Страница:
Я подождал, пока он войдет, оставил свой велосипед и прокрался к забору меж деревьев. Я убеждал себя: полицейские все поняли правильно - тут окопался какой-то чокнутый, который давил своей машиной людей. А на Майка, Энди и Эда он напал потому, что те подобрались слишком близко к его убежищу. И рассказ Эда - просто чушь. Машины не могут разгуливать сами по себе.
С того места, где я находился, было плохо видно, так что я пробрался вдоль забора к воротам и спрятался в траве, надеясь, что офицер Уилл меня не заметит. Я поступил очень глупо, еще глупее, чем Эд. Офицер Уилл мог случайно меня застрелить. Но ведь мне было всего одиннадцать. Откуда у ребенка голова на плечах?
Я стоял у ворот и заглядывал внутрь, когда сзади взорвалась бомба. По крайней мере, так мне показалось. У меня душа ушла в пятки, и я невольно вскрикнул.
Оказывается, это семнадцатая выстрелила газом из выхлопной трубы. Машина с неработающим мотором не должна этого делать. Она не может этого делать. Но так случилось.
Как бы то ни было, мы - дрожащий от страха ребенок и офицер Уилл - дружно обернулись. И увидели зеленую машину. Она подкрадывалась к нам по дороге тихо, точно призрак. Выхлоп маши-ны-17 сломал ее планы.
Зеленой машине не понравилось, что ее обнаружили, и она дала нам понять это ревом двигателя, прозвучавшим, как тигриный рык. Машина не просто ускорилась, она сорвалась с места. По дороге, через открытые ворота, прямо на офицера Уилла.
Уилл прокричал что-то в рацию и полез за служебным пистолетом, а потом нырнул в укрытие. Машина пронеслась рядом с ним и чуть не задела сарай, однако успела повернуть. Я увидел, как вращался руль, на котором не было рук. Никакого водителя. Я видел это абсолютно четко. И я слышал ее: рев двигателя и треск шин по гравию. Никто не заводил эту машину, не управлял ею, не парковал и не ставил на ручной тормоз. Она сбежала от людей, одичала и обнаружила, что ей нравится вкус человеческой крови. Ребенок или полицейский - подойдет любой.
Она пыхтела, кашляла и разворачивалась для нового броска.
Офицер Уилл вытащил пистолет и начал палить по шинам. Одна пуля отскочила от бампера, но другая попала в переднюю левую шину и пробила ее. От этого двигатель машины взвыл еще противнее. Впрочем, убийцу это не остановило. Она ринулась на Уилла на трех нормальных шинах и одном обвислом резиновом бублике. Офицер Уилл упорно продолжал стрелять, теперь целясь в радиаторную решетку, пытаясь попасть в карбюратор, аккумулятор или какой-нибудь другой жизненно важный механический орган.
Я вцепился в забор, а ноги мои приросли к земле так, словно я был одним из сорняков, которые оплетали его.
Офицер Уилл и зеленая машина - между ними был только его пистолет.
Уилл оставался на месте чуть дольше, чем следовало. Когда машина добралась до него, он уклонился, но она задела его бок, заставив перекувырнуться. Он упал и не делал попыток встать. Зеленая машина промчалась дальше через ворота, вырулила на дорогу и развернулась. Готов поклясться: она обращалась с продырявленной шиной, как собака с раненой лапой.
Зеленая машина нацелилась на офицера Уилла и снова бросилась на него.
Машина-17 протаранила ее сбоку.
Она была припаркована. Ее двигатель был заглушен. Но она рванула с места. И ударила по зеленой машине, сбила ее прицел, чуть было не заставила влететь в забор. Затем семнадцатая нанесла сокрушительный удар со стороны пассажирского сиденья. Продырявленная шина лопнула с треском, похожим на выстрел. Одна из передних фар со звоном разбилась, на заднем ходу оставляя за собой осколки стекла, словно темную кровь.
Зеленая машина закричала. Клянусь, она закричала! Громкий, долгий свист, подобный свисту чайника или горячего радиатора. Она повернулась, хромая, и уставилась на машину-17 своими фарами. Семнадцатая встала посреди двора, между зеленой машиной и офицером Уиллом, который все еще лежал на земле оглушенный. Они были напарниками, и она прикрывала его спину.
Зеленая машина устремилась к ней, а машина-17 рванула навстречу. Они столкнулись лоб в лоб, будто лоси во время гона, в одном мощном ударе. Машина-17 сдала назад, ее капот смялся, бампер покосился. Но зеленой машине досталось сильнее. Когда она, пошатываясь, откатилась в сторону, за ней остались следы масла и тормозной жидкости. Ее двигатель издал тонкий звук, в котором сквозили все оттенки ярости. Машина-17 хранила глухое молчание.
