Калугин Алексей. Вестник смерти

   Но не пройдя и ста шагов, Антип оступился и едва не упал на провалившуюся могилу. Колено его при этом больно ударилось о лежавший на земле плоский могильный камень. С досады Антип чертыхнулся и только потом подумал о том, что кликать черта сейчас совершенно неуместно.
   Поднявшись на ноги, Антип быстро огляделся по сторонам. Все, что он смог разглядеть в окружающей его темноте, это обступающие его со всех сторон кусты да еще один могильный камень пирамидальной формы в двух шагах левее того места, где он стоял. Сомнений не оставалось: двигаясь в темноте, он потерял едва приметную тропинку.
   Возвращаться назад и искать тропу не имело смысла – это была бы только бесполезная трата времени и сил. Поэтому, снова подняв шапку на палке, Антип двинулся вперед, сквозь кустарник, наугад выбирая дорогу.
   Теперь он шел не так торопливо, как прежде, – приходилось проявлять осторожность, чтобы не наступить в темноте на могилу и не разбить ногу о почти невидимый могильный камень. Пару раз он все же ударился обо что-то бедром, но в целом особых проблем не возникало до тех пор, пока ему вдруг не начало казаться, что в нескольких шагах левее его сквозь кусты пробирается кто-то еще. Этот кто-то был куда ловчее и проворнее Антипа, а возможно, еще и обладал способностью видеть во тьме, поэтому передвигался он почти неслышно. И все же Антипа не оставляло чувство, что он уже не один в ночной темноте.
   Антип неожиданно остановился и посмотрел влево. Естественно, он ничего не увидел, но зато смог услышать легкий шорох, когда его невидимый преследователь сделал еще пару шагов вперед.
   – Эй, – негромко позвал Антип.
   Никто ему не ответил.
   Какое-то время Антип в нерешительности стоял на месте, не зная, что делать: то ли продолжать двигаться в прежнем направлении, то ли пойти и посмотреть, кто там прячется в кустах. Прикинув все как следует, он решил без нужды не искать встречи с таинственным обитателем заброшенного кладбища, кем бы он ни был, зверем диким или нечистью поганой.
   Развернувшись, Антип зашагал в сторону, где, как ему казалось, должен был проходить огибающий кладбище проселок. Время от времени он встряхивал надетой на палку шапкой и довольно-таки громко оповещал тех, кто мог его слышать:
   – Нас двое! А позади еще четверо идут!
   Через несколько шагов Антип угодил в такие густые заросли кустарника, что с трудом из них вылез. Выбравшись же на открытое пространство, он оказался между двух могил. На одной рос цветущий розовый куст. Антип узнал его по запаху – от куста исходил такой густой аромат, что даже голова закружилась. На другой могиле был установлен каменный куб высотою примерно в метр, на котором стоял человечек ростом чуть повыше своего постамента. Поначалу приняв человечка за каменное изваяние, Антип вздрогнул всем телом и схватился за нож, когда тот обратился к нему с довольно-таки странным приветствием:
   – Эй, парень, ты что, спятил?
   Голос у человечка был высокий и чуть надтреснутый. Но при этом звучал он настолько уверенно, что было ясно: человечек вовсе не случайно оказался ночью на заброшенном кладбище. Могилы, колючие кусты и упавшие памятники с выбитыми на них непонятными символами составляли для него привычную среду обитания.
   Держа нож перед собой, Антип попятился назад. До тех пор, пока шипы розового куста, проткнув штаны, не укололи его в ягодицы. Подпрыгнув на месте, Антип коротко вскрикнул.
   Человечек усмехнулся и спрыгнул с каменного куба, на котором стоял.
   – Дерганый ты какой-то, – с укоризной произнес он.
   – Будешь тут дерганым, – огрызнулся Антип.
   – А что так? – поинтересовался человечек.
