Но теперь к нему вернулись силы. Сыщик поставил стакан на поднос и с насмешливой улыбкой проговорил, обращаясь к своему пленнику:
– Да, да, барон, иногда случается нечто совершенно неожиданное.
– Счастье переменчиво, – спокойно возразил японец, – но пока еще неизвестно, кто в чьей власти находится, сенатор.
– Нет уж, не предавайтесь мечтам, – расхохотался мнимый сенатор, – вы в моей власти, а через два часа очутитесь в тюрьме, если не примете моих условий.
– Прежде чем принимать какие бы то ни было условия, я должен их знать.
– Я не угрожаю вам убийством, как это делали вы, барон. Но моя воля непреклонна. Либо вы представите мне собственноручное письменное признание своей вины, с которым я поступлю по своему усмотрению, либо вы отправитесь в тюрьму.
– Сила на вашей стороне. Противоречить победителю было бы глупо, – отозвался Мутушими со странной улыбкой, которая заставила сыщика задуматься.
– Не предавайтесь ложным надеждам, барон, – продолжал Ник Картер, повысив голос, – вы зашли настолько далеко, что не можете рассчитывать на снисхождение. Если же вы станете упрямиться, то будете как иностранец переданы в распоряжение вашего посольства, а вы прекрасно знаете, с какими последствиями для вас это будет сопряжено. Даже в Японии шпионов не любят, тем более если они настолько неловки, что попадаются. Насколько мне известно, такую неловкость может искупить только харакири. Вас первым же пароходом отправят в Токио, там преподнесут вам кривую саблю, и вы будете иметь удовольствие вспороть себе живот.
Пленник содрогнулся и с ненавистью взглянул на Ника Картера.
– А что будет, – проговорил он, – если я сделаю то, что вы называете признанием моей вины?
– Если вы выполните мое требование, – ответил Ник Картер, – то никто не узнает о том, что произошло сегодня ночью. Мне останется лишь пожелать вам счастливого пути!
– Значит, вы обещаете мне полную тайну, если я составлю и подпишу подобное заявление? – спросил Мутушими.
Ник Картер ответил не сразу.
Он сел к столу и подпер голову рукой. Какая-то странная усталость вновь овладела им.
– Ничего я вам не обещаю, – ответил он, зевая, – я требую от вас заявления, в котором вы признаетесь, что организовали в Соединенных Штатах, в частности в столице, целую шпионскую сеть, что лица, участвовавшие в этом заговоре, владеют искусством чтения по губам. Вы поражены, барон, нашей осведомленностью? Вы не ожидали, что мы и об этом знаем? Неужели вы воображали, что американцы настолько глупы? Признаю, задумка хитрая. Но вы были слишком уверены в успехе и в конце концов дошли до того, что стали разглашать содержание частных бесед, обнародование которых не могло повредить никому, даже участвовавшим в них лицам. Вот тут-то вы и промахнулись.
Барон заскрежетал зубами от ярости и стал бросать на своего тюремщика взгляды, полные ненависти и злобы.
– Кто знает, сенатор, – воскликнул он, – быть может, еще придет время, когда вам придется пожалеть о ваших нынешних действиях!
– Маловероятно, – отозвался Ник Картер, пожимая плечами, – так вот, я и говорю: в своем заявлении вы подробно опишете всю структуру организованной вами шпионской сети. Вы назовете имена ваших соучастников и подробно опишете способ, которым вы пользовались для того, чтобы подслушивать беседы высокопоставленных лиц.
– А потом что будет? – с коварной улыбкой спросил барон.
– Потом? Потом я возьму это заявление и доставлю его вместе с вашей почтенной особой к президенту Соединенных Штатов.
Вдруг раздался стук в дверь.
Ник Картер отодвинул засов. На пороге появился Дик Боблей.
Сыщику опять показалось, что трактирщик с бароном переглянулись.
– Что вам нужно? – нетерпеливо спросил Ник Картер.
– Я хотел доложить, что карета подана.
– Отлично. Ну что, барон, вы приняли решение? – спросил мнимый сенатор, обращаясь к японцу.
– Я готов подписать заявление, но лишь с одним условием.
– Не тратьте зря слов, барон, – оборвал его Ник Картер, – ни о каких условиях не может быть и речи. Благодарите Будду, что вы отделались так легко.
Затем сыщик обратился к трактирщику:
– Карета подождет еще полчаса. Вот что еще, Дик Боблей, я не думаю, что люди барона явятся сюда с намерением освободить своего начальника. Но если это все-таки случится, то вы никого не впустите в дом. Впрочем, я вижу в углу телефон. Как только я замечу, что вы пытаетесь меня обмануть, я вызову работников главного полицейского управления в Вашингтоне. Ступайте.
Когда Ник Картер снова обернулся к своему пленнику, он заметил, что у того на лице появилось торжествующее выражение.
– Будьте любезны, освободите мне руки, чтобы я мог писать, – заговорил Мутушими, – надеюсь, вы разрешите мне присесть к столу.
Ник Картер кивнул и вынул из своего бумажника лист бумаги и автоматическую ручку. Затем он связал барону ноги, снял наручники, перенес его к столу и усадил.
– Вот вам бумага и перо, – сказал он.
– Я предпочитаю писать своим собственным пером, – возразил Мутушими, вынимая из кармана тоненькую бамбуковую палочку, – вам не надо направлять на меня револьвер, – продолжал он, заметив, что мнимый сенатор вынул из кармана оружие, – я отлично сознаю, что на этот раз проиграл.
Он снял колпачок с одного конца бамбуковой палочки, на которой появилось золотое перо.
– Как прикажете писать, – продолжал он деловым тоном, – по-японски или по-английски? Лучше всего будет, если вы продиктуете мне начало, а то, по правде говоря, я не особенно опытен в составлении подобных документов.
– Пишите по-английски, – приказал Ник Картер, зайдя за спину своего пленника и наклонившись над его плечом, чтобы лучше видеть, как тот будет писать, – начните так: «Я, барон Мутушими…»
Ник Картер вдруг умолк.
Он все чаще и чаще зевал и в конце концов оперся на спинку стула, опустил голову на грудь и стоя замер совершенно без движения…
Прежде чем начать писать, он незаметно прижал к носу и рту тонкий шелковый платок и при этом направил острие бамбуковой палочки в лицо сыщику.
Из этого острия вырвалась едва заметная струйка пыли, которую и вдыхал Ник Картер. А барон прижимал платок к лицу, чтобы эта пыль не попала ему в дыхательные пути.
Прошла минута.
Барон Мутушими трижды постучал о стол указательным пальцем.
Открылась дверь, и на пороге снова появился трактирщик Дик Боблей.
– Ну что, готово? – спросил он. – Графиня давно уже ожидает.
