Страница:
Чтобы создать для широкой общественности видимость того, что правительство сохраняет контроль над Федеральным Резервом, в плане банкиров предусматривалось, что им будет управлять Совет Директоров, назначаемый президентом и ратифицируемый Сенатом. Банкирам оставалось только заручиться поддержкой людей, влияющих на назначение Совета Директоров. Это оказалось несложно - ведь банкиры владеют деньгами, а на деньги можно купить благосклонность политиков.
Между тем, после памятной встречи на острове Джекил банкиры всерьез принялись за «связи с общественностью». Крупные нью-йоркские банкиры совместно учредили фонд размером в $5.000.000 для того, чтобы «помочь» профессорам известных университетов теоретически обосновать создание нового банка. Одним из первых апологетов Федерального Резерва стал сам президент Вудро Вильсон, выступивший с хвалебной речью в Принстоне. Однако задумка банкиров не сработала. Олдрич был вскоре изобличен как агент банкиров. Законопроект был признан выгодным только «Денежному тресту». Конгрессмен Линдберг во время прений в Конгрессе изложил свою точку зрения следующим образом:
«План Олдрича создан на Уолл Стрите. Он значит, что если понадобится держать людей в страхе, будет вызван новый кризис. Правительство платит Олдричу за то, чтобы он представлял интересы народа. Вместо этого он предлагает план, направленный на интересы денежных монополий».
Очевидно, что не имей оно уверенности на победу в Конгрессе, руководство республиканской партии никогда бы не предложило законопроект на голосование. Тогда банкиры спокойно перешли к плану №2 - выдвижению аналогичного предложения со стороны демократов. Они стали финансировать Вудро Вильсона как своего избранника в стане демократов. Как объясняет известный историк Джеймс Перфофф, следить за «должным образованием» Уилсона был поставлен финансист с Уолл Стрита Дональд Барух. Он привел Уилсона в штаб демократов в Нью-Йорке в 1912 году как «бычка на веревочке». «Уилсон получил курс «индоктринации» от собравшихся там политических лидеров…»(Джеймс Перфофф).
Теперь мизансцена для запланированной постановки была поставлена, а менялы снова готовы к учреждению своего частного центрального банка. Ведь ущерб, нанесенный 76 годами ранее действиями президента Эндрю Джексона, был возмещен во времена Гражданской войны принятием «Закона о национальных банках» лишь частично. С тех пор в течение десятилетий велась неустанная борьба за восстановление прежних позиций. Сторонники Джексона, приветствовавшие «зеленые спинки», должны были стать яростными союзниками Уильяма Дженнингса Брайана. Бывшие противники менял во главе с Брайаном при помощи Баруха были склонены в пользу демократа Уилсона. Однако всех их вскоре предали.
22. Закон о Федеральном Резерве 1913 года
23. Первая Мировая Война
24. Великая Депрессия
Между тем, после памятной встречи на острове Джекил банкиры всерьез принялись за «связи с общественностью». Крупные нью-йоркские банкиры совместно учредили фонд размером в $5.000.000 для того, чтобы «помочь» профессорам известных университетов теоретически обосновать создание нового банка. Одним из первых апологетов Федерального Резерва стал сам президент Вудро Вильсон, выступивший с хвалебной речью в Принстоне. Однако задумка банкиров не сработала. Олдрич был вскоре изобличен как агент банкиров. Законопроект был признан выгодным только «Денежному тресту». Конгрессмен Линдберг во время прений в Конгрессе изложил свою точку зрения следующим образом:
«План Олдрича создан на Уолл Стрите. Он значит, что если понадобится держать людей в страхе, будет вызван новый кризис. Правительство платит Олдричу за то, чтобы он представлял интересы народа. Вместо этого он предлагает план, направленный на интересы денежных монополий».
Очевидно, что не имей оно уверенности на победу в Конгрессе, руководство республиканской партии никогда бы не предложило законопроект на голосование. Тогда банкиры спокойно перешли к плану №2 - выдвижению аналогичного предложения со стороны демократов. Они стали финансировать Вудро Вильсона как своего избранника в стане демократов. Как объясняет известный историк Джеймс Перфофф, следить за «должным образованием» Уилсона был поставлен финансист с Уолл Стрита Дональд Барух. Он привел Уилсона в штаб демократов в Нью-Йорке в 1912 году как «бычка на веревочке». «Уилсон получил курс «индоктринации» от собравшихся там политических лидеров…»(Джеймс Перфофф).
Теперь мизансцена для запланированной постановки была поставлена, а менялы снова готовы к учреждению своего частного центрального банка. Ведь ущерб, нанесенный 76 годами ранее действиями президента Эндрю Джексона, был возмещен во времена Гражданской войны принятием «Закона о национальных банках» лишь частично. С тех пор в течение десятилетий велась неустанная борьба за восстановление прежних позиций. Сторонники Джексона, приветствовавшие «зеленые спинки», должны были стать яростными союзниками Уильяма Дженнингса Брайана. Бывшие противники менял во главе с Брайаном при помощи Баруха были склонены в пользу демократа Уилсона. Однако всех их вскоре предали.
22. Закон о Федеральном Резерве 1913 года
Во время новой президентской кампании демократы тщательно притворялись противниками законопроекта, предложенного Олдричем. Как сказал 20 лет спустя член Палаты представителей Луи Макфедден, сам демократ и бывший председатель Комитета по банкам и валюте:
«Законопроект Олдрича был отвергнут в своей основе после избрания президентом Вудро Уилсона. Лица, стоявшие во главе партии демократов, пообещали народу, что пока они будут у власти, центральному банку не бывать.