   Так как роста в странном незнакомце было чуть меньше двух аршин, то поэтому, когда он стоял на земле, вовсе не казался опасным противником.
   – Темно, – подумав, ответил Антип.
   – А ты в темноте не видишь?
   Антип отрицательно мотнул головой.
   – Ну, это дело поправимое. – Человечек поднял правую руку вверх, щелкнул пальцами и открыл ладонь, обратив ее вверх.
   Почти тотчас же на его ладони вспыхнул крошечный желтый огонек. Следом загорелся второй. Огоньки вспыхивали один за другим, пока их не набралась полная ладонь. Тогда человечек опустил руку и протянул ладонь Антипу.
   Свет, испускаемый десятками собравшихся вместе крошечных огоньков, был неяркий, но его хватило для того, чтобы Антип смог разглядеть своего собеседника. Стоявший напротив него человек был одет в широкую рубаху, перетянутую в поясе узким ремешком, подол которой доставал ему до колен, и в такие же широкие штаны. Вообще-то он был похож на самого обыкновенного человека, не вышедшего ростом, если бы не его голова. Непомерно большая, она напоминала по форме луковицу, чему способствовали и волосы, зачесанные наверх и стянутые на затылке шнурком. Лицо у незнакомца было плоским, с едва заметно выступающим носом, большими глазами и широким, что называется, до ушей, ртом.
   – Ты зачем шапку на палку нацепил? – спросил у Антипа человечек. – И зачем кричишь, что за тобой четверо идут? Я видел, никого позади тебя нет.
   – Так просто, – Антип проворно стянул шапку с палки и сунул ее за пояс. – А что за огонь у тебя в руке? – спросил он в свою очередь.
   – Это, – человечек легко подкинул на ладони горсть тусклых огоньков и хитро улыбнулся, – всего-навсего светляки. А ты что подумал?
   Антип пожал плечами и ничего не ответил.
   – Тебя как зовут-то? – поинтересовался человечек.
   – Антип, – ответил парень. – А ты кто такой?
   – Я-то? – снова усмехнулся человечек. – Меня Луконей кличут.
   – А что ты ночью на кладбище делаешь? – осторожно спросил Антип.
   – То же самое я могу и у тебя спросить, – ответил ему Луконя.
   – Я первый спросил, – быстро произнес Антип.
   – Ну, допустим, я сюда в гости пришел, – ответил Луконя.
   – В гости? – удивился Антип. – Это к кому же? К покойникам, что ли?
   – А почему бы и нет, – с вызовом вскинул подбородок Луконя. – Среди покойников можно встретить весьма занятных собеседников.
   – Тоже мне, собеседники, – Антип презрительно фыркнул.
   – А ты-то сам как здесь оказался? – спросил Луконя.
   Подумав, Антип решил сказать правду.
   – К Запрудам иду, – сказал он и небрежно так махнул в сторону зажатым в руке ножом, желая показать, что знает верное направление.
   Увидев нож в руке Антипа, Луконя тихо ойкнул. Ладонь, в которой он держал светляков, заметно дрогнула.
   Перемена в настроении собеседника не осталась не замеченной Антипом. Чтобы дать Луконе как следует рассмотреть, что за нож у него в руке, Антип еще раз взмахнул им в воздухе.
   – Извини меня, бестолкового, – Луконя суетливо поклонился Антипу. – Я-то по недомыслию тебя за обычного человека принял.
   Антип снисходительно хмыкнул.
   – Давно на это кладбище вестники смерти не захаживали, – продолжал между тем Луконя.
   – А что так? – поинтересовался Антип.
   – Да кто же вашего брата поймет, – пожал плечами Луконя. – Должно быть, скучное это место для вас.
   – И верно, скучное, – кивнул Антип. – Я-то сам здесь мимоходом.
   – Понятное дело, – тут же согласился с ним Луконя.
   – Дорогу на Запруды покажешь? – спросил Антип.
   – Вообще-то можно, – Луконя с сомнением почесал затылок. – Только муторное это дело.
   – В каком смысле? – спросил Антип.
   – В том смысле, что можно в чужую могилу угодить, – ответил ему Луконя.
   – В смысле – в яму упасть? – уточнил Антип.
   – В смысле – оказаться неизвестно где, – объяснил ему Луконя. – Ты, я так понимаю, прежде здесь никогда не бывал?
   – Нет, – покачал головой Антип.
   Хотя прежде он, бывало, и забредал с приятелями на заброшенное кладбище, да только происходило это всегда средь белого дня. Ночью же кладбище превращалось в чужое, совершенно незнакомое место.
   – То-то и оно, – с пониманием кивнул Луконя. – Это место не простое. По нему можно всю ночь блуждать, да так и не выйти туда, куда нужно. А как солнце встанет, посмотришь по сторонам и не поймешь, где ты вообще находишься и как здесь оказался. Водилок здесь много.
   – Кого? – удивленно переспросил Антип.
   – Водилок, – повторил Луконя. – Нечисть такая, невидимого облика. Заморочить может хоть человека, хоть самого черта. Как это у них получается, не знаю. Слышал я разные разговоры про внепространственные переходы и иные измерения, да только сам в этом ничего не смыслю. По мне, если идешь ты в одно место знакомой тебе дорогой, а попадаешь совсем в другое, где никогда прежде не бывал, значит, завела тебя туда водилка. Особенно рьяно во тьме они чудят. Иное дело днем. При свете солнца я тебя к Запрудам запросто выведу.
   Несмотря на то что странный человечек, встретившийся Антипу на могиле, на первый взгляд не внушал никаких опасений, перспектива провести ночь на кладбище вовсе не казалась Антипу такой уж привлекательной.
   Заметив нерешительность Антипа, Луконя истолковал ее по-своему.
   – У нас здесь, конечно, место глухое, – извиняющим жестом он отвел свободную руку в сторону. – Но народ, по большей части, в общении приятный. Чем ночь-то всю по кладбищу блудить, так лучше у огонька посидеть, чайку попить, ногам передых дать. А как рассветет, я тебя в момент к Запрудам выведу.
   – А где огонек-то? – все еще неуверенно спросил Антип.
   – Да здесь, неподалеку, – махнул рукой куда-то в сторону Луконя.
   – И кто же возле него собирается?
   – Да по большей части все местный народ, – улыбнулся Луконя. – Навье да упыри.
   Антип почувствовал неприятный холод внизу живота.
   – Как-то несподручно мне с упырями, – заметил он, стараясь не показывать своего испуга.
   – Понятное дело, – с готовностью кивнул Луконя. – Упырь вестнику смерти не товарищ. Но мы к вашему брату со всем уважением…
   Антип задумчиво почесал затылок. Конечно, навье да упыри – компания не самая приятная. С другой стороны, если Луконя, увидев нож, принял его за вестника смерти, то и прочая нечисть, обитающая на кладбище, могла на это купиться. Уж лучше провести ночь в компании упырей, сидя у огня, чем встретить одного из них в темноте среди могил.
   – Так ты отведешь меня утром к Запрудам? – спросил у своего нового знакомого Антип.
   – Без проблем, – заверил его Луконя.
   – А свет дневной тебя не пугает? – хитро прищурился Антип.
   – Так я же не нечисть кладбищенская, – ответил Луконя как будто даже с обидой. – Мне после третьих петухов назад в могилу забираться не нужно.
   – А кто же ты такой? – спросил Антип.
   – Я – сам себе господин, – гордо выпятил грудь Луконя. – Мелкий бес. Я обычно поблизости от людей держусь, чтобы было где проказить. А на кладбище порой захаживаю, чтобы со знакомцами повидаться.
   – Ну, коли так, то пойдем, – согласился Антип.
