Страница:
Она ответила, что это не дочка, а сестра. И что зовут ее Энелайз.
Энелайз была рада, что Хейзел оставила ее одну. Новость так ее ошеломила, что девушка просто не знала, что сказать. Сестру, которую выдумала она сама, звали Сара. А потом точно такое же имя получила и рыжая кукла. А у Сары рыжеволосую куклу, которую та считала сестрой, звали Энелайз.
На соседний стул уселся Ник, провел пятерней по волосам и облокотился на стойку бара.
— Свидетельство о рождении — это обычная фальшивка. В Лос-Анджелесе такого свидетельства не числится. Оно даже составлено неверно. И больницы такой нет. Мы вернулись к тому, с чего начали. На след каких-нибудь записей о Джун мне тоже напасть не удалось. Они наверняка снова переехали. А куда делась ваша подруга-официантка? Я хочу еще кофе.
— Вы верите в виртуальных сестер? Виртуальных близнецов?
— Как-как? Виртуальных близнецов? У меня сестры-близнецы, но они абсолютно материальные. Если бы это было не так, мне не пришлось бы одалживать им спортивные свитера, которые возвращались мне вымазанными в лаке для ногтей, или машину, которая каждый раз возвращалась с новой царапиной…
Нахмурившись, он замолчал, понимая, что не следует делиться с ней семейными секретами, знать которые ей совсем не обязательно.
— Я не то имею в виду, — возразила Энелайз и повторила только что услышанный рассказ Хейзел. — Помните, я говорила, что чувствую какую-то связь с Сарой? Что найти ее — это цель моего существования и… — Она развела в стороны руки в знак беспомощности. — Я не знаю. Но теперь вы верите мне? Это что-то доказывает?
Ник слушал внимательно, но рассказ, казалось, не произвел на него особого впечатления.
— Энелайз, вы слишком увлеклись. Успокойтесь и постарайтесь мыслить логически. Хейзел разговаривала с Сарой около двадцати лет назад. Ее куклу могли звать Лайза, или Энни, или Лайза-Энни. Сегодня Хейзел услышала, как зовут вас, и у нее в голове все перепуталось. Здесь нет ничего мистического. Да даже если девочка и назвала куклу Энелайз, то это всего лишь совпадение. — Он внимательно посмотрел на кого-то на противоположном конце стойки бара. — Но если те двое сдавали дом Джун, то мне надо с ними поговорить.
— Конечно, нам надо поговорить, — согласилась Энелайз.
Его челюсти вновь напряглись, и на виске начала пульсировать жилка. В конце концов он поднял вверх обе руки:
— Ладно, идет.
Вероятно, он не обрадуется тому, что сегодня она не поедет в Техас, но она должна найти Сару. Слишком много всего случилось, чтобы посчитать это простым совпадением.
Глава 7
Глава 8
Энелайз была рада, что Хейзел оставила ее одну. Новость так ее ошеломила, что девушка просто не знала, что сказать. Сестру, которую выдумала она сама, звали Сара. А потом точно такое же имя получила и рыжая кукла. А у Сары рыжеволосую куклу, которую та считала сестрой, звали Энелайз.
На соседний стул уселся Ник, провел пятерней по волосам и облокотился на стойку бара.
— Свидетельство о рождении — это обычная фальшивка. В Лос-Анджелесе такого свидетельства не числится. Оно даже составлено неверно. И больницы такой нет. Мы вернулись к тому, с чего начали. На след каких-нибудь записей о Джун мне тоже напасть не удалось. Они наверняка снова переехали. А куда делась ваша подруга-официантка? Я хочу еще кофе.
— Вы верите в виртуальных сестер? Виртуальных близнецов?
— Как-как? Виртуальных близнецов? У меня сестры-близнецы, но они абсолютно материальные. Если бы это было не так, мне не пришлось бы одалживать им спортивные свитера, которые возвращались мне вымазанными в лаке для ногтей, или машину, которая каждый раз возвращалась с новой царапиной…
Нахмурившись, он замолчал, понимая, что не следует делиться с ней семейными секретами, знать которые ей совсем не обязательно.
— Я не то имею в виду, — возразила Энелайз и повторила только что услышанный рассказ Хейзел. — Помните, я говорила, что чувствую какую-то связь с Сарой? Что найти ее — это цель моего существования и… — Она развела в стороны руки в знак беспомощности. — Я не знаю. Но теперь вы верите мне? Это что-то доказывает?
Ник слушал внимательно, но рассказ, казалось, не произвел на него особого впечатления.
— Энелайз, вы слишком увлеклись. Успокойтесь и постарайтесь мыслить логически. Хейзел разговаривала с Сарой около двадцати лет назад. Ее куклу могли звать Лайза, или Энни, или Лайза-Энни. Сегодня Хейзел услышала, как зовут вас, и у нее в голове все перепуталось. Здесь нет ничего мистического. Да даже если девочка и назвала куклу Энелайз, то это всего лишь совпадение. — Он внимательно посмотрел на кого-то на противоположном конце стойки бара. — Но если те двое сдавали дом Джун, то мне надо с ними поговорить.
— Конечно, нам надо поговорить, — согласилась Энелайз.
Его челюсти вновь напряглись, и на виске начала пульсировать жилка. В конце концов он поднял вверх обе руки:
— Ладно, идет.
Вероятно, он не обрадуется тому, что сегодня она не поедет в Техас, но она должна найти Сару. Слишком много всего случилось, чтобы посчитать это простым совпадением.
Глава 7
— О, Ник, это ужасно! — Энелайз выглянула из окна, как только они подъехали к дому, где когда-то жили Джун и Сара Мартин.
Дом был полуразрушен, покосился на один бок, одно из окон фасада было разбито, на крыльце не хватало ступеньки.
— Здесь уже лет двадцать никто не живет. Энелайз медленно пошла к дому сквозь заросли сорняков. Ник остановился рядом с приехавшими с ними Нельсонами, чтобы осмотреться.
— С тех пор как те люди уехали, мы здесь ничего не делали, — сказал Хенк, растягивая слова.
— Сначала мы еще пытались сдать дом снова, — добавила Глэдис, — но никто не хотел жить так далеко. Потом у нас здесь был сарай до тех пор, пока не начала протекать крыша.
Энелайз медленно поднялась на крыльцо и немного задержалась перед дверью.
— Там не заперто, — сообщил Хенк. — А замки так, для отвода глаз. Их еще Джун повесила, а у нас и ключа-то от них никогда не было.
Энелайз надавила на ручку, но та сразу же рассыпалась в ее ладони. Просунув два пальца в образовавшуюся щель, она потянула, но так же безрезультатно.