– Пусть войдет. Ей уже нечего бояться этого бледнолицего дьявола, – прошипел Мутушими и окинул исполненным смертельной ненависти взглядом неподвижно стоявшего за его стулом сыщика, у которого даже глаза были открыты.
– Вы уверены, – спросил барон, – что это на самом деле вовсе не сенатор Марк Галлан, а знаменитый сыщик Ник Картер?
– Совершенно уверен, – ответил трактирщик, – когда я увидел вас в его власти, я ведь сделал вам намек. Ну а теперь я пойду за графиней.
Спустя несколько минут в комнату вошла прелестная женщина в одежде наездницы. В руке она держала хлыст.
Если бы Ник Картер был в сознании, он узнал бы в этой изящно одетой женщине ту самую гейшу, которая явилась ему на огненном шаре.
– Приключение довольно опасное, – проговорила она с очаровательной улыбкой, подойдя к сыщику и обыскивая его карманы, – вот тебе ключи, друг мой, которые, по всей вероятности, подойдут к твоим оковам.
Спустя секунду барон был уже свободен.
– Жизнь моя висела на волоске, – сказал Мутушими, потягиваясь, – если бы он не возымел глупого желания требовать от меня письменного признания и если бы при мне не было моей бамбуковой палочки, то он, пожалуй, на самом деле потащил бы меня к своему президенту.
– Но я никак не пойму, друг мой, – проговорила прелестная незнакомка, – каким образом ты мог очутиться в его власти.
– Я не думал, что он так силен, – ответил барон. – К тому же не забывай, дорогая, что я принимал его за сенатора. Да, ты улыбаешься… Теперь я сам вижу, что поступил глупо, но меня прельщала мысль заставить его проснуться точно в таком положении, в каком он заснул, то есть с рукой на моем затылке. Впрочем, выражаю тебе свою признательность, ты действовала именно так, как следовало.
– Твое счастье, что ты очутился именно в том месте, где выскакивает из-под пола змея. Оно и вышло так, что змея появилась между тобой и им. Как легковерны, однако, эти американцы! Немного мистификации, и они поддаются обману!
– Но что теперь? – спросил Мутушими и еще раз поднес бамбуковую палочку к лицу сыщика, который стоял по-прежнему неподвижно. – Мы слишком рано разыграли наши козыри. Он опасен для нас. Что нам с ним делать? Убивать его слишком рискованно, поскольку это действительно Ник Картер, действующий по поручению президента.
Красавица улыбнулась, наклонилась к барону и шепнула ему что-то на ухо.
Мутушими громко расхохотался.
– Неужели ты думаешь, что нам удастся осуществить такой план?
– Предоставь это мне. Переоденься в соседней комнате и подай мне сюда твою одежду, а все остальное я устрою.
– Но ведь это будет великолепно! Мы отвоюем утраченные нами позиции, и нам уже не придется опасаться этого сыщика, ведь после такого скандала он сам поспешит исчезнуть.
– Повторяю, предоставь это мне. Я все устрою!
Барон вышел в другую комнату.
Когда красавица осталась наедине с сыщиком, она с насмешливой улыбкой посмотрела на него и проговорила:
– Вот так-то, молодой человек. Твое искусство на нас не действует, поскольку ты и понятия не имеешь о снотворных снадобьях Востока. Однако ты легко попался в ловушку. А теперь слушай меня, – прибавила она, став прямо перед своей обездвиженной жертвой и проводя руками по его лицу, – твое тело будет немощно, и дух твой будет немощен, пока ты снова не увидишь меня такой, какой я теперь стою перед тобой. Ты слышишь меня, Ник Картер?
Сыщик машинально поднял голову и уставился на красавицу.
– Я вижу огненный шар, – прошептал он наконец, – танцующую гейшу.
– Ник Картер, ты слышишь меня? – спросила она еще раз.
– Я слышу тебя.
– Ты забудешь все, что было, и будешь помнить только то, что ты взял в плен барона Мутушими, что ты привез его сюда, усадил его в карету и отвез в Белый дом. Там, в присутствии президента, ты проснешься и получишь должное возмездие.
На мертвенно-бледном лице сыщика появилось выражение невыразимой муки, но действие гипноза не прекращалось.
А красавица приступила к осуществлению своей затеи.
При помощи каких-то лент и пряжек она быстро собрала на талии платье и надела на себя костюм Мутушими, состоявший из цельного одеяния, застегивавшегося спереди, хотя с виду можно было подумать, что это обычная тройка – сюртук, жилет и брюки.
По ловкости, с которой переодевалась красавица, видно было, что она проделывает это не в первый раз.
Затем она вынула из стоявшего тут же ящика какой-то тонкий, несколько вогнутый предмет и прижала его к лицу. То была искусно изготовленная восковая маска лица барона Мутушими.
После этого графиня скрыла волосы под париком и надела шляпу.
Даже Ник Картер, если бы он находился в сознании, с трудом узнал бы ее.
Женщина нажала на кнопку электрического звонка.
В дверь заглянул Дик Боблей.
– Ушел ли барон? – спросила она. – Наденьте оковы на мои ноги, заприте замок и положите ключи в левый боковой карман Ника Картера.
Она села на стул, где прежде сидел барон, взяла перо и приготовилась писать.
Но чернила, в которые она обмакнула перо, обладали каким-то особым свойством. В этом Нику Картеру пришлось убедиться впоследствии.
Дик Боблей вышел из комнаты.
– Ну что, барон, написали? – вдруг спросил Ник Картер.
И мнимый сенатор начал диктовать признание, которое намеревался преподнести президенту. А мнимый барон спокойно писал под диктовку.
Наконец заявление было готово и подписано.
Ник Картер прочитал его. Он держал себя, как и всегда, но его движения были автоматическими.
Он заявил мнимому барону, что снимет с него оковы, чтобы усадить в карету, и предупредил, что при малейшем подозрительном движении прострелит пленнику голову.
Поскольку дело происходило ранним утром, то Ник Картер с мнимым бароном поехал на квартиру сенатора Марка Галлана.
– Пока мы останемся здесь, – сказал он, – так как я не знаю, когда именно президент может нас принять.
Затем он вызвал по телефону личного секретаря президента.
После обеда Ник Картер вместе со своим пленником подкатил к южному подъезду Белого дома.
Их проводили в приемную рядом с кабинетом президента.
Один из камердинеров в недоумении пробормотал, поглядывая на сыщика.
– Что это с сенатором Галланом? У него совершенно остекленевшие глаза.
– Что за странный японец? – проговорил другой камердинер. – И на мужчину вовсе не похож.
– Президент сейчас занят, но скоро вас примет, – доложил Нику Картеру дежурный чиновник.