   – Идем! – радостно воскликнул Луконя. – Ух, и удивится же местный народ, когда я к ним самого вестника смерти в гости приведу!
   Антип в ответ на это только неопределенно хмыкнул. Чудная все-таки штука эта самая жизнь: вчера только он в шинке у Кривого Вана пиво пил, а сегодня на заброшенном кладбище с упырями и навьем чаевничать будет. Расскажи кому – так не поверят же! Уверенность в том, что все будет хорошо, внушал Антипу не столько нож вестника смерти, а он, как видно, высоко поднимал его общественный статус среди кладбищенской нечисти, сколько веселый и беззаботный нрав Лукони, который вызвался быть его провожатым. Если он с упырями дружбу водит, так почему бы и Антипу с ними не познакомиться? Как знать, может, и взаправду окажется, что не так страшен черт, как его малюют?
   Луконя подкинул вверх горсть огоньков, горевших у него на ладони, и светляки в момент разлетелись в разные стороны и погасли во тьме.
   – Ничего, – ободрил Антипа Луконя. – Я во тьме вижу, как кошка. Следуй за мной, скоро к огню выйдем.
   Сказав это, он проворно нырнул в кусты.
   Боясь потерять своего провожатого во тьме и снова остаться в одиночестве среди провалившихся могил и полуразрушенных склепов, Антип побежал в том же направлении, что и Луконя. Ориентировался он при этом главным образом на слух, сворачивая туда, где шуршали и потрескивали кусты, сквозь которые напрямик ломился Луконя. Следует отдать бесенку должное – памятуя о том, что его спутник не наделен ночным зрением, дорогу Луконя выбирал так, что Антип ни разу даже не оступился на неровностях грунта.
   Палку, на которой была надета шапка, Антип выкинул, но нож вестника смерти по-прежнему продолжал сжимать в руке.
   Вскоре Антипу показалось, что он заметил мелькнувший среди кустов отсвет какого-то странного синеватого пламени. Еще через какое-то время он уже ясно увидел костер, горящий на ровной, свободной от кустов площадке перед полуоткрытыми дверями большого склепа, сохранившегося в относительно неплохом состоянии. Вокруг костра сидели темные сгорбленные фигуры. Было их не меньше полутора десятков, но рассмотреть их как следует в неясном мерцающем свете, да еще и на бегу, Антипу никак не удавалось.
   – Постой, Луконя! – крикнул негромко Антип.
   Провожатый остановился и обернулся на своего спутника.
   – Уже почти пришли, – сообщил он несколько удивленным голосом.
   – Погоди, – махнул рукой Антип и, наклонившись, уперся руками в бедра. – Дай дух перевести.
   Для того чтобы сделать последние несколько шагов навстречу странной компании, сидящей у костра, Антипу нужно было для начала собраться с духом. Да и отдышаться после быстрого бега тоже не мешало. Не след являться перед нежитью запыхавшимся и растерянным, словно малец, заблудившийся во тьме. Нужно было помнить о том, что для них он был вестником смерти, – судя по словам Лукони, существом куда более значительным по сравнению с упырями и прочим навьем.
   – Пошли!
   Выпрямившись, Антип решительно зашагал к костру, оставив позади замешкавшегося провожатого.
   Припустившись следом, Луконя попытался было его обогнать, но Антип, выставив руку в сторону, велел ему держаться позади.
   Никто из сидевших у костра не обернулся, пока Антип не остановился в двух шагах от них и не сказал громким голосом:
   – Доброй ночи всей честной компании!
   Фигуры зашевелились. Двигались они медленно, словно преодолевая чудовищное сопротивление веков, проведенных по ту сторону жизни. Казалось, что если прислушаться как следует, то можно услышать, как скрипят их трущиеся друг о друга высохшие кости.
