Картленд Барбара. Цветок пустыни

   Она с восторгом поняла, что это победа!
   Девушка наконец добралась до Неаполя, и теперь вот-вот начнется то необыкновенное приключение, к которому она была готова всем сердцем и ради которого все это и было задумано.
   Все получилось гораздо проще, чем она могла ожидать.
   Раз уж генерал принял решение, что Вита поедет в путешествие по Италии до своей свадьбы, он сделал все от него зависящее, чтобы это путешествие состоялось как можно быстрее.
   Вита подозревала, что отец вскоре пожалел о данном ей обещании. Наверняка лорд Бэнтам был недоволен такой задержкой, и она с трепетом ожидала, что он каким-то образом сможет помешать ей осуществить задуманное.
   Однако генерал был человеком слова, и раз он обещал, что Вита сможет поехать в Рим и Помпеи, он не собирался разочаровывать ее своим отказом.
   Вита была очень возбуждена перед своим отъездом. Но только Чарльзу девушка могла признаться в том, что не собирается ограничиваться одним лишь осмотром достопримечательностей Италии.
   – Я все продумала, Чарльз, – сказала она, – надо будет только найти корабль, который отвезет меня из Неаполя в Бейрут. Судя по карте, это ближайший порт от Дамаска.
   – Но тебе еще потребуется убедить леди Кроун сопровождать тебя, – заметил обеспокоенный Чарльз. – Что если она откажется?
   – Что-нибудь придумаю, – беспечно отмахнулась Вита.
   Чарльз внимательно, с некоторым подозрением посмотрел на нее.
   – Надеюсь, ты не задумала какую-нибудь глупость – например, поехать туда одной? – спросил он. – Если только я заподозрю, что это так, то клянусь, что тут же пойду к генералу и скажу ему, что ты затеяла!
   – Чарльз! Ты этого не сделаешь! Если ты окажешься предателем и выдашь мой секрет, я никогда больше не заговорю с тобой.
   – Что будет все же лучше, чем мучиться раскаянием, думая обо всех тех смертельных опасностях, которые могут тебя подстерегать, если только ты окажешься настолько сумасшедшей, что поедешь туда одна, – заявил он. – Ведь до сих пор ты вела спокойную, комфортную жизнь, не зная, что такое лишения и настоящая опасность. В твоем окружении постоянно были слуги и люди, готовые защитить тебя. Даже за границей тебя всегда сопровождал отец.
   Вита ничего не смогла на это возразить, и Чарльз продолжал:
   – Обещай мне… нет, поклянись всем, что есть для тебя святого, что не станешь делать глупостей, которые могли бы вовлечь тебя в серьезные неприятности.
   – Что ты называешь серьезными неприятностями? – спросила Вита, отведя глаза.
   – Ты слишком красива и слишком молода, чтобы путешествовать по миру без сопровождения армии солдат, которая могла бы защитить тебя!
   Вита весело рассмеялась.
   – Вот было бы забавно! Но вряд ли Военный департамент согласится выделить мне армию для моих собственных нужд. Как ты думаешь?
   Чарльз еще долго молил, увещевал, уговаривал и спорил с ней. Все было напрасно. Когда они расстались, он был страшно собой недоволен и с тревогой сознавал, что Вита поступит так, как задумала, и никакими уговорами ее невозможно заставить отказаться от своей затеи.
   Он был прав. Девушка с самого начала задумала сбежать от своих опекунов и теперь не собиралась отступать.
   Именно Вита настояла на том, чтобы поездка по Италии началась с Неаполя, а не с Рима, как предлагал отец. Она не хотела ехать через всю Францию до Рима. И, хотя у нее были свои причины для этого, убеждая отца, Вита нашла серьезные аргументы в пользу подобного решения.
   – Ведь добраться до Неаполя по морю быстрее и гораздо удобнее, – сказала она отцу. – Я всегда боялась, путешествуя поездом, что потеряется багаж или мы что-нибудь перепутаем и сойдем не на той станции. Ведь это будет совсем не то же самое, что путешествовать с тобой, дорогой папочка! Я буду постоянно беспокоиться.
   – Но с тобой поедет самый опытный и заслуживающий полного доверия сопровождающий, – снисходительно сказал генерал. – Я знаю Девенпорта уже многие годы, и знаю, что он очень надежен. Он присмотрит за твоим багажом, так же как и за всем остальным. Тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Тебе останется только наслаждаться путешествием.
