Калинина Дарья Александровна. Серийный бабник

   – А в чем дело?
   Кира была ошеломлена. Фира Яковлевна всегда казалась ей образцом хорошего воспитания. Если и делала соседям гадости, то исподтишка. И никогда не опускалась до открытого хамства.
   – Вот вы моетесь, а у меня сверху вода льется! С потолка просто всемирный потоп! А ни ковчега, ни Арарата поблизости нет!
   До Киры дошло. Она кинулась в ванную. И обнаружила, что на полу словно в плоской квадратной тарелке плещется вода. Очень много теплой воды.
   – Откуда она взялась?
   Правда выплыла наружу довольно быстро. Вода текла из сливной трубы, которая соединяла ванну и сток между ней и раковиной. Вылезая из чугунной ванны, Кира, естественно, выдернула заглушку и выпустила воду в сток. И большая ее часть теперь вытекла на пол.
   – Я сейчас все соберу!
   И Кира кинулась собирать воду на полу. Потом понеслась к Фире Яковлевне оценивать размер ущерба. Ущерб был. Это не могла не признать даже Кира. И пришлось подарить дамочке бутылку ликера. Она стояла на столе. И первой подвернулась Кире под руку. Конфеты Борис уже распечатал. И их дарить было неловко. А ликер соседка приняла весьма благосклонно. И пообещала, что не станет подавать на Киру в суд. Достаточно, если девушка оплатит ей новый потолок в ванной комнате. И, скажем так, небольшой моральный ущерб в размере трех тысяч рублей.
   – За чудные желтоватые разводы, которые только украсили ваши облупившиеся стены? – поразилась Кира, почувствовав острое желание отнять у соседки подаренный той только что ликер. – К тому же их все равно мне предстоит побелить за свой счет. И еще три тысячи? Ну, знаете! Да тогда уж лучше суд!
   И ликер этой особе она не оставит! Кира окинула цепким взглядом квартирку Фиры Яковлевны. Но увы, хозяйственная дамочка уже припрятала куда-то бутылку. Во всяком случае на виду она не стояла.
   – И что за день такой?!
   Рыться в чужих вещах Кире не позволяло воспитание. Поэтому она еще немножко побеседовала с соседкой. И, самую малость хлопнув входной дверью, ушла к себе. Ни о каком романтическом продолжении сегодняшнего вечера она и слышать не хотела. И мечтала только об одном, чтобы он поскорее кончился.
 

Глава 2

   Следующее утро началось с того, что ей позвонила Леся.
   – Ты что мне вчера не позвонила?
   – Ой! Забыла! У меня тут такое творилось!
   И Кира выложила подруге, как «чудно» закончилось ее свидание с Борисом.
   – Ну, ты даешь! – произнесла та вместо приветствия. – Обидела клиента, закрутила роман с каким-то красавцем, да еще и затопила соседку. Теперь тебе грозит судебный процесс. Поздравляю. И когда ты только все успеваешь?!
   Несмотря на откровенное восхищение, которое слышалось в голосе подруги, Кира была неприятно поражена. Ну да, Леся жила в том же доме, что и сама Кира. Но все же в другом подъезде. И Кира никак не думала, что о ее вчерашних похождениях станет известно всем соседям уже сегодня.
   – Не беспокойся, насчет Иннокентия Павловича известно только мне, – успокоила ее Леся. – Кстати, старичок собирался сегодня часикам к трем заехать к нам. И спрашивал тебя.
   – Меня?!
   – И мне показалось, что у нас еще есть шанс, чтобы отправить его и всю его фирму в круиз.
   – Шанс?!
   – Смотри, они улетают уже через два дня. Так что тебе нужно продержаться только сегодня. Завтра он уже не станет возвращать путевки. Слишком много потеряет в цене.
   – И что ты от меня хочешь?
   – Приходи в офис, – заискивающе попросила ее Леся. – Не бойся, наедине я вас не оставлю. Приклеюсь к тебе намертво!