Около минуты зеленая машина стояла на месте, а затем как бы стала красться вдоль забора, будто хотела попасть к воротам. Семнадцатая встала боком, чтобы заблокировать проезд. И вдруг «зеленка» на полном ходу рванула задним ходом и проскользнула мимо нее, прежде чем семнадцатая сумела ее остановить. Зеленая неслась задним ходом на полной скорости, целясь в офицера Уилла.
К этому моменту он встал на колени, на ощупь пытаясь отыскать пистолет. Он нашел его как раз в тот момент, когда машина приближалась к нему. Офицер молниеносно откатился с ее пути, затем выстрелил пару раз. По крайней мере, одна из пуль, а может, и обе, попали в правую переднюю шину. Зеленую машину занесло, она пошатнулась и несколько секунд скребла по земле.
Затем семнадцатая вновь вступила в бой. Она не отрывалась от «зеленки», стараясь протаранить, сплющить ее. Та опять попыталась напасть на офицера Уилла, и семнадцатая крепко двинула ей в бок. Зеленая кое-как докатила до ворот, но без передних шин могла только хромать.
Машина-17 придвинулась к ней сбоку и прижала к забору. Словно служила клином. Зеленой некуда было деться. Ее двигатель издал хрип, будто она кого-то проклинала… или плакала.
Офицер Уилл, крадучись, подошел к ней и прокричал:
- Выйти из машины! Немедленно!
Его лицо было серым, как старый клейстер.
Думаю, он не привык, чтобы его машина ловила преступников без него. Но Уилл похлопал ее по капоту.
- Держи ее, - велел он.
Я слышал это абсолютно четко.
Ее двигатель проурчал в ответ. Офицер Уилл взялся за ручку пассажирской двери, распахнул ее и направил в салон пистолет…
- Господи Боже, - пробормотал он.
Никаких «лечь на землю и положить руки на голову». Этого не будет. Я думаю, он знал это еще до того, как открыл дверь. Он еще раз похлопал семнадцатую по капоту, и я увидел, как его губы произнесли: «Спасибо». Затем он залез в карман и вытащил складной нож. Потому что единственный способ убить дикую машину - перерезать бензопровод.
И тогда зеленая сорвалась с места, собрав последние силы. Она проскрежетала вдоль забора, оставив длинную царапину на крыле семнадцатой и полосу металлической пыли на земле. Она яростно неслась на задних шинах, на полной скорости, задним ходом. Она не тормозила и не сворачивала.
Так она и достигла края каменоломни. Я не видел, как она сорвалась, но слышал всплеск.
Я оторвался от забора и побежал. Я должен был это видеть. Мы с офицером Уиллом достигли края почти одновременно. Успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как зеленая уходит под воду.
Не знаю, сколько я смотрел на волны, но когда я наконец отвернулся, то обнаружил, что на меня уставился офицер Уилл.
- Чак? - произнес он. - Ты все это время был здесь?
- Ага, - кивнул я. О черт, мне влетит.
Он долго шевелил губами, как бы пытаясь подобрать слова. Наконец он сказал:
- Место преступления не площадка для игр. Убирайся отсюда.
- Есть, сэр! - И я убежал, обогнув семнадцатую по широкой дуге. Клянусь, ее единственная уцелевшая фара смотрела на меня.
Я добрался до велосипеда как раз в тот момент, когда первая машина подкрепления выехала на Ваннер-роуд. Я несся домой, будто реактивный. Я бросил велосипед на лужайке, забежал наверх и не выходил из своей комнаты до тех пор, пока не закончился ужин. Я не мог. Каждый раз, когда я слышал, как заводится машина, я начинал дрожать и покрывался гусиной кожей. Я не мог показаться в таком виде перед мамой и папой. Можете называть меня трусом, у вас есть на это полное право.
В конце концов папа заставил меня выйти из комнаты: он крикнул, чтобы я спустился и посмотрел на это. «Этим» был репортаж в новостях. Он шел по местному каналу не меньше двадцати минут. Зеленую машину вытащили из каменоломни. Она была вся разломана и висела на лебедке, как большая мертвая рыба.
Экран заполнило лицо полицейского, капитана Такого-то. Он сказал, что органы правопорядка нашли улику и выследили водителя-убийцу до самой каменоломни. После интенсивной перестрелки водитель вместе с машиной упал вниз. Капитан не знал, было это самоубийство или неудачная попытка побега. Он сказал, что команда водолазов, призванная найти тело водителя на дне каменоломни, уже в пути. Он сделал ударение на слове «тело». После такого падения выжить невозможно, да и температура воды там около нуля. Вот почему вы, ребята, не должны здесь плавать, сказал он камере. Эти места опасны.
Все интервью было только с этим полицейским. Офицер Уилл стоял сзади и ничего не говорил. Он был рядом с семнадцатой, осматривая ее повреждения. Может, он разговаривал с ней. Успокаивал ее. Трудно сказать.