— Дерево могло деформироваться, — сказал Хенк. — Я принесу лом из машины.
Ник осторожно взобрался на крыльцо и встал рядом с Энелайз.
— Странное чувство, да? — оказала она так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы услышать. — Дом, в котором они жили. Я почти вижу, как маленькая Сара играет со своей куклой на этих ступеньках и как Джун открывает дверь и зовет Сару ужинать. А вы видите?
Он тоже представил картину, которую она нарисовала. Причем картина эта была чересчур живой. Он даже почувствовал, как внутри у него что-то сжалось при мысли о тихом ребенке и о той несчастной жизни, которая, по всеобщему мнению, была у этого ребенка. И чувство это ему определенно не понравилось. Расстраиваться из-за того, что ты не в силах изменить, — бесполезная трата энергии.
— Энелайз, прошлого не воротишь. Зачем так переживать? Тем более, если это связано с человеком, которого вы даже ни разу не видели.
Она не успела ответить: пришел Хенк с ломом, дверь открыли, и все вошли внутрь.
Пара мышей метнулась к стене. Отовсюду свисала паутина, пол был покрыт толстым слоем пыли, сквозь рассохшиеся доски проглядывала земля. И над всем этим стоял запах пыли и забвения.
— Когда они уехали, здесь все было чисто, — сказала Глэдис, словно и она почувствовала заботу Энелайз. — Джун Мартин была хорошей хозяйкой, регулярно ходила в церковь и за жилье всегда вовремя платила. Странная женщина. Вся в себе. Люди к ней относились доброжелательно, но она на это даже внимания не обращала. Нацепила на дверь замки и заколотила окна.
— Ничего, если мы тут осмотримся? — спросил Ник. Он не надеялся на то, что найдет здесь хоть что-нибудь, что сможет им помочь.
— Конечно. Но ходите осторожно, пол сильно прогнил.
Ник начал было осматриваться, но остановился, поняв, что Энелайз осталась на месте. «Это не должно меня волновать», — напомнил он себе. Ведь он же этого и хотел — заниматься работой самостоятельно, не обращая внимания на нее.
Он вернулся, взял ее за руку и повел за собой.
— В первой спальне спала Джун, во второй — Сара, — крикнула им вслед Глэдис.
Ник остановился у комнаты Джун, но Энелайз направилась прямиком в комнату Сары. Она остановилась на пороге, и ужас отобразился на ее лице. Перед Ником вихрем пронеслись самые жуткие картины, которые могли так напугать Энелайз, и он тут же бросился к ней.
Посреди комнаты, подняв хвост, сидел скунс и внимательно смотрел на вошедших.
— Не надо его пугать. Просто медленно отойдем назад. — Ник крепко обнял ее за талию и потянул из комнаты.
Скунс метнулся к дыре в полу и исчез.
Энелайз рассмеялась и повернулась к Нику, не пытаясь убрать его руку, и уже другое напряжение охватило его. Он сам не помнил, как его вторая рука оказалась у нее на спине. Видимо, тело перестало слушаться логичных и правильных предостережений разума.
Но Энелайз, казалось, чувствовала себя уютно. Она смотрела на Ника сверкающими глазами, смех замер у нее на губах, оставив их приоткрытыми в полуулыбке.
Она подняла руку и провела пальцами по его щеке. Ощущение было таким острым, ее прикосновение — мягким, как крылья бабочки, и обжигающе эротичным.
— След остался. — Она почти не дышала.
Энелайз была почти уверена, что не собиралась падать в объятия Ника. Просто поиск секретов старого дома настолько поглотил ее внимание, что она забыла о необходимости избегать Ника. А руки, обнявшие ее, были такими сильными и надежными. И несмотря на то что ее все больше охватывало возбуждение, она чувствовала себя в полной безопасности.
Но ведь эта ситуация не может быть безопасной по определению! — напомнила она себе. Отдернув руку, она попыталась оттолкнуться от его груди.
Из расстегнутого ворота его джинсовки выглядывали вьющиеся волоски, и рука ее вдруг позабыла, что ей следовало делать, вместо этого ее пальцы погрузились в эти волоски, пытаясь прикоснуться к твердым мускулам и почувствовать тепло его кожи.
Ник порывисто вздохнул и притянул ее ближе, так что Энелайз почувствовала, что твердыми были не только мускулы на его груди. Мысль о том, что она так сильно взволновала его, и ощущение его тела так близко — все это не приведет ни к чему хорошему. Она была готова броситься в его объятия, забыв обо всех предостережениях.
Ее рука скользнула вверх, пытаясь дотянуться до его шеи, и… и тут, как последнее предупреждение, на ее пальце блеснул бриллиант. Тот самый, подаренный Лукасом. Символ его доверия и любви, напоминание о том, что она помолвлена, приказ поступить правильно хотя бы теперь.
На этот раз ей все-таки удалось отстраниться от Ника, и тот отпустил ее. Энелайз старалась дышать глубоко.
Ник молчал, но она знала, что он рядом. Его присутствие было настолько осязаемым, словно он все еще прикасался к ней.
— Я всю жизнь… — оказалось, нужны немалые усилия, чтобы голос звучал ровно, — всю жизнь старалась делать то, чего боюсь. Для самоутверждения. Я знаю, что доставляла родителям кучу неприятностей и переживаний, но всегда надеялась, что они поймут, насколько беспочвенны их страхи. Я ни разу никому сознательно не сделала больно и никого не предала. А рядом с тобой хочу предать Лукаса, который никогда мне ничего плохого не сделал, это лучший друг из всех, которые были у меня в жизни.
Энелайз вдруг поняла, что только что сказала.
— Нет, не правильно. То есть он не только друг. Он… — Она запнулась, подбирая слова. — Он мне очень нравится, я его уважаю. И восхищаюсь им. Я…
Она снова запнулась. Почему ей так сложно сказать, что она любит Лукаса? Ему самому она говорила это, наверное, раз сто на протяжении нескольких лет…
— Давайте осмотрим комнату Джун Мартин, — предложил Ник так, словно недавнего безумства и не было.
Может, для него все это действительно ничего не значило…
Энелайз вошла в спальню Джун Мартин, расправив плечи, словно собиралась драться, если хозяйка вдруг окажется в комнате. Девушка всеми силами старалась сосредоточиться на поисках, избегая любых мыслей о Нике.
— Даже если они что-то здесь и оставили, — послышался голос Ника, — прошло уже слишком много времени.
Он заглянул в небольшую кладовку.
— Даже вешалки не осталось. — Он зашел внутрь, посмотрел вверх. — Паутины здесь… А это что такое?
