Его выпустили два дня назад, нервно объяснила сестра. От сурового света лампы халат ее казался еще белее, чем света лампы халат ее казался еще белее, чем если бы он был совсем новым. Из-под круглой шапочки выбивались упругие пышные волосы. Мне было распоряжение, в конце концов, какое мое дело?
Она оскорбленно поджала губы.
Ничего подобного, яростно возразил врач. Вы что думаете, здесь отель, откуда клиент съезжает, когда хочет? Вы думаете, я не помню собственных распоряжений?
Он с явной тревогой посматривал то на Малдера, то на Крайчека.
Доктор, сказала сестра. Именно я было дежурной в тот день. Была моя смена. Вот посмотрите это ваша подпись стоит, не правда ли?
Кажется, моя… Но я абсолютно не помню, чтоб я кого-нибудь в тот день выписывал. И вообще для выписки нужны гораздо более серьезные основания. Что здесь указано? В связи с излечением, такого-то числа, такого-то месяца… Боже мой, кто мог написать эту чушь?
Он тер щеки ладонями, как будто надеясь освободиться от нахлынувшего кошмара.
Позвольте, сказал Малдер и вежливо взял у него журнал. Крайчек немедленно с настойчивостью инспектора навис над плечом. С фотографии на них глядело лицо негра средних лет, сдавленное слегка с боков, как будто его сжали невидимыми руками. Пристальные глаза, сведенные судорогой губы.
Крайчек присвистнул:
Ну и тип, с таким лучше не встречаться в ночное время.
Передайте это фото по всем участкам, распорядился Малдер. Объявим розыск. Он не сможет долго скрываться. У человека, который провел двадцать пять лет в больнице, не так много приятелей и укромных местечек на воле.
Клянусь честью, джентльмены… растерянно начал врач.
Зазвонил телефон в кармане, и Малдер отмахнулся от нелепой физиономии.
Нажал кнопку включения:
Слушаю!
Незнакомый голос внятно сказал:
Малдер, я получил информацию, которая может пролить свет на ваше нынешнее расследование. Однако вы должны принять исключительные меры предосторожности, когда мы встретимся. Риск слишком велик. Если за вами придет хоть кто-нибудь, меня не будет.
Кто это? отворачиваясь, спросил Малдер.
Неважно, зато у меня есть то, что вам требуется. Вы все поняли, Малдер?
Да.
Тогда слушайте где мы встретимся, и учтите, что вам надо явиться немедленно. У меня нет возможности ждать.
Хорошо, сказал Малдер.
Он опять отвернулся, потому что все время чувствовал на себе пристальный, испытующий, недоверчивый взгляд Крайчека.
Малдер прошел вдоль стены, сложенной из крупных кирпичных блоков, и, миновав проем, который оказался именно там, где ему объясняли, спрыгнул с небольшого уступа внутрь громадного и, вероятно, гулкого помещения, представлявшего собой, по всей видимости, нечто вроде сборного цеха. Во всяком случае, купол цеха, с прикрепленным к нему блоками и рычагами, уходил на колоссальную высоту, а по его периметру, на уровне третьего-четвертого этажа, растянулась решетчатая узкая ферма с площадками, нависшими над пустотой.
С площадок этих, вероятно, производился монтаж.
И о том же свидетельствовал чудовищных размеров строительный кран, возносящий стрелу чуть ли не до самого купола. Гусеницы его находились на уровне глаз Малдера, а прожектор на ярко-желтой щекастой кабине выхватывал на другой стороне цеха металлоконструкцию непонятного назначения. Габариты ее также подавляли нормального человека. Все это напоминало стадион в отсутствие зрителей. Тем более что помимо прожектора на кабине железного мастодонта целая пачка огней била откуда-то слева, и в мертвой зоне под ними скопилась такая непроницаемая темнота, что разглядеть ничего было нельзя.
Малдер почувствовал раздражение. Это все напоминало дешевый шпионский роман, где герой и злодей, противостоящий ему, сталкиваются в подобном месте для последней решительной схватки. Только ведь он имеет дело не со шпионским романом. Впрочем, даже отсюда можно было извлечь довольно ценную информацию. Место встречи с головой выдавало непрофессионала. Человек, знакомый с работой секретных служб исключительно по романам. Это следовало учесть в будущих отношениях.
Он пересек рельсы, уходящие в какой-то местный туннель, и, сориентировавшись согласно полученным указаниям, углубился в мрачноватый проход между железными стеллажами. Там, в тени, которая обрисовывала лишь общие очертания, но не детали, у ребристой бочки, в каких обычно держат горючее, шевельнулась фигура, почти слитая с мраком, отбрасываемым плоскостью стеллажа, и на слабо освещенное место выступил человек в плаще, застегнутом почти до самого горла.
Как мгновенно отметил Малдер, он был специфически круглоголовый, плотненький, по-видимому, латиноамериканского происхождения, что подчеркивалось короткой стрижкой государственного чиновника и бородкой, охватывающей всю нижнюю половину лица.
Щеки, как у хомяка, выдавались по бокам головы.
Агент Малдер?
Да.
Пройдите, так чтобы я вас видел.
Малдер сделал два шага вперед и тоже оказался в слабо освещенном пространстве. Он старался не производить резких движений.
Кто вы такой?
Не имеет значения, кто я такой, сказал человек в плаще.
Он теперь развернулся навстречу Малдеру. Взгорбились матерчатые погончики на плечах. Человек, по-видимому, сутулился от напряжения и непривычной для себя обстановки. Ничего хорошего это не предвещало. Малдер на всякий случай освободил кобуру не пугая, но демонстрируя готовность к любым неожиданностям.
Человек, казалось, не обратил на это внимания.
Благодарю вас за то, что пришли сюда…
Это мой долг, сказал Малдер.
Все равно, спасибо…
Почему вы решили мне помочь?
Человек пожал плечами:
Потому, вероятно, что это тоже мой долг. Он неожиданно улыбнулся, и белые зубы придали лицу странное добродушие. Видите, как мы оба обременены сознанием долга? Не знаю уж, хорошо это или плохо…
Смотря что считать долгом, выигрывая время, заметил Малдер.
Ему хотелось как следует присмотреться к этому человеку.
Долг это те неприятности, которые берешь на себя добровольно.
Любопытное определение…
Вы думаете мне очень хочется здесь находиться, агент Малдер? спросил человек. Кивнул на металлические стеллажи и даже, кажется, передернул плечами. Нет, я не хотел бы видеть этого места никогда в жизни. Более того, мне вообще нельзя здесь быть. И кстати говоря, официально меня здесь нет. Официально я сейчас нахожусь совсем в другом районе Нью-Йорка. Если потребуется, я могу представить соответствующие доказательства. И тем не менее я здесь, агент Малдер, как видите…
Зачем?
Человек в плаще помолчал, вероятно колеблясь, а потом вытащил из-за полы пиджака широкий желтоватый конверт и одним движением, решительно протянул его Малдеру.
Вот зачем…
Голос его теперь был тверд.
Что это? пока не прикасаясь к конверту, спросил Малдер.
Данные о совершенно секретном военном проекте, начатом почти четверть века назад, проекте, рожденном из весьма смелой по тому времени мысли о том, что сон самый страшный враг солдата.
Надеюсь, вы шутите.
Нисколько, Малдер…
Малдер поколебался, но взял конверт и как бы взвесил его на ладони.
Судя по тяжести, документов там было достаточно много.
Доктор Гриссом поставил эксперимент по уменьшению продолжительности сна. Это произошло на острове Харрис, не так ли?
Человек в плаще отрицательно покачал головой.
Не по уменьшению продолжительности, а по полному его исключению. Сон как фаза психологического состояния человека в результате эксперимента полностью выпал из цикла жизнеобеспечения. Понимаете, Малдер? Он перестал быть физиологической необходимостью.
С какой целью?
А вы как думаете? Чтобы получить таким образом идеальных солдат. Отсутствие сна подавляет страх, усиливает агрессию, уменьшает контроль разума над поступками. Критическое начало в человеке ослабевает. Знаете рассуждение Пьетро Гончини о том, что сон это совесть? Высказано еще в начале Средневековья. Во время сна происходит размыв отрицательного дневного опыта; человек очищается и наутро становится лучше. Становится, если так можно сказать, более человечным. Он уже не отравлен вчерашним злом, помыслы его возвышенны. И вот этот древний механизм очищения личности был полностью отключен. Наука только что забросила человека аж на Луну, и поэтому решили с помощью той же науки выиграть войну, которую, как многим уже становилось ясно, проигрывали военными средствами. Представьте себе солдат, которые никогда не спят…
А Виллиг и Аугусто Коул были там лабораторными крысами?
Не просто крысами, а крысами с самым высоким губительным потенциалом. Крысами, не знающими пощады и готовыми на все, что им подскажут их низменные инстинкты. Четыре с лишним тысячи жертв для взвода из тринадцати человек…
Вы думаете, Аугусто Коул стоит за тем, что происходит сейчас?
Я не для того пришел, чтобы думать за вас, агент Малдер. Просто это жестокое сумасшествие пора прекратить. Я знаю лишь то, что солдат Коул не спал все двадцать четыре года с начала эксперимента. Это даже не пытка, этому пока нет названия в человеческом языке. И вы должны знать еще одну вещь. Еще один член отряда, который, как считают погиб, на самом деле жив и сохранил память о тех событиях.
Как это ему удалось?
Он был ранен в самом начале и отправлен в госпиталь еще до того, как погибли остальные участники эксперимента. Он видел не все, но он знает многое…
Его имя?
На конверте, агент Малдер.
Человек в плаще повернулся и зашагал прочь.
«Сальваторе Майола», прочел Малдер там, где по идее должен был находиться адрес. Эй, постойте! Как мне с вами можно связаться?
Никак.
Мы имеем возможность договориться об одностороннем контакте!
Это слишком рискованно.
Но мне могут потребоваться какие-нибудь дополнительные сведения.
Человек обернулся, схватившись рукой за железную перегородку.
Вы до сих пор ничего не поняли? Так что ли, агент Малдер? Программа «Секретные материалы» официально закрыта. Вас и агента Скалли разделили вовсе не для того, чтобы вы снова начали вашу деятельность. Силы, противостоявшие вам в этом, слишком могущественны. Правда, если они и в самом деле нужна кому-то, еще далеко. И еще никогда не было опаснее, чем сейчас. Человек, которого мы оба знали, заплатил за информацию своей жизнью. Это жертва, которую я лично приносить не желаю…
Он махнул ладонью и исчез за перегородками из гофрированного железа. Шорох торопливых шагов рассеялся в громадном пространстве. Сияли прожектора, голубоватый туман плавал между решеток стрельчатой фермы, вытянутая длань крана указывала на выход; пахло машинной смазкой, и нигде не видно было ни одного человека.
Крайчек выскочил на проезжую часть, когда Малдер уже повернул на улицу, ведущую к управлению. Он, как безумный, махнул руками и, кажется, что-то кричал. Еще немного, и он, наверное, кинулся бы под колеса.
Видимо, что-то случилось.
Однако прежде, чем затормозить у поребрика, Малдер незаметно опустил руку с руля и подсунул конверт, только что им полученный, под пачку различных бумаг, скопившихся у него в нижнем ящичке. Проверил не торчат ли подозрительные углы, защелкнул замок, спрятал ключи в карман.
Так будет спокойнее.
Крайчек тем временем уже схватился за переднюю дверцу машины, распахнул ее и, вероятно, чтобы взять на себя инициативу действий, требовательно спросил:
Где вы были?
Разные дела, уклончиво ответил Малдер.
Он уже давно усвоил, что лгать без необходимости слишком опасно. Любое конкретное сообщение можно проверить. Лучше уж вообще ничего не сказать, чем тебя уличат и придется оправдываться.
Что, собственно, здесь случилось?
Некто, отвечающий описанию Коула, только что ограбил аптеку в районе Квинса. Представляете, где это? Там за углом есть небольшой отель…
Он жив?
По крайней мере, когда сторож аптеки видел его, он был жив.
Что ему было надо?
Это сейчас устанавливается. Кажется, исчезло несколько упаковок серотонала. Серотонал это такое лекарство для психов… Направо, и теперь еще раз направо, возбужденно командовал Крайчек. Слава богу, недалеко отсюда. Мы начали поиск, как только сторож опознал Коула по фотографии, и дежурный первого же отеля сообщил, что человек с такими приметами живет у них уже несколько дней. Он, наверное, и в самом деле безумен. Только сумасшедший решится на ограбление в такой близости от своего дома.
Просто он не спал двадцать пять лет, сказал Малдер.
Но вы, Малдер, так и не ответили мне: где вас черти носили?
Ответил: разные дела, сказал Малдер.
Ну и черт с вами! Сейчас возьмем Коула, он у нас быстро расколется. Не вздумайте, Малдер отстранять меня от допроса! В конце концов, хотя бы формально, это расследование веду я. Я имею такие же права, как и вы.
Конечно, имеете, никто не собирается их ущемлять, сказал Малдер.
А чем вы тогда, по-вашему, занимаетесь?.. спросил Крайчек.
Малдер ему не ответил.
Машина остановилась, и оба они бросились по ступенькам крошечного отеля, а навстречу им выскочил человек, в котором за версту можно было признать полицейского:
Инспектор Хоркин.
Агент Малдер, агент Крайчек. Мы занимаемся этим делом…
Я жду вас, ребята. Группа захвата уже прибыла. Я пытаюсь пока удержать спецназовцев, но они уже начали нервничать.
Что здесь произошло?
Обмениваясь на бегу фразами, они миновали похожий на клетку для птиц вестибюль отеля, махнули испуганному портье, чтобы тот не высовывался и очутились на деревянной лестнице, до самого верха застеленной ковровой дорожкой, которая заглушала шаги.
Тут инспектор их немного притормозил.
Коул еще не «отошел» после аптеки. Мы ему предложили сдаться, он что-то кричит о божьей каре. Наверное, там таблеток нажрался…
Малдер вытащил пистолет.
Пошли наверх.
Там сейчас ребята из группы захвата…
Два отчетливых выстрела прокатились по лестничной клетке, и сразу же вслед за ними отчаянный женский крик пронзил здание от подвала до чердака.
Все инстинктивно присели.
Вперед! скомандовал Малдер.
Мелькнули перила, скудно освещенный коридор на втором этаже, снова крашеные перила, и снова коридор уже этажом выше. Приоткрылась одна из дверей и кто-то осторожно осведомился:
А что случилось?
Сидеть внутри!.. рявкнул инспектор Хоркин.
Дверь захлопнулась. Щелкнул изнутри замок. Малдер отмечал все эти детали точно со стороны. Сознание, как всегда в таких случаях, отключилось№ он принимал решения и двигался, словно на автопилоте. Мелькнуло распахнутая дверь номера, группа людей, теснящихся наподобие рыбок в аквариуме, переплеск голосов: «Сюда, сюда!.. Тут раненый полицейский… Еще один полицейский… Вызовите „скорую помощь“!.. Эй, кто-нибудь, помогите переложить его на постель!..» Затем всплыло серьезное, как бы опухшее от напряженности лицо Крайчека. Тот указывал пистолетом на дверь соседнего номера. Удар ногой… вывернутая задвижка… портьера, ринувшаяся в лицо и сорванная одним движением… Внутри стандартная гостиничная обстановка: кровать, застеленная покрывалом, тумбочка, встроенный платяной шкафчик.
Окно на противоположном конце номера была открыто. Малдер перегнулся, всматриваясь в темноту, скопившуюся внизу. Разгонял ее только свет синеватого, какого-то надрывного фонаря, выхватывавшего мелкую плитку, которой был застлан дворик, остекленные ребра парадных, четыре автомобиля, приткнутых каждый на положенном месте, слева от входа, и громадную кирпичную стену, которая отделяла эту часть человеческой жизни от остальной. Она загораживала обзор. Полное спокойствие, тишина. Малдер, во всяком случае, никого не видел.
Ну что там? нетерпеливо, протискиваясь плечом, спросил Крайчек.
Кажется, упустили…
Лицо у Крайчека была растерянное:
Ничего не понимаю, какая-то трагическая случайность. Двое опытных полицейских просто выстрели друг в друга. Он вертел головой, оглядывая тот же дворик и стену. А вы что-нибудь понимаете, Малдер?.. О черт, ничего ни вижу!..
Они и не могли ничего увидеть отсюда. Аугусто Коул стоял за этой самой стеной, тяжело дыша и прижимаясь к теплому кирпичу всем своим крупным тренированным телом. Голоса и кваканье «скорой помощи» доносились, уже заметно размытые расстоянием, но он знал, что сверху, из номера, сюда наверняка смотрят. Переходить улицу на другую сторону было опасно. Он зубами разодрал аптечную упаковочку, которую так сжимал в кулаке с того момента, как выпрыгнул из окна, заслышав приближающуюся сирену, шумно втянул в себя воздух, ловя губами таблетку ярко-синего цвета, проглотил ее, постоял секунду, чувствуя, как она царапает пищевод жесткими гранями, и пошел вдоль стены, прижимаясь к ней и слегка припадая на ушибленную и теперь отдающую болью ногу.
Строчки возникали на экране компьютера, по мере того как Скалли их набирала. Пальцы ее, как бабочки, порхали над клавиатурой. От напряжения она непроизвольно покусывала губы. Следовало торопиться, Малдер мог позвонить в любую минуту. Она хотела бы закончить работу к этому времени. Тем более что при чтении документов у нее возникали и собственные соображения, которые она тоже впечатывала, выделяя, чтобы не перепутать, другим шрифтом.
…Это можно охарактеризовать как состояние полного пробуждения. Данная процедура включает в себя хирургическое удаление задней части мозга в затылочной области… Вот как объясняется шрам Генри Виллига. Подобный шрам, вероятно, должен наличествовать и у остальных. Определить принадлежность человека к команде «Джей Си» будет легко… Послеоперационный период включает в себя обязательный и регулярный прием веществ, дефицит которых в головном мозге вызван отсутствием сна продолжительное время. Набор лекарств примерно соответствует тем, который украл Коул, ограбив аптеку. Лекарства поддерживают определенный уровень серотонина в крови… Серотонин это биологически активное вещество, являющееся медиатором центральной и периферической нервной системы и производимое организмом, главным образом, во время сна… Синтезируется из триптофана и принимает участие в гуморальной регуляции работы головного мозга… Нарушения в обмене серотонина причина некоторых психических заболеваний… И хотя теоретически возможно уменьшить таким образом потребность человека во сне, я пока не могу делать выводы, не имея под рукой решающих клинических доказательств…
Она на мгновение подняла голову, и в это время резко зазвонил телефон.
Слушаю!..
Малдер сообщил явно пониженным голосом:
Говорю из больницы. Оба полицейских еще в бессознательном состоянии. Кома, и все такое. Никто не может сказать, что же произошло.
Есть надежда, что они выживут и заговорят?
Надежда, кажется, есть, но врачи утверждают, что не слишком быстро. По крайней мере, в ближайшее время на это рассчитывать не приходится.
Ясно…
А у тебя что?
Я как раз закончила перепечатывать те документы, которые ты мне прислал по факсу. Знаешь, Малдер, это просто невероятно. Теперь становится ячным, почему они хотели прикрыть это дело. Почему Коул провел двадцать четыре года в психиатрической больнице. И все же это никак не объясняет пока заскок тех двух полицейский и тем более аномальные результаты вскрытия Виллига и Гриссома.
Кстати, я тут тоже кое-что выяснил. Знаешь, что происходит с корой головного мозга, если к ней приложить электрическое напряжение?
Возникают слабые визуальные и слуховые галлюцинации. Содержание их обычно непредсказуемо. Это знает, наверное, каждый студент первого курса…
Не надо иронизировать.
Извини.
Лучше сообрази: а что если источник тока был где-то извне? Что если Коул как-то выработал в себе способность проецировать свои подсознательные галлюцинации на других людей?
Тогда, скорее уж сознательные галлюцинации…
Тебе виднее…
То есть, как я понимаю, ты хочешь сказать, будто Коул убил всех этих людей с помощью телепатического воздействия?
Что, полный бред?
Во всяком случае, гипотеза нестандартная.
Мы и имеем дело с нестандартными происшествиями.
Возможно.
Нет, ты, пожалуйста, подумай над этим, Скалли. Человек, если рассматривать Аугусто Коула, столько лет вообще не спал. Могло это отразиться на его психическом состоянии? Может быть, Коул построил мост между миром снов и реальным миром, может быть, он живет подсознанием, которое давно уже руководит всеми его поступками, может быть, сознательно существуя в воображаемом мире, он нашел некий способ проецировать свои мечты на других и менять реальность для них, так что они принимают галлюцинации за чистую правду…
Даже если и так, нам гораздо проще найти Коула, имея его портрет и подробное описание метода действий. Здесь хотя бы можно что-нибудь предугадать. Тебе, наверное, следует записать все, что ты видел.
Хорошо, сейчас заточу карандаш и постараюсь нарисовать еще парочку интересных гипотез.
Не обижайся, Малдер.
На это у меня нет времени.
Куда ты сейчас направляешься?
Проверить, жив ли еще один член их отряда. Кажется, появился третий счастливчик. Может быть, он нам что-нибудь наконец объяснит.
А как твой напарник? Он тебя пока терпит?
Он меня обожает. Ты же знаешь мою способность очаровывать и привлекать к себе людей. Конечно, Крайчеку неплохо бы одеваться получше и быть более обходительным, когда его берут в компанию взрослых, но ничего он очень старается.
Итак, ему это все нравится?
Наверное, да. Не отходит от меня ни на минуту. Я только рад. Хорошо, когда рядом с тобой человек, который все терпит, не сует без надобности нос в твои дела и не обсуждает каждый твой шаг.
Да, это прекрасно.
Я теперь поражаюсь, как это я раньше уживался с тобой? Наверное, по природной мягкости…
Скалли вздохнула:
Знаешь, ты давай лучше иди. Не стоит озадачивать Крайчека слишком долгой беседой. Он еще, пожалуй, решит, что ты звонишь президенту. А я пока перелистаю твои документы не торопясь. Посмотрю, может быть, найду еще что-нибудь интересное.
Желаю успеха.
Звони, Малдер…
Обязательно!
Поглядывая по сторонам, они пересекли шоссе, забитое транспортом, и, чуть задержавшись при входе, чтобы оценить обстановку, вошли в кафе, где солнца было, казалось, больше, чем посетителей.
Это была, видимо, типичная придорожная забегаловка, куда проезжающие заскакивают на полчаса, чтобы утолить голод. Новые лица вряд ли могли бы привлечь здесь внимание. И тем не менее, едва они появились, человек в куртке официанта бросил на них быстрый настороженный взгляд, а затем еще больше согнулся, вытирая стойку между подносами и горой грязной посуды.
Сальваторе Майола?
Да…
Малдер сунул руку за пазуху, чтобы вытащить удостоверение, однако Сальваторе Майола воспринял этот невинный жест по-своему. Длинное и какое-то испуганное лицо его, покрытое рыжей щетиной, мотнулось; он отступил на шаг и вскинул руки, забыв выпустить тряпку, которая отвисла до локтя.
Вы пришли убить меня?.. Так?.. Ну убивайте… Я не боюсь, я вас уже давно жду…
За правым ухом его была заложена сигарета. Видимо, Сальваторе Майола как раз собирался перекурить, когда его оторвали.
Малдер поспешно предъявил раскрытое удостоверение.
Спокойно-спокойно, мы работаем в ФБР. Простите, мистер Майола, мы бы хотели задать вам кое-какие вопросы. Вы меня слышите, мистер Майола? Почему вы решили, что мы собираемся вас убить?
Сальваторе Майола немедленно опустил глаза. Вероятно, он хотел казаться спокойным, но его выдавали растерянные мелкие движения пальцев, которые теребили тряпку, и выдавал голос, дрогнувший, когда он ответил:
Не знаю…
У вас есть основания опасаться за свою жизнь?
Вы слышали, что случилось с Генри Виллигом и доктором Гриссомом?
Сальваторе Майола вскинул на них затравленные глаза, несколько мгновений молчал, а потом кивнул еле видно, как будто надеясь, что они не заметят.
Да, я читал в газетах о том, что случилось… Ужасно, просто ужасно… И я подумал тогда, что они, наконец, решили убить нас всех.
Кто это «они»?
Сальваторе Майола порывисто, как будто последний раз в жизни, вздохнул и попытался ухватить поднос с грязной посудой. Ему, по-видимому, нужна была причина, чтобы скрыться отсюда.
Крайчек осторожно переместился так, чтобы отрезать выход на кухню.
Майола сразу же замер.
Сэр! проникновенно сказал Малдер. Наверное, мы не вовремя, и все же не уделите ли нам несколько минут? Повторяю: мы не причиним вам вреда, мы агенты ФБР и ведем расследование данного дела. Я имею в виду смерть доктора Гриссома и Генри Виллига.
Не представляю, что бы такое я мог вам сообщит…
Имя Аугусто Коула о чем-нибудь вам говорит?
Простите, джентльмены, мне надо делать свою работу…
Здоровенный мужчина в джинсах и клетчатой рубахе с закатанными рукавами, по виду типичный шофер, протиснулся между ними и, не торопясь, смерил Крайчека, а затем Малдера оценивюще-вызывающим взглядом:
Что такое, Сальваторе? Эти парни тебе чем-нибудь досаждают?
Он был явно не прочь поставить на место нагловатых пришельцев. Однако Сальваторе Майола был другого мнения на этот счет.
Все в порядке, Джеремия, поспешно сказал он. Это мои приятели. Нам просто надо кое о чем потолковать.
Джеремия был разочарован:
Ну смотри. Если тебе потребуется помощь, мы с ребятами здесь…
Он вернулся за столик, и двое его друзей в точно таких же джинсах и клетчатых рубашках с закатанными рукавами молча выслушали, что он им доложил.