Позже я узнал, что офицер Уилл перерезал бензопровод зеленой машины и пустил пулю в ее двигатель. Все это он сделал после того, как ее вытащили на поверхность. Никто не пытался остановить его. Машину с полицейским эскортом отбуксировали на свалку. К тому времени, когда новый репортаж вышел в эфир в одиннадцатичасовых новостях, зеленая машина была уничтожена. Почти.
История об убийце, сбивавшем людей, как ее представили газеты, стала передовицей всех ежедневных и парочки еженедельных изданий миль на сто вокруг. Официальная версия гласила, что это какой-то приезжий, умалишенный, таранящий всех подряд. Водолазы продолжали обследовать дно, но там было глубоко, и они не надеялись найти труп.
Две ночи спустя офицер Уилл зашел ко мне домой. Он уверил мою маму: мол, у меня не будет никаких неприятностей. И сказал, что хочет поговорить со мной минутку. Мы вышли на крыльцо и просто трепались, пока мама не перестала смотреть на нас через занавески и не ушла.
Первое, что я сделал, когда мы вышли на крыльцо - посмотрел на обочину. Офицер Уилл приехал на своей личной машине, старом «ягуаре». Он проследил за моим взглядом:
- Семнадцатая - в салоне. Зеленая здорово ее потрепала.
- Но она в порядке?
Он посмотрел на меня с усмешкой:
- Да. С ней все будет в порядке.
Какое-то время мы ничего не говорили. Но тут он перешел к делу.
- Ты видел новости?
- Ага.
- Они не найдут водителя.
Значит, он не собирался дурачить меня. Говорю же вам, он был крут.
- Потому что там не было никакого водителя, да?
Он тоже посмотрел на обочину, на «ягуар», стоявший тихо и спокойно. Обыкновенный автомобиль.
- У меня нет никаких объяснений. Были бы - я бы тебе предложил. Лучшее, что у меня есть, это теория про дикие машины, но это просто сказка. Мне нужно знать, что ты рассказываешь другим детям.
- Ничего. Я не сказал ни слова. И не собираюсь. - Разве что Эду, позднее, наедине, чтобы он не сошел с ума и его не упекли в психушку. Он спас Майка и Энди. Мы ему обязаны. - Мне одиннадцать. Это не значит, что я идиот.
Он согласился. Но я должен был задать этот вопрос:
- Так что насчет семнадцатой? Уилл пожал плечами и улыбнулся:
- Ну что я могу сказать… Она - полицейская машина. Мы посмеялись, а потом он ушел.
На следующий день я поговорил по душам с Эдом, и он поклялся никому ничего не рассказывать.
Проходили дни, и никто не заглядывал в каменоломню. Затем ограбили маленький магазинчик у пика Ковентри, и жизнь вернулась в привычное русло. Автомобильные убийства выпали из новостей и потихоньку исчезли.
Джоэл когда-то рассказывал мне, что обычная полицейская машина служит около трех лет. Но офицер Уилл не хотел отдавать семнадцатую. Он даже мечтал выкупить ее. И город оставил ее на службе. Пока она могла ездить, ей это позволяли.
Пять лет спустя Уилл выехал на вызов. Не куда-то, а именно на Ваннер-роуд. Какой-то парень подрался с женой. Офицер Уилл попытался успокоить идиота. Но тот вытащил пистолет и выстрелил трижды, точно ему в грудь.
Машина-17 выехала на лужайку, прижала парня к стене собственного дома и блокировала там до тех пор, пока не прибыло подкрепление.
Офицер Уилл умер на месте.
После того как парня утащили в тюрьму, а «скорая» забрала офицера Уилла, семнадцатую попытались сдвинуть. Но она не позволила. У нее даже двигатель не заводился. Никто не мог понять, в чем дело. Наконец прислали эвакуатор и оттащили ее в мастерскую.
Вот как закончилась история про офицера Уилла и машину-17. Я никогда никому ее не рассказывал, но я поведал все это ей, лежа под днищем, где никто не мог меня услышать. Я напомнил машине о том, кто она и что для нас значит.
- Я знаю, тебе плохо. Нам всем плохо. Нам всем не хватает его. Но ты не такая. Ты - полицейская. Ты должна выстоять. Это твой долг. Он не хотел, чтобы ты ржавела на задворках какой-то мастерской. Он хотел, чтобы ты выехала на улицу и задерживала тех, кто превышает скорость, и ловила дикие машины… и всякое такое. Чтобы ты защищала и служила, как это написано на твоей двери. Ты не можешь просто взять и бросить все это.
Машина не издавала никаких звуков, так что я не знаю, понимала ли она меня. Но зато я услышал шаги по гравию. Кеды Джоэла. И ботинки.
- Ладно, парень, - сказал кто-то. - Вылезай оттуда.
Я выкатился из-под семнадцатой. Ботинки принадлежали Нерше-лю Верцу, зятю Симпсона, то есть человеку, который являлся владельцем мастерской Симпсона. Начальник Джоэла. Джоэл стоял рядом с ним и выглядел лет на десять старше, больше опасаясь за свою работу, чем за меня.