Энелайз поспешила в кладовку и посмотрела наверх, где было чердачное окно. Доска, закрывавшая его, сместилась, и в отверстие выглядывал кусочек ткани, покрытой грязными пятнами.
— Энелайз, идите отсюда. Вы испачкаетесь.
— Я всегда могу принять ванну, — ответила она несколько грубовато: еще немного, и он начнет выдавать предупреждения вроде «будь внимательна, смотри, куда идешь; прежде чем перейти дорогу, посмотри налево-направо…».
— Что ж, если вы так хотите… — Он пожал плечами и потянулся, чтобы отодрать доски, закрывавшие чердак.
Грязь, пыль и целая куча всевозможных вещей обрушились вниз. Ник успел выхватить из падающего потока нечто, покрытое тканью неопределенного цвета, которая когда-то, по всей вероятности, была белой.
При ближайшем рассмотрении это нечто оказалось рыжеволосой куклой.
Взяв куклу из рук Ника, Энелайз отступила назад. Крыша над чердаком, очевидно, еще не прохудилась, и кукла сохранилась великолепно.
Ник вышел следом:
— Энелайз…
— Да, — шепнула она. — Думаю, да. Это Энелайз, кукла Сары.
— Наверное.
— А что она делала на чердаке над спальней Джун?
— Не знаю.
Она посмотрела ему прямо в глаза, и он отвел взгляд. Если он не знал ответа, то только потому, что не хотел знать.
— Вы детектив. Я всего лишь дилетант. Но лично мне все понятно. Сара любила эту куклу. Джун пыталась ее отобрать, тогда — помните? В магазине у Хейзел. Но на виду у всех не посмела. Не хотела привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому она отобрала куклу дома и оставила ее здесь, на чердаке, когда они в очередной раз переезжали. Эта женщина сущий дьявол!
Ник обнял ее обеими руками и притянул к себе. Энелайз пыталась сопротивляться, но ей не хватало ни сил, ни желания. Склонить голову к нему на грудь, чувствовать исходящий от него особый запах — все это так успокаивало.
И совершенно не было похоже на те ощущения, которые она испытывала в его объятиях всего лишь несколько минут назад…
— Не надо так, — говорил он, поглаживая ее волосы. — Эту Сару ты совсем не знаешь и даже не видела никогда. Ты не можешь считать себя ответственной за ее боль. Эти волнения только измотают тебя, но ни к чему не приведут.
— Вы правы. — Начав было успокаиваться, она вдруг вырвалась из его рук. — Нет, вы ошибаетесь. Логика правильная, но здесь дело не в логике. Я знаю Сару. — Она крепче прижала к себе куклу. — Я чувствую, а сердце никогда не обманывает. Все, что имеет значение, идет не от логики и разума, а от сердца.
— И то, что ранит, тоже идет от сердца. Его слова сильно ее удивили. Энелайз пристально посмотрела на Ника, стараясь по его глазам прочитать все его мысли… и чувства. Ник отвернулся:
— Пойду осмотрю кухню. Нельзя терять время: нам еще сегодня ехать и ехать.
Ну, ехать им, положим, не так уж и долго. Да и какое это имеет значение? Сейчас Энелайз хотела найти Сару, как никогда. Понимая, что все это лишь ее пустые фантазии, она тем не менее чувствовала: Сара ждет ее. Она найдет Сару и вернет ей куклу.
Все, что нужно, так это не прикасаться к Нику. Не подходить к нему, не смотреть на него, не думать о нем и не мечтать о нем по ночам.
Она сумеет это сделать.
Ей придется суметь.
Обследовав весь дом, они не нашли больше ничего, кроме пыли, грязи и мышей. Выйдя из дома, Энелайз вдохнула полной грудью свежий воздух, напоенный чистым запахом летней травы и цветов, и только теперь поняла, что внутри этого дома ощущала себя загнанной в ловушку. Может, она настроилась на определенную волну и ощущала то же, что и Сара много лет назад, когда жила здесь со своей матерью?
— Что это? — спросил Хенк, подходя. — Кукла? Где вы ее нашли?
— На чердаке, — ответил Ник, отряхивая пыль.
— Ее там будто нарочно спрятали, — добавила Энелайз.
Глэдис покачала головой и усмехнулась:
— Неудивительно. Девчушка эту куклу везде с собой таскала. Я несколько раз слышала, как она говорила с ней, прямо как с живым человеком. Джун терпеть не могла эту куклу.
— А они не оставили никакого адреса? — спросил Ник. Это был важный вопрос, и, кроме всего прочего, он давал возможность сменить тему разговора и вернуться от обсуждения Сары к сугубо деловым проблемам.
— Но они же среди ночи уехали, — ответил Хенк на вопрос Ника, но Глэдис наморщила лоб, стараясь что-то припомнить.
— Кажется, вскоре после их отъезда я получила письмо на имя Джун из какого-то банка. Я его сохранила на случай, если узнаю, где она, чтобы ей передать.
— А какой банк, помните? — с надеждой в голосе спросила Энелайз.
— И-и, милочка, это ж когда было! И память моя теперь не та, что раньше. Кажется, штат то ли Огайо, то ли Айдахо, в общем, какой-то маленький штат, и в названии обязательно есть «ай» и «о».
Надежды Энелайз улетучились.
— А письмо не сохранилось? — спросил Ник.
— Нет. Я его наверняка выбросила. Хенк обнял жену за плечи:
— Я бы не был так уверен… Если вы, ребята, прокатитесь с нами до дома, мы попробуем найти письмо. Глэдис никогда ничего не выбрасывает. Все письма, которые нам написали дети и внуки, и каждая картинка, которую они нарисовали, у нее в сохранности.
Глэдис слегка толкнула Хенка:
— Ну хватит! Тебе ведь тоже нравится перечитывать письма детей! А вот насчет Джун ты прав. Я могла положить это письмо куда-нибудь и забыть. Если вы, — обратилась она к Нику и Энелайз, — согласны доехать до нашего дома, то я могу посмотреть. У вас, кстати, будет возможность ополоснуться. У вас обоих руки чернее грязи.
Ник многозначительно взглянул на Энелайз и пристально посмотрел на собственные ладони. Интересно, ему когда-нибудь удастся отделаться от спутницы?
Энелайз направилась к машине, Ник пошел следом:
— Полагаю, мне не удастся уговорить вас не брать с собой эту грязную старую куклу?
— М-гм.
— Я так и думал.
Он даже не попытался с ней спорить. Что ж, неплохое начало для путешествия в неизвестный штат с «ай» и «о».
