Альдо усмехнулся:
– Ваше высокопреосвященство, мы уважаем тайны церкви, но чтобы узнать о водворении Алвы в Ноху, вставать из-за стола необязательно. Гимнет, пусть гонец войдет.
– Это тоже не обязательно, – усмехнулся Левий, – пусть посланец доверит новость гимнету.
Гонцов лучше расспрашивать без свидетелей, тем более таких. Уж лучше гимнет передаст чужие слова – и все.
– Ваше высокопреосвященство, вы не боитесь жить под одной крышей с еретиком? – полюбопытствовал выздоравливающий ургот.
Сюзерен засмеялся и отодвинул тарелку.
– Наш кардинал очень смел, – объявил он. – Мы обеспокоены его безопасностью больше, чем он сам.
Левий живо повернулся к сюзерену:
– Святой Адриан и память преосвященного Оноре укрепляют меня, – сообщил он, разглядывая королевские цепи, – к тому же страшен не черный лев, но гиена в овечьей шкуре, и не воин с мечом, но отравитель и лжец.
О ком это он? О вновь водворенном в Багерлее Штанцлере или о гостеприимном хозяине?
– Повиновение государю. – Вернувшийся закатный был растерян или это только казалось?
– Мы слушаем.
– Мой государь, гонец послан теньентом охраны его высокопреосвященства Дексером. Дексер с двумя десятками солдат отправился навстречу эскорту герцога Алва, едва пришло известие о его выезде. Отряд достиг Гальтарского дворца и никого не встретил, о чем теньент счел нужным уведомить его высокопреосвященство.
– Весьма странно, – кардинал поправил эмалевого голубя, – и весьма неожиданно. Если б разверзлась земля и поглотила грешника вместе с эскортом, Дексер узрел бы бездну, он, знаете ли, весьма наблюдателен.
– Возможно, они не проезжали Триумфальной, – предположил маркиз Габайру и покосился на кардинала. – Не мог ли герцог Окделл, разумеется, по ошибке, вернуть узника в Багерлее?
– В таком случае, – не моргнул и глазом Левий, – ошибку следует исправить. Я немедленно отправляюсь в Багерлее.
– Это исключено, – огрызнулся Альдо. – Цивильный комендант и гимнет-капитан знают, куда везти узника. За Алву, пока он не в Нохе, отвечают они, и только они. Ваше высокопреосвященство, этот человек слишком опасен, чтобы оставлять его на попечении адептов ордена Милосердия. Его и дальше будут охранять гимнеты.
– Лев, и в клетке сидящий, пугает овец, – улыбнулся клирик. – Мне понятны ваши опасения. Четырежды в день гимнеты смогут убедиться, что Рокэ Алва там, где ему надлежит быть. Сейчас же я настаиваю на поисках герцога Окделла.
– Я распоряжусь, – чужим голосом произнес Эпинэ. – К сожалению, генерал Карваль отсутствует, но я пошлю Пуэна.
– К Окделлу уже отправлен разъезд, – напомнил сюзерен, – к тому же с Ричардом Мевен, Нокс и сорок солдат, не считая благочестивого брата. С помощью Создателя доберутся.
– Пьетро… Именем святого Оноре, развяжите нас!
Испуганный, непонимающий взгляд. Чего удивляться: тот, кто трусил в Октавианскую ночь, струсит и в эту.
– Пьетро, ваш долг…
– Все мы должники Создателя и кредиторы Леворукого, – проблеял монах, – прими в свое сердце первого, отринь последнего и будешь спасен.
– Тупица, ты пойми…
– Окделл, успокойтесь, – привалившийся к морщинистому стволу Мевен поднял голову, – мы сейчас ничего не можем, нужно ждать!
Ждать, пока Ворон со Спрутом удерут, как удрали во сне?! Но как же все совпало, даже неровный лошадиный цокот.
– Мевен… Мевен, вы меня слышите?
– Да. – К правой щеке гимнет-капитана прилип высохший листик. Виконт раз за разом вытирал щеку о плечо, но лист держался.
– Мевен, нужно… Мы должны сообщить Альдо… Мевен?
– Помолчите!
– Не поддавайтесь пустому гневу и словоблудию, – пробормотал монах. Смотреть на него было тошно, любоваться на выплясывающего перед Алвой Спрута – нестерпимо. Не спасало даже чувство правоты. Ну и что, что ты предупреждал сюзерена, а тот не слушал? Правотой меряются после победы, а она ускользает по милости сбежавшего к убийце ублюдка.
– Виконт Мевен, – офицер в лиловом. Знакомое лицо… На коронации он держал Спруту стремя, теперь держит пистолет, – вставайте, вы нужны.
– Кому? – Мевен дернул головой, избавившись наконец от докучливого листка, проступила кровь. Это только ссадина, но Придду свидетели его подлости не нужны.
– Герцог Алва хочет задать вам несколько вопросов.
Алва, не Придд!
– Идемте. – Гимнет-капитан неуклюже – мешали связанные за спиной руки – оторвался от черного ствола. Пьетро суетливо отступил, давая дорогу жертве и палачу. Чего хочет Ворон? Мевен не перейдет на сторону Олларов! Он не предатель!
– Мы идем вместе, – отчеканил Дикон, – наш разговор с Приддом не окончен.
«Спрут» пожал плечами:
– Когда вы потребуетесь, – процедил он, – за вами придут.
Их с Мевеном ждут пули, и это в лучшем случае, Алва врагов предпочитает вешать. Святой Алан, пройти Октавианскую ночь, две войны, Дору и проститься с жизнью на каком-нибудь каштане в полухорне от ничего не подозревающего сюзерена!
– Я иду с вами!
Офицер молча кивнул ближайшему охраннику. Грубая солдатская пятерня вцепилась в плечо, отделяя от уходящего друга, Дик рванулся, на помощь капралу подоспел долговязый мушкетер.
– Мевен! – закричал Дик, выдираясь из лиловых лап. – Мевен, держитесь!!!
Виконт не оглянулся. Он медленно шел, почти плыл сквозь разодранную факелами тьму, ноги Мевена обнимали тени, длинные и тонкие, словно плети. Сколько факелов, столько и теней, а человек – один.
Солдаты ослабили хватку, решили, что пленник сдался. Дик не стал выводить их из заблуждения. Если б только Пьетро не был таким трусом! Развязать веревки – это все, что от него требуется, даже не развязать, найти что-то острое… Ворон не должен добраться до армии, иначе конец всему!
Святой Алан, Альдо еще ничего не знает! Помощи ждать неоткуда, когда сюзерен узнает правду, Алва будет далеко, а герцог Окделл умрет. Со связанными руками, бессмысленно, позорно, упустив самого страшного врага анаксии. Они с Ноксом обманули всех, кроме Придда. Опасаться кэналлийцев и угодить к «спрутам»… А вдруг засады были везде? Хуан засел на Триумфальной, Придду достался кружной путь, а Карваля обманом выманили из города. Маленький генерал опоздал в Дору, опоздает и сейчас.
– Могу ли я сделать вывод, – подался вперед гайифец, – что Давенпорт, вопреки полученным с севера сведениям, жив?
– Увы, – подтвердил сюзерен, – ложными оказались ВСЕ слухи о смерти этого человека. Давенпорт прекрасно знает Ракану, а его наглость не имеет границ. Весьма вероятно, что он один или же с кэналлийцами готовил нападение на эскорт.
Посол Ургота негромко закашлялся, прикрыв рот желтой старческой ладонью, гайифец поправил салфетку.
– Означает ли это, что герцогу Окделлу и виконту Мевену предписано ехать кружным путем?
– Им предписано передать Алву его высокопреосвященству, – Альдо слегка поклонился, – но я не удивлюсь, если они направились в объезд.