- Он сказал, что может починить ее, - пробормотал он. - Я совсем заработался, и тут никого нет, и я знаю его, и он хорошо разбирается в машинах, так что я…
- Нарушил правила, - отрезал Верц.
Джоэл умолк.
Хозяин посмотрел сначала на меня, потом на семнадцатую. Его взгляд смягчился, совсем чуть-чуть. Все любили офицера Уилла.
- Что-нибудь получилось? - спросил он.
- Не знаю, - ответил я. - Я сделал, что сумел. Он кивнул.
- Ты же Чак, правильно? Я слышал о тебе много хорошего. И все же уходи-ка отсюда. - Я склонил голову и проскользнул мимо, а он уже повернулся к Джоэлу: - Что же касается тебя…
То, что промямлил Джоэл, потонуло в шуме двигателя маши-ны-17. Я остановился. У Джоэла отвисла челюсть.
Ее капот был все еще поднят. А под капотом - двигатель: он урчал, и все ремни и поршни работали так, как и должны были работать.
- Ты сказал, что не нашел в ней никаких неисправностей, - обратился Верц к Джоэлу. - Может, отдать твое место этому парню?
- Проблема в парочке проводов, - сказал я. - Контакт мог отойти где угодно. Если бы Джоэл залез под нее…
- Ага. - Верц посмотрел на двигатель.
Джоэл украдкой обошел его и засунул руку в окно со стороны водителя. Двигатель семнадцатой умолк. Верц перевел взгляд с Джоэла на меня, затем на машину.
- На этот раз я прощу вас. Приведите эту машину в порядок, чтобы мы могли вернуть ее департаменту. Знаете, сколько им это будет стоить?
Он прошествовал к офису, скосив взгляд на нас, чтобы убедиться, что мы идем следом. Джоэл был бледен, он не оглядывался на семнадцатую. Наверное, так же, как и я, думал о том, что ключи все еще лежали в его кармане.
Машине-17 нашли нового напарника и вернули ее на улицы. Полицейскую звали Таня Маноц, ее перевели сюда из другого округа. Джоэл сказал, что у нее отличные рекомендации. Интересно, насколько хороша она с машинами.
Выяснилось, что знакома с ними она отлично. Ее отец был механиком. Она взялась за новую работу всерьез и относилась к своей патрульной машине с уважением. Вскоре вновь стали возникать истории: о пойманных грабителях, о предотвращенных угонах, о водителях-лихачах, которых догнала и схватила полицменша на суперавтомобиле. Офицер Таня быстро привыкла к этому.
- Полицейская есть полицейская, - сказала она как-то нам и похлопала семнадцатую по капоту. - Мы с этой дамой находимся здесь для того, чтобы ловить на улицах нарушителей. Чтобы мир был безопаснее для вас, ребятки. Кстати, о безопасности: вот ты, который на велосипеде, почему без шлема?
Не стоило волноваться за офицера Таню и ее машину. Они прекрасно ладили.
Вот так оно все и было, когда мне стукнуло одиннадцать, и потом, когда мне исполнилось шестнадцать. Нет, это не подтолкнуло меня к тому, чтобы заделаться полицейским. Или механиком. Я хочу стать учителем. Кто бы мог подумать?
Эта история закончилась, когда я был в школе. Джоэл рассказал мне об этом. Произошла какая-то авария, и офицер Таня выехала на место происшествия в машине-17. Какой-то парень, болтая по сотовому, не заметил дорожного знака и врезался в них. Машина-17 оказалась на пути грузовика, и ее переднюю часть разнесло вдребезги. Офицеру Тане тоже досталось, но она все-таки выбралась из-под обломков и настаивала на том, чтобы арестовать парня, пока ее не положили в машину «скорой помощи».
Таню отвезли в больницу, а семнадцатую - в мастерскую. Джоэл уже не работал, но у него остались знакомства. Когда он услышал, что произошло с машиной-17, то пришел в гараж, и хозяин позволил ему осмотреть семнадцатую так же, как сам Джоэл позволил мне это много лет назад.
Она была в плохом состоянии, сказал мне Джоэл. Ее корпус перекосился, а двигатель треснул в трех местах. Но самое ужасное он обнаружил, когда прикоснулся к ней. Она всегда излучала тепло, говорил он, особенно капот, даже если двигатель был выключен уже несколько часов. А теперь он ощутил только холодный, мертвый металл. Именно «мертвый» - так он сказал.
Семнадцатую отвезли на свалку и там раздавили. Я не думаю, что она что-нибудь почувствовала.
Когда я в последний раз приезжал домой, то зашел на кладбище, чтобы проверить слух, который дошел до меня.
Кто-то положил руль на могилу офицера Уилла, прислонив его к надгробию.
