилось. Шевелить он ею мог. И даже ложку до рта был в состоянии донести. И подруги вместо жалости ощутили злорадство. Так ему и надо! Нечего было лезть с кулаками на старушку. Небось думал, что нашел себе легкую жертву. Вот и нарвался. Сам виноват!
– Ой, умираю! – стонал Федор, с аппетитом доев вчерашний салатик с холодным мясом. – Как больно!
– Если так больно, надо бы к врачу.
Но напрасно подруги надеялись, что под предлогом визита к врачу, они избавятся от противного гостя. Ничуть не бывало. Едва только Федор услышал про врача, как все недомогание мигом у него прошло. Сильнейшая боль за несколько минут стала утихать, утихать, а потом утихла вовсе. Рука действовала. А небольшой синяк и припухлость можно было ликвидировать домашними средствами.
– Не поеду. Ну их, этих врачей! Небось там очереди огромные. Куда мне по жаре. И на машине руль не удержу.
И, видно сообразив, что Нинусик водить машину не умеет, Федор снова заблажил:
– Вот и за руль мне не сесть. Как и уедем-то, не знаю! Придется тут помирать!
Нинусик сидела возле кровати «умирающего» и вытирала горькие слезы. Посмотрев на эту картину, подруги ощутили приступ дикой, неконтролируемой злости на Ниночку. Всегда была разумной девушкой. Какого черта она подыгрывает этому идиоту, который – это и слепому видно – просто притворяется?
И вдруг в окно раздался стук. Там маячило приветливое лицо их рыжего соседа.
– Это не ваш котик? – Спросил он, поднимая в воздух огромного жирного сиамского кота.
Видимо, кот был кастрированный. Ни один настоящий, полноценный сиамец не позволит себе висеть безвольной тряпкой в чужих руках.
– Увы. Нет! У нашего шерстка вьется. На ушах и шейке.
– Надо же, – огорчился рыжий папа и, внезапно увидев бабу Клаву, вышедшую на крыльцо, воскликнул: – Здравствуйте, Клавдия Захаровна. Какими судьбами?
– Приветик, Красненький! Привет, Димушка. Чего приехала? Да вот, приехала. Ты же знаешь, дед Лаврентий-то помер.
– Знаю.
– За наследством его приехала.
– Да уж, – опустил голову рыжий Дима. – Жуткая смерть.
Бабка Клава кинула на подруг быстрый взгляд и торопливо сделала знак Диме, призывая того помолчать. Но Дима или не понял, или не заметил. Только продолжал разглагольствовать:
– И чего его пьяного за водой к колодцу потянуло? Ведь с утра у него в доме полные ведра стояли. Я сам ему помогал набрать. Мы-то потом с семьей в город поехали. А он остался. Но была у него вода. Была! Я это точно знаю.
Бабку Клаву слегка перекосило. И она уже откровенно зашипела на рыжего Диму:
– Молчи ты! Нечего людей пугать. Они дом сняли на все лето. А ты их покойником из колодца пугаешь.
Подруг при этих словах словно током пробило.
– Из к-к-какого еще к-колодца? – заикаясь, спросила Кира.
Дима кинул на девушек испуганный взгляд. И заторопился:
– Пойду я! У меня там дети без присмотра. Как бы сами в колодец не попадали!
И он очень вовремя смылся. Девушки были настолько в шоке, что не успели его остановить. Он ушел, а подруги остались с кучей невыясненных вопросов. Сообразив, что сейчас начнется, баба Клава тоже попыталась улизнуть. Ну уж нет! Уж последнего очевидца страшного события, произошедшего в этом доме, подруги отпускать не собирались.
– Баба Клава! Баба Клава! – поскакали подруги за ней. – Постойте! Куда же вы?
– Чего вам?
– Расскажите!
– Что?
– Ваш брат не сам умер? Он погиб?
– Здоровье у него слабое было. И сам бы помер.
– Но он погиб?
– Да.
– А как?
Молчание.
– Утонул в колодце?
– Да, – неохотно выдавила из себя баба Клава.
– В нашем колодце утонул? Из которого мы воду берем?
– А вы тут другой колодец видите?
– Нет, – растерянно пробормотала Кира. – Но мало ли. Вдруг он к чужому колодцу пошел?
– Зачем ему было к соседям по воду ходить, коли у него самого колодец во дворе отличный? – рассудила баба Клава.
– Так он в нем утонул?
– Нашли его там, верно, – так же сухо ответила баба Клава.
Всем своим видом она давала понять, что не расположена к разговорам о причинах, приведших к смерти ее брата. А вот подруги были очень даже расположены.
– Баба Клава! А как же мы эту воду теперь пьем?
– А что с ней случилось? Вечером упал. А через пару дней его уже нашли. Так что труп совсем недолго в колодце пробыл. Вода не испортилась.
Ну, это еще кому как. На взгляд подруг, вода для питья стала вовсе непригодна. После покойника, который пролежал в колодце пару дней! Еще не хватало!
– Вы бы лучше посторонней ерундой головы себе не забивали! – неожиданно тепло посоветовала им баба Клава. – А подумали, как нам этого дурака из дома выставить. Сил нет на него смотреть. До чего противный!
В отношении Федора подруги были с бабой Клавой целиком и полностью согласны. Противный! И чего в нем нашла умная да благоразумная Нинусик?
– Напоминает он мне кого-то из моих знакомых, – продолжала говорить баба Клава. – До чего напоминает, сил никаких нету.
– А кого?
– Погодите-ка! Ведь так в голове и крутится. Сейчас вспомню. А-а-а! Вспомнила! Моего дядю Артема! Вот кого!
Подруги переглянулись. Дядю Артема они не знали. Но им и Федора было достаточно.
– Точно! – продолжала баба Клава. – Вылитый! Такой же мерзкий характер у мужика был. Одно слово, молодец против овец!
– А что случилось с вашим дядей?
– Да ничего! Такие мерзавцы, они самые живучие. Дожил до глубокой старости. И помер в собственной постели в окружении детей и внуков. Обрыдались, верно, бедненькие, от радости. Уж и не чаяли, что избавятся от мерзкого старикашки.
И баба Клава покачала головой.
– А ваша-то подруга замужем за ним или как?
– Да.
– Официально?
– Да.
– Ой, беда! Вот дядя Артем тоже на всех своих бабах официально женился. Они-то сначала радовались, думали, счастье им привалило. Мужик-то он из себя видный был. И в руках себя до поры до времени умел держать. Это уж он их после регистрации лупить начинал.
– Лупить?
– Ага. Когда в своем праве себя чувствовал, так и начинал их уму-разуму учить. И до того в раж входил, что ребра бывало ломал. А уж синяков у них без счета было.
– Думаете, и Федор бьет Нинусика?
– Достается ей от него на орехи. А если нет еще, то скоро все начнется. Это уж точно. Видали, как он на меня попер? Немалая практика в этом деле у человека чувствуется!
Слова бабы Клавы окончательно подкосили подруг. Ну и положение, хуже не придумаешь. Нинусик вышла замуж за человека, который если ее еще и не бьет, то в скором времени начнет. А из их колодца, из которого они вчера весь день брали воду и воду эту пили, совсем недавно извлекли труп хозяина дома. А теперь две его наследницы не могут поделить оставшееся после него имущество. И одна из них поселилась в нем, нимало не смущаясь, что подруги заплатили большую сумму денег как раз за то, чтобы не иметь в доме никого постороннего.
– Впрочем, если уж выбирать из двух зол, то я бы предпочла бабу Клаву, а не Федора.
Кира тоже так думала. Федор вел себя отвратительно. Он ругался, орал на весь дом и требовал омлет из свежих яиц.
– Но молоко чтобы было парное. Мне с моей травмой нужно много кальция!
– Свечу тебе в жопу! – ругнулась баба Клава, услышав это. – Да не от геморроя, а обычную парафиновую, только потолще!
– Хочу омлет! И молока!
– Ох, девки, – вздохнула баба Клава. – Бегите ему за молоком. Ведь не успокоится, гад!
Кира отправилась за яйцами в магазин. Леся через садоводство к остановке, где летом сельские жительницы привозили творог, молоко и сметану от собственных коров. А баба Клава пошла в аптеку, где собиралась купить каких-то таблеток и потихоньку скормить их Федору.
– Я старая – мне продадут. И мы с вами ему потихоньку в омлет и замешаем. Пусть поспит. Сам отдохнет и нам передых даст.
И все три заговорщицы разошлись в разные стороны. Однако, отойдя от дома за сотню метров, Леся внезапно обнаружила, что забыла все деньги дома. И она даже не стала ругать себя за забывчивость.
– Ничего удивительного. Заморочили голову! Ну и отдых! Скорей бы уж обратно в город!
Возвращаясь назад к их дому, Леся неожиданно увидела бабу Клаву. Старушка тоже возвращалась домой. Леся хотела ее окликнуть, решив, что баба Клава тоже забыла деньги или очки. Но внезапно передумала. Что-то насторожило Лесю. Уж больно крадучись двигалась баба Клава. Словно опасалась, что ее могут заметить.
«Чего это она? – удивилась девушка. – На старости лет решила в шпионов поиграть?»
Каково же было недоумение Леси, когда она поняла, что ее догадка верна. Или, по крайней мере, очень близка к истине. Баба Клава прокралась под деревьями к самому дому. Из окна ее увидеть не могли. Баба Клава двигалась вплотную к стене. И так тихо и осторожно, что ни один камешек не шевельнулся под ее ногами, обутыми во все те же потрепанные кроссовки.
– Любопытно. Чего это она?
А баба Клава подкралась к окну и долгое время прислушивалась. Убедившись, что в комнате никого нет, она осторожно взялась за подоконник, подтянулась на руках и заглянула в комнату. Висела она так довольно долго. Леся невольно восхитилась отличной спортивной формой бабульки. Лично у нее самой и от половины усилий уже сделалось бы сердцебиение и слабость. А баба Клава, повисев на подоконнике, так же осторожно спустилась вниз. И так же тихо ушла.
При этом вид у нее был торжественный и расстроенный одновременно.
– Что она там увидала, интересно знать?
Любопытство родилось раньше Леси. И поделать со своей натурой она ничего не могла. Раз бабе Клаве что-то в комнате показалось интересным, то и ей нужно это увидеть. И Леся двинулась к дому. Конечно, висеть на подоконнике ей нечего было и мечтать. Таких мускул у Леси отродясь не водилось. Но ведь можно было действовать иначе.
И Леся, осторожно приблизившись к дому, разулась и поднялась на крыльцо. Она уже успела отметить, что крыльцо в доме добротное, крепкое и совершенно не скрипит. Так же, кстати говоря, как и пол, и двери. Оказавшись в сенях, Леся осторожно приоткрыла дверь и заглянула в дом. В ту самую комнату, которую обозревала снаружи баба Клава.
Ничего подозрительного она не заметила. Нинусик и Федор стояли на коленях и чистили печку от старой золы и остатков дров. Они так увлеклись этим занятием, что ничего не слышали и не видели вокруг. Леся даже умились. Все-таки у этой парочки есть совесть! Поняли, что печь давно не топлена. И решили подготовить ее к топке. Молодцы какие! И нечего судить о ближних только по их отдельным поступкам. Иной раз люди вначале кажутся куда хуже, чем есть на самом деле.
В связи с этими благостными мыслями Леси несколько странно прозвучали слова Федора.
– Быстрей давай! – приглушенным голосом прикрикнул он на свою жену. – Пошевеливайся! Скоро эти дуры вернутся. Нужно к их возвращению успеть все закончить!
– Стараюсь, милый! Стараюсь!
– Лучше ищи!
– Ищу!
Некоторое время парочка копалась в золе молча. А потом Федор не вытерпел и произнес:
– Как подумаю про эту бабку, прямо такое зло берет!
– Принесла же ее нелегкая! – согласилась с мужем Нинусик.
– И откуда она только взялась?!
– Сказала, что из Тулы.
– Из Тулы?!
Федор на некоторое время даже замер.
– Ну, из Тулы так из Тулы. Наследница, блин!
И он снова полез в печку. Почти до самого дымохода пролез! Перепачкался весь, измазался и обозлился до крайности.
– Слышь, Нинка. Заканчивай давай. Ничего тут нет!
– Я еще поищу!
– Заканчивай, я тебе сказал! Нет тут ни хрена! В другом месте искать будем. Времени мало!
И, поднявшись с колен, Федор отряхнулся, подняв небольшое облачко золы.
– Я пойду помоюсь. А ты тут прибери все! – велел он Нинусику. – Да смотри у меня, чтобы все чисто было! Эти твои подружки не должны пронюхать, что мы что-то ищем!
И Федор двинулся к выходу. Сообразив, что сейчас столкнется с ним нос к носу, убежать она уже не успеет, Леся нацепила босоножки и сделала наивное лицо.