Через 13 (!) месяцев обещание было нарушено и администрация Уилсона при активном участии самых зловещих фигур с Уолл Стрита учредила в нашей свободной стране траченную молью организацию монархического «королевского» типа, дабы держать под контролем всю страну сверху донизу и эксплуатировать нас от колыбели до гробовой доски»
Вскоре после избрания Уилсона, «Морган, Уорберг, Барух и компания» начали реализацию другого плана, названного Уорбергом «Федеральная резервная система». Демократическая верхушка приветствовала новый законопроект, прозванный Glass Owen Bill, как нечто радикально отличающееся от законопроекта Олдрича. На самом деле этот документ по всем основным признакам был практически идентичен предыдущему. Заявления демократов оказались столь категоричны, что Пол Уорберг, «родитель» обоих законопроектов, был вынужден выступить с обращением к своим купленным друзьям в Конгрессе с заверением в том, что оба документа фактически одинаковы:
«Если отмести чисто внешние различия, затрагивающие только «шелуху», мы обнаружим, что «зерна» обеих предлагаемых систем очень похожи и логически взаимосвязаны».
Однако это признание предназначалось только для частных ушей. Публично «Денежный трест» в лице сенатора Олдрича и Фрэнка Бандурлипа, президента принадлежавшего Рокфеллерам National Citibank of New York (и одного из участников исторической встречи на острове Джекил) выступил против Федеральной резервной системы. Тем не менее, годы спустя Бандурлип признался газете Saturday Evening Post, что оба эти документа ничем друг от друга не отличались:
«Хотя законопроект о Федеральном резерве, предложенный Олдричем был отвергнут, все его важнейшие моменты сохранились в окончательно одобренном варианте».
Когда Конгресс наконец подошел к голосованию по поводу законопроекта, для консультаций был вызван юрист из Огайо по имени Альфред Кроузер. Последний ясно представлял родственный характер обоих документов: «Данный законопроект… облекает в букву закона то, к чему последние 25 лет стремились Уолл Стрит и крупные банки - частный, а не общественный контроль за национальной валютой. Поскольку Glass Owen Bill может с этим справиться так же хорошо, как и законопроект Олдрича, то оба документа в случае их реализации отбирают у правительства и народа всякий эффективный механизм контроля над общественными деньгами и передают банкам исключительное и чреватое опасностью право делать национальную денежную массу недостаточной или избыточной».
Во время парламентских прений по данному вопросу, сенаторы жаловались на то, что банки пытаются использовать свою финансовую власть для того, чтобы повлиять на исход обсуждений. «В этой стране есть банкиры, являющиеся врагами общественного блага», сказал по этому поводу один из сенаторов. Так кто же стоял за этими действиями? Вопреки всем обвинениям в обмане и коррупции, законопроект был в конечном итоге одобрен Сенатом 22 декабря 1913 года. Это случилось вскоре после того, как большинство сенаторов удалились на Рождественские каникулы, получив от политического руководства заверения о том, что все решения будут приниматься только после Нового года.
В день одобрения законопроекта конгрессмен Линдберг выступил с эмоциональной речью, предупреждая сограждан о том, что «Этот закон создает самую большую на Земле монополию. Подписанный президентом законопроект легализует невидимое правительство Власти Денег. Люди могут этого сразу не разобрать, но судный день отодвигается лишь на несколько лет… Этим законом реализуется тягчайшее в истории США преступление законодательной власти».
Сверх того, всего несколькими неделями ранее Конгресс окончательно одобрил законопроект о подоходном налоге. Причем тут налог, спросите вы? Дело в том, что в он помог банкирам выстроить систему, способную генерировать практически неограниченный долг федерального правительства. Но как выплачивать процент по этому долгу? Об основной сумме упоминать не стоит. Как вы помните, частный центральный банк способен создавать деньги из ниоткуда.
В те времена федеральное правительство было небольшим. И до принятия вышеуказанного закона единственным источником поступлений в бюджет оставались тарифы и акцизы. Теперь же, как это в свое время происходило с Банком Англии, процентные платежи обеспечивались прямым налогообложением граждан. Менялы понимали, что если им придется полагаться только на взносы штатов, в конечном итоге законодатели штатов взбунтуются и либо откажутся платить процент за пользование своими же деньгами либо окажут политическое давление на правительство с целью снижения суммы долга.
Любопытно, что в 1895 году Верховный Суд США признал подобный подоходный налог неконституционным. По той же причине в 1909 году он отверг даже закон о налоге на прибыль корпораций. В конечном итоге сенатор Олдрич поспешил предложить Сенату внести в конституцию поправку, которая бы позволила ратифицировать подоходный налог. Менялы попытались внести в Конституцию т.н. «16-ую поправку», текст которой затем был предложен на рассмотрение законодателям штатов. Критики поправки утверждают, что она так и не была ратифицирована необходимым количеством голосов региональных законодателей.
Однако менялы и не собирались обсуждать окончательный вариант. К октябрю 1913 года сенатор Олдрич смог быстро провести Закон о подоходном налоге через Конгресс. Без права прямого налогообложения американских граждан в обход мнения штатов Закон о Федеральном резерве был бы далеко не так выгоден тем, кто стремился сильнее загнать Америку в долги.
Через год после выхода «Закона о Федеральном Резерве» конгрессмен Линдберг объяснил, каким образом эта организация создает т.н. «деловой цикл» и использует его в своих интересах:
– «Чтобы поднять цены, все, что требуется от Федерального Резерва это снизить учетную ставку. Вследствие чего происходит прилив в экономику кредитных средств и бум на фондовом рынке. Затем, когда… бизнесмены привыкают к данным условиям, Федеральный Резерв может оборвать их кажущееся процветание внезапным повышением учетных ставок».
– «С помощью политики учетных ставок он может раскачивать рынок взад-вперед или вызывать резкие изменения в экономике резким повышением разницы ставок. В любом случае Федеральный Резерв будет обладать внутренней информацией о грядущих изменениях финансовой политики и заблаговременно знать о будущих изменениях, как в сторону улучшения, так и ухудшения финансовой конъюнктуры».
