Картленд Барбара. Цветы для бога любви

   — Я с вами согласен; — ответил сэр Теренс, — и одной из ваших главных задач на новом поприще будет сдерживание наиболее ретивых армейских командиров, чтобы они не делали агрессивных вылазок на территорию Тибета, пока мы их об этом не попросим.
   Рекс Дэвиот ничего не ответил, и сэр Теренс вдруг крепко ударил кулаком по столу.
   — Черт возьми, Рекс! Что заставляет вас все еще сомневаться? Вы ведете себя прямо как тибетцы! Вы не хуже меня знаете, что в данный момент в Индии нет никого, кто бы лучше вас разбирался в ситуации на севере страны.
   — Да, это так, и я признаю это, — раздельно произнес Рекс Дэвиот.
   — Еще бы вам не признавать! — опять взорвался сэр Теренс. — Одному Богу известно, как часто вам приходилось рисковать жизнью, чтобы добыть сведения, в которых мы так отчаянно нуждались!
   Он замолчал и затем продолжал уже более спокойно:
   — Я не представляю себе, как вам удалось остаться в живых среди местных племен во время своей последней вылазки.
   Рекс Дэвиот улыбнулся загадочно и немного цинично, но ничего не сказал, хотя сэр Теренс явно ожидал от него ответа.
   — Ну хорошо! — воскликнул его почтенный собеседник после минутного молчания. — Храните свои секреты при себе. На границе каждое слово может стоить жизни!
   Мужчины обменялись понимающими улыбками, и сэр Теренс решительно встал из-за стола.
   — Что ж, пойдемте к нашим дамам, — весело сказал он, — но когда моя супруга попрощается с нами и уйдет к себе, я хотел бы задержаться и поговорить без свидетелей с вами и Квинеллой.
   Рекс Дэвиот удивленно посмотрел на сэра Теренса, но тот, не дожидаясь его ответа, уже направился к двери, и ему ничего не оставалось, как последовать за ним.
   В гостиной леди 0'Керри с воодушевлением приветствовала их, а Квинелла молча поднялась и подошла к пианино.
   Рекс Дэвиот понял: она явно не хотела вступать с ним в разговор. Поначалу она играла что-то очень тихое и спокойное, служившее прекрасным фоном для непрерывного словесного потока, извергаемого леди О'Керри. Но потом ее пальцы незаметно заиграли мелодию, в которой ему явно послышалась какие-то русские напевы.
   Это была, похоже, песня рабов или крестьян, притесняемых своими жестокими хозяевами, и, как всем простым людям, им нужно было лишь излить свое горе в песне.
   Эта странная мелодия задевала какие-то скрытые струны души и воздействовала больше на сердце, чем на разум.
   «Интересно, что сейчас чувствует Квинелла», — подумал Рекс.
   Играла она великолепно, почти профессионально. Но чего в ней было больше: стремления ученицы блеснуть своими успехами или по-настоящему живого чувства, связанного с ее внутренним миром?
   Вскоре леди О'Керри, видно, и вправду заранее все отрепетировав, поднялась из кресла.
   — Вы простите меня, майор Дэвиот, если я вас оставлю? Я хочу сегодня лечь пораньше, — сказала она извиняющимся тоном. — У меня весь день побаливает голова. Но вы, пожалуйста, не торопитесь. Я знаю, как мой муж ценит вашу компанию. Мы так редко имеем удовольствие видеть вас у себя в гостях.
   — Вы очень добры, — пробормотал Рекс Дэвиот.
   — И, пожалуйста, приходите к нам попрощаться, прежде чем опять уедете в свою Индию, — сказала она с улыбкой.
   С этими словами леди О'Керри вышла из комнаты, и Квинелла, поднявшись из-за пианино, хотела было последовать за ней, но сэр Теренс остановил ее:
   — Я хотел бы поговорить с тобой, Квинелла.