Тот слегка наклонил голову, но ничего не ответил.
Он держал своего пленника за левую руку и стоял на месте совершенно неподвижно.
Он и не заметил, как мнимый барон незаметно освободился, подошел к нише и там повозился немного за шелковыми портьерами.
Кроме Ника Картера и его пленника, в приемной никого не было.
Затем из-за портьеры вышла графиня в прежнем своем туалете, с ридикюлем в руке. С дьявольской улыбкой на лице она снова заняла прежнее место рядом с Ником Картером.
Почти в тот же момент открылась дверь кабинета, и на пороге появился президент.
– Здравствуйте, мистер Картер, – проговорил президент. – Кого я вижу? Вы, графиня? К кому вы пожаловали, ко мне или к моей дочери?
– Имею честь, – спокойным голосом заговорил Ник Картер, – представить вам барона Мутушими, который сам сознался в том, что является главарем шайки шпионов…
– Кого это вы мне представляете? – весело воскликнул президент. – Какого барона?
– Барона Мутушими, который…
В этот момент гипноз окончился. Ник Картер обернулся, увидел прелестную женщину и громко вскрикнул.
А графиня с насмешливой улыбкой на устах смотрела на него.
– Что… что все это значит? – проговорил Ник Картер, хватаясь за голову.
– Я как раз хотела спросить вас об этом, – воскликнула графиня, – я позволила себе войти в приемную без доклада, потому что у меня было маленькое дельце к нашему многоуважаемому президенту, и вы вдруг схватили меня за руку. Будьте любезны, объясните, что это значит.
– Но позвольте… А барон Мутушими?
Президент весело расхохотался, а вслед за ним расхохоталась и графиня.
Затем президент проводил графиню до двери и обратился за разъяснением к Нику Картеру.
Сыщик рассказал обо всем, что с ним произошло, но не смог объяснить неожиданную развязку.
Он пришел в еще большее недоумение, когда вынул из кармана написанное якобы Мутушими признание. Листок был совершенно чист.
Ник Картер охотнее всего провалился бы сквозь землю.
– Этот проклятый японец перехитрил меня! – воскликнул он. – Но клянусь, я не успокоюсь, пока не расправлюсь с ним!
Башня Голода
– Да, да, барон, иногда случается нечто совершенно неожиданное.
– Счастье переменчиво, – спокойно возразил японец, – но пока еще неизвестно, кто в чьей власти находится, сенатор.
– Нет уж, не предавайтесь мечтам, – расхохотался мнимый сенатор, – вы в моей власти, а через два часа очутитесь в тюрьме, если не примете моих условий.
– Прежде чем принимать какие бы то ни было условия, я должен их знать.
– Я не угрожаю вам убийством, как это делали вы, барон. Но моя воля непреклонна. Либо вы представите мне собственноручное письменное признание своей вины, с которым я поступлю по своему усмотрению, либо вы отправитесь в тюрьму.
– Сила на вашей стороне. Противоречить победителю было бы глупо, – отозвался Мутушими со странной улыбкой, которая заставила сыщика задуматься.
– Не предавайтесь ложным надеждам, барон, – продолжал Ник Картер, повысив голос, – вы зашли настолько далеко, что не можете рассчитывать на снисхождение. Если же вы станете упрямиться, то будете как иностранец переданы в распоряжение вашего посольства, а вы прекрасно знаете, с какими последствиями для вас это будет сопряжено. Даже в Японии шпионов не любят, тем более если они настолько неловки, что попадаются. Насколько мне известно, такую неловкость может искупить только харакири. Вас первым же пароходом отправят в Токио, там преподнесут вам кривую саблю, и вы будете иметь удовольствие вспороть себе живот.
Пленник содрогнулся и с ненавистью взглянул на Ника Картера.
– А что будет, – проговорил он, – если я сделаю то, что вы называете признанием моей вины?
– Если вы выполните мое требование, – ответил Ник Картер, – то никто не узнает о том, что произошло сегодня ночью. Мне останется лишь пожелать вам счастливого пути!
– Значит, вы обещаете мне полную тайну, если я составлю и подпишу подобное заявление? – спросил Мутушими.
Ник Картер ответил не сразу.
Он сел к столу и подпер голову рукой. Какая-то странная усталость вновь овладела им.
– Ничего я вам не обещаю, – ответил он, зевая, – я требую от вас заявления, в котором вы признаетесь, что организовали в Соединенных Штатах, в частности в столице, целую шпионскую сеть, что лица, участвовавшие в этом заговоре, владеют искусством чтения по губам. Вы поражены, барон, нашей осведомленностью? Вы не ожидали, что мы и об этом знаем? Неужели вы воображали, что американцы настолько глупы? Признаю, задумка хитрая. Но вы были слишком уверены в успехе и в конце концов дошли до того, что стали разглашать содержание частных бесед, обнародование которых не могло повредить никому, даже участвовавшим в них лицам. Вот тут-то вы и промахнулись.
Барон заскрежетал зубами от ярости и стал бросать на своего тюремщика взгляды, полные ненависти и злобы.
– Кто знает, сенатор, – воскликнул он, – быть может, еще придет время, когда вам придется пожалеть о ваших нынешних действиях!
– Маловероятно, – отозвался Ник Картер, пожимая плечами, – так вот, я и говорю: в своем заявлении вы подробно опишете всю структуру организованной вами шпионской сети. Вы назовете имена ваших соучастников и подробно опишете способ, которым вы пользовались для того, чтобы подслушивать беседы высокопоставленных лиц.
– А потом что будет? – с коварной улыбкой спросил барон.
– Потом? Потом я возьму это заявление и доставлю его вместе с вашей почтенной особой к президенту Соединенных Штатов.
Вдруг раздался стук в дверь.
Ник Картер отодвинул засов. На пороге появился Дик Боблей.
Сыщику опять показалось, что трактирщик с бароном переглянулись.
– Что вам нужно? – нетерпеливо спросил Ник Картер.
– Я хотел доложить, что карета подана.
– Отлично. Ну что, барон, вы приняли решение? – спросил мнимый сенатор, обращаясь к японцу.
– Я готов подписать заявление, но лишь с одним условием.
– Не тратьте зря слов, барон, – оборвал его Ник Картер, – ни о каких условиях не может быть и речи. Благодарите Будду, что вы отделались так легко.
Затем сыщик обратился к трактирщику:
– Карета подождет еще полчаса. Вот что еще, Дик Боблей, я не думаю, что люди барона явятся сюда с намерением освободить своего начальника. Но если это все-таки случится, то вы никого не впустите в дом. Впрочем, я вижу в углу телефон. Как только я замечу, что вы пытаетесь меня обмануть, я вызову работников главного полицейского управления в Вашингтоне. Ступайте.
Когда Ник Картер снова обернулся к своему пленнику, он заметил, что у того на лице появилось торжествующее выражение.
– Будьте любезны, освободите мне руки, чтобы я мог писать, – заговорил Мутушими, – надеюсь, вы разрешите мне присесть к столу.
Ник Картер кивнул и вынул из своего бумажника лист бумаги и автоматическую ручку. Затем он связал барону ноги, снял наручники, перенес его к столу и усадил.
– Вот вам бумага и перо, – сказал он.
– Я предпочитаю писать своим собственным пером, – возразил Мутушими, вынимая из кармана тоненькую бамбуковую палочку, – вам не надо направлять на меня револьвер, – продолжал он, заметив, что мнимый сенатор вынул из кармана оружие, – я отлично сознаю, что на этот раз проиграл.
Он снял колпачок с одного конца бамбуковой палочки, на которой появилось золотое перо.
– Как прикажете писать, – продолжал он деловым тоном, – по-японски или по-английски? Лучше всего будет, если вы продиктуете мне начало, а то, по правде говоря, я не особенно опытен в составлении подобных документов.
– Пишите по-английски, – приказал Ник Картер, зайдя за спину своего пленника и наклонившись над его плечом, чтобы лучше видеть, как тот будет писать, – начните так: «Я, барон Мутушими…»
Ник Картер вдруг умолк.
Он все чаще и чаще зевал и в конце концов оперся на спинку стула, опустил голову на грудь и стоя замер совершенно без движения…
* * *
Барон Мутушими не шевелясь просидел на своем стуле довольно долго.Прежде чем начать писать, он незаметно прижал к носу и рту тонкий шелковый платок и при этом направил острие бамбуковой палочки в лицо сыщику.
Из этого острия вырвалась едва заметная струйка пыли, которую и вдыхал Ник Картер. А барон прижимал платок к лицу, чтобы эта пыль не попала ему в дыхательные пути.
Прошла минута.
Барон Мутушими трижды постучал о стол указательным пальцем.
Открылась дверь, и на пороге снова появился трактирщик Дик Боблей.
– Ну что, готово? – спросил он. – Графиня давно уже ожидает.
– Пусть войдет. Ей уже нечего бояться этого бледнолицего дьявола, – прошипел Мутушими и окинул исполненным смертельной ненависти взглядом неподвижно стоявшего за его стулом сыщика, у которого даже глаза были открыты.
– Вы уверены, – спросил барон, – что это на самом деле вовсе не сенатор Марк Галлан, а знаменитый сыщик Ник Картер?
– Совершенно уверен, – ответил трактирщик, – когда я увидел вас в его власти, я ведь сделал вам намек. Ну а теперь я пойду за графиней.
Спустя несколько минут в комнату вошла прелестная женщина в одежде наездницы. В руке она держала хлыст.
Если бы Ник Картер был в сознании, он узнал бы в этой изящно одетой женщине ту самую гейшу, которая явилась ему на огненном шаре.
– Приключение довольно опасное, – проговорила она с очаровательной улыбкой, подойдя к сыщику и обыскивая его карманы, – вот тебе ключи, друг мой, которые, по всей вероятности, подойдут к твоим оковам.
Спустя секунду барон был уже свободен.
– Жизнь моя висела на волоске, – сказал Мутушими, потягиваясь, – если бы он не возымел глупого желания требовать от меня письменного признания и если бы при мне не было моей бамбуковой палочки, то он, пожалуй, на самом деле потащил бы меня к своему президенту.
– Но я никак не пойму, друг мой, – проговорила прелестная незнакомка, – каким образом ты мог очутиться в его власти.
– Я не думал, что он так силен, – ответил барон. – К тому же не забывай, дорогая, что я принимал его за сенатора. Да, ты улыбаешься… Теперь я сам вижу, что поступил глупо, но меня прельщала мысль заставить его проснуться точно в таком положении, в каком он заснул, то есть с рукой на моем затылке. Впрочем, выражаю тебе свою признательность, ты действовала именно так, как следовало.
– Твое счастье, что ты очутился именно в том месте, где выскакивает из-под пола змея. Оно и вышло так, что змея появилась между тобой и им. Как легковерны, однако, эти американцы! Немного мистификации, и они поддаются обману!
– Но что теперь? – спросил Мутушими и еще раз поднес бамбуковую палочку к лицу сыщика, который стоял по-прежнему неподвижно. – Мы слишком рано разыграли наши козыри. Он опасен для нас. Что нам с ним делать? Убивать его слишком рискованно, поскольку это действительно Ник Картер, действующий по поручению президента.
Красавица улыбнулась, наклонилась к барону и шепнула ему что-то на ухо.
Мутушими громко расхохотался.
– Неужели ты думаешь, что нам удастся осуществить такой план?
– Предоставь это мне. Переоденься в соседней комнате и подай мне сюда твою одежду, а все остальное я устрою.
– Но ведь это будет великолепно! Мы отвоюем утраченные нами позиции, и нам уже не придется опасаться этого сыщика, ведь после такого скандала он сам поспешит исчезнуть.
– Повторяю, предоставь это мне. Я все устрою!
Барон вышел в другую комнату.
Когда красавица осталась наедине с сыщиком, она с насмешливой улыбкой посмотрела на него и проговорила:
– Вот так-то, молодой человек. Твое искусство на нас не действует, поскольку ты и понятия не имеешь о снотворных снадобьях Востока. Однако ты легко попался в ловушку. А теперь слушай меня, – прибавила она, став прямо перед своей обездвиженной жертвой и проводя руками по его лицу, – твое тело будет немощно, и дух твой будет немощен, пока ты снова не увидишь меня такой, какой я теперь стою перед тобой. Ты слышишь меня, Ник Картер?
Сыщик машинально поднял голову и уставился на красавицу.
– Я вижу огненный шар, – прошептал он наконец, – танцующую гейшу.
– Ник Картер, ты слышишь меня? – спросила она еще раз.
– Я слышу тебя.
– Ты забудешь все, что было, и будешь помнить только то, что ты взял в плен барона Мутушими, что ты привез его сюда, усадил его в карету и отвез в Белый дом. Там, в присутствии президента, ты проснешься и получишь должное возмездие.
На мертвенно-бледном лице сыщика появилось выражение невыразимой муки, но действие гипноза не прекращалось.
А красавица приступила к осуществлению своей затеи.
При помощи каких-то лент и пряжек она быстро собрала на талии платье и надела на себя костюм Мутушими, состоявший из цельного одеяния, застегивавшегося спереди, хотя с виду можно было подумать, что это обычная тройка – сюртук, жилет и брюки.
По ловкости, с которой переодевалась красавица, видно было, что она проделывает это не в первый раз.
Затем она вынула из стоявшего тут же ящика какой-то тонкий, несколько вогнутый предмет и прижала его к лицу. То была искусно изготовленная восковая маска лица барона Мутушими.
После этого графиня скрыла волосы под париком и надела шляпу.
Даже Ник Картер, если бы он находился в сознании, с трудом узнал бы ее.
Женщина нажала на кнопку электрического звонка.
В дверь заглянул Дик Боблей.
– Ушел ли барон? – спросила она. – Наденьте оковы на мои ноги, заприте замок и положите ключи в левый боковой карман Ника Картера.
Она села на стул, где прежде сидел барон, взяла перо и приготовилась писать.
Но чернила, в которые она обмакнула перо, обладали каким-то особым свойством. В этом Нику Картеру пришлось убедиться впоследствии.
Дик Боблей вышел из комнаты.
– Ну что, барон, написали? – вдруг спросил Ник Картер.
И мнимый сенатор начал диктовать признание, которое намеревался преподнести президенту. А мнимый барон спокойно писал под диктовку.
Наконец заявление было готово и подписано.
Ник Картер прочитал его. Он держал себя, как и всегда, но его движения были автоматическими.
Он заявил мнимому барону, что снимет с него оковы, чтобы усадить в карету, и предупредил, что при малейшем подозрительном движении прострелит пленнику голову.
Поскольку дело происходило ранним утром, то Ник Картер с мнимым бароном поехал на квартиру сенатора Марка Галлана.
– Пока мы останемся здесь, – сказал он, – так как я не знаю, когда именно президент может нас принять.
Затем он вызвал по телефону личного секретаря президента.
После обеда Ник Картер вместе со своим пленником подкатил к южному подъезду Белого дома.
Их проводили в приемную рядом с кабинетом президента.
Один из камердинеров в недоумении пробормотал, поглядывая на сыщика.
– Что это с сенатором Галланом? У него совершенно остекленевшие глаза.
– Что за странный японец? – проговорил другой камердинер. – И на мужчину вовсе не похож.
– Президент сейчас занят, но скоро вас примет, – доложил Нику Картеру дежурный чиновник.
Тот слегка наклонил голову, но ничего не ответил.
Он держал своего пленника за левую руку и стоял на месте совершенно неподвижно.
Он и не заметил, как мнимый барон незаметно освободился, подошел к нише и там повозился немного за шелковыми портьерами.
Кроме Ника Картера и его пленника, в приемной никого не было.
Затем из-за портьеры вышла графиня в прежнем своем туалете, с ридикюлем в руке. С дьявольской улыбкой на лице она снова заняла прежнее место рядом с Ником Картером.
Почти в тот же момент открылась дверь кабинета, и на пороге появился президент.
– Здравствуйте, мистер Картер, – проговорил президент. – Кого я вижу? Вы, графиня? К кому вы пожаловали, ко мне или к моей дочери?
– Имею честь, – спокойным голосом заговорил Ник Картер, – представить вам барона Мутушими, который сам сознался в том, что является главарем шайки шпионов…
– Кого это вы мне представляете? – весело воскликнул президент. – Какого барона?
– Барона Мутушими, который…
В этот момент гипноз окончился. Ник Картер обернулся, увидел прелестную женщину и громко вскрикнул.
А графиня с насмешливой улыбкой на устах смотрела на него.
– Что… что все это значит? – проговорил Ник Картер, хватаясь за голову.
– Я как раз хотела спросить вас об этом, – воскликнула графиня, – я позволила себе войти в приемную без доклада, потому что у меня было маленькое дельце к нашему многоуважаемому президенту, и вы вдруг схватили меня за руку. Будьте любезны, объясните, что это значит.
– Но позвольте… А барон Мутушими?
Президент весело расхохотался, а вслед за ним расхохоталась и графиня.
Затем президент проводил графиню до двери и обратился за разъяснением к Нику Картеру.
Сыщик рассказал обо всем, что с ним произошло, но не смог объяснить неожиданную развязку.
Он пришел в еще большее недоумение, когда вынул из кармана написанное якобы Мутушими признание. Листок был совершенно чист.
Ник Картер охотнее всего провалился бы сквозь землю.
– Этот проклятый японец перехитрил меня! – воскликнул он. – Но клянусь, я не успокоюсь, пока не расправлюсь с ним!
Башня Голода
Как-то раз солнечным осенним днем Ник Картер сел в ожидавший его у подъезда автомобиль и приказал своему шоферу Данни, который иногда помогал хозяину в расследованиях, ехать в знаменитый отель «Метрополь».
Ник Картер назначил там встречу своему давнишнему другу сенатору Марку Галлану и с нетерпением ждал минуты, когда снова сможет побеседовать с этим почтенным человеком.
Данни считался одним из лучших шоферов Нью-Йорка. Слава эта основывалась преимущественно на том, что он с быстротой молнии перемещался по улицам города, не нарушая при этом правил уличного движения.
На сей раз Данни с привычной ловкостью управлял автомобилем на оживленных улицах, не подозревая, какое несчастье ожидает его и его хозяина.
При повороте на авеню, на углу которой располагался один из роскошных подъездов огромного отеля, вдруг с громким треском лопнула толстая шина левого переднего колеса. Колесо согнулось, и автомобиль накренился набок.
Это происшествие могло бы повлечь за собой смерть и водителя, и пассажира автомобиля, если бы Данни в тот же момент не сбавил скорость. Он успел вовремя остановить автомобиль. Благодаря присутствию духа Данни и на этот раз предупредил трагедию.
Правда, Ник Картер сильным толчком был выброшен на мостовую, но отделался легкими ушибами. Он быстро вскочил на ноги и с удивлением и упреком взглянул на своего шофера.
– Ведь я уже говорил вам, Данни, – произнес он, – что перед каждым выездом следует внимательно осматривать машину. Почему вы не сделали этого сегодня?
– Неужели вы меня так плохо знаете? – обиженным тоном возразил шофер. – Не далее как сегодня утром я внимательно осмотрел автомобиль. Шина была совершенно новая. По всей вероятности, это чьи-нибудь проделки.
– Ерунда, – с досадой ответил сыщик, – я сейчас пойду в гостиницу, а вы позаботьтесь о ремонте. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.
Ник Картер повернулся к смущенному Данни спиной и быстро вошел в холл отеля. Там он распорядился, чтобы его визитную карточку передали сенатору Марку Галлану.
Почему-то сыщику пришлось довольно долго ждать возвращения посыльного. Наконец тот появился с визитной карточкой в руке и сообщил, что сенатора Марка Галлана нет дома.
– Странно, очень странно, – пробормотал Ник Картер.
Еще за завтраком знаменитый сыщик получил письмо от сенатора, в котором Марк Галлан просил его приехать к нему утром по важному и неотложному делу.
Ник Картер знал, насколько пунктуален его друг, и потому очень удивился, не застав его на месте в назначенное время.
Но он успокаивал себя предположением, что Марк Галлан вышел куда-нибудь по срочному делу и скоро вернется. Поэтому сыщик решил дождаться его возвращения. Он устроился в кресле и закурил сигару.
Прождав около часа, Ник Картер направился к стойке портье и попросил еще раз отнести карточку в номер сенатора.
Спустя четверть часа посыльный вернулся и сообщил, что сенатор Марк Галлан еще не вернулся.
– Искали ли вы его в коридорах? – поинтересовался сыщик.
– Я обыскал всю гостиницу, – ответил посыльный, – я побывал в ресторане, в читальном зале, в салонах и холлах – словом, везде. Сенатор Галлан всегда останавливается у нас, и потому все служащие его хорошо знают, однако сегодня его никто еще не видел.
– Вы сами заходили в его номер?
– Нет. У нас на каждом этаже имеются специальные служащие, но я получил от них по телефону сообщение, что сенатора Марка Галлана в номере нет.
Старший портье тоже подтвердил, что еще не видел этим утром сенатора, а он не мог его не увидеть, если бы тот появился в вестибюле, поскольку сенатор был слишком заметной личностью.
– Сенатор прибыл вчера вечером около восьми, – сообщил старший портье, – он не хотел записываться в книгу гостей, чтобы избежать визитов непрошеных посетителей, которые всегда досаждают высокопоставленным лицам. Я отвел ему лучший номер на восьмом этаже. В нем есть гостиная и спальня с ванной. Я хорошо помню, что сенатор занял этот номер в половине девятого.
– Уходил ли он куда-нибудь из отеля вчера вечером?
– Не могу сказать. Знаю только, что по прибытии он сейчас же отправился к себе в номер, а после я его уже не видел.
– В котором часу сегодня утром вы заняли свое место?
– В восемь.
– И сегодня вы тоже не видели сенатора? Странно, он ведь прислал мне письмо с приглашением явиться к нему до завтрака… Скажите, вы сейчас очень заняты или сможете уделить мне несколько минут? Я хотел бы лично заглянуть в номер сенатора, но мне необходим свидетель.
– С удовольствием, мистер Картер. Я только пошлю за ключами и позову нашего гостиничного сыщика Графтона, чтобы он тоже нас сопровождал. Мне не хочется думать, что с сенатором произошло какое-то несчастье, но ведь вы сами знаете, всякое может случиться, в особенности в таком огромном отеле, как наш. Откровенно говоря, малейший пустяк сейчас же порождает мысли о несчастном случае.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Ник Картер, – в этой гостинице произошло уже не одно преступление. Здесь удалось задержать и уличить многих злоумышленников. Но пусть Графтон идет следом и не подает виду, что сопровождает нас, поскольку мы не должны привлекать ничьего внимания.
Дойдя до двери в номер сенатора Марка Галлана, Ник Картер отпер замок поданным ему старшим портье ключом и вместе с Графтоном вошел в гостиную. Старший портье остался в коридоре – он был человеком осторожным и не любил неприятностей.
Но в изящно обставленной комнате сыщик не заметил ничего особенного.
Чемодан сенатора, открытый, стоял на стуле. Из него были вынуты кое-какие вещи, лежавшие в разных местах гостиной; могло показаться, что сенатор что-то искал и с этой целью предварительно достал некоторые вещи из чемодана.
Спальня находилась в образцовом порядке: казалось, никто в нее даже не заходил. Постель была нетронутой, и сразу становилось ясно, что сенатор вовсе не ложился.
– Что вы на это скажете? – произнес Ник Картер, обращаясь к Графтону.
– Похоже на то, – ответил тот, – что вчера вечером сенатор умылся и переоделся, для чего и вынул из чемодана щетку, гребень, мыло и зубную щетку. Все это лежит в ванной на умывальнике, да и полотенцем пользовались. Ну а затем он как будто куда-то ушел и до сих пор не вернулся.
– Возможно, – пробормотал Ник Картер.
– По-моему, все это пока еще не внушает опасений, – с хитрой улыбкой прибавил Графтон. – В Нью-Йорке развлечений много, возможно, что сенатор попал в веселую компанию, да так и не вернулся в номер. Часто бывает, что гости не ночуют в отеле.
– Все это, конечно, так, – возразил Ник Картер, – но я хорошо знаю сенатора: он человек положительный и ведет безукоризненный образ жизни. Без серьезных оснований он не мог отлучиться из гостиницы на целую ночь.
Один из посыльных видел его за письменным столом в вестибюле, неподалеку от лифта. Это было вскоре после прибытия сенатора в отель. Вероятно, тогда Марк Галлан и писал письмо Нику Картеру, в котором просил его приехать в гостиницу.
Что произошло с сенатором после этого, посыльный не знал. Он только вспомнил, что уже спустя четверть часа сенатора за письменным столом уже не было. Больше служащий отеля ничего сказать не мог.
Это было единственное, что Нику Картеру удалось выяснить.
Он никак не мог прийти к определенному решению. Хотя сыщика сильно беспокоило отсутствие сенатора, ему все-таки не хотелось думать о несчастном случае или покушении на жизнь друга.
Но что же могло помешать Марку Галлану оказаться в гостинице в назначенное время? Быть может, он встретился с одним из своих многочисленных друзей и задержался?
Но Ник Картер даже мысли не допускал, что столь ответственный человек мог изменить данному слову из-за какого-нибудь пустяка. Наконец, сенатор был вовсе не из тех, кого легко можно обидеть. Он вырос в прериях Запада и обладал недюжинной силой, прекрасно умел стрелять и мастерски владел холодным оружием. Вот почему сыщик полагал, что оснований для серьезных опасений нет.
На всякий случай он оставил другу записку, а затем, глубоко задумавшись, отправился домой.
Он пошел тем же маршрутом, которым утром приехал в отель. Его автомобиля и следов аварии на улице уже не было.
Путь Ника Картера пролегал вдоль строящегося дома. Ему следовало выбрать – или идти дальше по дощатым мосткам, сооруженным для удобства пешеходов, или обойти весь этот участок, огороженный забором, по мостовой.
Сыщик пошел по мосткам. Однако, сделав несколько шагов, он вспомнил, что на следующем углу ему придется переходить перекресток. А потому повернул обратно.
Это спасло ему жизнь.
Едва только Картер успел повернуть, как со строительных лесов свалилась огромная гранитная глыба и ударилась о землю со страшным грохотом как раз в том самом месте, где должен был пройти сыщик.
Он быстро отскочил в сторону, обернулся и посмотрел наверх.
Из строящегося здания выбежали с громкими криками несколько рабочих. Они опасались, что камень попал в прохожего. Но Ник Картер отделался легким испугом.
Он предположил, что камень упал по недосмотру или из-за неосторожности рабочих, как часто случается на стройках, и пошел дальше своей дорогой.
В этот день он уже дважды оказывался в серьезной опасности и оба раза каким-то чудом сумел избежать смерти.
Но вдруг он остановился и задумался. Картеру показалось странным, что в одно и то же утро произошло несколько несчастных случаев. Это не могло быть простым совпадением. Сначала происшествие с автомобилем, затем исчезновение сенатора и теперь падение камня.
Он заподозрил, что все эти происшествия являются звеньями одной цепи, что это были не случайные явления, а заранее продуманные и подготовленные покушения невидимых врагов.
Ник Картер повернул обратно к стройке и вызвал старшего десятника. Явился нечесаный рыжий ирландец. Он многозначительно усмехнулся, когда увидел Ника Картера.
– Вы за справочкой? – проговорил он. – Очень жаль, что этот случай произошел именно с вами, мистер Картер.
– Откуда вы меня знаете? – изумился сыщик.
– Видите ли, когда упал камень, один из моих рабочих сказал: «Величайший сыщик Америки едва не стал жертвой рухнувшей глыбы».
– Неужели он так и сказал? Что за человек этот рабочий?
– А я и сам не знаю. Какой-то новичок. Я только вчера его принял, и сегодня он приступил к работе. Он на лесах, наверху.
– Позовите-ка его сюда, любопытно на него взглянуть.
– Это можно. Эй, Майк, – окликнул десятник одного из мальчишек-подсобников, – позови-ка сюда новичка!
– Значит, камень упал из-за его неосторожности? Как же это случилось? – спросил Ник Картер.
– Этого он и сам не понимает. Я ему уже заявил, что работник из него никудышный. Он стоит у мотовила лебедки. С самого начала он казался мне каким-то неуклюжим. А тут вдруг вскрикнул, что не может удержать рукоять, и выпустил ее из рук. Цепь и размоталась, а камень полетел вниз. Слава богу, он не угодил в вас!
Ник Картер назначил там встречу своему давнишнему другу сенатору Марку Галлану и с нетерпением ждал минуты, когда снова сможет побеседовать с этим почтенным человеком.
Данни считался одним из лучших шоферов Нью-Йорка. Слава эта основывалась преимущественно на том, что он с быстротой молнии перемещался по улицам города, не нарушая при этом правил уличного движения.
На сей раз Данни с привычной ловкостью управлял автомобилем на оживленных улицах, не подозревая, какое несчастье ожидает его и его хозяина.
При повороте на авеню, на углу которой располагался один из роскошных подъездов огромного отеля, вдруг с громким треском лопнула толстая шина левого переднего колеса. Колесо согнулось, и автомобиль накренился набок.
Это происшествие могло бы повлечь за собой смерть и водителя, и пассажира автомобиля, если бы Данни в тот же момент не сбавил скорость. Он успел вовремя остановить автомобиль. Благодаря присутствию духа Данни и на этот раз предупредил трагедию.
Правда, Ник Картер сильным толчком был выброшен на мостовую, но отделался легкими ушибами. Он быстро вскочил на ноги и с удивлением и упреком взглянул на своего шофера.
– Ведь я уже говорил вам, Данни, – произнес он, – что перед каждым выездом следует внимательно осматривать машину. Почему вы не сделали этого сегодня?
– Неужели вы меня так плохо знаете? – обиженным тоном возразил шофер. – Не далее как сегодня утром я внимательно осмотрел автомобиль. Шина была совершенно новая. По всей вероятности, это чьи-нибудь проделки.
– Ерунда, – с досадой ответил сыщик, – я сейчас пойду в гостиницу, а вы позаботьтесь о ремонте. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.
Ник Картер повернулся к смущенному Данни спиной и быстро вошел в холл отеля. Там он распорядился, чтобы его визитную карточку передали сенатору Марку Галлану.
Почему-то сыщику пришлось довольно долго ждать возвращения посыльного. Наконец тот появился с визитной карточкой в руке и сообщил, что сенатора Марка Галлана нет дома.
– Странно, очень странно, – пробормотал Ник Картер.
Еще за завтраком знаменитый сыщик получил письмо от сенатора, в котором Марк Галлан просил его приехать к нему утром по важному и неотложному делу.
Ник Картер знал, насколько пунктуален его друг, и потому очень удивился, не застав его на месте в назначенное время.
Но он успокаивал себя предположением, что Марк Галлан вышел куда-нибудь по срочному делу и скоро вернется. Поэтому сыщик решил дождаться его возвращения. Он устроился в кресле и закурил сигару.
Прождав около часа, Ник Картер направился к стойке портье и попросил еще раз отнести карточку в номер сенатора.
Спустя четверть часа посыльный вернулся и сообщил, что сенатор Марк Галлан еще не вернулся.
– Искали ли вы его в коридорах? – поинтересовался сыщик.
– Я обыскал всю гостиницу, – ответил посыльный, – я побывал в ресторане, в читальном зале, в салонах и холлах – словом, везде. Сенатор Галлан всегда останавливается у нас, и потому все служащие его хорошо знают, однако сегодня его никто еще не видел.
– Вы сами заходили в его номер?
– Нет. У нас на каждом этаже имеются специальные служащие, но я получил от них по телефону сообщение, что сенатора Марка Галлана в номере нет.
Старший портье тоже подтвердил, что еще не видел этим утром сенатора, а он не мог его не увидеть, если бы тот появился в вестибюле, поскольку сенатор был слишком заметной личностью.
– Сенатор прибыл вчера вечером около восьми, – сообщил старший портье, – он не хотел записываться в книгу гостей, чтобы избежать визитов непрошеных посетителей, которые всегда досаждают высокопоставленным лицам. Я отвел ему лучший номер на восьмом этаже. В нем есть гостиная и спальня с ванной. Я хорошо помню, что сенатор занял этот номер в половине девятого.
– Уходил ли он куда-нибудь из отеля вчера вечером?
– Не могу сказать. Знаю только, что по прибытии он сейчас же отправился к себе в номер, а после я его уже не видел.
– В котором часу сегодня утром вы заняли свое место?
– В восемь.
– И сегодня вы тоже не видели сенатора? Странно, он ведь прислал мне письмо с приглашением явиться к нему до завтрака… Скажите, вы сейчас очень заняты или сможете уделить мне несколько минут? Я хотел бы лично заглянуть в номер сенатора, но мне необходим свидетель.
– С удовольствием, мистер Картер. Я только пошлю за ключами и позову нашего гостиничного сыщика Графтона, чтобы он тоже нас сопровождал. Мне не хочется думать, что с сенатором произошло какое-то несчастье, но ведь вы сами знаете, всякое может случиться, в особенности в таком огромном отеле, как наш. Откровенно говоря, малейший пустяк сейчас же порождает мысли о несчастном случае.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Ник Картер, – в этой гостинице произошло уже не одно преступление. Здесь удалось задержать и уличить многих злоумышленников. Но пусть Графтон идет следом и не подает виду, что сопровождает нас, поскольку мы не должны привлекать ничьего внимания.
Дойдя до двери в номер сенатора Марка Галлана, Ник Картер отпер замок поданным ему старшим портье ключом и вместе с Графтоном вошел в гостиную. Старший портье остался в коридоре – он был человеком осторожным и не любил неприятностей.
Но в изящно обставленной комнате сыщик не заметил ничего особенного.
Чемодан сенатора, открытый, стоял на стуле. Из него были вынуты кое-какие вещи, лежавшие в разных местах гостиной; могло показаться, что сенатор что-то искал и с этой целью предварительно достал некоторые вещи из чемодана.
Спальня находилась в образцовом порядке: казалось, никто в нее даже не заходил. Постель была нетронутой, и сразу становилось ясно, что сенатор вовсе не ложился.
– Что вы на это скажете? – произнес Ник Картер, обращаясь к Графтону.
– Похоже на то, – ответил тот, – что вчера вечером сенатор умылся и переоделся, для чего и вынул из чемодана щетку, гребень, мыло и зубную щетку. Все это лежит в ванной на умывальнике, да и полотенцем пользовались. Ну а затем он как будто куда-то ушел и до сих пор не вернулся.
– Возможно, – пробормотал Ник Картер.
– По-моему, все это пока еще не внушает опасений, – с хитрой улыбкой прибавил Графтон. – В Нью-Йорке развлечений много, возможно, что сенатор попал в веселую компанию, да так и не вернулся в номер. Часто бывает, что гости не ночуют в отеле.
– Все это, конечно, так, – возразил Ник Картер, – но я хорошо знаю сенатора: он человек положительный и ведет безукоризненный образ жизни. Без серьезных оснований он не мог отлучиться из гостиницы на целую ночь.
* * *
Ник Картер лично взялся за поиски своего исчезнувшего друга. Он обошел огромное здание и расспросил всех служащих. Но и по прошествии целого часа он знал ровно столько же, сколько и раньше. С прошлого вечера никто не встречал сенатора.Один из посыльных видел его за письменным столом в вестибюле, неподалеку от лифта. Это было вскоре после прибытия сенатора в отель. Вероятно, тогда Марк Галлан и писал письмо Нику Картеру, в котором просил его приехать в гостиницу.
Что произошло с сенатором после этого, посыльный не знал. Он только вспомнил, что уже спустя четверть часа сенатора за письменным столом уже не было. Больше служащий отеля ничего сказать не мог.
Это было единственное, что Нику Картеру удалось выяснить.
Он никак не мог прийти к определенному решению. Хотя сыщика сильно беспокоило отсутствие сенатора, ему все-таки не хотелось думать о несчастном случае или покушении на жизнь друга.
Но что же могло помешать Марку Галлану оказаться в гостинице в назначенное время? Быть может, он встретился с одним из своих многочисленных друзей и задержался?
Но Ник Картер даже мысли не допускал, что столь ответственный человек мог изменить данному слову из-за какого-нибудь пустяка. Наконец, сенатор был вовсе не из тех, кого легко можно обидеть. Он вырос в прериях Запада и обладал недюжинной силой, прекрасно умел стрелять и мастерски владел холодным оружием. Вот почему сыщик полагал, что оснований для серьезных опасений нет.
На всякий случай он оставил другу записку, а затем, глубоко задумавшись, отправился домой.
Он пошел тем же маршрутом, которым утром приехал в отель. Его автомобиля и следов аварии на улице уже не было.
Путь Ника Картера пролегал вдоль строящегося дома. Ему следовало выбрать – или идти дальше по дощатым мосткам, сооруженным для удобства пешеходов, или обойти весь этот участок, огороженный забором, по мостовой.
Сыщик пошел по мосткам. Однако, сделав несколько шагов, он вспомнил, что на следующем углу ему придется переходить перекресток. А потому повернул обратно.
Это спасло ему жизнь.
Едва только Картер успел повернуть, как со строительных лесов свалилась огромная гранитная глыба и ударилась о землю со страшным грохотом как раз в том самом месте, где должен был пройти сыщик.
Он быстро отскочил в сторону, обернулся и посмотрел наверх.
Из строящегося здания выбежали с громкими криками несколько рабочих. Они опасались, что камень попал в прохожего. Но Ник Картер отделался легким испугом.
Он предположил, что камень упал по недосмотру или из-за неосторожности рабочих, как часто случается на стройках, и пошел дальше своей дорогой.
В этот день он уже дважды оказывался в серьезной опасности и оба раза каким-то чудом сумел избежать смерти.
Но вдруг он остановился и задумался. Картеру показалось странным, что в одно и то же утро произошло несколько несчастных случаев. Это не могло быть простым совпадением. Сначала происшествие с автомобилем, затем исчезновение сенатора и теперь падение камня.
Он заподозрил, что все эти происшествия являются звеньями одной цепи, что это были не случайные явления, а заранее продуманные и подготовленные покушения невидимых врагов.
Ник Картер повернул обратно к стройке и вызвал старшего десятника. Явился нечесаный рыжий ирландец. Он многозначительно усмехнулся, когда увидел Ника Картера.
– Вы за справочкой? – проговорил он. – Очень жаль, что этот случай произошел именно с вами, мистер Картер.
– Откуда вы меня знаете? – изумился сыщик.
– Видите ли, когда упал камень, один из моих рабочих сказал: «Величайший сыщик Америки едва не стал жертвой рухнувшей глыбы».
– Неужели он так и сказал? Что за человек этот рабочий?
– А я и сам не знаю. Какой-то новичок. Я только вчера его принял, и сегодня он приступил к работе. Он на лесах, наверху.
– Позовите-ка его сюда, любопытно на него взглянуть.
– Это можно. Эй, Майк, – окликнул десятник одного из мальчишек-подсобников, – позови-ка сюда новичка!
– Значит, камень упал из-за его неосторожности? Как же это случилось? – спросил Ник Картер.
– Этого он и сам не понимает. Я ему уже заявил, что работник из него никудышный. Он стоит у мотовила лебедки. С самого начала он казался мне каким-то неуклюжим. А тут вдруг вскрикнул, что не может удержать рукоять, и выпустил ее из рук. Цепь и размоталась, а камень полетел вниз. Слава богу, он не угодил в вас!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента