Калугин Алексей. Мертвоград

Алексей Калугин
Мертвоград

   Если тебе кажется, что все в порядке, это еще не значит, что система работает.

Император Ху

 

«Неотложка». Санитары

   Ночной город сияет огнями, будто зовет куда-то.
   Зачем?
   Странно, но кажется, что после Исхода людей в городе стало больше. На улицах постоянная сутолока. Лоточники и зазывалы, юродивые и бродячие проповедники, наркоманы и наркоторговцы, проститутки и жулики, ищущие легкой добычи, безработные, высматривающие возможность быстрого заработка, просто шатающиеся без дела. Последних большинство. Всех тянет на улицу. Как будто страшно им оставаться в своих квартирах, наедине с телевизорами, транслирующими только развлекательные программы для жертв лоботомии. Ни истории, ни новостей. При слове «культура» рука тянется к бутылке. Даже фильмов серьезных не показывают. Как будто весь мир сошел с ума и хохочет с утра до ночи и всю ночь напролет, до рассвета. Так и будет надрываться от смеха, пока не задохнется и не околеет, подавившись собственной блевотиной.
   Ночь раскидывает вокруг сеть своих черных щупалец. Толстые, упругие, маслянистые, они сжимаются кольцами вокруг домов; цепляясь за окна, лезут на крыши. Они хотят коснуться всего, всего, что есть в городе.
   Парень в широченных синих штанах и желтой кофте, с морковкой в руке, неумело и нелепо приплясывает под грохот стоящего позади него на перевернутом ящике бумбокса.
   Волосатый малый что-то невнятно бубнит под гитару и будто ловит зубами губную гармошку.
   Размалеванная до полного беспредела рыжеволосая дамочка в короткой кожаной юбке и пушистом апельсиновом топике, с сигаретой в руке прогуливается вдоль тротуара. То ли клиента высматривает, то ли просто покурить вышла. Кому надо, тот разберется.
   Два бородатых мужика о чем-то спорят, агрессивно, но беззлобно, то и дело выдергивая из рук оппонента початую бутылку.
   И все это на залитой ярким электрическим светом улице. На фоне сияющих витрин. Как будто канун грандиозной предпраздничной распродажи.
   Игорь смотрит на все это из кабины «неотложки» с зеленым крестом, и кажется санитару, будто город посылает ему, именно ему какие-то знаки. Вот только понять, расшифровать их ему никак не удается.
   – Ты когда спал последний раз?
   – А что?
   – Паршиво выглядишь.
   – Как обычно.
   – Нет, обычно паршиво, но не настолько.
   Игорь провел ладонью по заросшему колючей щетиной лицу.
   Сколько дней он не брился. Три? Может быть, четыре?
   Нет, лучше спросить иначе – когда он перестал считать дни?
   Сегодня, когда он заступал на смену, Молчун окинул его недовольным взглядом, но ничего не сказал. Как обычно. А что он скажет, когда у него санитаров работоспособных раз-два и обчелся.
   Поначалу Игорь никак не мог понять, откуда на лице Молчуна это неизменное выражение вселенской скорби. Пока кто-то, да, может, тот же Верша, не рассказал ему, что прежде, до Исхода, Молчун был военным медиком и носил на погонах майорские звездочки.
   Крепко держась за баранку, Верша смотрит вперед, на освещенную фарами дорожную разметку, так, будто читает зашифрованное послание, адресованное грядущим поколениям.
   – Ты так себя угробишь… Слышишь, что ли, Гибер?
   – Ага…
   – Ну, и кому от этого лучше станет?
   – Никому.
   – Вот то-то и оно!
   Верша точно знает когда, что, как и почем. В тех случаях, когда дело касается других, а не его самого.
   Глянув на часы, Верша резко крутанул руль. Скрипнув тормозами, машина свернула в проулок.
   – За полночь уже. Перекусить пора. Тут неподалеку есть китайский ресторанчик. Хочу говядину с лапшой.
   – Может быть, просто пиццу возьмем?.. Или блинов?