– «Эта странная, но наиболее опасная синекура, когда-либо дававшаяся на откуп особому привилегированному классу людей каким-либо из правительств в истории человечества».
– «Это частная организация, управляющаяся с единственной целью получения максимальной прибыли от денег, принадлежащих другим»
– «Они знают заранее, когда выгоднее вызвать финансовый кризис. Им также известно, когда его нужно остановить. Как инфляция, так и дефляция хороши, когда контролируешь финансы».
Конгрессмен Линдберг оказался прав по всем пунктам. Он только не понимал, что большинство европейских наций уже пали жертвой своих центральных банкиров десятки или даже сотни лет назад. Но ему удалось подметить интересный факт - всего через год Федеральный Резерв захватил рынок золота. Он отметил следующее (цитата): «Федеральный Резерв уже захватил рынок золота и золотых сертификатов» (конец цитаты).
Однако Линдберг был не единственным критиком Федерального Резерва. Луи Макфедден, бывший в 1920-1931 гг. председателем Комитета по банкам и валюте Палаты представителей, отметил, что Федеральный резерв:
«…создал сверхгосударство, управляемое международными банкирами и промышленниками, объединившимися для того, чтобы поработить мир ради собственной наживы».
Заметьте, как точно Макфедден разглядел международный характер акционеров Федерального Резерва. Райт Патман из штата Техас, другой председатель Комитета по банкам и валюте Палаты представителей в 60-ые годы, сказал следующее:
«В современных Соединенных Штатах на самом деле два правительства… Есть установленное законом правительство… и существует независимое, неподконтрольное и неподдающееся координации правительство в виде Федерального Резерва, отправляющее денежную власть, закрепленную Конституцией за Конгрессом».
Даже изобретатель электричества Томас Эдисон был солидарен с критикой системы Федерального Резерва:
– «Если наше государство может эмитировать облигаций на 1 доллар, то оно может выпустить и аналогичную банкноту. Фактор, делающий привлекательным облигацию, делает привлекательным и банкноту. Разница между облигацией и банкнотой в том, что облигация позволяет финансовым брокерам зарабатывать вдвое больше стоимости облигации и еще 20% процентов сверху, тогда как при использовании валюты доход приносят только прямые вложения в полезное дело».
– «Было бы абсурдным утверждать, что наша страна может выпустить на $30 млн. облигаций и не в состоянии выпустить $30 млн. банкнот. Оба финансовых инструмента являются платежными обязательствами, однако один выгоден ростовщикам, а второй помогает людям».
Через 3 года после выхода «Закона о Федеральном Резерве» даже у президента Уилсона появились сомнения о том, что какого джинна он выпустил на волю во время своего первого срока:
– «Мы приобрели одно из самых неуправляемых и самых зависимых правительств в цивилизованном мире. Это больше не правительство свободы выражения мнений, не правительство, отражающее волю большинства, а правительство, навязывающее нам решения горстки «сильных мира сего».
– «Некоторые из наиболее влиятельных в Соединенных Штатах коммерсантов и промышленников чего-то страшатся. Они чувствуют, что существует некая власть столь организованная, столь тайная, столь вездесущая, столь мощная и всеобъемлющая, что, даже если они имеют что-то против, лучше держать свои мысли при себе»
Перед своей смертью в 1924 году президент Уилсон осознал, какой вред он нанес Америке. Вот его признание: «Я ненамеренно разрушил свое правительство».
Т.о. менялы, которые делают барыши на манипуляциях с количеством денег в обращении, получили свой частный центральный банк в США. Крупнейшие газеты, также принадлежавшие им, приветствовали ратификацию «Закона о Федеральном Резерве» 1913 года. Они заявляли широкой публике, что «…Теперь депрессии можно будет научно предотвращать!». На самом же деле некто получил возможность депрессии научно создавать!
«Законопроект Олдрича был отвергнут в своей основе после избрания президентом Вудро Уилсона. Лица, стоявшие во главе партии демократов, пообещали народу, что пока они будут у власти, центральному банку не бывать.
Через 13 (!) месяцев обещание было нарушено и администрация Уилсона при активном участии самых зловещих фигур с Уолл Стрита учредила в нашей свободной стране траченную молью организацию монархического «королевского» типа, дабы держать под контролем всю страну сверху донизу и эксплуатировать нас от колыбели до гробовой доски»
Вскоре после избрания Уилсона, «Морган, Уорберг, Барух и компания» начали реализацию другого плана, названного Уорбергом «Федеральная резервная система». Демократическая верхушка приветствовала новый законопроект, прозванный Glass Owen Bill, как нечто радикально отличающееся от законопроекта Олдрича. На самом деле этот документ по всем основным признакам был практически идентичен предыдущему. Заявления демократов оказались столь категоричны, что Пол Уорберг, «родитель» обоих законопроектов, был вынужден выступить с обращением к своим купленным друзьям в Конгрессе с заверением в том, что оба документа фактически одинаковы:
«Если отмести чисто внешние различия, затрагивающие только «шелуху», мы обнаружим, что «зерна» обеих предлагаемых систем очень похожи и логически взаимосвязаны».
Однако это признание предназначалось только для частных ушей. Публично «Денежный трест» в лице сенатора Олдрича и Фрэнка Бандурлипа, президента принадлежавшего Рокфеллерам National Citibank of New York (и одного из участников исторической встречи на острове Джекил) выступил против Федеральной резервной системы. Тем не менее, годы спустя Бандурлип признался газете Saturday Evening Post, что оба эти документа ничем друг от друга не отличались:
«Хотя законопроект о Федеральном резерве, предложенный Олдричем был отвергнут, все его важнейшие моменты сохранились в окончательно одобренном варианте».