Энелайз остановилась напротив универмага неподалеку от аэропорта небольшого городка в миле от Миннеаполиса. Ник привез ее в этот городок, проследил, чтобы она взяла напрокат машину и отправилась на ней в Миннеаполис. Ник был так рад, когда Глэдис нашла банковское послание, отправленное, как выяснилось, из Айовы, что Энелайз не отважилась расстроить его сообщением, что летит вместе с ним. А сама она твердо решила: то, что кукла Сары нашлась именно сейчас, — знак судьбы, а значит, она должна искать дальше.
Энелайз решительно направилась в магазин. При виде целого ряда платных телефонов перед входом ее охватило чувство вины. Домой она не звонила с субботы. Оправданий, конечно, море — то времени не было, то автомата поблизости не оказывалось, то, наконец, было занято…
Все получалось не совсем так, как планировалось. Вместо того чтобы возвратиться домой с победой и доказать всем раз и навсегда, что на нее можно положиться, она болтается по стране, как сказали бы ее родители, и ежеминутно рискует увлечься совершенно неподходящим человеком. Да если бы она действительно хотела доказать, что способна сама о себе позаботиться, она бы сию секунду поспешила в Техас.
Но возвращаться нельзя, нужно найти Сару.
От всей этой затеи, кстати, была и очевидная польза: Энелайз уже меньше боялась летать.
Хотя, возможно, все это лишь оттого, что она стала больше доверять Нику. Конечно, Ник мог сделать ей больно, обидеть ненароком, но дело свое он знал превосходно, умел все вокруг подчинять своей воле. И раз Ник считает, что хорошо управляет самолетом, значит, так оно и есть.
Вернувшись из магазина, Энелайз поспешила в аэропорт. Если она не успеет до отлета Ника, то весь путь до Айовы ей придется проделать на машине самостоятельно.
Ник шел к ангару, где его ждала Джинни. Он снова и снова вспоминал Энелайз. Удивительно, но Ник не услышал ни слова возражения, пока оформлял прокат машины для нее. Сам он, честно говоря, ожидал бурю протеста, особенно после того, как она вела себя, обнаружив старую куклу.
Она же сама напрашивается на то, чтобы ее обидели! Когда они найдут Сару, та вряд ли примет обвинителей собственной матери с распростертыми объятиями. А Энелайз слишком быстро принимает все близко к сердцу, из-за этого ее легко ранить.
Приближаясь к самолету, Ник почему-то замедлил шаги. В чем, собственно, дело? Он же рад, что Энелайз уехала! Рад, но боится снова оказаться один…
Но Энелайз ему никто! А если в его сердце для нее не было уголка, то, когда она ушла, пустого места там остаться не могло.
Ладно, поднимется в воздух, и все как рукой снимет. Оценит теперь все прелести полета в одиночку, без постоянных проблем из-за своей незадачливой спутницы, без непрерывной болтовни, без этих выплескивающихся эмоций…
Ник попытался не думать об этом, полностью сосредоточившись на подготовке к полету. Осмотрел все снаружи, поднялся на крыло и распахнул дверцу кабины…
— Deja vu! — улыбнулась Энелайз, удобно расположившаяся в кресле.
Дом был полуразрушен, покосился на один бок, одно из окон фасада было разбито, на крыльце не хватало ступеньки.
— Здесь уже лет двадцать никто не живет. Энелайз медленно пошла к дому сквозь заросли сорняков. Ник остановился рядом с приехавшими с ними Нельсонами, чтобы осмотреться.
— С тех пор как те люди уехали, мы здесь ничего не делали, — сказал Хенк, растягивая слова.
— Сначала мы еще пытались сдать дом снова, — добавила Глэдис, — но никто не хотел жить так далеко. Потом у нас здесь был сарай до тех пор, пока не начала протекать крыша.
Энелайз медленно поднялась на крыльцо и немного задержалась перед дверью.
— Там не заперто, — сообщил Хенк. — А замки так, для отвода глаз. Их еще Джун повесила, а у нас и ключа-то от них никогда не было.
Энелайз надавила на ручку, но та сразу же рассыпалась в ее ладони. Просунув два пальца в образовавшуюся щель, она потянула, но так же безрезультатно.
— Дерево могло деформироваться, — сказал Хенк. — Я принесу лом из машины.
Ник осторожно взобрался на крыльцо и встал рядом с Энелайз.
— Странное чувство, да? — оказала она так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы услышать. — Дом, в котором они жили. Я почти вижу, как маленькая Сара играет со своей куклой на этих ступеньках и как Джун открывает дверь и зовет Сару ужинать. А вы видите?
Он тоже представил картину, которую она нарисовала. Причем картина эта была чересчур живой. Он даже почувствовал, как внутри у него что-то сжалось при мысли о тихом ребенке и о той несчастной жизни, которая, по всеобщему мнению, была у этого ребенка. И чувство это ему определенно не понравилось. Расстраиваться из-за того, что ты не в силах изменить, — бесполезная трата энергии.
— Энелайз, прошлого не воротишь. Зачем так переживать? Тем более, если это связано с человеком, которого вы даже ни разу не видели.
Она не успела ответить: пришел Хенк с ломом, дверь открыли, и все вошли внутрь.
Пара мышей метнулась к стене. Отовсюду свисала паутина, пол был покрыт толстым слоем пыли, сквозь рассохшиеся доски проглядывала земля. И над всем этим стоял запах пыли и забвения.
— Когда они уехали, здесь все было чисто, — сказала Глэдис, словно и она почувствовала заботу Энелайз. — Джун Мартин была хорошей хозяйкой, регулярно ходила в церковь и за жилье всегда вовремя платила. Странная женщина. Вся в себе. Люди к ней относились доброжелательно, но она на это даже внимания не обращала. Нацепила на дверь замки и заколотила окна.
— Ничего, если мы тут осмотримся? — спросил Ник. Он не надеялся на то, что найдет здесь хоть что-нибудь, что сможет им помочь.
— Конечно. Но ходите осторожно, пол сильно прогнил.
Ник начал было осматриваться, но остановился, поняв, что Энелайз осталась на месте. «Это не должно меня волновать», — напомнил он себе. Ведь он же этого и хотел — заниматься работой самостоятельно, не обращая внимания на нее.
Он вернулся, взял ее за руку и повел за собой.
— В первой спальне спала Джун, во второй — Сара, — крикнула им вслед Глэдис.
Ник остановился у комнаты Джун, но Энелайз направилась прямиком в комнату Сары. Она остановилась на пороге, и ужас отобразился на ее лице. Перед Ником вихрем пронеслись самые жуткие картины, которые могли так напугать Энелайз, и он тут же бросился к ней.
Посреди комнаты, подняв хвост, сидел скунс и внимательно смотрел на вошедших.