Я хотел бы, чтобы это был руль от семнадцатой. Наверное, так оно и есть.
Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ
С того места, где я находился, было плохо видно, так что я пробрался вдоль забора к воротам и спрятался в траве, надеясь, что офицер Уилл меня не заметит. Я поступил очень глупо, еще глупее, чем Эд. Офицер Уилл мог случайно меня застрелить. Но ведь мне было всего одиннадцать. Откуда у ребенка голова на плечах?
Я стоял у ворот и заглядывал внутрь, когда сзади взорвалась бомба. По крайней мере, так мне показалось. У меня душа ушла в пятки, и я невольно вскрикнул.
Оказывается, это семнадцатая выстрелила газом из выхлопной трубы. Машина с неработающим мотором не должна этого делать. Она не может этого делать. Но так случилось.
Как бы то ни было, мы - дрожащий от страха ребенок и офицер Уилл - дружно обернулись. И увидели зеленую машину. Она подкрадывалась к нам по дороге тихо, точно призрак. Выхлоп маши-ны-17 сломал ее планы.
Зеленой машине не понравилось, что ее обнаружили, и она дала нам понять это ревом двигателя, прозвучавшим, как тигриный рык. Машина не просто ускорилась, она сорвалась с места. По дороге, через открытые ворота, прямо на офицера Уилла.
Уилл прокричал что-то в рацию и полез за служебным пистолетом, а потом нырнул в укрытие. Машина пронеслась рядом с ним и чуть не задела сарай, однако успела повернуть. Я увидел, как вращался руль, на котором не было рук. Никакого водителя. Я видел это абсолютно четко. И я слышал ее: рев двигателя и треск шин по гравию. Никто не заводил эту машину, не управлял ею, не парковал и не ставил на ручной тормоз. Она сбежала от людей, одичала и обнаружила, что ей нравится вкус человеческой крови. Ребенок или полицейский - подойдет любой.
Она пыхтела, кашляла и разворачивалась для нового броска.
Офицер Уилл вытащил пистолет и начал палить по шинам. Одна пуля отскочила от бампера, но другая попала в переднюю левую шину и пробила ее. От этого двигатель машины взвыл еще противнее. Впрочем, убийцу это не остановило. Она ринулась на Уилла на трех нормальных шинах и одном обвислом резиновом бублике. Офицер Уилл упорно продолжал стрелять, теперь целясь в радиаторную решетку, пытаясь попасть в карбюратор, аккумулятор или какой-нибудь другой жизненно важный механический орган.
Я вцепился в забор, а ноги мои приросли к земле так, словно я был одним из сорняков, которые оплетали его.
Офицер Уилл и зеленая машина - между ними был только его пистолет.
Уилл оставался на месте чуть дольше, чем следовало. Когда машина добралась до него, он уклонился, но она задела его бок, заставив перекувырнуться. Он упал и не делал попыток встать. Зеленая машина промчалась дальше через ворота, вырулила на дорогу и развернулась. Готов поклясться: она обращалась с продырявленной шиной, как собака с раненой лапой.
Зеленая машина нацелилась на офицера Уилла и снова бросилась на него.
Машина-17 протаранила ее сбоку.
Она была припаркована. Ее двигатель был заглушен. Но она рванула с места. И ударила по зеленой машине, сбила ее прицел, чуть было не заставила влететь в забор. Затем семнадцатая нанесла сокрушительный удар со стороны пассажирского сиденья. Продырявленная шина лопнула с треском, похожим на выстрел. Одна из передних фар со звоном разбилась, на заднем ходу оставляя за собой осколки стекла, словно темную кровь.
Зеленая машина закричала. Клянусь, она закричала! Громкий, долгий свист, подобный свисту чайника или горячего радиатора. Она повернулась, хромая, и уставилась на машину-17 своими фарами. Семнадцатая встала посреди двора, между зеленой машиной и офицером Уиллом, который все еще лежал на земле оглушенный. Они были напарниками, и она прикрывала его спину.
Зеленая машина устремилась к ней, а машина-17 рванула навстречу. Они столкнулись лоб в лоб, будто лоси во время гона, в одном мощном ударе. Машина-17 сдала назад, ее капот смялся, бампер покосился. Но зеленой машине досталось сильнее. Когда она, пошатываясь, откатилась в сторону, за ней остались следы масла и тормозной жидкости. Ее двигатель издал тонкий звук, в котором сквозили все оттенки ярости. Машина-17 хранила глухое молчание.
Около минуты зеленая машина стояла на месте, а затем как бы стала красться вдоль забора, будто хотела попасть к воротам. Семнадцатая встала боком, чтобы заблокировать проезд. И вдруг «зеленка» на полном ходу рванула задним ходом и проскользнула мимо нее, прежде чем семнадцатая сумела ее остановить. Зеленая неслась задним ходом на полной скорости, целясь в офицера Уилла.
К этому моменту он встал на колени, на ощупь пытаясь отыскать пистолет. Он нашел его как раз в тот момент, когда машина приближалась к нему. Офицер молниеносно откатился с ее пути, затем выстрелил пару раз. По крайней мере, одна из пуль, а может, и обе, попали в правую переднюю шину. Зеленую машину занесло, она пошатнулась и несколько секунд скребла по земле.
Затем семнадцатая вновь вступила в бой. Она не отрывалась от «зеленки», стараясь протаранить, сплющить ее. Та опять попыталась напасть на офицера Уилла, и семнадцатая крепко двинула ей в бок. Зеленая кое-как докатила до ворот, но без передних шин могла только хромать.
Машина-17 придвинулась к ней сбоку и прижала к забору. Словно служила клином. Зеленой некуда было деться. Ее двигатель издал хрип, будто она кого-то проклинала… или плакала.
Офицер Уилл, крадучись, подошел к ней и прокричал:
- Выйти из машины! Немедленно!
Его лицо было серым, как старый клейстер.
Думаю, он не привык, чтобы его машина ловила преступников без него. Но Уилл похлопал ее по капоту.
- Держи ее, - велел он.
Я слышал это абсолютно четко.
Ее двигатель проурчал в ответ. Офицер Уилл взялся за ручку пассажирской двери, распахнул ее и направил в салон пистолет…
- Господи Боже, - пробормотал он.
Никаких «лечь на землю и положить руки на голову». Этого не будет. Я думаю, он знал это еще до того, как открыл дверь. Он еще раз похлопал семнадцатую по капоту, и я увидел, как его губы произнесли: «Спасибо». Затем он залез в карман и вытащил складной нож. Потому что единственный способ убить дикую машину - перерезать бензопровод.
И тогда зеленая сорвалась с места, собрав последние силы. Она проскрежетала вдоль забора, оставив длинную царапину на крыле семнадцатой и полосу металлической пыли на земле. Она яростно неслась на задних шинах, на полной скорости, задним ходом. Она не тормозила и не сворачивала.
Так она и достигла края каменоломни. Я не видел, как она сорвалась, но слышал всплеск.
Я оторвался от забора и побежал. Я должен был это видеть. Мы с офицером Уиллом достигли края почти одновременно. Успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как зеленая уходит под воду.
Не знаю, сколько я смотрел на волны, но когда я наконец отвернулся, то обнаружил, что на меня уставился офицер Уилл.
- Чак? - произнес он. - Ты все это время был здесь?
- Ага, - кивнул я. О черт, мне влетит.
Он долго шевелил губами, как бы пытаясь подобрать слова. Наконец он сказал:
- Место преступления не площадка для игр. Убирайся отсюда.
- Есть, сэр! - И я убежал, обогнув семнадцатую по широкой дуге. Клянусь, ее единственная уцелевшая фара смотрела на меня.
Я добрался до велосипеда как раз в тот момент, когда первая машина подкрепления выехала на Ваннер-роуд. Я несся домой, будто реактивный. Я бросил велосипед на лужайке, забежал наверх и не выходил из своей комнаты до тех пор, пока не закончился ужин. Я не мог. Каждый раз, когда я слышал, как заводится машина, я начинал дрожать и покрывался гусиной кожей. Я не мог показаться в таком виде перед мамой и папой. Можете называть меня трусом, у вас есть на это полное право.
В конце концов папа заставил меня выйти из комнаты: он крикнул, чтобы я спустился и посмотрел на это. «Этим» был репортаж в новостях. Он шел по местному каналу не меньше двадцати минут. Зеленую машину вытащили из каменоломни. Она была вся разломана и висела на лебедке, как большая мертвая рыба.
Экран заполнило лицо полицейского, капитана Такого-то. Он сказал, что органы правопорядка нашли улику и выследили водителя-убийцу до самой каменоломни. После интенсивной перестрелки водитель вместе с машиной упал вниз. Капитан не знал, было это самоубийство или неудачная попытка побега. Он сказал, что команда водолазов, призванная найти тело водителя на дне каменоломни, уже в пути. Он сделал ударение на слове «тело». После такого падения выжить невозможно, да и температура воды там около нуля. Вот почему вы, ребята, не должны здесь плавать, сказал он камере. Эти места опасны.
Все интервью было только с этим полицейским. Офицер Уилл стоял сзади и ничего не говорил. Он был рядом с семнадцатой, осматривая ее повреждения. Может, он разговаривал с ней. Успокаивал ее. Трудно сказать.
Позже я узнал, что офицер Уилл перерезал бензопровод зеленой машины и пустил пулю в ее двигатель. Все это он сделал после того, как ее вытащили на поверхность. Никто не пытался остановить его. Машину с полицейским эскортом отбуксировали на свалку. К тому времени, когда новый репортаж вышел в эфир в одиннадцатичасовых новостях, зеленая машина была уничтожена. Почти.