– А я деньги на молоко забыла! – бодрясь изо всех сил, воскликнула она. – Представляете, какая клуша! А тебе, Федя, я вижу, лучше?
– Немного, – буркнул Федор. – Бери деньги и иди!
– Спасибо за разрешение. Между прочим, за твоей прихотью иду!
– Вот и иди!
– Деньги нужны.
– Возьми.
– Пройти дай! – обозлилась Леся.
В самом деле Федор загораживал ей проход. И мешал войти в дом. Но он даже и не подумал посторониться.
– Сам дам денег, – буркнул он. – Раз уж мне это молоко пить.
И он полез в карман, откуда извлек пятидесятирублевую бумажку и еще несколько десяток. Пятьдесят рублей, подумав, он спрятал в карман. А остальное протянул Лесе.
– Этого мало! – возмутилась девушка.
– Сколько же там это молоко может стоить?
– Рублей тридцать за литр.
– Ни фига себе! – присвистнул Федор. – В городе и то дешевле!
Ах ты, жадина! Тут уж Леся всерьез озлобилась. Жадин она не любила. А в мужчинах жадность почитала первейшим грехом. Смертным. В том смысле, что жадины рядом с Лесей не уживались.
– Вот в городе и пей молоко из порошка! А тут люди со своего хозяйства живут!
– Ну, так и купи литр. Мне больше не выпить.
– Они трехлитровыми банками обычно продают.
Федор закряхтел. И снова полез в карман. С видимым сожалением он отдал пятидесятирублевку Лесе. И еще горсточку мелочи.
– Все! Теперь хватит!
В дом он Лесю так и не пустил. И она ушла с ощущением, что ее выгнали из собственного угла. И по какому праву, собственно говоря, этот Федор так тут распоряжается? Баба Клава, хотя и наследница, и та ведет себя тактичней. А Федор тут вообще никто! Незваный гость! Вот уж недаром существует поговорка.
Размышляя таким образом, Леся двинулась к остановке. Благополучно купила там трехлитровую банку свежего молока у симпатичной, розовощекой и чисто одетой молодой женщины. Леся давно заметила, чем опрятней и чище выглядит продавец, тем лучшего качества будет у него товар.
Никогда не следует покупать товар у человека, который курит, плюется и сморкается возле своего лотка. Пусть даже это лоток с обычной картошкой. Неизвестно ведь еще, чем продавец там на нее начихает. И чем он там ее удобрял, чтобы вырастить свой урожай.
По дороге домой Леся столкнулась с бабой Клавой.
– Из аптеки иду! – бодро сообщила ей старушка. – Купила ироду лекарства! Коли буянить начнет, мы ему в молочко таблеточек и сыпанем. Мигом угомонится!
Леся хотела спросить у бабы Клавы о причине ее столь странного поведения всего полчаса назад, но постеснялась. Мало ли с какими целями баба Клава следит за Федором и Нинусиком. Может быть, у нее манера такая к старости выработалась. Леся вообще считала, что пожилых людей следует теребить как можно реже. Потому что за долгую жизнь у них сформировались свои привычки, за которые они и держатся изо всех сил и которые другим могут показаться не только странными, но даже и непонятными.
И вместо этого Леся спросила:
– Баба Клава, а вы тут жить собираетесь?
– Где?
– Ну, в доме.
– С какой стати? – непритворно изумилась баба Клава. – У меня свой дом есть. Я же тебе с подружкой рассказывала. Я из самой Тулы сюда прикатила.
– Ну да. Припоминаю.
– Вот там у меня дом. С садом, с огородом, хрюшка с приплодом в хлеву лежит, курочки, гусочки. А я все бросила и сюда прикатила!
– Значит, дом вашего брата вы продать хотите?
Баба Клава задумалась.
– Не знаю. Нет, вряд ли. Пусть Настька пользуется.
Леся окончательно встала в тупик.
– А зачем же вы тогда хотите, чтобы наследство на вас оформили?
– А затем! – буркнула баба Клава. – Хочу, и все тут! И не суй свой нос в чужие дела!
Леся ничуть не обиделась. Ругнулась баба Клава беззлобно. Скорей по привычке на всех ворчать. Но при этом Леся упорно не понимала, зачем старуха затеяла эту экспедицию из Тулы к ним в Питер. Если дом брата ей в собственность не нужен, то чего она тогда сюда приехала? Зачем бросила свинью с поросятами и прочее хозяйство?