— Не надо его пугать. Просто медленно отойдем назад. — Ник крепко обнял ее за талию и потянул из комнаты.
Скунс метнулся к дыре в полу и исчез.
Энелайз рассмеялась и повернулась к Нику, не пытаясь убрать его руку, и уже другое напряжение охватило его. Он сам не помнил, как его вторая рука оказалась у нее на спине. Видимо, тело перестало слушаться логичных и правильных предостережений разума.
Но Энелайз, казалось, чувствовала себя уютно. Она смотрела на Ника сверкающими глазами, смех замер у нее на губах, оставив их приоткрытыми в полуулыбке.
Она подняла руку и провела пальцами по его щеке. Ощущение было таким острым, ее прикосновение — мягким, как крылья бабочки, и обжигающе эротичным.
— След остался. — Она почти не дышала.
Энелайз была почти уверена, что не собиралась падать в объятия Ника. Просто поиск секретов старого дома настолько поглотил ее внимание, что она забыла о необходимости избегать Ника. А руки, обнявшие ее, были такими сильными и надежными. И несмотря на то что ее все больше охватывало возбуждение, она чувствовала себя в полной безопасности.
Но ведь эта ситуация не может быть безопасной по определению! — напомнила она себе. Отдернув руку, она попыталась оттолкнуться от его груди.
Из расстегнутого ворота его джинсовки выглядывали вьющиеся волоски, и рука ее вдруг позабыла, что ей следовало делать, вместо этого ее пальцы погрузились в эти волоски, пытаясь прикоснуться к твердым мускулам и почувствовать тепло его кожи.
Ник порывисто вздохнул и притянул ее ближе, так что Энелайз почувствовала, что твердыми были не только мускулы на его груди. Мысль о том, что она так сильно взволновала его, и ощущение его тела так близко — все это не приведет ни к чему хорошему. Она была готова броситься в его объятия, забыв обо всех предостережениях.
Ее рука скользнула вверх, пытаясь дотянуться до его шеи, и… и тут, как последнее предупреждение, на ее пальце блеснул бриллиант. Тот самый, подаренный Лукасом. Символ его доверия и любви, напоминание о том, что она помолвлена, приказ поступить правильно хотя бы теперь.
На этот раз ей все-таки удалось отстраниться от Ника, и тот отпустил ее. Энелайз старалась дышать глубоко.
Ник молчал, но она знала, что он рядом. Его присутствие было настолько осязаемым, словно он все еще прикасался к ней.
— Я всю жизнь… — оказалось, нужны немалые усилия, чтобы голос звучал ровно, — всю жизнь старалась делать то, чего боюсь. Для самоутверждения. Я знаю, что доставляла родителям кучу неприятностей и переживаний, но всегда надеялась, что они поймут, насколько беспочвенны их страхи. Я ни разу никому сознательно не сделала больно и никого не предала. А рядом с тобой хочу предать Лукаса, который никогда мне ничего плохого не сделал, это лучший друг из всех, которые были у меня в жизни.
Энелайз вдруг поняла, что только что сказала.
— Нет, не правильно. То есть он не только друг. Он… — Она запнулась, подбирая слова. — Он мне очень нравится, я его уважаю. И восхищаюсь им. Я…
Она снова запнулась. Почему ей так сложно сказать, что она любит Лукаса? Ему самому она говорила это, наверное, раз сто на протяжении нескольких лет…
— Давайте осмотрим комнату Джун Мартин, — предложил Ник так, словно недавнего безумства и не было.
Может, для него все это действительно ничего не значило…
Энелайз вошла в спальню Джун Мартин, расправив плечи, словно собиралась драться, если хозяйка вдруг окажется в комнате. Девушка всеми силами старалась сосредоточиться на поисках, избегая любых мыслей о Нике.
— Даже если они что-то здесь и оставили, — послышался голос Ника, — прошло уже слишком много времени.
Он заглянул в небольшую кладовку.
— Даже вешалки не осталось. — Он зашел внутрь, посмотрел вверх. — Паутины здесь… А это что такое?
Энелайз поспешила в кладовку и посмотрела наверх, где было чердачное окно. Доска, закрывавшая его, сместилась, и в отверстие выглядывал кусочек ткани, покрытой грязными пятнами.
— Энелайз, идите отсюда. Вы испачкаетесь.
— Я всегда могу принять ванну, — ответила она несколько грубовато: еще немного, и он начнет выдавать предупреждения вроде «будь внимательна, смотри, куда идешь; прежде чем перейти дорогу, посмотри налево-направо…».
— Что ж, если вы так хотите… — Он пожал плечами и потянулся, чтобы отодрать доски, закрывавшие чердак.
Грязь, пыль и целая куча всевозможных вещей обрушились вниз. Ник успел выхватить из падающего потока нечто, покрытое тканью неопределенного цвета, которая когда-то, по всей вероятности, была белой.
При ближайшем рассмотрении это нечто оказалось рыжеволосой куклой.
Взяв куклу из рук Ника, Энелайз отступила назад. Крыша над чердаком, очевидно, еще не прохудилась, и кукла сохранилась великолепно.
Ник вышел следом:
— Энелайз…
— Да, — шепнула она. — Думаю, да. Это Энелайз, кукла Сары.
— Наверное.
— А что она делала на чердаке над спальней Джун?
— Не знаю.
Она посмотрела ему прямо в глаза, и он отвел взгляд. Если он не знал ответа, то только потому, что не хотел знать.
— Вы детектив. Я всего лишь дилетант. Но лично мне все понятно. Сара любила эту куклу. Джун пыталась ее отобрать, тогда — помните? В магазине у Хейзел. Но на виду у всех не посмела. Не хотела привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому она отобрала куклу дома и оставила ее здесь, на чердаке, когда они в очередной раз переезжали. Эта женщина сущий дьявол!
Ник обнял ее обеими руками и притянул к себе. Энелайз пыталась сопротивляться, но ей не хватало ни сил, ни желания. Склонить голову к нему на грудь, чувствовать исходящий от него особый запах — все это так успокаивало.
И совершенно не было похоже на те ощущения, которые она испытывала в его объятиях всего лишь несколько минут назад…
— Не надо так, — говорил он, поглаживая ее волосы. — Эту Сару ты совсем не знаешь и даже не видела никогда. Ты не можешь считать себя ответственной за ее боль. Эти волнения только измотают тебя, но ни к чему не приведут.
— Вы правы. — Начав было успокаиваться, она вдруг вырвалась из его рук. — Нет, вы ошибаетесь. Логика правильная, но здесь дело не в логике. Я знаю Сару. — Она крепче прижала к себе куклу. — Я чувствую, а сердце никогда не обманывает. Все, что имеет значение, идет не от логики и разума, а от сердца.
