Страница:
— Да все дело в моем папаше было, — неохотно произнесла Фёкла. — Вот уж кто бешеным был, чтобы ему провалиться в самое пекло! Мать нашу допек, что она сбежала. Меня себе отсудил. И все ей грозил, что коли она возле меня хоть разок появиться вздумает, так он и ее, и тебя, и бабушку пришибет.
— И мог?
— Мог, — заверила Фёкла. — Он по молодости за убийство сидел. Да и жену свою вторую, хоть и не доказано это было, тоже убил.
— Как же так?
— А так! Ну, на следствии-то дело так представили, будто бы она сама из окна выбросилась. А дверь, дескать, в квартиру изнутри закрыта была. Только я знаю, замок у нас хитрый был. Его, если умеючи, и снаружи можно было так прикрыть, чтобы казалось, будто человек изнутри закрылся.
— И что, никто об этом следователю не рассказал?
— Да ты что? — искренне удивилась Фёкла. — Кому же с моим батей связываться хотелось? Он ведь и через десять лет отомстить бы мог. Вернулся бы с отсидки да глаз бы тому человеку на одно место натянул.
— Ой! — тихонько вскрикнула Кира. — А он… твой отец… он теперь точно умер?
— Не боись! — авторитетно заявила старшая сестра. — Покойник! Сама в землю зарывала.
— А умер он как? — насторожилась Кира.
Может быть, сейчас сестрица признается в том, что она отцеубийца? Но нет, не похоже.
— В избе он сгорел, — спокойно объяснила ей Фёкла. — Напился в стельку, сигарету в ветошь уронил да и сгорел вместе с домом. А как жаль. Хороший такой был!
— Отец?!
— Дом!
Кира замолчала, не зная, что еще сказать по этому поводу. Но тут снова заворочался и забеспокоился ребенок. Судя по тому, как быстро расправился он с конфетой, аппетит у него был хороший.
— Молочка бы ему надо дать! — забеспокоилась Фёкла. — А то снова орать примется.
— Да нет у меня специального молока в доме! Откуда? В аптеку надо идти!
Но Фёкла и не думала никуда двигаться. Она смотрела на Фантика, который с озадаченным видом замер в дверях кухни. И водил носом из стороны в сторону.
— Кот есть, а молока в доме нет? — недоверчиво спросила она у Киры.
И не дожидаясь разрешения, распахнула дверь холодильника.
— Так вот же оно! — торжествующе воскликнула она. — Молочко и есть!
— Но это же не то молоко! Детям надо специальное! Я знаю!
— Сойдет и такое, — равнодушно заявила Фёкла, извлекая из холодильника пачку «Клевера» и выливая его в ковшик, чтобы подогреть. — И очень даже хорошее молочко. Не киснет, не сворачивается. Неделю можно на воздухе хранить, а ему хоть бы хны!
И окинув взглядом недавно отремонтированную Кирину кухню с новой мебелью и техникой, одобрительно добавила:
— Богато живешь, сестренка! Не то что мы, горемычные!
У Киры засосало под ложечкой от какого-то нехорошего предчувствия.
— Так я у тебя пока поживу, — сказала Фёкла, и Кира поняла, что предчувствие ее оправдалось.
Но не отказать же родной сестре?! Да еще с грудным младенцем на руках! Боже мой, вот положение!
— Хорошо, — кивнула Кира.
— Да ты не бойся! Мы к тебе ненадолго, — утешила ее Фёкла. — И деньги у меня есть. Я квартиру в Твери продала. Теперь к мужу перебираюсь в Нижний Тагил. Там за эти деньги можно отличное жилье купить.
— А ко мне зачем тогда завернула? — удивилась Кира.
— Так повидать же хотела, — пояснила ей Фёкла. — Познакомиться.
Что-то в словах сестрицы показалось Кире странным. Да и вообще весь этот ошеломительный визит родной сестры навевал на Киру какие-то туманные сомнения. А почему бы ей было предварительно не позвонить? Если уж она знала адрес, то и телефон узнать могла. Тем более что номер их телефона не менялся уже лет тридцать.
Но долго размышлять на эту тему времени у нее не было. Возникли новые хлопоты с ребенком. Рожка с соской, чтобы напоить его, у Фёклы при себе тоже не оказалось. Так что в магазин идти все же пришлось.
— Сама схожу! — заявила Фёкла. — Видела я по пути, где тут у вас аптека. Найду. А то ты еще дорогой купишь. А мы подешевле обычно берем.
И она начала собираться. Переодела порванную блузку, нашлась другая. Тоже мятая, из дешевой ткани, но хотя бы целая.
— А где это ты так извалялась? — спросила у нее Кира. — Дралась, что ли?
— Угу, — буркнула Фёкла. — Пришлось двоим тут мозги вправить! Вот мужики! Вконец обурели! За них работу сделай, а они еще и весь навар захапать норовят. И с какой стати я должна с ними делиться?
И на ее лицо набежала тучка.
— Да и вообще, — произнесла она, задумчиво уставившись в стену, на которой не было ровным счетом ничего интересного, кроме порядком запылившейся уже лубочной картинки. — Больно не по душе мне их рожи пришлись. И отпускать не хотели!
Больше Кирина сестра к своему странному замечанию не сочла нужным добавить ничего. А у Киры так пухла от нее и рева младенца голова, что она и не спросила. Знала бы заранее, как потом будет сожалеть об этом, плюнула бы на свою опухшую голову. И вытрясла бы уж из сестрицы всю ее подноготную.
Но ничего этого не произошло.
— Младенца тебе оставляю! — заявила Фёкла младшей сестре, уже стоя в прихожей. — И вещички, само собой. Не помешают, чай.
Впрочем, вещей у Фёклы было на удивление мало. Одна потрепанная сумка, которая висела у нее на плече. Женщина снова хорошенько порылась в ней, достала оттуда какой-то немыслимо яркий кошелек с блестящими попугаями, пересчитала наличность и кивнула головой:
— Ну, я пошла! Пока, сестричка!
Дверь за ней захлопнулась. И Кира осталась наедине с младенцем.
Глава вторая
— И мог?
— Мог, — заверила Фёкла. — Он по молодости за убийство сидел. Да и жену свою вторую, хоть и не доказано это было, тоже убил.
— Как же так?
— А так! Ну, на следствии-то дело так представили, будто бы она сама из окна выбросилась. А дверь, дескать, в квартиру изнутри закрыта была. Только я знаю, замок у нас хитрый был. Его, если умеючи, и снаружи можно было так прикрыть, чтобы казалось, будто человек изнутри закрылся.
— И что, никто об этом следователю не рассказал?
— Да ты что? — искренне удивилась Фёкла. — Кому же с моим батей связываться хотелось? Он ведь и через десять лет отомстить бы мог. Вернулся бы с отсидки да глаз бы тому человеку на одно место натянул.
