Каралис Дмитрий Николаевич. Феномен Крикушина

   Вопрос о вознаграждении будет рассматриваться индивидуально, в зависимости от особенностей сюжета. Ставок, понятно, на такие деликатные услуги не установлено.
   В случае нарушения условий конспирации мы прерываем все связи с инициативной группой и переезжаем в другой город.
   После исчерпывающего доклада состоялись короткие прения.
   Крикушин поблагодарил Меркурия за участие в его судьбе и попросил тщательнее отбирать сюжеты. С тем, чтобы не тратить нервную энергию на дураков и авантюристов. Он также предостерег Меркурия от увлечения деньгами.
   - Не в них счастье, - сказал он, теребя Степку за ухо. - Достаточно выйти на сумму долгов. А что останется, пойдет в общий котел. Писать явные небылицы, даже за большие деньги, я не намерен. От литературы должна быть польза! Польза, а не выгода!..
   Затем высказался я.
   Я тоже одобрил основные принципы взаимоотношений с инициативной группой и выразил надежду, что у нас будет порядок, как в танковых войсках. Как учил милиционер Гриша.
   Меркурий уверил, что так и будет.
   - Втроем и батьку веселей бить, - напомнил он.
   Отправившись вечером на разведку, я обнаружил на месте недавнего лагеря залитые головешки и пустые консервные банки. Степка с фырканьем обнюхал стоянку и пустил струйку на колышек от палки.
   * * *
   Мы зажили относительно спокойно. Хождения вокруг участка прекратились. Я привез из города пишущую машинку Москва, взятую в прокате, и две пачки бумаги - на тот случай, если Крикушин впадет в азарт и возьмется, например, за роман.
   Каждое утро Меркурий ходил на озеро и, вернувшись, передавал наброски возможных сюжетов. Крикушин их безжалостно браковал.
   Боже мой! О чем мечтали люди! Большинство желаний не выходило за рамки квартирно-служебного благополучия.
   Характерно, что если речь шла о пятикомнатной квартире с фонтанчиком в прихожей и видом на залив, то проситель обитал вовсе не в рабочем общежитии, на кровати с дзинькающей сеткой. Мечтающие о вишневом форде-мустанге или жемчужных тонов мерседесе не давились по утрам в автобусах, а разъезжали в приличных отечественных автомобилях. Крикушин специально интересовался.
   Что удивительно - никто не просил послать его в край вечной мерзлоты, чтобы найти грандиозные запасы полезных ископаемых. Не обнаружилось и добровольцев положить свою жизнь на поиски лекарств против рака, не говоря уже о более возвышенных и гуманных стремлениях.
   Мы допускали, что люди понимают предел возможного и, не замахиваясь на всеобщее благополучие, желают достичь благополучия личного. Поправить свои дела, заплатив определенную сумму.
   Иногда мы ходили на пляж все вместе. Крикушин заплывал далеко за буйки и подолгу лежал на спине, блаженно улыбаясь.
   - За меня волноваться не надо, - успокаивал он нас. - Я плаваю хорошо. - И добавлял, усмехнувшись: - Суждено сгореть, так не утонешь...
   Меркурий, надев темные очки и панамку, шептался в лодке с крупным Михаилом Арнольдовичем О председателе инициативной группы он отзывало однозначно:
   - Мужик что надо! Хватка как у бульдога.
   Сюжет самого Михаила Арнольдовича оставался тайной даже для Меркурия. На его ревностные расспросы о планах на будущее председатель уклончиво отвечал, что сейчас они подвергаются переосмысливанию. Первоначальную задумку он считал бредом. Mихаил Арнольдович оставлял впечатление думающего человека. Только неизвестно о чем.
   Крикушин капризничал. Сюжеты представлялись ему неинтересными, а будущие действующие лица - жуликами.