   – И что мы будем делать втроем?
   – Напоим его чаем. Послушаем про его собачку. А потом придут наши женихи и…
   – Женихи?
   У Киры просто глаза на лоб лезли от выкрутасов подруги. Теперь она еще и женихов каких-то мифических приплела. А кому, как не Лесе было знать, что таковых в природе не водилось. Во всяком случае, в настоящее время и способных прийти на выручку – точно не водилось.
   – Ну да, двое охранников из «Аннушки».
   «Аннушка» – это был магазинчик, располагавшийся по соседству с фирмой подруг.
   – И кто придет?
   – Помнишь, здоровущий румяный блондин с голубыми глазками. И его приятель.
   – А они наши женихи?
   – Для Иннокентия Павловича станут ими. Не бойся, у меня все продумано. Они придут и начнут возмущаться, что мы до сих пор не готовы…
   – Куда мы должны с ними идти?
   – Какая разница?! На концерт, к примеру!
   – В три часа дня?
   – Ну, хорошо! Не на концерт, так на выставку художественных промыслов деревенских мастеров. На вернисаж! Школьный друг одного из женихов участник или даже устроитель этой выставки, а финансирует ее администрация Ленинградской области.
   Это Кире понравилось уже больше. Про выставку Леся хорошо придумала. Но после вчерашних событий вера в альтруизм рода человеческого, и в особенности его мужской половины, в ней почти угасала. И поэтому она поинтересовалась:
   – А что ты этим ребятам пообещала взамен?
   – Пока ничего.
   Это «пока» сильно насторожило Киру. Но возражать Лесе она не осмелилась. В самом деле, вчера она чуть не погубила все дело. И где была ее голова? Ведь спокойно могла бы и не заходить в тот ресторан с Иннокентием Павловичем. Посидели бы на скамеечке в парке. Не барыня. И небось там при людях он не посмел бы к ней приставать. Такие старые греховодники смелые только до тех пор, пока их никто не застукает.
   – Да, и прихвати по дороге каких-нибудь конфет или тортик, – предупредила Леся подругу. – К чаю. Будем задабривать старичка.
   Взгляд Киры машинально зацепился за вскрытую коробку шоколадных конфет, которые принес ей вчера Борис. После скандала с Фирой Яковлевной и бессмысленной утраты ликера Кира была в растрепанных чувствах. И свидание они перенесли на другой день. Борис только замазал дыру в трубе. И заверил Киру, что через десять-двенадцать часов ванной можно будет пользоваться без всякого опасения. А потом он ушел.
   Но принесенные конфеты галантный Борис забрать с собой наотрез отказался, чем расположил к себе Киру. Она не терпела в кавалерах мелочности и крохоборства. И сейчас Кира решила, что эти конфеты вполне подойдут для угощения Иннокентия Павловича. Сама она конфет не любила. А Борис пусть продолжит ухаживания за ней. И для начала отведет ее в ресторан.
   А если даже и вздумает приставать там к ней, с ним она сопротивляться особенно долго не будет. Это уж точно.
   Лесин план сработал без сучка без задоринки. Не успел Иннокентий Павлович положить себе в рот первую конфетку и рассказать, как сегодня утром чувствовала себя его Эльза, как в офис ввалились два здоровяка.
   – Это вы тут чего? – вытаращил Вадик свои глазки.
   Они у него и в самом деле были нежно-голубые. А то, что крохотные – это уж не его вина. В общем и целом, Владик был парнем не вредным. Местами даже славным. Умом, правда, не блистал, образованием тоже. Но нельзя же слишком многого требовать от людей. Голос у него был громкий и зычный. Плечи широкие. И сейчас они пришлись как нельзя более кстати. Иннокентий Павлович затрепыхался. А Вадим еще и рыкнул:
   – Расселись они тут. Чаи гоняете с каким-то сморчком! А нас на открытии ждут! Тетка уже третий раз звонила!
   Иннокентий Павлович, обозванный сморчком, поперхнулся конфеткой и покраснел.