— И то, что ранит, тоже идет от сердца. Его слова сильно ее удивили. Энелайз пристально посмотрела на Ника, стараясь по его глазам прочитать все его мысли… и чувства. Ник отвернулся:
— Пойду осмотрю кухню. Нельзя терять время: нам еще сегодня ехать и ехать.
Ну, ехать им, положим, не так уж и долго. Да и какое это имеет значение? Сейчас Энелайз хотела найти Сару, как никогда. Понимая, что все это лишь ее пустые фантазии, она тем не менее чувствовала: Сара ждет ее. Она найдет Сару и вернет ей куклу.
Все, что нужно, так это не прикасаться к Нику. Не подходить к нему, не смотреть на него, не думать о нем и не мечтать о нем по ночам.
Она сумеет это сделать.
Ей придется суметь.
Обследовав весь дом, они не нашли больше ничего, кроме пыли, грязи и мышей. Выйдя из дома, Энелайз вдохнула полной грудью свежий воздух, напоенный чистым запахом летней травы и цветов, и только теперь поняла, что внутри этого дома ощущала себя загнанной в ловушку. Может, она настроилась на определенную волну и ощущала то же, что и Сара много лет назад, когда жила здесь со своей матерью?
— Что это? — спросил Хенк, подходя. — Кукла? Где вы ее нашли?
— На чердаке, — ответил Ник, отряхивая пыль.
— Ее там будто нарочно спрятали, — добавила Энелайз.
Глэдис покачала головой и усмехнулась:
— Неудивительно. Девчушка эту куклу везде с собой таскала. Я несколько раз слышала, как она говорила с ней, прямо как с живым человеком. Джун терпеть не могла эту куклу.
— А они не оставили никакого адреса? — спросил Ник. Это был важный вопрос, и, кроме всего прочего, он давал возможность сменить тему разговора и вернуться от обсуждения Сары к сугубо деловым проблемам.
— Но они же среди ночи уехали, — ответил Хенк на вопрос Ника, но Глэдис наморщила лоб, стараясь что-то припомнить.
— Кажется, вскоре после их отъезда я получила письмо на имя Джун из какого-то банка. Я его сохранила на случай, если узнаю, где она, чтобы ей передать.
— А какой банк, помните? — с надеждой в голосе спросила Энелайз.
— И-и, милочка, это ж когда было! И память моя теперь не та, что раньше. Кажется, штат то ли Огайо, то ли Айдахо, в общем, какой-то маленький штат, и в названии обязательно есть «ай» и «о».
Надежды Энелайз улетучились.
— А письмо не сохранилось? — спросил Ник.
— Нет. Я его наверняка выбросила. Хенк обнял жену за плечи:
— Я бы не был так уверен… Если вы, ребята, прокатитесь с нами до дома, мы попробуем найти письмо. Глэдис никогда ничего не выбрасывает. Все письма, которые нам написали дети и внуки, и каждая картинка, которую они нарисовали, у нее в сохранности.
Глэдис слегка толкнула Хенка:
— Ну хватит! Тебе ведь тоже нравится перечитывать письма детей! А вот насчет Джун ты прав. Я могла положить это письмо куда-нибудь и забыть. Если вы, — обратилась она к Нику и Энелайз, — согласны доехать до нашего дома, то я могу посмотреть. У вас, кстати, будет возможность ополоснуться. У вас обоих руки чернее грязи.
Ник многозначительно взглянул на Энелайз и пристально посмотрел на собственные ладони. Интересно, ему когда-нибудь удастся отделаться от спутницы?
Энелайз направилась к машине, Ник пошел следом:
— Полагаю, мне не удастся уговорить вас не брать с собой эту грязную старую куклу?
— М-гм.
— Я так и думал.
Он даже не попытался с ней спорить. Что ж, неплохое начало для путешествия в неизвестный штат с «ай» и «о».
Энелайз остановилась напротив универмага неподалеку от аэропорта небольшого городка в миле от Миннеаполиса. Ник привез ее в этот городок, проследил, чтобы она взяла напрокат машину и отправилась на ней в Миннеаполис. Ник был так рад, когда Глэдис нашла банковское послание, отправленное, как выяснилось, из Айовы, что Энелайз не отважилась расстроить его сообщением, что летит вместе с ним. А сама она твердо решила: то, что кукла Сары нашлась именно сейчас, — знак судьбы, а значит, она должна искать дальше.
Энелайз решительно направилась в магазин. При виде целого ряда платных телефонов перед входом ее охватило чувство вины. Домой она не звонила с субботы. Оправданий, конечно, море — то времени не было, то автомата поблизости не оказывалось, то, наконец, было занято…
Все получалось не совсем так, как планировалось. Вместо того чтобы возвратиться домой с победой и доказать всем раз и навсегда, что на нее можно положиться, она болтается по стране, как сказали бы ее родители, и ежеминутно рискует увлечься совершенно неподходящим человеком. Да если бы она действительно хотела доказать, что способна сама о себе позаботиться, она бы сию секунду поспешила в Техас.
Но возвращаться нельзя, нужно найти Сару.
От всей этой затеи, кстати, была и очевидная польза: Энелайз уже меньше боялась летать.
Хотя, возможно, все это лишь оттого, что она стала больше доверять Нику. Конечно, Ник мог сделать ей больно, обидеть ненароком, но дело свое он знал превосходно, умел все вокруг подчинять своей воле. И раз Ник считает, что хорошо управляет самолетом, значит, так оно и есть.
Вернувшись из магазина, Энелайз поспешила в аэропорт. Если она не успеет до отлета Ника, то весь путь до Айовы ей придется проделать на машине самостоятельно.
Ник шел к ангару, где его ждала Джинни. Он снова и снова вспоминал Энелайз. Удивительно, но Ник не услышал ни слова возражения, пока оформлял прокат машины для нее. Сам он, честно говоря, ожидал бурю протеста, особенно после того, как она вела себя, обнаружив старую куклу.
Она же сама напрашивается на то, чтобы ее обидели! Когда они найдут Сару, та вряд ли примет обвинителей собственной матери с распростертыми объятиями. А Энелайз слишком быстро принимает все близко к сердцу, из-за этого ее легко ранить.
Приближаясь к самолету, Ник почему-то замедлил шаги. В чем, собственно, дело? Он же рад, что Энелайз уехала! Рад, но боится снова оказаться один…
Но Энелайз ему никто! А если в его сердце для нее не было уголка, то, когда она ушла, пустого места там остаться не могло.