Когда Конгресс наконец подошел к голосованию по поводу законопроекта, для консультаций был вызван юрист из Огайо по имени Альфред Кроузер. Последний ясно представлял родственный характер обоих документов: «Данный законопроект… облекает в букву закона то, к чему последние 25 лет стремились Уолл Стрит и крупные банки - частный, а не общественный контроль за национальной валютой. Поскольку Glass Owen Bill может с этим справиться так же хорошо, как и законопроект Олдрича, то оба документа в случае их реализации отбирают у правительства и народа всякий эффективный механизм контроля над общественными деньгами и передают банкам исключительное и чреватое опасностью право делать национальную денежную массу недостаточной или избыточной».
Во время парламентских прений по данному вопросу, сенаторы жаловались на то, что банки пытаются использовать свою финансовую власть для того, чтобы повлиять на исход обсуждений. «В этой стране есть банкиры, являющиеся врагами общественного блага», сказал по этому поводу один из сенаторов. Так кто же стоял за этими действиями? Вопреки всем обвинениям в обмане и коррупции, законопроект был в конечном итоге одобрен Сенатом 22 декабря 1913 года. Это случилось вскоре после того, как большинство сенаторов удалились на Рождественские каникулы, получив от политического руководства заверения о том, что все решения будут приниматься только после Нового года.
В день одобрения законопроекта конгрессмен Линдберг выступил с эмоциональной речью, предупреждая сограждан о том, что «Этот закон создает самую большую на Земле монополию. Подписанный президентом законопроект легализует невидимое правительство Власти Денег. Люди могут этого сразу не разобрать, но судный день отодвигается лишь на несколько лет… Этим законом реализуется тягчайшее в истории США преступление законодательной власти».
Сверх того, всего несколькими неделями ранее Конгресс окончательно одобрил законопроект о подоходном налоге. Причем тут налог, спросите вы? Дело в том, что в он помог банкирам выстроить систему, способную генерировать практически неограниченный долг федерального правительства. Но как выплачивать процент по этому долгу? Об основной сумме упоминать не стоит. Как вы помните, частный центральный банк способен создавать деньги из ниоткуда.
В те времена федеральное правительство было небольшим. И до принятия вышеуказанного закона единственным источником поступлений в бюджет оставались тарифы и акцизы. Теперь же, как это в свое время происходило с Банком Англии, процентные платежи обеспечивались прямым налогообложением граждан. Менялы понимали, что если им придется полагаться только на взносы штатов, в конечном итоге законодатели штатов взбунтуются и либо откажутся платить процент за пользование своими же деньгами либо окажут политическое давление на правительство с целью снижения суммы долга.
Любопытно, что в 1895 году Верховный Суд США признал подобный подоходный налог неконституционным. По той же причине в 1909 году он отверг даже закон о налоге на прибыль корпораций. В конечном итоге сенатор Олдрич поспешил предложить Сенату внести в конституцию поправку, которая бы позволила ратифицировать подоходный налог. Менялы попытались внести в Конституцию т.н. «16-ую поправку», текст которой затем был предложен на рассмотрение законодателям штатов. Критики поправки утверждают, что она так и не была ратифицирована необходимым количеством голосов региональных законодателей.
Однако менялы и не собирались обсуждать окончательный вариант. К октябрю 1913 года сенатор Олдрич смог быстро провести Закон о подоходном налоге через Конгресс. Без права прямого налогообложения американских граждан в обход мнения штатов Закон о Федеральном резерве был бы далеко не так выгоден тем, кто стремился сильнее загнать Америку в долги.
Через год после выхода «Закона о Федеральном Резерве» конгрессмен Линдберг объяснил, каким образом эта организация создает т.н. «деловой цикл» и использует его в своих интересах:
– «Чтобы поднять цены, все, что требуется от Федерального Резерва это снизить учетную ставку. Вследствие чего происходит прилив в экономику кредитных средств и бум на фондовом рынке. Затем, когда… бизнесмены привыкают к данным условиям, Федеральный Резерв может оборвать их кажущееся процветание внезапным повышением учетных ставок».
– «С помощью политики учетных ставок он может раскачивать рынок взад-вперед или вызывать резкие изменения в экономике резким повышением разницы ставок. В любом случае Федеральный Резерв будет обладать внутренней информацией о грядущих изменениях финансовой политики и заблаговременно знать о будущих изменениях, как в сторону улучшения, так и ухудшения финансовой конъюнктуры».
– «Эта странная, но наиболее опасная синекура, когда-либо дававшаяся на откуп особому привилегированному классу людей каким-либо из правительств в истории человечества».
– «Это частная организация, управляющаяся с единственной целью получения максимальной прибыли от денег, принадлежащих другим»
– «Они знают заранее, когда выгоднее вызвать финансовый кризис. Им также известно, когда его нужно остановить. Как инфляция, так и дефляция хороши, когда контролируешь финансы».
Конгрессмен Линдберг оказался прав по всем пунктам. Он только не понимал, что большинство европейских наций уже пали жертвой своих центральных банкиров десятки или даже сотни лет назад. Но ему удалось подметить интересный факт - всего через год Федеральный Резерв захватил рынок золота. Он отметил следующее (цитата): «Федеральный Резерв уже захватил рынок золота и золотых сертификатов» (конец цитаты).
Однако Линдберг был не единственным критиком Федерального Резерва. Луи Макфедден, бывший в 1920-1931 гг. председателем Комитета по банкам и валюте Палаты представителей, отметил, что Федеральный резерв:
«…создал сверхгосударство, управляемое международными банкирами и промышленниками, объединившимися для того, чтобы поработить мир ради собственной наживы».
Заметьте, как точно Макфедден разглядел международный характер акционеров Федерального Резерва. Райт Патман из штата Техас, другой председатель Комитета по банкам и валюте Палаты представителей в 60-ые годы, сказал следующее:
«В современных Соединенных Штатах на самом деле два правительства… Есть установленное законом правительство… и существует независимое, неподконтрольное и неподдающееся координации правительство в виде Федерального Резерва, отправляющее денежную власть, закрепленную Конституцией за Конгрессом».