   Она молча подошла к дяде, и он указал ей место на диване рядом с креслом, в котором сидел Рекс Дэвиот.
   Оба покорно ждали, не двигаясь и не говоря ни слова. Повернувшись спиной к камину, сэр Теренс начал:
   — Я хочу кое-что сообщить вам. Это касается вас обоих, и это очень важно.
   Квинелла и Рекс Дэвиот слушали молча, и после секундного замешательства сэр Теренс сказал, обращаясь к Рексу:
   — После того как мы с вами закончили наш утренний разговор и вы покинули здание министерства, я получил некое сообщение и думаю, что его значение вы сейчас оба оцените.
   — От кого оно, дядя Теренс? — спросила Квинелла.
   По ее голосу оба они поняли, как она волнуется.
   — Оно пришло от немецкого посла, — ответил сэр Теренс.
   Глянув на Квинеллу, Рекс Дэвиот отметил, что она, пожалуй, стала бледнее, чем обычно.
   Лилейная белизна ее кожи, как и необыкновенно выразительные глаза, выдавали ее не чисто английское происхождение.
   Волосы ее, не слишком темные, но и не белокурые, слегка отливали золотом в свете газовых ламп.
   Именно волосы и глаза придавали лицу Квинеллы необыкновенное очарование» делая ее непохожей на других женщин.
   «Какая редкая красота», — подумал он.
   И вдруг неожиданно ему пришло в голову, что из-за своей сдержанности, из-за того, что сэр Теренс назвал «уходом в себя», она не притягивает его к себе так, как можно было бы ожидать от такой красавицы.
   Он восхищался ею, как восхищаются скульптурой или картиной великого мастера, но не ощущал к ней никакого влечения.
   Воистину, будь она из мрамора, она вызывала бы те же эмоции.
   — Я получил от посла письмо, — продолжал сэр Теренс, — в котором он спрашивает, согласна ли ты, Квинелла, погостить у него и его жены, баронессы фон Мильденштадт, в их загородном доме в Хемпшире, чтобы присутствовать на балу на следующей неделе.
   Квинелла вся сжалась.
   — Я… слышала об этом бале, — быстро проговорила она. — Почетным гостем будет… его королевское высочество принц Фердинанд.
   — Посол недвусмысленно дал это понять, — подтвердил сэр Теренс, — А кроме того, он намекнул в пространных цветистых выражениях, но с явной угрозой, что твое присутствие там обязательно.
   — С угрозой? — резко переспросил Рекс Дэвиот.
   — Да, это делается очень просто: в конверт он вложил другое письмо, в котором потребовал официальной встречи с министром иностранных дел, маркизом Солсбери.
   Сэр Теренс замолчал, чтобы перевести дух от негодования, и добавил:
   — Я тоже обязан там присутствовать, а предложенная дата встречи — как раз на следующий день после того, как Квинелла должна приехать в Хемпшир.
   — Я не поеду, — решительно сказала Квинелла.
   — Не хочешь — значит, не поедешь, — ответил сэр Теренс. — Если мы ответим отказом — что мы, конечно же, намереваемся сделать, — то в этом случае, как совершенно ясно дал мне понять посол, он пожалуется маркизу на то, что я веду себя неподобающим образом по отношению к его королевскому высочеству. И тогда, как вы оба понимаете, я вынужден буду подать премьер-министру мое прошение об отставке.
   — Но почему? Почему вы должны будете это сделать? — спросила Квинелла.
   — Моя дорогая, когда дело касается дипломатии, никакие логические объяснения не требуются, а слову царственной особы верят беспрекословно, пусть оно явно противоречит приличиям, здравому смыслу или мнению какого-то чиновника.
   — Вся эта история просто невыносима, — воскликнул Рекс Дэвиот. — Совершенно ясно, что принц намеревается добиться своего любой ценой, проявив в полной мере свое тевтонское упрямство.
   — Я не буду его… любовницей! — тихим голосом произнесла Квинелла.
   — Успокойся, моя дорогая, решение полностью зависит от тебя, — ответил ей сэр Теренс.
   — Но… может ли он и в самом деле… навредить вам, дядя Теренс?
   — Боюсь, что да. Наверное, я слишком откровенно объяснился с ним, когда узнал о его безобразном, совершенно непозволительном поведении по отношению к тебе. Мы были одни, без свидетелей, но я уверен: его королевское высочество никогда не простит мне, что я посмел облечь в слова эту постыдную правду.
   — Пусть еще скажет спасибо, что вы не побили его, — заметил Рекс Дэвиот.
   — Ну, тогда это действительно был бы большой скандал, — ответил сэр Теренс, — хотя это как раз то, чем я больше всего хотел бы ответить на его наглость. Но вы же понимаете не хуже меня, что он все равно станет искать способ отыграться на нас.
   — Думаю, именно этим он сейчас и занимается, — сухо заметил Рекс Дэвиот.
   — Не совсем так, — ответил сэр Теренс. — Его королевское высочество ищет сейчас возможность заставить Квинеллу любым способом выслушать, что он желает ей сказать. Видимо, он хочет извиниться, чтобы затем с новой силой начать свои домогательства.
   — Я не собираюсь его выслушивать, — решительно заявила Квинелла.
   — Если ты согласишься поехать в Хемпшир в дом к баронессе фон Мильденштадт, которая возьмет на себя роль твоей компаньонки, у тебя не будет другого выбора.
   Квинелла глубоко вздохнула.
   — А если я откажусь ехать — вы думаете, он действительно попытается расстроить вашу карьеру?
   — Наверняка попытается, — ответил сэр Теренс. — Может, ему и не удастся окончательно ее разрушить, но он определенно может сильно навредить моей работе, которая, поверьте, для меня даже более важна, чем моя личная репутация.
   — Вот вы мне говорили о моей незаменимости для Индии, — перебил его Рекс Дэвиот, — но я не буду вам льстить, сэр Теренс, если скажу, что в данный момент вы тоже незаменимы для империи, да и для всей Европы.
   Мужчины посмотрели в глаза друг другу и поняли, что оба они думают об одном — Британии угрожает растущая день ото дня мощь Германской империи.
   Будто почувствовав, что наговорил уже слишком много, сэр Теренс поспешил подвести итог:
   — Итак, я описал вам в общих чертах, как обстоят дела. Теперь я оставлю вас, чтобы вы сами все обдумали. Хочу только добавить, что я беспрекословно приму любое ваше решение. Перед вами еще вся жизнь. Моя же, хоть я и надеюсь еще немного пожить, уже клонится к закату.
   С этими словами сэр Тереяс вышел, плотно закрыв за собой дверь.
   С минуту в комнате стояла тишина, затем Квинелла встала.
   — Это невыносимо! Совершенно невыносимо, когда человек — не говоря уже о члене королевской семьи — может позволить себе такое неслыханное поведение!
   Она стояла перед камином, глядя на огонь, и яркие блики играли на ее лице, высвечивая точеный маленький нос и изящно очерченные губы.
   Глядя на нее, Рекс Дэвиот подумал, что едва ли такие губы могут принадлежать женщине холодной или безразличной.
   В них угадывались теплота и чувственность — похоже, что под своей ледяной сдержанностью она прятала нечто совсем иное.
   Вслух он сказал:
   — Я полностью с вами согласен, я могу лишь добавить, что, с моей точки зрения, для Великобритании будет настоящим бедствием, если мы не поможем вашему дядюшке в такой трудный для него момент.
   — Дядя Теренс сказал мне, — помедлив, сказала Квинелла, — что единственный выход, как нам… выпутаться из этого… ужасного положения… это мое замужество.
   — Да, ваш дядя совершенно прав, — согласился Рекс Дэвиот. — Если бы было официально объявлено о вашей помолвке, после чего, конечно же, последовали бы поздравления со стороны королевы, то ваш отказ принять предложение посла и срочный отъезд из Англии все бы восприняли как должное.
   Оба прекрасно знали: он имеет в виду, что она выйдет замуж за него, но Квинелла продолжала неподвижно стоять, не сводя глаз с огня, и опять возникло неловкое молчание.
   Наконец она проговорила:
   — Дядя Теренс говорил мне, что у вас тоже… возникли… трудности.
   — Да в общем-то мои трудности намного проще, — ответил Рекс Дэвиот. — Меня хотят назначить на пост вице-губернатора Северо-западных провинций, но я не могу себе позволить принять эту должность.
   Он почувствовал, что это звучит как-то не очень понятно, и разъяснил:
   — Если говорить откровенно, то из-за болезни отца мои финансовые дела расстроены. Поэтому я считаю, что мне следует отказаться от предложения и вернуться в Индию для обычной службы.
   — Мой дядя сказал, что ваше назначение на пост вице-губернатора очень важно для интересов империи.
   — Для меня это не единственный путь служения отечеству, — ответил на это Рекс Дэвиот, — и, признаться, мне, безусловно, было бы легче продолжать ту работу, которую я привык выполнять уже в течение нескольких лет. Честно говоря, у меня сейчас нет никакого желания жениться, тем более на женщине, с которой до сегодняшнего вечера я не был даже знаком.
   Квинелла молчала, и он продолжал:
   — Может быть, это звучит слишком грубо, но мы должны говорить друг с другом откровенно. Кажется, это единственное, что мы можем сделать.
   — Конечно, — ответила Квинелла, — и, с вашего позволения, я тоже не хочу выходить замуж. Я ненавижу мужчин. Ненавижу и презираю. Они просто животные — и ничего больше.
   Она произнесла это спокойным тоном, нисколько не повышая голоса.
   Но за этим спокойствием Рекс Дэвиот почувствовал столь сильное скрытое чувство, что даже испугался, хотя и ожидал услышать нечто подобное.
   — Я понимаю вас, — серьезно сказал он, — но как вы считаете, есть ли у нас другой выход?
   Квинелла вздохнула.
   — Не знаю, — ответила она. — Может быть… я уйду… в монастырь. По крайней мере туда принц не сможет добраться!
   — Если нет подлинного призвания, то я не представляю себе жизни более несвободной, более скованной, тем более для такой натуры, как вы.
   — Что вы можете знать обо мне? — вызывающе спросила она.
   — Ваш дядя рассказывал мне, что вы умны и образованны. И я вижу, что вы впечатлительны и восприимчивы. Подозреваю также, что у вас живое воображение.
   Она посмотрела на него, и взгляд ее сказал: «Как вы смеете вторгаться в мои чувства?» Но вслух она произнесла нехотя:
   — Должна признать, что вы очень наблюдательны.
   — Мне кажется, мы сейчас должны думать не о себе, а о вашем дядюшке, — сказал Рекс Дэвиот. — Я пришел сегодня сюда, потому что очень беспокоюсь за него.
   — Он всегда такой добрый, — мягко сказала Квинелла, — я люблю с ним разговаривать и просто быть с ним. Ну почему все это случилось? И почему именно со мной?
   «Да, — подумал Рекс Дэвиот со скрытой усмешкой, — этот вопрос мужчины и женщины вот уже много столетий задают себе, когда встречаются с неразрешимыми проблемами».
   «Почему это случилось со мной?»
   Извечный крик несчастных, обреченных бороться с неизбежностью, даже если они знают, что ничего не смогут исправить.
   Он подумал, что было бы бестактно говорить сейчас Квинелле, что ее красота всегда будет искушением для мужчин и она обречена всю жизнь противостоять им. Конечно же, это просто несчастье, что она возбудила скотское вожделение в немецком принце — этом спесивом грубияне.
   А вслух он сказал:
   — Кажется, нам следует признать, что у нас есть лишь два выхода: или мы спасаем вашего дядюшку, или спасаемся сами за его счет.
   Когда он закончил свою речь, ему показалось, что он произнес ультиматум, раскатившийся эхом по огромной комнате.
   Он увидел, как Квинелла медленно подняла голову и в первый раз с начала их разговора посмотрела ему прямо в лицо.
   — И что вы собираетесь делать, майор Дэвиот? — спросила она.
   Это был скорее вызов, чем вопрос, и Рекс Дэвиот ответил без всякого колебания:
   — Так как я считаю, что карьера вашего дядюшки гораздо важнее моей, и поскольку он, как и я, посвятил свою жизнь процветанию Великобритании, я прошу вас согласиться быть моей женой!
   Она не отводила своих странных глаз с его лица, пытаясь заглянуть ему в душу и убедиться, что у него нет каких-то скрытых или более личных побуждений.
   Прежде чем она успела ответить, он продолжил:
   — Мы с вами знаем, что это будет брак по расчету, и я могу сказать, что буду обращаться с вами со всем почтением, с которым, естественно, я должен относиться к женщине, носящей мое имя, я никогда не стану предъявлять по отношению к вам супружеские права или требовать от вас благосклонности, которую вы не желаете мне оказывать.
   Он знал, что именно это приводит Квинеллу в ужас, и увидел, как слабый румянец залил ее щеки.
   От этого она, казалось, стала еще более красивой; по крайней мере ее лицо, утратив белизну статуи, приобрело живые, теплые краски.
   Рекс Дэвиот молча ждал. Наконец она сказала:
   — Если вы обещаете… если вы клянетесь, что наш брак будет только деловым… только деловым соглашением… то я готова… выйти за вас замуж!
   Рекс Дэвиот встал,
   — Спасибо, — сказал он, — а теперь, когда мы все решили, я предлагаю позвать вашего дядюшку и обсудить с ним наши планы на будущее.
   Он не стал ждать согласия Квинеллы, а прямо направился к двери, чтобы найти и привести сэра Теренса.
   Тот ждал их решения в маленьком кабинете на первом этаже, и на лице его застыло выражение тревоги и растерянности.
   Сэр Теренс медленно поднялся навстречу молодому человеку, вошедшему со словами:
   — Сэр Теренс, я предлагаю вам вернуться в гостиную. У нас масса вопросов, и нам нужны ваша помощь и ваши советы.
   Сэр Теренс протянул ему руку.
   — Спасибо, Рекс, — горячо сказал он, — и хотя вы можете мне сейчас не верить, моя ирландская проницательность говорит мне, что вы никогда не будете сожалеть о том, что сегодня произошло.
   — Надеюсь, — ответил Рекс Дэвиот. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Квинелла было счастлива.
   Он не удержался от еле заметной усмешки и по быстрому взгляду сэра Теренса понял, что тот прекрасно понял, что он сейчас чувствует.
   В полном молчании они поднялись в гостиную.
   Сэр Теренс осторожно тронул племянницу за плечо и поцеловал ее.
   Рекс Дэвиот заметил, что она никак не ответила на ласку, и по тому, как девушка непроизвольно отшатнулась, он понял, что она не может перенести даже прикосновения своего дяди, потому что он — мужчина.
 
   Возвращаясь в клуб «Травеллерз», Рекс раздумывал о том, что никогда еще, в каких бы переделках ему ни приходилось бывать в эти годы, он не попадал в такую немыслимую ситуацию.
   Он и не подозревал, когда возвратился в Англию, что его ожидает такой поворот судьбы и что в ближайшие двадцать четыре часа он должен будет принять решение, которое может изменить всю его дальнейшую жизнь.
   Невероятно, но он должен вступить в брак с женщиной, которая явно его не любит и, более того, взяла с него обещание, что он никогда не будет претендовать на нее как на супругу!
   Безусловно, нельзя не признать, что Квинелла украсит и должность, и титул, к которым он сейчас себя приговорил.
   Все предстоящее неожиданно показалось ему таким страшным и безысходным, что ему вдруг захотелось немедленно оказаться в Индии.
   Сидеть бы ему сейчас где-нибудь во вражеском стане, переодетым в факира, зная, что если хоть в чью-нибудь голову закрадется сомнение, что он не тот, за кого себя выдает, как тут же прольется его кровь.
   Он так долго жил в постоянной опасности, что, когда, в очередной раз вернувшись на родину, входил в Министерство по делам колоний, ему и в голову не приходило, что он пускается в новое рискованное предприятие.
   Но это такое в высшей степени интимное дело наверняка будет стоить ему больше забот и тревог, чем все, что ему приходилось переносить раньше.
   «И что я буду делать с женой, — с досадой думал он, — да еще с такой женой!»
   Он заметил отвращение в глазах Квинеллы, когда ее дядюшка разговаривал с ними о женитьбе, благодаря обоих за уважение и внимание, с которым они отнеслись к его беде.
   — Думаю, нет нужды рассказывать вам, — растроганно сказал он, — что это для меня значит. Могу только сказать — я довольно хорошо успел узнать вас каждого в отдельности: оба вы — личности, у каждого сильный характер, и каждый по-своему уникален.
   Он весело рассмеялся и добавил:
   — Кажется, сама судьба распорядилась, чтобы вы встретились.
   «Если это так, — горько подумал Рекс Дэвиот, — то судьба довольно плохо перемешала карты».
   Прощаясь, он видел, что Квинелла с большим трудом подавляет в себе желание сказать, что она передумала.
   Ей хотелось крикнуть, что она не выдержит этой пустой пародии на брак и что для нее будет настоящей пыткой быть женой вообще какого бы то ни было мужчины.
   Но Рексу Дэвиоту казалось, что в ее отвращении к нему есть что-то глубоко личное.
   Он пытался убедить себя, что это лишь его воображение — просто это реакция на ненавистное ей решение, которое у нее вырвали почти силой.
   Когда сэр Теренс вернулся к ним в гостиную, он еще многое хотел с ними обсудить.
   — Вы, конечно, можете считать меня слишком мнительным, — сказал он, — но я принцу не доверяю. Когда человек, такой испорченный и с таким самомнением, как у него, сходит с ума от любви, его ничто не сможет остановить, ничто.
   — И вы называете это… любовью? — насмешливо спросила его Квинелла.
   — Можно называть это как угодно, — ответил сэр Теренс, — но принц уже не владеет собой, когда дело касается тебя. Ты до такой степени свела его с ума, что он не отдает себе отчета в своих действиях, а это всегда опасно.
   Рекс Дэвиот знал, что сэр Теренс никогда не бросает слов на ветер, поэтому он спросил:
   — И что вы предлагаете?
   — Я предлагаю вам как можно скорее пожениться и уехать из страны, — ответил сэр Теренс. — Может быть, это звучит излишне драматично и театрально, но я настаиваю на этом скорее в интересах Квинеллы, чем своих собственных. Она должна исчезнуть из поля зрения принца.
   — Согласен, — заметил Рекс Дэвиот, — а поскольку я собираюсь поскорее вернуться в Индию, то предлагаю вам устроить для меня срочную аудиенцию у королевы, и тогда мы сможем пожениться по специальному разрешению на другой же день.
   Он замолчал и добавил несколько неуверенно:
   — Мне кажется, в этом случае необходимо дать письменное уведомление о женитьбе по специальному разрешению за двадцать четыре часа.
   Да, выглядит все это довольно неестественно — он женится по специальному разрешению на женщине, которую увидел сегодня вечером первый раз в жизни!
   — Я сообщу королеве и всем, кого увижу, — заявил сэр Теренс, — что вы с Квинеллой обо всем договорились уже давно, но так как вы все это время находились в Индии, то раньше ничего не успели предпринять.
   Он криво улыбнулся и продолжал:
   — И тогда ее величество с ее всем известным пристрастием к сватовству быстро уладит все формальности и обойдет все трудности, и вы проведете свой медовый месяц в Доме правительства в Лакхнау.
   — Звучит довольно правдоподобно, — заметил Рекс.
   — Я должен довести это до сведения принца через немецкого посла, — сказал сэр Теренс, — и мне кажется, что лучший способ сделать это — нанести визит в канцелярию посольства сразу же после вашего отъезда и передать барону Мильденштадту эту добрую весть.
   Рекс задумался в нерешительности.
   — Не кажется ли вам, что было бы лучше подождать, пока мы действительно поженимся?
   Помолчав, сэр Теренс согласился:
   — Да, пожалуй, вы правы. Даже в самый последний момент этот дьявол может выдумать предлог, чтобы опять преследовать Квинеллу или даже пытаться убить ее! Я не должен предоставлять ему такой возможности!
   — Тогда вы должны держать в секрете известие о нашей женитьбе, пока мы не будем уже в открытом море, — сказал ему Рекс.
   «Какая же дикая нелепость вся эта история!» — подумал он.
   Неужели они так испугались правителя какого-то маленького немецкого княжества, что вынуждены бежать из собственной страны?
   Правда, он слишком долго жил рядом с опасностью, чтобы не представлять себе, как глупо недооценивать врага.
   Кроме того, он безгранично уважал сэра Теренса и понимал, что с. его знанием людей и еще большим знанием того, что стоит за каждым из них, он бы не стал говорить об опасности, не будь она совсем рядом.
   — Значит, так и будем действовать! — решительно сказал сэр Теренс.
   — Если, конечно, Квинелла согласна, — ответил Рекс.
   Он умышленно заставил ее выразить свое мнение, так как чувствовал, что она лишь присутствовала в комнате, наблюдая за происходящим равнодушно и отчужденно.
   — Я… согласна.
   Теперь, вспоминая, как она это сказала, он слышал в ее голосе плохо скрываемое отвращение.
   У нее был мягкий голос, мягкий и мелодичный, и все же иной раз в нем проскальзывали решительные и даже угрожающе жесткие нотки.
   И тут он подумал, что единственная вещь, которую он никогда себе не позволит, — это бояться своей собственной жены или раболепствовать перед ней.
   Она может быть как угодно богата и, возможно, даст ему больше, чем он сам сможет предложить ей. И тем не менее сейчас они погибают или выплывают вместе — вернее, они или спасают сэра Теренса, или позволяют ему утонуть.
   Когда экипаж, в котором он ехал, остановился у клуба «Травеллерз», Рекс Дэвиот решил, что не сможет сегодня находиться в своей привычной компании.
   Он был в Лондоне, в самом сердце столицы, где было множество разнообразных увеселений для мужчин: скучающих, подавленных или, как и он, стоящих перед будущим, как на краю пропасти.
   Ночь еще только начиналась, а выспаться он успеет во время долгого путешествия в Индию.
   Кучер ждал, когда он покинет экипаж, но вместо этого он крикнул:
   — Поехали в «Эмпайр»!
   Он откинулся на спинку сиденья и, когда карета тронулась, стал думать, как бы ему провести эту ночь, чтобы потом, на жарких равнинах Индии, она вспоминалась молодому офицеру как безудержное, дикое и бурное наслаждение.
 
   После того как Рекс Дэвиот попрощался и пожелал всем спокойной ночи, Квинелла сразу же поднялась в свою спальню.
   Она, конечно, догадывалась, что тетушка не спит и жаждет услышать от нее, чем все закончилось.
   Сэр Теренс не объяснил своей супруге причину, почему он решил устроить обед в тесном семейном кругу и пригласить Рекса Дэвиота в качестве единственного гостя.