   Когда ближайший к нему мертвяк наконец-то развернулся вполоборота и посмотрел на человека, вместо лица Антип увидел обтянутый серой, похожей на старый, высохший пергамент кожей череп, глядящий на него пустыми провалами глазниц, в глубине которых таились едва заметные зеленоватые отсветы, похожие на то, как мерцают глаза кошки в темноте.
   Антип почувствовал, как под этим взглядом мертвых глаз у него похолодела кожа, по всему телу выступил холодный пот, а по позвоночнику забегали колючие мурашки. Он готов был уже развернуться и броситься в ночную тьму, прочь от призрачного огня с сидящей вокруг него нежитью, когда, улучив момент, вперед снова выскочил Луконя.
   – Эй, братцы-мертвяки, вурдалаки-кровопийцы, навье да нежить! – прокричал он радостным, громким голосом. – Что сидите, как охмуренные! Принимайте гостя дорогого!
   – Луконя, – узнав бесенка, проскрипел один из мертвяков голосом, в котором жизни было не больше, чем в холодном камне на дороге. – А это кто с тобой?
   – А то сам не видишь! – Луконя незаметно подтолкнул Антипа локтем, давая понять, что пора бы ему и самому что-то сказать. – Вестник смерти к нам пожаловал!
   – Не похож, – окинув Антипа призрачным взором, вынес свое решение другой мертвяк.
   Луконя снова ткнул Антипа локтем в бок, на этот раз довольно-таки чувствительно.
   – Не похож, говоришь! – Резким движением Антип выбросил в сторону сказавшего это мертвяка руку с зажатым в ней ножом. – А что, если я этим ножом тебя по глотке чикну?
   В отсветах пламени лезвие ножа поблескивало мертвенно-зеленоватым светом, похожим на тот, что горел в пустых глазницах навья.
   Мертвяк как-то странно качнулся из стороны в сторону, словно дряхлый старик, желающий подняться на ноги, но не находящий в себе сил для этого.
   – Прости, не признал, – проскрипел мертвяк. – Больно ты молод мне показался для вестника смерти.
   – Ну, по сравнению с тобой, Сартопулос, любой будет выглядеть мальчишкой, – рассмеялся Луконя и положил руку Антипу на плечо.
   Этим жестом бесенок давал парню понять, что он уже признан и принят местным обществом, а заодно и демонстрировал всем присутствующим, в сколь близких, почти дружеских отношениях находится он с вестником смерти.
   – Присаживайся к нашему огню, – произнес кто-то из присутствующих.
   Голос не был похож на дребезжание сухих горошин в бычьем пузыре, как у говорившего до этого мертвяка. Тот, кто подал голос на этот раз, заметно шепелявил и временами делал короткие паузы, производя при этом странный звук, словно бы втягивая в себя воздух сквозь едва приоткрытые губы.
   Обернувшись, Антип посмотрел на того, кто произнес эти слова. Внешне это был человек из плоти и крови, только с очень бледным лицом и большими, чуть заостренными кверху ушами. Глаза у него были желтого цвета с вертикальным, как у хищника, разрезом зрачков. Антип догадался, что это был упырь, хотя никогда прежде видеть упырей ему не доводилось.
   Упырь подобрал полы надетого на нем драного балахона и подвинулся в сторону, освобождая для гостя место на ступенях склепа.
   Антип благодарно улыбнулся и, обойдя круг нежити, занял предложенное ему место. Рядом с ним пристроился и улыбающийся Луконя. Заплечный мешок Антип скинул со спины и поставил между ног, а нож снова сунул за голенище.
   Осмотрев внимательно всех собравшихся у костра, Антип насчитал семь упырей. Остальные были мертвяками. Все они были одеты в ветхие, изорванные лохмотья, по которым было совершенно невозможно составить хоть какое-то представление о первоначальном виде одежды, частью которой они в свое время являлись. Возможно, именно поэтому навье выглядели хотя и жутковато, но одновременно и довольно-таки жалко.