   – Кто этот юноша? – проскрипел он, недоброжелательно глядя на вошедших охранников.
   – Мой жених, – поспешно заявила Леся.
   Иннокентий Павлович покраснел еще больше.
   – В таком случае вам следует объяснить вашему жениху, что с пожилыми людьми в таком тоне не разговаривают.
   Вадик столь сложного предложения не понял. Он вообще с трудом воспринимал фразы, в которых было больше трех-четырех слов. Зато память у него была отличная. И он твердо помнил, о чем договаривался с Лесей. Девушка ему действительно нравилась. И он решил постараться ради нее получше.
   – Я – жених! – заорал он. – А ты кто такой?
   Иннокентий Павлович побагровел. И поднялся со стула.
   – Ну чего?! – набычился Вадик. – Драться хочешь? Давай, я могу!
   Иннокентий Павлович сделал в его сторону один шажок. Но неожиданно побледнел и схватился за свое объемистое пузо.
   – Сердце! – простонал он, продолжая держаться за желудок. – Какой хам! Мне плохо!
   Подруги встревожились. Надо же, до чего впечатлительный им попался старичок! Его еще и не ударил никто, а он уже за сердце, путая его с желудком, хватается. Впрочем, Иннокентию Павловичу было в самом деле нехорошо. Бледность пришла на смену красноте и разлилась по его лицу. А затем вновь сменилась багрянцем. Но он выглядел жутковато.
   – Лекарство! Там! В кармане плаща!
   В плаще в самом деле оказалась металлическая трубочка. Кира вытрясла из нее круглую белую таблетку и сунула ее больному. Дала запить и с тревогой наблюдала, как на губах Иннокентия Павловича выступила белая пена.
   – Что ты ему дала? – тоже испугалась Леся. – Это упса? Быстрорастворимый аспирин?
   – Не похоже!
   – Леся, смотри, он дергается!
   Конечности Иннокентия Павловича в самом деле начали судорожно подергиваться. И цвет лица у него стал зеленоватый.
   – Вызываем «Скорую»!
   И Кира схватила телефонную трубку. А перепуганный Вадик помчался по соседним фирмам в надежде найти врача или кого-нибудь, кто бы разбирался в медицине. «Скорая» приехала быстро. Но к ее приезду в офис набилась целая толпа народу. Все эти люди набежали, услышав клич Вадика о помощи. И каждый из них искренне полагал, что разбирается в медицине.
   Тут был народный целитель, который пытался влить в пострадавшего какой-то сомнительный отвар. Была медсестра со стажем, которая немедленно диагностировала несколько затянувшийся приступ эпилепсии. Остальные присутствующие были любителями. Но и они тоже имели собственный богатый опыт болячек. И охотно делились им с окружающими.
   – Всем очистить помещение! – распорядился молодой врач со «Скорой», едва перешагнув порог. – Где пациент?
   Больной лежал на полу. И не шевелился. Уже минут пять, как Иннокентий Павлович совершенно затих. Врач выслушал его пульс и печально покачал головой.
   – Он мертв!
   – Боже! Но сделайте же что-нибудь! – вырвалось у Леси. – Ему в Турцию ехать через два дня!
   – Да! Реанимируйте его!
   Врач еще ниже наклонился к пострадавшему. А потом кинул по сторонам странный задумчивый взгляд.
   – Бесполезно, – произнес он.
   – Но у него тур куплен!
   – Он никуда не поедет, – покачал головой врач. – И больше того: видите эти синие пятна на коже? А пену возле рта?
   Подруги кивнули головами.
   – Это не сердечный приступ, – очень серьезно посмотрел на них врач. – Его отравили.
   И не успели подруги осознать, чем им лично грозит этот диагноз, как врач строго спросил у них:
   – Что он ел или пил перед смертью?
   Так как взгляд врача уже остановился на чашках с остывшим чаем на столе, сахарнице и коробке конфет, то отрицать было бы глупо.
   – Мы все пили чай с конфетами, – едва слышно пробормотала Леся.
