– Печатала она их, что ли? – сердито прошептала себе под нос Кира. – Что за Вениамин такой? Откуда он взялся? Ухажер? Любовник? Что его связывало с Наташей?
Внезапно тетя Клава сдавленно ойкнула. Схватилась за сердце. И снова стала оседать на пол.
– Что? Что с вами? – кинулись к ней подруги.
Но и без расспросов было видно, что дела у тети Клавы плохи. Ее лицо не просто побледнело, а буквально посинело. Нос заострился. И девушкам стало ясно, что обычными подручными средствами вроде корвалола или валокордина с валерьянкой тут не обойдешься.
– Врача! Немедленно!
Врачи приехали неожиданно быстро.
– Сердечный приступ, – едва приложив стетоскоп к груди больной, сказала пожилая врач. – Как бы не инфаркт.
– Инфаркт? – метнулась Леся. – Она умрет?
– Раз мы здесь, значит, все будет в порядке. Вам повезло, что мы как раз находились неподалеку. А ну, девочки, давайте-ка грузить больную!
Санитара в бригаде не полагалось. И подруги вдвоем с помощью доктора и подоспевшего шофера вынесли тетю Клаву во двор и загрузили в машину. Шофер оказался полной противоположностью седовласой докторши. И человеком противным, поэтому всю дорогу от квартиры тети Клавы вниз во двор ворчал на подруг, не останавливаясь:
– Вот девки, довели мать. Помрет теперь, будете знать. До старости кровавыми слезами умываться станете, на могилку ее глядючи. Все беды в мире от вас, бабье! Довели тетку! Радуйтесь теперь!
Наконец Кира не выдержала. И, запихивая носилки с неподвижной тетей Клавой в машину, воскликнула:
– Мы ей не дочери! Мы просто соседки!
– Ну, значит, родная доченька постаралась! – буркнул шофер и пошел себе за баранку.
Не успел он уйти, как послышался слабый, едва слышный голос, звавший подруг:
– Девочки. Девочки, подойдите сюда.
– Тетя Клава! – обрадовались девушки тому, что женщина очнулась. – Как вы?
– Неважно. Но речь не обо мне. Найдите Наташку!
– Обязательно! – затараторила Кира. – Обязательно найдем! Даже не сомневайтесь! Будем искать и найдем.
– Вениамин… – прошептала тетя Клава, снова теряя сознание. – Я вам не сказала. Отец Наташи… Он… пропал… сначала он… теперь она… Найдите его. Спросите. За что?!
Это были последние слова, которые услышали подруги от тети Клавы. Затем двери машины «Скорой помощи» захлопнулись. И машина, гудя и светя своей мигалкой, умчалась прочь.
Глава 4
Внезапно тетя Клава сдавленно ойкнула. Схватилась за сердце. И снова стала оседать на пол.
– Что? Что с вами? – кинулись к ней подруги.
Но и без расспросов было видно, что дела у тети Клавы плохи. Ее лицо не просто побледнело, а буквально посинело. Нос заострился. И девушкам стало ясно, что обычными подручными средствами вроде корвалола или валокордина с валерьянкой тут не обойдешься.
– Врача! Немедленно!
Врачи приехали неожиданно быстро.
– Сердечный приступ, – едва приложив стетоскоп к груди больной, сказала пожилая врач. – Как бы не инфаркт.
– Инфаркт? – метнулась Леся. – Она умрет?
– Раз мы здесь, значит, все будет в порядке. Вам повезло, что мы как раз находились неподалеку. А ну, девочки, давайте-ка грузить больную!
Санитара в бригаде не полагалось. И подруги вдвоем с помощью доктора и подоспевшего шофера вынесли тетю Клаву во двор и загрузили в машину. Шофер оказался полной противоположностью седовласой докторши. И человеком противным, поэтому всю дорогу от квартиры тети Клавы вниз во двор ворчал на подруг, не останавливаясь:
– Вот девки, довели мать. Помрет теперь, будете знать. До старости кровавыми слезами умываться станете, на могилку ее глядючи. Все беды в мире от вас, бабье! Довели тетку! Радуйтесь теперь!
Наконец Кира не выдержала. И, запихивая носилки с неподвижной тетей Клавой в машину, воскликнула:
– Мы ей не дочери! Мы просто соседки!
– Ну, значит, родная доченька постаралась! – буркнул шофер и пошел себе за баранку.
Не успел он уйти, как послышался слабый, едва слышный голос, звавший подруг:
– Девочки. Девочки, подойдите сюда.
– Тетя Клава! – обрадовались девушки тому, что женщина очнулась. – Как вы?
– Неважно. Но речь не обо мне. Найдите Наташку!
– Обязательно! – затараторила Кира. – Обязательно найдем! Даже не сомневайтесь! Будем искать и найдем.
– Вениамин… – прошептала тетя Клава, снова теряя сознание. – Я вам не сказала. Отец Наташи… Он… пропал… сначала он… теперь она… Найдите его. Спросите. За что?!
Это были последние слова, которые услышали подруги от тети Клавы. Затем двери машины «Скорой помощи» захлопнулись. И машина, гудя и светя своей мигалкой, умчалась прочь.
Глава 4
На следующий день рано утром подруги, как и планировали, выехали в деревню Козельки. Вчера вечером после того, как тетя Клава легла в больницу, мнения подруг разделились. Кира стояла за поездку в Козельки. А Леся настаивала на том, чтобы разыскать отца Жоржеты.
– Ну, не глупость ли! – возмущалась в ответ Кира. – Чего его искать?
– Тетя Клава велела его найти.
– Тетя Клава, когда ее увозили, была в полубессознательном состоянии. Она бредила!
– Вовсе нет. Она была вполне разумна.
– Ну, хорошо. Допустим, мы найдем этого дядечку. И дальше что?
– Может быть, он знает, где его дочь.
– Он же не поддерживал со своей бывшей женой и дочерью никаких отношений?
– Ну да.
– Тетя Клава лупила его так, что он удрал от нее, забыв оставить свой новый адрес и телефон!
– Да, но…
– И хотя она много лет пыталась разыскать негодяя, чтобы привлечь его к уплате алиментов, ей это не удалось.
– Верно.
– А уж с упорством тети Клавы она бы и мамонта из вечной мерзлоты ковырнула, если бы понадобилось. И раз уж она своего мужа не смогла достать, значит, дело это безнадежное.
– Безнадежных дел не бывает, – упиралась Леся. – Надо попытаться.
– Зачем?! – закричала уже в голос Кира. – Объясни мне, зачем нам сдался этот мужик?
– Ну, он же отец Жоржеты. Отец может что-то знать о дочери.
– С которой он не виделся?! Кстати, сколько Жоржете было, когда ее папочка свалил от тети Клавы и ее воспитательных мер?
– Пять лет.
– И с тех пор от него не было ни слуху ни духу?
– Да.
– Забудь! – фыркнула Кира. – Если мы и найдем этого мужика, то в лучшем случае он прослезится и покажет нам парочку детских фотографий Жоржеты, которые прихватил с собой на память, когда удирал из-под крылышка тети Клавы. Они с Жоржетой теперь чужие друг другу люди! А нам нужен кто-то, кто был бы осведомлен о нынешней жизни Жоржи, а не о том, какой славной шепелявой крошкой она была в три года.
Одним словом, победа осталась за Кирой. Но хотя Леся и уступила подруге, согласившись ехать с ней в Козельки, про себя она твердо решила: как только они вернутся, надо искать отца Жоржеты.
…Дорога в деревню Козельки была длинной и не сказать, что хорошей. То есть сначала, пока они двигались по шоссе, все шло великолепно. Пробок не было. Гаишники подруг не тормозили, а лишь провожали их лазоревое чудо внимательным взглядом. Солнышко припекало, но в машине исправно работал кондиционер, так что жары подруги не чувствовали.
Хуже стало, когда они свернули на грунтовую дорогу. И совсем плохо, когда с грунтовой, но хорошо укатанной, они свернули на какую-то песчаную тропу. Почва тут была странная. Рытвины сменялись ямами различного размера. Подруги уже стали бояться, как бы им не оставить на этой чудесной дороге колесо, подвеску или что-то более ценное из деталей машины, но тут песок кончился, и без всякого предупреждения началась глина.
– Этого еще не хватало! – в отчаянии воскликнула Кира, видя, что их теперь не только трясет, но и пачкает.
Если песок благодарно впитывал в себя дождевую влагу и в течение нескольких часов вновь становился сухим, то глина – это совсем другое дело. Глинистая почва влагу берет с большим трудом. И если та не испарится сама собой, то лужа в глине может стоять очень долго.
– Кошмар! – стонала Кира, наблюдая, как бока ее машины из небесно-голубых медленно, но неотвратимо превращаются в грязно-серые с потеками. – Отвратительно! Будет справедливо, если этот Ваня заплатит мне за мойку машины.
Леся только усмехнулась. И посмотрела в окно. Да, дорога была ужасная, грязная и неровная. Но зато какие красоты открывались за стеклом! Бескрайние луга, покрытые густым цветочным ковром, расстилались на многие километры вокруг.
– Как же красиво! – невольно вырвался у Леси возглас восторга.
– Красиво? – поразилась Кира, не отрывающая глаз от дороги и потому видящая перед собой только наполненные грязной водой лужи. – Тут? Красиво? Ты с ума сошла!
– Оторвись на минутку и посмотри по сторонам!
Кира взглянула и признала:
– Да, красиво. Даже очень красиво. Но нам от этого не легче.
– Давай остановимся и наберем букет полевых цветов.
– Зачем?
– Поставим их у тебя в гостиной. Кира, ну, пожалуйста! Я бы и для себя собрала, но ты же знаешь, у меня дома ремонт. Цветы я там еще не скоро сумею поставить.
Кира выразительно промолчала, уцепившись руками за руль и скрипнув зубами. И Лесе, которую укачало по ямам и хотелось прогуляться на свежем воздухе, пришлось повторить свое предложение еще дважды. Наконец Кира отпустила руль и устало произнесла:
– Давай соберем твои цветы. Тем более что, по-моему, мы заблудились! И можешь радоваться: среди этой красоты мы останемся надолго.
И вот странное дело, едва только Леся услышала, что может собирать цветы хоть до посинения, потому что подруга потеряла дорогу и не представляет, куда ехать дальше, охота собрать букет у нее тут же пропала. Так же внезапно пропала дурнота от укачивания. Просто феноменально! Леся чувствовала в себе силы ехать все дальше и дальше.
Цветов они все же набрали. Огромный букет из необычайно синих колокольчиков, желтой пижмы, белых и очень крупных ромашек и разных лохматых травок, которых добавили для декоративности. Он и в самом деле чудесно будет смотреться в большой комнате у Киры.
Со вчерашнего вечера подруги решили, что Леся поживет пока что у Киры. Та сама предложила это подруге:
– Оставайся. Чего ты забыла дома? У тебя ведь там грязно и молдаване эти бородатые. Надоели они тебе?
– Ужасно надоели! И работают, не сказать чтобы идеально.
– Так прогони их.
– Нет, прогнать я их не могу. На переправе коней не меняют.
– Тогда поживи пока у меня, – повторила свое предложение Кира.
– А как же твой Борюсик?
– Кто?
– Ну, Борюсик…
– Ах этот! Он ушел! Так что ты нам не помешаешь.
– Ушел? – изумилась Леся. – Но он вернется?
– Не думаю.
– Как это? У вас был такой красивый роман. Он так за тобой ухаживал! Рестораны, прогулки при луне, заплыв на яхтах! И вдруг ушел?
– Ну, не сразу, конечно. Борюсик ведь человек упорный. Так что он сопротивлялся до последнего.
– Сопротивлялся? Чему?
– Понимаешь ли, у него оказалась жуткая аллергия на кошачью шерсть.
– И что?
– А у меня дома живут Фантик и Фатима, и иногда их котята. И у всех есть шерсть. Кошачья.
– Ой!
– Бедный Борюсик, – кивнула Кира, – он едва вошел ко мне в квартиру, как буквально опух у меня на глазах. И стал таким сопливым, что мне к нему и приблизиться было противно.
– Надо было ему принять лекарство. Сейчас есть куча лекарств от аллергии.
– Он и принял. Какое-то страшно новомодное и навороченное средство. Но все равно продолжал пухнуть и сопливиться.
– И что?
– И тогда этот умник предложил мне избавиться от Фантика! Догадываешься, что я ему на это ответила?
– Догадываюсь.
В самом деле, что мог противопоставить Фантику бедный Борюсик? Выстоять против кота у него не было решительно никаких шансов.
Но для Леси, не знающей, что такое аллергия, а тем более аллергия на кошек, эта ситуация с Борюсиком оказалась даже на руку. Таким образом она получала временную передышку от царящего в ее собственной квартире разгрома. Кира была человеком консервативным. И делать ремонт чаще, чем раз в десять лет, избегала. Уверяя, что ремонт сродни пожару. Худшего бедствия и сыскать трудно.
И вот теперь подруги, оставив под своей общей крышей Фантика на хозяйстве, бродили по лугу и наслаждались сельской природой. Природа была потрясающая. Птички щебетали, солнышко пригревало, вокруг пахло еще не опаленной солнечным зноем зеленью.
– Цветы мы собрали. И что дальше?
– Надо обернуть их стебли во влажную тряпочку и положить в прохладное место, – озабоченно произнесла Леся. – Иначе до дома мы можем их и не довезти.
– Я имела в виду, куда нам ехать.
– Так вот же дорога!
– На карте этой дороги нет.
– В любом случае другой дороги тоже нет. Либо поворачиваем назад, либо едем вперед.
Выбор был небогат, что и говорить. Назад как-то не хотелось. И подруги поехали вперед. Ехали они довольно долго и наконец увидели грибника, медленно бредущего с корзиночкой, полной аппетитных маленьких чистеньких грибочков.
– Давай у него купим! – азартно зашептала Леся, обожающая жаренные в сметане лесные грибы, но, увы, не слишком обожающая их перед этим собирать. – Я приготовлю!
– Господи, ты о деле думай! Нам надо узнать у этого деда, где тут Козельки.
– Одно другому не помеха! – настаивала Леся, не сводя жадного взгляда с корзины грибника. – И грибы у него купим, и дорогу спросим. Давай, а?
Она уже успела рассмотреть, что в корзине у деревенского деда не какие-нибудь там сыроежки или лисички, хотя и лисички иной раз очень даже неплохи. Но Леся обожала не столько их, сколько молоденькие подберезовички, красноголовики и благородные белые грибы, которые хороши что в жарке, что в супе, что солеными, что маринованными. А именно эти грибы и красовались своими влажными упругими шляпками в корзине у деда.
И как тут было не потерять голову! Вкусно поесть, что может быть на свете лучше этого? Разве что сладко поспать после вкусной еды.
Поравнявшись с дедом, Кира остановила машину. Дед тоже замер, с интересом глядя из-под лохматых седых бровей на девушек.
– Здравствуйте, дедушка, вы не подскажете, как нам проехать в Козельки? – вежливо спросила у него Кира.
Реакция деда была странной. Сначала он огляделся по сторонам, а потом снова уставился на подруг:
– Это кто же тут дедушка? – поинтересовался он у них неожиданно сильным глубоким басом. – А? Где тут дедушка?
Кира оторопела. А дед тем временем продолжал:
– Дедушка тот, кто живет с бабушкой. А у меня три жены. И все молодые. Две вашего возраста. И еще одна постарше, но тоже молодец. Недавно пацана мне подарила. Родила, стало быть. Три девятьсот. Рост пятьдесят пять сантиметров. Богатырь!
Кира оторопела. Дед выглядел замшелым старцем. Такому не детей плодить, а в дальнее путешествие готовиться. Но кажется, дед ее мнения не разделял и нравоучительно заявил:
– Так что дедушек тут нету. А насчет Козельков, если подвезете, покажу вам дорогу.
– А грибы свои нам не продадите? – не удержалась Леся.
Пока Кира вела диалог со странным дедом, Леся не сводила жадного взгляда с корзины и успела рассмотреть, что там, помимо прочих, не меньше двадцати белых грибов. И все, как на подбор! Чистые, гладкие, с бархатистыми коричневыми шляпками и упругими толстыми ножками. У Леси даже голова закружилась при мысли, какое жаркое со сметаной, да с лучком, да с картошечкой можно было бы забацать из этих грибочков. Интересно, а лук и домашнюю картошку им кто-нибудь в Козельках не продаст?
– Так продадите грибочки? – уже почти жалобно спросила она у деда.
– Продать не продам. А подарить могу. Есть, куда улов пересыпать?
– Да вы что? – даже растерялась Леся. – Это же целое состояние. Нет, мы так не можем!
– Все вы городские со странностями. Говорят, берите! Значит, берите!
– Но вы же их собирали. Для себя!
– Забавы ради в лес пошел. А грибами я уже сыт по самое не хочу. Весь дом грибами пропах. Дети тащат, жены тащат. К какой бабе в избу не придешь, либо щи с грибами, либо пироги с грибами, либо тушенка с грибами. Видеть их уже не могу!