   Странным был и костер, вокруг которого собралась нежить. Синеватые языки пламени скользили по нескольким сложенным крест-накрест поленьям, при этом они оставались совершенно целыми, не обугливаясь, не выбрасывая вверх искры и не превращаясь постепенно в золу. При взгляде на этот костер Антипу сразу же вспомнились истории о ведьминых огнях, горящих ночами на кладбищах.
   – Что привело вестника смерти в наши края? – проскрипел один из мертвяков, тот самый, которого Луконя назвал Сартопулосом. – Среди нас живых не сыщешь, а нам самим смерть уже не страшна.
   Рот мертвяка приоткрылся в зловещем оскале, что в его исполнении должно было изображать приветливую улыбку.
   – Я здесь проходом, – ответил Антип и для солидности кашлянул в кулак.
   – Он к Запрудам идет, – тут же вставил Луконя. – А я, встретив его на кладбище, предложил с нами ночку скоротать. Так что не сидите, как мертвые, а угощайте дорогого гостя!
   Едва Луконя произнес эти слова, как двое мертвяков поднялись со своих мест и скрылись за полуоткрытой дверью склепа. Движения их были медленными и угловатыми. Казалось, что к ногам их привязаны пудовые гири, и, чтобы сохранить равновесие, мертвяки держали руки расставленными в стороны.
   Насколько мог судить Антип, упыри были куда более живыми и подвижными, чем остальные навье. Но и они производили впечатление глубоких старцев, способных разве что только на то, чтобы вспоминать свои былые деяния.
   Пока двое мертвяков что-то делали в склепе, Луконя быстро представил Антипу всех сидевших у костра. Имена, которые называл бесенок, были все больше причудливые, нездешние, такие, что и не запомнишь с первого раза. Названный мертвяк чуть привставал со своего места и со всей учтивостью, которую позволяли ему его старые кости, кланялся Антипу.
   К тому времени, когда церемония знакомства была окончена, вернулись из склепа двое мертвяков. С собой они принесли большой медный котел, наполненный какой-то жидкостью, и кованую рогатину. Воткнув рогатину в землю возле костра, мертвяки повесили котел над огнем.
   – Ну вот, скоро и чаек поспеет! – с радостным предвкушением потер ручки Луконя.
   Антип решил, что невежливо сидеть молча, ожидая, когда закипит вода в котле, и обратился к сидевшему справа от него упырю с вопросом:
   – Простите, вы все здесь местные?
   – А как же, – оскалился в улыбке упырь. – Все с этого самого кладбища.
   – Очень уж имена у вас странные, – покачал головой Антип. – Я таких прежде и не слышал.
   – Еще бы, – прохрипел сидевший по другую сторону огня мертвяк. – Нет же больше таких имен. Канули в небытие, как и весь мир, к которому мы принадлежали.
   – Ты когда-нибудь слышал об Империи Семи Морей? – спросил у Антипа упырь.
   – Нет, – покачал головой Антип.
   – Вот то-то и оно, – снова оскалился упырь. Но на этот раз оскал его можно было назвать грустным. – А в свое время не было в мире человека, который не знал бы этого гордого имени. И каждый второй сам был подданным Империи Семи Морей.
   – И когда же это было? – поинтересовался Антип.
   Мертвяк попытался было свистнуть, но вместо свиста изо рта его раздался странный приглушенный скрежет.
   – В незапамятные времена, относящиеся к Первой эпохе, – оставив тщетную попытку выразить свои чувства свистом, словами ответил Антипу мертвяк. – На том месте, которое ты называешь Запрудами, некогда стоял огромный город, именуемый Уартом.
   – И что же с ним стало? – удивленно спросил Антип.
   – Уарт был разрушен варварами, пришедшими из Великих Степей, – тяжело вздохнув, ответил мертвяк. – Их несметные полчища прошли по всей Империи Семи Морей, обратив в прах великую цивилизацию.