   – Чай, значит, – нехорошим голосом повторил врач. – С конфетами? Очень интересно.
 
   Милиция приехала тоже быстро. Подруги не знали, что там им сказал врач по телефону. Но прибывшие менты поглядывали на подруг с большим подозрением. И почти сразу же заявили, что вынуждены задержать обеих девушек до выяснения всех обстоятельств гибели их клиента. Обстоятельства удручающе затянулись. И в результате подруги провели в отделении почти весь день и всю ночь, пытаясь доказать свою невиновность.
   Им еще повезло, что следователь им достался симпатичный. Не внешне, нет. Он был лет на десять постарше подруг. В очках. С реденькими светлыми волосиками. Невысокого росточка. Да еще с фамилией Слепокуров. А вот глаза у него были славные. Как-то не верилось, что человек с таким взглядом способен засадить невиновного за решетку.
   Тем не менее с оправдательным вердиктом по делу подруг он не торопился. Раз за разом заставляя их повторять свою историю. И всякий раз слушал их с неослабевающим вниманием.
   – Послушайте, – твердила Кира, – если бы мы собирались его прикончить, то вызвали бы в другое место. Зачем нам возня с трупом у нас в офисе? И лишний шум?
   – Не говоря уж о том, где бы мы раздобыли яд?
   – И какой у нас был мотив? Этот человек купил у нас туры для всех своих сотрудников. И в следующем году мог снова прийти к нам.
   В словах подруг была логика. Но только не для ментов. Они вцепились в подруг намертво. И вряд ли бы выпустили, если бы не явился отчет экспертов. Пока что поверхностный и заключение не вполне официальное. Но следователя, который беседовал с подругами и одновременно вел диалог с экспертом по телефону, оно повергло почти в шок.
   – Как в конфетах? Яд был в конфетах? В тех самых? В коробке? Ты уверен? Ах, уверен. Хм.
   И следователь недоуменно покосился на подруг. Те сидели ни живы ни мертвы. Ведь они тоже съели по паре конфеток. Почему же на них яд не подействовал? Или он подействовал, просто более медленно? Но все равно через минуту, час или сутки они точно так же повалятся на пол, забьются в судорогах, а потом у них изо рта пойдет противная белая пена и они умрут? Ой, как не хочется!
   – Гражданин следователь, – прошептала совершенно бледная Леся. – Скажите честно, сколько нам с Кирой осталось? Мы с ней съели по две конфетки. Да слышите вы?!
   Но следователь в ответ лишь досадливо потряс головой. Словно отгоняя осеннюю муху.
   – Мне кажется, я умираю! – простонала Кира. – У меня руки холодеют!
   – А у меня живот уже болит! Врача! Товарищ следователь, помогите. Мы умираем!
   Слепокуров покосился на подруг. Но, видимо, их внешний вид не внушил ему опасений. Потому что вместо того, чтобы вызвать врача и вообще стать подругам родной матерью, он продолжал допытывать эксперта.
   – Яд содержался в каждой конфете? – уточнил он у него. – Вот как! Что же, это многое объясняет. Спасибо. С меня причитается. Ну, как обычно. Вечерком занесу.
   И, положив телефонную трубку, он воззрился на подруг.
   – Хватит симулировать, – сурово произнес он. – Вы не умрете!
   – Нет?
   – По крайней мере не сейчас.
   Как ни странно, но подруги ему поверили. Таким голосом с умирающими не разговаривают. Даже если ты следователь со смешной фамилией.
   – Где вы взяли коробку с конфетами, которыми угощали вашего клиента?
   – Это подарок.
   – От кого?
   – Мне сосед принес, – не стала темнить Кира. – То есть не совсем сосед, но так как мы живем в одном доме и на одном этаже, то я эти конфеты у него взяла.
   – Если все это правда, то можете считать, что вам феноменально повезло, – задумчиво произнес следователь.
   – Почему? Потому что мы не умерли?
