Каменистый Артем. Дороги смертников

   На этом же этапе уже окончательно обнаглевший Фока начал возвращать золото назад, в Империю. Только не в казну он его слал. Имперцы – странные люди: у них даже первые лица государства иной раз испытывают острую нужду. И сколько им ни дай, все мало. Взять хотя бы законного наследника – старшего сына императора. Дурак, развращенный с малолетства, не отягощенный какими-либо моральными принципами. Дай ему власть – неизвестно, что с ней делать будет. Максимум, на что он способен, – издать закон, по которому вся Империя должна считать его женщиной, или еще что-нибудь в таком духе учудить. На фоне младшего Монка он выглядит престарелой шлюхой рядом с богом смерти. Все, что у него есть, – право первородства. Вот только Монк не тот человек, который стерпит на троне подобный бурдюк с результатами поноса, – Монк его держит раскаленными щипцами. Все, что может Олдозиз, – это устраивать дешевые кутежи в самом вонючем уголке замкового сада. Но даже на эти дешевые кутежи у него частенько не хватает средств. А Фоке для хорошего человека денег не жалко: святое дело – помочь законному наследнику трона. Фока бы полжизни не пожалел, чтобы поставить Олдозиза императором. Вот только не по силам ему подобное провернуть…
   Хотя как знать…
   Найдя подход к наследнику, Фока через него нашел массу людей, недовольных деятельностью Монка. Им всем тоже было нужно золото. Всегда нужно. Через некоторое время они тоже готовы были клевать корм с рук хабрийца – привязывать людей к себе он умел. Золото – лишь наживка: клюнул – считай, попался.
   Золотом, обещаниями и обманом он водил за нос Империю еще долго. Он даже сумел заставить ее помочь в неслыханном деле – династическом браке. Кетры Хабрии не считались завидными женихами: какой смысл от зятя, которого могут отравить прямо на свадебном пиру или прирезать в первую брачную ночь? Соседи прекрасно знали, что кетры своей смертью не умирают, да и сомнительное происхождение большинства формальных владык Хабрии, в сочетании с их мизерной властью, отбивало напрочь всякую мысль с ними родниться. У Хабрии больше нет династии – двести лет уже нет.
   Но если в роли свахи выступает Империя, все меняется как по волшебству. Фока получил жену. Не высший сорт, но из настоящего королевского рода, и даже не особо страшную. Глупа, правда, как наследник Империи, но кетр не считал, что это для женщины недостаток.
   Главный подвох он обнаружил позже – скорее Олдозиз родит, чем эта тупая корова. Причем, судя по ее огромной развращенности, про этот недостаток на родине прекрасно знали, вот и отдали никчемный товар Хабрии, не особо кочевряжась.
   Фоке бесплодная жена не нужна – и высокородная шлюха скоропостижно скончалась от скоротечной горячки. Он начал было подкатывать к имперцам с просьбой посодействовать в организации нового брака, но, увы, к этому моменту заматеревший Монк набрался сил, Олдозиз спятил окончательно, а престарелый император вообще перестал появляться на людях, и вместо него теперь подписывался младший сын. Империя, уже падавшая в пропасть полной анархии, внезапно ухватилась за край обрыва и весьма резво принялась выкарабкиваться.
   К этому моменту Фока просидел на костяном троне уже десять лет. Монк счел этот срок достаточным для исполнения всех обещаний кетра и справедливо заинтересовался причинами задержки. Принц уважал имперские законы и люто преследовал их нарушителей, вот только себя он этими законами не связывал. В пыточный подвал попали два пажа Олдозиза, посол Империи в Хабрии, секретарь того же посольства и даже барон Рокеноль – правая рука Тори Экского, первого председателя Императорского Совета. С помощью незамысловатых средств получения правдивых показаний Монк узнал много интересного. Десять лет Империю водят за нос за ее же денежки. Десять лет Хабрия набирается сил под руководством весьма незаурядного кетра. А учитывая размеры Хабрии, ее население и расположение…
   Фоку надо было срочно убирать.
   Наивный Монк – обо всех его действиях Фока узнавал почти в тот же миг. Все его заговоры кетр раскрывал с театральным размахом, укрепляя у хабрийцев врожденную неприязнь к имперцам.