Ладно, поднимется в воздух, и все как рукой снимет. Оценит теперь все прелести полета в одиночку, без постоянных проблем из-за своей незадачливой спутницы, без непрерывной болтовни, без этих выплескивающихся эмоций…
Ник попытался не думать об этом, полностью сосредоточившись на подготовке к полету. Осмотрел все снаружи, поднялся на крыло и распахнул дверцу кабины…
— Deja vu! — улыбнулась Энелайз, удобно расположившаяся в кресле.
Глава 8
Они едва пролетели сотню километров, как попали в сильнейшую грозу. Услышав первый раскат грома и почувствовав первый толчок, Энелайз громко вскрикнула, но потом на протяжении всего полета не произнесла ни звука, несмотря на постоянные вспышки молний и гулкие раскаты грома.
Открыв дверь самолета и обнаружив Энелайз в кабине, Ник пришел в ярость. Не столько из-за нее, сколько из-за себя, ведь обрадовался ей как мальчишка! Он прекрасно понимал, что каждая минута, проведенная с ней, только сделает больнее расставание, когда она покинет его навсегда, чтобы выйти замуж за этого своего Лукаса.
Как только разразился шторм. Ник вызвал по радио ближайший аэропорт и запросил посадку. Лететь было недалеко, но порывы ветра кидали самолет то в одну, то в другую сторону, а из-за облаков и дождя практически ничего не было видно, так что Нику стоило больших усилий управлять самолетом.
Приземлившись достаточно мягко, учитывая обстоятельства, и отъехав на стоянку, он повернулся к Энелайз. Та была совершенно зеленой.
— Все хорошо, — сказал он, преодолевая желание обнять ее и успокоить. Для человека, который панически боится летать, она держалась великолепно.
Энелайз пыталась справиться с ручкой дверцы.
Он коснулся ее руки, чтобы удержать:
— Посидим здесь, переждем непогоду. До аэропорта сейчас идти бессмысленно: на улице льет как из ведра.
Она отдернула руку и выбралась из самолета. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
Дождь окатил Ника холодными острыми струями. Энелайз отошла на несколько шагов и пошатнулась. Ник подбежал к ней и одной рукой попытался ее поддержать. Несколько минут она хрипло и глубоко дышала, затем выпрямилась и подставила лицо под дождь. Наконец она вытерла воду с глаз, повернулась к нему, вздернула подбородок и царственной походкой направилась обратно в самолет.
— С вами все в порядке? — спросил Ник, когда они вновь оказались внутри самолета, а стекавшая с них вода заливала дорогую отделку кабины.
Она кивнула, хотя от холода у нее зуб на зуб не попадал.
Ник вытащил откуда-то шерстяной плед и накинул его ей на плечи.
— Я так испугалась! Думала, мы умрем. Все вокруг сверкает, а нас бросает из стороны в сторону. Но у нас получилось! У вас получилось!
Почему-то у него на душе стало тепло и уютно от ее слов.
— А вы оказались смелой. Она покачала головой:
— Я была в шоке.
Небо снова вспыхнуло, и почти сразу же прогремел гром. Энелайз почти с головой укуталась в плед.
— Может, вы и испугались, но не показали этого. Не закатили истерику, вели себя спокойно, пока мы не приземлились. А это действительно смело. Когда не страшно, любой может быть спокойным.
— Но когда все закончилось, я чуть в обморок не упала. — Энелайз сбросила плед и расправила плечи:
— Он кусается. Я уже согрелась.
Девушка порылась в сумке и вытащила фен.
— Сожалею, но электричества нет. Только снаружи.
— Что? — Она посмотрела на фен и рассмеялась.
Другой рукой она вытащила большой пакет сырного печенья:
— Держите-ка.
Затем из ее сумки появились две банки колы:
— Я их еще утром купила, так что они, наверное, уже теплые, но все равно, нужно же чем-то печенье запивать.
Ник принял предложение. Он голоден, а сидеть им тут до тех пор, пока гроза не утихнет. Вернее, не им сидеть, а ему с ней. Несколько минут они молча хрустели печеньем. Раскаты грома доносились уже откуда-то издалека, но дождь, казалось, не собирался заканчиваться. Видимость была нулевая, и из-за этого создавалось впечатление, что они сидят в маленькой хижине посреди леса. Вокруг бушует стихия, а у них в очаге горит огонь, им спокойно, тепло и уютно.
— Как вы думаете, мы найдем Джун и Сару в Айове?
— Если Джун осталась верна своим привычкам, то нет. Она переезжала каждые два года, а значит, искать ее нам еще долго.
— Я это не совсем понимаю. Ну ладно, украла она пять тысяч долларов, огромную по тем временам сумму. Но ей же ничто не угрожало, раз все подозрения она направила против отца Лукаса. Она оставалась в Техасе достаточно долго и знала, что тот признал вину, а потом вдруг исчезла из-за того, что беременна. Я могу понять, зачем ей нужно было уехать из города, но зачем продолжать скрываться? Все, что ей нужно было, так только просматривать газеты, чтобы быть уверенной, что никаких новых фактов не обнаружено. В Брайер-Крик такие новости были бы на первой полосе.
Ник откинулся в кресле:
— Я думал об этом. Это, конечно, нелогично с ее стороны, но она, очевидно, психически ненормальна.
— Наверное. — Она поставила было ногу на сиденье, но посмотрела на свои босоножки:
— О, нет! Я вам всю кабину испачкала!
Сердце Ника сжалось, когда он словно заново увидел, во что превратилась его кабина, но он заставил себя ответить спокойно:
— Ее можно вымыть.
Это ему было известно доподлинно. Живя с четырьмя сестрами, он твердо усвоил: не все можно починить, или склеить, или вернуть на прежнее место. Но вымыть или вычистить можно абсолютно все. А вот насчет того вреда, который принесет Энелайз ему лично, его прогнозы не были столь оптимистичными. След от этой встречи, похоже, не так просто будет стереть из его души. Во всяком случае, в ближайшее время.
Энелайз стянула с ноги босоножку, поставила босую ногу на сиденье и обхватила ее руками. Странно, но до сих пор Ник как-то не замечал, что ступня может быть настолько притягательной. Сейчас он словно завороженный безотрывно смотрел на длинные, прямые пальцы и высокий подъем босой ноги.
Печенье вдруг показалось ему невыносимо сухим, и он отхлебнул немного теплой колы.
— А вообще я никак не могу понять, зачем Джун понадобилось доставать Саре фальшивое свидетельство о рождении. Где бы девочка ни родилась, Джун могла назвать доктору любое имя, его бы вписали в свидетельство. Никто ведь не требует у роженицы удостоверения личности. Да даже если бы и требовали, к тому времени у нее уже было удостоверение на имя Джун Мартин.