Даже изобретатель электричества Томас Эдисон был солидарен с критикой системы Федерального Резерва:
– «Если наше государство может эмитировать облигаций на 1 доллар, то оно может выпустить и аналогичную банкноту. Фактор, делающий привлекательным облигацию, делает привлекательным и банкноту. Разница между облигацией и банкнотой в том, что облигация позволяет финансовым брокерам зарабатывать вдвое больше стоимости облигации и еще 20% процентов сверху, тогда как при использовании валюты доход приносят только прямые вложения в полезное дело».
– «Было бы абсурдным утверждать, что наша страна может выпустить на $30 млн. облигаций и не в состоянии выпустить $30 млн. банкнот. Оба финансовых инструмента являются платежными обязательствами, однако один выгоден ростовщикам, а второй помогает людям».
Через 3 года после выхода «Закона о Федеральном Резерве» даже у президента Уилсона появились сомнения о том, что какого джинна он выпустил на волю во время своего первого срока:
– «Мы приобрели одно из самых неуправляемых и самых зависимых правительств в цивилизованном мире. Это больше не правительство свободы выражения мнений, не правительство, отражающее волю большинства, а правительство, навязывающее нам решения горстки «сильных мира сего».
– «Некоторые из наиболее влиятельных в Соединенных Штатах коммерсантов и промышленников чего-то страшатся. Они чувствуют, что существует некая власть столь организованная, столь тайная, столь вездесущая, столь мощная и всеобъемлющая, что, даже если они имеют что-то против, лучше держать свои мысли при себе»
Перед своей смертью в 1924 году президент Уилсон осознал, какой вред он нанес Америке. Вот его признание: «Я ненамеренно разрушил свое правительство».
Т.о. менялы, которые делают барыши на манипуляциях с количеством денег в обращении, получили свой частный центральный банк в США. Крупнейшие газеты, также принадлежавшие им, приветствовали ратификацию «Закона о Федеральном Резерве» 1913 года. Они заявляли широкой публике, что «…Теперь депрессии можно будет научно предотвращать!». На самом же деле некто получил возможность депрессии научно создавать!
23. Первая Мировая Война
После того как финансовая власть оказалась в значительной степени централизованной, возникли предпосылки для действительно большой войны. И конечно, для центральных банков политическая подоплека военных действий значила не в пример меньше, нежели возможность получения дохода. Поскольку ничто не создает столько долгов как война.
Наилучшим свидетельством тому в то время была Англия. За 190 лет, прошедшие между моментом учреждения Банка Англии и поражением Наполеона, она пребывала в состоянии войны 56 лет! А большую часть остального времени находилась в состоянии подготовки к войне.
Во время Первой Мировой Ротшильды кредитовали Германию, британская ветвь семейства - Англию, а французская - Францию. В США Джи Пи Морган занимался военными поставками для французов и англичан. Через 6 месяцев после начала войны дела пошли настолько хорошо, что Морган стал крупнейшим мотом на Земле - его оборонные закупки достигли $10 млн. в день! Офис Моргана находился в Вашингтоне по адресу Уолл Стрит 23. Здесь его постоянно осаждали брокеры и торговые агенты, желавшие продать. Дошло до того, что банк был вынужден выставить охрану у каждой двери штаб-квартиры и у домов всех партнеров по бизнесу.
Многие из нью-йоркских банкиров также хорошо заработали на войне. Иронично, что ответственным за оборонную отрасль президент назначил именно Бернарда Баруха. Как пишет историк Джеймс Перлок, Барух и Рокфеллеры заработали на войне порядка $200 млн. Но прибыль была не единственной целью войны. Побудительным мотивом была также месть - менялы не могли простить русским царям поддержку Линкольна во время Гражданской войны между Севером и Югом. Кроме того, Россия оставалась последней крупной европейской державой, не поддавшейся на уловку учреждения частного центрального банка.
Через года после начала Первой мировой русская революция сбросила с трона царя и насадила коммунизм. Джейкоб Шифф, глава финансового треста Kuhn Lobben Company, на смертном одре признался, что потратил $20 млн. на финансирование низвержения царя. Деньги на поддержку русской революции поступали также и из Англии. Почему богатейшие люди мира поддерживали коммунизм? Систему, открыто призывающую к уничтожению капитализма, сделавшего их богачами?
Исследователь Гарри Аллан объясняет это так:
– «Если сознавать, что социализм есть не метод разделения богатства на всех, а реальный способ консолидации и управления ресурсами, то кажущийся парадокс поддержки социализма сверхбогатыми людьми перестает быть таковым. Тогда такая помощь становится логичным и даже совершенным орудием жаждущих максимальной власти маньяков».
– «Коммунизм или, точнее, социализм, это движение не обездоленных масс, а экономической элиты».
Историк Клеон Скаузен в своей вышедшей в 1970 году книге «Исконный капиталист» высказался следующим образом:
«Какая бы то ни было власть порождает жажду еще большей власти… Было почти неизбежно, что сверхбогатые однажды возжелают контролировать не только свои богатства, но и богатства всего мира.
Наилучшим способом достижения этой цели было удовлетворение амбиций властолюбивых политических заговорщиков, настроенных на свержение всех существующих правительств и установление всеобщей мировой диктатуры».
Однако революционеры выбились из-под контроля и попытались перехватить власть у богачей. Например, Мао Цзе Дун с 1938 года руководствовался девизом, что политическая власть исходит из дула винтовки. Денежные мешки с Уолл Стрита открыли коммунистам доступ к финансированию при рискованном исходе. За это «вершители судеб» пытались контролировать революционные движения и предоставляли им огромные кредиты при условии повиновения, либо сокращали финансовые вливания или даже начинали кредитовать их оппозицию, если революционеры выбивались из-под контроля.
Ленин также начал однажды понимать, что будучи абсолютным диктатором страны, финансовыми рычагами он не владеет. Их незримо контролировал кто-то другой. «Государство функционирует не так, как нам бы хотелось. Этот локомотив нас не слушается. Кажется, его приводит в движение человек, но он не едет в нужном направлении. Он движется туда, куда его толкает неведомая сила» (Владимир Ленин).
Кто же стоял за этой силой? Член Палаты представителей Луи Макфедден, бывший председателем Комитета по банкам и валюте с 1920-х годов и до Великой Депрессии, объяснял это так:
«На исторический путь России роковую роль оказали действия международных банкиров… С помощью Правления Федерального Резерва… через Chase Bank советское правительство получило средства Казначейства США.
Англия также получала наши деньги через отделения Федерального Резерва, а затем перепродавала их советскому правительству под высокий процент…
Историческая стройка - ДнепроГЭС - финансировалась на деньги, незаконно взятые у Казначейства США коррумпированными и бесчестными банкирами Федерального Резерва»
Иначе говоря, Федеральный Резерв и Банк Англии по поручению контролирующих их международных банкиров создали монстра, который в течение 70 лет подпитывал беспрецедентный коммунистический режим, военную напряженность, и самое важное, собственную задолженность.
Если вы думаете, что у менял был шанс удержать ситуацию под контролем и они его потеряли, вы ошибаетесь. В 1992 году газета The Washington Times писала о том, что президент России Борис Ельцин был весьма опечален тем, что вся поступающая в его страну иностранная помощь попадает «обратно в сундуки западных банков на обслуживание долга».
Никто, будучи в здравом уме, не станет утверждать, что такая большая война, как Первая Мировая, имела единственную причину. Война очень сложный механизм и вызывается целой совокупностью факторов. Но, с другой стороны, было бы столь же глупо игнорировать одну из её основных причин - т.е. тех, кому война выгодна. Роль менял в истории это не теория страшных заговоров. У этих людей есть побудительные причины, такие как краткосрочная жажда наживы и долгосрочные политические планы учреждения пролетарских правительств. С тем чтобы потом поддерживать их финансами и контролировать их политиков, во что бы в конечном итоге они не превратились. Далее мы увидим, что же уготовано менялами для всего мира.
Наилучшим свидетельством тому в то время была Англия. За 190 лет, прошедшие между моментом учреждения Банка Англии и поражением Наполеона, она пребывала в состоянии войны 56 лет! А большую часть остального времени находилась в состоянии подготовки к войне.
Во время Первой Мировой Ротшильды кредитовали Германию, британская ветвь семейства - Англию, а французская - Францию. В США Джи Пи Морган занимался военными поставками для французов и англичан. Через 6 месяцев после начала войны дела пошли настолько хорошо, что Морган стал крупнейшим мотом на Земле - его оборонные закупки достигли $10 млн. в день! Офис Моргана находился в Вашингтоне по адресу Уолл Стрит 23. Здесь его постоянно осаждали брокеры и торговые агенты, желавшие продать. Дошло до того, что банк был вынужден выставить охрану у каждой двери штаб-квартиры и у домов всех партнеров по бизнесу.
Многие из нью-йоркских банкиров также хорошо заработали на войне. Иронично, что ответственным за оборонную отрасль президент назначил именно Бернарда Баруха. Как пишет историк Джеймс Перлок, Барух и Рокфеллеры заработали на войне порядка $200 млн. Но прибыль была не единственной целью войны. Побудительным мотивом была также месть - менялы не могли простить русским царям поддержку Линкольна во время Гражданской войны между Севером и Югом. Кроме того, Россия оставалась последней крупной европейской державой, не поддавшейся на уловку учреждения частного центрального банка.
Через года после начала Первой мировой русская революция сбросила с трона царя и насадила коммунизм. Джейкоб Шифф, глава финансового треста Kuhn Lobben Company, на смертном одре признался, что потратил $20 млн. на финансирование низвержения царя. Деньги на поддержку русской революции поступали также и из Англии. Почему богатейшие люди мира поддерживали коммунизм? Систему, открыто призывающую к уничтожению капитализма, сделавшего их богачами?
Исследователь Гарри Аллан объясняет это так:
– «Если сознавать, что социализм есть не метод разделения богатства на всех, а реальный способ консолидации и управления ресурсами, то кажущийся парадокс поддержки социализма сверхбогатыми людьми перестает быть таковым. Тогда такая помощь становится логичным и даже совершенным орудием жаждущих максимальной власти маньяков».
– «Коммунизм или, точнее, социализм, это движение не обездоленных масс, а экономической элиты».
Историк Клеон Скаузен в своей вышедшей в 1970 году книге «Исконный капиталист» высказался следующим образом:
«Какая бы то ни было власть порождает жажду еще большей власти… Было почти неизбежно, что сверхбогатые однажды возжелают контролировать не только свои богатства, но и богатства всего мира.
Наилучшим способом достижения этой цели было удовлетворение амбиций властолюбивых политических заговорщиков, настроенных на свержение всех существующих правительств и установление всеобщей мировой диктатуры».
Однако революционеры выбились из-под контроля и попытались перехватить власть у богачей. Например, Мао Цзе Дун с 1938 года руководствовался девизом, что политическая власть исходит из дула винтовки. Денежные мешки с Уолл Стрита открыли коммунистам доступ к финансированию при рискованном исходе. За это «вершители судеб» пытались контролировать революционные движения и предоставляли им огромные кредиты при условии повиновения, либо сокращали финансовые вливания или даже начинали кредитовать их оппозицию, если революционеры выбивались из-под контроля.
Ленин также начал однажды понимать, что будучи абсолютным диктатором страны, финансовыми рычагами он не владеет. Их незримо контролировал кто-то другой. «Государство функционирует не так, как нам бы хотелось. Этот локомотив нас не слушается. Кажется, его приводит в движение человек, но он не едет в нужном направлении. Он движется туда, куда его толкает неведомая сила» (Владимир Ленин).
Кто же стоял за этой силой? Член Палаты представителей Луи Макфедден, бывший председателем Комитета по банкам и валюте с 1920-х годов и до Великой Депрессии, объяснял это так:
«На исторический путь России роковую роль оказали действия международных банкиров… С помощью Правления Федерального Резерва… через Chase Bank советское правительство получило средства Казначейства США.
Англия также получала наши деньги через отделения Федерального Резерва, а затем перепродавала их советскому правительству под высокий процент…
Историческая стройка - ДнепроГЭС - финансировалась на деньги, незаконно взятые у Казначейства США коррумпированными и бесчестными банкирами Федерального Резерва»
Иначе говоря, Федеральный Резерв и Банк Англии по поручению контролирующих их международных банкиров создали монстра, который в течение 70 лет подпитывал беспрецедентный коммунистический режим, военную напряженность, и самое важное, собственную задолженность.
Если вы думаете, что у менял был шанс удержать ситуацию под контролем и они его потеряли, вы ошибаетесь. В 1992 году газета The Washington Times писала о том, что президент России Борис Ельцин был весьма опечален тем, что вся поступающая в его страну иностранная помощь попадает «обратно в сундуки западных банков на обслуживание долга».
Никто, будучи в здравом уме, не станет утверждать, что такая большая война, как Первая Мировая, имела единственную причину. Война очень сложный механизм и вызывается целой совокупностью факторов. Но, с другой стороны, было бы столь же глупо игнорировать одну из её основных причин - т.е. тех, кому война выгодна. Роль менял в истории это не теория страшных заговоров. У этих людей есть побудительные причины, такие как краткосрочная жажда наживы и долгосрочные политические планы учреждения пролетарских правительств. С тем чтобы потом поддерживать их финансами и контролировать их политиков, во что бы в конечном итоге они не превратились. Далее мы увидим, что же уготовано менялами для всего мира.
24. Великая Депрессия
Вскоре после Первой мировой войны начал проясняться политический курс менял. Поскольку теперь они контролировали экономики отдельных стран, следующим шагом закономерно должна была стать окончательная форма консолидации - всемирное правительство.
Предложение о создании нового всемирного правительства стало основным вопросом повестки дня Конференции о мире, созванной в Париже после окончания Первой мировой войны. Оно получило название Лига Наций. Однако к неудовольствию Пола Уорберга и Бернарда Баруха, приехавших на конференцию в качестве сопровождающих президента Уилсона лиц, мир еще был не готов поступиться национальными границами. Национализм до сих пор оставался серьезным фактором, препятствующим глобализации.
Например, лорд Керзон, британский международный секретарь, назвал Лигу Наций не иначе как «славной шуткой». При всем том поддержка новой организации находилась в курсе внешней политики правительства Великобритании. К унижению президента Уилсона, Конгресс США также не ратифицировал вступление США в Лигу Наций. Несмотря на то, что в Лигу Наций вступило множество государств, без денежной подпитки американского Казначейства эта организация была обречена.
После мировой войны американская общественность начала уставать от интернационалистских амбиций демократа Вудро Уилсона. Поэтому на выборах 1920 года сокрушительную победу одержал республиканец Уоррен Хардинг, набрав более 60% голосов. Хардинг был яростным противником как большевизма так и Лиги Наций. Его избрание открыло 20-летнюю эру правления республиканцев в Белом Доме, известную под именем «бурлящие двадцатые».
Вопреки тому, что Первая Мировая принесла Америке задолженность, в 10 раз превышающую долг, достигнутый во время Гражданской войны, американская экономика находилась на подъеме. Во время войны в страну широким потоком полилось иностранное золото. И эта тенденция сохранилась и позже. В начале 20-х годов управляющий Federal Reserve Bank of New York Бенджамин Стронг часто встречался со скрытным и экцентричным управляющим Банка Англии Монтэгю Норманом. Норман стремился возвратить Англии золото, переданное США во время войны. И таким образом вернуть Банку Англии его прежнее доминирующее положение в международных финансовом мире. Кроме того, имея большой золотой запас, американская экономика могла снова вырваться из-под контроля, как это уже было после Гражданской войны.
В течение последующих 8 лет при администрациях Хардинга и Кулиджа созданный во время войны огромный долг федерального правительства был снижен на 38% до суммы $16 млрд. Рекордноее в истории США сокращение задолженности! Во время выборов 1920 года Хардинг и Кулидж выступали единым фронтом против Джеймса Кокса, губернатора штата Огайо и малоизвестного в то время Франклина Рузвельта, прежде уже занимавшего пост помощника президента Уилсона по военно-морскому флоту.
После своей инаугурации Хардинг предпринял меры для того, чтобы официально похоронить Лигу Наций. Затем он поспешил понизить налоги за счет беспрецедентного повышения тарифов. Казалось бы, начала воплощаться политика, о которой мечтали отцы-основатели США. На второй год своего правления Хардинг предпринял поездку поездом на запад страны и внезапно скончался. Хотя никакого вскрытия не производилось, в качестве установленной причины смерти были признаны пневмония или пищевое отравление.
Когда бразды правления взял в свои руки президент Кулидж, он продолжил внутреннюю политику Хардинга, направленную на высокие импортные тарифы при сокращении подоходных налогов. В результате экономика стала расти такими темпами, что чистый национальный доход продолжал увеличиваться. И это с точки зрения определенных кругов было абсолютно недопустимо. Поэтому, как и прежде, менялы решили, что настало время устроить американской экономике кризис. Федеральный Резерв начал накачивать страну деньгами. Денежная масса была увеличена на 62%. Денег стало в достатке. Поэтому этот период прозвали «бурлящие двадцатые».
Перед своей смертью в 1910 году бывший президент Теодор Рузвельт предупреждал американцев о том, что происходит. Как писала 27 марта 1922 года газета New York Times, Рузвельт сказал:
«Международные банкиры и лица, лоббирующие интересы Рокфеллеров и треста Standard Oil контролируют большинство газет для того, чтобы призвать к повиновению или заставить покинуть госслужбу тех людей, которые отказываются слушаться могущественной коррумпированной клики, являющейся нашим невидимым правительством».
Всего за день до этой публикации мэр Нью-Йорка Джон Хайлэн цитировал слова Рузвельта и обличал тех, кто, по его мнению, захватывает управление Америкой, политическим процессом страны и прессой:
– «Предупреждение Теодора Рузвельта сейчас кажется крайне своевременным, поскольку действительным бичом нашего республиканского строя является невидимое правительство, которое, как гигантский осьминог, простирает свои скользкие щупальца на города, государство и всю страну… Оно захватывает своими мощными присосками наши исполнительные и законодательные органы, школы, суды, газеты и любой государственный орган, созданный для защиты общественного блага…»
Предложение о создании нового всемирного правительства стало основным вопросом повестки дня Конференции о мире, созванной в Париже после окончания Первой мировой войны. Оно получило название Лига Наций. Однако к неудовольствию Пола Уорберга и Бернарда Баруха, приехавших на конференцию в качестве сопровождающих президента Уилсона лиц, мир еще был не готов поступиться национальными границами. Национализм до сих пор оставался серьезным фактором, препятствующим глобализации.
Например, лорд Керзон, британский международный секретарь, назвал Лигу Наций не иначе как «славной шуткой». При всем том поддержка новой организации находилась в курсе внешней политики правительства Великобритании. К унижению президента Уилсона, Конгресс США также не ратифицировал вступление США в Лигу Наций. Несмотря на то, что в Лигу Наций вступило множество государств, без денежной подпитки американского Казначейства эта организация была обречена.
После мировой войны американская общественность начала уставать от интернационалистских амбиций демократа Вудро Уилсона. Поэтому на выборах 1920 года сокрушительную победу одержал республиканец Уоррен Хардинг, набрав более 60% голосов. Хардинг был яростным противником как большевизма так и Лиги Наций. Его избрание открыло 20-летнюю эру правления республиканцев в Белом Доме, известную под именем «бурлящие двадцатые».
Вопреки тому, что Первая Мировая принесла Америке задолженность, в 10 раз превышающую долг, достигнутый во время Гражданской войны, американская экономика находилась на подъеме. Во время войны в страну широким потоком полилось иностранное золото. И эта тенденция сохранилась и позже. В начале 20-х годов управляющий Federal Reserve Bank of New York Бенджамин Стронг часто встречался со скрытным и экцентричным управляющим Банка Англии Монтэгю Норманом. Норман стремился возвратить Англии золото, переданное США во время войны. И таким образом вернуть Банку Англии его прежнее доминирующее положение в международных финансовом мире. Кроме того, имея большой золотой запас, американская экономика могла снова вырваться из-под контроля, как это уже было после Гражданской войны.
В течение последующих 8 лет при администрациях Хардинга и Кулиджа созданный во время войны огромный долг федерального правительства был снижен на 38% до суммы $16 млрд. Рекордноее в истории США сокращение задолженности! Во время выборов 1920 года Хардинг и Кулидж выступали единым фронтом против Джеймса Кокса, губернатора штата Огайо и малоизвестного в то время Франклина Рузвельта, прежде уже занимавшего пост помощника президента Уилсона по военно-морскому флоту.
После своей инаугурации Хардинг предпринял меры для того, чтобы официально похоронить Лигу Наций. Затем он поспешил понизить налоги за счет беспрецедентного повышения тарифов. Казалось бы, начала воплощаться политика, о которой мечтали отцы-основатели США. На второй год своего правления Хардинг предпринял поездку поездом на запад страны и внезапно скончался. Хотя никакого вскрытия не производилось, в качестве установленной причины смерти были признаны пневмония или пищевое отравление.
Когда бразды правления взял в свои руки президент Кулидж, он продолжил внутреннюю политику Хардинга, направленную на высокие импортные тарифы при сокращении подоходных налогов. В результате экономика стала расти такими темпами, что чистый национальный доход продолжал увеличиваться. И это с точки зрения определенных кругов было абсолютно недопустимо. Поэтому, как и прежде, менялы решили, что настало время устроить американской экономике кризис. Федеральный Резерв начал накачивать страну деньгами. Денежная масса была увеличена на 62%. Денег стало в достатке. Поэтому этот период прозвали «бурлящие двадцатые».
Перед своей смертью в 1910 году бывший президент Теодор Рузвельт предупреждал американцев о том, что происходит. Как писала 27 марта 1922 года газета New York Times, Рузвельт сказал:
«Международные банкиры и лица, лоббирующие интересы Рокфеллеров и треста Standard Oil контролируют большинство газет для того, чтобы призвать к повиновению или заставить покинуть госслужбу тех людей, которые отказываются слушаться могущественной коррумпированной клики, являющейся нашим невидимым правительством».
Всего за день до этой публикации мэр Нью-Йорка Джон Хайлэн цитировал слова Рузвельта и обличал тех, кто, по его мнению, захватывает управление Америкой, политическим процессом страны и прессой:
– «Предупреждение Теодора Рузвельта сейчас кажется крайне своевременным, поскольку действительным бичом нашего республиканского строя является невидимое правительство, которое, как гигантский осьминог, простирает свои скользкие щупальца на города, государство и всю страну… Оно захватывает своими мощными присосками наши исполнительные и законодательные органы, школы, суды, газеты и любой государственный орган, созданный для защиты общественного блага…»