   Странное дело – к этому моменту ненависть подданных к своему кетру как-то незаметно сошла на нет. Его по-прежнему не очень-то любили, скорее боялись, но примешивалось и кое-что другое – позитивное. Он навел порядок в законах и судебной системе, а тотальное взяточничество искоренил весьма просто – уличенных в этом преступлении сажали на кол, причем не в одиночку. Если попадался, допустим, начальник таможни, колья в зад забивали каждому пятому служащему этой таможни. Служивый люд быстро просек это дело, и так как никто не желал страдать за чужие грехи, установилась милая атмосфера всеобщей слежки друг за другом – чиновный люд контролировал себя сам.
   Фока практически искоренил преступность – в столице можно было ночью выходить на улицу безбоязненно. Заодно он очистил тюрьмы – теперь бандитов не сажали, а всех поголовно гнали в Либскую пустыню, на рудники. Сбежать оттуда невозможно, прожить больше пары лет – тоже проблематично. Учитывая, что меньше трех лет сроков старались не давать, бандитский мир Хабрии перестал существовать физически. Причем Фока и здесь использовал чужие руки: если купец ограблен и убит, городская или сельская община или аристократ, в чьих владениях произошло преступление, обязаны возместить семье ущерб и выплатить в казну крупный штраф. Но если они самостоятельно найдут виновных, штраф будет возвращен. А если поймают преступников еще до совершения преступления, могут рассчитывать на премию. Стоит ли говорить, что любой подозрительный незнакомец вызывал пристальное внимание у населения, а «знакомых бандитов» сдали эшам в первую очередь.
   Такие методы Фока применял во всем. Поначалу, конечно, недовольных хватало. Но те, кто не попал в рудники Либы, понемногу начали признавать, что в действиях кетра нет бессмысленной жестокости. Его методы начали давать результат. Нищие, но не опустившиеся люди получали от казны земли, отобранные у высших аристократов. Городская голытьба, отвыкшая от работы, но привыкшая к зрелищам и татиям, быстро сгинула на каторге – даже в столице теперь нелегко было встретить попрошайку. Купцов избавили от разбойников и поборов чиновников, а кое с кем из соседей Фока заключил выгодные торговые договоры, снизив пошлины для своих подданных. Ремесленники, избавленные от тех же поборов и бандитов-вымогателей, получали крупные заказы от казны – Хабрия усиленно вооружалась. Обедневшие дворяне, зарекомендовав себя на государственной службе, получали земли и замки, отобранные у неудачливых аристократов.
   Народ, с одной стороны, возмущался экстремальными реформами нового кетра, но с другой – благосклонно принимал их плоды. Слишком многие стали обязаны Фоке за улучшение их жизни, и все они понимали – без него все может измениться в худшую сторону. Вернутся изгнанные аристократы и заберут твою землю, воспрянет преступный мир, охватив своей липкой паутиной всю страну, продажные судьи отберут то, что оставят бандиты.
   Эти люди вслух не стеснялись порицать кровавое правление Фоки, но в то же время готовы были за него сражаться. У нового кетра появился преданный ему народ. Теперь можно вздохнуть спокойно – ему есть на кого опереться против внутренних врагов. Пора заняться внешними, раз уж Монк так настаивает.
   Монк действовал по-имперски стандартно – не сумев добраться до кетра по-тихому, решил сделать это громко: начал подготовку к войне. Причем имперскую армию озадачивать этим мероприятием не планировал – интервенцию возложил на западных и восточных соседей Хабрии.
   Фока его опередил – одним жестоким ударом смел Шадию, проделав это с такой удивительной скоростью, что король бежал из страны чуть ли не в подштанниках, не успев даже казну вывезти. Естественно, такая наглость требовала немедленного ответа от Империи и ее прислуги Альянса. Но кетр неожиданно для всех придумал столь хитроумный ход избежать этого, что даже сам удивился своей изощренной находчивости.
   С севера Хабрия граничила с территорией зайцев. Длинноухие не лезли в дела этой засушливой страны – здесь не было благоприятных условий для произрастания их любимых лесов. Так уж вышло, что в мире, испохабленном Древними, Фоке выпала честь править самым жарким его уголком. Чуть-чуть на север – и начинается экваториальная тень, чуть-чуть на юг – и уткнешься в имперские земли, с дубравами и светлыми сосновыми борами.
   В Шадии, между отрогами Приморского хребта, было несколько красивейших долин, будто специально созданных для зайцев. Леса там были великолепные, и лишь человеческая деятельность мешала им заполонить всю эту землю.
   Фока подарил долины зайцам. Им они особо и не нужны были – смысла нет лишний раз грызться с людьми за несколько клочков земли. Но раз сами дарят, то это совсем другое дело.
   Зайцы подарок приняли.
   По словам шпионов, Монк, узнав об этом гнуснейшем деянии Фоки, прогрыз дыру в настенном ковре, а затем запытал до смерти парочку несчастных, попавших под горячую руку. Теперь, чтобы вернуть Шадию законной династии, придется иметь дело не только с хабрийскими варварами, но и с зайцами. А к этому принц готов не был. Кроме того, Фока развил бурную деятельность, дискредитируя короля Шадии и всю династию, доказывая всем, кто имел уши, что легитимным владыкой этих земель может быть лишь кетр.
   И слишком многие услышанное одобряли.
   Чем хуже Империи – тем искреннее их одобрение…
   Возможно, Фока до конца жизни не осмелился бы бросить имперцам прямой вызов. Но после захвата Шадии у него появились новые, неожиданные друзья. И эти друзья горели искренним желанием помочь ему взыскать с Империи старый должок. При этом сами они ничего не просили. Почти не просили. Когда-то они потребуют расплатиться сполна, но эта пора наступит не скоро, и разбираться с ними Фока будет именно тогда, а не сейчас. Сейчас у него задачи поважнее.
   На исходе двадцать третьего года своего правления Фока повел армию на север – пора было возвращать Хабрии очередную исконно хабрийскую территорию. Он атаковал Северную Нурию – одну из стран Альянса. Это автоматически привело к войне со всем союзом.
   И Империей.
   Обнаглевший мышонок набросился на старого кота.

Глава 3

   Сняв наконечник трокеля с древка, Тим использовал его вместо ножа, подрезая длинную палку, найденную на берегу моря. Меч бы тоже сгодился для такой работы, но он не хотел осквернять достойное оружие подобной рутиной.
   За спиной Тима ветерок трепал парусину, растянутую над нишей, образованной тремя огромными валунами. Там, на лежанке из сухих водорослей, он проведет следующую ночь. Дров на берегах залива можно насобирать много, и, закопав под себя россыпь углей, он проведет ночь в тепле. А чтобы помимо тепла иметь еще и сытый желудок, надо позаботиться о добыче.
   Сегодня утром Тим, перетащив сюда все свое небогатое имущество, успел до прилива наловить немного креветок, парочку «устриц» и трех крабов. Для молодого организма, изнуренного лишениями последних дней, этого недостаточно – надо попытаться добыть что-нибудь еще.
   Вопрос – что?
   Бродить по мелководью, пытаясь наловить креветок, – безумие: в ледяной воде он быстрее околеет, чем добудет себе пропитание. Прилив затопил все богатые лужи – там сейчас делать нечего. В заливе хватало разных птиц – от банальных чаек до здоровенных серых гусей, но без лука не стоит даже мечтать о птичьем мясе. Возможно, есть и другие методы охоты на пернатых, но Тим ими не владел, а на бросок камня они не подпускали. Это его насторожило – очевидно, им приходилось сталкиваться с опасностью, грозящей с суши. Возможно, сюда забредают опасные хищники. Хотя не исключено, что птицы перелетные и сталкивались с охотниками по пути.
   Закончив обтесывать палку, Тим к ее основанию крепко привязал рогульку с намотанной волосяной леской. Свободный конец лески закрепил в расщеп у вершинки примитивного удилища. Жаль, что ему не из чего сделать надежные пропускные кольца: если попадется крупная рыба, ему придется туго.
   Выбрав самую мелкую креветку, Тим приговорил ее к быстрой смерти – оторвал голову и отщипнул кусочек студенистого мяса из хвоста. Нацепив эту наживку на крючок, он отправился к удобной скале, исследованной еще вчера. Сегодня ветерок, задувая прямиком в пролив, соединяющий круглый залив с морем, разогнал нешуточные волны, и разглядеть дно было затруднительно. Но Тим не сомневался – рыба, замеченная вчера, должна и сейчас крутиться возле берега. Вот ее-то он и намеревался употребить на ужин (он же обед).
   Разложив леску кольцами на плоской скале, Тим, раскрутив медную монету, используемую вместо грузила, зашвырнул снасть подальше. Присев на бочонок, положил на колени удилище, зажал леску между пальцами, потянул, выбрал слабину, замер. Если на дне кто-то схватит наживку, он это почувствует – и примет меры. Сам бы он вряд ли соблазнился на слизистое сырое мясо, но, возможно, у обитателей моря вкусы другие.