   – Не преувеличивай, Марлинус, – усмехнулся сидевший рядом с Антипом упырь. – Империю разрушили не варвары. Она была раздавлена собственной тяжестью. Некогда действительно великая держава выбрала тупиковый путь. Вместо того чтобы развиваться за счет собственных ресурсов, Империя продолжала разрастаться вширь, втягивая в себя все новые страны и народы. По мере того как имперский центр дряхлел, народы на окраинах Империи, впитывая в себя все ее достижения, обретали собственное самосознание. К тому времени, когда появились степняки, Империя была уже настолько изъедена собственными внутренними противоречиями, что для того, чтобы она упала и рассыпалась в прах, довольно оказалось легкого толчка извне.
   – Ты, как всегда, интерпретируешь факты в выгодном для тебя свете, Оззмозис! – возмущенно воскликнул Марлинус. – Не зря тебя в свое время живым в землю закопали!
   – Если бы гарт Култамакис прислушался в свое время к моим словам, а не внимал бы твоей бестолковой болтовне об имперском величии и божественной славе, то Уарт стоял бы и по сей день! – ответил мертвяку Оззмозис.
   – Варвары были Бичом Создателя, покаравшим нас за грехи наши! – вскинув костлявую руку вверх, провозгласил Марлинус.
   – Если ты, Марлинус, так же как и остальные верные прихлебатели гарта Култамакиса, погряз в роскоши и разврате, то не стоит обвинять в этом все остальное население Империи, влачившее полунищенское существование, – возразил упырь. – Варвары просто пришли и взяли то, что плохо лежало. Вспомни, Марлинус, много ли окрестных жителей отозвались на твой призыв прийти и встать на защиту Уарта?
   – Мы с честью погибли, но не пошли на сделку с врагом, как предлагала твоя партия! – Марлинус гордо вскинул подбородок, с которого сползла высохшая кожа.
   – Как ты погиб, мне известно, – усмехнулся Оззмозис. – Тебя вместе с двумя другими представителями партии власти забили лопатами крестьяне, в домах которых вы надеялись укрыться от варваров.
   – Да будь ты проклят, Оззмозис! – в сердцах воскликнул Марлинус. Если бы у него во рту была слюна, то он, наверное, еще и плюнул бы в костер. – Сколько лет прошло, а ты до сих пор не можешь простить мне того, что моей партии было доверено сформировать правящий кабинет.
   – А представители моей были все до единого казнены, – закончил Оззмозис. – Но я не могу простить тебе вовсе не это, Марлинус, а то, что десять лет твоего бездарного правления привели страну к гибели.
   – Я делал то, что требовала от меня верховная власть! – крикнул мертвяк.
   – Вот именно, – спокойно наклонил голову упырь. – А нужно было делать совсем другое.
   – Представляешь, – прислонившись к плечу Антипа, негромко прошептал Луконя, – тысячелетия прошли, от Империи Семи Морей только это кладбище и осталось, а эти двое, как только вместе сойдутся, так едва не в драку лезут, выясняя, кто же больше любил свою страну.
   – Неужели целая Империя, вместе со своими городами и народами, могла уйти в землю, не оставив после себя никакого следа? – удивленно произнес Антип.
   – Если бы только одна, – усмехнувшись, ответил ему Луконя. – Знал бы ты, сколько Империй погибло, обратившись в прах, не оставив по себе никакой памяти, кроме воспоминаний мертвяков да упырей, чудом уцелевших с тех далеких времен в таких заповедных местах, как это кладбище.
   – Разве навье может умереть еще раз? – снова удивился Антип.
   – Конечно, – уверенно ответил Луконя. – Они ведь только с виду на монстров похожи, а на самом деле просто несчастные и в чем-то даже беззащитные существа. Как только кому-нибудь придет в голову сровнять это кладбище с землей, так и им конец придет, поскольку не останется у них места для житья.