– Тогда давайте обмен! – оживилась Кира. – У нас с собой есть кусок свиной шинки. Свежая, утром в супермаркете брали. Захватили с собой в дорогу, на бутерброды положить. Давайте так, вы нам грибы, а мы вам шинку.
– Вот от копченинки не откажусь! – тоже обрадовался дед. – Все мои жены словно сговорились. У каждой на ее поросят мор напал. Все зверюшки в эту весну взяли и передохли. Так что мяса нам до следующего опороса не видать.
Кира распахнула заднюю дверцу машины и пригласила:
– Садитесь!
– Боюсь, – застеснялся дед, заглянув в машину. – Одежа у меня неподходящая. Как бы вам тут не напачкать!
– Садитесь! Если белая обивка, так теперь на ней уже и не сидеть никому! Садитесь!
Дед испытующе глянул на нее, убедился, что она говорит от чистого сердца и уже начинает сердиться, и проворно забрался в машину. И, устроившись со своей огромной корзиной на заднем сиденье, начал показывать дорогу до деревни. Подругам просто повезло, что они встретили этого аборигена. Те дороги, которыми они добирались до Козельков, самим девушкам и в голову не пришло бы использовать. Какие-то лесные просеки. Кира сомневалась, ехать или нет. Но дед уверенно сказал:
– Езжай, красавица. Ни ям, ни завалов тама нету. Одна трава. Проедем лучше, чем по бетонке.
И ведь оказался прав. Машина ехала ровно. Куда лучше, чем до этого по песчаной, а потом по глинистой дороге, где из подруг едва не вытрясло все внутренности. Трава своими мощными корнями удерживала почву в относительно ровном состоянии. И особых рытвин тут не было.
Всю дорогу Леся с интересом поглядывала на старика. Ее необычайно заинтриговал его рассказ про трех его жен. Как он с ними живет? Со всеми по очереди? Или с двумя он в разводе, но продолжает считать их своими женами, так сказать, по привычке?
– Какой еще развод? Все три мои законные половины! – даже обиделся дед, когда девушка не удержалась и задала ему этот вопрос. – Это у вас городских так.
– Как так?
– То женитесь, то разводитесь. А у нас, если уж поженились люди, то на всю жизнь вместе связаны. Она его слушаться должна, а он о ней заботиться. Конечно, если только баба гулять не примется, тогда уж извини. Могу и вожжами проучить. И жить с такой шалавой ни за что не стану.
Интересно получается! У самого три жены и еще о какой-то женской верности рассуждает!
– Но я человек порядочный. Если уж женился, то обязан о жене заботиться. И время ей уделять, не то что другие мужики.
– Но как же с тремя женами? – недоумевала Леся. – Они хоть в разных деревнях живут?
– Почему же? В одной. Но я им сразу сказал: если начнутся склоки, или дрязги, или ревность глупая пойдет, то разбираться долго не стану, сразу же всех троих бросаю! И к другим ухожу!
– И что?
– Чай теперь друг к дружке ходят пить, – усмехнулся дед. – Сидят, чаевничают, мне кости перемывают. Сплошной мир и благодать.
– И не ревнуют?
– А чего им ревновать? – пожал плечами дед. – Говорю же, ни одну своим вниманием не обижаю. Если одной подарок, то и двум другим по подарку. Все мирно у нас.
– И вы говорите, что жены моложе вас?
– Моложе. В дочки годятся. А одна так и вовсе во внучки.
– И она согласилась пойти за вас?
Леся ляпнула и тут же прикусила язык. Теперь старикан точно обидится! Кому приятно, когда ему в нос тычут его возрастом. Лично она точно бы обиделась. Но, как ни странно, дед не обиделся. А вполне даже дружелюбно ответил:
– А чего им на возраст глядеть? Они на мои мужские достоинства глядят. Знают, что я мужик о-го-го! Вот и пошли за меня.
Леся покраснела до корней волос. И еще раз пожалела, что полезла со своими расспросами. О-го-го у него! Старый козел!
Наверное, ее мысли отчетливо пропечатались у нее на лице, потому что дед неожиданно сам произнес:
– Мужиков у нас в деревне совсем не осталось. Кто спился, кто помер, кто сам на тот свет отправился. Иные в город на заработки подались да назад не вернулись. Что девкам делать? Замуж-то надо. Женская плоть, она своего требует. Вот и сватаются ко мне невесты со всех сторон. А мне еще отказывать приходится.
– Что так? Больше, чем на троих не хватает?
– Заработок у меня неплохой, но четвертой семьи я уже не потяну, – серьезно ответил дед.
– А где вы работаете?
– Бани ставлю. Срубы, сараи, амбары. Хоть мельницу тебе поставлю, хоть часовню. Плотник я, одним словом. Все, что по плотницкой части, это ко мне.
– И хорошо зарабатываете?
– Как поработаешь, так и заработаешь, – уклончиво ответил дед. – Вот сейчас у меня отдых. Три дня. А завтра уже к вам в Питер поеду. Двое хозяев бани у меня заказали. Срублю и назад к своим женкам. Так и живем.
Дальше ехали молча. Подруги думали о том, что, оказывается, у них с личной жизнью совсем все даже и не так плохо. Во всяком случае, идти замуж за восьмидесятилетнего деда им нужды нету. Разве что уж очень захочется. А нет, так и нет. Вокруг имеется куча претендентов куда моложе. Вот только замуж за тех претендентов тоже что-то совсем не хочется. Зачем замуж, если сердце упорно молчит?
– Вот и Козельки, – неожиданно прервал дед затянувшееся молчание. – Видите? Вон там, под горкой.