Кира была уже дома.
– Федору хуже! – таким известием встретила она Лесю и бабу Клаву у калитки. – Стонет и ругается без умолку!
Леся оторопела. Она совсем недавно видела Федора вполне бодрым. Он так энергично копался в печке, что пыль стояла столбом. А теперь ему, видите ли, стало хуже. Притвора! Баба Клава тоже не поверила в серьезность болезни Федора.
– Раз силы на ругань есть, точно не помрет!
– Устала от него, сил никаких нет! – простонала Кира. – Хоть бы заткнулся! Хоть на часок!
– Сейчас нашего молочка попьет и угомонится, – сказала баба Клава. – Я пока приготовлю, а вы его жену покараульте.
После парного молочка с таблетками бабы Клавы Федор в самом деле затих. А некоторое время спустя захрапел. И у всех обитающих в доме женщин вырвался вздох облегчения. Даже Нинусик не скрывала своего облегчения, когда Федор заснул.
– Пойду и я прилягу, – дрожащим голосом произнесла она.
Вот Нинусик в самом деле выглядела больной.
– Иди, конечно! – сочувственно отозвалась Кира, вспомнив про ее положение. – Ты до того бледная, что прямо серой кажешься.
Нинусик явно смутилась. А Леся вспомнила, как она копалась в золе. Наверное, Нинусик не так хорошо отмылась. Вот на коже и остались частички золы, которые придают девушке мертвенно-серый цвет.
– В твоем положении нужно хорошо отдыхать, – добавила ничего не подозревающая Кира.
И Нинусик смутилась окончательно. Румянец, который пробивался сквозь покрытые пеплом щеки, получился на удивление живописным. Сочетание пепельно-серого и нежно-розового цветов всегда изумительно красиво.
– В к-каком положении? – пролепетала она. – Ты это о чем?
– Ну, ты же беременна.
– Я?!
Глаза у Нинусика сделались большие и очень изумленные.
– Ничего подобного. С чего вы взяли?
Подруги переглянулись. Выходит, Федор им соврал. Да еще забыл предупредить супругу о своем обмане. Занятно. А зачем это ему было нужно? Впрочем, понятно зачем. Он хотел остаться в доме. А мнимая беременность Нинусика являлась хорошим поводом. Но зачем ему так приспичило оставаться в доме, где ему не рады? И даже откровенно гонят прочь? Вот этого подруги не понимали.
– Надо будет сказать Федору, чтобы в следующий раз лучше придумывал свой обман, – пробормотала Кира себе под нос. – А то он у него, как говорится, белыми нитками шит.
Когда Нинусик ушла, Леся отвела подругу в сад под предлогом сбора петрушки к запоздалому обеду.
– Ты знаешь, мне кажется, что Нинусик и Федор что-то затевают.
– Что?
– Точно не знаю. Но что-то тут нечисто!
И Леся подробно рассказала подруге о том, как случайно вернулась домой и увидела, как их гости рылись в печке. А баба Клава подглядывала за ними.
– Они чокнутые? – изумилась Кира. – Зачем им тайком рыться в нашей печке?
– Вот и я об этом же думаю! Сначала я решила, что они хотят сделать нам приятное и потихоньку, пока нас нет, чистят печку. Сюрприз такой.
– Ну да! Совесть проснулась.
– Нет. Не для этого они в печке копались, чтобы ее почистить. Я смотрела. Вся зола и мусор остались там!
– Да что ты говоришь?! – неприятно удивилась Кира. – Но это же совсем странно! Они сначала выгребли золу и мусор, а потом засунули все обратно?
– Да.
– А зачем им просто так копаться в нашей печке?
– Вот именно! Зачем? Ты говоришь, баба Клава за ними подглядывала. Может быть, они действуют сообща?
– Мне так не показалось, – покачала головой Леся. – Скорей уж наоборот.
Кира ненадолго задумалась.
– Позвоню этой авантюристке Анастасии Петровне, – решила она наконец. – Спрошу, как же быть со старушкой.
Но Анастасия по-прежнему находилась вне зоны или была отключена. Подруги склонялись ко второму. Во всяком случае, им было ясно, с проблемой Федора и бабы Клавы им придется справляться самим.