Страница:
Браслет в ответ только жалобно мяукнул. И Дуня в задумчивости обвела глазами кухню. Уехать на дачу Танька не могла, потому что обязательно взяла бы Браслета с собой. Махнула отдохнуть куда-нибудь с любовником? В ночной клуб, например? Что же, это вполне было в духе Таньки. Но почему она в таком случае не берет трубку мобильного? Дуня еще раз вздохнула. И тут ей позвонил Витек.
– Ну что? Нашлась твоя подруга? – спросил он у нее.
– Нет, – расстроенно ответила Дуня. – Ее нигде нет!
– В ванну заглянула? – деловито поинтересовался Витек. – Нет ее там? Тогда загляни в холодильник.
– Зачем? – удивилась Дуня.
– Если бы я ее прикончил, то в такую жару тело нужно куда-то спрятать. А куда? Разумеется, в холодильник. Там оно по крайней мере не испортится.
– Идиот! – возмутилась Дуня. – И шутки у тебя идиотские.
Но, отключив трубку, она и в самом деле направилась к холодильнику. Нет, вовсе не за Танькиным телом. Просто ей захотелось как-то расслабиться. Ну и, например, наплевав на диету, выпить пивка. А у Таньки в холодильнике всегда имелся запас этого напитка, кстати говоря, с пониженным содержанием калорий. Насчет продуктов, как точно знала Дуня, в холодильнике было несколько хуже. Обычно летом Танька затаривалась продуктами раз в месяц, а потом спокойно жила, жаря при необходимости готовые котлеты или варила на ужин пельмени. Однако запас пива не переводился у нее никогда.
Браслет, увидев, что Дуня направилась к холодильнику, начал крутиться у нее под ногами, истошно мяукая и делая короткие перебежки к холодильнику и обратно к Дуне. При этом вид у него был на редкость очумелый. Дуня решила, что он надеется получить лакомый кусочек французского липкого сыра, до которого был большой охотник. Распахнув створку огромного пузатого холодильника «Бош», Дуня истошно завопила. Там, скрючившись в весьма неудобной позе, лежала Танька и в упор смотрела прямо на Дуню своими странными светлыми и словно бы неживыми глазами. Издав еще пару воплей, Дуня замолчала, схватилась за сердце и крикнула:
– Танька, ты офонарела? Чего ты в холодильник-то забралась?
Так как Танька продолжала придуриваться и не шевелилась, Дуня тряхнула ее за плечо. Но тут подруга вдруг стала выпадать из холодильника. Дуня с трудом успела перехватить ее странно потяжелевшее тело и опустить на пол, чтоб не ушибить.
– Танька, хорош придуриваться! – возмутилась Дуня. – Ты меня больше не проведешь. После того случая, когда ты вылезла из дровяного сарая вся в крови и с топором в голове, я на твои шуточки больше не поведусь. Меня в тот раз чуть инфаркт не хватил. Слышишь! Хватит!
Но Танька, несмотря на то, что Дуня разоблачила ее притворство, продолжала лежать на полу в очень неудобной позе, не сводя с Дуни своего остановившегося взгляда. Дуня присмотрелась повнимательней, и тут внезапно ей стало совсем дурно. По шее Таньки шла красная полоса, словно след от веревки или ошейника. Преодолевая подступившую к горлу тошноту, Дуня дотронулась до шеи Таньки. Подруга не шевелилась, не протестовала и вообще никак не реагировала. Кожа у нее была холодная. Тогда Дуня, затаив дыхание, попыталась нащупать пульс. Его не было. Дуня проверила еще раз свои подозрения, приложив ухо к тощей Танькиной ключице, но гулких ударов сердца так и не услышала. И тогда, сообразив все, Дуня издала мышиный писк, тихо сползла на пол рядом с телом своей подруги и без дальнейших проволочек лишилась сознания.
Глава 2
– Ну что? Нашлась твоя подруга? – спросил он у нее.
– Нет, – расстроенно ответила Дуня. – Ее нигде нет!
– В ванну заглянула? – деловито поинтересовался Витек. – Нет ее там? Тогда загляни в холодильник.
– Зачем? – удивилась Дуня.
– Если бы я ее прикончил, то в такую жару тело нужно куда-то спрятать. А куда? Разумеется, в холодильник. Там оно по крайней мере не испортится.
– Идиот! – возмутилась Дуня. – И шутки у тебя идиотские.
Но, отключив трубку, она и в самом деле направилась к холодильнику. Нет, вовсе не за Танькиным телом. Просто ей захотелось как-то расслабиться. Ну и, например, наплевав на диету, выпить пивка. А у Таньки в холодильнике всегда имелся запас этого напитка, кстати говоря, с пониженным содержанием калорий. Насчет продуктов, как точно знала Дуня, в холодильнике было несколько хуже. Обычно летом Танька затаривалась продуктами раз в месяц, а потом спокойно жила, жаря при необходимости готовые котлеты или варила на ужин пельмени. Однако запас пива не переводился у нее никогда.
Браслет, увидев, что Дуня направилась к холодильнику, начал крутиться у нее под ногами, истошно мяукая и делая короткие перебежки к холодильнику и обратно к Дуне. При этом вид у него был на редкость очумелый. Дуня решила, что он надеется получить лакомый кусочек французского липкого сыра, до которого был большой охотник. Распахнув створку огромного пузатого холодильника «Бош», Дуня истошно завопила. Там, скрючившись в весьма неудобной позе, лежала Танька и в упор смотрела прямо на Дуню своими странными светлыми и словно бы неживыми глазами. Издав еще пару воплей, Дуня замолчала, схватилась за сердце и крикнула:
– Танька, ты офонарела? Чего ты в холодильник-то забралась?
Так как Танька продолжала придуриваться и не шевелилась, Дуня тряхнула ее за плечо. Но тут подруга вдруг стала выпадать из холодильника. Дуня с трудом успела перехватить ее странно потяжелевшее тело и опустить на пол, чтоб не ушибить.
– Танька, хорош придуриваться! – возмутилась Дуня. – Ты меня больше не проведешь. После того случая, когда ты вылезла из дровяного сарая вся в крови и с топором в голове, я на твои шуточки больше не поведусь. Меня в тот раз чуть инфаркт не хватил. Слышишь! Хватит!
Но Танька, несмотря на то, что Дуня разоблачила ее притворство, продолжала лежать на полу в очень неудобной позе, не сводя с Дуни своего остановившегося взгляда. Дуня присмотрелась повнимательней, и тут внезапно ей стало совсем дурно. По шее Таньки шла красная полоса, словно след от веревки или ошейника. Преодолевая подступившую к горлу тошноту, Дуня дотронулась до шеи Таньки. Подруга не шевелилась, не протестовала и вообще никак не реагировала. Кожа у нее была холодная. Тогда Дуня, затаив дыхание, попыталась нащупать пульс. Его не было. Дуня проверила еще раз свои подозрения, приложив ухо к тощей Танькиной ключице, но гулких ударов сердца так и не услышала. И тогда, сообразив все, Дуня издала мышиный писк, тихо сползла на пол рядом с телом своей подруги и без дальнейших проволочек лишилась сознания.
Глава 2
Мариша уже второй час сидела на собственной кухне и безмятежно чистила лук для лукового супа по собственному рецепту, которым собиралась поразить Юльку. Вообще-то всю кашу заварила сама Юлька. А начались мучения Мариши с того, что в прошлую пятницу Юлька нанесла Марише жестокий удар. Разумеется, сделала она это не нарочно. У нее и в мыслях не было обижать подругу. Просто она пригласила к себе Маришу и еще двух кавалеров, которые вместо того, чтобы восторгаться прелестями подруг, так накинулись на приготовленный Юлькиными руками домашний обед, состоящий из окрошки, салата, жареной курицы с черносливом и молодой картошки, запеченной в сметане, что Мариша мигом насторожилась, почувствовав недоброе.
Поглощая обед, кавалеры не обращали внимания ни на Маришу, ни на стройные ноги обеих подруг, ни вообще на что-либо. Оба бешено жевали, глотали и между глотками нахваливали ту, кто приготовил всю эту вкусноту. А потом, узнав, кто же автор обеда, оба вдруг взяли и посватались к Юльке. У Мариши отвисла челюсть. Вообще-то она и раньше подозревала невысокий уровень интеллекта у мужчин, едва превышающий интеллект гориллы. Но тут перед ее глазами разыгралось чистой воды безобразие. Мариша, которая уже целый месяц сидела на диете, никак не могла оценить кулинарные способности Юльки. Но поведение кавалеров ее всерьез возмутило. Поэтому сегодня она собиралась взять реванш. Но для начала, помня свои прошлые неудачи в кулинарии, решила поэкспериментировать на Юльке.
А если сказать честно, то было у нее и еще одно обстоятельство, вынуждавшее ее получше научиться готовить. Не далее как в прошлом месяце она рассталась со своим мужем – Смайлом. Разумеется, у Мариши было что поставить в вину негодному супругу, но он во время расставания упрямо твердил одно и то же.
– Готовить ты ни хрена не умеешь! – возмущался он, в пылу ссоры даже вспомнив кое-какие русские ругательства. – Твою стряпню есть просто невозможно. Еще сосиски или готовые котлеты туда-сюда. Но эти твои кулинарные изыски! Это же умереть можно! Видит бог, я терпел сколько мог. Но всякому терпению приходит конец. И почему ты не могла довольствоваться одними пельменями?
Последняя фраза вырвалась у Смайла в тот момент, когда он перешагивал через порог ставшего ему родным дома, и слова эти прозвучали с такой горечью, что Мариша невольно призадумалась. Но Смайла не вернуть, хотя бы потому, что Мариша даже не знала, где его искать. Смайл был перекати-поле и мог податься от несчастной любви и голодного желудка куда угодно. Лично Мариша считала, что Смайл подался во Францию, чтобы залечить свою скорбь, поедая блюда всемирно известной французской кухни.
Но полагая, что рано или поздно Смайлу может надоесть набивать себе брюхо и он все же вернется к ней, Мариша решила в какой-то мере исправить тот свой недостаток, который так расстраивал Смайла. И вот сейчас, очистив первые две луковицы, Мариша всерьез засомневалась, а стоят ли все мужчины мира вообще, и в частности Смайл, тех мук, какие испытала она, проливая море слез над этими голыми луковицами. Однако отступать от задуманного было не в привычках Мариши, поэтому она мужественно взялась за третью луковицу и даже успела отрезать у нее хвостик, как вдруг прямо над головой раздался истошный женский крик. Мариша вздрогнула, порезала палец, быстро сунула его себе в рот и выругалась сквозь стиснутые на окровавленном пальце зубы.
– Шот восьми! – с чувством произнесла Мариша, глядя на потолок. – Што ше они так оут?
Женщина наверху издала еще пару воплей и затихла. Мариша с сомнением покосилась на оставшийся лук, потом уже более внимательно еще раз посмотрела на потолок, словно он мог ей что-то объяснить. Насколько она знала, в квартире сверху, чья кухня располагалась как раз над кухней Мариши, жила очень красивая, но при этом одинокая молодая женщина. Мариша находилась с ней в более или менее приятельских отношениях в связи с тем, что иногда приходилось наведываться к ней с просьбой сделать музыку потише или завести себе нового любовника, потому что прежний с габаритами слона топает, словно стадо носорогов. Впрочем, мужчины менялись у Таньки часто, попадались среди них и худенькие и тихенькие, вполне удовлетворявшие Маришу.
В конце концов, решив, что ее долг проверить, все ли в порядке у соседки, Мариша сунула палец под кран с холодной водой, затем перевязала его платком и, не без радости оставив на столе недочищенный лук, вышла из квартиры и двинулась наверх. Лифта ждать было слишком долго, поэтому Мариша решила пойти по лестнице. Так как время было уже позднее, на улице давно стемнело и, соответственно, на лестнице было темно, как у негра… ну сами знаете где, Мариша, сделав несколько шагов, даже пожалела, что вообще сунулась в это дело. А поднявшись на один пролет, она окончательно поняла, что сделала большую глупость, не поехав на лифте.
На лестнице было как-то на редкость неуютно. Казалось, что в темноте кто-то дышит и подкарауливает Маришу с явно нехорошими целями. Иначе, скажите на милость, стал бы хороший человек сидеть на темной лестнице и кого-то ждать, если по телевизору как раз по одной программе идет футбол, а по другой американский боевик, причем совершенно новый? Ясное дело, что только псих в такой вечер был способен проводить время на темной лестнице да еще в унылом одиночестве.
Прислушавшись, Мариша поняла, что в темноте и в самом деле кто-то дышит. А приглядевшись, она заметила на лестничном пролете как раз на уровне этажа, где жила ее соседка, какую-то темную фигуру. Вдобавок за своей спиной Мариша уловила шорох. Женские вопли из квартиры сверху, порезанный палец, чье-то дыхание плюс этот шорох – это было слишком даже для Маришиных нервов. И она завопила с той же силой, что и несколько минут назад ее соседка из квартиры сверху.
– А-а-а! – вопила Мариша. – Убивают! Пожар! Насилуют!
Темная фигура на лестнице шарахнулась от Маришиного вопля к стене, а потом метнулась вверх. Послышались торопливые шаги, и вскоре все стихло. Лишь позади по-прежнему кто-то шуршал. Мариша покосилась туда и увидела два круглых зеленых глаза, изумленно таращившихся на нее.
– Кошка! – облегченно выдохнула Мариша. – Ну, и напугала ты меня! Иди-ка ты, милая, ко мне. Вдвоем веселей. А то ходят тут всякие.
Кошка ничего не ответила, но глаза стали удаляться. Видимо, она решила не связываться с такими громкоголосыми особами. Немного подумав, Мариша решила, что раз уж она прошла полпути и даже прогнала какого-то типа с насиженного местечка, то надо подниматься по лестнице и дальше. Она поднялась еще на один пролет, на этот раз без всяких неприятностей. И оказалась на освещенной площадке, куда выходили двери квартир и где останавливалась кабина лифта. На площадке никого не было. Мариша позвонила в нужную ей квартиру, но ей никто не ответил.
– Вот так вот! – глубокомысленно заметила Мариша. – Мчишься на помощь людям, рискуя, между прочим, своей драгоценной жизнью, а они тебе даже дверь открыть не соизволяют.
Слегка разозлившись на людскую неблагодарность, Мариша позвонила еще раз. Но ей снова никто не отозвался.
– А может быть, она кричала от удовольствия? – вдруг осенило Маришу. – Тогда я, выходит, только мешаю?
Но тут же она отогнала от себя эту мысль. Женщина сверху кричала вовсе не от восторга. Она вопила от ужаса, в этом Мариша могла поклясться. И даже дать на отсечение свой палец. Разумеется, тот самый, порезанный сегодня за чисткой лука. Так что Мариша решила не сдаваться и все же выяснить, кто тут кричал и почему. Она позвонила еще и еще раз, а потом начала колотить в дверь ногой. Потом она нажала на ручку, и дверь вдруг совершенно спокойно отворилась.
– Надо же! – возмутилась Мариша. – Ломлюсь тут битый час, а ни одна собака даже не подумала сообщить мне, что дверь открыта.
И полная праведного возмущения она вошла в квартиру. И сразу же ей под ноги, словно пушечное ядро, бросился необычайно пушистый и огромный кот.
– Браслет! – воскликнула Мариша, вспомнив, как звала кота соседка. – Ты чего тут?
Спросила и осеклась. Кот словно обезумел. Он носился по прихожей, как по центрифуге, – по полу, по стенам, по полкам, разве что на потолок не вскочил. Некоторое время Мариша растерянно наблюдала за выкрутасами распоясавшегося кота, потом изловчилась и схватила его под мышку, благо опыт обращения с кошками у нее имелся. Очутившись прижатым к Марише, кот моментально сник и утихомирился. Вдвоем с Браслетом Мариша и прошла в кухню.
Зрелище, которое ей представилось, было не для слабонервных. На полу возле раскрытого холодильника лежали два женских тела обильно перепачканные кровью. Вообще, крови на полу была целая лужа, такая густая и отвратительная, что Марише даже стало дурно. У нее непроизвольно разжались руки, и Браслет тихо шмякнулся на пол и тут же удрал обратно в прихожую. Мариша испытала большое искушение последовать за ним, но она мужественно переборола недостойную трусость и подступающую тошноту и направилась к телефонному аппарату, стоящему в прихожей.
Но стоило ей поднести руку к телефону, как откуда ни возьмись, наверное, из просмотренных в детстве детективов, появилась четкая мысль, что телефон трогать ни в коем случае нельзя, чтобы не стереть отпечатки пальцев преступника. Какого черта преступнику было звонить из квартиры своей жертвы, этим вопросом Мариша почему-то не задалась. Она просто схватила мобильную трубку, лежащую в прихожей рядом со стационарным телефоном и дрожа от возбуждения, набрала «02».
– Помогите! – прохрипела она в трубку. – Убийство! Приезжайте немедленно, возможно, преступник еще не успел уйти далеко. Тут все в крови, наверное, он тоже ею испачкан. Задержите его!
На другом конце провода тут же пожелали узнать адрес, а также фамилию, имя и отчество. Мариша честно назвала свое имя и свой адрес. А затем, с чувством выполненного долга, положила трубку в свой же карман и принялась ждать приезда милиции. Однако стоять просто так было невыносимо. И Мариша принялась потихоньку пробираться обратно в кухню. Насколько она могла видеть, обе убитые были молодыми женщинами, довольно привлекательными к тому же.
Одна из них – соседка Мариши – лежала в очень неудобной позе, странно скрючившись и засунув голову под левый локоть. Ее шикарные темные волосы разметались и перепачкались в густой кровавой луже. Лицо, насколько могла видеть Мариша, не было изуродовано. Из-под согнутой руки виднелся породистый нос, уголок рта и чудесная гладкая кожа щек, напоминающая цветом атлас светло-шоколадного цвета. А вот вторую девушку Мариша видела впервые. Она тоже была очень миленькая, но ее красота была не такой яркой, как у Татьяны, и не сразу бросалась в глаза.
Но тут от изучения лица второй девушки, которое, кстати говоря, тоже не пострадало, если не считать пятен крови на лбу и щеках, Маришу оторвал звонок мобильника. Она сильно вздрогнула, потому что внезапно заигравшая мелодия напоминала рев мотоцикла, мчащегося без глушителя, и к тому же громкость явно поставлена была на максимум. А доносилась эта веселенькая мелодия из сумочки, которая лежала на табурете, стоящем возле посудомоечной машины.
Мариша прокралась туда и взяла трубку. Сама не понимая, что она делает, она включила телефон и поднесла его к уху.
– Дуня, ты чем там, собственно говоря, занимаешься? – тут же закричал в трубку мужской голос. – Звоню тебе уже десять минут, а ты все не подходишь. Вы что там с Танькой решили надо мной поизмываться на пару?
– Дуня убита, – машинально пробормотала Мариша. – И Таня, судя по всему, тоже.
– Ты там чего? – опешил мужик. – Это кто вообще, а?
– Я – соседка, – пояснила Мариша.
– Слушай, соседка! – разозлился мужик. – Ты так не шути, ясно тебе? А то не поленюсь подняться наверх и покажу вам троим, как хиханьки и хаханьки разводить. Вконец бабы обезумели! Надо же так шутить!
– Сделайте одолжение, поднимитесь, – попросила Мариша, но мужик уже отключился.
Мариша осталась одна, если не считать кота, наедине с двумя трупами. Но Браслета можно было не считать. Он забился в самый дальний угол прихожей да еще для большей безопасности спрятался под невесть как оказавшуюся на полу фетровую шляпку.
– Положение хуже не придумаешь, – посетовала Мариша, обращаясь к коту, вернее, видимому кончику его хвоста.
На Браслета рассчитывать было нечего, он и так держался на одних нервах. Милиция же что-то задерживалась, и Мариша, чтобы не испытывать судьбу, решила выйти их встречать. Вскоре приехал лифт, и Мариша поспешно приняла самое добропорядочное выражение лица, чтобы с первой же минуты вызвать у представителей закона доверие к себе. Двери лифта открылись, и оттуда выскочил упитанный мужчина, что называется, в самом расцвете сил, с красным лицом. Не обращая внимания на Маришу, он ринулся в квартиру, где лежали два трупа.
– Стойте! – закричала Мариша, кидаясь за ним. – Туда нельзя!
Но поздно. Мужик уже влетел в кухню и, поскользнувшись на луже крови, грохнулся на пол. При этом он здорово треснулся башкой об угол табуретки и вырубился замертво.
– Ай! – в отчаянии всплеснула руками Мариша. – Убился! Что же это делается, мамочки мои?
Но ответить на этот вопрос ей никто не мог. Кроме кота, в квартире теперь было только три бездыханных тела, а совершенно обезумевший Браслет ринулся вверх по полочкам и навесным шкафам и моментально очутился на люстре, где устроился поудобней и, кажется, малость успокоился.
– Что же мне делать? – взвыла Мариша.
И тут она подумала, а вдруг мужик еще жив. Тогда нужно поскорей оказать ему помощь. Так как на вызов врачей времени не было, Мариша решила привести мужика в чувство простыми подручными средствами. Для этого она открутила ручки крана с холодной водой, налила целый стакан и потом осторожно полила голову пострадавшего. Вскоре тот открыл глаза и недоуменно уставился на Маришу.
– Ты кто? – спросил он.
– Я – соседка, – пояснила ему Мариша.
– А! – вспомнил мужик. – Так это с тобой я разговаривал только что?
И тут он скосил глаза вправо и увидел рядом с собой два женских тела. Мужик посерел, закрыл глаза и так с закрытыми глазами прошептал:
– Так это что, все правда? Про Дуню?..
– Если вы про этих двух женщин, то правда, – горестно вздохнула Мариша. – А вы-то сами кто?
Но мужик на этот вопрос ничего не ответил. Он открыл глаза и с совершенно безумным видом начал вставать с пола, бормоча:
– Менты! Позови ментов. Они там! Внизу. Говорят, что какая-то идиотка устроила ложный вызов. Нужно позвать их сюда. Скажем, что они правильно приехали.
Встав, он ринулся к выходу, но тут же его ноги снова разъехались в луже крови, и он вторично шлепнулся на пол, снова приложившись головой все к той же многострадальной табуретке. Махнув на недотепу рукой и решив больше не тратить на него ни времени, ни воды, Мариша кинулась вниз. На этот раз она поехала на лифте. Впрочем, доехать она успела только до своего этажа. Там в кабину лифта вошли трое людей в форме.
– Миленькие! – взвыла Мариша, вцепившись в ближайшего к ней мента. – Поехали скорей! Там трупы. Две женщины!
– Так это вы нам звонили? – сердито спросил второй мент, пока первый тщетно пытался освободить рукав своей формы от хватки Мариши. – Что же вы нам адрес неверный дали?
– Как это неверный? – удивилась Мариша. – Как диспетчер и просила. Дала ей свой адрес.
Менты молча переглянулись, но критиковать Маришу почему-то не стали. Доехав до нужного этажа, все четверо вышли из лифта.
– Ну? – бодро осведомился один из ментов. – Где трупы?
– Там! – пробормотала Мариша. – На кухне. Там еще один мужчина.
– Какой мужчина? – насторожился мент.
– Не знаю, – в растерянности развела руками Мариша. – Пришел…
– Ладно, разберемся, – заверил ее мент. – Вы, гражданочка, главное, не крутитесь под ногами и не мешайте нам. Сядьте в уголочек и сидите себе. Понадобится, мы с вами поговорим.
Мариша молча покивала головой и тихо пошла следом за ментами. На кухне она обнаружила некоторые изменения. Мужик продолжал тихо лежать, зато одна из женщин, которая лежала подальше от холодильника, явно делала попытки сесть и вообще осмыслить ситуацию.
– Она жива! – возликовала Мариша. – Смотрите, она шевелится!
– Что же вы, гражданка, сказали, что тут два женских трупа, если один из трупов явно мужчина? – недовольно обратился к Марише первый мент.
– Ах нет! – с досадой на его непонятливость воскликнула Мариша. – Мужчина тоже жив. То есть был жив, когда мы с ним встретились в первый раз.
Менты дружно крякнули и снова переглянулись. В их глазах читалась откровенная подозрительность по поводу странной главной свидетельницы.
– Отойдите, гражданочка, – еще раз велел Марише мент. – Петя, посиди ты, Христа ради, с девушкой.
Петя молча взял Маришу под локоть и отвел в уголок, сам расположившись рядом с ней. А менты тем временем принялись приводить в чувство девицу и мужика. При этом они очень старались не поскользнуться на лужах крови, но у них это не очень-то выходило.
– Глянь, Федя, чего тут все кетчупом-то залито! – наконец с досадой крякнул один из ментов, обращаясь к своему напарнику. – Чуть не вляпался. Где тут кровь, где соус, и не разобрать.
Наконец ментам удалось с помощью подручных средств привести в себя мужика, девушка очухалась самостоятельно.
– А где Танька? – прошептала она, едва обретя способность говорить.
– Кто такая Танька?
– Моя подруга, – пролепетала девушка и посмотрела вокруг. – Она в холодильнике спряталась.
Разумеется, она тут же увидела свою подругу, лежащую у холодильника все в той же неудобной позе. Девушка вскрикнула и снова потеряла сознание, шлепнувшись в лужу то ли крови, то ли кетчупа.
– Господи! – вырвалось у одного из ментов, которого немножко забрызгал фонтанчик, взвившийся при падении девушки. – Заберите вы ее отсюда! И вообще, всем посторонним удалиться с места происшествия.
Через несколько минут мужик, Мариша и девушка, которую звали Дуней и которая была подругой Таньки, оказались в соседней комнате. Дуню и Витька слегка отчистили от кетчупа, и теперь они выглядели вполне прилично. В кухне остались два мента – Петя с Федором, – а работать со свидетелями пришлось третьему – Сергею, который принялся расспрашивать всех троих по очереди, как, каким образом и почему они оказались в квартире пострадавшей. Выяснив это, он поинтересовался, как получилось, что Дуня полезла в холодильник.
– Я вообще-то хотела пивка попить, – произнесла Дуня. – У Таньки в холодильнике всегда полно пива. Низкокалорийного. А мне только такое и можно, потому что я на диете. А у меня дома оно кончилось. Вот я и решила, что, раз уж зашла к Таньке, воспользоваться ее запасами. А когда я дверцу открыла и Таньку увидела, то сначала, конечно, перепугалась, а потом подумала, что она просто услышала, что я вхожу, и спряталась, – глотая слезы, произнесла Дуня.
– А что, такие шутки были в ее духе? – недоуменно спросил опер. – На вид ваша подруга уже вышла из детского возраста.
– Но дури у нее в башке с тех пор ничуть не убавилось, – подал голос приятель Дуни.
– Что ты говоришь, Витек?! – накинулась на него Дуня. – Да ты никогда не любил Таньку! А между тем она была замечательная!
– Только трахалась направо и налево, – возразил Витек. – Если хотите знать мое мнение, так ее любовник пришил. Точно говорю. Танька изменяла всем своим хахалям. Вот один из ревности ее и порешил.
– Танька никогда не начинала нового романа, не покончив с прежним, – возразила ему Дуня.
– Так ясное дело, она думала, что мужики как пешки. Как ей захочется, так их и двигать можно! – разозлился Витек. – А у людей своя гордость имеется. Может быть, один из ее хахалей не пожелал спокойненько отступить в сторонку, когда Танечка решила, что ему пора сваливать.
– Да что ты понимаешь?! – снова возмутилась Дуня. – Это мужики от Таньки сами первые сбегали.
– Но не все же! – возразил ей Витек.
– Так, – перебил их мент. – Кого-нибудь из любовников вашей подруги назвать можете?
– Могу, – после минутного колебания все же кивнула Дуня. – Только сразу говорю, из ревности Таньку вряд ли кто-то стал бы убивать. Она была… была… такая… Ну, одним словом, она что думала, сразу в лицо людям и говорила. Никаких интриг не плела. Так что если она расставалась с мужчиной, значит, у него уж никаких иллюзий на этот счет не оставалось. И потом она каким-то образом всегда была со своими бывшими кавалерами в дружеских или, во всяком случае, в приятельских отношениях.
– Это верно, – задумчиво подтвердил Витек. – Бывало, Танька расстанется с очередным своим парнем, а потом через пару месяцев мы их вместе видим. Я сначала удивлялся, а потом понял, что они по делу с ней встречаются. Один раз Боря ей бумаги какие-то передавал. Другой раз Серега какие-то тюки помогал из машины вытащить.
– Об этом потом, – решил мент. – Адреса любовников пострадавшей я запишу поздней. А вот кто первым нашел ее тело?
– Наверное, я, – содрогнувшись, призналась Дуня. – Но вообще-то я ничего не помню. Браслет только очень нервничал.
– Браслет? – удивился мент. – Нервничал? И часто с ним такое? А чей браслет?
– Танькин, – объяснила Дуня. – Это ее кот. Он сейчас на люстре висит. Может быть, снимите его?
– Сниму, – тяжело вздохнув, пообещал мент. – А сейчас рассказывайте по существу.
– Так я и рассказываю. Я открыла холодильник, а там лежит Танька. А потом, когда она вывалилась, я как-то поняла, что с ней дело плохо. И вовсе она не шутит со мной.
– Крови на ней много было? – поинтересовался мент.
– Крови? – удивилась Дуня. – Нет, крови на ней вообще не было.
– А в кухне чисто было?
– Ну как сказать, – задумалась Дуня. – Вообще-то чисто. Только табуретки стояли в разных местах, а обычно они у Таньки под столом находятся. Ну, остатки еды тоже не были убраны.
Поглощая обед, кавалеры не обращали внимания ни на Маришу, ни на стройные ноги обеих подруг, ни вообще на что-либо. Оба бешено жевали, глотали и между глотками нахваливали ту, кто приготовил всю эту вкусноту. А потом, узнав, кто же автор обеда, оба вдруг взяли и посватались к Юльке. У Мариши отвисла челюсть. Вообще-то она и раньше подозревала невысокий уровень интеллекта у мужчин, едва превышающий интеллект гориллы. Но тут перед ее глазами разыгралось чистой воды безобразие. Мариша, которая уже целый месяц сидела на диете, никак не могла оценить кулинарные способности Юльки. Но поведение кавалеров ее всерьез возмутило. Поэтому сегодня она собиралась взять реванш. Но для начала, помня свои прошлые неудачи в кулинарии, решила поэкспериментировать на Юльке.
А если сказать честно, то было у нее и еще одно обстоятельство, вынуждавшее ее получше научиться готовить. Не далее как в прошлом месяце она рассталась со своим мужем – Смайлом. Разумеется, у Мариши было что поставить в вину негодному супругу, но он во время расставания упрямо твердил одно и то же.
– Готовить ты ни хрена не умеешь! – возмущался он, в пылу ссоры даже вспомнив кое-какие русские ругательства. – Твою стряпню есть просто невозможно. Еще сосиски или готовые котлеты туда-сюда. Но эти твои кулинарные изыски! Это же умереть можно! Видит бог, я терпел сколько мог. Но всякому терпению приходит конец. И почему ты не могла довольствоваться одними пельменями?
Последняя фраза вырвалась у Смайла в тот момент, когда он перешагивал через порог ставшего ему родным дома, и слова эти прозвучали с такой горечью, что Мариша невольно призадумалась. Но Смайла не вернуть, хотя бы потому, что Мариша даже не знала, где его искать. Смайл был перекати-поле и мог податься от несчастной любви и голодного желудка куда угодно. Лично Мариша считала, что Смайл подался во Францию, чтобы залечить свою скорбь, поедая блюда всемирно известной французской кухни.
Но полагая, что рано или поздно Смайлу может надоесть набивать себе брюхо и он все же вернется к ней, Мариша решила в какой-то мере исправить тот свой недостаток, который так расстраивал Смайла. И вот сейчас, очистив первые две луковицы, Мариша всерьез засомневалась, а стоят ли все мужчины мира вообще, и в частности Смайл, тех мук, какие испытала она, проливая море слез над этими голыми луковицами. Однако отступать от задуманного было не в привычках Мариши, поэтому она мужественно взялась за третью луковицу и даже успела отрезать у нее хвостик, как вдруг прямо над головой раздался истошный женский крик. Мариша вздрогнула, порезала палец, быстро сунула его себе в рот и выругалась сквозь стиснутые на окровавленном пальце зубы.
– Шот восьми! – с чувством произнесла Мариша, глядя на потолок. – Што ше они так оут?
Женщина наверху издала еще пару воплей и затихла. Мариша с сомнением покосилась на оставшийся лук, потом уже более внимательно еще раз посмотрела на потолок, словно он мог ей что-то объяснить. Насколько она знала, в квартире сверху, чья кухня располагалась как раз над кухней Мариши, жила очень красивая, но при этом одинокая молодая женщина. Мариша находилась с ней в более или менее приятельских отношениях в связи с тем, что иногда приходилось наведываться к ней с просьбой сделать музыку потише или завести себе нового любовника, потому что прежний с габаритами слона топает, словно стадо носорогов. Впрочем, мужчины менялись у Таньки часто, попадались среди них и худенькие и тихенькие, вполне удовлетворявшие Маришу.
В конце концов, решив, что ее долг проверить, все ли в порядке у соседки, Мариша сунула палец под кран с холодной водой, затем перевязала его платком и, не без радости оставив на столе недочищенный лук, вышла из квартиры и двинулась наверх. Лифта ждать было слишком долго, поэтому Мариша решила пойти по лестнице. Так как время было уже позднее, на улице давно стемнело и, соответственно, на лестнице было темно, как у негра… ну сами знаете где, Мариша, сделав несколько шагов, даже пожалела, что вообще сунулась в это дело. А поднявшись на один пролет, она окончательно поняла, что сделала большую глупость, не поехав на лифте.
На лестнице было как-то на редкость неуютно. Казалось, что в темноте кто-то дышит и подкарауливает Маришу с явно нехорошими целями. Иначе, скажите на милость, стал бы хороший человек сидеть на темной лестнице и кого-то ждать, если по телевизору как раз по одной программе идет футбол, а по другой американский боевик, причем совершенно новый? Ясное дело, что только псих в такой вечер был способен проводить время на темной лестнице да еще в унылом одиночестве.
Прислушавшись, Мариша поняла, что в темноте и в самом деле кто-то дышит. А приглядевшись, она заметила на лестничном пролете как раз на уровне этажа, где жила ее соседка, какую-то темную фигуру. Вдобавок за своей спиной Мариша уловила шорох. Женские вопли из квартиры сверху, порезанный палец, чье-то дыхание плюс этот шорох – это было слишком даже для Маришиных нервов. И она завопила с той же силой, что и несколько минут назад ее соседка из квартиры сверху.
– А-а-а! – вопила Мариша. – Убивают! Пожар! Насилуют!
Темная фигура на лестнице шарахнулась от Маришиного вопля к стене, а потом метнулась вверх. Послышались торопливые шаги, и вскоре все стихло. Лишь позади по-прежнему кто-то шуршал. Мариша покосилась туда и увидела два круглых зеленых глаза, изумленно таращившихся на нее.
– Кошка! – облегченно выдохнула Мариша. – Ну, и напугала ты меня! Иди-ка ты, милая, ко мне. Вдвоем веселей. А то ходят тут всякие.
Кошка ничего не ответила, но глаза стали удаляться. Видимо, она решила не связываться с такими громкоголосыми особами. Немного подумав, Мариша решила, что раз уж она прошла полпути и даже прогнала какого-то типа с насиженного местечка, то надо подниматься по лестнице и дальше. Она поднялась еще на один пролет, на этот раз без всяких неприятностей. И оказалась на освещенной площадке, куда выходили двери квартир и где останавливалась кабина лифта. На площадке никого не было. Мариша позвонила в нужную ей квартиру, но ей никто не ответил.
– Вот так вот! – глубокомысленно заметила Мариша. – Мчишься на помощь людям, рискуя, между прочим, своей драгоценной жизнью, а они тебе даже дверь открыть не соизволяют.
Слегка разозлившись на людскую неблагодарность, Мариша позвонила еще раз. Но ей снова никто не отозвался.
– А может быть, она кричала от удовольствия? – вдруг осенило Маришу. – Тогда я, выходит, только мешаю?
Но тут же она отогнала от себя эту мысль. Женщина сверху кричала вовсе не от восторга. Она вопила от ужаса, в этом Мариша могла поклясться. И даже дать на отсечение свой палец. Разумеется, тот самый, порезанный сегодня за чисткой лука. Так что Мариша решила не сдаваться и все же выяснить, кто тут кричал и почему. Она позвонила еще и еще раз, а потом начала колотить в дверь ногой. Потом она нажала на ручку, и дверь вдруг совершенно спокойно отворилась.
– Надо же! – возмутилась Мариша. – Ломлюсь тут битый час, а ни одна собака даже не подумала сообщить мне, что дверь открыта.
И полная праведного возмущения она вошла в квартиру. И сразу же ей под ноги, словно пушечное ядро, бросился необычайно пушистый и огромный кот.
– Браслет! – воскликнула Мариша, вспомнив, как звала кота соседка. – Ты чего тут?
Спросила и осеклась. Кот словно обезумел. Он носился по прихожей, как по центрифуге, – по полу, по стенам, по полкам, разве что на потолок не вскочил. Некоторое время Мариша растерянно наблюдала за выкрутасами распоясавшегося кота, потом изловчилась и схватила его под мышку, благо опыт обращения с кошками у нее имелся. Очутившись прижатым к Марише, кот моментально сник и утихомирился. Вдвоем с Браслетом Мариша и прошла в кухню.
Зрелище, которое ей представилось, было не для слабонервных. На полу возле раскрытого холодильника лежали два женских тела обильно перепачканные кровью. Вообще, крови на полу была целая лужа, такая густая и отвратительная, что Марише даже стало дурно. У нее непроизвольно разжались руки, и Браслет тихо шмякнулся на пол и тут же удрал обратно в прихожую. Мариша испытала большое искушение последовать за ним, но она мужественно переборола недостойную трусость и подступающую тошноту и направилась к телефонному аппарату, стоящему в прихожей.
Но стоило ей поднести руку к телефону, как откуда ни возьмись, наверное, из просмотренных в детстве детективов, появилась четкая мысль, что телефон трогать ни в коем случае нельзя, чтобы не стереть отпечатки пальцев преступника. Какого черта преступнику было звонить из квартиры своей жертвы, этим вопросом Мариша почему-то не задалась. Она просто схватила мобильную трубку, лежащую в прихожей рядом со стационарным телефоном и дрожа от возбуждения, набрала «02».
– Помогите! – прохрипела она в трубку. – Убийство! Приезжайте немедленно, возможно, преступник еще не успел уйти далеко. Тут все в крови, наверное, он тоже ею испачкан. Задержите его!
На другом конце провода тут же пожелали узнать адрес, а также фамилию, имя и отчество. Мариша честно назвала свое имя и свой адрес. А затем, с чувством выполненного долга, положила трубку в свой же карман и принялась ждать приезда милиции. Однако стоять просто так было невыносимо. И Мариша принялась потихоньку пробираться обратно в кухню. Насколько она могла видеть, обе убитые были молодыми женщинами, довольно привлекательными к тому же.
Одна из них – соседка Мариши – лежала в очень неудобной позе, странно скрючившись и засунув голову под левый локоть. Ее шикарные темные волосы разметались и перепачкались в густой кровавой луже. Лицо, насколько могла видеть Мариша, не было изуродовано. Из-под согнутой руки виднелся породистый нос, уголок рта и чудесная гладкая кожа щек, напоминающая цветом атлас светло-шоколадного цвета. А вот вторую девушку Мариша видела впервые. Она тоже была очень миленькая, но ее красота была не такой яркой, как у Татьяны, и не сразу бросалась в глаза.
Но тут от изучения лица второй девушки, которое, кстати говоря, тоже не пострадало, если не считать пятен крови на лбу и щеках, Маришу оторвал звонок мобильника. Она сильно вздрогнула, потому что внезапно заигравшая мелодия напоминала рев мотоцикла, мчащегося без глушителя, и к тому же громкость явно поставлена была на максимум. А доносилась эта веселенькая мелодия из сумочки, которая лежала на табурете, стоящем возле посудомоечной машины.
Мариша прокралась туда и взяла трубку. Сама не понимая, что она делает, она включила телефон и поднесла его к уху.
– Дуня, ты чем там, собственно говоря, занимаешься? – тут же закричал в трубку мужской голос. – Звоню тебе уже десять минут, а ты все не подходишь. Вы что там с Танькой решили надо мной поизмываться на пару?
– Дуня убита, – машинально пробормотала Мариша. – И Таня, судя по всему, тоже.
– Ты там чего? – опешил мужик. – Это кто вообще, а?
– Я – соседка, – пояснила Мариша.
– Слушай, соседка! – разозлился мужик. – Ты так не шути, ясно тебе? А то не поленюсь подняться наверх и покажу вам троим, как хиханьки и хаханьки разводить. Вконец бабы обезумели! Надо же так шутить!
– Сделайте одолжение, поднимитесь, – попросила Мариша, но мужик уже отключился.
Мариша осталась одна, если не считать кота, наедине с двумя трупами. Но Браслета можно было не считать. Он забился в самый дальний угол прихожей да еще для большей безопасности спрятался под невесть как оказавшуюся на полу фетровую шляпку.
– Положение хуже не придумаешь, – посетовала Мариша, обращаясь к коту, вернее, видимому кончику его хвоста.
На Браслета рассчитывать было нечего, он и так держался на одних нервах. Милиция же что-то задерживалась, и Мариша, чтобы не испытывать судьбу, решила выйти их встречать. Вскоре приехал лифт, и Мариша поспешно приняла самое добропорядочное выражение лица, чтобы с первой же минуты вызвать у представителей закона доверие к себе. Двери лифта открылись, и оттуда выскочил упитанный мужчина, что называется, в самом расцвете сил, с красным лицом. Не обращая внимания на Маришу, он ринулся в квартиру, где лежали два трупа.
– Стойте! – закричала Мариша, кидаясь за ним. – Туда нельзя!
Но поздно. Мужик уже влетел в кухню и, поскользнувшись на луже крови, грохнулся на пол. При этом он здорово треснулся башкой об угол табуретки и вырубился замертво.
– Ай! – в отчаянии всплеснула руками Мариша. – Убился! Что же это делается, мамочки мои?
Но ответить на этот вопрос ей никто не мог. Кроме кота, в квартире теперь было только три бездыханных тела, а совершенно обезумевший Браслет ринулся вверх по полочкам и навесным шкафам и моментально очутился на люстре, где устроился поудобней и, кажется, малость успокоился.
– Что же мне делать? – взвыла Мариша.
И тут она подумала, а вдруг мужик еще жив. Тогда нужно поскорей оказать ему помощь. Так как на вызов врачей времени не было, Мариша решила привести мужика в чувство простыми подручными средствами. Для этого она открутила ручки крана с холодной водой, налила целый стакан и потом осторожно полила голову пострадавшего. Вскоре тот открыл глаза и недоуменно уставился на Маришу.
– Ты кто? – спросил он.
– Я – соседка, – пояснила ему Мариша.
– А! – вспомнил мужик. – Так это с тобой я разговаривал только что?
И тут он скосил глаза вправо и увидел рядом с собой два женских тела. Мужик посерел, закрыл глаза и так с закрытыми глазами прошептал:
– Так это что, все правда? Про Дуню?..
– Если вы про этих двух женщин, то правда, – горестно вздохнула Мариша. – А вы-то сами кто?
Но мужик на этот вопрос ничего не ответил. Он открыл глаза и с совершенно безумным видом начал вставать с пола, бормоча:
– Менты! Позови ментов. Они там! Внизу. Говорят, что какая-то идиотка устроила ложный вызов. Нужно позвать их сюда. Скажем, что они правильно приехали.
Встав, он ринулся к выходу, но тут же его ноги снова разъехались в луже крови, и он вторично шлепнулся на пол, снова приложившись головой все к той же многострадальной табуретке. Махнув на недотепу рукой и решив больше не тратить на него ни времени, ни воды, Мариша кинулась вниз. На этот раз она поехала на лифте. Впрочем, доехать она успела только до своего этажа. Там в кабину лифта вошли трое людей в форме.
– Миленькие! – взвыла Мариша, вцепившись в ближайшего к ней мента. – Поехали скорей! Там трупы. Две женщины!
– Так это вы нам звонили? – сердито спросил второй мент, пока первый тщетно пытался освободить рукав своей формы от хватки Мариши. – Что же вы нам адрес неверный дали?
– Как это неверный? – удивилась Мариша. – Как диспетчер и просила. Дала ей свой адрес.
Менты молча переглянулись, но критиковать Маришу почему-то не стали. Доехав до нужного этажа, все четверо вышли из лифта.
– Ну? – бодро осведомился один из ментов. – Где трупы?
– Там! – пробормотала Мариша. – На кухне. Там еще один мужчина.
– Какой мужчина? – насторожился мент.
– Не знаю, – в растерянности развела руками Мариша. – Пришел…
– Ладно, разберемся, – заверил ее мент. – Вы, гражданочка, главное, не крутитесь под ногами и не мешайте нам. Сядьте в уголочек и сидите себе. Понадобится, мы с вами поговорим.
Мариша молча покивала головой и тихо пошла следом за ментами. На кухне она обнаружила некоторые изменения. Мужик продолжал тихо лежать, зато одна из женщин, которая лежала подальше от холодильника, явно делала попытки сесть и вообще осмыслить ситуацию.
– Она жива! – возликовала Мариша. – Смотрите, она шевелится!
– Что же вы, гражданка, сказали, что тут два женских трупа, если один из трупов явно мужчина? – недовольно обратился к Марише первый мент.
– Ах нет! – с досадой на его непонятливость воскликнула Мариша. – Мужчина тоже жив. То есть был жив, когда мы с ним встретились в первый раз.
Менты дружно крякнули и снова переглянулись. В их глазах читалась откровенная подозрительность по поводу странной главной свидетельницы.
– Отойдите, гражданочка, – еще раз велел Марише мент. – Петя, посиди ты, Христа ради, с девушкой.
Петя молча взял Маришу под локоть и отвел в уголок, сам расположившись рядом с ней. А менты тем временем принялись приводить в чувство девицу и мужика. При этом они очень старались не поскользнуться на лужах крови, но у них это не очень-то выходило.
– Глянь, Федя, чего тут все кетчупом-то залито! – наконец с досадой крякнул один из ментов, обращаясь к своему напарнику. – Чуть не вляпался. Где тут кровь, где соус, и не разобрать.
Наконец ментам удалось с помощью подручных средств привести в себя мужика, девушка очухалась самостоятельно.
– А где Танька? – прошептала она, едва обретя способность говорить.
– Кто такая Танька?
– Моя подруга, – пролепетала девушка и посмотрела вокруг. – Она в холодильнике спряталась.
Разумеется, она тут же увидела свою подругу, лежащую у холодильника все в той же неудобной позе. Девушка вскрикнула и снова потеряла сознание, шлепнувшись в лужу то ли крови, то ли кетчупа.
– Господи! – вырвалось у одного из ментов, которого немножко забрызгал фонтанчик, взвившийся при падении девушки. – Заберите вы ее отсюда! И вообще, всем посторонним удалиться с места происшествия.
Через несколько минут мужик, Мариша и девушка, которую звали Дуней и которая была подругой Таньки, оказались в соседней комнате. Дуню и Витька слегка отчистили от кетчупа, и теперь они выглядели вполне прилично. В кухне остались два мента – Петя с Федором, – а работать со свидетелями пришлось третьему – Сергею, который принялся расспрашивать всех троих по очереди, как, каким образом и почему они оказались в квартире пострадавшей. Выяснив это, он поинтересовался, как получилось, что Дуня полезла в холодильник.
– Я вообще-то хотела пивка попить, – произнесла Дуня. – У Таньки в холодильнике всегда полно пива. Низкокалорийного. А мне только такое и можно, потому что я на диете. А у меня дома оно кончилось. Вот я и решила, что, раз уж зашла к Таньке, воспользоваться ее запасами. А когда я дверцу открыла и Таньку увидела, то сначала, конечно, перепугалась, а потом подумала, что она просто услышала, что я вхожу, и спряталась, – глотая слезы, произнесла Дуня.
– А что, такие шутки были в ее духе? – недоуменно спросил опер. – На вид ваша подруга уже вышла из детского возраста.
– Но дури у нее в башке с тех пор ничуть не убавилось, – подал голос приятель Дуни.
– Что ты говоришь, Витек?! – накинулась на него Дуня. – Да ты никогда не любил Таньку! А между тем она была замечательная!
– Только трахалась направо и налево, – возразил Витек. – Если хотите знать мое мнение, так ее любовник пришил. Точно говорю. Танька изменяла всем своим хахалям. Вот один из ревности ее и порешил.
– Танька никогда не начинала нового романа, не покончив с прежним, – возразила ему Дуня.
– Так ясное дело, она думала, что мужики как пешки. Как ей захочется, так их и двигать можно! – разозлился Витек. – А у людей своя гордость имеется. Может быть, один из ее хахалей не пожелал спокойненько отступить в сторонку, когда Танечка решила, что ему пора сваливать.
– Да что ты понимаешь?! – снова возмутилась Дуня. – Это мужики от Таньки сами первые сбегали.
– Но не все же! – возразил ей Витек.
– Так, – перебил их мент. – Кого-нибудь из любовников вашей подруги назвать можете?
– Могу, – после минутного колебания все же кивнула Дуня. – Только сразу говорю, из ревности Таньку вряд ли кто-то стал бы убивать. Она была… была… такая… Ну, одним словом, она что думала, сразу в лицо людям и говорила. Никаких интриг не плела. Так что если она расставалась с мужчиной, значит, у него уж никаких иллюзий на этот счет не оставалось. И потом она каким-то образом всегда была со своими бывшими кавалерами в дружеских или, во всяком случае, в приятельских отношениях.
– Это верно, – задумчиво подтвердил Витек. – Бывало, Танька расстанется с очередным своим парнем, а потом через пару месяцев мы их вместе видим. Я сначала удивлялся, а потом понял, что они по делу с ней встречаются. Один раз Боря ей бумаги какие-то передавал. Другой раз Серега какие-то тюки помогал из машины вытащить.
– Об этом потом, – решил мент. – Адреса любовников пострадавшей я запишу поздней. А вот кто первым нашел ее тело?
– Наверное, я, – содрогнувшись, призналась Дуня. – Но вообще-то я ничего не помню. Браслет только очень нервничал.
– Браслет? – удивился мент. – Нервничал? И часто с ним такое? А чей браслет?
– Танькин, – объяснила Дуня. – Это ее кот. Он сейчас на люстре висит. Может быть, снимите его?
– Сниму, – тяжело вздохнув, пообещал мент. – А сейчас рассказывайте по существу.
– Так я и рассказываю. Я открыла холодильник, а там лежит Танька. А потом, когда она вывалилась, я как-то поняла, что с ней дело плохо. И вовсе она не шутит со мной.
– Крови на ней много было? – поинтересовался мент.
– Крови? – удивилась Дуня. – Нет, крови на ней вообще не было.
– А в кухне чисто было?
– Ну как сказать, – задумалась Дуня. – Вообще-то чисто. Только табуретки стояли в разных местах, а обычно они у Таньки под столом находятся. Ну, остатки еды тоже не были убраны.