– Мимо Доры? – Очнувшийся Рокслей с недоумением смотрел на сюзерена. – Это про́клятое место.
– Вы становитесь суеверным, граф, – покачал головой гайифец, – церковь этого не одобряет, не правда ли, ваше высокопреосвященство?
– Церковь не одобряет неуважение к смерти, – поправил кардинал, – но церковь и не отрицает огульно народных примет и поверий. Дора вряд ли опасна нескольким десяткам вооруженных мужчин, но одиноким путникам после захода солнца там лучше не показываться. Что до Давенпорта, то я не могу подвергать жезл Эрнани опасности. Святыня останется в Нохе, пока не станет очевидно, что отряд в сорок человек без особого риска преодолеет путь до дворца.
– Если Давенпорт столь опасен, – поежился ургот, – как вышло, что Посольскую палату не предупредили о возможной засаде? Ведь мы все, повторяю, все ездим Триумфальной улицей.
– Для паники нет никаких причин, – заверил Альдо. – Да, мы отправили генерала Карваля, как наиболее опытного в подобных делах, прочесать юго-восточные предместья, но город не остался без защиты.
– Тогда какой смысл везти Алву в обход? – не понял Габайру.
– Герцог Окделл молод, – улыбнулся сюзерен, – днем он проявил отвагу, сейчас проявляет предусмотрительность.
Какая милая шутка, только что-то в ней не то. И в голосе не то, и в том, как старательно глотается мясо и пьется вино. Альдо не ест, не пьет, не шутит, он делает вид.
– Отвага герцога Окделла принадлежит ему самому. – Левий придвинул тарелку к краю стола. – Но вот кому принадлежит его предусмотрительность? Герцог Эпинэ, не будете ли вы столь отважны, что пошлете к Окделлу гонцов?
– Эпинэ будет предусмотрителен, – ввернул Альдо, – и не станет вмешиваться в чужие дела. Гимнет-теньент, пошлите курьера к Мевену.
– Это весьма… предусмотрительно. – Кардинал невозмутимо впился в цыплячье крылышко; сюзерен пьяно стукнул по столу и расхохотался, но он был трезвей Левия.
– Молчите! – Зачем он кричит, им нечего сказать, кроме того, что они правы перед государем и Талигойей.
– Поберегите горло, сударь. Ночь холодная, можете простудиться!
Еще один негодяй, и тоже знакомый, только мундир раньше был другим – красно-белым!
– Предатель!
– В ваших устах это звучит глупо. Посторонитесь!
Оседланные лошади, десятка два и отдельно пара морисков. Серый Придда и вороной… Моро?!
Черный конь, Придд, Ворон, ночь, кровь на камнях – все это уже было, только вместо Старого парка – спящий город, и нет ни Соны, ни пистолета… И это не сон, это все наяву! Выходит, Робер тоже?! Нет, у Моро не было белой звезды на лбу, а Робер – не предатель. Кто угодно, только не Иноходец, иначе его бы не пытались убить!
– К забору! – Нос у капрала сбит на сторону, бровь рассечена. Война или подлость? – Живо!
Очередной тычок в спину, бессильная ярость, боль в руках… Пьетро подбирает свой балахон, послушно трусит следом, только колокольчика на шее не хватает.
– Тобиаса не видел? К монсеньору!
– За домом глянь!
А факелов стало больше, много больше, и все равно здесь не все. Гвардия у Волн не меньше, чем у Молний и Скал. Если б Нокс взял с собой северян, но он не хотел мести за Люра и поехал один… Бедняга!
– Посторонись!
Несколько всадников срываются с места, исчезают в темноте, а напротив, в десятке шагов, – Алва. Валентин рядом, а Мевена увели. Куда? Что он рассказал? Гимнет-капитан не знает тайных проходов во дворец, а Ворон?!
Сколько же в нем фальши! Молчать и смотреть в окно, изображать проигравшего и ударить в спину! Алве весело, а Спруту – нет, Спруту что-то не нравится, аж в лице переменился, или это блики? Рыжие блики и боль в руках заполняют ночь, а луна исчезла. Луна забрала Нокса, умылась кровью и растаяла.
Солдат отбросил выгоревший факел, засветил новый, из-за лошадиных спин показался высокий полковник, с ним двое солдат и теньент из «цивильников». Кто – со спины не узнать, но не предатель, а пленник, шпаги нет, руки связаны. Высокий присоединился к Придду, и Дик его узнал. Граф Гирке, в прошлом виконт Альт-Вальдер. Этому есть за что благодарить Ворона: свой титул он снял с его клинка.
Гирке четко, как на смотре, отдал честь, Алва знакомо кивнул и протянул руку, в которую предатель и вцепился. Потом вперед вылез цивильник и торопливо заговорил. Факелы осветили исполненное усердия лицо. Этот теньент ехал за каретой, у него была чалая лошадь. Пустое место, о чем с ним говорить, если только он не шпион, но шпионов не связывают. Значит, трус, как и все, собранные Айнсмеллером. Северяне так не лебезят, если б только они были здесь!
Ворон склонил голову к плечу, он всегда так слушал доклады. Мимо Дика пробежал капрал с корзиной, полной бутылок. Еще бы! Монсеньор потребовал вина, и верные «спруты» добыли, только Алва не оценил, отмахнулся.
Болтун наконец замолчал, и его увели. Алва проводил его взглядом и развернулся боком, брови Валентина сошлись в одну черту. Гирке и безымянный капитан подались вперед, только что рты не открыли. Что-то пошло не так? Вернулся Карваль? Святой Алан, наверняка! Не станет же коротышка гоняться за кэналлийцами ночью! Южане шастают везде, они должны услышать выстрелы!
Ворон что-то сказал, что-то короткое, но Гирке едва не подпрыгнул. Валентин положил руку родичу на плечо и кивнул, Алва усмехнулся и покачал головой: он был уверен в себе, в своих словах, в успехе. «Спруты» переглянулись, и Дику отчего-то показалось, что речь о нем, но четверо у ворот смотрели на улицу…
Простучали копыта – Тобиас и его двойник подвели коней, в том числе и серого мориска. Выходит, Валентин куда-то собрался, а Ворон?! Великаны загородили стоящих, и Дик рванулся к ограде, он должен был видеть! Капрал ухватил юношу за предплечье, но Дикон даже не оскорбился. Солдаты, пули, смерть были рядом, и их не было. Юноша видел только Валентина и Ворона, Придд отдал честь, Алва ответил привычным небрежным жестом. Прихлебатель и господин, предатель и свихнувшийся убийца… Круг замкнулся, еще один круг! Спруты задолжали Раканам, а заплатили Ворону.
Придд сел в седло, звякнули удила, Тобиас набросил на плечи хозяину плащ. Серый! И шляпа серая. Куда он собрался? Три всадника вылетели со двора, следом рванулся четвертый, тот самый, с Золотой улицы… Варден, так его звали… Рэми Варден из Эпинэ, угостивший в Октавианскую ночь оруженосца Ворона касерой, далеко же он пошел! Тогда чесночник хотел убить Килеана, сейчас предал своего герцога и короля.
Алва прикрыл руками глаза и замер, а где-то на улице с места в галоп сорвались кони, много, не меньше двух десятков… Кэналлиец поднял голову, на темных губах играла та же шалая улыбка, что и раньше. Блеснуло стекло, Ворон запрокинул голову, ловя винную струю. Кэналлийский разбойник, шад, отродье Леворукого, кто угодно, только не эорий!
Сквозь уносящийся к Данару топот прорвался колокольный звон. Десять с четвертью…
Пустая бутылка с дерзким звоном врезалась в решетку, взметнулся и опал стеклянный веер.
– На удачу! – выдохнул капрал, возвращая Ричарда в Нижний город.
Алва, не глядя, потянулся за другой бутылкой. Так же долго, с наслаждением, не отрываясь, он пил после Дарамы, но тогда он еще был человеком, а вдоль Биры цвели сады. Как много мы запоминаем, до поры до времени не зная, что вмерзло в нашу память!
Конский топот стих, треск факелов стал громче, огонь плясал в бутылочных осколках рыжими звездами, обещая свободу. Нужно только исхитриться и подобрать…
– Тихо! – непонятно кому рявкнул капрал.
Ричард вслушался: где-то у Башни Эльвиры раздались выстрелы, потом еще и еще. Затем наступила тишина.
Глава 9
– Не разумнее ли отправить их на поиски пропавших? – предположил кардинал. – Уведомить герцога Окделла о его ошибке я смогу без помощи мушкетеров. С другой стороны, в столицу, воспользовавшись отсут-ствием Карваля, могут проникнуть головорезы Давенпорта.
– Увы. – Дуайен вздохнул и закашлялся. – Я не очень смелый человек. Мне неприятно ездить ночью по городу, в котором рыщет господин Давенпорт. Ваше высокопреосвященство, нам с вами по пути, я хотел бы присоединиться к вашему эскорту.
– Буду рад. – Глаза кардинала ласково и тревожно взирали на его величество. – Мне кажется разумным объединить усилия по поимке Давенпорта. Я готов передать под начало генерала Карваля часть моих людей, размещенных по настоянию прошлого цивильного коменданта за пределами города. Тех же, кто не будет занят поисками кэналлийских разбойников, я переведу ближе к Нохе, чтобы предотвратить попытку освобождения узника.
– Если поиски, предпринятые генералом Карвалем, не завершились тем успехом, на который мы рассчитываем, – заверил Альдо, – нам останется лишь с благодарностью принять предложение.
Герцог Эпинэ, поскольку гимнет-капитан Лаптон отправляется с его высокопреосвященством, вы, как Первый маршал, принимаете на себя его обязанности. До возвращения Лаптона охрана дворца возлагается на вас и графа Пуэна.
Иными словами, сам сиди на месте и южан держи, но в Багерлее Алву не повезли, это слишком даже для Альдо.
– Государь, я должен принять дежурство у Лаптона.
– Десяти минут вам хватит?
– Вне всякого сомнения. До возвращения Лаптона я останусь в комнате гимнет-капитана.
– Ступайте! – Альдо повернулся к гостям. – Ваше высокопреосвященство, господин Габайру, у нас есть десять минут, и мы потратим их с пользой. Сейчас подадут десерт.
– Пьетро!
– Да, брат мой?
– Пьетро, солдаты Ле… его высокопреосвященства проверяют окрестности?
Монах удивленно заморгал:
– Солдаты, проводившие нас сквозь земли горящие, стоят за пределами города. Его высокопреосвященство по слову господина твоего взял в Ноху лишь две сотни человек, и мы приняли это с кротостью и пониманием. Плох тот пастырь, что стережется паствы своей.
Две сотни? Дик готов был поклясться, что «серых» в Нохе больше.
– Нас найдут, – твердо сказал юноша, – должны найти.
Полк Халлорана, как же он забыл! Его ввели в город только сегодня и разместили между Нохой и Певанским предместьем. Перестрелка вышла с его разъездом, а церковники засели вдоль короткой дороги, улицы они не патрулируют…
– Ведите! – cкомандовал очередной «спрут», махнув рукой в сторону особняка. За лиловыми спинами стражников зашевелились дожидавшиеся своей участи гимнеты. Безоружные и связанные, они понуро побрели в глубь двора, в темноту, и Дик потерял их из виду. Мевена среди пленных не оказалось, и это могло означать самое худшее. Вспомнился лежащий на земле Нокс, нелепо раскинутые ноги, страшный след на шее… Отгоняя настойчивое виденье, юноша прикрыл глаза и поднял голову, пытаясь за деловитой солдатской возней расслышать хоть что-нибудь, но город как вымер – ни крика, ни выстрела, ставень и тот не хлопнет.
– Пошли! – скомандовал кривоносый капрал. Вернулся и распоряжается!
– Я никуда не пойду, пока не узнаю, где гимнет-капитан Мевен!
– Пойдешь, – «спрут» бесцеремонно ухватил юношу за локоть, – шевелись! Брат, верхом ездишь?
– Если того требует мое служение…
– Требует. – На монаха кривоносый не смотрел, сосредоточившись на Дике. Можно ударить по колену, а потом? Двор полон «лиловыми», руки связаны, оружия нет… Юноша закусил губу, глядя, как «спруты» садятся на коней и выезжают за ворота. Ни Ворона, ни Гирке, ни Мевена видно не было, всем распоряжался незнакомый капитан в лиловом.
Чужие окрики, связанные запястья, мундир без перевязи и бессилие – это и есть плен…
– Развяжите руки! – Если развяжут, вскочить на крайнего жеребца и вперед, в ночь!
– Обойдешься. Подсадите их!
Первым в седло забросили Пьетро. Тощенький монах покачнулся и смешно вцепился в поводья.
– Не упадешь?
– На все воля Создателя.
– Теперь второго!
Это не Карас, а какая-то кобыла, то ли гнедая, то ли рыжая, в свете факелов не разобрать. Поводья привязаны к чужому седлу… К седлу кривоносого! Проклятье…
Капрал проверил пистолеты, что-то буркнул и тронул коня. У решетки призывно блеснули бутылочные осколки, кобыла переступила с ноги на ногу и послушно потрусила за поводырем.
– Монсеньор, – порученец графа Пуэна тяжело дышал: надо полагать, бежал бегом если не из Нохи, то по дворцу, – из Старого города они выбрались, а дальше как корова языком… Люди Левия никого не видели, кажется, так и есть.
– Откуда ты знаешь, что они добрались до Нового? Шадди хочешь?
– Расспросил горожан, – улыбнулся теньент, – нам открывают.
– Шадди будешь, спрашиваю? – Да, южанам открывают, и это еще пригодится.
– Спасибо, монсеньор, если можно, вина… Холодно!
– Возьми у гимнетов. Окделл свернул к Доре?
– К Тополиному проезду, там их в последний раз и видели. Люди огни гасят, но не спят – трясутся, а тут такое на улице. Ясное дело, сразу к окнам.
– Значит, до аббатств ничего не случилось?
– Ехали спокойно, как положено. Факельщики, цивильники, гимнеты вокруг кареты, герцог Окделл – сразу за факельщиками, Мевен возле дверцы. Свернули в Тополиный, я думал, они у Доры вынырнут или у святого Хьюберта. Не было их там, и на Железной не было.
В старых аббатствах не живут, там свидетелей не будет, разве что нетопыри, но Дикон никогда не убьет пленника. Сильного, непобедимого, удачливого врага – да… Чтобы спасти друзей и свою любовь, но любовь теперь за Ворона. Катари Алву не обвиняет, Дик не может это не понять, а Мевен… Мевен не мерзавец, не дурак и не убийца. Виконт везет, раз уж его оседлали, но подлость такому не поручат, это не Люра.
– Согреешься, возьмешь две дюжины солдат. Проедешь Новым городом по кромке аббатств, потом – по городу Франциска, где-то они должны были выехать.
– Да, монсеньор. – Радости в голосе не чувствовалось: еще бы, опять из тепла да в холод. – Только зря они туда сунулись… Кони туда по ночам идти не хотят, помните, третьего дня?
– Помню.
Нечисть не виновата. Сорок человек с лошадьми и каретой она не сожрет, это людские игры, но Альдо отослал Карваля утром, когда не сомневался в приговоре. С утра убийство было ни к чему, ведь Алву собирались казнить. Тогда чем мешал маленький генерал? Сюзерен затеял похищение? Решил вытрясти из кэналлийца меч и гальтарские тайны? Абсурд. Ворон ничего не скажет, уже не сказал, как Морен ни старался! И вообще похищение – лучший способ раздуть слухи. Те самые, что его величество желает пресечь. Показать Алву послам и дать ему исчезнуть? Эта даже не глупость, это безумие, и вдвойне безумие – выбрать в подручные Дикона и пустить в карету монаха, каким бы бараном тот ни был.
– Господин Первый маршал, – уже полуночный гимнет торопливо отдал честь, – в городе Франциска слышали выстрелы.
– Где? И кто?
– Где-то за Желтой площадью.
За Желтой?! Чесать левой ногой за правым ухом умнее, чем ехать в Ноху через Желтую, но все-таки…
– Едем! – Робер потянул с кресла плащ. – Поднимайте Пуэна.
– Куда это ты собрался? – Сюзерен стоял у дальней двери. – Ты сейчас гимнет-капитан, твое место при мне, а я никуда не еду.
– У Желтой площади стреляли.
– Мы знаем. – Альдо зло глянул на гимнета, и тот вышел, но южанин остался – глядел на «Монсеньора» и ждал приказа.
– Идите, теньент.
– Что он тут делал?
– Докладывал. Люди видели, как Дикон свернул к старым аббатствам. Альдо, Лаптон вернется с минуты на минуту, с тобой останется Пуэн, а я найду Дика.
– Дикон сам найдется. – Альдо зевнул, но спать ему хотелось не больше, чем Роберу. – И с чего ты взял, что они у Желтой? Ты бы еще за Данаром поискал.
– Там стреляли.
– Солдаты передрались, или вора ловили. Да прекрати ты дергаться, не кардинал. Давай лучше о твоей свадьбе поговорим. Я обещал тебя отпустить после суда, ну так я тебя отпускаю. Сколько тебе нужно времени?
– Не знаю. – Отпускаешь или выгоняешь? – До Надора неделя, там еще одна и назад три. Зимой с каретой и женщинами быстрее не выйдет.
Выстрелы в ночи, там, где не ждали, не искали, не думали… Дику не нужно быть убийцей, достаточно из осторожности свернуть, куда добрые люди подскажут, а дальше – дело «Давенпорта».
– Альдо, я должен найти Дикона, – сейчас все и решится, – и я поеду.
– Нет, – отрезал сюзерен, отсекая надежду, – ты мне нужен здесь, Окделл мне нужен там, а Ворон мне не нужен вообще…
И поэтому ты его убил или убиваешь?! Роберу показалось, что он прокричал это вслух, но вокруг мирно горели свечи, а его величество поправлял манжеты и сыто улыбался. Все уже произошло, изменить ничего нельзя, остается ждать известий, прося неизвестно кого, чтобы все стало не так!
Если не можешь ни ответить, ни сбежать, остается смотреть вперед, не замечая окруживших тебя мерзавцев. И Дикон смотрел на дорогу, на круп идущего впереди коня, на висящие над коньками крыш созвездия. Было тихо и пусто – ни горожан, ни воров, ни стражников, только пару раз перебегали дорогу загулявшие коты.
Отряд шел на рысях, шел уверенно, чтобы не сказать нагло. Кто его вел, было не разглядеть, но Дику казалось, что Ворон: Гирке бы действовал осторожней – обвязал бы лошадям копыта, пробирался задворками, а не гнал напрямую, понять бы еще куда. О том, что сталось с Мевеном, Дикон старался не думать, но надежда еще раз увидеть гимнет-капитана растаяла, когда их с Пьетро вбросили в седла и потащили со двора. Будь виконт жив, он был бы с ними.
Взявшись за гимнет-капитана, Спрут просчитался, хотя выбора у него не было: Пьетро знал только молитвы, а Окделла Придд никогда ни о чем не спросит. Если б не Ворон, Валентин бы со своим врагом уже расправился, но Алва рассудил иначе. Почему? Переманить Повелителя Скал на свою сторону он не рассчитывает, допроса не было, значит, взяли в заложники. Скоро Альдо придется выбирать между жизнью друга и смертью врага. Сюзерен выберет друга и погубит империю: без меча Раканов и древнего знания с Вороном не совладать. Как ни дорога жизнь Повелителя, Золотая Анаксия дороже.
Где-то впереди раздался оклик. Патруль?! Наконец-то! Юноша плотнее сжал лошадиные бока, если б не привязанный к седлу кривоносого повод… Движение застопорилось, солдат ухватил под уздцы лошадь Пьетро, темные всадники сомкнулись вокруг пленных. Сколько в патруле человек, как далеко они от казарм? Если это цивильники, толку не будет, но набранный Айнсмеллером сброд не рискнет остановить отряд… Это южане или кавалеристы Халлорана!
Оклик повторился, он звучал спокойно и дружелюбно. Неизвестный офицер ничего не знал, для него лиловые всадники были слугами одного из знатнейших вельмож Талигойи. Друзьями.
Дикон пошевелил связанными руками, за время пути веревки ослабли, но освободиться не получалось. Оставалось одно – закричать, и будь что будет! Альдо доверил им с Мевеном самого страшного своего врага, Мевен погиб, Алва почти на свободе, но из города ему не вырваться!
Каменные пальцы сдавили горло внезапно и сильно, юноша дернулся, судорожно разинул рот и едва не поперхнулся отвратительной жесткой тряпкой.
– Только вякни, – кривоносый что-то с силой затянул на затылке, – в глотку пропихну.
Сухой комок раздирал рот, горло свело, из глаз хлынули слезы. Не от страха, не от злости – от боли. Дикон попытался вдохнуть, но грудь и шею сдавило, как во время гусиной [6] лихорадки. Юноша опустил голову, пытаясь хотя бы немного вытолкнуть тряпку, сквозь удушье и звон в ушах донеслось равнодушное:
– Именем государя. Кто идет?
– Граф Гирке. Приказ Повелителя Волн.
– Проезжайте.
Глава 10
– Ваше высокопреосвященство, мы уважаем тайны церкви, но чтобы узнать о водворении Алвы в Ноху, вставать из-за стола необязательно. Гимнет, пусть гонец войдет.
– Это тоже не обязательно, – усмехнулся Левий, – пусть посланец доверит новость гимнету.
Гонцов лучше расспрашивать без свидетелей, тем более таких. Уж лучше гимнет передаст чужие слова – и все.
– Ваше высокопреосвященство, вы не боитесь жить под одной крышей с еретиком? – полюбопытствовал выздоравливающий ургот.
Сюзерен засмеялся и отодвинул тарелку.
– Наш кардинал очень смел, – объявил он. – Мы обеспокоены его безопасностью больше, чем он сам.
Левий живо повернулся к сюзерену:
– Святой Адриан и память преосвященного Оноре укрепляют меня, – сообщил он, разглядывая королевские цепи, – к тому же страшен не черный лев, но гиена в овечьей шкуре, и не воин с мечом, но отравитель и лжец.
О ком это он? О вновь водворенном в Багерлее Штанцлере или о гостеприимном хозяине?
– Повиновение государю. – Вернувшийся закатный был растерян или это только казалось?
– Мы слушаем.
– Мой государь, гонец послан теньентом охраны его высокопреосвященства Дексером. Дексер с двумя десятками солдат отправился навстречу эскорту герцога Алва, едва пришло известие о его выезде. Отряд достиг Гальтарского дворца и никого не встретил, о чем теньент счел нужным уведомить его высокопреосвященство.
– Весьма странно, – кардинал поправил эмалевого голубя, – и весьма неожиданно. Если б разверзлась земля и поглотила грешника вместе с эскортом, Дексер узрел бы бездну, он, знаете ли, весьма наблюдателен.
– Возможно, они не проезжали Триумфальной, – предположил маркиз Габайру и покосился на кардинала. – Не мог ли герцог Окделл, разумеется, по ошибке, вернуть узника в Багерлее?
– В таком случае, – не моргнул и глазом Левий, – ошибку следует исправить. Я немедленно отправляюсь в Багерлее.
– Это исключено, – огрызнулся Альдо. – Цивильный комендант и гимнет-капитан знают, куда везти узника. За Алву, пока он не в Нохе, отвечают они, и только они. Ваше высокопреосвященство, этот человек слишком опасен, чтобы оставлять его на попечении адептов ордена Милосердия. Его и дальше будут охранять гимнеты.
– Лев, и в клетке сидящий, пугает овец, – улыбнулся клирик. – Мне понятны ваши опасения. Четырежды в день гимнеты смогут убедиться, что Рокэ Алва там, где ему надлежит быть. Сейчас же я настаиваю на поисках герцога Окделла.
– Я распоряжусь, – чужим голосом произнес Эпинэ. – К сожалению, генерал Карваль отсутствует, но я пошлю Пуэна.
– К Окделлу уже отправлен разъезд, – напомнил сюзерен, – к тому же с Ричардом Мевен, Нокс и сорок солдат, не считая благочестивого брата. С помощью Создателя доберутся.
2
Пьетро перебирал свои дурацкие четки и пялился в землю. Торчал серым истуканом и перебирал. Тощие пальцы отсчитывали жемчужины, мелкие, плохонькие, чуть ли ни болотные, но руки… Они свободны! Зачем связывать овцу?– Пьетро… Именем святого Оноре, развяжите нас!
Испуганный, непонимающий взгляд. Чего удивляться: тот, кто трусил в Октавианскую ночь, струсит и в эту.
– Пьетро, ваш долг…
– Все мы должники Создателя и кредиторы Леворукого, – проблеял монах, – прими в свое сердце первого, отринь последнего и будешь спасен.
– Тупица, ты пойми…
– Окделл, успокойтесь, – привалившийся к морщинистому стволу Мевен поднял голову, – мы сейчас ничего не можем, нужно ждать!
Ждать, пока Ворон со Спрутом удерут, как удрали во сне?! Но как же все совпало, даже неровный лошадиный цокот.
– Мевен… Мевен, вы меня слышите?
– Да. – К правой щеке гимнет-капитана прилип высохший листик. Виконт раз за разом вытирал щеку о плечо, но лист держался.
– Мевен, нужно… Мы должны сообщить Альдо… Мевен?
– Помолчите!
– Не поддавайтесь пустому гневу и словоблудию, – пробормотал монах. Смотреть на него было тошно, любоваться на выплясывающего перед Алвой Спрута – нестерпимо. Не спасало даже чувство правоты. Ну и что, что ты предупреждал сюзерена, а тот не слушал? Правотой меряются после победы, а она ускользает по милости сбежавшего к убийце ублюдка.
– Виконт Мевен, – офицер в лиловом. Знакомое лицо… На коронации он держал Спруту стремя, теперь держит пистолет, – вставайте, вы нужны.
– Кому? – Мевен дернул головой, избавившись наконец от докучливого листка, проступила кровь. Это только ссадина, но Придду свидетели его подлости не нужны.
– Герцог Алва хочет задать вам несколько вопросов.
Алва, не Придд!
– Идемте. – Гимнет-капитан неуклюже – мешали связанные за спиной руки – оторвался от черного ствола. Пьетро суетливо отступил, давая дорогу жертве и палачу. Чего хочет Ворон? Мевен не перейдет на сторону Олларов! Он не предатель!
– Мы идем вместе, – отчеканил Дикон, – наш разговор с Приддом не окончен.
«Спрут» пожал плечами:
– Когда вы потребуетесь, – процедил он, – за вами придут.
Их с Мевеном ждут пули, и это в лучшем случае, Алва врагов предпочитает вешать. Святой Алан, пройти Октавианскую ночь, две войны, Дору и проститься с жизнью на каком-нибудь каштане в полухорне от ничего не подозревающего сюзерена!
– Я иду с вами!
Офицер молча кивнул ближайшему охраннику. Грубая солдатская пятерня вцепилась в плечо, отделяя от уходящего друга, Дик рванулся, на помощь капралу подоспел долговязый мушкетер.
– Мевен! – закричал Дик, выдираясь из лиловых лап. – Мевен, держитесь!!!
Виконт не оглянулся. Он медленно шел, почти плыл сквозь разодранную факелами тьму, ноги Мевена обнимали тени, длинные и тонкие, словно плети. Сколько факелов, столько и теней, а человек – один.
Солдаты ослабили хватку, решили, что пленник сдался. Дик не стал выводить их из заблуждения. Если б только Пьетро не был таким трусом! Развязать веревки – это все, что от него требуется, даже не развязать, найти что-то острое… Ворон не должен добраться до армии, иначе конец всему!
Святой Алан, Альдо еще ничего не знает! Помощи ждать неоткуда, когда сюзерен узнает правду, Алва будет далеко, а герцог Окделл умрет. Со связанными руками, бессмысленно, позорно, упустив самого страшного врага анаксии. Они с Ноксом обманули всех, кроме Придда. Опасаться кэналлийцев и угодить к «спрутам»… А вдруг засады были везде? Хуан засел на Триумфальной, Придду достался кружной путь, а Карваля обманом выманили из города. Маленький генерал опоздал в Дору, опоздает и сейчас.
3
– Мы весьма высоко ценим генерала Карваля и его людей, – обрадовал его величество. – Мы надеемся, что он вернется с добычей или, по меньшей мере, вынудит Давенпорта убраться за пределы Кольца Эрнани. Но полностью исключить нападение нельзя – пока шел суд, в окрестностях Гальтарского дворца были замечены люди, похожие на кэналлийцев, а разъезды видели за Данаром два крупных отряда…– Могу ли я сделать вывод, – подался вперед гайифец, – что Давенпорт, вопреки полученным с севера сведениям, жив?
– Увы, – подтвердил сюзерен, – ложными оказались ВСЕ слухи о смерти этого человека. Давенпорт прекрасно знает Ракану, а его наглость не имеет границ. Весьма вероятно, что он один или же с кэналлийцами готовил нападение на эскорт.
Посол Ургота негромко закашлялся, прикрыв рот желтой старческой ладонью, гайифец поправил салфетку.
– Означает ли это, что герцогу Окделлу и виконту Мевену предписано ехать кружным путем?
– Им предписано передать Алву его высокопреосвященству, – Альдо слегка поклонился, – но я не удивлюсь, если они направились в объезд.
– Мимо Доры? – Очнувшийся Рокслей с недоумением смотрел на сюзерена. – Это про́клятое место.
– Вы становитесь суеверным, граф, – покачал головой гайифец, – церковь этого не одобряет, не правда ли, ваше высокопреосвященство?
– Церковь не одобряет неуважение к смерти, – поправил кардинал, – но церковь и не отрицает огульно народных примет и поверий. Дора вряд ли опасна нескольким десяткам вооруженных мужчин, но одиноким путникам после захода солнца там лучше не показываться. Что до Давенпорта, то я не могу подвергать жезл Эрнани опасности. Святыня останется в Нохе, пока не станет очевидно, что отряд в сорок человек без особого риска преодолеет путь до дворца.
– Если Давенпорт столь опасен, – поежился ургот, – как вышло, что Посольскую палату не предупредили о возможной засаде? Ведь мы все, повторяю, все ездим Триумфальной улицей.
– Для паники нет никаких причин, – заверил Альдо. – Да, мы отправили генерала Карваля, как наиболее опытного в подобных делах, прочесать юго-восточные предместья, но город не остался без защиты.
– Тогда какой смысл везти Алву в обход? – не понял Габайру.
– Герцог Окделл молод, – улыбнулся сюзерен, – днем он проявил отвагу, сейчас проявляет предусмотрительность.
Какая милая шутка, только что-то в ней не то. И в голосе не то, и в том, как старательно глотается мясо и пьется вино. Альдо не ест, не пьет, не шутит, он делает вид.
– Отвага герцога Окделла принадлежит ему самому. – Левий придвинул тарелку к краю стола. – Но вот кому принадлежит его предусмотрительность? Герцог Эпинэ, не будете ли вы столь отважны, что пошлете к Окделлу гонцов?
– Эпинэ будет предусмотрителен, – ввернул Альдо, – и не станет вмешиваться в чужие дела. Гимнет-теньент, пошлите курьера к Мевену.
– Это весьма… предусмотрительно. – Кардинал невозмутимо впился в цыплячье крылышко; сюзерен пьяно стукнул по столу и расхохотался, но он был трезвей Левия.
4
Они о чем-то говорили – Мевен, Спрут и Ворон. Слов Дик не слышал, лиц в свете факелов тоже было не разглядеть, только темные, окруженные закатным ореолом силуэты. Рокэ замер, скрестив руки и слегка выставив вперед ногу, на груди Валентина плясали рыжие блики – мерзавец озаботился надеть кирасу. Мевен то и дело поводил плечами, то ли от чего-то отказывался, то ли разминал затекшие локти.– Молчите! – Зачем он кричит, им нечего сказать, кроме того, что они правы перед государем и Талигойей.
– Поберегите горло, сударь. Ночь холодная, можете простудиться!
Еще один негодяй, и тоже знакомый, только мундир раньше был другим – красно-белым!
– Предатель!
– В ваших устах это звучит глупо. Посторонитесь!
Оседланные лошади, десятка два и отдельно пара морисков. Серый Придда и вороной… Моро?!
Черный конь, Придд, Ворон, ночь, кровь на камнях – все это уже было, только вместо Старого парка – спящий город, и нет ни Соны, ни пистолета… И это не сон, это все наяву! Выходит, Робер тоже?! Нет, у Моро не было белой звезды на лбу, а Робер – не предатель. Кто угодно, только не Иноходец, иначе его бы не пытались убить!
– К забору! – Нос у капрала сбит на сторону, бровь рассечена. Война или подлость? – Живо!
Очередной тычок в спину, бессильная ярость, боль в руках… Пьетро подбирает свой балахон, послушно трусит следом, только колокольчика на шее не хватает.
– Тобиаса не видел? К монсеньору!
– За домом глянь!
А факелов стало больше, много больше, и все равно здесь не все. Гвардия у Волн не меньше, чем у Молний и Скал. Если б Нокс взял с собой северян, но он не хотел мести за Люра и поехал один… Бедняга!
– Посторонись!
Несколько всадников срываются с места, исчезают в темноте, а напротив, в десятке шагов, – Алва. Валентин рядом, а Мевена увели. Куда? Что он рассказал? Гимнет-капитан не знает тайных проходов во дворец, а Ворон?!
Сколько же в нем фальши! Молчать и смотреть в окно, изображать проигравшего и ударить в спину! Алве весело, а Спруту – нет, Спруту что-то не нравится, аж в лице переменился, или это блики? Рыжие блики и боль в руках заполняют ночь, а луна исчезла. Луна забрала Нокса, умылась кровью и растаяла.
Солдат отбросил выгоревший факел, засветил новый, из-за лошадиных спин показался высокий полковник, с ним двое солдат и теньент из «цивильников». Кто – со спины не узнать, но не предатель, а пленник, шпаги нет, руки связаны. Высокий присоединился к Придду, и Дик его узнал. Граф Гирке, в прошлом виконт Альт-Вальдер. Этому есть за что благодарить Ворона: свой титул он снял с его клинка.
Гирке четко, как на смотре, отдал честь, Алва знакомо кивнул и протянул руку, в которую предатель и вцепился. Потом вперед вылез цивильник и торопливо заговорил. Факелы осветили исполненное усердия лицо. Этот теньент ехал за каретой, у него была чалая лошадь. Пустое место, о чем с ним говорить, если только он не шпион, но шпионов не связывают. Значит, трус, как и все, собранные Айнсмеллером. Северяне так не лебезят, если б только они были здесь!
Ворон склонил голову к плечу, он всегда так слушал доклады. Мимо Дика пробежал капрал с корзиной, полной бутылок. Еще бы! Монсеньор потребовал вина, и верные «спруты» добыли, только Алва не оценил, отмахнулся.
Болтун наконец замолчал, и его увели. Алва проводил его взглядом и развернулся боком, брови Валентина сошлись в одну черту. Гирке и безымянный капитан подались вперед, только что рты не открыли. Что-то пошло не так? Вернулся Карваль? Святой Алан, наверняка! Не станет же коротышка гоняться за кэналлийцами ночью! Южане шастают везде, они должны услышать выстрелы!
Ворон что-то сказал, что-то короткое, но Гирке едва не подпрыгнул. Валентин положил руку родичу на плечо и кивнул, Алва усмехнулся и покачал головой: он был уверен в себе, в своих словах, в успехе. «Спруты» переглянулись, и Дику отчего-то показалось, что речь о нем, но четверо у ворот смотрели на улицу…
Простучали копыта – Тобиас и его двойник подвели коней, в том числе и серого мориска. Выходит, Валентин куда-то собрался, а Ворон?! Великаны загородили стоящих, и Дик рванулся к ограде, он должен был видеть! Капрал ухватил юношу за предплечье, но Дикон даже не оскорбился. Солдаты, пули, смерть были рядом, и их не было. Юноша видел только Валентина и Ворона, Придд отдал честь, Алва ответил привычным небрежным жестом. Прихлебатель и господин, предатель и свихнувшийся убийца… Круг замкнулся, еще один круг! Спруты задолжали Раканам, а заплатили Ворону.
Придд сел в седло, звякнули удила, Тобиас набросил на плечи хозяину плащ. Серый! И шляпа серая. Куда он собрался? Три всадника вылетели со двора, следом рванулся четвертый, тот самый, с Золотой улицы… Варден, так его звали… Рэми Варден из Эпинэ, угостивший в Октавианскую ночь оруженосца Ворона касерой, далеко же он пошел! Тогда чесночник хотел убить Килеана, сейчас предал своего герцога и короля.
Алва прикрыл руками глаза и замер, а где-то на улице с места в галоп сорвались кони, много, не меньше двух десятков… Кэналлиец поднял голову, на темных губах играла та же шалая улыбка, что и раньше. Блеснуло стекло, Ворон запрокинул голову, ловя винную струю. Кэналлийский разбойник, шад, отродье Леворукого, кто угодно, только не эорий!
Сквозь уносящийся к Данару топот прорвался колокольный звон. Десять с четвертью…
Пустая бутылка с дерзким звоном врезалась в решетку, взметнулся и опал стеклянный веер.
– На удачу! – выдохнул капрал, возвращая Ричарда в Нижний город.
Алва, не глядя, потянулся за другой бутылкой. Так же долго, с наслаждением, не отрываясь, он пил после Дарамы, но тогда он еще был человеком, а вдоль Биры цвели сады. Как много мы запоминаем, до поры до времени не зная, что вмерзло в нашу память!
Конский топот стих, треск факелов стал громче, огонь плясал в бутылочных осколках рыжими звездами, обещая свободу. Нужно только исхитриться и подобрать…
– Тихо! – непонятно кому рявкнул капрал.
Ричард вслушался: где-то у Башни Эльвиры раздались выстрелы, потом еще и еще. Затем наступила тишина.
Глава 9
Ракана (б. Оллария)
400 год К.С. Вечер 19-го дня Зимних Скал
1
– Если вашему высокопреосвященству хочется увидеть Багерлее ночью, мы не станем этому препятствовать. – Альдо вздохнул, словно ментор, отчаявшийся унять воспитанника. – Вас проводит Лаптон и рота гимнетов.– Не разумнее ли отправить их на поиски пропавших? – предположил кардинал. – Уведомить герцога Окделла о его ошибке я смогу без помощи мушкетеров. С другой стороны, в столицу, воспользовавшись отсут-ствием Карваля, могут проникнуть головорезы Давенпорта.
– Увы. – Дуайен вздохнул и закашлялся. – Я не очень смелый человек. Мне неприятно ездить ночью по городу, в котором рыщет господин Давенпорт. Ваше высокопреосвященство, нам с вами по пути, я хотел бы присоединиться к вашему эскорту.
– Буду рад. – Глаза кардинала ласково и тревожно взирали на его величество. – Мне кажется разумным объединить усилия по поимке Давенпорта. Я готов передать под начало генерала Карваля часть моих людей, размещенных по настоянию прошлого цивильного коменданта за пределами города. Тех же, кто не будет занят поисками кэналлийских разбойников, я переведу ближе к Нохе, чтобы предотвратить попытку освобождения узника.
– Если поиски, предпринятые генералом Карвалем, не завершились тем успехом, на который мы рассчитываем, – заверил Альдо, – нам останется лишь с благодарностью принять предложение.
Герцог Эпинэ, поскольку гимнет-капитан Лаптон отправляется с его высокопреосвященством, вы, как Первый маршал, принимаете на себя его обязанности. До возвращения Лаптона охрана дворца возлагается на вас и графа Пуэна.
Иными словами, сам сиди на месте и южан держи, но в Багерлее Алву не повезли, это слишком даже для Альдо.
– Государь, я должен принять дежурство у Лаптона.
– Десяти минут вам хватит?
– Вне всякого сомнения. До возвращения Лаптона я останусь в комнате гимнет-капитана.
– Ступайте! – Альдо повернулся к гостям. – Ваше высокопреосвященство, господин Габайру, у нас есть десять минут, и мы потратим их с пользой. Сейчас подадут десерт.
2
Это был патруль, патруль, нарвавшийся на предателей. Неужели всех перебили? Если солдаты были пешими – скорее всего, а кавалеристы ловят кэналлийцев. Боялись Хуана и прозевали Спрута, но выстрелы ночью разносятся далеко, их обязательно услышат. Левий должен был послать кого-то навстречу, поднять тревогу. Должен… Только их ждали со стороны Триумфальной, там и станут искать в первую очередь, но с кем же была перестрелка?– Пьетро!
– Да, брат мой?
– Пьетро, солдаты Ле… его высокопреосвященства проверяют окрестности?
Монах удивленно заморгал:
– Солдаты, проводившие нас сквозь земли горящие, стоят за пределами города. Его высокопреосвященство по слову господина твоего взял в Ноху лишь две сотни человек, и мы приняли это с кротостью и пониманием. Плох тот пастырь, что стережется паствы своей.
Две сотни? Дик готов был поклясться, что «серых» в Нохе больше.
– Нас найдут, – твердо сказал юноша, – должны найти.
Полк Халлорана, как же он забыл! Его ввели в город только сегодня и разместили между Нохой и Певанским предместьем. Перестрелка вышла с его разъездом, а церковники засели вдоль короткой дороги, улицы они не патрулируют…
– Ведите! – cкомандовал очередной «спрут», махнув рукой в сторону особняка. За лиловыми спинами стражников зашевелились дожидавшиеся своей участи гимнеты. Безоружные и связанные, они понуро побрели в глубь двора, в темноту, и Дик потерял их из виду. Мевена среди пленных не оказалось, и это могло означать самое худшее. Вспомнился лежащий на земле Нокс, нелепо раскинутые ноги, страшный след на шее… Отгоняя настойчивое виденье, юноша прикрыл глаза и поднял голову, пытаясь за деловитой солдатской возней расслышать хоть что-нибудь, но город как вымер – ни крика, ни выстрела, ставень и тот не хлопнет.
– Пошли! – скомандовал кривоносый капрал. Вернулся и распоряжается!
– Я никуда не пойду, пока не узнаю, где гимнет-капитан Мевен!
– Пойдешь, – «спрут» бесцеремонно ухватил юношу за локоть, – шевелись! Брат, верхом ездишь?
– Если того требует мое служение…
– Требует. – На монаха кривоносый не смотрел, сосредоточившись на Дике. Можно ударить по колену, а потом? Двор полон «лиловыми», руки связаны, оружия нет… Юноша закусил губу, глядя, как «спруты» садятся на коней и выезжают за ворота. Ни Ворона, ни Гирке, ни Мевена видно не было, всем распоряжался незнакомый капитан в лиловом.
Чужие окрики, связанные запястья, мундир без перевязи и бессилие – это и есть плен…
– Развяжите руки! – Если развяжут, вскочить на крайнего жеребца и вперед, в ночь!
– Обойдешься. Подсадите их!
Первым в седло забросили Пьетро. Тощенький монах покачнулся и смешно вцепился в поводья.
– Не упадешь?
– На все воля Создателя.
– Теперь второго!
Это не Карас, а какая-то кобыла, то ли гнедая, то ли рыжая, в свете факелов не разобрать. Поводья привязаны к чужому седлу… К седлу кривоносого! Проклятье…
Капрал проверил пистолеты, что-то буркнул и тронул коня. У решетки призывно блеснули бутылочные осколки, кобыла переступила с ноги на ногу и послушно потрусила за поводырем.
3
Люди, лошади и карета растаяли в ночном городе, а сюзерен ужинает. Не бросается на стены, не рычит, не трясет гимнетов, а кушает желе. Потому что знает, куда делись Дикон с Мевеном, не ждет их и не хочет, чтобы их нашли. Потому он и от Карваля избавился.– Монсеньор, – порученец графа Пуэна тяжело дышал: надо полагать, бежал бегом если не из Нохи, то по дворцу, – из Старого города они выбрались, а дальше как корова языком… Люди Левия никого не видели, кажется, так и есть.
– Откуда ты знаешь, что они добрались до Нового? Шадди хочешь?
– Расспросил горожан, – улыбнулся теньент, – нам открывают.
– Шадди будешь, спрашиваю? – Да, южанам открывают, и это еще пригодится.
– Спасибо, монсеньор, если можно, вина… Холодно!
– Возьми у гимнетов. Окделл свернул к Доре?
– К Тополиному проезду, там их в последний раз и видели. Люди огни гасят, но не спят – трясутся, а тут такое на улице. Ясное дело, сразу к окнам.
– Значит, до аббатств ничего не случилось?
– Ехали спокойно, как положено. Факельщики, цивильники, гимнеты вокруг кареты, герцог Окделл – сразу за факельщиками, Мевен возле дверцы. Свернули в Тополиный, я думал, они у Доры вынырнут или у святого Хьюберта. Не было их там, и на Железной не было.
В старых аббатствах не живут, там свидетелей не будет, разве что нетопыри, но Дикон никогда не убьет пленника. Сильного, непобедимого, удачливого врага – да… Чтобы спасти друзей и свою любовь, но любовь теперь за Ворона. Катари Алву не обвиняет, Дик не может это не понять, а Мевен… Мевен не мерзавец, не дурак и не убийца. Виконт везет, раз уж его оседлали, но подлость такому не поручат, это не Люра.
– Согреешься, возьмешь две дюжины солдат. Проедешь Новым городом по кромке аббатств, потом – по городу Франциска, где-то они должны были выехать.
– Да, монсеньор. – Радости в голосе не чувствовалось: еще бы, опять из тепла да в холод. – Только зря они туда сунулись… Кони туда по ночам идти не хотят, помните, третьего дня?
– Помню.
Нечисть не виновата. Сорок человек с лошадьми и каретой она не сожрет, это людские игры, но Альдо отослал Карваля утром, когда не сомневался в приговоре. С утра убийство было ни к чему, ведь Алву собирались казнить. Тогда чем мешал маленький генерал? Сюзерен затеял похищение? Решил вытрясти из кэналлийца меч и гальтарские тайны? Абсурд. Ворон ничего не скажет, уже не сказал, как Морен ни старался! И вообще похищение – лучший способ раздуть слухи. Те самые, что его величество желает пресечь. Показать Алву послам и дать ему исчезнуть? Эта даже не глупость, это безумие, и вдвойне безумие – выбрать в подручные Дикона и пустить в карету монаха, каким бы бараном тот ни был.
– Господин Первый маршал, – уже полуночный гимнет торопливо отдал честь, – в городе Франциска слышали выстрелы.
– Где? И кто?
– Где-то за Желтой площадью.
За Желтой?! Чесать левой ногой за правым ухом умнее, чем ехать в Ноху через Желтую, но все-таки…
– Едем! – Робер потянул с кресла плащ. – Поднимайте Пуэна.
– Куда это ты собрался? – Сюзерен стоял у дальней двери. – Ты сейчас гимнет-капитан, твое место при мне, а я никуда не еду.
– У Желтой площади стреляли.
– Мы знаем. – Альдо зло глянул на гимнета, и тот вышел, но южанин остался – глядел на «Монсеньора» и ждал приказа.
– Идите, теньент.
– Что он тут делал?
– Докладывал. Люди видели, как Дикон свернул к старым аббатствам. Альдо, Лаптон вернется с минуты на минуту, с тобой останется Пуэн, а я найду Дика.
– Дикон сам найдется. – Альдо зевнул, но спать ему хотелось не больше, чем Роберу. – И с чего ты взял, что они у Желтой? Ты бы еще за Данаром поискал.
– Там стреляли.
– Солдаты передрались, или вора ловили. Да прекрати ты дергаться, не кардинал. Давай лучше о твоей свадьбе поговорим. Я обещал тебя отпустить после суда, ну так я тебя отпускаю. Сколько тебе нужно времени?
– Не знаю. – Отпускаешь или выгоняешь? – До Надора неделя, там еще одна и назад три. Зимой с каретой и женщинами быстрее не выйдет.
Выстрелы в ночи, там, где не ждали, не искали, не думали… Дику не нужно быть убийцей, достаточно из осторожности свернуть, куда добрые люди подскажут, а дальше – дело «Давенпорта».
– Альдо, я должен найти Дикона, – сейчас все и решится, – и я поеду.
– Нет, – отрезал сюзерен, отсекая надежду, – ты мне нужен здесь, Окделл мне нужен там, а Ворон мне не нужен вообще…
И поэтому ты его убил или убиваешь?! Роберу показалось, что он прокричал это вслух, но вокруг мирно горели свечи, а его величество поправлял манжеты и сыто улыбался. Все уже произошло, изменить ничего нельзя, остается ждать известий, прося неизвестно кого, чтобы все стало не так!
4
Глаза пленным не завязали, но толку от этого было мало: в городе Франциска Ричард бывал нечасто. Днем он бы еще смог отыскать улочку, где жил Наль, но темнота превращала мещанские домишки в отражение друг друга. Фонарей не было, только в окнах оставшейся справа церкви мелькнул теплый мягкий свет. Что это была за церковь, Дикон не знал, не знал он, и который час, в голове все спуталось, даже плывущие над головой звезды стали незнакомыми. Юноша попробовал отыскать голубую Ретаннэ [5], но впереди ее не было, а крутиться в седле Дик бросил после первого же окрика.Если не можешь ни ответить, ни сбежать, остается смотреть вперед, не замечая окруживших тебя мерзавцев. И Дикон смотрел на дорогу, на круп идущего впереди коня, на висящие над коньками крыш созвездия. Было тихо и пусто – ни горожан, ни воров, ни стражников, только пару раз перебегали дорогу загулявшие коты.
Отряд шел на рысях, шел уверенно, чтобы не сказать нагло. Кто его вел, было не разглядеть, но Дику казалось, что Ворон: Гирке бы действовал осторожней – обвязал бы лошадям копыта, пробирался задворками, а не гнал напрямую, понять бы еще куда. О том, что сталось с Мевеном, Дикон старался не думать, но надежда еще раз увидеть гимнет-капитана растаяла, когда их с Пьетро вбросили в седла и потащили со двора. Будь виконт жив, он был бы с ними.
Взявшись за гимнет-капитана, Спрут просчитался, хотя выбора у него не было: Пьетро знал только молитвы, а Окделла Придд никогда ни о чем не спросит. Если б не Ворон, Валентин бы со своим врагом уже расправился, но Алва рассудил иначе. Почему? Переманить Повелителя Скал на свою сторону он не рассчитывает, допроса не было, значит, взяли в заложники. Скоро Альдо придется выбирать между жизнью друга и смертью врага. Сюзерен выберет друга и погубит империю: без меча Раканов и древнего знания с Вороном не совладать. Как ни дорога жизнь Повелителя, Золотая Анаксия дороже.
Где-то впереди раздался оклик. Патруль?! Наконец-то! Юноша плотнее сжал лошадиные бока, если б не привязанный к седлу кривоносого повод… Движение застопорилось, солдат ухватил под уздцы лошадь Пьетро, темные всадники сомкнулись вокруг пленных. Сколько в патруле человек, как далеко они от казарм? Если это цивильники, толку не будет, но набранный Айнсмеллером сброд не рискнет остановить отряд… Это южане или кавалеристы Халлорана!
Оклик повторился, он звучал спокойно и дружелюбно. Неизвестный офицер ничего не знал, для него лиловые всадники были слугами одного из знатнейших вельмож Талигойи. Друзьями.
Дикон пошевелил связанными руками, за время пути веревки ослабли, но освободиться не получалось. Оставалось одно – закричать, и будь что будет! Альдо доверил им с Мевеном самого страшного своего врага, Мевен погиб, Алва почти на свободе, но из города ему не вырваться!
Каменные пальцы сдавили горло внезапно и сильно, юноша дернулся, судорожно разинул рот и едва не поперхнулся отвратительной жесткой тряпкой.
– Только вякни, – кривоносый что-то с силой затянул на затылке, – в глотку пропихну.
Сухой комок раздирал рот, горло свело, из глаз хлынули слезы. Не от страха, не от злости – от боли. Дикон попытался вдохнуть, но грудь и шею сдавило, как во время гусиной [6] лихорадки. Юноша опустил голову, пытаясь хотя бы немного вытолкнуть тряпку, сквозь удушье и звон в ушах донеслось равнодушное:
– Именем государя. Кто идет?
– Граф Гирке. Приказ Повелителя Волн.
– Проезжайте.
Глава 10
Ракана (б. Оллария)
400 год К.С. Ночь с 19-го на 20-й день Зимних Скал
1
Лаптон наконец-то вернулся.Конец бесплатного ознакомительного фрагмента