Страница:
Однако, прежде чем расстаться с коллегами, Молдер выложил на стол небольшой металлический предмет.
— Скажите, кто-нибудь из вас знаком с этой или похожей деталью? — спросил он.
Кайзерманн сразу узнал найденную под гидрокостюмом Хэммета железку.
— Это штуцер, дело ясное, — сказал шериф. — Здесь вот явно надевается шланг… Но от какого он агрегата, ума не приложу…
Скалли и Вешбоу тоже не опознали загадочную деталь. След казался ведущим в тупик.
Трэйклейн, 26 июля 2002 года, день
После полудня из столицы штата приехала целая команда тамошних полицейских — спускать убийство одного из своих они не собирались никому, ни человеку, ни загадочному монстру. Часть прибывших взяла в плотный оборот обитателей палаточного городка, возле которого было обнаружено тело Хэммета. Другие что-то вынюхивали по берегам Трэйклейна — не решаясь, впрочем, выйти в озеро на имевшихся в наличии плавсредствах. По слухам, возглавлявший полицейских штата Патрик О'Нил потребовал у местного штаба национальной гвардии предоставить в его распоряжение бронекатер с комплектом глубинных бомб. Национальные гвардейцы, понятно, повертели пальцем у виска и посоветовали обратиться к командованию ВМС США. Однако это могли быть лишь слухи.
Но одно было совершенно точно — к интересам мистера Вайсгера прибывшие относились с величайшим почтением. Если Хэммет действительно контактировал с конкурентами хозяина озера, то явно был одиночкой…
Об интересах мистера Вайсгера отчасти шла речь и в шифрограмме Молдера, отправленной Скиннеру накануне. Молдер не спрашивал разрешения, а просто ставил своего непосредственного начальника в известность о том, что в ходе расследования вполне могут всплыть (и уже всплывают) факты, .способные повредить репутации и бизнесу его старого друга. Ответ заместителя директора ФБР после расшифровки оказался коротким и всеобъемлющим: «Действовать по обстановке». Молдер подумал, что подобную, дающую самое широкое поле для истолкований инструкцию можно было передать и открытым текстом…
Именно так — открытым текстом — была передана в три адреса другая, более пространная телеграмма, содержание которой надолго развеселило работников почтамта Трэйк-Бич. Ее автор, мисс Клейтор, обокраденная сторонница однополой любви, жаловалась на самоуправство шерифа Кайзерманна прокурору штата, редакции журнала «Розовая мечта» и — вообще непонятно почему — комиссии по нравственности «Церкви истинных дочерей Христовых»…
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 15:31
Звонок Дональда Вайсгера застал Молдера на выходе из бюро по регистрации недвижимости округа Трэйк.
— Сегодня вечером состоится экстренное заседание правления «Биг-Трэйк-фонда», — сказал Дональд. — Могу сообщить вам информацию, которая пока держится в секрете: в устав фонда будут внесены важные изменения. Отныне для поимки Биг-Трэйка станут разрешены любые способы, а не только спортивные. Причем из новой редакции убрано утверждение, что Трэйк является именно гигантским лососем. Какая бы пожирающая людей тварь не таилась в озере — убивший или поймавший ее получит всю призовую сумму.
Молдер подумал, может ли считаться подобной тварью Корнелиус в акваланге и с челюстями-щипцами, — и усомнился в том, что шериф и Вешбоу смогут претендовать на премию.
— Завтра утром, — продолжал Дональд, — до того, как о новых правилах игры станет широко известно, я собираюсь провести облавную охоту. Использую все рыболовные катера из принадлежащей мне компании по прокату — переоснащение их сейчас заканчивается. Для поддержки с воздуха прибудет вертолет. Шанс на успех очень большой. Не желаете принять участие, хотя бы в качестве зрителя? Доли призовых денег обещать не буду, но платиновая дисконтная карта «Интерфиш-Трейдинг» в качестве гонорара вам обеспечена. Двадцать процентов скидки на все рыболовные товары.
— Боюсь, что карта мне не понадобится, я не увлекаюсь рыбалкой, — сказал Молдер. — Но пропустить такую ловлю тысячелетия, конечно же, не могу. Кстати, ваше приглашение относится и к Скалли? Или вы разделяете старый предрассудок, что женщина на борту — к беде?
— К агентам ФБР сие не относится. Мой отец говорил, что люди в форме лишены первичных половых признаков, — хохотнул Дональд.
Молдер подумал, что Скалли на такую шутку обиделась бы. Да и форму — исключительно камуфляжную — она надевала лишь на тренировочной дистанции ФБР в Плейтоне, когда раз в год всем агентам приходилось сдавать зачет, паля по выскакивающим из-за углов улицы-тренажера мишеням в виде террористов и уголовников. Результаты Скалли в этих игрищах, надо сказать, никогда особо не блистали — она была не в ладах с длинномерным и тяжелым автоматическим оружием, к тому же зачастую дырявила мишени, изображавшие законопослушных граждан, зацеплять которые никоим образом не полагалось. Поэтому агент Скалли под любыми предлогами старалась отвертеться от обязательного мероприятия — и частенько ей это удавалось.
— К тому же примета морская, а у нас озеро, — добавил Вайсгер-младший. — Естественно, я буду только рад, если мисс Скалли примет участие.
— Куда и когда нам прибыть? — спросил Молдер. Хотя у него были совсем иные, чем у Дональда, мысли о шансах на успех предстоящей охоты.
Шоссе неподалеку от госпиталя ВВС США, 26 июля 2002 года, 17:49
Услышав по телефону сонный голос Скалли, Молдер настоял, что сам приедет за ней в госпиталь и отвезет в гостиницу. В противном случае он мог просто потерять уснувшую за рулем напарницу.
— Корнелиус никак не мог убить Хэммета, — без всякого выражения говорила Скалли. — Неважно, найдут ли шериф с Вешбоу у него подлинное орудие убийства или же нет. Хэммет умер ночью, когда Корнелиус давно сидел под замком.
Молдер кивнул. К концу дня стали поступать ответы на его многочисленные запросы, подтверждая смутные догадки, — и результат вскрытия вполне укладывался в его собственную версию происходящего.
— Наружное обследование и вскрытие показали еще что-нибудь интересное? — спросил он. Тот факт, что Хэммета загрызли те же челюсти, что и Берко-вича с Косовски, интересным уже не казался.
Скалли долго молчала, и Молдер искоса взглянул на нее — не уснула ли? Потом напарница ответила:
— На коже лица, вокруг носа и рта — прижизненная гиперемия…
— Скалли… — укоризненно протянул Молдер. Он терпеть не мог, когда его напарница демонстрировала медицинскую эрудицию. Скалли это знала и старалась воздерживаться от мудреных терминов — но в нынешнем ее полусонном состоянии самоконтроль, похоже, ослаб.
— Проще говоря — покраснение, раздражение кожи. Конечно, у Хэммета могла быть легкая форма аллергии на резину маски и загубника, сейчас это уже не проверить… Но точно такая же картина будет наблюдаться, если к лицу прижать тряпку с ударной — достаточной для раущ-наркоза — дозой эфира или хлороформа.
— Так-так… А гидрокостюм и акваланг надели потом, на бессознательное тело…
— Едва ли… Ты ведь плавал с аквалангом? Вспомни, каково натягивать костюм «сухого» типа… А теперь представь, как получится провернуть эту операцию с лежащим бревном человеком. — И Скалли старательно подавила зевок.
Молдер представил. Задача действительно представлялась нереальной.
— Но под водой пропитанная хлороформом тряпка бесполезна, — сказал он.
— Я подозреваю, что Хэммета застали врасплох — когда он готовился к погружению или только-только вышел из воды… Костюм уже — или еще был на нем, а вот маска и акваланг… Знаешь, он, похоже, пользовался этим аквалангом многократно — на ремнях, крепящих баллоны, одни отверстия разношены больше других. Как раз под его размер. А теперь акваланг был закреплен иначе — верхний ремень на предыдущую дырочку, нижний на последующую. Словно ремни затягивала чужая рука…
— Да уж, трудно поверить, что Хэммет вдруг ни с того, ни с сего похудел в груди и раздался в бедрах…
Молдер помолчал, осмысливая новую информа-цию. Один вывод следовал со всей непреложностью, и он его озвучил:
— Ясно одно: от убийств первой степени Дэйв Корпелиус отвертелся…
Скалли не ответила. Она спала.
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 19:57
До предъявления официального обвинения Кор-нелиус пребывал в камерах для задержанных, принадлежавших муниципальной службе безопасности округа Трэйк — именно так, неизвестно по какой прихоти Вайсгера-отца и подконтрольного ему муниципалитета, официально именовалась вотчина Кайзер-манна.
Камеры — числом целых три — располагались в том же здании, что и офис шерифа, но в другом крыле с отдельным входом. Две из них пустовали — служба шерифа, увлеченная грандиозным расследованием, совсем перестала обращать внимание на обычных своих клиентов — пьяных, дебоширов и оскорбителей общественной нравственности. Последний из них вышел под залог два дня назад — преступление перебравшего пива студента состояло в том, что он на пари помочился среди бела дня с пожарной каланчи, украшавшей Трэйк-стрит, на фланирующих по тротуару курортников.
Миссис Беркович также вышла на свободу — по настоянию мистера Вешбоу. На относительную свободу — лисовидный сыщик почему-то был уверен, что она должна наведаться к тайнику с аквалангом и подлинным орудием убийства, и наблюдал за вдовой неусыпно.
Так что Дэйв Корнелиус пребывал в гордом и молчаливом одиночестве в своей узкой, похожей на пенал, камере. Арестантское ложе, кстати, размещалось в торце пенала, упиралось концами в стены и было весьма коротким. Сон для рослого Корнелиуса превратился в весьма мучительное занятие… Иная обстановка в камере отсутствовала, за исключением раковины и ничем не отгороженного унитаза без крышки, грязного и расколотого, — лично принимавший участие в проектировании помещения Кайзер-манн не был сторонником либерализма в отношении заключенных.
Охранял Дэйва тоже лишь один человек — Хэмфри Батлер. В принципе, это считалось достаточным. При любой нештатной ситуации подмога из другого крыла здания могла подоспеть за считанные минуты. Увы, сию систему шериф разработал лишь в расчете на студентов, мочащихся на головы прохожих. Некоторых физических и психических особенностей мистера Корнелиуса она, как выяснилось вскоре, явно не учитывала…
От приятных размышлений о грядущих выборах (почему бы, в самом деле, Нордуику не стать шерифом, а Хэмфри — его старшим помощником?) Бат-лера отвлекли звуки, донесшиеся из камеры Корнелиуса. Странные и неприятные звуки. Хэмфри показалось, что арестованного кто-то душит, — что, по зрелому размышлению, было совершенно исключено.
«Воды-ы-ыШ» — разобрал Хэмфри в этом хрипении. Первое слово, услышанное после ареста от узника, отнюдь не порадовало его стража.
— Может, еще кофе в постель, круассанов и Шир-ли Мейсон под бочок? Поищи себе другого дворецкого, — недружелюбно пробормотал Батлер, сохранивший самые мрачные воспоминания о купании в болотной топи по милости этого придурка. Впрочем, особо жесткосердным Хэмфри не был. Смерть от жажды Корнелиусу никак не грозила. Воды в кране было с избытком. Имелся и небьющийся стакан из толстой пластмассы.
Но хрипы продолжались. И постепенно к ним добавились иные звуки, не менее странные и неприятные.
Хэмфри поднялся из-за стола и отправился с инспекцией к месту заключения преступника. Выходящая в коридор стена камеры представляла собой одну сплошную решетку — и увиденное за ней потрясло Батлера. Арестованный корчился на полу. Голова его с регулярностью метронома — бам! бам! бам! — лупила в кафельную стену. Никаких слов в непрекращающемся хрипении разобрать было уже невозможно.
Припадок! — похолодел Хэмфри. Метнулся к решетчатой двери камеры — и остановился. Инструкция строжайше запрещала отпирать ее в одиночку.
Тело Корнелиуса изогнулось дугой — казалось, слышен хруст суставов и связок. На губах показалась густая пена.
Сейчас проглотит язык, и всё, конец! — в панике подумал Хэмфри. Почему-то из всех сведений о припадках в памяти осталось только это.
Он опрометью бросился обратно к столу дежурного, торопливо нажал кнопку, запрашивающую подмогу из офиса шерифа. Докладывать о чрезвычайной ситуации по телефону было некогда…
Молодой человек снова поспешил к камере и, плюнув на инструкцию, заскрежетал ключом в замке. Палку, надо вставить в рот палку, — еще одно обрывочное сведение о припадках всплыло у Хэмфри, когда он шагнул в камеру. Машинально повел взглядом вокруг — хотя откуда тут взяться палке? — и не сразу осознал, что Корпелиус уже стоит на ногах. И рядом с ним.
От первого, направленного в голову удара Хэмфри сумел-таки увернуться. Отскочил, увеличив дистанцию. Эффект неожиданности был потерян. Шансы уравнялись. Ростом и силой Хэмфри не уступал противнику.
Но тут он допустил ошибку. Схватился за поясную кобуру. Подлая застежка никак не расстегивалась. Хэмфри на долю секунды отвлекся — и пропустил удар.
Кулак вломился ему в ребра. Батлер отлетел к распахнутой двери. Острый угол замка глубоко разодрал ему щеку, затылок с хрустом ударился о толстый прут решетки.
Корнелиус бросил короткий взгляд на неподвижного окровавленного противника — и рванул в коридор, сплюнув на ходу изо рта обмылок.
Как ни странно, сознание Хэмфри не потерял. Мир вокруг окрасился багровым, голова гудела похоронным колоколом, и сквозь гудение пробивалась единственная мысль: шериф меня убьет!
Именно эта мысль подняла Батлера на ноги — медленно, в три приема. Гул в голове усилился, багровая картинка перед глазами мутнела. Кровь из раны на щеке заливала мундир. Ребра при каждом вздохе врезались в тело, как скальпели хирурга-садиста. Содержимое желудка рвалось наружу.
Пару шагов, ведущих в коридор, Хэмфри преодолевал несколько секунд. Но преодолел. Корнелиус в дальнем конце коридора возился с замком выходной двери.
Стой! — крикнул Хэмфри. Ему показалось, что крикнул. На деле раздался еле слышный хрип. Беглец не отреагировал.
Проклятая застежка кобуры расстегнулась на удивление легко. Но револьвер стал неимоверно тяжелым, словно налитым ртутью. Хэмфри гнулся и шатался под его тяжестью, мушка ствола выписывала замысловатые фигуры. И — неимоверно тугим оказался спусковой крючок. Хэмфри даже не вспомнил, что можно взвести курок и облегчить себе задачу, долго — ему казалось, минуты и часы — он боролся с сопротивлением боевой пружины.
Тем временем Корнелиус тоже боролся с хитрым механизмом, запиравшим дверь. И ему тоже казалось, что эти мгновения растягиваются в вечность.
Оба они победили — одновременно.
Выстрел рявкнул, когда входная дверь широко распахнулась. Корнелиуса вышвырнуло наружу.
Револьвер грохнулся на пол. Вслед за ним грохнулся Хэмфри. Попробовал снова подняться — ничего не вышло. Попробовал поползти к выходу… Далеко не уполз — содержимое желудка прорвалось-таки наружу. Батлер ткнулся лицом в лужу собственной рвоты и заплакал от бессилия.
В это время Ширли Мейсон, в одиночестве сидевшая в офисе — и естественно, не поспешившая по сигналу тревоги к камерам, — пыталась срочно связаться с Кайзерманном.
ЭПИЗОД 4
РАССЛЕДОВАНИЕ. ФАЗА 4
— Скажите, кто-нибудь из вас знаком с этой или похожей деталью? — спросил он.
Кайзерманн сразу узнал найденную под гидрокостюмом Хэммета железку.
— Это штуцер, дело ясное, — сказал шериф. — Здесь вот явно надевается шланг… Но от какого он агрегата, ума не приложу…
Скалли и Вешбоу тоже не опознали загадочную деталь. След казался ведущим в тупик.
Трэйклейн, 26 июля 2002 года, день
После полудня из столицы штата приехала целая команда тамошних полицейских — спускать убийство одного из своих они не собирались никому, ни человеку, ни загадочному монстру. Часть прибывших взяла в плотный оборот обитателей палаточного городка, возле которого было обнаружено тело Хэммета. Другие что-то вынюхивали по берегам Трэйклейна — не решаясь, впрочем, выйти в озеро на имевшихся в наличии плавсредствах. По слухам, возглавлявший полицейских штата Патрик О'Нил потребовал у местного штаба национальной гвардии предоставить в его распоряжение бронекатер с комплектом глубинных бомб. Национальные гвардейцы, понятно, повертели пальцем у виска и посоветовали обратиться к командованию ВМС США. Однако это могли быть лишь слухи.
Но одно было совершенно точно — к интересам мистера Вайсгера прибывшие относились с величайшим почтением. Если Хэммет действительно контактировал с конкурентами хозяина озера, то явно был одиночкой…
Об интересах мистера Вайсгера отчасти шла речь и в шифрограмме Молдера, отправленной Скиннеру накануне. Молдер не спрашивал разрешения, а просто ставил своего непосредственного начальника в известность о том, что в ходе расследования вполне могут всплыть (и уже всплывают) факты, .способные повредить репутации и бизнесу его старого друга. Ответ заместителя директора ФБР после расшифровки оказался коротким и всеобъемлющим: «Действовать по обстановке». Молдер подумал, что подобную, дающую самое широкое поле для истолкований инструкцию можно было передать и открытым текстом…
Именно так — открытым текстом — была передана в три адреса другая, более пространная телеграмма, содержание которой надолго развеселило работников почтамта Трэйк-Бич. Ее автор, мисс Клейтор, обокраденная сторонница однополой любви, жаловалась на самоуправство шерифа Кайзерманна прокурору штата, редакции журнала «Розовая мечта» и — вообще непонятно почему — комиссии по нравственности «Церкви истинных дочерей Христовых»…
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 15:31
Звонок Дональда Вайсгера застал Молдера на выходе из бюро по регистрации недвижимости округа Трэйк.
— Сегодня вечером состоится экстренное заседание правления «Биг-Трэйк-фонда», — сказал Дональд. — Могу сообщить вам информацию, которая пока держится в секрете: в устав фонда будут внесены важные изменения. Отныне для поимки Биг-Трэйка станут разрешены любые способы, а не только спортивные. Причем из новой редакции убрано утверждение, что Трэйк является именно гигантским лососем. Какая бы пожирающая людей тварь не таилась в озере — убивший или поймавший ее получит всю призовую сумму.
Молдер подумал, может ли считаться подобной тварью Корнелиус в акваланге и с челюстями-щипцами, — и усомнился в том, что шериф и Вешбоу смогут претендовать на премию.
— Завтра утром, — продолжал Дональд, — до того, как о новых правилах игры станет широко известно, я собираюсь провести облавную охоту. Использую все рыболовные катера из принадлежащей мне компании по прокату — переоснащение их сейчас заканчивается. Для поддержки с воздуха прибудет вертолет. Шанс на успех очень большой. Не желаете принять участие, хотя бы в качестве зрителя? Доли призовых денег обещать не буду, но платиновая дисконтная карта «Интерфиш-Трейдинг» в качестве гонорара вам обеспечена. Двадцать процентов скидки на все рыболовные товары.
— Боюсь, что карта мне не понадобится, я не увлекаюсь рыбалкой, — сказал Молдер. — Но пропустить такую ловлю тысячелетия, конечно же, не могу. Кстати, ваше приглашение относится и к Скалли? Или вы разделяете старый предрассудок, что женщина на борту — к беде?
— К агентам ФБР сие не относится. Мой отец говорил, что люди в форме лишены первичных половых признаков, — хохотнул Дональд.
Молдер подумал, что Скалли на такую шутку обиделась бы. Да и форму — исключительно камуфляжную — она надевала лишь на тренировочной дистанции ФБР в Плейтоне, когда раз в год всем агентам приходилось сдавать зачет, паля по выскакивающим из-за углов улицы-тренажера мишеням в виде террористов и уголовников. Результаты Скалли в этих игрищах, надо сказать, никогда особо не блистали — она была не в ладах с длинномерным и тяжелым автоматическим оружием, к тому же зачастую дырявила мишени, изображавшие законопослушных граждан, зацеплять которые никоим образом не полагалось. Поэтому агент Скалли под любыми предлогами старалась отвертеться от обязательного мероприятия — и частенько ей это удавалось.
— К тому же примета морская, а у нас озеро, — добавил Вайсгер-младший. — Естественно, я буду только рад, если мисс Скалли примет участие.
— Куда и когда нам прибыть? — спросил Молдер. Хотя у него были совсем иные, чем у Дональда, мысли о шансах на успех предстоящей охоты.
Шоссе неподалеку от госпиталя ВВС США, 26 июля 2002 года, 17:49
Услышав по телефону сонный голос Скалли, Молдер настоял, что сам приедет за ней в госпиталь и отвезет в гостиницу. В противном случае он мог просто потерять уснувшую за рулем напарницу.
— Корнелиус никак не мог убить Хэммета, — без всякого выражения говорила Скалли. — Неважно, найдут ли шериф с Вешбоу у него подлинное орудие убийства или же нет. Хэммет умер ночью, когда Корнелиус давно сидел под замком.
Молдер кивнул. К концу дня стали поступать ответы на его многочисленные запросы, подтверждая смутные догадки, — и результат вскрытия вполне укладывался в его собственную версию происходящего.
— Наружное обследование и вскрытие показали еще что-нибудь интересное? — спросил он. Тот факт, что Хэммета загрызли те же челюсти, что и Берко-вича с Косовски, интересным уже не казался.
Скалли долго молчала, и Молдер искоса взглянул на нее — не уснула ли? Потом напарница ответила:
— На коже лица, вокруг носа и рта — прижизненная гиперемия…
— Скалли… — укоризненно протянул Молдер. Он терпеть не мог, когда его напарница демонстрировала медицинскую эрудицию. Скалли это знала и старалась воздерживаться от мудреных терминов — но в нынешнем ее полусонном состоянии самоконтроль, похоже, ослаб.
— Проще говоря — покраснение, раздражение кожи. Конечно, у Хэммета могла быть легкая форма аллергии на резину маски и загубника, сейчас это уже не проверить… Но точно такая же картина будет наблюдаться, если к лицу прижать тряпку с ударной — достаточной для раущ-наркоза — дозой эфира или хлороформа.
— Так-так… А гидрокостюм и акваланг надели потом, на бессознательное тело…
— Едва ли… Ты ведь плавал с аквалангом? Вспомни, каково натягивать костюм «сухого» типа… А теперь представь, как получится провернуть эту операцию с лежащим бревном человеком. — И Скалли старательно подавила зевок.
Молдер представил. Задача действительно представлялась нереальной.
— Но под водой пропитанная хлороформом тряпка бесполезна, — сказал он.
— Я подозреваю, что Хэммета застали врасплох — когда он готовился к погружению или только-только вышел из воды… Костюм уже — или еще был на нем, а вот маска и акваланг… Знаешь, он, похоже, пользовался этим аквалангом многократно — на ремнях, крепящих баллоны, одни отверстия разношены больше других. Как раз под его размер. А теперь акваланг был закреплен иначе — верхний ремень на предыдущую дырочку, нижний на последующую. Словно ремни затягивала чужая рука…
— Да уж, трудно поверить, что Хэммет вдруг ни с того, ни с сего похудел в груди и раздался в бедрах…
Молдер помолчал, осмысливая новую информа-цию. Один вывод следовал со всей непреложностью, и он его озвучил:
— Ясно одно: от убийств первой степени Дэйв Корпелиус отвертелся…
Скалли не ответила. Она спала.
Трэйк-Бич, 26 июля 2002 года, 19:57
До предъявления официального обвинения Кор-нелиус пребывал в камерах для задержанных, принадлежавших муниципальной службе безопасности округа Трэйк — именно так, неизвестно по какой прихоти Вайсгера-отца и подконтрольного ему муниципалитета, официально именовалась вотчина Кайзер-манна.
Камеры — числом целых три — располагались в том же здании, что и офис шерифа, но в другом крыле с отдельным входом. Две из них пустовали — служба шерифа, увлеченная грандиозным расследованием, совсем перестала обращать внимание на обычных своих клиентов — пьяных, дебоширов и оскорбителей общественной нравственности. Последний из них вышел под залог два дня назад — преступление перебравшего пива студента состояло в том, что он на пари помочился среди бела дня с пожарной каланчи, украшавшей Трэйк-стрит, на фланирующих по тротуару курортников.
Миссис Беркович также вышла на свободу — по настоянию мистера Вешбоу. На относительную свободу — лисовидный сыщик почему-то был уверен, что она должна наведаться к тайнику с аквалангом и подлинным орудием убийства, и наблюдал за вдовой неусыпно.
Так что Дэйв Корнелиус пребывал в гордом и молчаливом одиночестве в своей узкой, похожей на пенал, камере. Арестантское ложе, кстати, размещалось в торце пенала, упиралось концами в стены и было весьма коротким. Сон для рослого Корнелиуса превратился в весьма мучительное занятие… Иная обстановка в камере отсутствовала, за исключением раковины и ничем не отгороженного унитаза без крышки, грязного и расколотого, — лично принимавший участие в проектировании помещения Кайзер-манн не был сторонником либерализма в отношении заключенных.
Охранял Дэйва тоже лишь один человек — Хэмфри Батлер. В принципе, это считалось достаточным. При любой нештатной ситуации подмога из другого крыла здания могла подоспеть за считанные минуты. Увы, сию систему шериф разработал лишь в расчете на студентов, мочащихся на головы прохожих. Некоторых физических и психических особенностей мистера Корнелиуса она, как выяснилось вскоре, явно не учитывала…
От приятных размышлений о грядущих выборах (почему бы, в самом деле, Нордуику не стать шерифом, а Хэмфри — его старшим помощником?) Бат-лера отвлекли звуки, донесшиеся из камеры Корнелиуса. Странные и неприятные звуки. Хэмфри показалось, что арестованного кто-то душит, — что, по зрелому размышлению, было совершенно исключено.
«Воды-ы-ыШ» — разобрал Хэмфри в этом хрипении. Первое слово, услышанное после ареста от узника, отнюдь не порадовало его стража.
— Может, еще кофе в постель, круассанов и Шир-ли Мейсон под бочок? Поищи себе другого дворецкого, — недружелюбно пробормотал Батлер, сохранивший самые мрачные воспоминания о купании в болотной топи по милости этого придурка. Впрочем, особо жесткосердным Хэмфри не был. Смерть от жажды Корнелиусу никак не грозила. Воды в кране было с избытком. Имелся и небьющийся стакан из толстой пластмассы.
Но хрипы продолжались. И постепенно к ним добавились иные звуки, не менее странные и неприятные.
Хэмфри поднялся из-за стола и отправился с инспекцией к месту заключения преступника. Выходящая в коридор стена камеры представляла собой одну сплошную решетку — и увиденное за ней потрясло Батлера. Арестованный корчился на полу. Голова его с регулярностью метронома — бам! бам! бам! — лупила в кафельную стену. Никаких слов в непрекращающемся хрипении разобрать было уже невозможно.
Припадок! — похолодел Хэмфри. Метнулся к решетчатой двери камеры — и остановился. Инструкция строжайше запрещала отпирать ее в одиночку.
Тело Корнелиуса изогнулось дугой — казалось, слышен хруст суставов и связок. На губах показалась густая пена.
Сейчас проглотит язык, и всё, конец! — в панике подумал Хэмфри. Почему-то из всех сведений о припадках в памяти осталось только это.
Он опрометью бросился обратно к столу дежурного, торопливо нажал кнопку, запрашивающую подмогу из офиса шерифа. Докладывать о чрезвычайной ситуации по телефону было некогда…
Молодой человек снова поспешил к камере и, плюнув на инструкцию, заскрежетал ключом в замке. Палку, надо вставить в рот палку, — еще одно обрывочное сведение о припадках всплыло у Хэмфри, когда он шагнул в камеру. Машинально повел взглядом вокруг — хотя откуда тут взяться палке? — и не сразу осознал, что Корпелиус уже стоит на ногах. И рядом с ним.
От первого, направленного в голову удара Хэмфри сумел-таки увернуться. Отскочил, увеличив дистанцию. Эффект неожиданности был потерян. Шансы уравнялись. Ростом и силой Хэмфри не уступал противнику.
Но тут он допустил ошибку. Схватился за поясную кобуру. Подлая застежка никак не расстегивалась. Хэмфри на долю секунды отвлекся — и пропустил удар.
Кулак вломился ему в ребра. Батлер отлетел к распахнутой двери. Острый угол замка глубоко разодрал ему щеку, затылок с хрустом ударился о толстый прут решетки.
Корнелиус бросил короткий взгляд на неподвижного окровавленного противника — и рванул в коридор, сплюнув на ходу изо рта обмылок.
Как ни странно, сознание Хэмфри не потерял. Мир вокруг окрасился багровым, голова гудела похоронным колоколом, и сквозь гудение пробивалась единственная мысль: шериф меня убьет!
Именно эта мысль подняла Батлера на ноги — медленно, в три приема. Гул в голове усилился, багровая картинка перед глазами мутнела. Кровь из раны на щеке заливала мундир. Ребра при каждом вздохе врезались в тело, как скальпели хирурга-садиста. Содержимое желудка рвалось наружу.
Пару шагов, ведущих в коридор, Хэмфри преодолевал несколько секунд. Но преодолел. Корнелиус в дальнем конце коридора возился с замком выходной двери.
Стой! — крикнул Хэмфри. Ему показалось, что крикнул. На деле раздался еле слышный хрип. Беглец не отреагировал.
Проклятая застежка кобуры расстегнулась на удивление легко. Но револьвер стал неимоверно тяжелым, словно налитым ртутью. Хэмфри гнулся и шатался под его тяжестью, мушка ствола выписывала замысловатые фигуры. И — неимоверно тугим оказался спусковой крючок. Хэмфри даже не вспомнил, что можно взвести курок и облегчить себе задачу, долго — ему казалось, минуты и часы — он боролся с сопротивлением боевой пружины.
Тем временем Корнелиус тоже боролся с хитрым механизмом, запиравшим дверь. И ему тоже казалось, что эти мгновения растягиваются в вечность.
Оба они победили — одновременно.
Выстрел рявкнул, когда входная дверь широко распахнулась. Корнелиуса вышвырнуло наружу.
Револьвер грохнулся на пол. Вслед за ним грохнулся Хэмфри. Попробовал снова подняться — ничего не вышло. Попробовал поползти к выходу… Далеко не уполз — содержимое желудка прорвалось-таки наружу. Батлер ткнулся лицом в лужу собственной рвоты и заплакал от бессилия.
В это время Ширли Мейсон, в одиночестве сидевшая в офисе — и естественно, не поспешившая по сигналу тревоги к камерам, — пыталась срочно связаться с Кайзерманном.
ЭПИЗОД 4
Трэйклейн, 27 июля 2002 года, 11:18
Длинный, глубоко вдающийся в озеро пирс неподалеку от Вайсгер-Холла. Флотилия готова к отплытию — двенадцать катеров. Это шестиметровые суденышки с рубкой и небольшой каютой, на носу палуба высокая и слегка покатая, на корме низкая и огражденная фальшбортом (именно отсюда арендовавшие катера любители пытались поймать своего чудо-лосося). На каждой рубке изображен дружелюбно улыбающийся Биг-Трэйк — но сейчас эти улыбки кажутся зловещими оскалами.
На корме одного суденышка стоят Молдер и Скалли — в оранжевых надутых спасательных жилетах. В этом снаряжении невыносимо жарко, но Дональд Вайсгер, командующий операцией, запретил его снимать под страхом списания на берег. Сам он обретается на соседнем, флагманском судне, стоящем борт о борт, — и, что характерно, без жилета. Вместо него к куртке Дональда крепится небольшой, не более пинты объемом, ярко-оранжевый баллончик с коротким шлангом и загубником. Это аварийное приспособление позволяет аквалангистам избегать экстренного всплытия и неизбежной кессонной болезни в случае отказа акваланга.
На поясе Вайсгера-младшего висит устрашающих размеров тесак. Другого оружия Молдер и Скалли не видят — за исключением непонятного, но явно смертоносного устройства на носу флагманского судна. Впрочем, объемистые красные цилиндры на корме каждого катера вполне могут оказаться глубинными бомбами.
И все же Молдера интересуют подробности предстоящей охоты — хотя в успех ее он не верит.
— Что вы собираетесь делать, когда обнаружите Биг-Трэйка? — спрашивает он. Легенда о гигантском лососе рассыпалась в прах, но именно этим именем все до сих пор зовут затаившийся в глубинах ужас.
Дональд Вайсгер смеется:
— Обвяжусь динамитом и прыгну за борт с воплем «Джеронимо-о-о!!!» note 19.
Потом добавляет серьезно, кивнув на загадочное орудие на носу своего катера:
— Это китобойная пушка. Но гарпун слегка изменен — вместо относительно слабого тротилово-го заряда, задача которого ранить кита и раскрыть лапы-зазубрины в его теле, туда поставлен кумулятивный пластидный. Китобои не хотят, чтобы убитый кит тонул слишком быстро, — а мне с этой тва-рыо, кем бы она ни оказалась, миндальничать незачем. Взрыватель тоже изменен — сработает даже от удара о воду с полусекундной задержкой. Я надеюсь оглушить гадину взрывом даже в случае промаха.
Молдер уважительно смотрит на полуторафутовые лапы-зазубрины, сейчас прижатые к корпусу гарпуна. И понимает, отчего пушка только одна: честь последнего выстрела (и семимиллиопную премию) Дональд оставляет себе.
Агент ФБР спрашивает:
— Но, как я понимаю, эта штука сработает лишь по цели, поднявшейся на поверхность? А если тварь предпочтет остаться на глубине?
— Как только мы ее засечем, сбросим на дно генераторы ультразвука. — Дональд кивает на красные цилиндрические предметы. — На глубине сразу станет весьма неуютно. Ручаюсь, она выскочит на поверхность как ошпаренная. И я ее пристрелю. Кстати, можете попросить у капитана сачок. Лосося, окуней и форелей тоже поднимется предостаточно.
Капитан (на судне такого размера его звание звучит слишком претенциозно) с ухмылкой слушает эти речи, но выдать сачок не спешит.
— Кстати, а где ваш «мистер Трэйк»? — вспоминает вдруг Молдер. — Не захотел участвовать в облаве на тезку?
— Макс умудрился подцепить вчера кессонку, — мрачнеет Дональд. — Несколько дней проведет безвылазно в барокамере… Все, отплываем. — И он повторяет команду в микрофон.
Катера по очереди отваливают от пирса и выстраиваются в походный ордер по два. Воздушная поддержка — небольшой двухместный вертолет — уже кружит над головами. Охота начинается.
Полтора часа спустя
Облава движется от траверза Пфуллэида к восточной оконечности Трэйклейна — имевшие место нападения обозначили район дислокации твари достаточно четко. Теперь катера идут сильно растянутой цепочкой, перекрывая все озеро.
Эхолоты выставлены на максимальный сектор охвата — но Молдер опасается, что тварь все же отыщет щель в невидимом неводе и ускользнет незамеченной. Он совершенно забыл, что полтора часа назад не верил в возможность успеха. Азарт ловли захлестнул его с головой. Он натянут как струна, каждую секунду ожидая, что по экрану эхолота скользнет огромная размытая тень.
Скалли спокойна и скептична. Вымершие миллионы лет назад тримаглодоны плавать в курортных озерах никак не могут — в этом она уверена. Значит, кто-то вполне реальный и современный сделал слепок с окаменевших челюстей — и искать его надо не в глубинах, а на суше. Все очень просто. Азарт Молдера и Дональда кажется ей проявлением мальчишества, до глубоких седин таящегося в каждом мужчине…
— Проскочит, точно проскочит, — нервно говорит Молдер капитану. — Плотнее надо идти… Неужели не могли найти еще катеров?
Капитан спокоен. Он знает, что установленная на борту вертолета аппаратура позволяет охватить огромную зону — почти от берега до берега. Тварь не уйдет. Объяснить это Молдеру он не успевает.
— Есть! Засекли! — Голос Дональда в наушниках звенит от возбуждения — именно с его катером держит связь вертолет.
Молдер сообщает Скалли (наушников для нее не хватило) радостную весть. Она удивлена. Уверена: какая-то ошибка. В таком возбужденном состоянии легко принять желаемое за действительное.
Дональд торопливо отдает команды, эфир наполняется номерами катеров, цифрами курса и дистанции. Цепочка суденышек изгибается дугой. За борт летят красные цилиндры, выстраивая на дне непреодолимый для твари барьер.
Критическая фаза — петля сжимается. Тень уже мечется на экранах всех катеров. Нервы у ловцов звенят, как мечи из дамасской стали. Бешено стучащие сердца гонят по жилам перенасыщенную адреналином кровь. Даже Скалли против воли захвачена азартом схватки.
— Готово! — Вопль Дональда чуть не оглушает Молдера. — Вот она, моя хорошая!!!
Молдер смотрит на озеро — и видит на поверхности быстро движущийся след — две расходящихся волны. Саму тварь отсюда не видно. Но ясно, что она жмется к берегу, пытается ускользнуть.
Флагманский катер вырывается вперед из цепи загонщиков — несется следом за дичью.
Та, словно почуяв смертельную угрозу, ныряет — и Молдеру кажется, что в последнюю секунду тварь резко изменила курс.
Дружный вздох разочарования. Скалли раздоса-дованно бьет кулаком по фальшборту. Капитан хмурится.
— Ерунда! — Голос Дональда полон прежнего ли-коваиия. — Поздно! Дольше нескольких секунд на глубине не выдержит!
На поверхности и в самом деле мечутся ошалевшие рыбы, некоторые способны удивить размерами даже бывалых рыбаков — но никто не обращает на них внимания. Все жаждут заполучить голову другой дичи.
Молдер видит, как фигура в штормовке, балансируя и хватаясь за леер, торопливо огибает надстройку флагманского катера по узенькому покатому уступу верхней палубы — Дональд спешит к своему орудию. И тут…
Удар.
Флагманский катер резко подпрыгивает, кренится.
Дональд, раскинув руки, летит за борт.
Флагман несется дальше.
Строй катеров мгновенно ломается. Охотники спешат к флагману — он тоже поворачивает, закладывает дугу, направляясь к месту падения Дональда. А там…
На воде расплывается и густеет красная клякса…
Кто-то на флагмане отчаянно бежит к пушке — и разворачивает ее куда-то в район кровавого пятна, торопливо и неприцельно. Грохот выстрела. Почти сразу — еще один, это взрывается гарпун — гораздо слабее, чем представлял Молдер по словам Дональда. Два катера в суматохе сталкиваются. На других за борт швыряют оставшиеся генераторы — лихорадочно, без какого-либо плана. Случайный канонир на носу флагмана пытается вновь зарядить орудие — ничего не получается. Все напряженно всматриваются в поверхность воды, в ожидании результатов первого выстрела…
Но там ничего. Лишь медленно ширится, становясь все более розовым, кровавое пятно.
Охота закончена.
Длинный, глубоко вдающийся в озеро пирс неподалеку от Вайсгер-Холла. Флотилия готова к отплытию — двенадцать катеров. Это шестиметровые суденышки с рубкой и небольшой каютой, на носу палуба высокая и слегка покатая, на корме низкая и огражденная фальшбортом (именно отсюда арендовавшие катера любители пытались поймать своего чудо-лосося). На каждой рубке изображен дружелюбно улыбающийся Биг-Трэйк — но сейчас эти улыбки кажутся зловещими оскалами.
На корме одного суденышка стоят Молдер и Скалли — в оранжевых надутых спасательных жилетах. В этом снаряжении невыносимо жарко, но Дональд Вайсгер, командующий операцией, запретил его снимать под страхом списания на берег. Сам он обретается на соседнем, флагманском судне, стоящем борт о борт, — и, что характерно, без жилета. Вместо него к куртке Дональда крепится небольшой, не более пинты объемом, ярко-оранжевый баллончик с коротким шлангом и загубником. Это аварийное приспособление позволяет аквалангистам избегать экстренного всплытия и неизбежной кессонной болезни в случае отказа акваланга.
На поясе Вайсгера-младшего висит устрашающих размеров тесак. Другого оружия Молдер и Скалли не видят — за исключением непонятного, но явно смертоносного устройства на носу флагманского судна. Впрочем, объемистые красные цилиндры на корме каждого катера вполне могут оказаться глубинными бомбами.
И все же Молдера интересуют подробности предстоящей охоты — хотя в успех ее он не верит.
— Что вы собираетесь делать, когда обнаружите Биг-Трэйка? — спрашивает он. Легенда о гигантском лососе рассыпалась в прах, но именно этим именем все до сих пор зовут затаившийся в глубинах ужас.
Дональд Вайсгер смеется:
— Обвяжусь динамитом и прыгну за борт с воплем «Джеронимо-о-о!!!» note 19.
Потом добавляет серьезно, кивнув на загадочное орудие на носу своего катера:
— Это китобойная пушка. Но гарпун слегка изменен — вместо относительно слабого тротилово-го заряда, задача которого ранить кита и раскрыть лапы-зазубрины в его теле, туда поставлен кумулятивный пластидный. Китобои не хотят, чтобы убитый кит тонул слишком быстро, — а мне с этой тва-рыо, кем бы она ни оказалась, миндальничать незачем. Взрыватель тоже изменен — сработает даже от удара о воду с полусекундной задержкой. Я надеюсь оглушить гадину взрывом даже в случае промаха.
Молдер уважительно смотрит на полуторафутовые лапы-зазубрины, сейчас прижатые к корпусу гарпуна. И понимает, отчего пушка только одна: честь последнего выстрела (и семимиллиопную премию) Дональд оставляет себе.
Агент ФБР спрашивает:
— Но, как я понимаю, эта штука сработает лишь по цели, поднявшейся на поверхность? А если тварь предпочтет остаться на глубине?
— Как только мы ее засечем, сбросим на дно генераторы ультразвука. — Дональд кивает на красные цилиндрические предметы. — На глубине сразу станет весьма неуютно. Ручаюсь, она выскочит на поверхность как ошпаренная. И я ее пристрелю. Кстати, можете попросить у капитана сачок. Лосося, окуней и форелей тоже поднимется предостаточно.
Капитан (на судне такого размера его звание звучит слишком претенциозно) с ухмылкой слушает эти речи, но выдать сачок не спешит.
— Кстати, а где ваш «мистер Трэйк»? — вспоминает вдруг Молдер. — Не захотел участвовать в облаве на тезку?
— Макс умудрился подцепить вчера кессонку, — мрачнеет Дональд. — Несколько дней проведет безвылазно в барокамере… Все, отплываем. — И он повторяет команду в микрофон.
Катера по очереди отваливают от пирса и выстраиваются в походный ордер по два. Воздушная поддержка — небольшой двухместный вертолет — уже кружит над головами. Охота начинается.
Полтора часа спустя
Облава движется от траверза Пфуллэида к восточной оконечности Трэйклейна — имевшие место нападения обозначили район дислокации твари достаточно четко. Теперь катера идут сильно растянутой цепочкой, перекрывая все озеро.
Эхолоты выставлены на максимальный сектор охвата — но Молдер опасается, что тварь все же отыщет щель в невидимом неводе и ускользнет незамеченной. Он совершенно забыл, что полтора часа назад не верил в возможность успеха. Азарт ловли захлестнул его с головой. Он натянут как струна, каждую секунду ожидая, что по экрану эхолота скользнет огромная размытая тень.
Скалли спокойна и скептична. Вымершие миллионы лет назад тримаглодоны плавать в курортных озерах никак не могут — в этом она уверена. Значит, кто-то вполне реальный и современный сделал слепок с окаменевших челюстей — и искать его надо не в глубинах, а на суше. Все очень просто. Азарт Молдера и Дональда кажется ей проявлением мальчишества, до глубоких седин таящегося в каждом мужчине…
— Проскочит, точно проскочит, — нервно говорит Молдер капитану. — Плотнее надо идти… Неужели не могли найти еще катеров?
Капитан спокоен. Он знает, что установленная на борту вертолета аппаратура позволяет охватить огромную зону — почти от берега до берега. Тварь не уйдет. Объяснить это Молдеру он не успевает.
— Есть! Засекли! — Голос Дональда в наушниках звенит от возбуждения — именно с его катером держит связь вертолет.
Молдер сообщает Скалли (наушников для нее не хватило) радостную весть. Она удивлена. Уверена: какая-то ошибка. В таком возбужденном состоянии легко принять желаемое за действительное.
Дональд торопливо отдает команды, эфир наполняется номерами катеров, цифрами курса и дистанции. Цепочка суденышек изгибается дугой. За борт летят красные цилиндры, выстраивая на дне непреодолимый для твари барьер.
Критическая фаза — петля сжимается. Тень уже мечется на экранах всех катеров. Нервы у ловцов звенят, как мечи из дамасской стали. Бешено стучащие сердца гонят по жилам перенасыщенную адреналином кровь. Даже Скалли против воли захвачена азартом схватки.
— Готово! — Вопль Дональда чуть не оглушает Молдера. — Вот она, моя хорошая!!!
Молдер смотрит на озеро — и видит на поверхности быстро движущийся след — две расходящихся волны. Саму тварь отсюда не видно. Но ясно, что она жмется к берегу, пытается ускользнуть.
Флагманский катер вырывается вперед из цепи загонщиков — несется следом за дичью.
Та, словно почуяв смертельную угрозу, ныряет — и Молдеру кажется, что в последнюю секунду тварь резко изменила курс.
Дружный вздох разочарования. Скалли раздоса-дованно бьет кулаком по фальшборту. Капитан хмурится.
— Ерунда! — Голос Дональда полон прежнего ли-коваиия. — Поздно! Дольше нескольких секунд на глубине не выдержит!
На поверхности и в самом деле мечутся ошалевшие рыбы, некоторые способны удивить размерами даже бывалых рыбаков — но никто не обращает на них внимания. Все жаждут заполучить голову другой дичи.
Молдер видит, как фигура в штормовке, балансируя и хватаясь за леер, торопливо огибает надстройку флагманского катера по узенькому покатому уступу верхней палубы — Дональд спешит к своему орудию. И тут…
Удар.
Флагманский катер резко подпрыгивает, кренится.
Дональд, раскинув руки, летит за борт.
Флагман несется дальше.
Строй катеров мгновенно ломается. Охотники спешат к флагману — он тоже поворачивает, закладывает дугу, направляясь к месту падения Дональда. А там…
На воде расплывается и густеет красная клякса…
Кто-то на флагмане отчаянно бежит к пушке — и разворачивает ее куда-то в район кровавого пятна, торопливо и неприцельно. Грохот выстрела. Почти сразу — еще один, это взрывается гарпун — гораздо слабее, чем представлял Молдер по словам Дональда. Два катера в суматохе сталкиваются. На других за борт швыряют оставшиеся генераторы — лихорадочно, без какого-либо плана. Случайный канонир на носу флагмана пытается вновь зарядить орудие — ничего не получается. Все напряженно всматриваются в поверхность воды, в ожидании результатов первого выстрела…
Но там ничего. Лишь медленно ширится, становясь все более розовым, кровавое пятно.
Охота закончена.
РАССЛЕДОВАНИЕ. ФАЗА 4
Кафе на Трэйк-стрит, 27 июля 2002 года, 15:42
Сверху раздался грохот винта, серое брюхо вертолета промелькнуло над головой. Винтокрылая машина заложила круг над городком и опустилась вниз. За крышами домов места посадки видно не было, но, похоже, она села .в районе гостиницы «Олд Саймон» — Молдер знал, что там есть вертолетная площадка.
— Вайсгер, — мрачно сказал Кайзерманн и опрокинул стакан с «Кровавой Мэри», уже третий за сегодня. — Носится как угорелый со своей свитой…
Кайзерманн был мрачнее тучи. Его в пресловутую свиту не включили. Означать это могло лишь одно — он полностью сброшен со счетов. По крайней мере, в качестве шерифа округа Трэйк.
— Держу пари, — желчно продолжил Кайзерманн, — что он закусил удила, и плевать ему сейчас на бизнес и на озеро. Поднимет на ноги всех и вся, армию, национальную гвардию… Забросает озеро бомбами с плотностью пять-шесть тонн на гектар. Или сольет несколько миллионов баррелей концентрированной кислоты. Серной. Разъяренный Вайсгер — это, знаете ли… Ни перед чем не остановится. Весь в папашу.
Молдер не ответил. Джон Вайсгер при их первой встрече показался-ему человеком, на редкость умеющим держать себя в руках. И даже при второй, когда пришлось рассказывать подробности столь трагично завершившейся охоты, — казалось, что обуревавшие старика эмоции бушуют за несокрушимой броневой стеной воли миллионера.
Говорить о трагедии на озере Молдеру больше не хотелось, и он спросил:
— Каково состояние пострадавших при вчерашней попытке побега?
За всей сегодняшней свистопляской расспросить об этом Кайзерманна он не успел.
— У Хэмфри сотрясение, перелом двух ребер, рана на щеке — но жить будет, опасности никакой, — понуро сказал шериф. — Корнелиус лежит в коме, с шансами пятьдесят на пятьдесят. Но если выкарабкается, то бегать из-под стражи больше не сможет. И за чужими женами — тоже. Пуля попала в позвоночник, ниже пояса все парализовано.
Сверху раздался грохот винта, серое брюхо вертолета промелькнуло над головой. Винтокрылая машина заложила круг над городком и опустилась вниз. За крышами домов места посадки видно не было, но, похоже, она села .в районе гостиницы «Олд Саймон» — Молдер знал, что там есть вертолетная площадка.
— Вайсгер, — мрачно сказал Кайзерманн и опрокинул стакан с «Кровавой Мэри», уже третий за сегодня. — Носится как угорелый со своей свитой…
Кайзерманн был мрачнее тучи. Его в пресловутую свиту не включили. Означать это могло лишь одно — он полностью сброшен со счетов. По крайней мере, в качестве шерифа округа Трэйк.
— Держу пари, — желчно продолжил Кайзерманн, — что он закусил удила, и плевать ему сейчас на бизнес и на озеро. Поднимет на ноги всех и вся, армию, национальную гвардию… Забросает озеро бомбами с плотностью пять-шесть тонн на гектар. Или сольет несколько миллионов баррелей концентрированной кислоты. Серной. Разъяренный Вайсгер — это, знаете ли… Ни перед чем не остановится. Весь в папашу.
Молдер не ответил. Джон Вайсгер при их первой встрече показался-ему человеком, на редкость умеющим держать себя в руках. И даже при второй, когда пришлось рассказывать подробности столь трагично завершившейся охоты, — казалось, что обуревавшие старика эмоции бушуют за несокрушимой броневой стеной воли миллионера.
Говорить о трагедии на озере Молдеру больше не хотелось, и он спросил:
— Каково состояние пострадавших при вчерашней попытке побега?
За всей сегодняшней свистопляской расспросить об этом Кайзерманна он не успел.
— У Хэмфри сотрясение, перелом двух ребер, рана на щеке — но жить будет, опасности никакой, — понуро сказал шериф. — Корнелиус лежит в коме, с шансами пятьдесят на пятьдесят. Но если выкарабкается, то бегать из-под стражи больше не сможет. И за чужими женами — тоже. Пуля попала в позвоночник, ниже пояса все парализовано.