   Однако он наконец согласился, что предложение Виты вполне разумно и что лучше будет ей отправиться на корабле до Неаполя.
   Вита догадывалась о причине такой покладистости со стороны своего отца. Видимо, генерал думал, что этот путь ближе и быстрее. А чем скорее она приедет в Италию, тем скорее вернется домой. Это его вполне устраивало.
   Итак, они отплыли на одном из самых современных и комфортабельных пароходов, которые даже до Бомбея добирались всего за двадцать пять дней, что совсем еще недавно казалось абсолютно невозможным.
   Генерал поехал в порт провожать их. Расцеловав на прощание дочь и прижав ее последний раз к сердцу, он обратился к леди Кроун, и в его голосе прозвучала глубоко скрываемая тревога:
   – Вы будете как следует заботиться о ней?
   – Вы ведь знаете, что буду, сэр Джордж!
   Леди Кроун, как и предвидела Вита, была настолько рада представившейся ей возможности поехать в Италию, что готова была согласиться на любые условия генерала. В то же время она и в самом деле очень любила Виту и была ей несказанно благодарна за то, что девушка пригласила ее в качестве своей дуэньи.
   Эдуард Девенпорт, другой ее сопровождающий, был человеком средних лет, уже седой, очень учтивый и обходительный, а также весьма расторопный. Он пользовался неизменным уважением своих клиентов, которые ценили его и часто нанимали в качестве курьера и сопровождающего в самые дальние и сложные поездки.
   Среди высших армейских офицеров Девенпорт пользовался большой популярностью. В какой бы отдаленный уголок мира ни приходилось ему сопровождать их детей или жен, он все осуществлял с таким умением, что создавал максимальные удобства для своих подопечных. Сам же он был настолько приятным и деликатным спутником, что все в один голос говорили, что он совершенно незаменим.
   Вита посчитала бы его слишком скучным человеком, если бы на второй день своего путешествия не узнала, что мистер Девенпорт хорошо знает Сирию. Девушка тут же постаралась разговорить его и выведала много полезных вещей, о которых прежде никогда не слыхала.
   Разумеется, ей вовсе не хотелось, чтобы он заподозрил истинные мотивы ее расспросов. Поэтому она постаралась – и это ей вполне удалось – представить все таким образом, будто ее интересы касаются исключительно арабских лошадей.
   Дело в том, что когда-то давно генерал рассказал Вите о происхождении скаковых лошадей в Англии от чистокровных арабских скакунов. Так что теперь она со знанием дела могла говорить о знаменитых кобылах арабских кровей, от которых вели свое происхождение английские скаковые лошади.
   Мистер Девенпорт рассказал ей о породе бинт-эль-ахвей, принадлежащей детям Измаиловым, от которой берут начало все арабские лошади; затем они заговорили о бедуинах и шейхах, занимающихся разведением этих прекрасных животных. После этого Вите ничего не стоило как бы невзначай упомянуть о своей кузине, достопочтенной Джейн Дигби эль-Мезраб, которая, как рассказывал ей Бевил, пользовалась в Сирии довольно широкой известностью.
   После ее слов повисло неловкое молчание. Вита почувствовала, что Эдуард Девенпорт растерялся, не зная, как ему говорить о женщине, имеющей столь дурную репутацию и постоянно шокирующей все почтенное семейство Эшфордов.
   Но Вита была готова к такому повороту.
   – Уверяю вас, вы вполне можете говорить со мной о кузине Джейн, – заявила она смущенному мистеру Девенпорту. – Мой другой кузен, Бевил Эшфорд, очень много рассказывал мне о ней, разумеется, не в присутствии моего отца, так что мне даже кажется, будто я с ней сама знакома.
   – Боюсь, ваша кузина ведет жизнь, весьма далекую от жизни достойной, благочестивой леди, мисс Вита, – смущенно проговорил мистер Девенпорт. – И, хотите верьте, хотите нет, даже в самой Сирии ее брак с шейхом-мусульманином вызвал весьма горячее осуждение.
   – Да, разумеется, я знаю об этом, – заявила Вита, – но я также знаю, что шейх Абдул Меджул эль-Мезраб в действительности принадлежит к арабской знати.
   – Это так, – кивнул мистер Девенпорт, – у него такая же голубая кровь, как и у его жены. Однако местная знать не признает ее высокое происхождение и считает его брак мезальянсом. Разумеется, у нас в Англии такое никому и в голову не могло бы прийти.
   – Расскажите мне о кузине Джейн, – попросила Вита.
   Однако мистер Девенпорт слишком боялся ослушанием вызвать гнев генерала, поэтому на ее просьбы он лишь коротко ответил:
   – Она очень красива.
   Вита поняла, что больше от него ничего не добьется, и прекратила свои расспросы, боясь вызвать ненужные подозрения.
   Тем не менее, продолжая придерживаться безопасной темы о лошадях, она узнала от своего собеседника много интересного об арабских племенах. Рассказал он ей и о том, каким опасным для путешественников местом была пустыня. Впрочем, Вита уже слышала об этом от Бевила.
   – Пустынные арабские племена находятся в состоянии непрекращающейся войны друг с другом, – рассказывал мистер Девенпорт. – Постоянные стычки и грабеж – дело совершенно обыденное в тех краях.
   Заметив, как внимательно слушает его девушка, он продолжал с большим воодушевлением:
   – Самые могущественные из них – шаммеры и анизы. Муж вашей кузины принадлежит к анизам.
   – Они, эти племена, что, так ненавидят друг друга, что постоянно враждуют? – затаив дыхание, спросила девушка.
   – Между ними веками существует кровная месть, – отвечал мистер Девенпорт. – И тот, кто отваживается проникнуть на территорию другого племени, часто рискует жизнью!
   Однако, почувствовав, что его слова прозвучали слишком зловеще и могут напугать впечатлительную девушку, поспешил добавить:
   – Но, разумеется, все совсем не так трагично, как может показаться из моих слов! И хотя некоторые бедуины, действительно, самые настоящие бандиты, они часто используют всякие хитрые способы, позволяющие им обирать неосторожных путешественников самым бессовестным образом, но не убивают их.
   – Что же это за способы? – заинтересовалась Вита.
   – Со мной однажды произошел такой случай, – признался мистер Девенпорт. – Я путешествовал вместе с караваном, когда на нас напала банда самых настоящих разбойников. Они устроили грандиозный спектакль, бешено носились вокруг нас, показывая чудеса верховой езды, оглушая воздух дикими криками и устрашающе потрясая копьями и саблями.
   – Вы, наверное, испугались?
   – Да, это было крайне неприятно, – согласился мистер Девенпорт, – но я чувствовал, что, по крайней мере, нашим жизням ничего не угрожает.
   – И что случилось дальше? – спросила Вита. Глаза ее возбужденно горели.
   – Они взяли все, что смогли найти. А затем, в определенный момент, с не меньшим драматическим эффектом неожиданно появилась другая такая же банда всадников, которая напала на первую.
   – Кто же были ваши спасители?
   – Другой отряд из того же племени, – усмехнулся мистер Девенпорт. – Они сделали вид, что прогнали напавших на нас бедуинов, а затем потребовали награду за то, что спасли наши жизни.
   Вита весело рассмеялась.
   – Так, значит, вам пришлось платить дважды!
   – Ну, конечно! – тоже улыбнулся мистер Девенпорт. – В том-то и заключался весь смысл этого красочного представления.
   Для Виты рассказ Эдуарда Девенпорта звучал как захватывающее и увлекательное приключение. Он еще больше утвердил ее в решении во что бы то ни стало добраться до Сирии.
   Впрочем, эта мысль созрела в ней гораздо раньше, еще до ее отъезда из Англии, когда лорд Бэнтам стал довольно частым гостем в их доме.
   Генерал, разумеется, сообщил своему другу, что Вита приняла его предложение и готова вступить в брак сразу, как только вернется из путешествия. Поэтому в глазах сего почтенного джентльмена, во всяком случае так казалось Вите, появилось самодовольное выражение торжества, которое портило его улыбку, кривившую тонкие губы и почти не сходившую с его лица на протяжении всего крайне тягостного для девушки визита.
   – Мы поженимся через месяц после вашего возвращения из Италии, – важно произнес он. – Принц Уэльский и принцесса Александра соизволили дать согласие присутствовать на церемонии нашего бракосочетания.
   – Какое удовольствие это, видимо, вам доставило, – сказала Вита, стараясь скрыть саркастическую усмешку.
   Она вовремя опомнилась, что не следует так откровенно показывать свои чувства, и поспешно добавила, опустив глаза и изобразив на лице смущение:
   – Я боюсь, что буду слишком волноваться… Такая пышная свадьба со столь высокими гостями… мне, право же, страшно подумать об этом.
   – Нет никаких причин для беспокойства, – снисходительно произнес лорд Бэнтам. – Я буду подсказывать, что вам надлежит делать и говорить, и все пройдет прекрасно, вы не сможете совершить никакой ошибки.
   – Вы так добры, – произнесла Вита, искренне надеясь, что в ее голосе звучит признательность, а не насмешка.
   В тот первый свой визит в качестве жениха, когда они остались на какое-то время одни в гостиной, лорд Бэнтам, воспользовавшись ситуацией, взял ее за руки.
   – Я уверен, что мы с вами будем счастливы вместе, – сказал он. – Есть многое, чему мне бы хотелось научить вас, и я уверен: вы будете самой прелестной и прилежной ученицей.
   – Да, – пробормотала Вита, – конечно.
   Она говорила тихим, покорным голосом, словно послушная девочка, однако ей стоило больших усилий не выдать отвращения, охватившего ее, когда лорд Бэнтам взял ее руки в свои.
   Девушка смотрела на его толстые короткие пальцы и боролась с диким, яростным желанием – вырвать у него свои руки и вытереть их. Лорд Бэнтам привлек ее к себе, намереваясь поцеловать. Ее охватило смятение. Как долго еще она сможет скрывать свои истинные чувства?!
   К счастью, ей удалось увернуться, и она подставила лорду Бэнтаму щеку, а не губы, как бы ему того хотелось, но даже это невинное прикосновение заставило ее вздрогнуть от отвращения. Ей показалось, что ее поцеловала какая-то мерзкая холодная жаба.
   Вита поняла, что он действительно внушает одно только отвращение и что она ничуть не преувеличивала, когда сказала Чарльзу, что не выйдет замуж за лорда Бэнтама, даже если он останется одним-единственным мужчиной на всем белом свете!
   Выгнувшись, Вита сумела ускользнуть из рук своего жениха и отодвинулась от него на безопасное расстояние.
   – Мне кажется, папа хочет вас видеть, – сказала она поспешно. – Он еще очень многое хотел бы обсудить с вами, нам не следует заставлять его ждать.
   – Нет никакой необходимости спешить, моя дорогая, – заявил лорд Бэнтам.
   В его голосе послышались нотки, которые яснее слов предупредили Виту, что ей следует как можно дальше держаться от его рук.
   Она быстрым движением открыла дверь, понадеявшись, что так называемый жених не осмелится дотронуться до нее при слугах, которые дежурили в холле.
   После этого случая Вита стала очень осторожной и старалась ни на одно мгновение не оставаться в комнате вдвоем с лордом Бэнтамом.
   Она понимала, что в нескольких случаях он сам старательно подстраивал так, чтобы они остались вдвоем, но каждый раз тем или иным способом Вита разрушала его планы.
   Девушка догадывалась, что он озадачен ее странным отношением к нему, но очень надеялась на то, что он припишет все ее юности и неопытности. К тому же лорд Бэнтам, по ее мнению, был слишком самодоволен, чтобы заподозрить какие-то иные, тайные мотивы, помимо вполне естественной стыдливости невинной девушки.
   Перед их отъездом лорд Бэнтам предложил поехать вместе со всеми в Тилбери, чтобы проводить Виту на пароход, однако ей все же удалось избежать этого испытания.
   – Я бы хотела побыть с тобой вдвоем перед разлукой, папочка, – сказала она генералу. – Если с нами поедет кто-то посторонний, то нам не удастся насладиться обществом друг друга. Придется вести вежливые разговоры, а мне еще о многом хотелось тебя расспросить об Италии и вообще… Если с нами поедет чужой человек и будет нас слушать, это будет уже совсем не то!
   – Едва ли можно назвать чужим человеком лорда Бэнтама, моя девочка, – машинально возразил генерал.
   Однако он был очень польщен, что Вита пожелала остаться только с ним, а не со своим женихом, поэтому почти без всякого сопротивления согласился с ее требованием.
   «Лорд Бэнтам ужасен! Я никогда не выйду за него замуж!» – пообещала сама себе Вита, покидая берега Англии. И на протяжении всего путешествия она еще не раз повторила эти слова.
   В то же время она была так занята, составляя планы на будущее, которое рисовалось ей как увлекательное приключение с побегом и путешествием в Сирию к кузине Джейн, что девушка не забивала голову мыслями о том, что будет делать, если ей все же придется вернуться в Англию, не решив своих проблем.
   С каждым днем, который отдалял ее от мужчины, которого родители выбрали ей в мужья, она все более убеждалась в том, что была права, стремясь любым способом избежать этого брака. Несомненно, ее замужество было бы столь же ужасным и окончилось не менее плачевно, чем брак ее кузины Джейн с лордом Элленборо.
   Все это время девушка не могла не думать о необыкновенной, яркой жизни Джейн. У нее сладко замирало сердце от предвкушения и страха одновременно.
   Не кто иной, как Бевил, нарисовал перед ней картину жизни кузины Джейн, описывая ее как романтическую искательницу приключений. Но искала она в жизни только одного – любви, настоящей сильной любви, которая, она была в этом абсолютно уверена, где-то обязательно ждет ее в этом огромном мире. Только надо суметь отыскать ее.
   – И вы думаете, она действительно нашла ее со своим шейхом? – спросила тогда Вита.
   – На поиски ушло немало времени, – с улыбкой заметил Бевил, – но она не теряла его даром и наслаждалась теми волнующими встречами, которые происходили в ее жизни, прежде чем, в конце концов, леди Джейн не достигла Востока и не нашла человека, которого теперь называет не иначе, как «мой дорогой и обожаемый супруг».
   – Расскажите мне о тех ее романах, которые кончались неудачно, – попросила Вита.
   Но Бевил только покачал головой.
   – Ты слишком молода и чересчур любопытна. Если твои отец или мать узнают, что я хотя бы просто упомянул о Джейн в твоем присутствии, меня больше не пустят на порог вашего дома.
   – Но вы далеко не единственный, кто рассказывает о ней, – возразила Вита.
   Это была правда, так что Вита могла вполне живо представить себе бурную жизнь кузины Джейн.
   Среди родственников Виты было много таких, кто с большим удовольствием и даже злорадством рассказывал о том, как страдала и горевала кузина Джейн, когда ее любовник, принц Феликс Шварценберг, бросил ее. Это произошло почти сразу после того, как палата лордов дала согласие на ее развод с лордом Элленборо.
   Она осталась одна, с разбитым сердцем, с двумя маленькими детьми на руках, и вряд ли кто-нибудь менее сильный и волевой, чем Джейн, мог бы выдержать такой удар судьбы.
   Однако совсем скоро все почтенное семейство было взбудоражено рассказами о том, что Джейн отправилась в Баварию и стала любовницей короля Людвига, с которым у нее начался весьма бурный и полностью выходящий за рамки приличия роман.
   Король был очень образованным, обворожительным и несколько эксцентричным мужчиной, который славился тем, что совершенно не мог устоять перед очарованием прекрасных дам.
   Итак, Джейн жила в Мюнхене и была абсолютно счастлива.
   Именно король возбудил в ней любовь к живописи и скульптуре, а также пробудил интерес к культуре Греции, которая нашла свое воплощение, когда сын короля Людвига, Отто, стал королем греков.
   Однако еще до того, как это произошло, Джейн совершенно неожиданно вышла замуж за барона Карла-Теодора ван Виннингена, баварского вельможу и очень богатого человека.
   Почему этот брак оказался неудачным, Вита так никогда и не узнала.
   Письма Джейн к ее родственникам в Англии приходили нечасто и были не слишком откровенны.
   Тем не менее они, к своему ужасу, каким-то образом вскоре узнали, что в нее безумно влюбился некий грек, по рассказам, необыкновенно привлекательный молодой человек, а именно граф Спиридон Теотоки.
   Рассказывали о дуэли на пистолетах, в которой граф был тяжело ранен в грудь. Только стараниями самой Джейн, долгие дни и ночи ухаживавшей за ним, молодого графа удалось спасти. После того как он выздоровел, она сбежала с ним в Париж, вновь отказавшись от мужа, детей и достойной жизни в браке.
   Последовал еще один громкий бракоразводный процесс, и чета Теотоки покинула Париж и переехала жить в свой новый дом на Корфу.
   – Ну наконец-то она остепенится, – вздыхали с облегчением и каким-то ликованием тетушки и кузины Виты. – Остается только молиться за нее, чтобы она начала достойную жизнь.
   Однако молитвы родственников, видимо, не достигли далекого острова Корфу.
   Глядя сейчас на Неаполитанский залив, пронизанный удивительным, призрачным светом, не похожим ни на что виденное ею раньше, Вита спрашивала себя, уж не в красоте ли и не в самой ли атмосфере Средиземноморья есть что-то неуловимое, что действует, как возбуждающий, горячащий кровь напиток, заставивший Джейн после пятнадцати лет более-менее спокойной жизни вновь разорвать свой брак и искать новой любви.
   Возможно, все дело было просто в неотразимой привлекательности и красоте короля Отто, у которого граф Спиридон был личным адъютантом, или, быть может, в самом древнем, первобытном духе, царящем здесь, который делал Грецию такой не похожей на другие страны мира, где Джейн довелось побывать.
   Вита вполне могла понять ее увлечение молодым королем, охваченным романтическим чувством, которое вспыхнуло на этой удивительной древней земле. Ведь здесь, казалось, даже дикие скалы запечатлели в себе сказания о былых подвигах и любви богов и героев.
   Но произошло то, что случалось уже не раз. Даже сам король не смог дать ей ту любовь, которой она жаждала.
   И вновь среди родственников начались разговоры и перешептывания. И снова Вита внимательно прислушивалась, так как они старались говорить очень осторожно, чтобы девичьих ушей ни в коем случае не достигли известия об албанском генерале.
   – Она сказала, – сообщила страшным шепотом одна из тетушек, – что он восхитительный мужчина, высокий, красивый, и в свои шестьдесят лет обладает таким обаянием и привлекательностью, каким редко кто может похвастаться даже в тридцать!
   Вита услышала, как внезапно тетушка преувеличенно тяжело вздохнула, и представила себе, как сплетничающие дамы поджимают губы с видом крайнего неодобрения. В то же время она знала, как ярко сверкают от возбуждения их глаза, настолько сладким им кажется запретный плод. Впрочем, они едва ли могли в этом сознаться даже самим себе.
   – Джейн просто на нем помешалась! Вы подумайте, они живут вместе в горах, вместе скачут на диких полуобъезженных лошадях почти весь день, затем ночуют в походном лагере, вокруг которого бродят шайки разбойников… да, да, разбойников и бандитов!
   – Она, действительно, должно быть, сошла с ума!
   – Как отвратительно! Как недостойно! Она позорит свою семью! Мы не должны больше никогда говорить о ней! И даже упоминать ее имя!
   Но Вита прекрасно знала, что их неодобрение и возмущение – это всего лишь слова.
   В действительности они желали знать о Джейн все, они не могли не говорить о ней, и еще больше, чем когда-либо, им хотелось все знать о ее шокирующем поведении, о ее безумных диких романах, о ее удивительной жизни, непонятной им, но оттого еще более завораживающей. В сравнении с ее жизнью, полной необыкновенных романтических приключений, их жизнь казалась бесцветной и скучной.
   Некий французский писатель, друг одного из членов этого большого семейства, невольно способствовал распространению скандальных слухов о Джейн, после того как встретил ее в Париже.
   Он искренне восхищался этой удивительной женщиной и, покоренный ее ошеломляющей красотой, прислал домой послание в самых восторженных выражениях, описывая ее великолепную фигуру, золотисто-каштановые волосы, маленькие аристократические руки и ноги, огромные синие глаза.
   «Ее молочно-белая кожа подобна лепесткам белой лилии, что так свойственно англичанкам, – писал он. – Она краснеет от малейшего волнения, но, несмотря на ее сдержанность, вы понимаете, что под этой чуть холодноватой с виду оболочкой бушуют страсти, и это привлекает вас еще более, а порой сводит с ума».
   Подобное описание казалось просто шокирующим, особенно если учесть, что оно было сделано посторонним человеком, но Вите оно помогло явственно представить себе кузину. Кроме того, она знала, что, если бы Джейн наконец обрела счастье со своим албанским генералом, для нее это было бы великолепным окончанием такой увлекательной сказки, которую представляла собой вся ее жизнь.
   Однако вскоре до Англии дошли вести, что Джейн покинула своего очередного любовника.
   Как и многие мужчины до него, генерал разочаровал ее, и в который уже раз она внезапно обнаружила, что ее сердце разбито, а любовь прошла.
   И вот в сорок шесть она направилась в Сирию.
   Здесь, как знала Вита, Джейн нашла ту единственную, настоящую любовь, которую искала всю свою жизнь.
   «Больше всего, – говорила себе Вита, – мне хочется спросить кузину Джейн: неужели эта вновь обретенная любовь стоила всех пережитых мук, встреч и разочарований, всех этих разбитых сердец».