   – Хочу говядину с лапшой!
   Игорь не любил китайскую еду, но спорить не стал. Верше ежели что в голову втемяшится, так его уже не переубедить. Каждый раз, когда они вместе на ночное дежурство выезжали, Верша тащил его в китайский ресторан. И каждый раз, часа через два после этого, он начинал жаловаться на газы в животе.
   Ударив ногой по педали тормоза, Верша остановил машину в нескольких сантиметрах от нахально вывалившегося на дорогу старика в замызганном длиннополом пальто с меховым воротником, толкавшего перед собой тележку с огромным плоским телевизором.
   – Ну, куда тебя несет, старый? – беззлобно, а только так, для порядка, заорал, выглянув в окошко, Верша. – Жить надоело, да?
   Старик даже не глянул в его сторону. Но ответил таким отборным матом, что Верша от изумления рот разинул.
   – Нет, ну, ты слыхал?! – спросил он, растерянно глядя вслед старику. – Надо было этого гнуса переехать! Точно! В следующий раз тормозить не стану! Я ему, можно сказать, жизнь спас! А он меня, ты слышал, куда послал?.. Пень бородатый!..
   Машина нырнула под мост, выехала на Бутырскую и едва не врезалась в стоящий поперек улицы троллейбус.
   – Да что ж это такое делается!
   Отчаянно сигналя вставшим позади него машинам, Верша начал сдавать назад. Задние делали то же самое, но очень неохотно. Чтобы объехать брошенный троллейбус, Верше пришлось проявить все свое мастерство.
   – Может, с патрульными связаться? – предложил Игорь. – Пусть уберут троллейбус.
   – Да они все равно до утра заниматься этим не станут, – равнодушно махнул рукой Верша. – А к утру, глядишь, и хозяева объявятся… Кто-то ведь пригнал его сюда.
   – Пригнал. Только непонятно, откуда и зачем. Из наземного транспорта только маршрутки остались.
   – Электрички еще ходят.
   – Ходят, только недалеко.
   – А нам далеко и не надо, – хохотнул Верша.
   У главного входа на Савеловский вокзал горел большой костер, разложенный прямо на мостовой, меж ларьков.
   – Это что ж за празднество такое? – вытянул шею Верша.
   – А какое сегодня число?
   – Тринадцатое.
   – А месяц?
   – Ты что, Гибер, совсем спятил? Может, тебе и год сказать?
   – Успокойся, пошутил я.
   – Дурацкие у тебя шуточки… Честно, Гибер, я подумал, что у тебя на самом деле крыша съехала.
   – Тринадцатое мая. – Игорь достал из кармана тифон, включил календарь и ткнул пальцем в сегодняшнюю дату. – День явления Фатимской Божьей Матери.
   – Ну да, – хохотнул Верша. – И по этому поводу народные гулянья в чумном городе.
   – А еще сегодня пятница.
   – Пятница тринадцатое? Это уже ближе к теме… Знаешь, Гибер, я хочу как-нибудь на камлание «Оков» посмотреть. Так просто, ради интереса. Говорят, у них забавно.
   – Кто говорит?
   – Ну… Мне сосед рассказывал. Он у «Оков» вроде агитатора – ходит по домам, листовки раздает…
   Взвыла, будто насмерть перепуганная, бортовая рация.
   – «Зебра», это «Линия»! Срочный вызов!
   – Гибер, не отвечай, – зашептал Верша, словно боялся, что на другом конце линии его могут услышать. – Давай сначала поедим…
   – «Зебра»! Срочный вызов! Ответьте!
   Голос у Молчуна почти умоляющий. Вот так послушать его, и не скажешь, что был когда-то военным. Хоть бы одна командирская нотка.
   – «Зебра»!..
   – Надо ответить.
   – Да брось ты, Гибер!..
   Верша даже руку протянул, чтобы помешать напарнику ответить, но Игорь все же успел щелкнуть клавишей бортовой рации.
   – «Линия», я – «Зебра»! Что там у нас?