   Шло время, леска оставалась неподвижной. Ее лишь равномерно натягивали набегающие волны, но спутать эти движения с поклевкой было невозможно. Или залив вымер, или вкусы у его обитателей столь же испорченные, как и у Тима. Не выдержав, достал снасть из воды, с досадой осмотрел пустой крючок. Наживка исчезла бесследно. Раствориться она не могла, следовательно, кто-то ее съел, а Тим этого не заметил.
   Повторив заброс, натянул леску посильнее. Вскоре ему показалось, что она подозрительно натягивается. Дернув, почувствовал тяжесть, быстро потащил добычу к берегу. Над водой показался крупный краб и, помахав на прощание клешней, отпустил крючок. Тим мысленно пожелал ему разнообразных жизненных неприятностей и призадумался.
   Очевидно, мясо креветок по вкусу крабам. Вот только поймать членистоногого на крючок непросто. Они не тащат добычу прямиком в рот – предпочитают для начала поработать клешнями. За прочный панцирь их подцепить трудно. Если здесь шныряют рыбины, они просто не успеют подобраться к приманке. Значит, надо приманку защитить от обитателей дна. Как? Да очень просто – подвесив ее повыше.
   Вырезав из сухой выбеленной палки грубый поплавок, Тим продолжил рыбалку. Теперь крабы не трогали приманку, но добавилась новая неприятность – волны гоняли незаякоренную снасть с дивной скоростью. Различить поклевку было затруднительно. Приходилось часто делать новые забросы, приманка обтрепывалась, слетала с крючка. Через час от креветки не осталось ничего, а добычи не прибавилось – Тим не поймал ни одной рыбы.
   Сломав створку «устрицы», он нацепил на крючок кусочек мяса моллюска. Оно плотное – по идее, должно продержаться долго. Так и оказалось – несмотря на частые забросы, наживка прочно сидела на крючке.
   В очередной раз вытащив подбитую к скале снасть, Тим зашвырнул ее подальше и, привстав на цыпочки, попытался разглядеть поплавок среди ряби. Тщетно – его нигде не было. Неужто отвалился?! Потянул удилище на себя, леска резко натянулась, на другом конце яростно забилось что-то живое и явно упитанное. Вытаскивая добычу, едва не сверзился со скалы – рыбина билась неистово, грозя сорваться.
   В степях Эгоны дела с рыбой обстояли не очень, и разбираться в нею Тим научился лишь на борту несчастного «Клио». Матросы частенько сидели с удочками на корме, пополняя рацион свежим уловом, но такое создание им не попадалось ни разу. Однако по их рассказам он понял, с чем имеет дело. Камбалу, даже не видев ни разу, опознать весьма просто. Странно – она ведь вроде бы живет на самом дне. Почему тогда попалась на висящую высоко наживку? Может, не слишком высоко висела.
   Да какая разница – главное, что сегодня Тим уснет сытым. Длиной рыбина не меньше трех ладоней, по ширине немногим меньше. Молодому организму на один зуб, но в сочетании с остальной добычей ужин выйдет отличным.
   Оглушив камбалу ударом по голове, Тим потащил улов к своему убежищу.

* * *

   Утром он полностью использовал время отлива для пополнения своих припасов. Теперь ему не нужно было тратить время на дорогу к заливу – он ведь устроился на его берегу. Несколько часов Тим обшаривал лужи, набивая бочонок их обитателями. Одиннадцать крабов, множество креветок, два с половиной десятка устриц, пара мелких рыбешек – даже без возни с удочкой этого ему должно хватить на пару дней, если не объедаться. Но он до прилива не прекращал работать – ему нужно было создать хотя бы небольшие запасы, чтобы продолжить путь. Креветок и крабов надо съедать сразу, как и рыбу, а вот моллюски, завернутые в мокрые водоросли, должны протянуть долго. На вкус они великолепны, пища это сытная – отличный рацион для путешественника. Кто знает, что его ждет дальше по берегу? Может, там вообще нет возможности добыть еду, и Тиму придется брести недели две без крошки во рту.
   Прилив вновь затопил уловистые лужи, но «робинзона» не тянуло хвататься за удочку. Камбала, поджаренная над углями, Тиму не слишком понравилась – ей явно не хватало соли. У него достаточно креветок и крабов – можно не озадачивать себя рыбалкой. Но ведь до вечера еще масса времени – чем же заняться?
   Тима потянуло на авантюру: захотелось взглянуть на древние руины, что виднелись на другом берегу залива.
   Идея глупейшая. Язва Атайского Рога – не лучшее место для приключений. Если тебя угораздило сюда попасть, не стоит удаляться от побережья: можешь не вернуться. Но Тим здесь уже второй день и ничего подозрительного не замечал. Ни малейшего движения или заманивающего огонька в ночи. Крутой берег залива, остатки каменных строений наверху – и все. Мертвое место, и опасным оно не выглядит. Правда, учитывая странность самого залива… Ну и что? Если Древние здесь напакостили в свое время, то без серьезных последствий. На юге Эгоны есть такая же огромная яма, так в ней уже много лет проводятся конные состязания, и ничего плохого с участниками никогда не случалось.
   Он просто сходит туда и взглянет одним глазком.
   А может, и не одним…
   Стыдно было признаться самому себе – Тима одолевала алчность. Рано или поздно он выберется отсюда, и там, в цивилизованном мире, ему потребуются деньги. Одна-единственная безделушка, оставшаяся от Древних, может сделать его богачом. Клингеры – люди, промышляющие раскопками, – бывало, становились аристократами, и как минимум один сумел даже корону заполучить. Если верить легендам.
   Тиму не нужно корон и титулов – он согласен был на сущую мелочь: достойную одежду и лошадь. Не хотелось начинать свое знакомство с Империей с разбоя, а заработать деньги честным путем надо уметь. Он не умел. Он слишком мало знал об этом аспекте жизни имперцев, но и того, что знал, хватало для понимания – бродягу в лохмотьях на пути к достойному заработку могут ждать многочисленные препятствия.
   На один рассказ об удачливом клингере насчитывался десяток других – о неудачливых. Самое распространенное несчастье в их среде – пропасть без вести. Ватага искателей приключений отправлялась на выжженные земли – и больше о них никто никогда ничего не слышал. Про таких говорили: «Сожрала Язва».
   Другая опасность – собственные «преданные» товарищи. Если при раскопках попадалось что-то действительно стоящее, нередко возникали сложности с дележкой. И решались они на удивление просто – резким сокращением количества пайщиков. В идеале – до одного-единственного. Легенда про Тнуция, купившего себе корону, видимо, корнями росла из истории такого вот «дележа» – он был единственным, кто выжил после того, как шайка клингеров обнаружила удивительно богатую башню. С трудом верилось, что все его друзья после этого ухитрились погибнуть, а он мало того что выбрался, так еще и мешок добра вынес.
   Клингеры умирали от страшных болезней, которых никто не мог лечить. Клингеры могли превратиться в уродов с исковерканным телом. Они сходили с ума или, впав в буйство, превращались в подобие диких зверей. Клингеров убивали жуткие обитатели выжженных земель. Да чего только с ними не происходило – неисчерпаемый материал для страшных сказок.
   Рискованное у них занятие – нормальный человек скорее согласится море в стальных доспехах переплыть верхом на наковальне, чем сунуться туда, куда суются клингеры.
   Тим все это помнил прекрасно. Но таинственные руины на другом берегу залива выглядели слишком заманчиво. Со стороны моря их рассмотреть трудно – возможно, про них никто не знает и со времен войн Древних здесь не ступала нога человека. Раз в этом месте не было клингеров, то не исключено, что бесценные сокровища там валяются под ногами. Ему много не надо – какую-нибудь безделушку, чтобы купить коня и одежду. Хотя желательно, конечно, найти такую же башню, какую нашел Тнуций.
   Вот как здесь удержаться?

* * *

   Первоначально Тим собирался обойти залив прямиком по берегу, но был вынужден отказаться от этого простого плана из-за многочисленных препятствий. Ужасающее оружие Древних, оставившее эту грандиозную рану, размело рыхлые наносы, взломало податливые скалы, но не сумело справиться с крепкими породами. Время, разумеется, сровняет все, но это произойдет еще не скоро. А до тех пор смельчак, рискнувший обойти залив, должен постоянно перебираться через многочисленные преграды.
   Тим забрался наверх, удалился от края ямы, зашагал к цели. Так, разумеется, ему придется идти дольше, но зато без непреодолимых препятствий. Заодно исследует плоскогорье – до этого он сюда ни разу не выбирался.
   Исследовать, честно говоря, было нечего. Унылая всхолмленная пустошь – ни деревца, ни кустика. Мох и лишайники на камнях, кое-где пучки чахлой травы и тоненькие веточки растений посерьезней. Далеко на западе, если присмотреться, можно различить угольно-черные проплешины на склонах холмов. Что это такое, Тим не знал, и приближаться к этим местам ему очень не хотелось. Язвы не имели границ – провести четкую линию между нормальным миром и выжженными землями невозможно. По карте опасные территории начинались вдали от побережья, но разве можно безоговорочно в это верить? То, что Тим решил заняться клингерством, вовсе не означает, что он туда потащится. Ему достаточно тех руин, что виднеются на берегу залива. Уж там точно нет этих пугающих смолистых пятен.
   Огибая крутой холм, Тим заметил на его склоне россыпь подозрительно ровных камней. Прямоугольные блоки высотой в два человеческих роста и длиной в дюжину шагов были рассыпаны здесь, будто горсть пшена. Скорее всего, остатки древнего сооружения. Наверное, такой камень и тысяча человек с места не сдвинет. Тим невольно поежился, представив, какие могучие создатели строили подобное, а затем разрушали. С таким умением можно легко брать любую крепость – ни одна стена не устоит.
   Не исключено, что стоит здесь покопаться, но Тим в клингерстве не разбирался и, уповая на интуицию, счел это место неперспективным. Но под ноги поглядывать не забывал – вдруг наступит на что-то действительно ценное.
   Полдень давно миновал, когда он наконец обошел залив. Увы, то, что издалека казалось величественными руинами, вблизи оказалось вовсе не этим. Те же самые прямоугольные блоки, рассыпанные кучами и поодиночке. Понять, что здесь раньше было, невозможно – каменный хаос. Видимо, издали можно было различить следы былой планировки, но здесь, на расстоянии вытянутой руки, этого сделать невозможно.
   Надо сказать, сокровищ не наблюдалось. Вероятно, Тим стоял в шаге от целого состояния, вот только как его найти – он вообще не представлял. Но не терял надежды – начал целеустремленно исследовать пространство меж камней, постепенно спускаясь к берегу. В одном месте наткнулся на исполинскую гранитную арку, поваленную на землю, в другом обнаружил россыпь огромных блоков с оплавленными гранями. Массивность архитектуры Древних его не поражала – в голове не укладывалось, что из этих колоссальных камней можно было построить что-то серьезное. Возможно, тысячи лет назад здесь стояли дворцы, шпилями подпирающие небеса, но сейчас это место больше похоже на заброшенное кладбище, мимо которого Тим проезжал неподалеку от Тувиса. Тлен, запустение и полное забвение былого.
   Уже добравшись до крутого спуска к берегу, заметил первую яму. Яма как яма – круглая, диаметром в полдесятка шагов и глубиной Тиму по пояс. Очень старая, с осыпавшимися краями и дном, затянутым плотным илом, оставленным дождевыми водами. В другом месте мимо нее можно пройти, не обратив внимания. Но здесь…
   Откуда здесь яма?
   Ее кто-то вырыл.
   Клингеры? Наверняка они – кому еще придет в голову копаться в таком месте. Тим почувствовал разочарование наивного первооткрывателя, высадившегося на только что открытый остров и прямо на берегу наткнувшегося на ветхий нужник, оставшийся от настоящих первооткрывателей. Выходит, здесь бывали люди, и не столь давно.
   Обидно.
   Покрутившись вокруг, он обнаружил еще несколько подобных ям и одну длинную канаву. На вид раскопки проводились хаотично, но Тим не обольщался. Раз уж клингеры сумели сюда добраться, то это не безмозглые бродяги – свое дело эти люди знают. Они высадились на берегу залива или пришли со стороны материка, покопались там, где следует покопаться, забрали все ценное и удалились. Тиму после них ловить здесь нечего.
   Интересно, когда? По виду ямы очень старые. Наверное, полвека прошло, а может, и больше. Жаль, что клингеры не повременили с раскопками. Было бы удачно прибиться к их шайке. Хотя, возможно, и не слишком умная мысль: зачем им подозрительный бродяга? Прирезали бы и прикопали в одной из ям, чтобы не пустовала.