История об убийце, сбивавшем людей, как ее представили газеты, стала передовицей всех ежедневных и парочки еженедельных изданий миль на сто вокруг. Официальная версия гласила, что это какой-то приезжий, умалишенный, таранящий всех подряд. Водолазы продолжали обследовать дно, но там было глубоко, и они не надеялись найти труп.
Две ночи спустя офицер Уилл зашел ко мне домой. Он уверил мою маму: мол, у меня не будет никаких неприятностей. И сказал, что хочет поговорить со мной минутку. Мы вышли на крыльцо и просто трепались, пока мама не перестала смотреть на нас через занавески и не ушла.
Первое, что я сделал, когда мы вышли на крыльцо - посмотрел на обочину. Офицер Уилл приехал на своей личной машине, старом «ягуаре». Он проследил за моим взглядом:
- Семнадцатая - в салоне. Зеленая здорово ее потрепала.
- Но она в порядке?
Он посмотрел на меня с усмешкой:
- Да. С ней все будет в порядке.
Какое-то время мы ничего не говорили. Но тут он перешел к делу.
- Ты видел новости?
- Ага.
- Они не найдут водителя.
Значит, он не собирался дурачить меня. Говорю же вам, он был крут.
- Потому что там не было никакого водителя, да?
Он тоже посмотрел на обочину, на «ягуар», стоявший тихо и спокойно. Обыкновенный автомобиль.
- У меня нет никаких объяснений. Были бы - я бы тебе предложил. Лучшее, что у меня есть, это теория про дикие машины, но это просто сказка. Мне нужно знать, что ты рассказываешь другим детям.
- Ничего. Я не сказал ни слова. И не собираюсь. - Разве что Эду, позднее, наедине, чтобы он не сошел с ума и его не упекли в психушку. Он спас Майка и Энди. Мы ему обязаны. - Мне одиннадцать. Это не значит, что я идиот.
Он согласился. Но я должен был задать этот вопрос:
- Так что насчет семнадцатой? Уилл пожал плечами и улыбнулся:
- Ну что я могу сказать… Она - полицейская машина. Мы посмеялись, а потом он ушел.
На следующий день я поговорил по душам с Эдом, и он поклялся никому ничего не рассказывать.
Проходили дни, и никто не заглядывал в каменоломню. Затем ограбили маленький магазинчик у пика Ковентри, и жизнь вернулась в привычное русло. Автомобильные убийства выпали из новостей и потихоньку исчезли.
Джоэл когда-то рассказывал мне, что обычная полицейская машина служит около трех лет. Но офицер Уилл не хотел отдавать семнадцатую. Он даже мечтал выкупить ее. И город оставил ее на службе. Пока она могла ездить, ей это позволяли.
Пять лет спустя Уилл выехал на вызов. Не куда-то, а именно на Ваннер-роуд. Какой-то парень подрался с женой. Офицер Уилл попытался успокоить идиота. Но тот вытащил пистолет и выстрелил трижды, точно ему в грудь.
Машина-17 выехала на лужайку, прижала парня к стене собственного дома и блокировала там до тех пор, пока не прибыло подкрепление.
Офицер Уилл умер на месте.
После того как парня утащили в тюрьму, а «скорая» забрала офицера Уилла, семнадцатую попытались сдвинуть. Но она не позволила. У нее даже двигатель не заводился. Никто не мог понять, в чем дело. Наконец прислали эвакуатор и оттащили ее в мастерскую.
Вот как закончилась история про офицера Уилла и машину-17. Я никогда никому ее не рассказывал, но я поведал все это ей, лежа под днищем, где никто не мог меня услышать. Я напомнил машине о том, кто она и что для нас значит.
- Я знаю, тебе плохо. Нам всем плохо. Нам всем не хватает его. Но ты не такая. Ты - полицейская. Ты должна выстоять. Это твой долг. Он не хотел, чтобы ты ржавела на задворках какой-то мастерской. Он хотел, чтобы ты выехала на улицу и задерживала тех, кто превышает скорость, и ловила дикие машины… и всякое такое. Чтобы ты защищала и служила, как это написано на твоей двери. Ты не можешь просто взять и бросить все это.
Машина не издавала никаких звуков, так что я не знаю, понимала ли она меня. Но зато я услышал шаги по гравию. Кеды Джоэла. И ботинки.
- Ладно, парень, - сказал кто-то. - Вылезай оттуда.
Я выкатился из-под семнадцатой. Ботинки принадлежали Нерше-лю Верцу, зятю Симпсона, то есть человеку, который являлся владельцем мастерской Симпсона. Начальник Джоэла. Джоэл стоял рядом с ним и выглядел лет на десять старше, больше опасаясь за свою работу, чем за меня.
- Он сказал, что может починить ее, - пробормотал он. - Я совсем заработался, и тут никого нет, и я знаю его, и он хорошо разбирается в машинах, так что я…
- Нарушил правила, - отрезал Верц.
Джоэл умолк.
Хозяин посмотрел сначала на меня, потом на семнадцатую. Его взгляд смягчился, совсем чуть-чуть. Все любили офицера Уилла.
- Что-нибудь получилось? - спросил он.
- Не знаю, - ответил я. - Я сделал, что сумел. Он кивнул.
- Ты же Чак, правильно? Я слышал о тебе много хорошего. И все же уходи-ка отсюда. - Я склонил голову и проскользнул мимо, а он уже повернулся к Джоэлу: - Что же касается тебя…
То, что промямлил Джоэл, потонуло в шуме двигателя маши-ны-17. Я остановился. У Джоэла отвисла челюсть.
Ее капот был все еще поднят. А под капотом - двигатель: он урчал, и все ремни и поршни работали так, как и должны были работать.
- Ты сказал, что не нашел в ней никаких неисправностей, - обратился Верц к Джоэлу. - Может, отдать твое место этому парню?
- Проблема в парочке проводов, - сказал я. - Контакт мог отойти где угодно. Если бы Джоэл залез под нее…
- Ага. - Верц посмотрел на двигатель.
Джоэл украдкой обошел его и засунул руку в окно со стороны водителя. Двигатель семнадцатой умолк. Верц перевел взгляд с Джоэла на меня, затем на машину.
- На этот раз я прощу вас. Приведите эту машину в порядок, чтобы мы могли вернуть ее департаменту. Знаете, сколько им это будет стоить?
Он прошествовал к офису, скосив взгляд на нас, чтобы убедиться, что мы идем следом. Джоэл был бледен, он не оглядывался на семнадцатую. Наверное, так же, как и я, думал о том, что ключи все еще лежали в его кармане.
Машине-17 нашли нового напарника и вернули ее на улицы. Полицейскую звали Таня Маноц, ее перевели сюда из другого округа. Джоэл сказал, что у нее отличные рекомендации. Интересно, насколько хороша она с машинами.
Выяснилось, что знакома с ними она отлично. Ее отец был механиком. Она взялась за новую работу всерьез и относилась к своей патрульной машине с уважением. Вскоре вновь стали возникать истории: о пойманных грабителях, о предотвращенных угонах, о водителях-лихачах, которых догнала и схватила полицменша на суперавтомобиле. Офицер Таня быстро привыкла к этому.
- Полицейская есть полицейская, - сказала она как-то нам и похлопала семнадцатую по капоту. - Мы с этой дамой находимся здесь для того, чтобы ловить на улицах нарушителей. Чтобы мир был безопаснее для вас, ребятки. Кстати, о безопасности: вот ты, который на велосипеде, почему без шлема?
Не стоило волноваться за офицера Таню и ее машину. Они прекрасно ладили.
Вот так оно все и было, когда мне стукнуло одиннадцать, и потом, когда мне исполнилось шестнадцать. Нет, это не подтолкнуло меня к тому, чтобы заделаться полицейским. Или механиком. Я хочу стать учителем. Кто бы мог подумать?
Эта история закончилась, когда я был в школе. Джоэл рассказал мне об этом. Произошла какая-то авария, и офицер Таня выехала на место происшествия в машине-17. Какой-то парень, болтая по сотовому, не заметил дорожного знака и врезался в них. Машина-17 оказалась на пути грузовика, и ее переднюю часть разнесло вдребезги. Офицеру Тане тоже досталось, но она все-таки выбралась из-под обломков и настаивала на том, чтобы арестовать парня, пока ее не положили в машину «скорой помощи».
Таню отвезли в больницу, а семнадцатую - в мастерскую. Джоэл уже не работал, но у него остались знакомства. Когда он услышал, что произошло с машиной-17, то пришел в гараж, и хозяин позволил ему осмотреть семнадцатую так же, как сам Джоэл позволил мне это много лет назад.
Она была в плохом состоянии, сказал мне Джоэл. Ее корпус перекосился, а двигатель треснул в трех местах. Но самое ужасное он обнаружил, когда прикоснулся к ней. Она всегда излучала тепло, говорил он, особенно капот, даже если двигатель был выключен уже несколько часов. А теперь он ощутил только холодный, мертвый металл. Именно «мертвый» - так он сказал.
Семнадцатую отвезли на свалку и там раздавили. Я не думаю, что она что-нибудь почувствовала.
Когда я в последний раз приезжал домой, то зашел на кладбище, чтобы проверить слух, который дошел до меня.
Кто-то положил руль на могилу офицера Уилла, прислонив его к надгробию.
Я хотел бы, чтобы это был руль от семнадцатой. Наверное, так оно и есть.
Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ
[1] Девиз полицейского департамента Лос-Анджелеса. Был предложен офицером Джозефом Доробеком в 1955 году для полицейской академии Лос-Анджелеса, а с 1963-го стал девизом всего департамента. (Прим. перев.)