   – А кстати, почему мы не умерли? На женщин этот яд не действует? Особая разновидность?
   – Можно узнать название?
   – И где купить?
   Следователь фыркнул.
   – Чушь какая-то! В плане действия на них отравляющих веществ мужской и женский организмы совершенно идентичны. Женщина, как существо более слабое, поддается быстрее.
   – Так почему же мы остались живы? – продолжали настаивать подруги. – Мы ведь тоже ели конфеты из той же коробки!
   – Честное слово! Можете и нас на экспертизу отправить.
   – Верю, верю, – поморщился следователь. – Но вы брали конфеты с краю. Так?
   – Конечно. Деликатно.
   – С краешку.
   – А ваш знакомый взял из самой серединки.
   Леся с Кирой замолчали. Все верно, так и было. Картинка встала перед их глазами как живая. Иннокентий Павлович прямо всю пятерню запустил в коробку. И, перетрогав своими волосатыми пальцами всю сердцевинку, выбрал одну конфетку. И сунул ее в рот. Потом появился Вадик и его приятель. А Иннокентий Павлович почувствовал себя дурно.
   – В тех конфетах, которые лежали в середине, был яд. Остальные конфеты по краю оставались совершенно безвредными. Никаких посторонних примесей в них экспертам обнаружить не удалось.
   Подруги молчали. Это было просто чудовищно.
   – Но коробка была в целлофановой обертке! – воскликнула Кира. – Я своими руками ее содрала!
   – Тоже мне трудность! Целлофан можно осторожно вскрыть, начинить конфеты ядом, а потом снова заклеить. И коробка, по крайней мере внешне, будет выглядеть как прежде.
   – Но зачем?! Зачем Борису было приносить мне отравленные конфеты? Я ведь его едва знала!
   – А вот в связи с этим я бы и хотел расспросить у вас побольше об этом молодом человеке.
   – О Борисе?
   – О нем самом, – кивнул следователь. – Полагаю, что кроме имени у него есть еще телефон и фамилия.
   – Наверное, есть. Но я их не знаю.
   – Не знаете?
   – Нет! Говорю же, мы познакомились с ним совершенно случайно. Я и не думала, что вечером он явится ко мне с ликером и конфетами! Ой!
   – Что такое?
   – Ликер! – прошептала Кира.
   – А что с ним?
   – Вдруг он тоже отравлен? А я подарила его Фире Яковлевне. Боже мой! Она решит, что это я нарочно! Чтобы не платить ей за ремонт в ее ванной.
   Побледневший следователь придвинул Кире телефон.
   – Звоните! И немедленно предупредите вашу соседку, чтобы она в рот не брала этого ликера!
   Трясущимися руками Кира набрала номер. Но у соседки никто не отвечал.
   – Наверное, уже поздно! – упавшим голосом произнесла Кира. – Она отравилась! И я буду виновата еще и в этой смерти!
   Но следователь Слепокуров сдаваться не желал.
   – Едем!
   И он выдернул подруг из удобных кресел, в которых было так приятно посидеть, особенно после жестких деревянных лавок в отделении, где их допрашивали вначале. По дороге следователь сначала хранил молчание за исключением одного момента, когда ему понадобилось выяснить дорогу. Но потом он не выдержал и сам обратился к Кире с вопросом:
   – Мне нужны данные вашего случайного знакомого, – произнес он. – Что вы знаете о нем кроме того, что его зовут Борис?
   – А ничего!
   – Как?
   – Я про него ничего не знаю! Он поселился в нашем доме в квартире моей соседки. Снял. И все.
   – В квартире Фиры Яковлевны? Той самой женщины, которую вы на пару с ним напоили отравленным ликером?
   Кира вспыхнула от негодования.
