Картленд Барбара. Опасная прогулка

   — Если верить семейным преданиям, то этот изумруд обладает огромной ценностью. Это истинное сокровище. — Последние слова он произнес так, словно смаковал их. — Но что для меня особенно ценно, так это то, что выгравировано на этом камне. Став пятым герцогом Освестри, я воспользуюсь этой печатью, причем не премину сделать это как можно скорее, а ты будешь, лежа здесь, завидовать мне и… медленно, медленно умирать…
   Он поднял с полу фонарь, помахал им над головами пленников и стал догонять своих подручных. Сообщники поджидали его на верху лестницы. Властным жестом руки, на которой блеснуло герцогское кольцо, он приказал им пропустить его вперед. Они расступились, и лорд Джулиус первым вышел на солнечный свет.
   Где-то наверху отвратительно заскрипела ржавая дверь, и больше уже ни малейшего проблеска света не проникало в подземелье.

Глава 6

   После ухода лорда Джулиуса и его бандитов Юдела долго не могла прийти в себя. Ужас сковал ее. Она не могла поверить, что это все происходит на самом деле, а не является ночным кошмаром, от которого можно избавиться при пробуждении.
   Но тугая повязка, закрывающая рот, причиняла ей боль, а веревки, стягивающие запястья, глубоко врезались в кожу. Физические страдания были настолько невыносимы, что чувство страха на какое-то время уступило им место. Единственное, чем она могла владеть, — это глазами. Девушка скосила глаза в сторону, пытаясь оглядеться, но ничего, кроме сплошной стены давящего мрака, не окружало ее. Однако постепенно зрение привыкло к царящей в подвале темноте, и она разглядела слабое свечение со стороны лестницы, а также какие-то смутные блики, пробивавшиеся с потолка.
   Юдела догадалась, что это дневной свет, который проникает сквозь разрушенную крышу дома и через сгнившие половицы пола над ее головой. Вероятно, и дверь, ведущая в подвал, настолько пострадала от времени, что ее невозможно было плотно запереть.
   Это давало хоть какую-то надежду на спасение, но, впрочем, весьма слабую, потому что путы, связывающие ее, были слишком крепки.
   Девушку пугала и полная неподвижность герцога. Он лежал, повернувшись к ней спиной, и, казалось, даже не дышал. И тут некая благодатная идея осенила ее. Это было воспоминание об игре ее детства — глупой, но весьма забавной.
   С усилием Юдела повернулась на левый бок. Теперь они оба лежали спиной друг к другу. Потом она с невероятным трудом, испытывая резкую боль от соприкосновения с неровным каменным полом, стала перекатываться с боку на бок и наконец с радостью обнаружила, что может кончиками пальцев дотянуться до герцога.
   Тотчас же она ощутила, что он отозвался на ее прикосновение, и ужас, который владел ею раньше, уступил на короткое время место чувству блаженного покоя. Теперь душа ее уже не так трепетала в страхе. Ведь рядом с ней был союзник — сильный и храбрый мужчина, хоть сейчас и накрепко связанный, но, конечно, способный вместе с ней найти выход из зловещей западни.
   Юдела не знала, насколько тяжело он ранен и есть ли у него силы бороться, но все-таки одержанная ею маленькая победа сразу прояснила ее сознание. Она обрела способность реально оценивать ситуацию и искать пути к спасению. Веревки не давали ей возможности шевелить руками, но, отчаянно выгибая свое тело и как можно дальше вытягивая пальцы, она нащупала узел, стягивающий путы на запястьях герцога. Разбойники опутали его грубой, дешевой веревкой, развязать которую, на взгляд Юделы, было бы проще, чем более дорогостоящую и добротную. Но и в этом случае узел был достаточно тугим, и после многих безуспешных попыток, отнявших у нее много сил, она уже начала опасаться, что никогда не ослабит его, даже если обломает все ногти и сотрет до крови кожу на пальцах.
   Отчаяние вновь вернулось к ней. Ведь если этот проклятый узел не будет распутан, то и она, и герцог останутся на этом каменном полу в доме, где обитают привидения, и умрут в страшных муках, как красочно описал лорд Джулиус их предстоящую участь.
   От тяжелых усилий, а также от жутких мыслей Юделу бросило в жар, пот залил ее лицо, и — о, счастье! — она почувствовала, что платок, едва позволяющий ей дышать, начинает соскальзывать с ее губ. Еще мгновение, и она сможет говорить. Юдела энергично шевелила губами, подбородок заходил ходуном, и повязка спала! Она вскрикнула и, услышав собственный голос, не узнала его — настолько он был чужим и искаженным эхом подвала. Первым делом она крикнула, обращаясь к герцогу:
   — Я должна освободить тебя!
   Мгновенно в ее изобретательном мозгу появилась новая идея.
   Подтянув свое тело еще немного по полу, она опять перевернулась, и теперь уже ее губы нашли в темноте тугой узел на веревке. Многострадальные, истерзанные пальцы на этот раз заменили зубки — крепкие и острые, которыми девушка всегда гордилась. Раньше отец часто дразнил ее, приговаривая, что молодая леди не должна колоть зубами орехи, а мать постоянно упрекала ее за то, что дочь перекусывает нитки, когда занимается шитьем, считая, что это быстрее, чем искать где-то поблизости ножницы. Юдела зубами буквально терзала веревку, одновременно вознося молитвы к небесам, чтобы они даровали ей успех в этом предприятии.
   Когда она позволила себе минуту отдыха, то вспомнила, сколько ядовитой желчи изливал лорд Джулиус на своего старшего брата и как он в припадке безумного торжества вопил о своей победе. Страшно было подумать о том, что может сотворить такой негодяй, овладев титулом и состоянием герцогского рода. И какой удар обрушится на старую герцогиню при вести об исчезновении ее любимого внука. И как жестоко поступит с ней лорд Джулиус, заняв место Рэндольфа.
   — Я спасу тебя! Я спасу! — вновь обратилась Юдела к неподвижно лежащему герцогу.
   Хотя он по-прежнему не шевелился, девушка чувствовала, что от него исходит страстное желание немедленно освободиться от пут, и эта волевая энергия буквально заряжала воздух вокруг него и придавала ей новые силы. Ее зубы тянули и рвали волокна, из которых была сплетена веревка, и казалось, что занятие это будет длиться бесконечно, но вдруг веревка поддалась ее усилиям, распавшись, словно по волшебству.
   Почувствовав, что он обрел долгожданную свободу, герцог тотчас же ожил и, восстанавливая кровообращение, стал яростно растирать онемевшие руки. Юделе хотелось оказать ему помощь, но она была слишком измучена и только прислушивалась к тому, как он борется со своими путами. До нее донесся облегченный вздох герцога, когда он вытащил изо рта кляп, и уж совсем чудом показался ей его голос, раздавшийся в темноте:
   — Как вы себя чувствуете? Эти дьяволы не причинили вам вреда?
   — Я в порядке, — поспешила заверить его Юдела, но ее странно изменившийся голос — хриплый и слабый — свидетельствовал о другом.
   Пережитый страх, отчаянные попытки освободить герцога не прошли для нее даром.
   Герцог ощупал ее руки и осторожно повернул Юделу так, чтобы иметь возможность развязать узел, стягивающий их за спиной.
   — Позвольте мне заняться теперь вашим освобождением. Сначала развяжем руки, а потом и все остальное.
   Он обращался к ней ровным, спокойным тоном, каким говорят с испуганным ребенком, а ей вдруг захотелось в ответ на это расплакаться и поведать ему о страхе, который она испытала недавно.
   — Лорд Джулиус так сильно ударил вас сапогом! Я так беспокоилась о вас… Вы не ранены?
   — Я получил пару-тройку царапин во время драки, но все кости, к счастью, целы, так что я легко отделался. Первейшая наша задача с вами, Юдела, — это скорее вылезти из этой проклятой дыры и добраться до дому.
   Говоря это, он методично распутывал узлы на веревках, мешающих Юделе двигаться, и вскоре она уже могла приподняться и сесть.
   Избавив от пут ее лодыжки, он занялся окончательным собственным освобождением. Наконец герцог смог подняться на ноги и, протянув Юделе руку, произнес:
   — Если вы чувствуете, что способны передвигаться, милая Юдела, то я предлагаю как можно быстрее покинуть это убежище крыс и привидений.
   Юдела, опершись на его руку, с усилием встала. Герцог обнял ее за плечи, и они медленно проследовали по гулким каменным плитам к лестнице. Слабый свет, сочившийся сверху, указывал им путь.
   Но, когда они шагнули на первую ступеньку, Юдела испуганно прошептала:
   — А вы не думаете, что эти люди поджидают нас там, наверху?
   — Вряд ли, — убежденно заявил герцог. — Уверен, что они убрались отсюда уже давно. В их интересах было поторопиться. Скорее всего их карета была спрятана в лесу неподалеку. Но вот насчет наших лошадей у меня нет никаких сомнений, что они прихватили их с собой, так что нам предстоит вернуться домой пешком.
   Юделе хотелось заверить его, что она охотно преодолеет и сотни миль, чтобы только очутиться под гостеприимным и безопасным кровом Освестри-хауза. Но она остерегалась излишних разговоров, зная, что голоса, усиленные эхом, разносятся по подвалу, и если у входной двери оставлен сторож, то им с герцогом вновь может угрожать опасность.
   Вероятно, герцог тоже подумал об этом. Поэтому он убрал руку с ее плеча и осторожно прошел вперед, на каждом шагу чутко прислушиваясь.
   На верхней ступеньке лестницы он выждал некоторое время, а потом, собравшись с духом, толкнул полусгнившую дверь.
   Как и предполагала Юдела, дубовые доски пострадали от времени и дождей, замок был сломан, и уже ничто не отделяло их с герцогом от вожделенной свободы.
   Лорд Джулиус был настолько упоен своим удачным предприятием, настолько уверен, что пленники не смогут избавиться от связывающих их пут и никто не явится к ним на помощь в дом с привидениями, что не позаботился как-то укрепить дверь и при своем поспешном уходе оставил все как было, Задержавшись на пороге, герцог внимательно огляделся по сторонам, потом протянул руку Юделе, подавая сигнал следовать за ним. Она тут же откликнулась на его жест и буквально вцепилась в его руку, как будто это был спасательный круг, брошенный утопающему.
   — Кажется, тут никого нет, — тихо произнес герцог, После пронизывающей до костей сырости подвала лесной воздух казался живительным нектаром. Юдела с наслаждением глубоко вдохнула его, а потом произнесла робко, еще до конца не веря в то, что самое страшное испытание уже позади:
   — Пожалуйста, давайте скорее уйдем отсюда!
   — Я тоже горю этим желанием, — произнес герцог, — но, наученные горьким опытом, мы должны быть осмотрительны, чтобы избежать возможной западни.
   — Конечно, — кивнула она. Ее пальчики крепко сжали его руку.
   Он вел ее за собой, как взрослый ведет маленького доверчивого ребенка, подальше от дома, населенного призраками. Они спустились к подножию холма. Герцог предпочел избегать протоптанных тропинок и повел Юделу через чащу, хотя низко нависшие ветки затрудняли их путь, но все же они чувствовали себя здесь в безопасности. Старый лес укрывал их от врагов.
   Юдела следовала за герцогом, не отставая ни на шаг. Наконец среди густых ветвей Юделе открылась просека, где так трагично окончилась их прогулка. И тут ужас вновь охватил ее. Она припала к плечу Рэндольфа, не будучи в силах устоять на ногах, настолько ужасно было это зрелище. На том же самом месте, где на них напали, снова неподвижно лежал какой-то человек. Была ли это та же самая ловушка? Или это было повторение, как в кошмарном сне, сцены их недавнего испытания?
   Они не смотрели друг на друга, но одинаковые мысли сразу же возникли в их мозгу. Неужели лорд Джулиус настолько изощрен в своих пытках, что решил продолжить свои издевательства, позволив узникам освободиться, и вновь заманить их в западню?
   Юдела в растерянности огляделась, лихорадочно соображая, как бы им избегнуть новой опасности. Но единственной ее защитой был герцог, и она с радостью ощутила, что он твердо держит ее за руку. Своим прикосновением он как бы приковал ее к месту, а сам впился взглядом в тело, распростертое на открытом пространстве, где совсем недавно произошло нападение на них.
   Густые нижние ветви ели закрывали обзор, но ни герцог, ни Юдела не решались отвести их в стороны, боясь, что тем самым они привлекут к себе внимание разбойников. Молчание, казалось, длилось бесконечно, но на самом деле прошло лишь несколько секунд.
   Когда герцог обратился к Юделе, голос его звучал как-то странно:
   — Стойте здесь, я подойду поближе и посмотрю, в чем там дело.
   — Нет… нет, — прошептала Юдела. — Я не могу… остаться здесь одна. И вам не следует поддаваться на эту Приманку. У меня нехорошее предчувствие… Если я останусь здесь, я больше никогда вас не увижу. Они заманивают вас.
   Охваченная страхом, она гладила своими израненными пальцами камзол герцога.
   — Пожалуйста, не делайте этого, — умоляла она.
   — Все будет хорошо, — спокойно сказал герцог. — Оставайтесь здесь, Юдела. Обещаю, что буду предельно осторожен. Но мы обязаны узнать, что же там произошло.
   — Нет!
   — Поверьте мне.
   — Вас могут убить! Лорд Джулиус… он… так коварен!
   — Я не думаю, что он так уж коварен, чтобы подстроить мне ловушку здесь, в лесу, после того как обрек меня на съедение крысам в доме с привидениями. Лучше всего для нас обоих будет, если вы помолчите, Юдела, и найдете себе местечко, чтобы отдохнуть под сенью этих елей.
   Его суровый тон лишил Юделу остатков самообладания. Она споткнулась о толстый корень ели и едва не упала.
   Герцог придержал ее за талию.
   — Хватит разговаривать, — приказал он. — Стойте на месте и ждите меня.
   Он с усилием оторвал от себя цепляющиеся за его одежду руки и бесшумно, словно индеец из романов Фенимора Купера, стал пробираться через ярко освещенную солнцем аллею для верховой езды. Юдела, уверенная, что это очередная ловушка, устроенная лордом Джулиусом, в отчаянии закрыла глаза, ожидая чего-то страшного. Она знала, что если сейчас герцога на ее глазах снова похитят или убьют, то она тут же сама расстанется с жизнью. Тревога за герцога заставляла ее сердце биться, как у пойманной птички. С этим чувством она напряженно следила, как герцог пробирается по лесу. Юдела увидела, как он прижался к стволу дерева, оглядываясь по сторонам, и возблагодарила бога за то, что он внушил герцогу осторожность.
   Минута прошла в напряженной тишине, нарушаемой лишь пением птиц.
   Герцог был убежден, что человек, подобный его возлюбленному братцу, который еще к тому же вел себя как безумный в подвале дома с привидениями, конечно, постарается как можно скорее покинуть место преступления.
   Люди, нанятые лордом Джулиусом, были отъявленными негодяями, и для них самым главным было заполучить деньги, так как больше всего в жизни они дрожали за свою собственную шкуру. За участие в похищении им грозила виселица или, в лучшем случае, вечная каторга, так что они тоже не стали бы задерживаться в лесу и зачем-то подкарауливать свои жертвы.
   Тогда кто же этот человек, лежащий на дороге?
   Герцог был уверен, что его братец с сообщниками давно убрался прочь на каком-нибудь экипаже или взятой напрокат у крестьян телеге. Разумеется, Джулиус заранее составил план похищения, ведь только он один знал про обычай старшего брата ездить верхом по лесной дороге каждый раз, когда он навещал свое имение. Ловушка была подстроена весьма умело, только, конечно, Джулиус не мог ожидать, что Юдела проявит такое мужество и настойчивость и сумеет освободить себя и герцога от пут.
   Герцог не жаловался на недостаток физической силы, но справиться с тремя отчаянными людьми он был, конечно, не в состоянии. Они могли уложить его ударом дубинок по голове или заколоть кинжалами, и таким образом безумие Джулиуса, его навязчивое желание обречь брата на медленную, мучительную смерть в подвале заброшенного дома, как ни странно, спасло жизнь герцогу.
   Еще раз внимательно оглядевшись, герцог наконец вышел из своего укрытия и направился к лежащему без движения человеку. Еще на полдороге к распростертому телу он уже знал, что его предчувствия оправдались, Перед ним был Джулиус.
   Слипшиеся от крови волосы на его размозженной голове, полная неподвижность свидетельствовали о том, что он мертв. Удар дубиной по голове был сам по себе уже смертелен, но вдобавок из груди его, там, где когда-то билось сердце, торчала рукоятка ножа. Кровью была залита вся одежда убитого, а карманы безжалостно выворочены.
   Но вряд ли их содержимое послужило приманкой для убийц. Поводом к нападению на Джулиуса, как подозревал герцог, был драгоценный фамильный перстень с изумрудом, так неосторожно надетый Джулиусом на палец в присутствии сообщников.
   Герцог вспомнил, как его брат в диком торжестве кричал о том, что этот перстень — истинное сокровище, обладающее огромной ценностью.
   — Всем известно, какой это бесценный камень! Об этом сокровище ходят легенды!
   Нетрудно было себе представить, какое искушение испытали при этом бандиты.
   Герцог молча постоял возле распростертого, окровавленного тела своего брата, не переставая изумляться, как мог родной ему человек довести себя до подобного состояния и, в конце концов, из-за сжигавшей его ревности к титулу и богатству, а также жажды мщения расстаться со своей жизнью.
   Испустив печальный вздох и зная, что уже ничем не может помочь брату, герцог вернулся туда, где он оставил, Юделу. Приблизившись, он увидел, что она стоит, прижав, руки к глазам, а тело ее сотрясает нервная дрожь. Шаги его были бесшумными на песчаной, устланной опавшей хвоей почве, поэтому она не догадывалась о его благополучном возвращении.
   Некоторое время герцог молча разглядывал ее. Легкий ветерок шевелил ветками над ее головой, сквозь которые пробился узкий лучик солнца и позолотил ее волосы, отчего они показались герцогу прекрасным нимбом, окружавшим нежное личико девушки.
   — Юдела, — мягко позвал он.
   Она испуганно ойкнула, убрала руки с лица и увидела, что он стоит рядом с ней. Счастье настолько переполняло ее сердце, что она, уже ни о чем не думая, забыв, кто она такая и кто он, бросилась к нему и повисла на его шее.
   — Вы вернулись! Слава господу, вы вернулись! Я уже думала, что они снова схватили вас!
   Юдела разрыдалась в его объятиях. Радостное облегчение было столь велико, что долго сдерживаемые чувства прорвались наружу.
   — Все в порядке, дорогая, — спокойно произнес герцог.
   Но она не слушала его. Волнение лишило ее слуха.
   — Если бы вы погибли, я бы тоже умерла, — всхлипывала она.
   — Но я жив, — сказал герцог, — и вы, как мне кажется, тоже. Так что самое время нам с вами, Юдела, пуститься в обратный путь к дому.
   Она не ответила, и герцог даже немного растерялся, не зная, как поступить с ней. Потом она робко задала вопрос:
   — А вы уверены, что нам безопасно туда возвращаться? Какое мужество она только недавно проявила в подвале и какой слабой и беззащитной выглядела сейчас. Но ведь недаром говорят, что женщина состоит из контрастов. Сейчас Юдела не доверяла ни герцогу, ни себе самой — ни своему слуху, ни зрению. Лес казался ей полным всевозможных опасностей. Слезы текли по ее щекам, крупные капли висели на ресницах, а он подумал, глядя на нее, что в отчаянии и горе она выглядит еще привлекательнее, чем в радости.
   — Клянусь, что нам некого и нечего больше бояться, — заверил герцог.
   Ее губы слегка раскрылись в безмолвном вопросе, и он наклонился и крепко прижался ртом к этим восхитительным губам. На какой-то момент она не поверила в то, что произошло, но потом ее сознание прояснилось, и, когда его губы завладели ее губами, Юдела вдруг поняла, что влюблена в него до беспамятства и именно поэтому панически боялась потерять его.
   Герцогу нелегко было прервать этот нежный поцелуй.
   — Все в порядке, — произнес он спокойно. — Нам надо поскорее добраться до дома. Для одного дня мы пережили слишком много драматических событий.
   Не решаясь вывести ее на дорогу, где лежали останки его убитого брата, герцог стал пролагать путь в обход, через густую чащу. Здесь было невозможно идти рядом, поэтому он пошел впереди и вел ее за собой за руку, как послушную девочку.
   На какое-то время Юдела полностью отключилась от окружающего мира. Она могла думать только о том волшебном чуде, которое подарили ей губы герцога. Самым восхитительным ощущением за всю ее короткую жизнь был этот поцелуй. «Я люблю его, я люблю его!»— мысленно твердила она, а ноги бессознательно несли ее вперед. Но это необыкновенное состояние не могло продолжаться долго. Ощущение реальности постепенно возвращалось к ней, и опять ее стала терзать мысль, что их помолвка лишь хитроумно задуманный спектакль, чтобы избавиться от возмутительных притязаний леди Марлен. Когда герцог поцеловал Юделу, то он сделал это лишь из добрых побуждений, чтобы ободрить испуганную девушку. «Но какова бы ни была причина этого поцелуя, главное, что я никогда его не забуду, — подумала Юдела. — Как грустно сознавать, что подобное чудо больше никогда не повторится».
   Обходной путь через заросли занял довольно много времени. Наконец они снова вышли на дорогу для верховой езды.
   Тут только Юдела вспомнила о лежащем неподвижно на тропе человеке и о том, что герцог ходил осматривать его. Ей стало понятно, что их кружение по чаще было вызвано желанием герцога избавить ее от неприятного и наверняка страшного зрелища.
   Она решилась задать ему вопрос:
   — А тот человек на дороге… он мертв?
   — Да, — неохотно ответил герцог, — но мы обо всем этом поговорим позднее.
   Он ускорил шаг, уводя ее все дальше от ужасного места. Через секунду-другую Юдела поинтересовалась:
   — У меня такое чувство… хотя, может быть, я ошибаюсь… что там, на дороге, лорд Джулиус…
   — Нет, вы не ошибаетесь, — сухо сказал герцог. — Это был мой брат, причем зверски убитый. Юделе стало трудно дышать.
   — Сообщники расправились с ним, — продолжал герцог, — и все это произошло, как мне думается, из-за изумруда, который он отнял у меня.
   — Как все это ужасно! Какие страшные события произошли сегодня! Но… — Юдела понизила голос почти до шепота. — Но я… мне тяжело в этом признаться… но я не очень опечалена его кончиной.
   — Постарайтесь вообще об этом не думать, — посоветовал герцог.
   Он вытянул шею, вглядываясь в нечто маячившее впереди, и внезапно воскликнул:
   — Лошади!
   Действительно, это были те самые лошади из конюшни герцога, на которых они приехали сюда из замка. Животные брели вдоль дороги, мирно пощипывая траву.
   — Нам удивительно везет, Юдела, — произнес герцог, с ободрением глядя на нее. — Теперь наше возвращение домой не будет таким долгим и утомительным.
   Он не стал делиться с Юделой мыслью, что, прикончив Джулиуса, разбойники в панике поспешили покинуть лес со своей добычей, не подумав, как сделал бы это на их месте главарь, о большой ценности лошадей и о том, сколько денег они могли бы выручить за роскошные седла и украшенную серебром сбрую.
   Самым важным в настоящее время было то, что они с Юделой смогут проделать оставшийся до дома путь верхом. Когда он подошел к лошадям и ухватил под уздцы ту, на которой приехала Юдела, в его душу закралось сомнение. Герцог спросил с беспокойством в голосе:
   — Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы ехать на лошади самостоятельно, или предпочтете, чтобы я посадил вас в седло впереди себя?
   Юделу на миг посетила сладостная мысль о том, что если она согласится, то еще какое-то время будет находиться в чудесной близости от него. Но потом она решила, что создаст этим ему некоторые неудобства, и поспешно ответила:
   — Я в полном порядке. Лишь только слегка, подобно вам, поцарапана.
   Герцог подсадил ее в седло, потом вскочил на свою лошадь, ощутив, как болезненно отозвалось на это движение его бедро в том месте, куда покойный братец нанес свой подлый удар. Да и вообще, едва он занял место на лошади, как тут же последствия схватки с похитителями дали о себе знать. Но все это были ничтожные мелочи по сравнению с тем, что они с Юделой теперь свободны, а Джулиус уже никогда не будет угрожать им.
   Он был абсолютно убежден теперь, что его брат сошел с ума. Герцог и раньше подозревал это, но тогда было очень трудно, да и позорно доказывать это кому-либо, а еще труднее убедить самого Джулиуса заняться лечением. Теперь он уже не будет изображать из себя всепрощенца и скрывать свое мнение о том, что мир стал гораздо чище и приятнее без Джулиуса.
   Как ни стремились они попасть под уютный домашний кров, герцог не решался поторапливать лошадей, тревожась за самочувствие Юделы. Когда же они неспешной рысцой въехали под сень аллеи парка и вдали показались крыши дворца, герцог заговорил с Юделой:
   — Я обдумал, что мы скажем дома по поводу сегодняшнего происшествия. Мне кажется, что наша история должна выглядеть так; в лесу мы случайно повстречали Джулиуса, и, пока разговаривали с ним, какие-то оборванцы, очевидно шайка бродячих разбойников, накинулись на нас.
   Юдела внимательно слушала его, стараясь запомнить его слова.
   — Они ударили меня, я потерял сознание, — продолжал герцог. — Это произошло, когда я пытался защищаться. Вероятно, Джулиуса они убили в схватке, а потом сбежали, ограбив нас до нитки. Так как у нас не было оружия, то мы не могли оказать им достойного сопротивления.
   Юдела некоторое время хранила молчание, потом решилась спросить:
   — А своей бабушке вы расскажете правду?
   — Я еще подумаю об этом, — сказал герцог. — Вероятно, да, но позже. Мне бы не хотелось слишком волновать ее.