К радости Маклайна, Кийск блестяще справлялся со своими и его, Маклайна, обязанностями, обращаясь к руководителю за разрешением или советом в крайне редких случаях. «Основы…» феноменальными темпами увеличивались в объеме.
Сейчас, слушая историю о злоключениях Бориса, которую не без удовольствия пересказывал Карен, Маклайн непонимающе смотрел то на удивительно спокойного и как всегда немного мрачноватого Кийска, то на осунувшегося, потерянного, не похожего на себя самого Киванова, то на пытающегося как обычно шутить по любому поводу Качетряна.
Когда Качетрян закончил рассказ, Маклайн посмотрел на Кийска и беспомощно развел руками:
– Я ничего не понимаю, – растерянно произнес он.
– Использовав Бориса в качестве матрицы, Лабиринт создал двойника, который сейчас находится на станции, – разъяснил ситуацию так, как он ее понимал, Кийск. – Мы не знаем, кто и с какой целью создал копию, поэтому нам следует принять все возможные меры безопасности.
– Да-да, конечно! – с готовностью согласился Маклайн.
– А этот Борис, – Качетрян взглядом указал на Киванова, – он настоящий или копия?
– Откуда я знаю? – пожал плечами Кийск.
– Что значит «копия»?! – взорвался молчавший все это время Киванов. – Какая я вам копия?! Ловите эту копию, если есть желание, а я иду отдыхать! Я археолог, а не контактер – и не эсбэшник! Ловить чужаков – не мое занятие!
Уперевшись руками в подлокотники, Киванов вытолкнул себя из кресла и быстрыми, широкими шагами направился к двери.
– Сядь на место! – рявкнул у него за спиной Кийск.
Киванов остановился возле двери, так и не открыв ее.
– Пожалуйста, Боря, сядь на место, – уже спокойно повторил Кийск.
Помедлив секунду, Киванов вернулся на свое место.
– С чужаками нам придется разбираться самим, поскольку профессиональных контактеров среди нас нет, – сказал Кийск, обращаясь одновременно ко всем присутствующим. – Задача номер один – найти второго Бориса. Для начала следует собрать в одном месте весь персонал станции. После этого мы с главного пульта заблокируем все отсеки и обыщем их один за другим.
– Верно, – слишком уж поспешно кивнул Маклайн, заранее готовый соглашаться со всем, что скажет Кийск. – Внимание! – громко произнес он, включив микрофон внутренней связи. – Всем членам экспедиции срочно собраться в кабинете руководителя!
– Не хватает четверых, – сказал Качетрян, обведя взглядом присутствующих.
– Троих, – поправил его Кийск.
– Четверых, – снова сказал Качетрян и, загибая пальцы, начал пересчитывать. – Штрайх, Ивлева, Палмер и… второй Киванов, – закончил он, пожав плечами.
Кийск удивленно поднял брови:
– Ты думаешь, он придет?
Качетрян с сомнением пожал плечами.
– А почему бы и нет, – мрачно изрек Киванов. – Неизвестно еще, кто из нас настоящий.
– Кстати, – воскликнул Качетрян, – как бы нам их не перепутать!
Быстро глянув по сторонам, он схватил со стола маркер, подошел к Киванову и нарисовал на нагрудном кармане его куртки жирную, ярко-красную двойку.
– Два – это потому, что ты вторым пришел ко мне обедать, – объяснил он.
Борис не успел высказать своего мнения на сей счет.
Дверь открылась, и в кабинет вошел Ален Палмер.
– Что случилось? – спросил он с порога.
– Садись, – указал ему на свободное кресло Кийск. – Узнаешь, когда соберутся все.
В коридоре послышались голоса. Дверь открылась. Галантно изогнувшись в поклоне, Игорь Штрайх пропустил вперед Марту Ивлеву. Улыбнувшись, Марта скользнула в кабинет. А Штрайх сделал шаг в сторону, уступая проход кому-то еще, кто находился рядом с ним в коридоре.
– Прошу вас, сударь!
– Благодарю.
Обогнув Штрайха, в кабинет руководителя экспедиции вошел Борис Киванов.
– Немая сцена! – трагическим шепотом произнес Качетрян.
Пришедшие с изумлением смотрели на сидевшего в кресле Киванова. Те же, кто находились в кабинете, с неменьшим изумлением рассматривали его двойника.
Быстрее других сориентировался в ситуации Качетрян. Он подошел к новоявленному Киванову и нарисовал на кармане его куртки цифру «один».
– Ты у нас будешь Бориска-один, – сказал он, ободряюще похлопав Киванова по плечу.
– А это кто? – указал Штрайх на другого Киванова.
– А это – Бориска-два, – как само собой разумеющееся объяснил Качетрян.
Киванов-два медленно поднялся и, сделав два шага вперед, остановился напротив своего двойника.
Два человека, похожие, как две горошины из одного стручка, внимательно рассматривали друг друга, изучая каждую деталь, но взгляды их при этом не пересекались.
Смотреть на своего живого двойника – это совсем не то, что рассматривать самого себя в зеркале. Это страшно. Сначала начинаешь искать различия, хотя бы незначительные, заметные только тебе одному. Потом появляется желание оттолкнуть, ударить. Холодная, тупая, беспричинная злость поднимается снизу, дергается дрожью в коленях, сводит живот, гулко отдается ударом сердца, перехватывает спазмом горло и красным, горячим туманом обволакивает мозг.
Кийск почувствовал состояние двойников прежде, чем они сами осознали, что с ними происходит, и, предупреждая возможный взрыв, вклинился между ними, сработав подобно изолятору, разделяющему два высоковольтных провода.
– Сядьте все! – решительно приказал, почти крикнул Кийск.
Киванов-два, не говоря ни слова, послушно вернулся на свое место. Киванову-один Кийск указал на кресло рядом с Маклайном.
Когда все расселись, Маклайн попросил Качетряна еще раз, – для тех, кто не слышал, – повторить свой рассказ. Качетрян сделал глубокий вдох и собрался было уже по третьему разу излагать историю появления на станции двух Борисов, снабдив ее новыми красочными подробностями, но его остановил Кийск.
– Версию Киванова-два мы уже слышали, – сказал он, глядя на Маклайна. – Давайте теперь послушаем другого.
Маклайн кашлянул в кулак:
– Господин Киванов, – повернулся он к Борису, сидевшему рядом с ним, – расскажите нам, пожалуйста, о сегодняшнем… гм… происшествии.
– До тех пор, пока я не увидел своего двойника, я не придавал тому, что произошло сегодня со мной, большого значения, – неторопливо, словно тщательно обдумывая то, что он говорит, начал Киванов-один. – Сегодня я обнаружил в Лабиринте странный треугольный зал. Никогда прежде я не видел ничего подобного. В центре стоял огромный черный куб с выемкой, похожей на сиденье. Едва я вошел в зал, как стены его распались на сектора, которые выдвинулись в глубь помещения и превратились в трехгранные зеркальные призмы, вращающиеся вокруг своих осей. Я оказался оттиснутым к центру помещения. От мелькания зеркал у меня закружилась голова, я почувствовал себя нехорошо и присел в углубление на кубе. На какое-то время я забылся или потерял сознание. Очнувшись, я увидел, что зал принял свой первоначальный вид. Не осталось никаких следов того, чему я был свидетель. Выбравшись из Лабиринта, я сел в вездеход и приехал на станцию. Вот как все было. – Киванов-один обвел взглядом присутствующих. – Но сейчас, когда я увидел своего двойника, я вспомнил… Или, может быть, мне только кажется?..
Киванов-один выжидающе умолк, глядя на своего близнеца.
Киванов-два кивнул:
– Да, – сказал он. – Я тоже вспомнил, когда увидел тебя.
Последовала долгая, тягучая пауза.
Первой не вынесла молчания Марта Ивлева.
– И что же вы вспомнили? Может быть, скажете нам наконец?
Она меньше всех понимала, что вообще происходит, и это заставляло ее нервничать.
Кивановы посмотрели друг на друга, словно договариваясь мысленно, кто будет говорить.
Начал Киванов-два:
– У меня, так же как и у моего двойника, во время сна в треугольном зале был телепатический контакт с хозяевами Лабиринта.
Штрайх громко и протяжно свистнул.
Все разом посмотрели на него.
– Нет-нет, – виновато взмахнул руками Штрайх. – У меня нет никаких комментариев. Я просто поражен.
– Мы тоже, – усмехнулся одними губами Кийск.
– А кто они такие, эти хозяева Лабиринта? – спросил Качетрян, обращаясь сразу к обоим Борисам.
Киванов-два пожал плечами:
– Не знаю.
Качетрян с надеждой посмотрел на другого Киванова, но тот тоже отрицательно покачал головой.
– Но они похожи на людей? – не унимался Качетрян.
– Не знаю, я их не видел, – ответил Киванов-два.
– Они сейчас находятся здесь, на этой планете? – не оставлял попыток хоть что-нибудь разузнать Качетрян.
– Я ничего про них не знаю, – четко, с расстановкой, сдерживая раздражение, произнес Киванов-два.
Качетрян разочарованно выгнул губы:
– Тогда какой же это контакт?
– Мне просто было передано нечто вроде послания, – сказал Киванов-один. – Мы должны закончить все работы на планете, свернуть станцию и улететь первым же кораблем. Больше никто и никогда не должен ступать на планету РХ-183.
– Похоже на ультиматум, – задумчиво произнес Маклайн.
– Это и есть ультиматум, – подтвердил Киванов-два.
– Но мы передали на Землю сообщение о Лабиринте, и к нам уже летит корабль с отрядом Совета безопасности, – сказал Кийск.
Киванов-два утвердительно наклонил голову:
– На этом корабле, вместе с эсбэшниками, нам советуют убраться.
– Нам рекомендовано, – продолжил Киванов-один, – показать эсбэшникам какую-нибудь подходящую пещеру в горах на юге и сделать вид, что именно ее мы и имели в виду, сообщая о Лабиринте.
– Хозяевам Лабиринта известно, что именно мы сообщили на Землю? – спросил Кийск.
– Известно, – уверенно подтвердил Киванов-два. – Они прекрасно осведомлены обо всем, что происходит на станции.
– Но эсбэшники и сами могут наткнуться на Лабиринт.
– Они его не найдут, – все так же уверенно сказал Киванов-два. – И нас туда тоже больше не пустят.
– Послушайте, близняшки! – воскликнула вдруг Марта. – Один из вас – это замаскированный хозяин!
– Нет, – ответил Киванов-один.
Киванов-два тоже отрицательно качнул головой:
– Один из нас – это просто биокопия другого.
– А кто из вас настоящий? – спросил Палмер.
Кивановы посмотрели друг на друга. Каждый из них хотел сказать, что именно он и есть настоящий Борис Киванов, а его двойник – биокопия, но они только молча опустили глаза и пожали плечами.
– Давайте продолжим об ультиматуме, – сказал Маклайн. – Нам предложено… гм… убраться отсюда и молчать о Лабиринте. Что произойдет, если мы не выполним этих требований?
– Тогда хозяева сами предпримут необходимые действия, – ответил Киванов-один.
– Какие?
– Не знаю.
– А, собственно, для чего эти самые хозяева подослали нам второго Бориса? – обратился одновременно ко всем Палмер.
– Ну, это как раз проще всего, – ответил ему Кийск. – Во-первых, если бы из Лабиринта вернулся только один настоящий Борис и начал рассказывать нам то, что сейчас мы услышали от двоих, мы, скорее всего, сочли бы его, мягко говоря, не совсем здоровым и отправили бы к Марте глотать витамины. Да и сам Киванов мог решить, что ему просто что-то пригрезилось. Во-вторых, таким образом хозяева очень наглядно продемонстрировали нам свои возможности. Каждый из нас хотя бы раз спускался в Лабиринт. – Кийск поднял указательный палец вверх и сделал многозначительную паузу: – Так что не удивляйтесь, если вдруг встретите своего двойника.
Марта прикрыла рот ладонью, сдерживая готовый вырваться возглас, глаза ее испуганно округлились. Всем остальным, хотя они и старались это скрыть, тоже сделалось от такой возможности несколько не по себе.
Вопрос, интересовавший всех, задал Штрайх:
– И что же мы будем делать?
Маклайн посмотрел на Кийска, переадресовывая ему вопрос Штрайха. Кийск понял, что в сложившейся ситуации решения придется принимать ему. Он почувствовал себя в своей стихии: тоскливое выжидание не соответствовало его натуре, он весь был запрограммирован на активные действия. Для него жить значило балансировать на проволоке, натянутой над пропастью.
– Вы уверены, что не знаете, кто из вас копия? – спросил Кийск у Кивановых.
– Я не знаю, – ответил Киванов-два.
– Я тоже, – покачал головой Киванов-один.
– В таком случае, если вы не возражаете, мы попросим Марту провести медицинское освидетельствование.
Марта согласно кивнула. Кивановы тоже не выразили протеста.
Кийск повернулся к Качетряну:
– Поможешь Марте?
– Конечно. – Карен сразу же поднялся на ноги.
– Сообщите сразу, как только будут какие-нибудь результаты.
Качетрян, Ивлева и Кивановы вышли из комнаты.
– Господин Маклайн, я полагаю, нам следует немедленно поставить в известность обо всем происходящем Землю и направляющийся к нам корабль Совета безопасности.
– Да-да, конечно, – руки Маклайна суетливо забегали по столу, как будто он потерял что-то очень важное.
– Кроме того, следует включить автономные системы жизнеобеспечения корпусов, заблокировать двери, все отсеки и переходы и перевести управление ими на главный пульт. Любую дверь будем открывать, только убедившись, что впускаем своего.
Штрайх усмехнулся:
– Ты уже знаешь, как отличить своего от чужого?
Кийск шутливого тона не принял.
– Над этим мы еще подумаем. Надо будет ввести систему опознавательных знаков.
– Я так понял, что ультиматум хозяев мы не принимаем, – констатировал Палмер. – Какие ответные действия мы можем ожидать с их стороны?
– Могу предложить один из вариантов, – сказал Штрайх. – Нас можно ликвидировать и заменить копиями, которые сделают то, от чего мы отказались.
– Господин Штрайх! – возмущенно воскликнул Маклайн. – Вы выбрали самый ужасный из всех возможных вариантов! Нам пока еще не причинили никакого вреда!
– Да, но и мы пока еще не предприняли никаких конкретных действий.
– А если ничего и не предпринимать? – предложил Палмер. – До тех пор, пока не прилетит корабль Совета безопасности. Он будет здесь всего через три дня. Тогда мы и покажем им двух Борисов, расскажем, что у нас здесь происходит, – пусть они со всем этим разбираются, это их работа! А мы до их прибытия можем спокойно отсидеться на станции.
– Очень сомневаюсь, – ни к кому не обращаясь, буркнул Штрайх и принялся старательно обгрызать ногти.
Кийск посмотрел на Маклайна. Тот, двумя пальцами взявшись за оправу, поправил очки и взглядом дал понять Кийску, что ждет ответа от него.
– Отсиживаться на станции нам придется в любом случае, – сказал Кийск. – Ни о каких работах снаружи теперь не может быть и речи.
– А там и делать-то нечего, – вставил Штрайх.
– Но сообщить в Совет безопасности о хозяевах Лабиринта и о их ультиматуме мы должны немедленно, не дожидаясь корабля.
– К чему такая спешка? – недовольно спросил Палмер.
– Мне очень не нравится вариант развития событий, предложенный Игорем. Эсбэшники должны быть готовы к тому, что вместо нас их могут встретить двойники. А если двойники заменят нас на станции, то они же и полетят на Землю. И что они станут делать там? Семь чужих существ с никому не известными программами, с непонятной нам психикой и логикой поведения и наделенные при этом полной свободой действий, поскольку все принимают их за обычных людей.
В кабинете воцарилась тишина. Маклайн, близоруко щурясь, протирал салфеткой очки. Штрайх старательно обгрызал ноготь на мизинце.
– Хотел бы я взглянуть на этих хозяев, – пробормотал он.
– Но у нас даже нет оружия! – воскликнул Палмер, вскакивая с кресла.
– Ты собрался с кем-то воевать? – скосил на него глаза Штрайх.
– Нет, – раздраженно взмахнул рукой Палмер и сел обратно в кресло. – Чертовы эсбэшники! – воскликнул он и стукнул кулаком по подлокотнику. – Из-за их чертова индекса «пятнадцать» мы остались без оружия, с голыми руками!
– На складе есть плазменные резаки, – сказал Кийск. – В случае необходимости их можно использовать как оружие.
– Хорошенькое оружие! – презрительно тряхнул головой Палмер. – Действует на расстоянии в полметра!
– Это лучше, чем ничего.
– С таким же успехом можно раздать всем кухонные ножи!
Маклайн закончил протирать очки и едва заметно подрагивающими руками водрузил их на свой длинный нос.
– Господа! Молодые люди! – Голос его нервно вибрировал. – Ну почему вы все хотите видеть в таком мрачном свете? Пока еще не произошло ничего страшного. Будем надеяться, что ничего и не произойдет.
Кийск поднялся из кресла.
– Я как раз и хочу сделать все от нас зависящее, чтобы ничего не произошло. Ален, сходи на склад и принеси плазменные резаки. Их должно быть шесть штук. Заодно включи шлюзовую систему ворот складского корпуса: две двери лучше, чем одна. Игорь, ты сделай то же самое в других корпусах. А мы с господином Маклайном тем временем свяжемся с кораблем СБ.
Глава 4
Без связи
В командном отсеке Кийск усадил Маклайна во вращающееся кресло и занял место справа от него, чтобы иметь доступ к контрольной клавиатуре настройки.
– Вы готовы, профессор? – спросил он, набрав код вызова.
– Дайте мне несколько минут. – Маклайн достал из кармана блокнот и авторучку. – Я должен набросать план того, что буду говорить. Чтобы ничего не упустить.
Кийск не стал спорить – несколько минут ничего не решали. Повернувшись в сторону, он включил программу контрольной настройки линии дальней связи.
Внезапно сзади кто-то схватил его за плечи и с огромной силой отшвырнул в сторону. Кийск ударился виском о какой-то выступающий угол и на мгновение потерял сознание.
Очнулся он уже на полу. Кровь из рассеченного лба заливала глаза. Кийск вытер кровь ладонью и попытался подняться.
Маклайн сидел на стуле с открытым ртом. Блокнот выпал у него из рук, очки висели на самом кончике носа, и, пытаясь поправить их рукой, в которой он продолжал сжимать авторучку, Маклайн провел у себя на щеке жирную черную линию.
Рядом с ним, спиной к Кийску, стоял Борис Киванов с полуметровым отрезком железной трубы в руке.
Пытаясь подняться на непослушные, разъезжающиеся в стороны ноги, Кийск видел все, как в замедленном кино.
Киванов вскинул над головой руку с зажатой в ней трубой. Маклайн вжался в кресло и беспомощно выставил вперед руку, в которой все еще держал авторучку. В выражении его лица не было ни страха, ни боли – только растерянность и непонимание того, что происходит.
Киванов ударил не Маклайна. Он дважды обрушил трубу на лицевую панель управления пульта. Удары он наносил плашмя, по касательной, сбивая ручки, верньеры и клавиши, выворачивая из гнезд индикаторы. После этого он взял трубу двумя руками и, как кол в землю, вогнал ее в центр панели. Раздался сухой треск замкнувших проводов, запахло горелой изоляцией.
Кийску удалось встать на ноги в тот момент, когда Киванов выдернул из стойки монитор и разбил его об угол блока автономной системы жизнеобеспечения.
С громким хлопком экран монитора разлетелся вдребезги. Один из осколков чиркнул Маклайна по щеке. Маклайн вздрогнул, провел ладонью по лицу и увидел на руке кровь. Вид крови вывел его из состояния ступора.
– Господин Киванов! Что вы делаете?! Прекратите немедленно! – визгливо закричал он и обеими руками вцепился в левую руку Киванова.
Киванов легко, встряхнув рукой, отбросил Маклайна и взялся за следующий монитор.
Кийск подошел к нему сзади и, привстав на носки, что было сил ударил кулаком в основание черепа. Что-то мерзко хрустнуло, Киванов, выпустив монитор из рук, упал грудью на пульт и медленно сполз по нему на пол.
– Боже мой, боже мой, – едва слышным шепотом причитал Маклайн.
Кийск вытер рукавом кровь, сочившуюся из широкой раны на лбу, и, задвинув на место монитор, с тоской посмотрел на искореженную панель.
– Дня два уйдет на ремонт. Но связь, я думаю, удастся наладить раньше. Нужно будет только кожух снять. Как вы, профессор?
Маклайн, продолжая что-то невнятно бормотать, смотрел на распростертое у его ног тело.
– Вы убили человека, – смог наконец членораздельно выговорить он.
– А вы бы предпочли, чтобы следующим монитором он размозжил вам голову?
Кийск присел на корточки, снова промокнул рукавом кровь на лбу и приложил пальцы к шее Киванова:
– Да, он мертв.
Кийск перевернул труп на спину и, взглянув на карман его куртки, удивленно присвистнул.
– Что такое? – спросил Маклайн.
Он хотел и не мог отвести взгляда от мертвых глаз, бессмысленно уставившихся в потолок.
– Третий, – сказал Кийск.
– Что «третий»? – не понял Маклайн.
– Киванов-третий. Хозяева начали применять против нас санкции.
Маклайн, с трудом оторвав свой взгляд от стеклянных глаз трупа, посмотрел на его грудь: на кармане не было никакой отметки.
Кийск взял Маклайна за локоть и помог ему подняться со стула.
– Пойдемте к Марте, господин Маклайн. Узнаем, как дела у них с Качетряном.
По дороге они ни о чем не говорили. Маклайн следовал за Кийском, переставляя ноги словно сомнамбула. Кийск прекрасно понимал состояние профессора, который, должно быть, впервые в жизни видел, как убивают человека.
В приемной медицинского отсека работал Качетрян. Он сравнивал какие-то снимки, выведенные на плоский горизонтальный экран, подсоединенный к широкопрофильному диагностору. Увидев перемазанные кровью лица Кийска и Маклайна, Качетрян удивленно вскинул брови.
– Что с вами приключилось? – спросил он и громко крикнул: – Марта, к тебе пациенты!
Из соседней комнаты выбежала встревоженная Марта, тихо ойкнула, взглянув на раненых, и повела их в перевязочную. Вслед за ними туда зашел и Качетрян, которому не терпелось узнать, что же произошло.
В ответ на незаданный вопрос Маклайн лишь молча руками развел, – сам, мол, не пойму, как это случилось.
– Оба Кивановы здесь? – Спросил, усаживаясь в кресло, Кийск.
– Здесь, – ответила Марта. – Я только что сделала им обоим компьютерную томографию черепа.
Раздвинув рану на виске Кийска двумя пальцами, Марта быстро и ловко промыла ее.
– Придется наложить швы.
Кийск безразлично махнул рукой:
– Давай.
Марта достала стерильный пакет с шовным материалом.
– По Кивановым какие-нибудь результаты есть?
Ответил ему Качетрян. И, как обычно, начал он изда-лека:
– В одной книге мне как-то раз попалась занятная история о промышленном шпионаже в двадцатом веке. Одна компания выкрала у другой опытный образец нового авиационного топливного насоса. Торопясь запустить его в производство, компания, укравшая насос, не стала разбираться что в нем для чего, а попросту скопировала его один к одному. Пикантность ситуации заключалась в том, что при изготовлении образца в его корпусе случайно оказалась пробита дырочка, которую затянули болтом. Компания-пират в свою очередь стала на своем конвейере аккуратно просверливать такие же дырочки в корпусе каждого серийного насоса, а потом затягивать их болтами.
– Ну и к чему ты все это нам рассказываешь?
– А к тому, что хозяева Лабиринта поступили точно так же. Двое наших Борисов идентичны вплоть до пломб на зубах.
– Понятно.
Кийск потрогал повязку, которую наклеила ему поверх шва Марта, и уступил место Маклайну.
– Если тебе нужен статистический материал, – сказал он Качетряну, – можешь сходить в командный отсек. Там лежит еще один Киванов.
Глава 5
В темноте
Складской корпус представлял собой один большой ангар, разделенный на симметричные квадратные секции металлопластиковыми переборками. Около внешних ворот на огороженной турникетом площадке стояли вездеходы. Окон в корпусе не было; помещение заливал яркий, чуть голубоватый свет расположенных под потолком осветительных панелей.
Палмер прошел между рядами боксов, обогнул площадку с вездеходами и вышел в тамбур внешних ворот. Он вдавил клавишу на щитке возле двери, и глухо загудевший привод раздвинул створки ворот в стороны.
За воротами расстилалась мертвая каменная пустыня, окрашенная в кроваво-красный цвет лучами заходящего светила. Палмер в течение нескольких минут до рези в глазах всматривался в однообразное нагромождение валунов, но не заметил среди них никаких признаков жизни, ни малейшего движения. И тем не менее он ощущал смутное, свербящее беспокойство: безмолвие и неподвижность были похожи на предвестников приближающейся грозы. Как далеко протягиваются коридоры Лабиринта? Может быть, он сейчас здесь, под ногами, подобно гигантскому червю, стянул кольца своих ходов вокруг станции и, наблюдая, ждет? Палмер зябко передернул плечами и вдруг, словно испугавшись чего-то, быстро, гораздо сильнее, чем требовалось, хлопнул ладонью по клавише дверного привода.
Дождавшись, когда створки ворот встали на место, Палмер до отказа закрутил штурвал ручной блокировки двери. Выйдя из тамбура, он включил щиток шлюзовой системы, и вторая дверь, лязгнув, закрыла тамбур. Заблокировав и ее ручным штурвалом, Палмер переключил управление шлюзом на главный пульт.
Пройдя между вездеходами, он перепрыгнул через турникет и вошел в проход между боксами.
Номера на зеленых дверях боксов были выведены желтой флуоресцирующей краской. Палмер отлично знал расположение боксов: для того чтобы выйти к пятнадцатому, ему нужно было свернуть в четвертый проход направо.
Палмер миновал второй проход, когда внезапно во всем корпусе погас свет. Оказавшись в полной темноте, он инстинктивно прижался спиной к холодной стенке бокса. На противоположной стене бледно светилось число «сорок два».