   – Ну, знаете! Ничего мы ее не поили! И не у нее он вовсе поселился. Да Фира Яковлевна никогда бы и не пустила к себе в квартиру молодого мужчину. У нее уже лет двадцать ни одного мужчины не было. У нее потому и ремонт не сделан, что сама она не умеет. А мужчины нет. И даже если бы у нее кто-то и был, так все равно ремонт бы делать не стал. Там для целой бригады работы на полгода хватит. Где уж одному мужчине управиться. А уж в ванной она лет двадцать ничего не меняла. А из-за того, что на нее всего-то немножко водичка сверху протекла, она мне такой скандал устроила!
   Кира могла говорить на эту тему и дальше. Но Слепокуров ее прервал.
   – Я ничего не хочу больше слушать про ваш потоп! Я уже все понял! Расскажите про Бориса. Если не у Фиры Яковлевны, то у кого он поселился?
   – У Галины Степановны.
   – А ее вы тоже затопили?
   – Скажете тоже! Как я могу ее затопить, когда мы с ней на одном этаже живем? Нет, с Галиной Степановной у нас скандал из-за котов вышел.
   – Из-за котов? – ошеломленный вываленным на него потоком информации, прошептал следователь.
   – Ну да! У нее кошечка была, у меня кот. Он к ней зашел как-то разок, а потом Галина Степановна не знала, куда котяток девать. Ну, и поскандалила со мной немножко. Только мы с ней давно уже помирились.
   Последнюю фразу Кира прибавила на всякий случай, чтобы ее не вздумали обвинить еще и в исчезновении Галины Степановны. С этих ментов станется. Пока там старушку во Франции у дочери разыщут! Совсем Кире не хотелось все это время у них под подозрением ходить.
   К счастью, подъезжая к дому, Кира увидела Фиру Яковлевну. Живая и здоровая, она выходила из подъезда дома. Вид у нее был залихватский и одновременно угрожающий. Словно у тяжелого шара для боулинга, на который Фира Яковлевна походила буквально всем. Ручки и ножки у нее были крохотные. А тельце упругое и кругленькое. Обычно она носила сильно обтягивающие трикотажные костюмы. Зимой темных тонов, а летом светлые. И катилась она по дорожке целенаправленно и неустрашимо.
   Но сегодня она принарядилась. На ней было длинное пальто, почти волочащееся по земле. На голове красовалась кокетливая шляпка с темной вуалью. А в руках она держала букет хризантем, тщательно завернутый в бумажку.
   – Кирочка! – расплылась она в улыбке такой же фальшивой, как и блеск брильянтового перстня на ее безымянном пальце.
   – Фира Яковлевна! Помните тот ликер, который я вам вчера отдала?
   – Чудесная вещь, Кирочка. Спасибо тебе большое. Я его уже весь выпила!
   – Выпили?!
   У Киры даже дыхание перехватило. А Фира Яковлевна задорно рассмеялась и подмигнула почему-то следователю.
   – Я такая лакомка! А ликер был просто феноменально вкусным. Я увлеклась. И приговорила за вечер всю бутылочку.
   – Вы его выпили? – машинально повторила Кира. – И вы живы?
   Выходит, яда в бутылке не было? Черт!
   – А куда вы направляетесь сейчас?
   – У моего брата праздник, – прощебетала Фира Яковлевна. – У него родился мальчик. Мы все так ждали, так ждали этого момента. Так что я хочу поздравить своего дорогого брата с такой радостью.
   И она двинулась дальше. Но неожиданно следователь Слепокуров сделал шаг вперед и вырвал из рук женщины пакет. Тот глухо звякнул. А Фира Яковлевна протестующе взвизгнула:
   – Что вы себе позволяете, молодой человек! Я позову милицию! Грабеж! Вы преступник!
   Но следователь, не обращая внимания на ее вопли, порылся в пакете и вытащил оттуда темную бутылку с хорошо знакомой этикеткой.
   – Мой «Бейлиз»! – ахнула Кира. – Фира Яковлевна, зачем вы обманываете?
   – Нет, это другой! То есть это другая бутылка! У меня она была уже куплена! Не ты одна, Кирочка, можешь позволить себе покупать дорогие напитки!
   – Не врите! – возмутилась Кира. – Всему дому известно, какая вы скупердяйка! Да вы в магазине хлеб, если только он вчерашний, с пятидесятипроцентной скидкой берете. А все остальные покупают за ту же цену, что и свежий! А когда продавцы видят, что вы к рынку подходите, они свои прилавки закрывают. Лишь бы с вами дела не иметь! Вы же за каждую копейку торгуетесь по полчаса.
   – И никакой ликер вы не пили, – подхватила Леся. – И тем более новый не покупали.
   – Вы просто когда меня встретили, решили соврать. Испугались, что я у вас ликер назад потребую!
   Фира Яковлевна мрачно молчала. Вид у нее был одновременно скорбный и в то же время гордый.
   – Хорошо! Очень хорошо! Грабьте! Моему народу не привыкать страдать! Мы страдали две тысячи лет и…
   – Фира Яковлевна! – воскликнула Леся. – Мы вам другой подарим. Только не плачьте! А этот отдайте. Отдайте, не нужно ни вам, ни вашему брату его пить.
   Услышав, что ей возместят утрату, Фира Яковлевна мигом забыла про страдания своего народа. Деловая хватка у нее оказалась гораздо крепче исторической памяти. И в магазине, куда подруги привели соседку, она выбрала бутылку «Хеннесси», при виде цены на которую у Киры вырвалось сдавленное проклятие. Фира Яковлевна выглядела невинной, словно агнец, которого приносят в жертву. Видно, это в самом деле было у нее в крови.
   – Это та самая бутылка? – спросил Слепокуров у Киры. – Та, которую принес вам в подарок Борис?
   – Да! Видите, тут немного бумага содрана? Это мой кот Фантик постарался. Лапой цапанул.
   Следователь кивнул.
   – Хорошо. Тогда бутылка отправляется на экспертизу. А мы с вами идем к вашему Борису. Надеюсь, номер квартиры вы хотя бы помните?
   Кира помнила. И девушки со следователем поднялись наверх. Кира первой позвонила в дверь Галины Степановны. Но там никто не ответил. Кира позвонила еще. Потом еще и еще. Звонила она минут десять. И наконец ей стало ясно, что в квартире ни единой живой души нет. Нельзя не отреагировать на такой шум.
   – Его нет, – сказала она. – Будем ломать дверь?
   Слепокуров явно испугался.
   – С чего вам такая глупость в голову пришла? Вовсе нет.
   – Тогда что?
   – Подождем. Помнится, вы мне говорили, что ваша квартира на этом же этаже?
   – Да.
   – Вот у вас и подождем.
   Едва Кира открыла дверь, как ей под ноги бросился дико вопящий комочек шерсти. Слепокуров шарахнулся в угол и схватился за кобуру.
   – Остановитесь! Это просто мой Фантик.
   – К-какой Фантик? – слегка заикаясь, спросил следователь.
   – Мой кот. Я же вам про него говорила!
   – Да, да, помню…
   Но Кира уже не обращала внимания на следователя, сосредоточившись исключительно на коте.
   – Проголодался, бедненький? – сюсюкала она над ним. – Соскучился? Злые дяди держали твою хозяйку. Ни молочка не налили, ни постельки теплой не предложили, ни коньячка глоточек.
   Учитывая, что часы показывали десять утра – менты продержали подруг в отделении почти сутки, Кира и Леся, которые пережили не самые приятные часы в своей жизни, дружно решили наплевать на приличия. И оставив Слепокурова бдеть у дверей квартиры, пошли на кухню варить кофе и снимать стресс коньяком.
   Фантик последовать за ними отказался. В его миске еще оставался сухой корм. Так что вопил он не от голода. Просто соскучился по человеческому общению. Но в качестве собеседника он выбрал себе не подруг, а Слепокурова. Во-первых, тот был мужчиной, товарищем. А во-вторых, от него непонятно пахло металлом и еще чем-то необычным. Фантик был от природы ужасно любопытен. И не мог упустить случая, чтобы расширить свой кругозор.