Он пожал плечами, мучительно стараясь понять ход мыслей Энелайз и отвлечься от созерцания ее обнаженной ноги.
— В общем, я хочу сказать: может, деньги ей были нужны, чтобы купить Сару? Он покачал головой:
— Нет, конечно, нет. — Но тут же нахмурился:
Открыв дверь самолета и обнаружив Энелайз в кабине, Ник пришел в ярость. Не столько из-за нее, сколько из-за себя, ведь обрадовался ей как мальчишка! Он прекрасно понимал, что каждая минута, проведенная с ней, только сделает больнее расставание, когда она покинет его навсегда, чтобы выйти замуж за этого своего Лукаса.
Как только разразился шторм. Ник вызвал по радио ближайший аэропорт и запросил посадку. Лететь было недалеко, но порывы ветра кидали самолет то в одну, то в другую сторону, а из-за облаков и дождя практически ничего не было видно, так что Нику стоило больших усилий управлять самолетом.
Приземлившись достаточно мягко, учитывая обстоятельства, и отъехав на стоянку, он повернулся к Энелайз. Та была совершенно зеленой.
— Все хорошо, — сказал он, преодолевая желание обнять ее и успокоить. Для человека, который панически боится летать, она держалась великолепно.
Энелайз пыталась справиться с ручкой дверцы.
Он коснулся ее руки, чтобы удержать:
— Посидим здесь, переждем непогоду. До аэропорта сейчас идти бессмысленно: на улице льет как из ведра.
Она отдернула руку и выбралась из самолета. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
Дождь окатил Ника холодными острыми струями. Энелайз отошла на несколько шагов и пошатнулась. Ник подбежал к ней и одной рукой попытался ее поддержать. Несколько минут она хрипло и глубоко дышала, затем выпрямилась и подставила лицо под дождь. Наконец она вытерла воду с глаз, повернулась к нему, вздернула подбородок и царственной походкой направилась обратно в самолет.
— С вами все в порядке? — спросил Ник, когда они вновь оказались внутри самолета, а стекавшая с них вода заливала дорогую отделку кабины.
Она кивнула, хотя от холода у нее зуб на зуб не попадал.
Ник вытащил откуда-то шерстяной плед и накинул его ей на плечи.
— Я так испугалась! Думала, мы умрем. Все вокруг сверкает, а нас бросает из стороны в сторону. Но у нас получилось! У вас получилось!
Почему-то у него на душе стало тепло и уютно от ее слов.
— А вы оказались смелой. Она покачала головой:
— Я была в шоке.
Небо снова вспыхнуло, и почти сразу же прогремел гром. Энелайз почти с головой укуталась в плед.
— Может, вы и испугались, но не показали этого. Не закатили истерику, вели себя спокойно, пока мы не приземлились. А это действительно смело. Когда не страшно, любой может быть спокойным.
— Но когда все закончилось, я чуть в обморок не упала. — Энелайз сбросила плед и расправила плечи:
— Он кусается. Я уже согрелась.
Девушка порылась в сумке и вытащила фен.
— Сожалею, но электричества нет. Только снаружи.
— Что? — Она посмотрела на фен и рассмеялась.
Другой рукой она вытащила большой пакет сырного печенья:
— Держите-ка.
Затем из ее сумки появились две банки колы:
— Я их еще утром купила, так что они, наверное, уже теплые, но все равно, нужно же чем-то печенье запивать.
Ник принял предложение. Он голоден, а сидеть им тут до тех пор, пока гроза не утихнет. Вернее, не им сидеть, а ему с ней. Несколько минут они молча хрустели печеньем. Раскаты грома доносились уже откуда-то издалека, но дождь, казалось, не собирался заканчиваться. Видимость была нулевая, и из-за этого создавалось впечатление, что они сидят в маленькой хижине посреди леса. Вокруг бушует стихия, а у них в очаге горит огонь, им спокойно, тепло и уютно.
— Как вы думаете, мы найдем Джун и Сару в Айове?
— Если Джун осталась верна своим привычкам, то нет. Она переезжала каждые два года, а значит, искать ее нам еще долго.
— Я это не совсем понимаю. Ну ладно, украла она пять тысяч долларов, огромную по тем временам сумму. Но ей же ничто не угрожало, раз все подозрения она направила против отца Лукаса. Она оставалась в Техасе достаточно долго и знала, что тот признал вину, а потом вдруг исчезла из-за того, что беременна. Я могу понять, зачем ей нужно было уехать из города, но зачем продолжать скрываться? Все, что ей нужно было, так только просматривать газеты, чтобы быть уверенной, что никаких новых фактов не обнаружено. В Брайер-Крик такие новости были бы на первой полосе.
Ник откинулся в кресле:
— Я думал об этом. Это, конечно, нелогично с ее стороны, но она, очевидно, психически ненормальна.
— Наверное. — Она поставила было ногу на сиденье, но посмотрела на свои босоножки:
— О, нет! Я вам всю кабину испачкала!
Сердце Ника сжалось, когда он словно заново увидел, во что превратилась его кабина, но он заставил себя ответить спокойно:
— Ее можно вымыть.
Это ему было известно доподлинно. Живя с четырьмя сестрами, он твердо усвоил: не все можно починить, или склеить, или вернуть на прежнее место. Но вымыть или вычистить можно абсолютно все. А вот насчет того вреда, который принесет Энелайз ему лично, его прогнозы не были столь оптимистичными. След от этой встречи, похоже, не так просто будет стереть из его души. Во всяком случае, в ближайшее время.
Энелайз стянула с ноги босоножку, поставила босую ногу на сиденье и обхватила ее руками. Странно, но до сих пор Ник как-то не замечал, что ступня может быть настолько притягательной. Сейчас он словно завороженный безотрывно смотрел на длинные, прямые пальцы и высокий подъем босой ноги.
Печенье вдруг показалось ему невыносимо сухим, и он отхлебнул немного теплой колы.
— А вообще я никак не могу понять, зачем Джун понадобилось доставать Саре фальшивое свидетельство о рождении. Где бы девочка ни родилась, Джун могла назвать доктору любое имя, его бы вписали в свидетельство. Никто ведь не требует у роженицы удостоверения личности. Да даже если бы и требовали, к тому времени у нее уже было удостоверение на имя Джун Мартин.
Он пожал плечами, мучительно стараясь понять ход мыслей Энелайз и отвлечься от созерцания ее обнаженной ноги.
— В общем, я хочу сказать: может, деньги ей были нужны, чтобы купить Сару? Он покачал головой:
— Нет, конечно, нет. — Но тут же нахмурился: