Страница:
Лодка, не достигнув суши, встала накрепко на затопленном лугу. Двое гребцов спокойно убрали весла, разулись, закатили ветхие штанины, пошли вброд. Добрыня, встретив их на берегу, нахмурился — люди были незнакомые. Впрочем, не показывая вида, радушно произнес:
— День добрый, или, скорее уж, вечер добрый! Какая чума заставила вас в эту пору преодолеть Фреону?
Вадим, поморщившись, провел рукой по перемотанной правой штанине — рана ныла от холода. Но Гарик приветливо улыбнулся, компенсируя нетактичное поведение приятеля:
— И вам привет! А принесло нас сюда важное дело. Почтальон у нас в лодке, при смерти. Очень просил, чтобы его поскорее на ваш остров доставили.
Толпа зашумела. Почтальоны, несмотря на не всегда достойное поведение, стояли особняком в иерархии землян. Они бродили по всему левобережью, в каждом селении находя кров и пищу, но расплачивались за это своеобразным способом — собирали анкетные данные жителей и зачитывали им списки людей, встреченных прежде. Если встречалась знакомая фамилия, уточнялись другие сведения: имя, отчество, возраст. В случае совпадения начинался настоящий праздник: почтальона богато одаривали, он рассказывал, где именно встретил этого человека. Каждый из этих бродяг таскал целые кучи исписанных блокнотных листов, кусков картона и табличек из древесной коры, у самых богатых записей было столько, что они зачитывали их часами. Естественно, что они пользовались специфическим уважением и ничего удивительного, что нашлись смельчаки, готовые исполнить волю почтальона.
Правда, среди них хватало отребья, именовавшего себя почтальонами без особых на то оснований. Так что при всем уважении люди зачастую относились к ним с подозрением. Впрочем, вряд ли из-за мошенника кто-то станет так рисковать.
Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:
— Хорошо! Сейчас доставим его в теплую избу, у нас отличный лекарь.
— Поздно, — фальшиво вздохнул Гарик. — Отходит он: доктор здесь не поможет.
— Ты вроде тоже ранен? — спросил вождь, указывая на ногу Вадима.
— Да, — кивнул тот. — Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.
— Ну и дела! — охнул Добрыня, — Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!
Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило — Гарик немедленно разразился потоком слов:
— Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если кто-нибудь найдет родных, это скрасит его последние минуты. И еще, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?
— Есть! — разом закричали десятки человек.
Гарик достал из-за пазухи сверток с записями, протянул Добрыне:
— Вот, возьмите. Пусть кто-нибудь зачитает.
Приняв записи, вождь заметил:
— Аня как раз обычно и читала: голос у нее звонкий, — повернувшись, он выкрикнул: — Эй, Егор, сгоняй к вышке, Аньку подмени! Серега, на вот, прочитаешь со стены… у тебя голос мертвого поднимет. Только пускай все соберутся.
Гудящая толпа потянулась к поселку, прослушать списки почтальона хотелось всем. Добрыня, оставшийся в одиночестве, завел с гостями разговор:
— Сейчас Анька прибежит, разберемся здесь, потом устрою вас на ночь в поселке. По темноте вам никак не вернуться… не пойму, как вы вообще проскочили на эдаком корыте?
Гарик поморщился:
— Да… страшно вспоминать. Сто раз на волосок от смерти были.
— А лодка-то знакомая, — заметил Добрыня, — Я ее по осени Кругову отдал, она у него в заливе стояла, с остальными. Как там посудины: не пострадали?
— Не, нормально там все. Их на берег повытаскивали.
— Понятно. И как в поселке дела?
— Все нормально, все живы-здоровы.
— Где ж нормально, если с голодухи пухнете? И что-то я вас, ребятки, не припомню…
— А мы новенькие, — встрял Вадик. — Недавно там.
— Это откуда же вы пришли?
— С севера. Месяц назад как пришли.
— Месяц? — изумился Добрыня. — Я три недели назад у вас был, с Круговым разговаривал, и со знакомыми мужиками: никто ничего не сказал про людей с севера.
— А что про нас говорить? — ухмыльнулся Гарик. — Мы вдвоем и пришли: толпой это не назвать. Вот и не посчитали это большой новостью.
Вождь нахмурился, покачал головой:
— Странно все это… очень странно. Слухи ходят, что на севере бандит крупный объявился, по прозвищу Монах. Лютует крепко, всех там под себя подминает. Мы ждем со дня на день наплыва беженцев с тех краев, так что любой, кто пришел с той стороны, вызывает немалый интерес. Вы тоже от Монаха спасались?
— Нет, — ответил Гарик и принялся рассевать возникающие подозрения вождя: — Мы недалеко тут селились, от нас до краев, где Монах бродит, слишком далеко. Так, слухи иногда о нем доходят, но не больше.
— А чего ж в такую пору решили в большой поселок переселиться?
Ответить Гарик не успел — подбежала запыхавшаяся Аня:
— Здравствуйте! — сходу закричала девушка. — Где почтальон, который должен мне что-то сказать?
— Здравствуй, красавица! — осклабился Гарик. — В лодке почтальон, я тебя туда на руках отнесу. Тебе в воду лезть не стоит: холодная она.
— Успокойся, — остановил Гарика Добрыня. — Я сам ее отнесу. Силы во мне побольше, извиняй, но ты выглядишь полным хлюпиком. Уронишь жену нашего Олега в воду, он тебя под землей найдет и еще глубже закопает. Да и самому на этого почтальона взглянуть охота.
Бандиты с досадой переглянулись, но возражать не стали — нечего усиливать подозрения вождя. Тот спокойно разулся, закатал штанины, присел. Аня шустро пристроилась у него на плечах, не сдержавшись, рассмеялась:
— Но-о-о-о! Поехали, лошадка!
— Не нукай, не запрягала! И прекрати брыкаться, а то я не посмотрю на Олега, собственноручно в воду брошу. Да еще и место поглубже выберу.
Аня, ничуть не испугавшись подобной перспективы, спокойно произнесла:
— Сейчас дядя Николай подойдет. Наверняка, почтальон и для него что-то важное скажет.
— Отец Николай, — поправил Добрыня.
— Для кого отец, а для меня дядя, — не согласилась девушка. — Ой! Неужели у почтальона известия о моих родных!
— Посмотрим, — заявил Добрыня, шагнув в воду. — И не голоси так радостно: помирает он.
— Ой!.. Мне не сказали. Я не знала…
— Теперь знаешь.