   – Сырец на Второй Хуторской улице.
   – Кто именно?
   – По всей видимости, гаст или гулл.
   – Ну, надо же! – хохотнув, ударил ладонью по рулю Верша. – Они до сих пор гастов от гуллов отличать не научились!
   – Тварь одна? – спросил Игорь.
   – Вроде одна. «Неотложку» вызвала пожилая семейная пара, заметившая странное существо во дворе дома.
   – Из окна?
   – Да.
   – Из окна они и обдолбанного нарка могли за сырца принять.
   – Могли. Но мы обязаны проверить.
   Судя по голосу, Молчун, как всегда, чувствовал себя виноватым. За все и вся. Игорь не выносил, когда он начинал говорить таким тоном.
   – Пострадавшие?
   – По словам свидетелей, тварь пытается атаковать прохожих, но не очень активно.
   – Не очень активно – это как? – криво усмехнулся Верша.
   – Вызов принят. Через десять минут будем на месте.
   – Патрульных попридержите! А то ведь начнут палить во всех подряд, не разобравшись, что к чему!
   Верша включил сирену.
   На крыше «неотложки» забегали желто-зеленые огни.
   Ехавшие впереди машины шарахнулись в стороны.
   – Понял… Спасибо, «Зебра».
   Игорь щелкнул выключателем.
   – Надо же, – насмешливо качнул головой Верша. – Молчун поблагодарил меня за то, что я остался голодным.
   – Давай, давай, Верша! Набирай скорость!
   – А я что делаю?
   О, да!
   Заслышав вой сирены, машины тут же прижимались к обочине, уступая первую полосу фургону с зеленым крестом. Зеленый крест был все равно что пропуск в ад. Вам с нами по пути? Нет? Тогда – в сторону! «Неотложка» чистильщиков – это вам не патруль! Патрульные – они с живыми дело имеют! Как правило.
   С патрулем мирные граждане связываться не любили. Хотя те, не в пример былой милиции, вели себя предельно корректно. Особенно после того, как вышел приказ о расстреле мародеров на месте задержания. Ну чего, спрашивается, собачиться с человеком, если его можно просто пристрелить. Причем на совершенно законных основаниях. Правда, чей это был приказ, никто точно не знал. Версия о том, что патруль выполняет прямое распоряжении Гильдии чистильщиков, казалась самой правдоподобной. Все высшие чины, попы и руководство города первыми рванули из столицы, как только стало ясно, что заражение приобретает неконтролируемый характер и едва ли не у каждого, невзирая на должность и размер банковского счета, есть шанс обернуться сырцом. Жизнью столицы и прочих зараженных территорий теперь управляла Гильдия. Но верить в это никто не хотел. Упорно и тупо. Возможно, потому, что в прежние времена, до Исхода, о чистильщиках рассказывали и писали только всяческую ахинею и чистой воды бред:
   «Тайное правительство, пришедшее к власти в день распятия Христа».
   «Кто стоял за спиной Ленина, Сталина, Гитлера и Мао».
   «Год 2012: Конец мировой цивилизации или возрождение Гильдии чистильщиков?»
   Хотя, быть может, в этом и заключался замысел чистильщиков? Никто не знал о них ничего. Кроме того, что они существуют – в этом, пожалуй, не сомневался никто. Они рассказывали о себе только то, что сами хотели. Прочие же публикации создавали вокруг Гильдии ореол таинственности. А источник их силы и власти оставался тайной за семью печатями. Даже после того, как сама Гильдия вышла из тени на свет. То есть впервые официально признала факт своего существования.
   Как правило, люди относятся с настороженностью и опаской к тому, что не могут понять. От чистильщиков же шарахались, как от чумы. Словно и правда заразиться боялись. Как будто они не боролись с заразой, а сами были ее источником. Быть может, все дело в том, что Гильдия сама назначила себя ответчиком за все, что происходит?
   А что бы стало с городом, если бы не Гильдия?..
   Все катилось кувырком, и все казалось неправильным.