   - Да это не жулики, - заступался за них Меркурий. - Обыкновенные авто-мото-бабо-любители... Замысла жизни не имеют и хватают, что поближе: дачи, квартиры, должности, икру, книги... Я же вам объяснял: людей с размахом мысли - единицы. Наши клиенты не жулики, а продукт полной электрификации - когда всем все до лампочки...
   Несмотря на организацию инициативной группы, случался и самотек.
   Однажды к нам приплелся глуховатый старичок с розовыми щечками. Он просил пропечатать статью, чтобы они там попрыгали.
   - Что вы хотите? - прокричал ему в пушистое ухо Меркурий. - Что надо написать?..
   - Ну, это... - загнусавил старичок, торопливо доставая бумаги с фиолетовыми печатями. - Чтобы меня, значит, избрали, а Подпального из председателей домкома турнули... У него собака ходит без намордника и дочка с мужем развелась. А еще он...
   - Мы пишем только некрологи! - сложив руки рупором, гаркнул Меркурий. Не-кро-ло-ги!.. Хотите заказать? Рубль штука. Завтра будет готово!..
   Дед испуганно отдернулся, поморгал кроличьими глазками и молча потрусил к калитке.
   * * *
   Крикушин выбрал наконец подходящий сюжет.
   Мы напряглись в ожидании.
   Сюжет предполагал возвращение блудного мужа к законной жене и детям. Муж, которого звали Эдуард Сергеевич, работал директором мебельного магазина. Выслушав его увядшую жену и просмотрев зачем-то два альбома семейных фотографий, Крикушин взялся загнать гуляку-мужа в семейное стойло. До этого не помогали никакие увещевания жены и общественных организаций. Статный Эдуард Сергеевич кутил напропалую с красавицей Элеонорой из парфюмерного и обещал ей, по слухам, в качестве свадебного подарка машину, дачу и новую обстановку из внелимитных поставок югославской фирмы.
   - Прибежит как миленький! - пообещал Крикушин его некрасивой жене. Будет целовать вам руки, а ночью заплачет над кроватками детей. Хотите?
   Женщина соглашалась на возвращение и в упрощенном варианте - без поцелуев и слез, лишь бы вернулся. И выразила сомнение, что Эдуард Сергеевич, человек гордый и властный, будет целовать ей руки. Но Крикушин был неумолим:
   - Я его, гада!.. На колени встанет, волосы на себе рвать будет! Ведь вы же добрый человек! - сверкал он глазами. - Красавица!..
   Женщина устало улыбнулась.
   - Была... То-то и оно, что была. Потому и пошла за него замуж. А будь дурнушкой, жила бы сейчас спокойно, без дерготни... Детей жалко.
   Три дня Крикушин спускался со второго этажа только затем, чтобы перекусить и погулять со Степкой. Верный пес угрюмо лежал под лестницей, чуя озабоченность хозяина. Мы с Меркурием прислушивались к тишине наверху и ходили на цыпочках. Меркурий, уверенный в успехе, съездил в город и через приятеля в журналистском ведомстве вышел на редакторов нескольких районных газет, которые обещали поддержать молодого автора публикациями.
   Несколько раз приходила нетерпеливо ожидающая своей участи заказчица и интересовалась продвижением рассказа. На нас она смотрела с уважением, как на ассистентов великого хирурга. Каждый раз она напоминала свой адрес и фамилию. Очевидно, ее беспокоило, чтобы муж по ошибке не забрел к другой. Меркурий не выдержал и посоветовал ей ждать дома, чтобы вернувшийся в ее отсутствие муж не ушел обратно. Дама опрометью бросилась к вокзалу.
   На четвертый день мы проснулись от стрекота машинки, и через полчаса Крикушин спустился вниз с двумя экземплярами отпечатанного без единой помарки рассказа.
   Меркурий умчался с ними в город.
   В субботнем номере районной газеты вышел рассказ Сомнения, герой которого, посомневавшись в правильности разгульной жизни, возвращается в семью. Надо ли говорить, что он сильно смахивал на Эдуарда Сергеевича?.. А покинутая им жена вскоре упала перед Крикушиным на колени и, вышвыривая из сумочки деньги, радостно стонала:
   - Демон вы мой! Пришел! Вернулся! Приполз! Руки целовал! Над кроватками плакал! Все, как вы обещали! Чем же вас еще отблагодарить? Милый! Я снова счастлива!..
   У меня по спине бегали мурашки.
   Бледный Крикушин пытался поднять с полу грузную даму.
   Меркурий сопел и собирал разлетевшиеся по полу деньги.
   Степка лаял в потолок.
   * * *
   Молва об успешном взнуздании строптивого жеребца мигом распространилась среди членов очереди. Члены заволновались. К нам на участок вновь зачастили беспокойные ходоки, предлагавшие сюжеты в одной упаковке с деньгами.
   Меркурию пришлось сделать строгое внушение председателю жаждущих. Это дало свои результаты. Вдоль нашего забора стали прохаживаться люди. Они деликатно, но твердо следили за соблюдением очереди.
   Меркурий торжествовал. Дела пошли. И пошли с его помощью - этого никто не отрицал.
   За неделю Крикушин написал еще два рассказа. Коротеньких и сбывшихся. Благодаря стараниям Меркурия они вышли на литстраничках районных газет в один день. Меркурий привез пахнущие типографской краской номера и вручил их нетерпеливо ожидающим клиентам. Вид у него был такой, словно он награждает орденами. Буквально на следующий день оба награжденных примчались на дачу и с восторженными улыбками подтвердили, что события, описанные в рассказах, в точности сбылись.
   Тучный мужчина, понравившийся Крикушину на собеседовании и получивший продвижение по службе, идиотически таращил глаза, удивленно вскидывал плечи и рассказывал, как все произошло:
   - Сижу себе на работе, пью крепкий чай, и вдруг вызывают к директору. Ну, я причесался культурненько и пошел. А самого уже колотит. Прихожу, сажусь. Директор улыбается, спрашивает про семью, работу. Я трясусь, рассказываю. Он помолчал и говорит: Хотите представителем нашей фирмы за границей? Мы к вам давно приглядываемся. И слово в слово повторяет написанное. Газетка-то ваша у меня на коленях лежала, я туда заглядывал. Дорогой вы мой, - он жалобно посмотрел на Крикушина, - а это не розыгрыш? Он не передумает?..
   - Фирма бедная, но честная, - успокоил Меркурий и пощелкал карманным калькулятором. - Приступим, так сказать, к неофициальной части наших отношений...
   Все заказчики безропотно отдали деньги и, как говорится, не отходя от кассы, попросили написать новые сбывающиеся произведения. Пусть даже и по повышенным ставкам.
   Будущий представитель нашей индустрии за рубежом мечтал теперь образумить сына и выдать дочку замуж за приличного человека. С его слов, молодежь устраивала на даче разухабистые пикники, где жгла костры и танцевала ночью в купальниках. Что, несомненно, должно было кончиться грехопадением.
   - Вразумить можно, - пообещал Меркурий. - Для начала мы ликвидируем сам очаг разврата. Отдадим дачу детскому саду, а детей отправим на завод, подсобниками. Хотите?.. - Он достал ручку, словно собираясь набросать заготовку сюжета.
   - Что вы! Что вы! - замахал руками представитель. - Не стоит беспокоиться. Мы уж лучше сами...
   * * *
   Денег было много. Такой суммы я никогда не держал в руках. Но ее все равно не хватало, чтобы полностью отдать долги Крикушина. И он рассудил так. Пятьсот рублей идут в общий котел - на общие интересы, а остальные откладываются до лучших времен. Если подвернется интересный сюжет, он напишет рассказ, появятся деньги и можно будет расплатиться со всеми долгами сразу. Чего мелочиться... Правильно?