Гарик с Вадимом обменявшись зловещими взглядами, направились следом. Оба считали, что вождь заподозрил неладное, раз решил самолично взглянуть на умирающего почтальона. Его поведение их удивило: вместо того, чтобы позвать вооруженных мужчин, он пошел в одиночку. Даже берег к этому моменту опустел — все бросились в поселок, откуда доносился зычный голос Сергея, зачитывающего списки.
Однако опасения бандитов были беспочвенны — Добрыня ничего плохого не заподозрил. Да, его насторожили некоторые противоречия в рассказе гостей, но на своем острове вождь чувствовал себя уверенно, не ожидая подвоха. Кроме того, свою роль сыграло то, что это были первые гости островитян за две недели. Им попросту надоело быть отрезанными от мира, и прибытие лодки вызвало бурю эмоций. Ее не избежал и Добрыня.
Великан прилично обогнал парочку бандитов, завис над краем лодки, с удивлением разглядывая содержимое. Всю кормовую часть суденышка покрывала лысоватая оленья шкура, разглядеть, что под ней спрятано, было невозможно. Склонившись еще ниже, он потянул край на себя и опешил, уставившись на ухмыляющееся лицо Рога. В свое время этот молодой мужчина доставил ему немало хлопот, став зачинщиком нескольких драк. Кроме того, лишь нападение хайтов остановило разбирательство о попытке изнасилования. К сожалению, этот мерзавец ухитрился сбежать во время осады, прихватив с собой группу дезертиров, сколотив из них разбойничью шайку, бедокурящую на левобережье. Встретить его здесь вождь не ожидал.
— Привет, Добрыня! — насмешливо произнес Рог. — Что? Удивлен?
Шкура отлетела в сторону, вскочив, Антон ухватил Аню за руки, потащил на себя. Девушка, опешив от неожиданности, не оказала ни малейшего сопротивления, лишь вскрикнула, падая в лодку. Рог пырнул Добрыню ножом, но неудачно: вождь успел отшатнуться, лезвие лишь полоснуло по боку.
Взревев, здоровяк отступил на шаг, выхватывая топор. Но Рог не полез в рукопашную, зловеще усмехнулся, поднял взведенный арбалет. Добрыня не был самоубийцей, и, понимая, что от смерти его отделяет один миг, проворно бросился в воду, прижимаясь под нависающий борт. Здесь его и настигла дубинка подкравшегося Гарика. Но удар не смог проломить могучий череп — вождя лишь оглушило, и он погрузился полностью, наглотавшись обжигающе-ледяной воды.
В этот момент на берегу показался священник. Сходу оценив ситуацию, он шустро сунул в рот пару пальцев, издал залихватский свист, после чего зычно заорал:
— Тревога! Добрыню убивают! Все сюда!
Рог, собиравшийся добить вождя из арбалета, выругался, почти не целясь, выстрелил в попа, но промахнулся. Тот не остался в долгу: подхватил камень, швырнул его в противников с куда большим успехом — Вадим заорал, хватаясь за ушибленный локоть.
— Уходим! — завопил Рог, бросив попытки добить Добрыню.
Головорезов не надо было звать дважды: оттолкнув лодку от берега, они перевалились через борт, тут же схватившись за весла. Маскироваться резона не было, и Рог принялся им помогать. Лишь Антон не участвовал в гребле: он связывал ожесточенно отбивающуюся Аню. Та брыкалась отчаянно, пуская в ход ногти и зубы, однажды едва не ухитрилась прыгнуть в воду. Парень старался вести себя с ней бережнее, но вот она это стремление нисколечко не ценила.
Рог, устав наблюдать за этим поединком, коротко ткнул ее веслом в живот. Аня сложилась вдвое, хватая ртом воздух, из глаз брызнули слезы. Антон гневно вскрикнул, уставившись на вожака. Но тот лишь усмехнулся и покачал головой:
— Добрый ты больно… Антоша. Сразу бы стукнул пару раз и успокоил моментально. А теперь радуйся, что эта кошка только щеки тебе расписала, до глаз не добралась. И вообще, где твое спасибо? Я сказал, что она будет твоя, и я это сделал.
С тревогой обернувшись через плечо, он довольно осклабился — берег быстро удалялся. Даже если островитяне решатся их преследовать в сумерках, быстро не получится. Похитители идеально подгадали время и место: затоны с лодками располагались на противоположной стороне острова, сразу их не доставить.
К тому времени, когда из поселка подоспели лучники, стрелять было бесполезно — бандиты ушли на пару сотен метров. Добрыня, зажимая ладонью кровоточащую рану, бессильно смотрел им вслед, понимая, что организовать немедленную погоню не удастся. Как ни странно, больше всего он сейчас волновался за безопасность похитителей — если лодку разобьют льдины, Аня неминуемо утонет. Весенняя река не место для девушки, тут не спастись даже сильному мужчине.
А еще он с ужасом думал, что же скажет Олегу.
Олег удивился, рассмотрев, что лодки встречает столь огромная толпа людей. Странно, что в сумерках они вообще смогли заметить их приближение и вдвойне странно, что устроили столь пышную встречу. Не зная правды, он предположил, что народ радуется успешному прибытию экспедиции в охотничий лагерь.
Впрочем, его не слишком тянуло размышлять о поведении островитян. Рана, садистски обработанная коновалом Мишей, разболелась просто немилосердно — каждый удар сердца отзывался в ней мучительной вспышкой. Он никогда не страдал от плохих зубов, но сейчас прекрасно понимал, что чувствуют люди в такой ситуации. Сейчас ему все было безразлично — хотелось просто добраться до своего домика и рухнуть на постель, не обращая внимания на причитания жены. Он знал, что, плача и осыпая его упреками, Аня стянет с него всю одежду, размотает варварскую повязку из кожаных ремней и сердцевины камышей, наложит новую, мягкую. При этом натрет целебной мазью, утихомиривая боль… Боль и сама начала стихать при таких мыслях.
Несмотря на то, что каждую лодку утяжеляло полтора центнера мяса, обратная дорога прошла почти без происшествий — гребцы приспособились к опасному плаванью. Один раз из-за нерасторопности Олега, замешкавшегося с шестом, корму зажало. Поврежденная лодка быстро наполнялась водой, ее приходилось вычерпывать во времена затишья. Но других неприятностей не было, так что отделались незначительной поломкой суденышка, что можно исправить за пару часов ремонта.
Ступив на берег, Олег не обратил внимания на странные взгляды толпы, встретившей его на удивление молчаливо. Сейчас он не думал ни о чем, кроме раны. Возможно, задет какой-то нерв, иначе откуда такая дикая боль? В воротах пришлось остановиться — путь преградил Добрыня. Вождь, стеснительно морщась, попытался что-то сказать, но Олег его перебил:
— Потом… Все потом… Я ранен… Неопасно, но надо быстро повязку сменить, эту только законченный мазохист сможет терпеть, да и то не больше трех минут. Сейчас Анька быстро поменяет… Да и лекаря неплохо позвать, мне у охотников рану веревками зашили. Это без шуток…
— Постой! — вождь придержал парня за руку. — Нет твоей Ани.
— Она что, до сих пор на вышке? — не понял Олег. — Ее сменить давно должны!
— Нет ее, — повторил Добрыня. — Недавно… В общем, похитили ее…
— Как похитили? — Олег все еще ничего не понимал: сознание, затуманенное болью, отказывалось воспринимать страшную реальность.
— Да только что… Почти… Антона Берцева помнишь, наверное? Он с тобой вроде сюда пришел, а потом слинял во время нападения хайтов. Тогда еще постоянно за Аней увивался… как ты в плаванье подался, ни на шаг от нее не отставал. Вот он и похитил…
— Как? — еле слышно произнес Олег, хватаясь за створку ворот: до него начала доходить истина, вызвав приступ головокружения.
— Очень просто… Как дураков нас сделали, целый спектакль разыграли. С ним еще Ванька Рогов был, тоже должен его помнить, и пара каких-то ублюдков. В общем, кинули Аню в лодку и драпанули.
— Кого послал в погоню? — почти спокойно произнес Олег.
— Никого, — Добрыня виновато опустил глаза.
— Как?!!
— А что мне оставалось делать? Наших лодок на восточном берегу не было, пока притащим, пройдет не меньше получаса. А уже смеркается. Да и лодки… Лучшие ты забрал, а остальные сущие гробы или большие слишком — на них не пойдешь. Нет, никак не догнать… Но ты не переживай: я уже приказал готовить отряд, утром попробуют добраться до левого берега. Льда поменьше стало, раз эти сволочи прорвались, то и наши ребята дойдут. Там в лесу снег лежит, следы не спрячут. Догонят их, не сомневайся.
Олег кивнул, четко произнес:
— Одна лодка повреждена, но вторая в порядке. Мне надо парочку крепких ребят: мои слишком устали. И лодку необходимо перенести на руках: идти на ней в обход острова слишком долго.
— Никто никуда не пойдет! — решительно произнес Добрыня. — Я сказал утром, значит утром!
— Ты не можешь мне приказывать! — Олег в ярости схватился за рукоять меча.
Вождь вздохнул, устало произнес:
— Можешь меня убить, дело нехитрое. Покуда я жив, никого в потемках на реку не выпущу. Ничего хорошего не выйдет: даже если по темноте удастся ее преодолеть, все равно на другом берегу придется ждать утра, после чего начать его прочесывать в поисках места, где они высадились. Нет: сказал не пущу, значит не пущу. Так что убивай.
Олег посмотрел в непреклонные глаза вождя, скрипнул зубами, в ярости стукнул кулаком по воротам. Удар вызвал в плече столь жуткую вспышку боли, что он, не сдержавшись, простонал. Добрыня покачал головой:
— А тебя и засветло никуда не пущу! С такой раной дома посидишь. И даже не спорь: так будет лучше. Сейчас… сейчас тебя лекарь подлатает, даст хороших порошков. И уснешь ты как миленький. Успокойся: без тебя разберутся… У нас хороший лекарь, не зря ты его по осени из южных краев привез, ой не зря! Он тебя…
Но Олег уже не слушал; резко развернувшись, он направился к дому. В голове его царил дикий сумбур, но из хаоса противоречивых мыслей постепенно вырисовывался план дальнейших действий.
В доме было непривычно тихо и как-то неуютно, будто он лишился чего-то неуловимого, того, что было главной частью его души. Осиротел. Даже свеча, казалось, едва чадила, будто вот-вот собиралась погаснуть. Олег мог бы обойтись и без нее, но не стал экономить воск. Кроме того, этим тусклым светом он пытался обмануть самого себя, представляя, будто Аня где-то рядом и сейчас войдет с тарелками в руках, традиционно споткнувшись о порог.
Впрочем, тарелку ему принесли — она сиротливо ютилась на краю стола. Содержимое давно остыло, к нему никто не притронулся. Ужин принес Добрыня, посидел немного, наблюдая, как лекарь обрабатывает рану, пытался поговорить, но, не добившись ответа, ушел. Судя по всему, решил, что товарищу сейчас нужно побыть одному.
Дождавшись, когда за лекарем закроется дверь, Олег начал действовать.
Он рвался как можно быстрее покинуть поселок, но справедливо полагал, что сделать это сейчас будет затруднительно — наверняка его кто-нибудь заметит. Однако жизнь в пасторальных условиях без электричества и сопутствующих ему развлечений имеет свои плюсы — никто не сидит у телевизоров до полуночи. Два-три часа, и остров угомонится — вот тогда и можно будет приступить к главной части своего плана.
Собирая скудные пожитки, Олег каким-то краем рассудка прекрасно понимал, что поступает глупо. Но также понимал и то, что иначе не может, а, значит, все идет как надо — своим чередом. Жаль, что с Добрыней не удалось найти сейчас общий язык, но уговаривать его Олег не собирался. Непреклонный вождь быстро заподозрит неладное и приставит к обезумевшему парню наблюдателей, дабы уберечь его от опрометчивых поступков. Здоровяка удалось обмануть апатичным, ко всему безразличным видом. Он решил, что Олег сильно страдает от раны, так что ждать от него неприятностей не придется. Добрыня и сам мучался от последствий удара ножом и поневоле переносил свое состояние на раненого соратника.
Но Олегу было плевать на свою рану. Нет, он понимал, что она может помешать ему при выполнении замысла, но с этим придется смириться. Лекарь обезболил ее своими мазями, поменял варварские нитки Михаила на свои, более прогрессивные — недавнее изобретение медицины южных стран. Их изготовляли из внутренностей местных животных — такие швы не надо с мукой извлекать из раны: они рассасываются сами. Хорошая матерчатая повязка надежно фиксировала компресс из прессованных листьев бхилы, обладающих сильными противовоспалительными свойствами. Если все будет нормально, ее можно не снимать дня два или три. Целебная трава помогает почти всегда и не требует частой замены.
Олег не знал, сколько времени займет погоня, и на всякий случай готовился основательно. В рюкзак уложил запасную одежду, причем не забыл и про Аню — прихватил и ее вещи. Еды у него не было, но пластиковая бутылка с водой не помешает, как и чайник с запасом местного кофейного напитка. Тонкое одеяло, прихваченное в прошлом году с места авиакатастрофы, кольчуга с поспешно залатанной дырой на плече, шлем. Эту легкую броню можно будет нацепить уже на берегу, после переправы, не хотелось бы в тяжелом железе оказаться за бортом, если лодку разобьют льдины.
Закончив с рюкзаком, Олег занялся оружием. Недоделанный щит остался в кузне, но его он брать не станет в любом случае — слишком громоздкий. Не стоит себя загружать во время погони. Меч рессорной стали взял без раздумий, также прихватил охотничий нож. Поколебавшись, снял со стены бронзовый топорик, некогда отобранный у ваксов. Оружие хорошее и легкое — такой груз не обременит, а вот пригодиться может во многих случаях. Напоследок прихватил лук с колчаном стрел. Экипировку закончил плащом из шкуры волка, месяц назад подаренным Максом. В сочетании с одеялом он не позволит ему замерзнуть в весеннем лесу и, кроме того, неплохо защищает от ударов слабого оружия.
Несмотря на нетерпение, Олег не спешил — тщательно проверил каждую деталь снаряжения и оружия. Если что-то выйдет из строя, ремонтировать будет некогда. Вспомнив про ужин, опустошил тарелку — аппетита, мягко говоря, не было, однако кто знает, когда удастся поесть в следующий раз. Жаль, что еды в доме нет — Олег смог захватить только мешочек соли и флакон с острым южным перцем.
Сборы и осмотр вещей помогли убить время. Поняв, что поселок погрузился в сон, Олег встал, попытался нацепить рюкзак. Но тут его ждала неожиданная проблема — лямка вызвала вспышку жуткой боли в правом плече. Да, терпеть боль можно, но не слишком долго, а ведь придется страдать на каждом шагу.
Неприятное открытие.
Впрочем, Олег быстро нашел выход из положения: стянул лямки вместе и взвалил рюкзак на левое плечо. Да, не слишком удобный способ переноски груза, но тяжесть невелика, как-нибудь приспособится. Задув свечу, он, приподнимая створку во избежание скрипа, медленно приоткрыл дверь, выскользнул на темную улицу. Лестница на стену располагалась в нескольких шагах от крыльца, и, так как ночь была безлунная, Олег смог вскарабкаться наверх незамеченным часовыми. На весь поселок их было всего семь человек, причем трое сидели в башне, почти не высовывая нос. Так что при желании покидать крепость можно было без особых хлопот.
Уже на стене Олег по стуку шагов определил, что часовой как раз направляется в сторону ворот. Тем лучше — обратно он пойдет не ранее чем через пару минут, а скорее даже больше — стражи не любили суетиться. Сняв с пояса прихваченную веревку, быстро закрепил петлю за наточенное бревно, перевалился через стену. От нагрузки в ране вспыхнула дикая боль, сдерживая стон, Олег заскрипел зубами и медленно, стараясь не издать ни звука, спустился вниз.
Только здесь он понял, что не сможет снять веревку без помощи сверху. Обидно — он хотел прихватить ее с собой, да и часовой может заметить петлю при обходе. Ладно, с этим придется смириться. Олег крадучись отошел от стены и, лишь достигнув кромки воды, подступившей угрожающе близко, двинулся дальше не таясь — в такой тьме со стен его не разглядеть.
Добравшись до нужной заводи, он выругался и недоуменно осмотрел единственную оставшуюся здесь лодку. Так и есть — эта посудина как раз повреждена в сегодняшнем плавании. А где же тогда вторая, уцелевшая? Поодаль темнели суденышки рыбаков, но в одиночку с ними не совладать — обязательно столкнешься с льдиной.
Куда же пропала вторая лодка?
Несмотря на темноту и сознание, затуманенное обезболивающими порошками, Олег не потерял реакцию и, заметив краем глаза движение в кустах, поспешно развернулся, выхватывая меч. Честный человек не станет бродить среди ночи вне стен.
— Не бойся, это я, — шепнул из темноты женский голос.
— Рита? Ты? Что ты здесь делаешь? — изумился Олег.
Амазонка выбралась из укрытия, поежилась:
— Тебя жду. Ох, и замерзла я! Думала, ты уже не придешь.
— А с чего ты решила, что я приду?
— А куда ты денешься? — хмыкнула девушка. — Это Добрыню ты смог обмануть своим видом, но я-то тебя знаю. Как прошел из ворот мимо меня, одного взгляда хватило, чтобы все понять.
— Я тебя тогда даже не заметил, — признался Олег.
— Ничего удивительного. Жаль, что так с Аней получилось. Я так понимаю, ты всерьез намерен отправиться за ней в одиночку?
— Да, — решительно произнес парень.
— Одного я тебя не отпущу.
— Вот тебя я точно с собой не возьму. Даже не заикайся.
Рита покачала головой:
— Твой мужской шовинизм мне хорошо знаком, так что не волнуйся, я и не мечтала о подобном. Но без помощников тебе не обойтись. Ты ранен, вряд ли управишься с лодкой. А там, на берегу, если все получится… Их четверо, сам должен понимать, что шансы невелики.
— Ничего, разберусь. Вот только лодка пропала.
— Она не пропала. Это я позаботилась о том, чтобы ее перетащили на восточный берег. Оттуда намного меньше плыть, да и остров огибать не придется.
— Вот как? Спасибо… А кто же лодку перетащил?
— Пойдем, сам увидишь.
Ответ нашелся на восточном берегу острова: лодка лежала на берегу, рядом с ней застыли четыре неподвижные фигуры. Подойдя ближе, Олег опознал в них четырех арков, присоединившихся к землянам во время прошлогоднего плавания. Выглядели они ходячими арсеналами, явно изготовившись к бою. Завидев среди них предводителя — Эрона, Олег благодарно кивнул:
— Спасибо, что помогли с лодкой. Теперь вам надо незаметно вернуться в поселок, иначе Добрыня разнос устроит, если выяснит, что вы мне помогали.
Гладиатор отрицательно качнул головой:
— Мы пойдем с тобой. Одному тебе не справиться.
— Нет. Спасибо, конечно, но это моя проблема. Кроме того, утром Добрыня снарядит нормальную поисковую партию. Я просто надеюсь к тому времени найти следы или самих ублюдков. Так что вы спокойно можете присоединиться к погоне поутру.
— Олег, мы пойдем с тобой. Добрыня нам не указ. Я и все остальные арки присоединились к тебе, а не к Добрыне, ведь именно ты нам помог, теперь настала возможность помочь тебе. Одно твое слово, и мы позовем остальных. В эту лодку все не поместятся, но можно воспользоваться другими. Они не очень приспособлены для плавания в такой опасной воде, но нам не привыкать рисковать своей жизнью.
— Эрон, вы мне ничего не должны, я уже устал это говорить.
— День добрый, или, скорее уж, вечер добрый! Какая чума заставила вас в эту пору преодолеть Фреону?
Вадим, поморщившись, провел рукой по перемотанной правой штанине — рана ныла от холода. Но Гарик приветливо улыбнулся, компенсируя нетактичное поведение приятеля:
— И вам привет! А принесло нас сюда важное дело. Почтальон у нас в лодке, при смерти. Очень просил, чтобы его поскорее на ваш остров доставили.
Толпа зашумела. Почтальоны, несмотря на не всегда достойное поведение, стояли особняком в иерархии землян. Они бродили по всему левобережью, в каждом селении находя кров и пищу, но расплачивались за это своеобразным способом — собирали анкетные данные жителей и зачитывали им списки людей, встреченных прежде. Если встречалась знакомая фамилия, уточнялись другие сведения: имя, отчество, возраст. В случае совпадения начинался настоящий праздник: почтальона богато одаривали, он рассказывал, где именно встретил этого человека. Каждый из этих бродяг таскал целые кучи исписанных блокнотных листов, кусков картона и табличек из древесной коры, у самых богатых записей было столько, что они зачитывали их часами. Естественно, что они пользовались специфическим уважением и ничего удивительного, что нашлись смельчаки, готовые исполнить волю почтальона.
Правда, среди них хватало отребья, именовавшего себя почтальонами без особых на то оснований. Так что при всем уважении люди зачастую относились к ним с подозрением. Впрочем, вряд ли из-за мошенника кто-то станет так рисковать.
Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:
— Хорошо! Сейчас доставим его в теплую избу, у нас отличный лекарь.
— Поздно, — фальшиво вздохнул Гарик. — Отходит он: доктор здесь не поможет.
— Ты вроде тоже ранен? — спросил вождь, указывая на ногу Вадима.
— Да, — кивнул тот. — Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.
— Ну и дела! — охнул Добрыня, — Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!
Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило — Гарик немедленно разразился потоком слов:
— Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если кто-нибудь найдет родных, это скрасит его последние минуты. И еще, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?
— Есть! — разом закричали десятки человек.
Гарик достал из-за пазухи сверток с записями, протянул Добрыне:
— Вот, возьмите. Пусть кто-нибудь зачитает.
Приняв записи, вождь заметил:
— Аня как раз обычно и читала: голос у нее звонкий, — повернувшись, он выкрикнул: — Эй, Егор, сгоняй к вышке, Аньку подмени! Серега, на вот, прочитаешь со стены… у тебя голос мертвого поднимет. Только пускай все соберутся.
Гудящая толпа потянулась к поселку, прослушать списки почтальона хотелось всем. Добрыня, оставшийся в одиночестве, завел с гостями разговор:
— Сейчас Анька прибежит, разберемся здесь, потом устрою вас на ночь в поселке. По темноте вам никак не вернуться… не пойму, как вы вообще проскочили на эдаком корыте?
Гарик поморщился:
— Да… страшно вспоминать. Сто раз на волосок от смерти были.
— А лодка-то знакомая, — заметил Добрыня, — Я ее по осени Кругову отдал, она у него в заливе стояла, с остальными. Как там посудины: не пострадали?
— Не, нормально там все. Их на берег повытаскивали.
— Понятно. И как в поселке дела?
— Все нормально, все живы-здоровы.
— Где ж нормально, если с голодухи пухнете? И что-то я вас, ребятки, не припомню…
— А мы новенькие, — встрял Вадик. — Недавно там.
— Это откуда же вы пришли?
— С севера. Месяц назад как пришли.
— Месяц? — изумился Добрыня. — Я три недели назад у вас был, с Круговым разговаривал, и со знакомыми мужиками: никто ничего не сказал про людей с севера.
— А что про нас говорить? — ухмыльнулся Гарик. — Мы вдвоем и пришли: толпой это не назвать. Вот и не посчитали это большой новостью.
Вождь нахмурился, покачал головой:
— Странно все это… очень странно. Слухи ходят, что на севере бандит крупный объявился, по прозвищу Монах. Лютует крепко, всех там под себя подминает. Мы ждем со дня на день наплыва беженцев с тех краев, так что любой, кто пришел с той стороны, вызывает немалый интерес. Вы тоже от Монаха спасались?
— Нет, — ответил Гарик и принялся рассевать возникающие подозрения вождя: — Мы недалеко тут селились, от нас до краев, где Монах бродит, слишком далеко. Так, слухи иногда о нем доходят, но не больше.
— А чего ж в такую пору решили в большой поселок переселиться?
Ответить Гарик не успел — подбежала запыхавшаяся Аня:
— Здравствуйте! — сходу закричала девушка. — Где почтальон, который должен мне что-то сказать?
— Здравствуй, красавица! — осклабился Гарик. — В лодке почтальон, я тебя туда на руках отнесу. Тебе в воду лезть не стоит: холодная она.
— Успокойся, — остановил Гарика Добрыня. — Я сам ее отнесу. Силы во мне побольше, извиняй, но ты выглядишь полным хлюпиком. Уронишь жену нашего Олега в воду, он тебя под землей найдет и еще глубже закопает. Да и самому на этого почтальона взглянуть охота.
Бандиты с досадой переглянулись, но возражать не стали — нечего усиливать подозрения вождя. Тот спокойно разулся, закатал штанины, присел. Аня шустро пристроилась у него на плечах, не сдержавшись, рассмеялась:
— Но-о-о-о! Поехали, лошадка!
— Не нукай, не запрягала! И прекрати брыкаться, а то я не посмотрю на Олега, собственноручно в воду брошу. Да еще и место поглубже выберу.
Аня, ничуть не испугавшись подобной перспективы, спокойно произнесла:
— Сейчас дядя Николай подойдет. Наверняка, почтальон и для него что-то важное скажет.
— Отец Николай, — поправил Добрыня.
— Для кого отец, а для меня дядя, — не согласилась девушка. — Ой! Неужели у почтальона известия о моих родных!
— Посмотрим, — заявил Добрыня, шагнув в воду. — И не голоси так радостно: помирает он.
— Ой!.. Мне не сказали. Я не знала…
— Теперь знаешь.
Гарик с Вадимом обменявшись зловещими взглядами, направились следом. Оба считали, что вождь заподозрил неладное, раз решил самолично взглянуть на умирающего почтальона. Его поведение их удивило: вместо того, чтобы позвать вооруженных мужчин, он пошел в одиночку. Даже берег к этому моменту опустел — все бросились в поселок, откуда доносился зычный голос Сергея, зачитывающего списки.
Однако опасения бандитов были беспочвенны — Добрыня ничего плохого не заподозрил. Да, его насторожили некоторые противоречия в рассказе гостей, но на своем острове вождь чувствовал себя уверенно, не ожидая подвоха. Кроме того, свою роль сыграло то, что это были первые гости островитян за две недели. Им попросту надоело быть отрезанными от мира, и прибытие лодки вызвало бурю эмоций. Ее не избежал и Добрыня.
Великан прилично обогнал парочку бандитов, завис над краем лодки, с удивлением разглядывая содержимое. Всю кормовую часть суденышка покрывала лысоватая оленья шкура, разглядеть, что под ней спрятано, было невозможно. Склонившись еще ниже, он потянул край на себя и опешил, уставившись на ухмыляющееся лицо Рога. В свое время этот молодой мужчина доставил ему немало хлопот, став зачинщиком нескольких драк. Кроме того, лишь нападение хайтов остановило разбирательство о попытке изнасилования. К сожалению, этот мерзавец ухитрился сбежать во время осады, прихватив с собой группу дезертиров, сколотив из них разбойничью шайку, бедокурящую на левобережье. Встретить его здесь вождь не ожидал.
— Привет, Добрыня! — насмешливо произнес Рог. — Что? Удивлен?
Шкура отлетела в сторону, вскочив, Антон ухватил Аню за руки, потащил на себя. Девушка, опешив от неожиданности, не оказала ни малейшего сопротивления, лишь вскрикнула, падая в лодку. Рог пырнул Добрыню ножом, но неудачно: вождь успел отшатнуться, лезвие лишь полоснуло по боку.
Взревев, здоровяк отступил на шаг, выхватывая топор. Но Рог не полез в рукопашную, зловеще усмехнулся, поднял взведенный арбалет. Добрыня не был самоубийцей, и, понимая, что от смерти его отделяет один миг, проворно бросился в воду, прижимаясь под нависающий борт. Здесь его и настигла дубинка подкравшегося Гарика. Но удар не смог проломить могучий череп — вождя лишь оглушило, и он погрузился полностью, наглотавшись обжигающе-ледяной воды.
В этот момент на берегу показался священник. Сходу оценив ситуацию, он шустро сунул в рот пару пальцев, издал залихватский свист, после чего зычно заорал:
— Тревога! Добрыню убивают! Все сюда!
Рог, собиравшийся добить вождя из арбалета, выругался, почти не целясь, выстрелил в попа, но промахнулся. Тот не остался в долгу: подхватил камень, швырнул его в противников с куда большим успехом — Вадим заорал, хватаясь за ушибленный локоть.
— Уходим! — завопил Рог, бросив попытки добить Добрыню.
Головорезов не надо было звать дважды: оттолкнув лодку от берега, они перевалились через борт, тут же схватившись за весла. Маскироваться резона не было, и Рог принялся им помогать. Лишь Антон не участвовал в гребле: он связывал ожесточенно отбивающуюся Аню. Та брыкалась отчаянно, пуская в ход ногти и зубы, однажды едва не ухитрилась прыгнуть в воду. Парень старался вести себя с ней бережнее, но вот она это стремление нисколечко не ценила.
Рог, устав наблюдать за этим поединком, коротко ткнул ее веслом в живот. Аня сложилась вдвое, хватая ртом воздух, из глаз брызнули слезы. Антон гневно вскрикнул, уставившись на вожака. Но тот лишь усмехнулся и покачал головой:
— Добрый ты больно… Антоша. Сразу бы стукнул пару раз и успокоил моментально. А теперь радуйся, что эта кошка только щеки тебе расписала, до глаз не добралась. И вообще, где твое спасибо? Я сказал, что она будет твоя, и я это сделал.
С тревогой обернувшись через плечо, он довольно осклабился — берег быстро удалялся. Даже если островитяне решатся их преследовать в сумерках, быстро не получится. Похитители идеально подгадали время и место: затоны с лодками располагались на противоположной стороне острова, сразу их не доставить.
К тому времени, когда из поселка подоспели лучники, стрелять было бесполезно — бандиты ушли на пару сотен метров. Добрыня, зажимая ладонью кровоточащую рану, бессильно смотрел им вслед, понимая, что организовать немедленную погоню не удастся. Как ни странно, больше всего он сейчас волновался за безопасность похитителей — если лодку разобьют льдины, Аня неминуемо утонет. Весенняя река не место для девушки, тут не спастись даже сильному мужчине.
А еще он с ужасом думал, что же скажет Олегу.
* * *
Олег удивился, рассмотрев, что лодки встречает столь огромная толпа людей. Странно, что в сумерках они вообще смогли заметить их приближение и вдвойне странно, что устроили столь пышную встречу. Не зная правды, он предположил, что народ радуется успешному прибытию экспедиции в охотничий лагерь.
Впрочем, его не слишком тянуло размышлять о поведении островитян. Рана, садистски обработанная коновалом Мишей, разболелась просто немилосердно — каждый удар сердца отзывался в ней мучительной вспышкой. Он никогда не страдал от плохих зубов, но сейчас прекрасно понимал, что чувствуют люди в такой ситуации. Сейчас ему все было безразлично — хотелось просто добраться до своего домика и рухнуть на постель, не обращая внимания на причитания жены. Он знал, что, плача и осыпая его упреками, Аня стянет с него всю одежду, размотает варварскую повязку из кожаных ремней и сердцевины камышей, наложит новую, мягкую. При этом натрет целебной мазью, утихомиривая боль… Боль и сама начала стихать при таких мыслях.
Несмотря на то, что каждую лодку утяжеляло полтора центнера мяса, обратная дорога прошла почти без происшествий — гребцы приспособились к опасному плаванью. Один раз из-за нерасторопности Олега, замешкавшегося с шестом, корму зажало. Поврежденная лодка быстро наполнялась водой, ее приходилось вычерпывать во времена затишья. Но других неприятностей не было, так что отделались незначительной поломкой суденышка, что можно исправить за пару часов ремонта.
Ступив на берег, Олег не обратил внимания на странные взгляды толпы, встретившей его на удивление молчаливо. Сейчас он не думал ни о чем, кроме раны. Возможно, задет какой-то нерв, иначе откуда такая дикая боль? В воротах пришлось остановиться — путь преградил Добрыня. Вождь, стеснительно морщась, попытался что-то сказать, но Олег его перебил:
— Потом… Все потом… Я ранен… Неопасно, но надо быстро повязку сменить, эту только законченный мазохист сможет терпеть, да и то не больше трех минут. Сейчас Анька быстро поменяет… Да и лекаря неплохо позвать, мне у охотников рану веревками зашили. Это без шуток…
— Постой! — вождь придержал парня за руку. — Нет твоей Ани.
— Она что, до сих пор на вышке? — не понял Олег. — Ее сменить давно должны!
— Нет ее, — повторил Добрыня. — Недавно… В общем, похитили ее…
— Как похитили? — Олег все еще ничего не понимал: сознание, затуманенное болью, отказывалось воспринимать страшную реальность.
— Да только что… Почти… Антона Берцева помнишь, наверное? Он с тобой вроде сюда пришел, а потом слинял во время нападения хайтов. Тогда еще постоянно за Аней увивался… как ты в плаванье подался, ни на шаг от нее не отставал. Вот он и похитил…
— Как? — еле слышно произнес Олег, хватаясь за створку ворот: до него начала доходить истина, вызвав приступ головокружения.
— Очень просто… Как дураков нас сделали, целый спектакль разыграли. С ним еще Ванька Рогов был, тоже должен его помнить, и пара каких-то ублюдков. В общем, кинули Аню в лодку и драпанули.
— Кого послал в погоню? — почти спокойно произнес Олег.
— Никого, — Добрыня виновато опустил глаза.
— Как?!!
— А что мне оставалось делать? Наших лодок на восточном берегу не было, пока притащим, пройдет не меньше получаса. А уже смеркается. Да и лодки… Лучшие ты забрал, а остальные сущие гробы или большие слишком — на них не пойдешь. Нет, никак не догнать… Но ты не переживай: я уже приказал готовить отряд, утром попробуют добраться до левого берега. Льда поменьше стало, раз эти сволочи прорвались, то и наши ребята дойдут. Там в лесу снег лежит, следы не спрячут. Догонят их, не сомневайся.
Олег кивнул, четко произнес:
— Одна лодка повреждена, но вторая в порядке. Мне надо парочку крепких ребят: мои слишком устали. И лодку необходимо перенести на руках: идти на ней в обход острова слишком долго.
— Никто никуда не пойдет! — решительно произнес Добрыня. — Я сказал утром, значит утром!
— Ты не можешь мне приказывать! — Олег в ярости схватился за рукоять меча.
Вождь вздохнул, устало произнес:
— Можешь меня убить, дело нехитрое. Покуда я жив, никого в потемках на реку не выпущу. Ничего хорошего не выйдет: даже если по темноте удастся ее преодолеть, все равно на другом берегу придется ждать утра, после чего начать его прочесывать в поисках места, где они высадились. Нет: сказал не пущу, значит не пущу. Так что убивай.
Олег посмотрел в непреклонные глаза вождя, скрипнул зубами, в ярости стукнул кулаком по воротам. Удар вызвал в плече столь жуткую вспышку боли, что он, не сдержавшись, простонал. Добрыня покачал головой:
— А тебя и засветло никуда не пущу! С такой раной дома посидишь. И даже не спорь: так будет лучше. Сейчас… сейчас тебя лекарь подлатает, даст хороших порошков. И уснешь ты как миленький. Успокойся: без тебя разберутся… У нас хороший лекарь, не зря ты его по осени из южных краев привез, ой не зря! Он тебя…
Но Олег уже не слушал; резко развернувшись, он направился к дому. В голове его царил дикий сумбур, но из хаоса противоречивых мыслей постепенно вырисовывался план дальнейших действий.
* * *
В доме было непривычно тихо и как-то неуютно, будто он лишился чего-то неуловимого, того, что было главной частью его души. Осиротел. Даже свеча, казалось, едва чадила, будто вот-вот собиралась погаснуть. Олег мог бы обойтись и без нее, но не стал экономить воск. Кроме того, этим тусклым светом он пытался обмануть самого себя, представляя, будто Аня где-то рядом и сейчас войдет с тарелками в руках, традиционно споткнувшись о порог.
Впрочем, тарелку ему принесли — она сиротливо ютилась на краю стола. Содержимое давно остыло, к нему никто не притронулся. Ужин принес Добрыня, посидел немного, наблюдая, как лекарь обрабатывает рану, пытался поговорить, но, не добившись ответа, ушел. Судя по всему, решил, что товарищу сейчас нужно побыть одному.
Дождавшись, когда за лекарем закроется дверь, Олег начал действовать.
Он рвался как можно быстрее покинуть поселок, но справедливо полагал, что сделать это сейчас будет затруднительно — наверняка его кто-нибудь заметит. Однако жизнь в пасторальных условиях без электричества и сопутствующих ему развлечений имеет свои плюсы — никто не сидит у телевизоров до полуночи. Два-три часа, и остров угомонится — вот тогда и можно будет приступить к главной части своего плана.
Собирая скудные пожитки, Олег каким-то краем рассудка прекрасно понимал, что поступает глупо. Но также понимал и то, что иначе не может, а, значит, все идет как надо — своим чередом. Жаль, что с Добрыней не удалось найти сейчас общий язык, но уговаривать его Олег не собирался. Непреклонный вождь быстро заподозрит неладное и приставит к обезумевшему парню наблюдателей, дабы уберечь его от опрометчивых поступков. Здоровяка удалось обмануть апатичным, ко всему безразличным видом. Он решил, что Олег сильно страдает от раны, так что ждать от него неприятностей не придется. Добрыня и сам мучался от последствий удара ножом и поневоле переносил свое состояние на раненого соратника.
Но Олегу было плевать на свою рану. Нет, он понимал, что она может помешать ему при выполнении замысла, но с этим придется смириться. Лекарь обезболил ее своими мазями, поменял варварские нитки Михаила на свои, более прогрессивные — недавнее изобретение медицины южных стран. Их изготовляли из внутренностей местных животных — такие швы не надо с мукой извлекать из раны: они рассасываются сами. Хорошая матерчатая повязка надежно фиксировала компресс из прессованных листьев бхилы, обладающих сильными противовоспалительными свойствами. Если все будет нормально, ее можно не снимать дня два или три. Целебная трава помогает почти всегда и не требует частой замены.
Олег не знал, сколько времени займет погоня, и на всякий случай готовился основательно. В рюкзак уложил запасную одежду, причем не забыл и про Аню — прихватил и ее вещи. Еды у него не было, но пластиковая бутылка с водой не помешает, как и чайник с запасом местного кофейного напитка. Тонкое одеяло, прихваченное в прошлом году с места авиакатастрофы, кольчуга с поспешно залатанной дырой на плече, шлем. Эту легкую броню можно будет нацепить уже на берегу, после переправы, не хотелось бы в тяжелом железе оказаться за бортом, если лодку разобьют льдины.
Закончив с рюкзаком, Олег занялся оружием. Недоделанный щит остался в кузне, но его он брать не станет в любом случае — слишком громоздкий. Не стоит себя загружать во время погони. Меч рессорной стали взял без раздумий, также прихватил охотничий нож. Поколебавшись, снял со стены бронзовый топорик, некогда отобранный у ваксов. Оружие хорошее и легкое — такой груз не обременит, а вот пригодиться может во многих случаях. Напоследок прихватил лук с колчаном стрел. Экипировку закончил плащом из шкуры волка, месяц назад подаренным Максом. В сочетании с одеялом он не позволит ему замерзнуть в весеннем лесу и, кроме того, неплохо защищает от ударов слабого оружия.
Несмотря на нетерпение, Олег не спешил — тщательно проверил каждую деталь снаряжения и оружия. Если что-то выйдет из строя, ремонтировать будет некогда. Вспомнив про ужин, опустошил тарелку — аппетита, мягко говоря, не было, однако кто знает, когда удастся поесть в следующий раз. Жаль, что еды в доме нет — Олег смог захватить только мешочек соли и флакон с острым южным перцем.
Сборы и осмотр вещей помогли убить время. Поняв, что поселок погрузился в сон, Олег встал, попытался нацепить рюкзак. Но тут его ждала неожиданная проблема — лямка вызвала вспышку жуткой боли в правом плече. Да, терпеть боль можно, но не слишком долго, а ведь придется страдать на каждом шагу.
Неприятное открытие.
Впрочем, Олег быстро нашел выход из положения: стянул лямки вместе и взвалил рюкзак на левое плечо. Да, не слишком удобный способ переноски груза, но тяжесть невелика, как-нибудь приспособится. Задув свечу, он, приподнимая створку во избежание скрипа, медленно приоткрыл дверь, выскользнул на темную улицу. Лестница на стену располагалась в нескольких шагах от крыльца, и, так как ночь была безлунная, Олег смог вскарабкаться наверх незамеченным часовыми. На весь поселок их было всего семь человек, причем трое сидели в башне, почти не высовывая нос. Так что при желании покидать крепость можно было без особых хлопот.
Уже на стене Олег по стуку шагов определил, что часовой как раз направляется в сторону ворот. Тем лучше — обратно он пойдет не ранее чем через пару минут, а скорее даже больше — стражи не любили суетиться. Сняв с пояса прихваченную веревку, быстро закрепил петлю за наточенное бревно, перевалился через стену. От нагрузки в ране вспыхнула дикая боль, сдерживая стон, Олег заскрипел зубами и медленно, стараясь не издать ни звука, спустился вниз.
Только здесь он понял, что не сможет снять веревку без помощи сверху. Обидно — он хотел прихватить ее с собой, да и часовой может заметить петлю при обходе. Ладно, с этим придется смириться. Олег крадучись отошел от стены и, лишь достигнув кромки воды, подступившей угрожающе близко, двинулся дальше не таясь — в такой тьме со стен его не разглядеть.
Добравшись до нужной заводи, он выругался и недоуменно осмотрел единственную оставшуюся здесь лодку. Так и есть — эта посудина как раз повреждена в сегодняшнем плавании. А где же тогда вторая, уцелевшая? Поодаль темнели суденышки рыбаков, но в одиночку с ними не совладать — обязательно столкнешься с льдиной.
Куда же пропала вторая лодка?
Несмотря на темноту и сознание, затуманенное обезболивающими порошками, Олег не потерял реакцию и, заметив краем глаза движение в кустах, поспешно развернулся, выхватывая меч. Честный человек не станет бродить среди ночи вне стен.
— Не бойся, это я, — шепнул из темноты женский голос.
— Рита? Ты? Что ты здесь делаешь? — изумился Олег.
Амазонка выбралась из укрытия, поежилась:
— Тебя жду. Ох, и замерзла я! Думала, ты уже не придешь.
— А с чего ты решила, что я приду?
— А куда ты денешься? — хмыкнула девушка. — Это Добрыню ты смог обмануть своим видом, но я-то тебя знаю. Как прошел из ворот мимо меня, одного взгляда хватило, чтобы все понять.
— Я тебя тогда даже не заметил, — признался Олег.
— Ничего удивительного. Жаль, что так с Аней получилось. Я так понимаю, ты всерьез намерен отправиться за ней в одиночку?
— Да, — решительно произнес парень.
— Одного я тебя не отпущу.
— Вот тебя я точно с собой не возьму. Даже не заикайся.
Рита покачала головой:
— Твой мужской шовинизм мне хорошо знаком, так что не волнуйся, я и не мечтала о подобном. Но без помощников тебе не обойтись. Ты ранен, вряд ли управишься с лодкой. А там, на берегу, если все получится… Их четверо, сам должен понимать, что шансы невелики.
— Ничего, разберусь. Вот только лодка пропала.
— Она не пропала. Это я позаботилась о том, чтобы ее перетащили на восточный берег. Оттуда намного меньше плыть, да и остров огибать не придется.
— Вот как? Спасибо… А кто же лодку перетащил?
— Пойдем, сам увидишь.
Ответ нашелся на восточном берегу острова: лодка лежала на берегу, рядом с ней застыли четыре неподвижные фигуры. Подойдя ближе, Олег опознал в них четырех арков, присоединившихся к землянам во время прошлогоднего плавания. Выглядели они ходячими арсеналами, явно изготовившись к бою. Завидев среди них предводителя — Эрона, Олег благодарно кивнул:
— Спасибо, что помогли с лодкой. Теперь вам надо незаметно вернуться в поселок, иначе Добрыня разнос устроит, если выяснит, что вы мне помогали.
Гладиатор отрицательно качнул головой:
— Мы пойдем с тобой. Одному тебе не справиться.
— Нет. Спасибо, конечно, но это моя проблема. Кроме того, утром Добрыня снарядит нормальную поисковую партию. Я просто надеюсь к тому времени найти следы или самих ублюдков. Так что вы спокойно можете присоединиться к погоне поутру.
— Олег, мы пойдем с тобой. Добрыня нам не указ. Я и все остальные арки присоединились к тебе, а не к Добрыне, ведь именно ты нам помог, теперь настала возможность помочь тебе. Одно твое слово, и мы позовем остальных. В эту лодку все не поместятся, но можно воспользоваться другими. Они не очень приспособлены для плавания в такой опасной воде, но нам не привыкать рисковать своей жизнью.
— Эрон, вы мне ничего не должны, я уже устал это говорить.