   Ну и ладно! Кому какое дело?
   Многие так просто отказывались признавать сам факт существования Гильдии чистильщиков. Наверное, так им было проще принять съехавшую набекрень реальность. В новой и без того извратившейся до полного безобразия картине мира они не хотели оставлять место еще и для Гильдии. И без нее тошно было. А Гильдии было все равно. Чистильщики делали свое дело. И этим они отличались от прежних властей. Чистильщики существовали как объективная реальность, вне зависимости от того, верили в них или нет. И в этом было их принципиальное отличие от бога.
   Снова развернувшись под мостом, машина вырулила на Вятскую и понеслась вперед, набирая скорость.
   Быстрее… Еще быстрее…
   Огни за бортом мелькают, скачут, сливаются в сплошные линии.
   Игорь выставил руку в окно и почувствовал упругий поток прохладного ночного воздуха.
   Скорость – только она давала ему ощущение жизни. Чем выше скорость несущейся по шоссе машины, тем больше шансов у ее пассажиров умереть.
   – Быстрее!.. Быстрее!..
   При аварии на скорости свыше ста двадцати километров в час, как правило, никто не выживает. Не спасают даже ремни безопасности.
   – Еще быстрее!..
   Бац – и все!
   – Гибер! Ты сумасшедший! – кричит Верша и хохочет во всю глотку.
   – Я знаю!.. Быстрее!
   Машины отскакивают в стороны, как бильярдные шары, разбитые точным ударом.
   Фабрика «Свобода». Разворот на Первую Хуторскую.
   – Ну, куда ты прешь? Куда?..
   Ударив бампером, «неотложка» вынесла на тротуар неудачно попытавшуюся обогнать ее розовую «Хонду».
   Игорь сдавленно хохотнул. Он не любил сидеть за рулем. И ему не нравились мелкие полуспортивные машинки, юлившие в дорожном потоке, будто сардинки, уверенные, что на них хищная пасть не найдется.
   Едва вырулив на Вторую Хуторскую, чистильщики сразу увидели зевак, собравшихся на углу дома. Это в первом-то часу ночи. Словно дел у них других не было.
   Выпрыгнув из кабины на асфальт, еще не остывший после убийственной дневной жары, Верша красиво, как в кино, передернул затвор итальянского «Спектра» со снятым прикладом. Маленький, аккуратный, как игрушка, пистолет-пулемет – штатное оружие чистильщиков, работающих на улице.
   – Так! По какому поводу собрание?
   Игорь обошел машину с другой стороны и встал чуть позади Верши, держа в одной руке автомат, в другой – чемоданчик первой помощи.
   Зеваки, собравшиеся на углу дома, не сказать что выглядели странно. Обычные ночные прохожие – безликие, будто смазанные лица, мелькающие в потоке точно таких же невыразительных полумасок. Странными делало их то, что они вдруг собрались вместе. Ночью. Под фонарем, горящим так ярко, будто он призван был уничтожить все тени. Чтобы сорвать покров с истины, разумеется.
   Тринадцать-четырнадцать человек. Что они делают ночью на улице? Двое молодых парней в темных ветровках с капюшонами здорово смахивают на драгдилеров. Хотя на самом деле могли быть законопослушными гражданами и даже успевающими студентами одного из московских вузов. Не особенно престижного, но дающего законный диплом о высшем образовании. Который, наверное, еще кому-то зачем-то нужен. А наркоторговцем запросто мог оказаться молодой мужчина приятной наружности, в строгом деловом костюме, с темно-коричневым чемоданчиком-дипломатом в руках. Большие очки в роговой оправе делали его похожим на Бадди Холли. Кто он? Клерк, шедший с работы и задержавшийся, чтобы посмотреть, что тут происходит? Это какая же контора закрывается в полночь?.. Двое пожилых мужчин в поношенных спортивных костюмах, с красными одутловатыми лицами и несколько осоловевшими взглядами – страдающие бессонницей пенсионеры. Скорее всего, местные. Соседи. Вышли, чтобы пивом убить ночной недуг. И, судя по оттопыренным карманам, уже успели прогуляться до ближайшего ларька. Существует множество способов прикончить себя. Выбор конкретного зависит от того, насколько сильно ты любишь или ненавидишь то, что заключено в твоем теле. Можно пустить себе пулю в лоб – быстро и бесповоротно. А можно медленно и планомерно разрушать свою печень – метод вполне надежный, но вот концовка непрезентабельная. Все равно что в собственном дерьме утонуть…
   Женщина среди зевак только одна. Далеко не молодая и крепко пьяная. В розовом банном халате, в нелепо съехавшем набок парике, с комично размазанной по лицу косметикой и сигаретой, нахально торчащей из угла рта. Увидав санитаров, она удивленно сказала: «О!» – и принялась хлопать в ладоши.
   – Н-да, – картинно цокнул языком Верша. – Вижу как минимум пять кандидатов для психушки.
   Не прекращая хлопать, пьяная тетка согласно мотнула головой.
   – Точно!..
   – Кто вызвал «неотложку»?
   Зеваки искоса, настороженно поглядывали друг на друга. И молчали. Как будто связанные порукой.
   – Ну, ладно, а тварь-то где?
   Стоявшие на тротуаре медленно, с неохотой вроде расступились.
   – О дьявол!..
   Верша вскинул автомат, целясь в голое, грязное человекообразное существо. С расцарапанными плечами и свалявшимися, будто кусок войлока, волосами. Существо сидело на корточках возле выкрашенной желтой краской кирпичной стены, упиралось согнутыми кистями рук в асфальт и хищно дергало губами, не то рыкнуть пытаясь, не то зубы скаля неумело.
   – Гаст! – уверенно поставил диагноз Верша.
   – Странный какой-то, – с сомнением поджал губы Игорь. – Недоделанный…
   – Незавершенная трансформация.
   – А раны на плечах?
   – Она, тварь эта, по асфальту каталась, – объяснил один из любителей ночного пива. – Вот и подрала шкуру-то.
   Мужик-то мог и не в курсе быть, а вот чистильщики точно знали, что на теле сырца любые раны заживают быстрее, чем на пресловутой собаке. А мелкие ссадины и царапины, вроде тех, что украшали плечи присевшей на корточки и злобно шипящей твари, так и вовсе на глазах затягивались. Регенерация, жуть ее.
   Позади гаста, у самой стены, лежала девушка. С растрепанными светлыми волосами, в прямой серой юбке, задранной выше колен, и белой порванной блузке. Открытые участки тела искусаны в кровь. Волосы с куском кожи наполовину сорваны с головы и съехали на сторону, будто парик у пьяньчуги. Ужасная рана на шее, из которой торчал кусок разорванной трахеи, не оставляла никаких надежд на то, что девушка могла быть еще жива. Неподалеку от нее, вжавшись спиной в стену, сидел парень в синих джинсах и черной майке без рукавов. Парень тоже был перемазан кровью, но, судя по всему, не своей. Во всяком случае, обильно кровоточащих ран на его теле заметно не было. Парень сидел, скорчившись, зажав голову локтями, и, видимо, пребывая в шоковом состоянии, даже не помышлял о бегстве. Хотя в подобной ситуации любая попытка бегства закончилась бы тем, что гаст напал бы на него со спины и либо свернул не в меру строптивой жертве шею, либо размозжил голову об асфальт. Кровожадности гастам было не занимать. Даже гуллы по сравнению с ними были в этом отношении куда более сдержанными.
   – Ща, я пристрелю его. – Верша прицелился в тварь.
   – Нет, постой.
   В принципе, Верша был прав. Если бы рядом находились патрульные, можно было бы попытаться поймать гаста живым. Медики всегда рады живым особям. Особенно таким, как эта, – не до конца трансформировавшимся. Что за исследования проводили медики, санитарам знать не полагалось. В Гильдии так уж заведено – каждый занимался только своим делом. Хотя кем заведено? Когда? И, пожалуй, самое главное, с какой целью?.. Подобные вопросы задавать тоже не полагалось. Да и кому их задашь? Молчун, как полагал Игорь, знал не больше его самого. Он идеально подходил для своей должности, потому что не задавал никаких вопросов и не говорил лишнего. Игорь полагал, что медики пытались разобраться с тем, что происходит в организме человека, когда он превращается в тварь. И, наверное, искали способ повернуть этот процесс вспять. Ну а чем еще они могли заниматься в своей лаборатории?.. Дело, несомненно, нужное. Однако ж пытаться взять живого гаста вдвоем – затейка за гранью безумия. Тварь придушит их, как котят. А потом еще и поглумится над телами. Любит гаст это дело. Ох как любит. Поэтому пристрелить его было самым правильным решением.
   Однако что-то останавливало Игоря.
   – Чего ждем-то?.. Когда он еще кого-нибудь загрызет?..
   Игорь и сам не мог понять, почему он медлит. Но что-то с этим сырцом было не так. Определенно – не так… Хотя, с другой стороны, так или не так – какая разница? Гаст он и есть гаст. Прикончить – и делу конец.
   Хищно разинув пасть с уже полностью трансформировавшимися звериными клыками, гаст бросился на размалеванную дамочку. Та, взвизгнув, шарахнулась назад и оступилась на бордюре. Пожилой мужчина в спортивном костюме с оттопыренными карманами хотел было ей помочь. Но закончилась эта неловкая попытка тем, что оба в обнимку завалились на асфальт.
   – Глянь! – Парень в куртке с капюшоном радостно толкнул приятеля локтем в бок. – Брюлово!
   О ком это он, подумал Игорь, о кувыркающейся на асфальте парочке или о гасте?
   Гаст, сделав два прыжка вперед, внезапно схватился руками за горло, как будто на нем захлестнулась невидимая петля. Изогнувшись в спине, гаст развернулся на пятках, попытался было подпрыгнуть, но упал неловко на бок и, повизгивая, будто побитый пес, пополз на прежнее место к стене.
   Сидевший у стены парень, должно быть, решил, что тварь утратила бдительность. Вскочив на четвереньки, он решил дать деру.
   Глупец!
   Гаст настиг его одним прыжком, схватил за голень и дернул так, что парень грудью проехался по асфальту. А гаст тем временем впился зубами в его икру.
   – Хоп!
   – Стой!
   Верша нажал на спусковой крючок.
   Мозги гаста кровавым плевком разлетелись по стене.
   Тварь тупо ткнулась лбом в асфальт.
   Парень вырвал ногу из скрюченных, будто сведенных судорогой, пальцев сырца и, подвывая, пополз куда-то.
   – Эй! – щелкнув пальцами, Верша указал на наркоторговца с дипломатом. – Попридержи его!
   Бадди Холли улыбнулся, пальцем поправил очки и поставил ногу ползущему парню на спину.
   – Отцепись от меня, урод!
   Размалеванная дамочка влепила звонкую пощечину своему случайному кавалеру.
   – Дура, – с тоской ответствовал тот.
   Причиной тоски было не то, что робкие попытки мануального ухаживания были на корню пресечены, а то, что находившаяся в кармане штанов бутылка пива раскололась при падении. Теперь и пива не было, и штаны остались мокрыми. Все старания – впустую.
   Верша поставил автомат на предохранитель и опустил ствол.
   – Ну, теперь можешь сказать, что не так?
   – Видел, как тварь перевернулась в воздухе?
   – Ну, да. Его шоггот за горло держал.
   – Не было шоггота.
   – Как это – не было?
   – Вот так. Не было и нет.
   – Да ну тебя, Гибер! У тебя с недосыпу в башке свинец!
   – Сам посмотри!
   Игорь выдернул из нагрудного кармана Вершиной куртки красно-синие пластиковые очки. В таких очках дети волшебные трехмерные картинки рассматривают. И, как ни странно, через них можно углядеть гнездо шоггота. Другой вариант – расфокусировать зрение и смотреть не на предметы, а как бы за них. Но это не у каждого получается. Вот Верша, например, без очков не может ничего увидеть на псевдотрехмерной картинке. Хоть убей.
   – Точно, нет гнезда, – убрав очки, Верша озадаченно посмотрел на напарника. – Откуда же тварь недоделанная?
   Игорь непонимающе пожал плечами.
   – Господа! – поднял руку Бадди Холли. – Мне его еще долго держать?
   Он указал на парня, придавленного к мостовой.
   – А что, устал уже? – недружелюбно глянул на потенциального наркоторговца Верша.
   – Нет, но у меня свои дела…
   – И что теперь?
   Верша был явно настроен втянуть Бадди Холли в ссору.
   Где-то очень далеко послышался вой патрульной сирены.
   Собравшиеся поглазеть на тварь ночные гуляки занервничали. Встреча с патрулем явно не входила в планы ни одного из них.
   Первой исчезла пьяная тетка. Она смоталась быстро и по-тихому. Следом за ней потопали к ларьку двое выпивох в спортивных костюмах. Возвращаться назад они, скорее всего, не собирались.
   Игорь посмотрел на суетливо оглядывающихся парней и очкастого наркоторговца, от желания поскорее убраться едва не приплясывающего на спине у пострадавшего. И вдруг, широко улыбнувшись, раскинул руки в стороны:
   – Всем спасибо! Все свободны!
   И – никого не стало.
   В какой-то момент Игорю подумалось, что даже мертвецы поднимутся и скроются в мерцающей разноцветными огнями ночи. Как в рекламе мороженого «Зомбушка».
   – За что я люблю нашу работу, – пафосно изрек Верша. – Так это за то, что людям нравится смотреть на то, что мы делаем! – Он искоса глянул на Игоря и, непонятно с чего, вдруг подмигнул: – Кем займешься? Раненым или мертвыми?
   – Раненым. – Игорь кинул автомат в кабину и с чемоданчиком первой помощи направился к лежащему на мостовой парню.
   – А мне все равно! – ни к кому не обращаясь, Верша развел руками. – Да! Абсолютно все равно!.. Знаешь, Гибер, что я больше всего не люблю?
   – Ночные дежурства. – Игорь поставил чемоданчик на тротуар и присел на корточки.
   – Лицемерие! – вознес указательный палец к темным, безмолвным и абсолютно безразличным ко всему небесам Верша.
   Игорь осторожно перевернул раненого на спину. Достал влажную антисептическую салфетку и быстро протер ему лицо и руки – от плеч и до кистей. Ран было не так уж много. И, пожалуй, самая неприятная – последняя. На икре, в которую вцепился зубами гаст.
   – Это ты к чему?
   – К тому, что мертвые не лицемерят.
   Верша открыл свой чемоданчик, гораздо меньших размеров, чем у Игоря, достал из него самый обычный поршневой шприц и пару ампул. Действуя почти на автомате, чистильщик вскрыл ампулы и пустил мертвому гасту по вене сначала двадцать кубов нитрата серебра, а затем – десять кубиков инсулина. Это было необходимой мерой предосторожности. После такого коктейля любая тварь, какой бы живучей она ни была, концы отдаст. Но вот то, что после инъекции инсулина у мертвого сырца не начались судороги, было нетипично. Настолько нетипично, что Верша озадаченно нахмурил брови и занялся тем, что изначально делать не собирался – приступил к тщательному осмотру тела. Собственно, в задачу «неотложки» входила только нейтрализация твари, консервация гнезда шоггота и оказание первой помощи пострадавшим. Все прочее было на совести медиков. Но поскольку отсутствие у твари реакции на инсулин оказалось уже второй странностью – первой было то, что рядом с ней не удалось обнаружить гнездо шоггота, – Верша счел возможным, да просто-таки необходимым, превысить свои служебные полномочия. Тем более кто сказал, что санитар из «неотложки» не имеет права провести осмотр тела? Пусть он и не смыслит в этом ничего, но право-то имеет!