   Я сказал, что не правильно. Зачем нам пятьсот рублей? В нашем кошельке еще тьма хозяйственных денег, на которые мы спокойно доживем до конца отпуска. Сто рублей семнадцать копеек, если быть точным. Это раз. А во-вторых, лучше отвезти появившиеся деньги кредиторам. Не дай бог, украдут или потеряем...
   Меркурий снисходительно взглянул в мою сторону.
   - Это все комплексы. В тебе заговорил экономист. Шире надо смотреть на вещи! Теперь, даже если мы потеряем эти паршивые деньги, то на следующий день найдем вдвое больше. Лучше с умным потерять, чем с дураком найти! Я подберу такой сюжетик, что хватит на небольшую комнату. В том смысле, чтобы оклеить ее червонцами...
   Крикушин неуверенно пожал плечами.
   - Кирилл, чего возить по частям? Болтаться туда-сюда. Деньги мы запрячем, не волнуйся...
   Но я волновался. Я опасался не утраты литературно-провидческого дара Крикушина - в нем я был теперь убежден, а Меркурия. Один черт мог знать, какая авантюра придет ему в голову после очередного яйца вкрутую. И поэтому заставил Крикушина собраться и повез его раздавать долги. Но пятьсот рублей на общий котел он все же оставил. Их взял Меркурий.
   - Всякое может случиться, - туманно пояснил он.
   Вечером мы жарили на костре шашлыки и чокались шампанским в банках из-под датского пива. Крикушин улыбался и кряхтел, как после разгрузки пульмановского вагона. Рассказы, похоже, дались ему нелегко. Меркурий ликовал по поводу блистательного начала. Впереди, как он считал, предстояли грандиозные дела.
   - А нас-то с Кирюхой не забудешь? - захмелев, спросил он. - Напишешь что-нибудь подходящее? А? - и захохотал. - Я человек уникальный, мне и сюжет должен быть соответствующий... - Он все же влез со своей персоной, хотя мы с самого начала договорились с ним не дергать Крикушина нашими делами. Захочет - сам предложит написать.
   - Обязательно, - серьезно пообещал Крикушин. - Только все продумайте, чтобы не давать потом опровержения. И расскажите мне для контрольной прокрутки. Этого типа, - он задиристо подмигнул мне, - я знаю с детства. Он для меня не загадка, хотя и бывают всплески... А вот ты, Меркурий Уникальный... Ты какой-то неуловимый. Так что выбери сначала сам и предлагай...
   И Меркурий тут же предложил Превращение в человека-амфибию. Как в романе Беляева. Только чтобы еще летать уметь...
   Мы с Крикушиным грохнули смехом.
   Меркурий, похоже, обиделся.
   * * *
   Однажды к нам забрел пятилетний мальчуган. Он искал залетевшую на наш участок стрелу, пущенную им из пластмассового лука.
   Крикушин помог найти ее и продемонстрировал мальчику цирковые способности Степки. Они разговорились. Мальчик жил в конце нашей улицы. Его звали Женька.
   - А где твои родители? - поинтересовался Крикушин. - Они не будут тебя искать? - Он прилаживал к дереву мишень, чтобы показать, как стреляют настоящие индейцы.
   - Нет, - помотал головой Женька, - не будут. Бабушка дома, мама на работе, а папа в командировке... - Он помолчал, глядя исподлобья, как Крикушин привязывает тряпичного чертика к стволу, и надутым голосом сказал: - Папа давно в командировке. Он уехал, когда я был еще малышом. И все не едет. Вы не знаете, почему он не едет?..
   - Приедет, - Крикушин погладил его по мягким желтым волосам и взял в руки лук.
   - Честное слово? - обрадованно приподнялся на носочках мальчик.
   Крикушин, натянувший было тетиву и прищуривший глаз, опустил лук и внимательно посмотрел на Женьку.
   - Честное индейское слово! - заверил он и спустил тетиву.
   Индейцы стреляли неплохо. Женька запрыгал со стрелой в руках.
   - А помоги мне написать папе письмо, - попросил он, настрелявшись. - А то я не все буквы знаю. Папа у меня летчик, - гордо добавил он.
   Крикушин принес лист бумаги, и они сели писать письмо. Женька писал отцу, что соскучился по нему и учится плавать. Еще он написал, что тоже будет летчиком, и просил папу скорее приезжать из командировки. Потом он приложил загорелую ладошку к обратной стороне листа, и Крикушин обвел ее контур.
   Они запечатали письмо в конверт.
   - А адрес ты знаешь? - спросил Крикушин.
   Мальчик растерянно помотал головой.
   - Моему папе. Летчику! - встрепенулся он.
   - Так не дойдет, - улыбнулся Крикушин.
   - Пойдем к нам! - Женька ухватил его за палец. - Бабушка, наверное, знает. Пойдем, пойдем, - потянул он.
   Они ушли, прихватив с собой Степку, важно вышагивающего со стрелой в зубах.
   Вернувшись, Крикушин отказался от чая и поднялся в светелку. С веранды было слышно, как он завел будильник и лег на скрипучий диван.
   Женька стал приходить к нам каждый день. Наш дикий участок, заросший высокой травой, в которой прятались остатки цветов, посаженных еще моей матерью, приводил его в восторг. Он с криками носился за Степкой, заставлял его приносить стрелу и подолгу качался на качелях, подвешенных между двумя старыми березами. Устав от беготни, он бомбил нас вопросами.
   Как-то вечером, когда Меркурий потащился на станцию телефонировать жене о своих успехах в работе над диссертацией и примерном поведении, Крикушин, попросив у меня сигарету, рассказал мне историю Женькиного отца.
   Отец мальчика действительно был летчиком. Он погиб несколько лет назад в автомобильной катастрофе. Вместе с ним в машине ехала старая добрая знакомая, как принято теперь говорить. Она отделалась переломом ноги, что ли... Как установила экспертиза, оба были в подпитии. Они оставили палатку в лесу и мчались в деревенский магазин. Тут и влетели под трактор... Супруге он сказал, что едет с друзьями на рыбалку.
   Все это поведала Крикушину словоохотливая Женькина бабушка.
   - А я пообещал пацану, что папа скоро вернется, - растерянно подвел итог Крикушин. - Что теперь делать?..
   Что делать, я не знал.
   Неотправленное письмо Крикушин носил в кармане.
   * * *
   После того как Крикушин пообещал написать про нас с Меркурием сбывающиеся рассказы, я стал испытывать беспокойство. Ну, беспокойство - это мягко сказано. Точнее - я заволновался. Еще точнее - потерял покой. Меня смущали предрешенность моего будущего состояния после написания рассказа и неопределенность собственных желаний.
   Ну хорошо, рассуждал я, Крикушин выслушает мой сюжет, прищурится, кивнет головой и напишет про меня рассказ. Кто после этого будет руководить моими поступками? Если я, допустим, напрошусь в кандидаты наук? Я сам?.. Черта лысого, извиняюсь за выражение. Я знаю свою лень и несобранность. Или, может быть, стечение обстоятельств?..
   В таком случае можно не готовиться к экзаменам, а лечь на диван, как Емеля-дурачок на печь, и ждать, когда диван подвезет к столу ученого совета, где тебя поздравят с присуждением ученой степени кандидата наук. Чертовщина какая-то...
   Кроме того, у меня было туго с желаниями. Хотя я и пробовал, как Меркурий, есть вареные яйца. Дальше дачи на берегу Черного моря и покупки обещанных детям велосипедов моя фантазия не распространялась. Ну, может быть, еще машина. И, кстати, как я могу строить планы на будущее, не посоветовавшись с женой?.. Я, например, выберу себе карьеру шофера международных линий, а она приедет и скажет, что мечтала видеть меня академиком.
   И даже преимущество в заработке ее не обрадует.
   На сон грядущий я пытался вообразить себя то директором нашего института, то известным киноактером в толпе поклонников, то покорителем далеких планет на трапе звездолета. И каждый раз картина получалась до обидного куцая и нелепая.
   С открытием лекарств от рака выходило не лучше. Я, конечно, желал бы человечеству избавиться от этого недуга. Но самому заниматься кропотливыми исследованиями, сидеть над пробирками и таращиться до рези в глазах в окуляры микроскопа мне почему-то не хотелось. Да и нереальным казалось, чтобы я заслужил Нобелевскую премию.
   Получалось, что мой смех над меркантильными желаниями клиентов Крикушина оказался преждевременным.
   Тогда я решил зайти с другого конца.
   Пусть я, как герой рассказа, и вся моя семья, просто будут счастливы. Пусть Крикушин сочинит что угодно, но в конце скажет: они были счастливы.
   Но и тут не все оказалось просто.
   Для начала следовало определить: что такое счастье?
   В потрепанной книге В мире мудрых мыслей, валявшейся на даче, я нашел разнокалиберные афоризмы - от толстовского Счастье - это удовольствие без раскаяния до длинной выписки из какого-то программно-официального документа.
   Тогда я взял лист бумаги и попробовал составить нечто вроде пожелания самому себе. Получилось следующее: интересная работа - крепкая семья здоровые дети - материальное благополучие - верные друзья.
   Написав рецепт своего счастья, я тут же заметил его ущербность. Все пропорции были приблизительны и не давали четкого представления, что именно и в каком количестве сыпать в склянку с этикеткой Счастье. И я махнул на это дело рукой, сделав успокоительный для себя вывод, что никаких формул и рецептов счастья в природе не существует. Попробуйте сами составить список атрибутов вашего счастья. Не благополучия, а именно счастья. И тогда мы поговорим.
   На ум приходила житейская мудрость: счастье как здоровье, пока оно есть, его не замечаешь...
   * * *
   Похоже, что после посулов Крикушина Меркурий тоже спал беспокойно. Но, в отличие от меня, идей у него хватало.
   Каждое утро он просыпался с новым вариантом своей будущей жизни. То ему виделось командование каким-то особым батальоном тяжелых пулеметов, то тихий островок в Индийском океане, где он в шортах и панаме проводит исследования в собственной лаборатории. Однажды он представил себя шахом восточного княжества, а Ольгу возвел в ранг любимой жены. Я отсоветовал, мотивируя тем, что в мусульманских странах сухой закон и, кроме того, сомнительно, чтобы моя сестра позволила ему такую аморалку.
   - Это точно, - печально согласился Меркурий. - Последние волосы мне вырвет и бумагу в ООН накатает. Ты ее пробивные способности знаешь. Да и дочка... Может, мне лучше организовать экспедицию и найти, наконец, эту Атлантиду? Пропустит твой друг такой вариант, а?..
   Два сюжета, нетерпеливо представленные Меркурием, Крикушин забраковал, как несбыточные. Первый предполагал кругосветное путешествие на воздушном шаре и пожизненное председательство в клубе путешественников. Второй... Даже и говорить неловко.
   Меркурия бросало.
   - Решено! - твердо заявлял он за ужином. - Буду Штирлицем! - Но тут же спохватывался: - Нет-нет-нет. Мне же блокировку надо придумать. Премия мира ждет...
   Меркурий надеялся покончить с гонкой вооружений созданием особой блокировки всех ядерных носителей. Эта блокировка в виде специальных радиореле устанавливалась бы комиссией ООН на всех ракетах и самолетах и должна была бы посылать демаскирующие сигналы в случае приведения техники в боевое положение. Если бы опломбированное реле попытались вывести из строя, оно издавало бы радиовопль. Организационные трудности Меркурий намеревался снять с помощью Крикушина.
   - Как там с доброй волей правительств? - с надеждой смотрел на него Меркурий. - Можешь подсобить?..
   - С удовольствием бы, - вздыхал Крикушин, - но мне такой масштаб не под силу.
   - Придется самому выступить в Совете безопасности, - цыкал зубом Меркурий. - Произнесу маленький спич минут на сорок, потом напою всех армянским коньяком и порядок!
   Временами я чувствовал себя лишним. Меркурий подбирает сюжеты и заключает договора. Крикушин пишет. А что делаю я? Хожу в магазин? Варю Меркурию яйца?..
   Я понял, что пора взяться за английский - экзамены не за горами. Я изготовил карточки со словами и стал пополнять свой словарный запас. Утром и вечером.
   * * *
   На общем фоне личных желаний порадовал бескорыстием дед, заявившийся к нам поутру в ватнике и с четвертинкой водки. Он приехал издалека. От него пахло костром и лесом.
   - Это нам не в диковинку, - лукаво улыбался он, по-хозяйски наливая пахучую жидкость в граненую стопку, принесенную с собой. - Такие люди издревле на Руси водились. Заговорить там кого или утешить... А вот, к примеру, Бубнова с должности снять - слабо?.. Озеро спасти могешь?.. - Он водил по нашим сонным лицам глазами, не зная, кто главный.
   Дед не на шутку печалился, что в озере, на берегу которого стояла его избушка, исчезла рыба. Много лет назад рыбу в озере потравили, намереваясь разводить в нем культурные породы - линя и карпа. Видимо, ученые перестарались и бухнули с вертолетов порошку больше, чем положено, - три года вода в озере до самого дна светилась ядовитой химической голубизной. Когда же цвет восстановился и в камышах вновь появились утки, приехала комиссия на машинах. Несколько дней веселая бригада жила у деда в избушке, парилась ночью в бане, грохотала в озере и предлагала деду работу по совместительству.
   - Чтобы я, старый, им, значит, баню топил и лодки держал, - возмущенно рассказывал он. - Мы, говорят, тебе сто рублей платить будем и матерьяльную помощь окажем. Хрен им в нос, а не баня!.. Так я им и сказал.
   Озеро почему-то было признано комиссией непригодным для культурной рыбы, и дед собственными усилиями взялся за восстановление, так сказать, рыбных запасов. Он укрепил на тачке большой молочный бидон и стал возить в нем мальков с тихого озерца за пять километров.
   - Со старухой, правда, - признался дед. - Одному мне невмочь...
   Когда поплавок впервые за много лет упруго и стремительно ушел под воду и дед вытащил окунишку размером с ладонь, он заплакал и напился пьяным, решив, что дело свое сделал. Туристы и тихие рыболовы, обходившие недавно озеро стороной, вновь появились на его берегах, и по ночам, выходя к воде, дед радовался редким огонькам костров и прислушивался к всплескам набирающей силу рыбной молоди.
   Но вскоре, пригибая к земле траву и обдувая деда теплым рокочущим ветром, на полянку рядом с домом опустился вертолет с пузатыми цистернами, и дед узнал от крепких ребят в кожаных куртках, что озеро вновь собираются готовить под культурное рыболовство. Чуть не плача, старик рассказал вертолетчикам недавнюю историю озера, но те, сочувственно выслушав его, сослались на распоряжение большого хозяйственного начальника Бубнова, который, как они знали, собрался в короткий срок увеличить рыбные запасы края до невиданных размеров. Дед в запальчивости пообещал объявить голодовку в знак протеста против издевательства над природой, но парни, улыбаясь, похлопали его по спине и посоветовали не спешить с таким опасным мероприятием, потому что травля начнется только осенью. И улетели, купив у него трех кур.