— Ой! — тихонько вскрикнула Кира. — А он… твой отец… он теперь точно умер?
— Не боись! — авторитетно заявила старшая сестра. — Покойник! Сама в землю зарывала.
— А умер он как? — насторожилась Кира.
Может быть, сейчас сестрица признается в том, что она отцеубийца? Но нет, не похоже.
— В избе он сгорел, — спокойно объяснила ей Фёкла. — Напился в стельку, сигарету в ветошь уронил да и сгорел вместе с домом. А как жаль. Хороший такой был!
— Отец?!
— Дом!
Кира замолчала, не зная, что еще сказать по этому поводу. Но тут снова заворочался и забеспокоился ребенок. Судя по тому, как быстро расправился он с конфетой, аппетит у него был хороший.
— Молочка бы ему надо дать! — забеспокоилась Фёкла. — А то снова орать примется.
— Да нет у меня специального молока в доме! Откуда? В аптеку надо идти!
Но Фёкла и не думала никуда двигаться. Она смотрела на Фантика, который с озадаченным видом замер в дверях кухни. И водил носом из стороны в сторону.
— Кот есть, а молока в доме нет? — недоверчиво спросила она у Киры.
И не дожидаясь разрешения, распахнула дверь холодильника.
— Так вот же оно! — торжествующе воскликнула она. — Молочко и есть!
— Но это же не то молоко! Детям надо специальное! Я знаю!
— Сойдет и такое, — равнодушно заявила Фёкла, извлекая из холодильника пачку «Клевера» и выливая его в ковшик, чтобы подогреть. — И очень даже хорошее молочко. Не киснет, не сворачивается. Неделю можно на воздухе хранить, а ему хоть бы хны!
И окинув взглядом недавно отремонтированную Кирину кухню с новой мебелью и техникой, одобрительно добавила:
— Богато живешь, сестренка! Не то что мы, горемычные!
У Киры засосало под ложечкой от какого-то нехорошего предчувствия.
— Так я у тебя пока поживу, — сказала Фёкла, и Кира поняла, что предчувствие ее оправдалось.
Но не отказать же родной сестре?! Да еще с грудным младенцем на руках! Боже мой, вот положение!
— Хорошо, — кивнула Кира.
— Да ты не бойся! Мы к тебе ненадолго, — утешила ее Фёкла. — И деньги у меня есть. Я квартиру в Твери продала. Теперь к мужу перебираюсь в Нижний Тагил. Там за эти деньги можно отличное жилье купить.
— А ко мне зачем тогда завернула? — удивилась Кира.
— Так повидать же хотела, — пояснила ей Фёкла. — Познакомиться.
Что-то в словах сестрицы показалось Кире странным. Да и вообще весь этот ошеломительный визит родной сестры навевал на Киру какие-то туманные сомнения. А почему бы ей было предварительно не позвонить? Если уж она знала адрес, то и телефон узнать могла. Тем более что номер их телефона не менялся уже лет тридцать.
Но долго размышлять на эту тему времени у нее не было. Возникли новые хлопоты с ребенком. Рожка с соской, чтобы напоить его, у Фёклы при себе тоже не оказалось. Так что в магазин идти все же пришлось.
— Сама схожу! — заявила Фёкла. — Видела я по пути, где тут у вас аптека. Найду. А то ты еще дорогой купишь. А мы подешевле обычно берем.
И она начала собираться. Переодела порванную блузку, нашлась другая. Тоже мятая, из дешевой ткани, но хотя бы целая.
— А где это ты так извалялась? — спросила у нее Кира. — Дралась, что ли?
— Угу, — буркнула Фёкла. — Пришлось двоим тут мозги вправить! Вот мужики! Вконец обурели! За них работу сделай, а они еще и весь навар захапать норовят. И с какой стати я должна с ними делиться?
И на ее лицо набежала тучка.
— Да и вообще, — произнесла она, задумчиво уставившись в стену, на которой не было ровным счетом ничего интересного, кроме порядком запылившейся уже лубочной картинки. — Больно не по душе мне их рожи пришлись. И отпускать не хотели!
Больше Кирина сестра к своему странному замечанию не сочла нужным добавить ничего. А у Киры так пухла от нее и рева младенца голова, что она и не спросила. Знала бы заранее, как потом будет сожалеть об этом, плюнула бы на свою опухшую голову. И вытрясла бы уж из сестрицы всю ее подноготную.
Но ничего этого не произошло.
— Младенца тебе оставляю! — заявила Фёкла младшей сестре, уже стоя в прихожей. — И вещички, само собой. Не помешают, чай.
Впрочем, вещей у Фёклы было на удивление мало. Одна потрепанная сумка, которая висела у нее на плече. Женщина снова хорошенько порылась в ней, достала оттуда какой-то немыслимо яркий кошелек с блестящими попугаями, пересчитала наличность и кивнула головой:
— Ну, я пошла! Пока, сестричка!
Дверь за ней захлопнулась. И Кира осталась наедине с младенцем.
Глава вторая
Только сейчас Кира сообразила, что даже не спросила, как его зовут. И не знает, мальчик это или девочка. К счастью, младенец пока молчал и смотрел на Киру круглыми блестящими глазами. Вид у него был не вполне довольный. Он беспокойно вертелся и кряхтел.
— Не свались! — заботливо предупредила его Кира.
И тут же, испуганно охнув, кинулась к младенцу, который почти упал с диванчика. Подхватив его на лету, Кира принюхалась. Пахло точно не розами.
— Э-э-э! — протянула Кира. — Тоже мне! Нашел время!
Но младенец, сделав свое вонючее дело, заревел.
— Погоди, мамаша твоя вернется, она тебя и переоденет, — убеждала его Кира.
Но тот не унимался. И вскоре Кира поняла, что лучше уж вымыть младенцу один раз попу, чем долго слушать его оглушительный рев. Ведь еще неизвестно, когда вернется Фёкла. А вдруг в аптеке очередь? Или ближайшая к их дому вообще закрыта? И Фёкла потащится в другую?
В общем, Кира понесла младенца в ванную. Мыться. Для этого ей пришлось его развернуть. И Кира с некоторым удивлением обнаружила, что под ветхим байковым одеялом младенец одет в очень хорошенький голубенький бархатный костюмчик с вышитыми на нем волчатами, играющими в огромный мяч, в крохотные вязаные пинеточки с бантиками, и нижняя рубашечка у него оказалась из мягкого трикотажа отличного качества и тоже с красивым рисунком.
На попе у младенца имелся памперс. Его-то как раз и следовало сменить. Во время этого процесса выяснилось, что ребенок мужского пола. Мальчик. Выкинув грязный памперс и устроив вымытого в теплой воде младенца на диване, Кира полезла в сумку сестры, чтобы найти там чистые памперсы. Но, к ее немалому удивлению, в сумке не было никаких памперсов. Там вообще не было ничего по уходу за младенцем. А попа у того здорово покраснела. Похоже, ее надо было чем-нибудь смазать или присыпать.
Кира задумалась. У нее в хозяйстве имелось обычное растительное масло и гипоаллергийная французская пудра, купленная за бешеные, ну просто бешеные бабки. Рассудив, что ребенок, который, как ни крути, является ее племянником, достоин всего самого лучшего, Кира нанесла слой пудры на ватный тампон, а потом осторожно припудрила попу ребенка. Тот затих и задумался.
Кира тоже затихла, присев рядом с ним. Честно говоря, возня с ребенком уже изрядно ее утомила. И она с тоской вспоминала те золотые денечки, когда у нее еще и на горизонте не просматривалось никаких толстых вульгарных сестер и крикливых племянников. На шею у ребенка была надета синяя веревочка.
— И что это у тебя здесь? — с любопытством спросила Кира и потянула веревочку.
И на ладони у Киры оказался причудливого вида медальон.
— Ого! — произнесла Кира. — Золотой! Странно!
Фёкла говорила, что покупает только дешевые вещи. Но младенец, Кира могла в этом поклясться, одет был в дорогие качественные вещи. Не какой-то турецкий самопал с рынка. Судя по ярлычкам, одежка была итальянская. Да что ярлычки! Она и выглядела дорого.
На медальоне же имелась проба. Так что он точно был золотым. И к тому же очень красивым. Сплетенная из тонкой проволоки, вещица несла на себе причудливый геометрический узор из квадратов, треугольников и многоугольников. Со сглаженными краями. Так что никак даже случайно не могла повредить нежную кожицу ребенка.
— Занятная штучка! — польстила младенцу Кира. — Но все-таки, племянничек, где же твоя мамаша?
Тот в полном восторге замахал ногами и описался.
— Мужчина, — с удовлетворением отметила Кира.
В общем, девушке было чем заняться со своим племянником. На скуку она не жаловалась. Отнюдь!
Однако время шло, а Фёкла не появлялась. Когда прошло почти полтора часа, Кира поняла, что надо идти в магазин самой. Младенец упорно требовал еды. Кира пыталась напоить его молоком из ложечки, но оно больше проливалось. И скоро все огромное пушистое полотенце, которым Кира замотала ребенка, стало насквозь мокрым.
— Нет, так ты не наешься! — огорченно признала свое поражение Кира. — Придется нам с тобой, малыш, самим идти в магазин за рожком и соской. А твою маменьку мы ждать больше не можем. Ты как? Не против?
На улице было тепло. Стоял июнь месяц. Старенькое и порядком грязное одеяло Кира брезгливо отложила прочь. А ребенка завернула в синюю махровую купальную простынку, рассудив, что так он точно не замерзнет.
— А потом купим тебе в магазине приданое, — утешила младенца Кира.
И тот не возражал. Вообще нрав у него был спокойный. Плакал он лишь, когда его что-то беспокоило. Но сейчас малыш был чистый, сравнительно сытый, так как часть молока все же попала ему в рот, и к тому же, по словам тетки, ему предстояла прогулка. В общем, до аптеки Кира с младенцем дошла вполне благополучно. Но тут возникла неожиданная проблема.
Чтобы достать из сумки деньги и расплатиться за покупку, Кире надо было освободить обе руки. А куда деть в таком случае ребенка?
— Что же вы, мамаша, коляску-то не позаботились купить своему малышу? — услышала она недовольные голоса из очереди.
— Она сломалась! — быстро соврала Кира.
Какая-то сердобольная тетка, покачав головой, взяла у нее живой сверток. И держала, пока Кира расплачивалась за покупки.
— Спасибо, — поблагодарила Кира женщину.
Она уже направилась к выходу, но внезапно остановилась. Стоп! Аптека работает. Выбор детских товаров — сосок, рожков, присыпок, шампуней и даже кремов — в ней огромный. От дешевых и простеньких отечественных до красочных, но не слишком качественных китайских. И даже итальянские и финские были представлены в изобилии. Так что другую аптеку искать и не надо. Так где же в таком случае шляется эта горе-мать — ее сестра Фёкла? Куда она делась?
Круто развернувшись, Кира пошла обратно. В очереди ее еще помнили и заулыбались.
— Что-то забыли? — спросила у Киры девушка в окошке.
— Извините, — вздохнула Кира. — Может быть, у меня немного странный вопрос. Но очень вас прошу, постарайтесь вспомнить, к вам около часа назад не заходила такая женщина? — И заторопившись, что ее могут не понять, Кира принялась объяснять: — Ну, не очень молодая, на вид лет тридцати пяти. Довольно… м-м-м… полная и неопрятная. С ссадиной на щеке. И с крашеными волосами. У корней они сильно отросли и видно, что темные.
— Я на лица-то обычно и не смотрю, — довольно любезно ответила ей девушка. — Мне в окошко только руки и видны.
— А у нее был такой приметный кошелек! — поспешно произнесла Кира, всерьез опасаясь, что ее сейчас просто прогонят. — Яркий с блестящими попугаями!
— И во что она была одета? — спросила у Киры фармацевт, на лице которой мелькнуло странное выражение тревоги.
Но Кире сейчас было не до физиогномических наблюдений. Младенец у нее на руках беспокойно зашевелился. И снова жалобно закряхтел. Похоже, выпитое им молочко было не такой уж безопасной штукой, как уверяла Фёкла.
— На ней была светлая, только очень сильно испачканная юбка, блузка голубенькая в цветочек и темная вязаная кофта, — сказала Кира, не сочтя нужным упомянуть, что и то, и другое, и третье было уже Фёкле здорово мало.
Этого и не понадобилось. Услышав описание Фёклы, провизорша всплеснула руками:
— Ой! Так это же вашу знакомую тут на дороге и сбили!
— Как? — прошептала Кира в одночасье онемевшими губами. — Как сбили?
— Очень просто! — округлив глаза, ответила ей провизорша. — Машиной! Прямо перед нашей витриной и сбили. И к нам принесли, пока «Скорую» ждали.
— Так она жива? — обрадовалась Кира.
— Какое там жива! — печально вздохнула провизорша. — Скончалась. Можно сказать, вот на этом самом диванчике и скончалась.
И она ткнула пальцем в обитую красным дерматином лавочку. У Киры потемнело в глазах. Младенец у нее на руках, разом превратившийся в сироту, внезапно потяжелел. Откуда-то издалека до Киры донеслись возмущенные голоса, потом ее подхватили, рукам стало неожиданно легко, и Кира уплыла в небытие.
Очнулась она от резкого запаха и ужасной мысли.
— Ребенок! — завопила Кира, поднимаясь. — Где ребенок?
— Да вот он! — сказала какая-то женщина и показала синий сверток с торчащими оттуда ручками и головой в шапочке. — Все с ним в порядке. Ты-то сама как?
— Вроде бы ничего, — приложив руку к голове, ответила Кира.
— Это надо же людям такие новости без всякой подготовки сообщать! — возмутилась женщина, увидев, что Кира в самом деле пришла в себя. — Тут и у молодых сердце отказать может.
— Она вам кто была? — спросил мужчина.
— Кто?
— Ну, эта женщина, которая погибла?
— Сестра, — прошептала Кира, не в силах поверить, что все это в самом деле происходит именно с ней.
В один день она обрела родственницу, можно сказать, единственную близкую родню. И тут же умудрилась ее потерять. Это же надо! Внезапно Кире стало ужасно, просто до горючих слез жалко свою сестру. При жизни она ее никогда не знала и даже не слышала о ее существовании. Когда та неожиданно появилась да еще с грудным младенцем на руках, Кира не обрадовалась, а лишь была ошарашена свалившимися на нее проблемами. И вот теперь до нее внезапно дошло, что эта Фёкла могла стать самым близким ей человеком.
Ну и что с того, что она была на редкость малообразованной? Не в десяти классах школы счастье! Может быть, душа у Фёклы была золотая. Да наверняка. Золотая! Но теперь-то уж не узнать этого Кире никогда! Нет, не узнать! И так Кире стало жалко свою сестру, что из глаз ее сами собой потекли слезы.
— Ну! Не реви! Не реви! — засуетились вокруг нее люди. — Ребенок-то не виноват. А он и есть хочет! Домой иди! Покорми хоть его. Да и другим родственникам сообщи, что с сестрой-то случилось. Похороны там надо организовать. И все такое.
Кира покивала головой и послушно поплелась домой. Там она машинально прочитала инструкцию на купленной в аптеке упаковке с молочной смесью, приготовила питание для ребенка. Для чего сначала вскипятила чайник, потом ошпарила новенькую бутылочку, которая хоть и продавалась в стерильной упаковке, но в аптеке Кире предложили не пренебрегать дополнительными средствами гигиены. И сунув наконец ребенку рожок, в который тот жадно вцепился, придерживая бутылочку, другой рукой набрала знакомый номер.
— Леся! Приди ко мне! — сказала Кира голосом умирающей. — У меня ужасное горе.
— Что такое? — всполошилась ее ближайшая подруга. — Вроде бы с утра разговаривали. Ты совсем ничего была! Это ты так из-за Женьки расстроилась?
— Приди! — повторила Кира. — У меня сестра погибла. А ребенок ее остался! Если бы ты все знала!
В трубке повисло молчание. Леся не хуже самой Киры была осведомлена о том, что никакой сестры у подруги нет.
— Я иду, — тем не менее лаконично отозвалась Леся и в самом деле через четыре минуты уже звонила в дверь Кириной квартиры.
Четыре минуты — это было ее личное рекордное на сегодняшний день время, за которое она могла добраться от своей квартиры до Кириной. Вообще-то Лесе всего-то надо было спуститься со своего этажа, выйти во двор, войти в соседнее парадное и снова подняться к Кириной квартире.
Казалось бы, идти-то всего ничего! Но обычно Лесе всегда что-то мешало. И на дорогу до подруги у нее уходило от четверти часа до двух суток. Но как уже говорилось, сегодня она превзошла саму себя. Видно, в самом деле сильно встревожилась за здоровье подруги.
— Ну, что у тебя случилось? — ворвалась Леся, словно ведьма на помеле. — Какая еще сестра?
— Тихо ты! — поморщилась Кира. — Ребенок только уснул. А ты орешь!
— Какой ребенок? — оторопела Леся. — Ты это что, серьезно?
Кира поманила подругу в комнату. И показала младенца, который уснул еще во время еды. Кира соорудила на краю дивана валик из одеял и подушек, чтобы ребенок не свалился во сне на пол. И оставила его отдыхать под присмотром Фантика, который с момента исчезновения Фёклы проникся к маленькому сироте теплыми чувствами. И теперь бдительно сидел возле ребенка, не сводя с того глаз.
— Откуда ты его взяла? — пробормотала Леся, убедившись, что на диване в самом деле лежит живой ребенок — не кукла и не фантом.
— Это мой племянник! — с какой-то даже гордостью в голосе поведала Кира. — Сестра привезла!
— Ты в своем уме? У тебя никогда не было сестер!
— Представь себе, была!
— А вот и нет!
Кира махнула рукой, приказывая Лесе заткнуться. И потащила подругу на кухню. Там она и поведала Лесе о той трогательной, а потом драматической истории, которая произошла с ней этим утром.
— Какой кошмар! — только и сумела выдавить из себя Леся, когда Кира все выложила ей. — Но ты хоть знаешь, как зовут отца ребенка?
— Нет, — призналась Кира. — Понятия не имею, кто он такой.
— А что-нибудь ты о своей сестре знаешь? Кроме того, что она продала квартиру в Твери, что ее звали Фёклой и она ехала в Нижний Тагил? Что-нибудь, чтобы можно было найти других родственников этой Фёклы? Мужа этого ее, в конце концов!
Кира порылась в памяти. И развела руками. Никакой полезной информации там больше не хранилось.
— Но она же оставила у меня свои вещи! — воскликнула она наконец.
— Так что же ты молчишь? — возмутилась Леся. — Тащи их сюда!
Кира сбегала в коридор и принесла оттуда сумку.
— И это все? — изумилась Леся.
Кира молча кивнула.
— Что же, — вздохнула Леся. — Все лучше, чем ничего.
И она дернула за замок на «молнии». Та вжикнула, и сумка открылась.
— Вещички тут какие-то хиленькие, — порывшись в ней, заключила Леся. — Нельзя сказать, чтобы новые или особенно хорошего качества. А документов нет.
Кира и сама видела, что никаких документов у Фёклы в сумке не оказалось. Наверное, она хранила их у себя за пазухой. Письма от матери и бабушки она ведь там прятала, верно? Как самое ценное. А пазуха у Фёклы была достаточно вместительной. Там могло много чего поместиться. Деньги, например.
— Ой! А в самом деле, где же деньги? — сообразила Кира. — Если она продала квартиру, то у нее при себе должна иметься приличная сумма.
— А сколько может стоить квартира в Твери?
— Не знаю, но тысяч десять-двадцать у нее должно быть, — пожала плечами Кира и добавила: — Это я минимум беру. Может быть, и больше.
— Но сейчас этих денег тут нет, — очень проницательно заметила Леся.
— Вижу, что нет, — согласилась с ней Кира. — Наверное, они на Фёкле были, когда ее тело в морг увезли.
— Тогда смело можешь о них забыть, — вздохнула Леся. — Даже если они при ней и были, то нам их никогда не отдадут. Украли.
— Пусть хоть документы вернут! — возмутилась Кира. — Как я без документов ее хоронить буду? И ребенок тоже без документов в результате остался!
— Что ты говоришь? — испугалась Леся. — У твоего племянника нет никаких документов?
— Ну да! — подтвердила Кира. — Представляешь, я даже не знаю, как его зовут!
Вместо ответа Леся прокралась в комнату, словно вид ребенка мог ей подсказать имя крохи. Обратно она вернулась не скоро.
— Такой миленький! — растроганным голосом заявила она. — Розовый, носиком сопит, ручки в кулачки сжал и ногами во сне дрыгает!
Кира молчала. Вид у племянника в самом деле был умилительный. Но мысль о том, что такой маленький лишился матери, пронзала тревогой.
— И вот ведь странно, — произнесла тем временем Леся. — У твоей сестры вещи в ее сумке совсем плохие. Разве что не рваные. А ребенок одет словно картинка. Наверное, она его сильно любила.
— М-да, — пробормотала Кира, пребывая в некотором сомнении.
— Раз себе во всем отказывала, лишь бы его получше одеть, то уж точно любила, — заявила Леся.
— М-м-м, — снова промычала вместо ответа Кира.
Что-то ей в этих рассуждениях Леси казалось неправильным. Да и не была похожа Фёкла на заботливую сумасшедшую мать, способную отказать себе во всем ради своего ребенка. Когда приехала, она его шмякнула на диван. Нет, не шмякнула, а аккуратно положила. Но первым делом потребовала себе чаю. О ребенке, что он хочет пить или есть, она и не подумала. То есть подумала, но после того, как осушила пару чашек, а ребенок уже ревел благим матом.
Конечно, может быть, на женщину так повлияла тяжелая дорога. Что от усталости она уже себя не помнила. Но все же странно. Определенно, это очень странно. Но додумать эту мысль Кире не удалось. Леся принялась ее теребить:
— Слушай! Тебе надо ехать в ту больницу, куда увезли твою сестру!
— Прямо сейчас? — растерялась Кира.
— Да! Потому что потом ты не только денег, но и документов ее не сыщешь!
— Кому нужны документы? — пыталась возражать Кира, которой страшно не хотелось никуда ехать.
— Не украдут, так потеряют! — решительно заявила ей Леся. — Поезжай прямо сейчас!
И недолго думая, она принялась выталкивать Киру из квартиры. Та вяло сопротивлялась:
— А ребенок?
— С ребенком ничего не случится! Я с ним посижу!
— Но ты не знаешь, как обращаться с младенцами! — протестовала Кира.
— Ты тоже не знала, а ведь не растерялась!
— Он — мой племянник! — не сдавалась Кира. — Поэтому я и сообразила!
— Чай, не глупей тебя! — обиделась на нее Леся. — Иди давай! Рассуждать она тут еще будет.
И Кира поняла, что от тягостной поездки в морг за телом сестры ей не отвертеться никакими силами. Да и в самом деле, нехорошо как-то получается. Только что лила слезы о потере сестры. А когда до дела дошло, даже не может заставить себя выполнить свой долг и проводить бедняжку в последний путь.
В общем, примерно через полчаса таких рассуждений и уговоров Кира наконец собралась и вышла из квартиры. Возле дома терлась какая-то подозрительная оборванная парочка. Двое мужчин. На наркоманов или горьких пьяниц они были вроде бы не похожи. И тем не менее у одного под глазом синел здоровенный фингал, а одежда обоих пребывала в весьма плачевном состоянии. Примерно в таком же виде появилась у нее Фёкла.
— Словно в одной драке побывали, — пробормотала Кира.
Чисто машинально отметив этот факт, девушка уже хотела идти по своим делам дальше, но тут же она остановилась.
— Минуточку! — осенило ее. — А в какой же это морг Фёклу-то повезли?
Пришлось вернуться. Оборванцы с непонятной тоской уставились ей вслед.
— Ну вот, теперь пути не будет! — увидев ее, всплеснула руками Леся.
Кира поморщилась.
— В то место и не надо, — ответила она и поплелась к телефону, обзванивать морги.
Узнав наконец, куда ей надо, Кира со второй попытки снова отправилась в путь. Младенец сладко спал на диване, где она его и оставила. Проблем никаких с ним не возникло. На улице странных оборванцев уже не было. Но почему-то Кире от этого стало вдвойне тревожно на душе.
— Докатилась! — проворчала она про себя. — Уже мерещиться что-то начинает.
От поездки на своей машине Кира благоразумно отказалась. Руки у нее так тряслись, что она опасалась угодить в аварию.
Впрочем, в морге, куда девушка в конце концов добралась на такси, Кире пришлось испытать очередную порцию стресса. Тело Фёклы находилось среди неопознанных трупов. Никаких документов, а тем более денег при ней не оказалось.
— Ничего, кроме каких-то старых писем и кошелька с двумястами рублями! — стоял на своем санитар. — Ничего при ней больше не было!
Должно быть, он имел в виду те самые письма, которые Фёкла уже показывала Кире.
— Да как же так! — возмущалась Кира, отлично понимая всю бессмысленность этой дискуссии. — Должны быть у нее при себе деньги. И не двести рублей. Она квартиру недавно продала. Там тысячи долларов должны были быть.
— Это вы следователю расскажите, — посоветовал ей санитар. — А я вам говорю, у вашей сестры были только те деньги, которые лежали в кошельке. А там только двести рублей с мелочью.
Кира кинула на него злой взгляд. Это надо же, до чего люди наглые бывают! Сам небось с дружками деньги спер, а ей еще к следователю предлагает обратиться. Или это не он украл? Потому ему и обидно? Наверное, оттого и советует ей к следователю обращаться. Но тут до Киры дошел смысл сказанного санитаром.
— Не свались! — заботливо предупредила его Кира.
И тут же, испуганно охнув, кинулась к младенцу, который почти упал с диванчика. Подхватив его на лету, Кира принюхалась. Пахло точно не розами.
— Э-э-э! — протянула Кира. — Тоже мне! Нашел время!
Но младенец, сделав свое вонючее дело, заревел.
— Погоди, мамаша твоя вернется, она тебя и переоденет, — убеждала его Кира.
Но тот не унимался. И вскоре Кира поняла, что лучше уж вымыть младенцу один раз попу, чем долго слушать его оглушительный рев. Ведь еще неизвестно, когда вернется Фёкла. А вдруг в аптеке очередь? Или ближайшая к их дому вообще закрыта? И Фёкла потащится в другую?
В общем, Кира понесла младенца в ванную. Мыться. Для этого ей пришлось его развернуть. И Кира с некоторым удивлением обнаружила, что под ветхим байковым одеялом младенец одет в очень хорошенький голубенький бархатный костюмчик с вышитыми на нем волчатами, играющими в огромный мяч, в крохотные вязаные пинеточки с бантиками, и нижняя рубашечка у него оказалась из мягкого трикотажа отличного качества и тоже с красивым рисунком.
На попе у младенца имелся памперс. Его-то как раз и следовало сменить. Во время этого процесса выяснилось, что ребенок мужского пола. Мальчик. Выкинув грязный памперс и устроив вымытого в теплой воде младенца на диване, Кира полезла в сумку сестры, чтобы найти там чистые памперсы. Но, к ее немалому удивлению, в сумке не было никаких памперсов. Там вообще не было ничего по уходу за младенцем. А попа у того здорово покраснела. Похоже, ее надо было чем-нибудь смазать или присыпать.
Кира задумалась. У нее в хозяйстве имелось обычное растительное масло и гипоаллергийная французская пудра, купленная за бешеные, ну просто бешеные бабки. Рассудив, что ребенок, который, как ни крути, является ее племянником, достоин всего самого лучшего, Кира нанесла слой пудры на ватный тампон, а потом осторожно припудрила попу ребенка. Тот затих и задумался.
Кира тоже затихла, присев рядом с ним. Честно говоря, возня с ребенком уже изрядно ее утомила. И она с тоской вспоминала те золотые денечки, когда у нее еще и на горизонте не просматривалось никаких толстых вульгарных сестер и крикливых племянников. На шею у ребенка была надета синяя веревочка.
— И что это у тебя здесь? — с любопытством спросила Кира и потянула веревочку.
И на ладони у Киры оказался причудливого вида медальон.
— Ого! — произнесла Кира. — Золотой! Странно!
Фёкла говорила, что покупает только дешевые вещи. Но младенец, Кира могла в этом поклясться, одет был в дорогие качественные вещи. Не какой-то турецкий самопал с рынка. Судя по ярлычкам, одежка была итальянская. Да что ярлычки! Она и выглядела дорого.
На медальоне же имелась проба. Так что он точно был золотым. И к тому же очень красивым. Сплетенная из тонкой проволоки, вещица несла на себе причудливый геометрический узор из квадратов, треугольников и многоугольников. Со сглаженными краями. Так что никак даже случайно не могла повредить нежную кожицу ребенка.
— Занятная штучка! — польстила младенцу Кира. — Но все-таки, племянничек, где же твоя мамаша?
Тот в полном восторге замахал ногами и описался.
— Мужчина, — с удовлетворением отметила Кира.
В общем, девушке было чем заняться со своим племянником. На скуку она не жаловалась. Отнюдь!
Однако время шло, а Фёкла не появлялась. Когда прошло почти полтора часа, Кира поняла, что надо идти в магазин самой. Младенец упорно требовал еды. Кира пыталась напоить его молоком из ложечки, но оно больше проливалось. И скоро все огромное пушистое полотенце, которым Кира замотала ребенка, стало насквозь мокрым.
— Нет, так ты не наешься! — огорченно признала свое поражение Кира. — Придется нам с тобой, малыш, самим идти в магазин за рожком и соской. А твою маменьку мы ждать больше не можем. Ты как? Не против?
На улице было тепло. Стоял июнь месяц. Старенькое и порядком грязное одеяло Кира брезгливо отложила прочь. А ребенка завернула в синюю махровую купальную простынку, рассудив, что так он точно не замерзнет.
— А потом купим тебе в магазине приданое, — утешила младенца Кира.
И тот не возражал. Вообще нрав у него был спокойный. Плакал он лишь, когда его что-то беспокоило. Но сейчас малыш был чистый, сравнительно сытый, так как часть молока все же попала ему в рот, и к тому же, по словам тетки, ему предстояла прогулка. В общем, до аптеки Кира с младенцем дошла вполне благополучно. Но тут возникла неожиданная проблема.
Чтобы достать из сумки деньги и расплатиться за покупку, Кире надо было освободить обе руки. А куда деть в таком случае ребенка?
— Что же вы, мамаша, коляску-то не позаботились купить своему малышу? — услышала она недовольные голоса из очереди.
— Она сломалась! — быстро соврала Кира.
Какая-то сердобольная тетка, покачав головой, взяла у нее живой сверток. И держала, пока Кира расплачивалась за покупки.
— Спасибо, — поблагодарила Кира женщину.
Она уже направилась к выходу, но внезапно остановилась. Стоп! Аптека работает. Выбор детских товаров — сосок, рожков, присыпок, шампуней и даже кремов — в ней огромный. От дешевых и простеньких отечественных до красочных, но не слишком качественных китайских. И даже итальянские и финские были представлены в изобилии. Так что другую аптеку искать и не надо. Так где же в таком случае шляется эта горе-мать — ее сестра Фёкла? Куда она делась?
Круто развернувшись, Кира пошла обратно. В очереди ее еще помнили и заулыбались.
— Что-то забыли? — спросила у Киры девушка в окошке.
— Извините, — вздохнула Кира. — Может быть, у меня немного странный вопрос. Но очень вас прошу, постарайтесь вспомнить, к вам около часа назад не заходила такая женщина? — И заторопившись, что ее могут не понять, Кира принялась объяснять: — Ну, не очень молодая, на вид лет тридцати пяти. Довольно… м-м-м… полная и неопрятная. С ссадиной на щеке. И с крашеными волосами. У корней они сильно отросли и видно, что темные.
— Я на лица-то обычно и не смотрю, — довольно любезно ответила ей девушка. — Мне в окошко только руки и видны.
— А у нее был такой приметный кошелек! — поспешно произнесла Кира, всерьез опасаясь, что ее сейчас просто прогонят. — Яркий с блестящими попугаями!
— И во что она была одета? — спросила у Киры фармацевт, на лице которой мелькнуло странное выражение тревоги.
Но Кире сейчас было не до физиогномических наблюдений. Младенец у нее на руках беспокойно зашевелился. И снова жалобно закряхтел. Похоже, выпитое им молочко было не такой уж безопасной штукой, как уверяла Фёкла.
— На ней была светлая, только очень сильно испачканная юбка, блузка голубенькая в цветочек и темная вязаная кофта, — сказала Кира, не сочтя нужным упомянуть, что и то, и другое, и третье было уже Фёкле здорово мало.
Этого и не понадобилось. Услышав описание Фёклы, провизорша всплеснула руками:
— Ой! Так это же вашу знакомую тут на дороге и сбили!
— Как? — прошептала Кира в одночасье онемевшими губами. — Как сбили?
— Очень просто! — округлив глаза, ответила ей провизорша. — Машиной! Прямо перед нашей витриной и сбили. И к нам принесли, пока «Скорую» ждали.
— Так она жива? — обрадовалась Кира.
— Какое там жива! — печально вздохнула провизорша. — Скончалась. Можно сказать, вот на этом самом диванчике и скончалась.
И она ткнула пальцем в обитую красным дерматином лавочку. У Киры потемнело в глазах. Младенец у нее на руках, разом превратившийся в сироту, внезапно потяжелел. Откуда-то издалека до Киры донеслись возмущенные голоса, потом ее подхватили, рукам стало неожиданно легко, и Кира уплыла в небытие.
Очнулась она от резкого запаха и ужасной мысли.
— Ребенок! — завопила Кира, поднимаясь. — Где ребенок?
— Да вот он! — сказала какая-то женщина и показала синий сверток с торчащими оттуда ручками и головой в шапочке. — Все с ним в порядке. Ты-то сама как?
— Вроде бы ничего, — приложив руку к голове, ответила Кира.
— Это надо же людям такие новости без всякой подготовки сообщать! — возмутилась женщина, увидев, что Кира в самом деле пришла в себя. — Тут и у молодых сердце отказать может.
— Она вам кто была? — спросил мужчина.
— Кто?
— Ну, эта женщина, которая погибла?
— Сестра, — прошептала Кира, не в силах поверить, что все это в самом деле происходит именно с ней.
В один день она обрела родственницу, можно сказать, единственную близкую родню. И тут же умудрилась ее потерять. Это же надо! Внезапно Кире стало ужасно, просто до горючих слез жалко свою сестру. При жизни она ее никогда не знала и даже не слышала о ее существовании. Когда та неожиданно появилась да еще с грудным младенцем на руках, Кира не обрадовалась, а лишь была ошарашена свалившимися на нее проблемами. И вот теперь до нее внезапно дошло, что эта Фёкла могла стать самым близким ей человеком.
Ну и что с того, что она была на редкость малообразованной? Не в десяти классах школы счастье! Может быть, душа у Фёклы была золотая. Да наверняка. Золотая! Но теперь-то уж не узнать этого Кире никогда! Нет, не узнать! И так Кире стало жалко свою сестру, что из глаз ее сами собой потекли слезы.
— Ну! Не реви! Не реви! — засуетились вокруг нее люди. — Ребенок-то не виноват. А он и есть хочет! Домой иди! Покорми хоть его. Да и другим родственникам сообщи, что с сестрой-то случилось. Похороны там надо организовать. И все такое.
Кира покивала головой и послушно поплелась домой. Там она машинально прочитала инструкцию на купленной в аптеке упаковке с молочной смесью, приготовила питание для ребенка. Для чего сначала вскипятила чайник, потом ошпарила новенькую бутылочку, которая хоть и продавалась в стерильной упаковке, но в аптеке Кире предложили не пренебрегать дополнительными средствами гигиены. И сунув наконец ребенку рожок, в который тот жадно вцепился, придерживая бутылочку, другой рукой набрала знакомый номер.
— Леся! Приди ко мне! — сказала Кира голосом умирающей. — У меня ужасное горе.
— Что такое? — всполошилась ее ближайшая подруга. — Вроде бы с утра разговаривали. Ты совсем ничего была! Это ты так из-за Женьки расстроилась?
— Приди! — повторила Кира. — У меня сестра погибла. А ребенок ее остался! Если бы ты все знала!
В трубке повисло молчание. Леся не хуже самой Киры была осведомлена о том, что никакой сестры у подруги нет.
— Я иду, — тем не менее лаконично отозвалась Леся и в самом деле через четыре минуты уже звонила в дверь Кириной квартиры.
Четыре минуты — это было ее личное рекордное на сегодняшний день время, за которое она могла добраться от своей квартиры до Кириной. Вообще-то Лесе всего-то надо было спуститься со своего этажа, выйти во двор, войти в соседнее парадное и снова подняться к Кириной квартире.
Казалось бы, идти-то всего ничего! Но обычно Лесе всегда что-то мешало. И на дорогу до подруги у нее уходило от четверти часа до двух суток. Но как уже говорилось, сегодня она превзошла саму себя. Видно, в самом деле сильно встревожилась за здоровье подруги.
— Ну, что у тебя случилось? — ворвалась Леся, словно ведьма на помеле. — Какая еще сестра?
— Тихо ты! — поморщилась Кира. — Ребенок только уснул. А ты орешь!
— Какой ребенок? — оторопела Леся. — Ты это что, серьезно?
Кира поманила подругу в комнату. И показала младенца, который уснул еще во время еды. Кира соорудила на краю дивана валик из одеял и подушек, чтобы ребенок не свалился во сне на пол. И оставила его отдыхать под присмотром Фантика, который с момента исчезновения Фёклы проникся к маленькому сироте теплыми чувствами. И теперь бдительно сидел возле ребенка, не сводя с того глаз.
— Откуда ты его взяла? — пробормотала Леся, убедившись, что на диване в самом деле лежит живой ребенок — не кукла и не фантом.
— Это мой племянник! — с какой-то даже гордостью в голосе поведала Кира. — Сестра привезла!
— Ты в своем уме? У тебя никогда не было сестер!
— Представь себе, была!
— А вот и нет!
Кира махнула рукой, приказывая Лесе заткнуться. И потащила подругу на кухню. Там она и поведала Лесе о той трогательной, а потом драматической истории, которая произошла с ней этим утром.
— Какой кошмар! — только и сумела выдавить из себя Леся, когда Кира все выложила ей. — Но ты хоть знаешь, как зовут отца ребенка?
— Нет, — призналась Кира. — Понятия не имею, кто он такой.
— А что-нибудь ты о своей сестре знаешь? Кроме того, что она продала квартиру в Твери, что ее звали Фёклой и она ехала в Нижний Тагил? Что-нибудь, чтобы можно было найти других родственников этой Фёклы? Мужа этого ее, в конце концов!
Кира порылась в памяти. И развела руками. Никакой полезной информации там больше не хранилось.
— Но она же оставила у меня свои вещи! — воскликнула она наконец.
— Так что же ты молчишь? — возмутилась Леся. — Тащи их сюда!
Кира сбегала в коридор и принесла оттуда сумку.
— И это все? — изумилась Леся.
Кира молча кивнула.
— Что же, — вздохнула Леся. — Все лучше, чем ничего.
И она дернула за замок на «молнии». Та вжикнула, и сумка открылась.
— Вещички тут какие-то хиленькие, — порывшись в ней, заключила Леся. — Нельзя сказать, чтобы новые или особенно хорошего качества. А документов нет.
Кира и сама видела, что никаких документов у Фёклы в сумке не оказалось. Наверное, она хранила их у себя за пазухой. Письма от матери и бабушки она ведь там прятала, верно? Как самое ценное. А пазуха у Фёклы была достаточно вместительной. Там могло много чего поместиться. Деньги, например.
— Ой! А в самом деле, где же деньги? — сообразила Кира. — Если она продала квартиру, то у нее при себе должна иметься приличная сумма.
— А сколько может стоить квартира в Твери?
— Не знаю, но тысяч десять-двадцать у нее должно быть, — пожала плечами Кира и добавила: — Это я минимум беру. Может быть, и больше.
— Но сейчас этих денег тут нет, — очень проницательно заметила Леся.
— Вижу, что нет, — согласилась с ней Кира. — Наверное, они на Фёкле были, когда ее тело в морг увезли.
— Тогда смело можешь о них забыть, — вздохнула Леся. — Даже если они при ней и были, то нам их никогда не отдадут. Украли.
— Пусть хоть документы вернут! — возмутилась Кира. — Как я без документов ее хоронить буду? И ребенок тоже без документов в результате остался!
— Что ты говоришь? — испугалась Леся. — У твоего племянника нет никаких документов?
— Ну да! — подтвердила Кира. — Представляешь, я даже не знаю, как его зовут!
Вместо ответа Леся прокралась в комнату, словно вид ребенка мог ей подсказать имя крохи. Обратно она вернулась не скоро.
— Такой миленький! — растроганным голосом заявила она. — Розовый, носиком сопит, ручки в кулачки сжал и ногами во сне дрыгает!
Кира молчала. Вид у племянника в самом деле был умилительный. Но мысль о том, что такой маленький лишился матери, пронзала тревогой.
— И вот ведь странно, — произнесла тем временем Леся. — У твоей сестры вещи в ее сумке совсем плохие. Разве что не рваные. А ребенок одет словно картинка. Наверное, она его сильно любила.
— М-да, — пробормотала Кира, пребывая в некотором сомнении.
— Раз себе во всем отказывала, лишь бы его получше одеть, то уж точно любила, — заявила Леся.
— М-м-м, — снова промычала вместо ответа Кира.
Что-то ей в этих рассуждениях Леси казалось неправильным. Да и не была похожа Фёкла на заботливую сумасшедшую мать, способную отказать себе во всем ради своего ребенка. Когда приехала, она его шмякнула на диван. Нет, не шмякнула, а аккуратно положила. Но первым делом потребовала себе чаю. О ребенке, что он хочет пить или есть, она и не подумала. То есть подумала, но после того, как осушила пару чашек, а ребенок уже ревел благим матом.
Конечно, может быть, на женщину так повлияла тяжелая дорога. Что от усталости она уже себя не помнила. Но все же странно. Определенно, это очень странно. Но додумать эту мысль Кире не удалось. Леся принялась ее теребить:
— Слушай! Тебе надо ехать в ту больницу, куда увезли твою сестру!
— Прямо сейчас? — растерялась Кира.
— Да! Потому что потом ты не только денег, но и документов ее не сыщешь!
— Кому нужны документы? — пыталась возражать Кира, которой страшно не хотелось никуда ехать.
— Не украдут, так потеряют! — решительно заявила ей Леся. — Поезжай прямо сейчас!
И недолго думая, она принялась выталкивать Киру из квартиры. Та вяло сопротивлялась:
— А ребенок?
— С ребенком ничего не случится! Я с ним посижу!
— Но ты не знаешь, как обращаться с младенцами! — протестовала Кира.
— Ты тоже не знала, а ведь не растерялась!
— Он — мой племянник! — не сдавалась Кира. — Поэтому я и сообразила!
— Чай, не глупей тебя! — обиделась на нее Леся. — Иди давай! Рассуждать она тут еще будет.
И Кира поняла, что от тягостной поездки в морг за телом сестры ей не отвертеться никакими силами. Да и в самом деле, нехорошо как-то получается. Только что лила слезы о потере сестры. А когда до дела дошло, даже не может заставить себя выполнить свой долг и проводить бедняжку в последний путь.
В общем, примерно через полчаса таких рассуждений и уговоров Кира наконец собралась и вышла из квартиры. Возле дома терлась какая-то подозрительная оборванная парочка. Двое мужчин. На наркоманов или горьких пьяниц они были вроде бы не похожи. И тем не менее у одного под глазом синел здоровенный фингал, а одежда обоих пребывала в весьма плачевном состоянии. Примерно в таком же виде появилась у нее Фёкла.
— Словно в одной драке побывали, — пробормотала Кира.
Чисто машинально отметив этот факт, девушка уже хотела идти по своим делам дальше, но тут же она остановилась.
— Минуточку! — осенило ее. — А в какой же это морг Фёклу-то повезли?
Пришлось вернуться. Оборванцы с непонятной тоской уставились ей вслед.
— Ну вот, теперь пути не будет! — увидев ее, всплеснула руками Леся.
Кира поморщилась.
— В то место и не надо, — ответила она и поплелась к телефону, обзванивать морги.
Узнав наконец, куда ей надо, Кира со второй попытки снова отправилась в путь. Младенец сладко спал на диване, где она его и оставила. Проблем никаких с ним не возникло. На улице странных оборванцев уже не было. Но почему-то Кире от этого стало вдвойне тревожно на душе.
— Докатилась! — проворчала она про себя. — Уже мерещиться что-то начинает.
От поездки на своей машине Кира благоразумно отказалась. Руки у нее так тряслись, что она опасалась угодить в аварию.
Впрочем, в морге, куда девушка в конце концов добралась на такси, Кире пришлось испытать очередную порцию стресса. Тело Фёклы находилось среди неопознанных трупов. Никаких документов, а тем более денег при ней не оказалось.
— Ничего, кроме каких-то старых писем и кошелька с двумястами рублями! — стоял на своем санитар. — Ничего при ней больше не было!
Должно быть, он имел в виду те самые письма, которые Фёкла уже показывала Кире.
— Да как же так! — возмущалась Кира, отлично понимая всю бессмысленность этой дискуссии. — Должны быть у нее при себе деньги. И не двести рублей. Она квартиру недавно продала. Там тысячи долларов должны были быть.
— Это вы следователю расскажите, — посоветовал ей санитар. — А я вам говорю, у вашей сестры были только те деньги, которые лежали в кошельке. А там только двести рублей с мелочью.
Кира кинула на него злой взгляд. Это надо же, до чего люди наглые бывают! Сам небось с дружками деньги спер, а ей еще к следователю предлагает обратиться. Или это не он украл? Потому ему и обидно? Наверное, оттого и советует ей к следователю обращаться. Но тут до Киры дошел смысл сказанного санитаром.