Деревенька была невелика. Всего десяток дворов. И подруги еще больше удивились. Где дед нашел тут себе сразу трех жен? Выходит, почти в каждом дворе сидели заневестившиеся девушки? А мужики? Действительно, перемерли? Вот ужас-то!
– А вы к кому из наших? – поинтересовался дед и тут же прибавил: – Потому спрашиваю, что дом указать могу.
– Мы к Ване.
– К Ване?
– Они с бабушкой к вам из города переехали.
– Ах, Ванька! – недобро усмехнулся дед. – Ну, ну. Не думал, что вы из таких!
– Из каких?
– Да уж вся деревня знает, чем Ванька себе на жизнь промышляет. Не одобряю! Вот выпить – это другое дело. Сам самогон гоню. И жены у меня мастерицы по этой части. Особенно старшая. Такой первач выводит, как слеза младенца! Пьешь и не хмелеешь. А все иное – это нет! Это не по мне!
– Что – иное?
Но дед уже потерял интерес к беседе. И последние метры только и бурчал себе в бороду что-то неразборчивое, но однозначно неодобрительное. Подруги терялись в догадках. Чем недоволен их странный попутчик? Чем они его разочаровали? Вроде бы завязывалась совсем дружеская беседа. И вдруг дед так резко переменился, стоило им упомянуть о том, что они едут к Ване.
Свое обещание дед сдержал. Грибы пересыпал. И шинку взял. Но на прощание не удержался и все же сказал:
– Завязывали бы вы, девки, с этим делом. Ведь не доведет оно вас до добра! Точно не доведет!
И ушел, неодобрительно покачивая седой головой и не пожелав ничего объяснить.
…Дом, в котором обитали Ваня и его старая бабушка, оказался даже по здешним меркам совсем убогим. Покосившийся на один бок, он стоял, отродясь не крашенный, под серой, местами прохудившейся кровлей.
– Это что же за материал такой? – заинтересовалась Леся, глядя на крышу, из которой торчала кривая труба.
– Рубероид. Только очень старый.
– Да и весь дом неновый. Удивительно, как он еще от старости не рассыпается.
Постучав для приличия у калитки, которая тут была представлена в виде спинки от проржавевшей железной кровати, державшейся на двух проволочных петлях, подруги убедились, что их не слышат. И вошли сами.
– Хозяева! Есть кто дома?
Ни ответа ни привета.
– Хозяева!
Тишина. Только петухи кукарекают, и ветер шумит.
– Хозяева!
Обогнув дом, подруги неожиданно наткнулись на удивительно симпатичный огородик. Ровные грядки тянулись от дома и до конца покосившегося плетня. А на этих грядках возилась старушка в темном платье и передничке. Волосы у нее были подвязаны белоснежной косынкой. И она занималась тем, что выпалывала из-под прикрытых пленкой грядок многочисленные сорняки.
– Ну, не глупость ли! – возмущалась в ответ Кира. – Чего его искать?
– Тетя Клава велела его найти.
– Тетя Клава, когда ее увозили, была в полубессознательном состоянии. Она бредила!
– Вовсе нет. Она была вполне разумна.
– Ну, хорошо. Допустим, мы найдем этого дядечку. И дальше что?
– Может быть, он знает, где его дочь.
– Он же не поддерживал со своей бывшей женой и дочерью никаких отношений?
– Ну да.
– Тетя Клава лупила его так, что он удрал от нее, забыв оставить свой новый адрес и телефон!
– Да, но…
– И хотя она много лет пыталась разыскать негодяя, чтобы привлечь его к уплате алиментов, ей это не удалось.
– Верно.
– А уж с упорством тети Клавы она бы и мамонта из вечной мерзлоты ковырнула, если бы понадобилось. И раз уж она своего мужа не смогла достать, значит, дело это безнадежное.
– Безнадежных дел не бывает, – упиралась Леся. – Надо попытаться.
– Зачем?! – закричала уже в голос Кира. – Объясни мне, зачем нам сдался этот мужик?
– Ну, он же отец Жоржеты. Отец может что-то знать о дочери.
– С которой он не виделся?! Кстати, сколько Жоржете было, когда ее папочка свалил от тети Клавы и ее воспитательных мер?
– Пять лет.
– И с тех пор от него не было ни слуху ни духу?
– Да.
– Забудь! – фыркнула Кира. – Если мы и найдем этого мужика, то в лучшем случае он прослезится и покажет нам парочку детских фотографий Жоржеты, которые прихватил с собой на память, когда удирал из-под крылышка тети Клавы. Они с Жоржетой теперь чужие друг другу люди! А нам нужен кто-то, кто был бы осведомлен о нынешней жизни Жоржи, а не о том, какой славной шепелявой крошкой она была в три года.
Одним словом, победа осталась за Кирой. Но хотя Леся и уступила подруге, согласившись ехать с ней в Козельки, про себя она твердо решила: как только они вернутся, надо искать отца Жоржеты.
…Дорога в деревню Козельки была длинной и не сказать, что хорошей. То есть сначала, пока они двигались по шоссе, все шло великолепно. Пробок не было. Гаишники подруг не тормозили, а лишь провожали их лазоревое чудо внимательным взглядом. Солнышко припекало, но в машине исправно работал кондиционер, так что жары подруги не чувствовали.
Хуже стало, когда они свернули на грунтовую дорогу. И совсем плохо, когда с грунтовой, но хорошо укатанной, они свернули на какую-то песчаную тропу. Почва тут была странная. Рытвины сменялись ямами различного размера. Подруги уже стали бояться, как бы им не оставить на этой чудесной дороге колесо, подвеску или что-то более ценное из деталей машины, но тут песок кончился, и без всякого предупреждения началась глина.
– Этого еще не хватало! – в отчаянии воскликнула Кира, видя, что их теперь не только трясет, но и пачкает.
Если песок благодарно впитывал в себя дождевую влагу и в течение нескольких часов вновь становился сухим, то глина – это совсем другое дело. Глинистая почва влагу берет с большим трудом. И если та не испарится сама собой, то лужа в глине может стоять очень долго.
– Кошмар! – стонала Кира, наблюдая, как бока ее машины из небесно-голубых медленно, но неотвратимо превращаются в грязно-серые с потеками. – Отвратительно! Будет справедливо, если этот Ваня заплатит мне за мойку машины.
Леся только усмехнулась. И посмотрела в окно. Да, дорога была ужасная, грязная и неровная. Но зато какие красоты открывались за стеклом! Бескрайние луга, покрытые густым цветочным ковром, расстилались на многие километры вокруг.
– Как же красиво! – невольно вырвался у Леси возглас восторга.
– Красиво? – поразилась Кира, не отрывающая глаз от дороги и потому видящая перед собой только наполненные грязной водой лужи. – Тут? Красиво? Ты с ума сошла!
– Оторвись на минутку и посмотри по сторонам!
Кира взглянула и признала:
– Да, красиво. Даже очень красиво. Но нам от этого не легче.
– Давай остановимся и наберем букет полевых цветов.
– Зачем?
– Поставим их у тебя в гостиной. Кира, ну, пожалуйста! Я бы и для себя собрала, но ты же знаешь, у меня дома ремонт. Цветы я там еще не скоро сумею поставить.
Кира выразительно промолчала, уцепившись руками за руль и скрипнув зубами. И Лесе, которую укачало по ямам и хотелось прогуляться на свежем воздухе, пришлось повторить свое предложение еще дважды. Наконец Кира отпустила руль и устало произнесла:
– Давай соберем твои цветы. Тем более что, по-моему, мы заблудились! И можешь радоваться: среди этой красоты мы останемся надолго.
И вот странное дело, едва только Леся услышала, что может собирать цветы хоть до посинения, потому что подруга потеряла дорогу и не представляет, куда ехать дальше, охота собрать букет у нее тут же пропала. Так же внезапно пропала дурнота от укачивания. Просто феноменально! Леся чувствовала в себе силы ехать все дальше и дальше.
Цветов они все же набрали. Огромный букет из необычайно синих колокольчиков, желтой пижмы, белых и очень крупных ромашек и разных лохматых травок, которых добавили для декоративности. Он и в самом деле чудесно будет смотреться в большой комнате у Киры.
Со вчерашнего вечера подруги решили, что Леся поживет пока что у Киры. Та сама предложила это подруге:
– Оставайся. Чего ты забыла дома? У тебя ведь там грязно и молдаване эти бородатые. Надоели они тебе?
– Ужасно надоели! И работают, не сказать чтобы идеально.
– Так прогони их.
– Нет, прогнать я их не могу. На переправе коней не меняют.
– Тогда поживи пока у меня, – повторила свое предложение Кира.
– А как же твой Борюсик?
– Кто?
– Ну, Борюсик…
– Ах этот! Он ушел! Так что ты нам не помешаешь.
– Ушел? – изумилась Леся. – Но он вернется?
– Не думаю.
– Как это? У вас был такой красивый роман. Он так за тобой ухаживал! Рестораны, прогулки при луне, заплыв на яхтах! И вдруг ушел?
– Ну, не сразу, конечно. Борюсик ведь человек упорный. Так что он сопротивлялся до последнего.
– Сопротивлялся? Чему?
– Понимаешь ли, у него оказалась жуткая аллергия на кошачью шерсть.
– И что?
– А у меня дома живут Фантик и Фатима, и иногда их котята. И у всех есть шерсть. Кошачья.
– Ой!
– Бедный Борюсик, – кивнула Кира, – он едва вошел ко мне в квартиру, как буквально опух у меня на глазах. И стал таким сопливым, что мне к нему и приблизиться было противно.
– Надо было ему принять лекарство. Сейчас есть куча лекарств от аллергии.
– Он и принял. Какое-то страшно новомодное и навороченное средство. Но все равно продолжал пухнуть и сопливиться.
– И что?
– И тогда этот умник предложил мне избавиться от Фантика! Догадываешься, что я ему на это ответила?
– Догадываюсь.
В самом деле, что мог противопоставить Фантику бедный Борюсик? Выстоять против кота у него не было решительно никаких шансов.
Но для Леси, не знающей, что такое аллергия, а тем более аллергия на кошек, эта ситуация с Борюсиком оказалась даже на руку. Таким образом она получала временную передышку от царящего в ее собственной квартире разгрома. Кира была человеком консервативным. И делать ремонт чаще, чем раз в десять лет, избегала. Уверяя, что ремонт сродни пожару. Худшего бедствия и сыскать трудно.
И вот теперь подруги, оставив под своей общей крышей Фантика на хозяйстве, бродили по лугу и наслаждались сельской природой. Природа была потрясающая. Птички щебетали, солнышко пригревало, вокруг пахло еще не опаленной солнечным зноем зеленью.
– Цветы мы собрали. И что дальше?
– Надо обернуть их стебли во влажную тряпочку и положить в прохладное место, – озабоченно произнесла Леся. – Иначе до дома мы можем их и не довезти.
– Я имела в виду, куда нам ехать.
– Так вот же дорога!
– На карте этой дороги нет.
– В любом случае другой дороги тоже нет. Либо поворачиваем назад, либо едем вперед.
Выбор был небогат, что и говорить. Назад как-то не хотелось. И подруги поехали вперед. Ехали они довольно долго и наконец увидели грибника, медленно бредущего с корзиночкой, полной аппетитных маленьких чистеньких грибочков.
– Давай у него купим! – азартно зашептала Леся, обожающая жаренные в сметане лесные грибы, но, увы, не слишком обожающая их перед этим собирать. – Я приготовлю!
– Господи, ты о деле думай! Нам надо узнать у этого деда, где тут Козельки.
– Одно другому не помеха! – настаивала Леся, не сводя жадного взгляда с корзины грибника. – И грибы у него купим, и дорогу спросим. Давай, а?
Она уже успела рассмотреть, что в корзине у деревенского деда не какие-нибудь там сыроежки или лисички, хотя и лисички иной раз очень даже неплохи. Но Леся обожала не столько их, сколько молоденькие подберезовички, красноголовики и благородные белые грибы, которые хороши что в жарке, что в супе, что солеными, что маринованными. А именно эти грибы и красовались своими влажными упругими шляпками в корзине у деда.
И как тут было не потерять голову! Вкусно поесть, что может быть на свете лучше этого? Разве что сладко поспать после вкусной еды.
Поравнявшись с дедом, Кира остановила машину. Дед тоже замер, с интересом глядя из-под лохматых седых бровей на девушек.
– Здравствуйте, дедушка, вы не подскажете, как нам проехать в Козельки? – вежливо спросила у него Кира.
Реакция деда была странной. Сначала он огляделся по сторонам, а потом снова уставился на подруг:
– Это кто же тут дедушка? – поинтересовался он у них неожиданно сильным глубоким басом. – А? Где тут дедушка?
Кира оторопела. А дед тем временем продолжал:
– Дедушка тот, кто живет с бабушкой. А у меня три жены. И все молодые. Две вашего возраста. И еще одна постарше, но тоже молодец. Недавно пацана мне подарила. Родила, стало быть. Три девятьсот. Рост пятьдесят пять сантиметров. Богатырь!
Кира оторопела. Дед выглядел замшелым старцем. Такому не детей плодить, а в дальнее путешествие готовиться. Но кажется, дед ее мнения не разделял и нравоучительно заявил:
– Так что дедушек тут нету. А насчет Козельков, если подвезете, покажу вам дорогу.
– А грибы свои нам не продадите? – не удержалась Леся.
Пока Кира вела диалог со странным дедом, Леся не сводила жадного взгляда с корзины и успела рассмотреть, что там, помимо прочих, не меньше двадцати белых грибов. И все, как на подбор! Чистые, гладкие, с бархатистыми коричневыми шляпками и упругими толстыми ножками. У Леси даже голова закружилась при мысли, какое жаркое со сметаной, да с лучком, да с картошечкой можно было бы забацать из этих грибочков. Интересно, а лук и домашнюю картошку им кто-нибудь в Козельках не продаст?
– Так продадите грибочки? – уже почти жалобно спросила она у деда.
– Продать не продам. А подарить могу. Есть, куда улов пересыпать?
– Да вы что? – даже растерялась Леся. – Это же целое состояние. Нет, мы так не можем!
– Все вы городские со странностями. Говорят, берите! Значит, берите!
– Но вы же их собирали. Для себя!
– Забавы ради в лес пошел. А грибами я уже сыт по самое не хочу. Весь дом грибами пропах. Дети тащат, жены тащат. К какой бабе в избу не придешь, либо щи с грибами, либо пироги с грибами, либо тушенка с грибами. Видеть их уже не могу!
– Тогда давайте обмен! – оживилась Кира. – У нас с собой есть кусок свиной шинки. Свежая, утром в супермаркете брали. Захватили с собой в дорогу, на бутерброды положить. Давайте так, вы нам грибы, а мы вам шинку.
– Вот от копченинки не откажусь! – тоже обрадовался дед. – Все мои жены словно сговорились. У каждой на ее поросят мор напал. Все зверюшки в эту весну взяли и передохли. Так что мяса нам до следующего опороса не видать.
Кира распахнула заднюю дверцу машины и пригласила:
– Садитесь!
– Боюсь, – застеснялся дед, заглянув в машину. – Одежа у меня неподходящая. Как бы вам тут не напачкать!
– Садитесь! Если белая обивка, так теперь на ней уже и не сидеть никому! Садитесь!
Дед испытующе глянул на нее, убедился, что она говорит от чистого сердца и уже начинает сердиться, и проворно забрался в машину. И, устроившись со своей огромной корзиной на заднем сиденье, начал показывать дорогу до деревни. Подругам просто повезло, что они встретили этого аборигена. Те дороги, которыми они добирались до Козельков, самим девушкам и в голову не пришло бы использовать. Какие-то лесные просеки. Кира сомневалась, ехать или нет. Но дед уверенно сказал:
– Езжай, красавица. Ни ям, ни завалов тама нету. Одна трава. Проедем лучше, чем по бетонке.
И ведь оказался прав. Машина ехала ровно. Куда лучше, чем до этого по песчаной, а потом по глинистой дороге, где из подруг едва не вытрясло все внутренности. Трава своими мощными корнями удерживала почву в относительно ровном состоянии. И особых рытвин тут не было.
Всю дорогу Леся с интересом поглядывала на старика. Ее необычайно заинтриговал его рассказ про трех его жен. Как он с ними живет? Со всеми по очереди? Или с двумя он в разводе, но продолжает считать их своими женами, так сказать, по привычке?
– Какой еще развод? Все три мои законные половины! – даже обиделся дед, когда девушка не удержалась и задала ему этот вопрос. – Это у вас городских так.
– Как так?
– То женитесь, то разводитесь. А у нас, если уж поженились люди, то на всю жизнь вместе связаны. Она его слушаться должна, а он о ней заботиться. Конечно, если только баба гулять не примется, тогда уж извини. Могу и вожжами проучить. И жить с такой шалавой ни за что не стану.
Интересно получается! У самого три жены и еще о какой-то женской верности рассуждает!
– Но я человек порядочный. Если уж женился, то обязан о жене заботиться. И время ей уделять, не то что другие мужики.
– Но как же с тремя женами? – недоумевала Леся. – Они хоть в разных деревнях живут?
– Почему же? В одной. Но я им сразу сказал: если начнутся склоки, или дрязги, или ревность глупая пойдет, то разбираться долго не стану, сразу же всех троих бросаю! И к другим ухожу!
– И что?
– Чай теперь друг к дружке ходят пить, – усмехнулся дед. – Сидят, чаевничают, мне кости перемывают. Сплошной мир и благодать.
– И не ревнуют?
– А чего им ревновать? – пожал плечами дед. – Говорю же, ни одну своим вниманием не обижаю. Если одной подарок, то и двум другим по подарку. Все мирно у нас.
– И вы говорите, что жены моложе вас?
– Моложе. В дочки годятся. А одна так и вовсе во внучки.
– И она согласилась пойти за вас?
Леся ляпнула и тут же прикусила язык. Теперь старикан точно обидится! Кому приятно, когда ему в нос тычут его возрастом. Лично она точно бы обиделась. Но, как ни странно, дед не обиделся. А вполне даже дружелюбно ответил:
– А чего им на возраст глядеть? Они на мои мужские достоинства глядят. Знают, что я мужик о-го-го! Вот и пошли за меня.
Леся покраснела до корней волос. И еще раз пожалела, что полезла со своими расспросами. О-го-го у него! Старый козел!
Наверное, ее мысли отчетливо пропечатались у нее на лице, потому что дед неожиданно сам произнес:
– Мужиков у нас в деревне совсем не осталось. Кто спился, кто помер, кто сам на тот свет отправился. Иные в город на заработки подались да назад не вернулись. Что девкам делать? Замуж-то надо. Женская плоть, она своего требует. Вот и сватаются ко мне невесты со всех сторон. А мне еще отказывать приходится.
– Что так? Больше, чем на троих не хватает?
– Заработок у меня неплохой, но четвертой семьи я уже не потяну, – серьезно ответил дед.
– А где вы работаете?
– Бани ставлю. Срубы, сараи, амбары. Хоть мельницу тебе поставлю, хоть часовню. Плотник я, одним словом. Все, что по плотницкой части, это ко мне.
– И хорошо зарабатываете?
– Как поработаешь, так и заработаешь, – уклончиво ответил дед. – Вот сейчас у меня отдых. Три дня. А завтра уже к вам в Питер поеду. Двое хозяев бани у меня заказали. Срублю и назад к своим женкам. Так и живем.
Дальше ехали молча. Подруги думали о том, что, оказывается, у них с личной жизнью совсем все даже и не так плохо. Во всяком случае, идти замуж за восьмидесятилетнего деда им нужды нету. Разве что уж очень захочется. А нет, так и нет. Вокруг имеется куча претендентов куда моложе. Вот только замуж за тех претендентов тоже что-то совсем не хочется. Зачем замуж, если сердце упорно молчит?
– Вот и Козельки, – неожиданно прервал дед затянувшееся молчание. – Видите? Вон там, под горкой.
Деревенька была невелика. Всего десяток дворов. И подруги еще больше удивились. Где дед нашел тут себе сразу трех жен? Выходит, почти в каждом дворе сидели заневестившиеся девушки? А мужики? Действительно, перемерли? Вот ужас-то!
– А вы к кому из наших? – поинтересовался дед и тут же прибавил: – Потому спрашиваю, что дом указать могу.
– Мы к Ване.
– К Ване?
– Они с бабушкой к вам из города переехали.
– Ах, Ванька! – недобро усмехнулся дед. – Ну, ну. Не думал, что вы из таких!
– Из каких?
– Да уж вся деревня знает, чем Ванька себе на жизнь промышляет. Не одобряю! Вот выпить – это другое дело. Сам самогон гоню. И жены у меня мастерицы по этой части. Особенно старшая. Такой первач выводит, как слеза младенца! Пьешь и не хмелеешь. А все иное – это нет! Это не по мне!
– Что – иное?
Но дед уже потерял интерес к беседе. И последние метры только и бурчал себе в бороду что-то неразборчивое, но однозначно неодобрительное. Подруги терялись в догадках. Чем недоволен их странный попутчик? Чем они его разочаровали? Вроде бы завязывалась совсем дружеская беседа. И вдруг дед так резко переменился, стоило им упомянуть о том, что они едут к Ване.
Свое обещание дед сдержал. Грибы пересыпал. И шинку взял. Но на прощание не удержался и все же сказал:
– Завязывали бы вы, девки, с этим делом. Ведь не доведет оно вас до добра! Точно не доведет!
И ушел, неодобрительно покачивая седой головой и не пожелав ничего объяснить.
…Дом, в котором обитали Ваня и его старая бабушка, оказался даже по здешним меркам совсем убогим. Покосившийся на один бок, он стоял, отродясь не крашенный, под серой, местами прохудившейся кровлей.
– Это что же за материал такой? – заинтересовалась Леся, глядя на крышу, из которой торчала кривая труба.
– Рубероид. Только очень старый.
– Да и весь дом неновый. Удивительно, как он еще от старости не рассыпается.
Постучав для приличия у калитки, которая тут была представлена в виде спинки от проржавевшей железной кровати, державшейся на двух проволочных петлях, подруги убедились, что их не слышат. И вошли сами.
– Хозяева! Есть кто дома?
Ни ответа ни привета.
– Хозяева!
Тишина. Только петухи кукарекают, и ветер шумит.
– Хозяева!
Обогнув дом, подруги неожиданно наткнулись на удивительно симпатичный огородик. Ровные грядки тянулись от дома и до конца покосившегося плетня. А на этих грядках возилась старушка в темном платье и передничке. Волосы у нее были подвязаны белоснежной косынкой. И она занималась тем, что выпалывала из-под прикрытых пленкой грядок многочисленные сорняки.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента