Картленд Барбара. Тайная власть

   И вдруг все ее возбуждение спало, словно ее окатили холодным душем. А если князь даже не посмотрит в ее сторону, как это было весь сегодняшний день? Тогда она не сможет помочь Шарлотте и вернется к викарию, не имея даже того утешения, что приобрела новых друзей.
   Она прошла уже половину лестницы, когда вспомнила свои собственные слова, сказанные ей Шейну.
   – Я должна добиться успеха! Я обязательно добьюсь его! – прошептала она. – Не ради себя, а ради Шарлотты, ради добра и справедливости. Со мной Бог, и он поможет мне.
   Внезапно она вспомнила комнату с иконами. Ей захотелось снова попасть туда, чтобы попросить их о помощи. Но тут же она поняла, что не обязательно быть там, достаточно просто верить. И, на секунду замерев, она устремила мольбу о помощи к небесам. Потом, с высоко поднятой головой, с огромными темными глазами на маленьком личике, она вошла в салон. Князь стоял у самых дверей, ожидая еще не приехавших гостей. Когда Алана ступила в комнату, их глаза встретились. Казалось, они узнают друг друга через пространство и вечность. Алана замерла. Ни один из них не произнес ни слова. Да и не было нужды в словах. То, что сейчас происходило между ними, могла выразить одна лишь музыка. Неизвестно, как долго они простояли так, когда их молчание прервал резкий голос леди Одель:
   – Вы опоздали, леди Алана! И как нелепо, что вы надели черное!
   Алана усилием воли заставила себя посмотреть на знаменитую красавицу Англии.
   – Мне очень жаль, что вашей светлости не нравится это платье.
   – Оно крайне неуместно на молоденькой девушке, – уколола ее леди Одель, – а от такого обилия цветов отдает безвкусицей и театральностью.
   – Они белые, как вы и наказывали мне, – ответила Алана и отошла, с облегчением заметив, что ей навстречу спешит виконт.
   – Вы великолепны! Потрясающи! – воскликнул он. Когда Алана взяла бокал с шампанским, предложенный ей на золотом подносе, он тихо добавил: – Когда все это закончится, нам надо будет подумать о ваших планах на будущее. Не можете же вы вернуться к викарию.
   – Других вариантов нет, – улыбнулась Алана. – Там я… счастлива.
   – Нелепо, если вы проведете всю жизнь в Бриллинге, воспитывая детей викария, – возразил виконт, и в его голосе прозвучала новая нота, заставившая Алану торопливо спросить:
   – А где Шарлотта? Мне надо поговорить с ней.
   И она поспешила прочь, зная, что виконт провожает ее глазами. Ужин был еще более изысканным и впечатляющим, чем в предыдущий вечер. Когда он закончился и дамы покинули столовую, Алана заметила, как леди Одель отвела Шарлотту в сторону и принялась что-то настойчиво говорить ей. По выражению глаз Шарлотты было ясно, что она испугана. Наконец в комнату вошли мужчины, и леди Одель объявила:
   – Танцы будут в серебряной гостиной. Сегодня я придумала особенный котильон, который начнется через час. Приготовлены очаровательные призы, так что не пропустите.
   Раздались возбужденные возгласы, и молодые люди устремились в серебряную гостиную, тогда как пожилые, а среди гостей на этот раз были и такие, остались в холле.
   – Я знаю, что вы, лорд Сэндфорд, вы, судья, и, конечно, вы, полковник Фосет, не имеете, склонности к танцам. – Леди Одель улыбнулась им своей знаменитой улыбкой. – Поэтому я приготовила для вас и других наших друзей сюрприз. Думаю, вы оцените мои усилия, потому что вас ждет ваша любимая карточная игра.
   – Баккара! – воскликнул полковник, не дав леди Одель договорить.
   – Да, баккара, – подтвердила леди Одель. – Идите и начинайте игру, заядлый вы картежник! Мы с князем присоединимся к вам позже.
   Заметив, что Шарлотта задержалась в холле, Алана немного отстала от молодых людей, направлявшихся в серебряную гостиную, и, чтобы не привлекать внимания к себе, проскользнула за огромную цветочную композицию.
   Как только пожилые отправились в комнату для карт, леди Одель сказала:
   – Подожди немного, Шарлотта, его светлость хочет показать тебе музыкальную комнату. Это одна из самых прекрасных комнат в замке, и, я знаю, она тебя очарует. – Леди Одель многозначительно улыбнулась князю и, шелестя бледно-голубыми оборками платья, последовала за остальными в комнату для карточных игр.
   Шарлотта выглядела как маленький испуганный зайчонок. Ее глаза, казавшиеся огромными на бледном лице, не отрываясь смотрели на князя, словно он ее загипнотизировал.
   – Давайте сделаем так, как сказала ваша тетушка, – шагнул к ней князь. – Чувствую, у нас нет другого выбора, остается только повиноваться.
   – Конечно, я буду рада взглянуть на музыкальную комнату, – ответила Шарлотта, чуть не вскрикнув от страха при его приближении. – Но пусть Алана пойдет с нами. Она очень музыкальна, и ей тоже будет интересно посмотреть на нее, ведь правда, дорогая? – В ее голосе прозвучала неприкрытая мольба. Она повернулась к тому месту, где, как она заметила, скрывалась Алана.
   – Мне бы очень хотелось посмотреть на музыкальную комнату, – ответила Алана, выступив из-за цветов. – Конечно, если его светлость не возражает.
   Казалось, князь колебался, не сказать ли ему, что он хочет побыть наедине с Шарлоттой, но потом слабая насмешливая улыбка искривила его губы, и он произнес:
   – Разумеется, я буду счастлив сопровождать двух таких красивых молодых женщин!
   Алана подошла к подруге и взяла ее за руку.
   Пальцы Шарлотты дрожали. По силе ее пожатия Алана поняла, в каком ужасе она пребывала.
   Они вышли из холла, и князь повел их по широкому коридору, который украшали великолепные картины и изящная мебель. По пути они слышали звуки вальса, доносившиеся из серебряной гостиной. Интересно, знал ли Шейн, что Шарлотту задержали, не дав присоединиться к остальным танцующим, и если знал, то что он сейчас испытывал?
   Идти им пришлось довольно долго, и Алана поняла, что леди Одель выбрала эту комнату из тех соображений, что она находилась вдали от чужих глаз и ушей. Наконец они вошли в комнату со сводчатым потолком, мраморными колоннами и китайскими фресками на стенах. Повсюду стояли вазы с цветами. Подходящее место для того, чтобы предложить руку и сердце.
   – Какая прелестная комната! – воскликнула Шарлотта. Она так нервничала, что ее голос прозвучал слишком восторженно. – У вашей светлости прекрасная коллекция музыкальных инструментов!
   Алана уже обратила внимание на рояль. Это был настоящий Стейнвей, украшенный рисунками во французском стиле. В другом углу комнаты стояла древняя арфа, а рядом с ней изящный спинет из атласного дерева, возраст которого, наверное, измерялся столетиями.
   Даже не глядя на князя, Алана чувствовала, что он смотрит на нее с циничной, насмешливой улыбкой. Он словно хотел подчеркнуть, что хотя и привел их сюда, но это произошло вопреки его собственному желанию, поэтому теперь он складывает с себя обязанности хозяина.
   Алана замерла, ожидая, что сейчас он предложит вернуться в серебряную гостиную, когда вдруг увидела скрипку, которая лежала на приставном столике.
   – Страдивари! – воскликнула она и, протянув руку, осторожно коснулась ее.
   – Вы правы. Как вы определили? – спросил князь.
   – Разве можно ее не узнать? Расскажите мне о ней! – почти скомандовала Алана, словно забыв, к кому обращается.
   – Ее сделали в тысяча семьсот тридцать третьем году, – ответил князь. – Она изначально принадлежала нашей семье и не утратила всех своих замечательных качеств.
   – Как необыкновенно! – Алана, не спрашивая разрешения, бережно взяла в руки скрипку и почти шепотом произнесла: – Как бы мне хотелось сыграть на ней! Больше всего на свете!
   – Вы играете на скрипке? – изумился князь.
   – Ну разумеется! – воскликнула Шарлотта и, не подумав, добавила: – Ее отец… – Тут она остановилась, осознав, что совершает роковую ошибку.
   Но князь не слушал ее. Он смотрел на Алану.
   – Почему бы вам не сыграть? – спросил он.
   – Вы в самом деле позволите? – Глаза Аланы сверкали от возбуждения. Не произнеся больше ни слова, она тронула струны, зажала скрипку подбородком и подняла смычок.
   Мгновение она колебалась, потом заиграла нежную мелодию из "Волшебной флейты" Моцарта, которую так любил ее отец. С первых звуков она поняла, что никогда не играла так хорошо. Казалось, этот великолепный инструмент повинуется малейшему движению ее души.
   Мелодия заполнила собой комнату. Закончив ее и будучи не в силах остановиться, Алана перешла к одной из композиций своего отца. Он написал ее в память о ее матери. Это был крик отчаяния и скорби, любви, которая не умрет никогда, которая преодолевает смерть в своей вере, что жизнь и любовь бессмертны. Композиция завершалась воплем израненной, но в своем страдании не утратившей веру души. Эта музыка подействовала на Алану так же, как это было в те времена, когда ее играл сам отец. Не успели еще замереть последние звуки, как по ее щекам покатились слезы.
   Только когда она опустила скрипку и испустила вздох, который, казалось, исходил из самой глубины ее сердца, она осознала, что Шарлотты больше нет в комнате, а князь стоит неподвижно, прислонясь спиной к мраморной колонне.
   Какое-то мгновение она была не в состоянии говорить, все еще оставаясь в том мире, в который унесла ее музыка. Наконец она положила скрипку и смычок на стол и только тогда поняла, что ее щеки мокры от слез.
   Она нащупала за поясом носовой платок, но тут же рядом с ней оказался князь. Достав из нагрудного кармана свой, он принялся бережно вытирать с ее лица слезы. Некоторое время Алана не осознавала того, что с ней происходит, но пальцы князя подняли ее лицо за подбородок, и их глаза встретились. Только тогда Алана почувствовала его близость.
   Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Но потом, словно они находились еще в том мире, который создала музыка, руки князя скользнули вдоль ее плеч, и он коснулся губами ее губ. Алана не была поражена или испугана. Этот поцелуй показался ей неизбежностью, естественным продолжением мелодии, не зависящим от воли их обоих.
   Секунду его губы были неподвижны, но потом им словно передалось то торжество веры и побеждающей смерть и потому священной любви, которое звучало в музыке. Как показалось Алане, все, что было в ней чистого и прекрасного, расцвело под его поцелуем, казалось, впитавшем в себя и очарование замка, и божественную силу, которую излучали иконы.
   Его объятие становилось все более крепким, губы – все более требовательными и властными, так что не только ум и сердце девушки, но все ее существо устремилось ему навстречу.
   Она не знала, сколько прошло времени, когда князь, наконец, поднял голову, но почувствовала, что дрожит от переполняющего ее невыразимого восторга. Казалось, ее самой больше не существует и весь мир сосредоточен в нем одном.
   Ее чувства были настолько сильны, что она склонила голову ему на плечо, словно ища опоры. Он сверху вниз смотрел в ее сияющие счастьем глаза, на полураскрытые губы и легкий румянец, выступивший на щеках. Слова были не нужны, она и без них знала, о чем он думает. Потом, с возгласом торжества, он принялся целовать ее снова, более страстно и яростно, внезапно превратившись из Бога в мужчину, который желал ее.
 
   Когда Алана начала играть и князь весь обратился в слух, Шарлотта незаметно отступила к двери и выскользнула из комнаты, уверенная в том, что они не заметят ее ухода. Она почти бежала по коридору, чувствуя, что выскользнула из западни, которую хитроумно расставила ее тетка и пленницей которой она чуть не сделалась на всю жизнь. Когда до нее начали доноситься звуки музыки из бальной залы, она чуть замедлила шаг и принялась размышлять о том, как ей вызвать Шейна.
   Шарлотта помнила, что леди Одель удалилась в комнату для карточных игр, но было вполне возможно, что, организовав игру в баккара, она перешла в бальную залу узнать, как идут дела там. Поэтому девушка, благоразумно избежав парадного входа, осторожно заглянула в боковую дверь.
   Все молодые люди, присутствовавшие на ужине, с энтузиазмом танцевали кадриль. Шарлотта огляделась в поисках Шейна. Сердце у нее радостно забилось, когда она заметила, что он с бокалом шампанского в руке стоит прямо напротив нее, поглощенный беседой с каким-то мужчиной.
   Шарлотта взглядом попыталась привлечь к себе его внимание. Наконец их глаза встретились, и она, сделав ему знак рукой, поспешно отошла от дверей. Через секунду Шейн был уже рядом с ней.
   – Что случилось? – встревоженно спросил он. – Почему ты стоишь здесь одна?
   – Сейчас расскажу, – ответила Шарлотта, – но сначала… давай уйдем куда-нибудь, где нас никто не сможет увидеть.
   В ее голосе прозвучало отчаяние, которое не осталось незамеченным. Шейн взял ее за руку и провел в небольшую гостиную. Когда они вошли туда, он повернулся и запер дверь.
   – О Шейн! Шейн, я люблю тебя! – бросилась ему на грудь Шарлотта. – Скажи мне, что ты тоже меня любишь.
   – Ты сама знаешь, – ответил он, обняв ее. – Но что тебя так расстроило? – И словно ничто на свете не имело никакого значения, кроме того, что она была рядом, он нашел губами ее губы. Поцелуй длился так долго, что у обоих перехватило дыхание.
   – Я так… отчаянно люблю тебя! – воскликнула Шарлотта, когда он наконец поднял голову. – Если мне не дадут выйти за тебя замуж, то, клянусь, я покончу с собой!
   Шейн снова поцеловал ее и усадил на диван, все еще не выпуская из своих объятий.
   – Расскажи, что с тобой приключилось после того, как ты осталась в холле, – попросил он. – Я хотел подождать тебя, но подумал, что не стоит.
   – Это тетя Одель заставила меня остаться, – объяснила Шарлотта. – Она сказала, что князь… что он… хочет показать мне музыкальную комнату. – Шейн ничего не ответил, но девушка почувствовала, как он весь напрягся. – Я сразу поняла, что он… собирается сделать мне предложение и что она решила объявить об этом на завтрашнем балу.
   – Даже не спросив согласия твоих родителей? – удивился Шейн.
   – Тетя Одель так решительно настроена по поводу этого брака, что для нее главное – добиться того, чтобы князь сделал мне предложение, а я приняла его.
   – Но ты же не сделала этого? – спросил Шейн.
   – Мне удалось… убежать… только потому, что я заставила Алану… пойти вместе с нами. А когда мы… там оказались, она… начала играть на скрипке, – Шарлотта с усилием подбирала слова, находясь еще во власти пережитого страха. – Как только я поняла, что князь… слушает ее и… не обращает на меня внимания, я… потихоньку вышла из комнаты и пошла… искать тебя.
   – Ты очень разумно поступила, любимая, – ответил Шейн, – но долго так продолжаться не может.
   – Именно это я и хотела тебе сказать, – согласилась Шарлотта. – Сейчас мне удалось спастись, но потом… сегодня вечером или завтра… Они не отступятся. Тетя Одель найдет способ оставить меня наедине с князем, как бы сильно я не противилась.
   – Этого нельзя допустить. – Шейн встал, словно не в силах продолжать разговор сидя. Опершись рукой о камин, он некоторое время молча смотрел на огонь и только потом проговорил: – Я хотел спросить тебя кое о чем, – Его голос прозвучал так серьезно, что Шарлотта поняла: сейчас произойдет что-то важное, и нервно сжала руки.
   – О чем? – дрожащим голосом спросила она.
   – Я люблю тебя, люблю не один год, – ответил Шейн. – Единственное, чего я желаю для себя – это жениться на тебе. Но, бесценная моя, я ничего не могу предложить тебе взамен, ничего, кроме своей любви.
   – Мне больше ничего и не надо, – перебила его Шарлотта. Она хотела встать, но он жестом удержал ее.
   – Сиди, пожалуйста! Я должен сказать все, не прикасаясь к тебе. Если мы поженимся, нам придется вместе бороться за существование. У нас не будет денег. Тебя ожидает совсем не та жизнь, к которой ты привыкла. Я буду работать, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты чувствовала себя счастливой, но я не могу предложить тебе роскоши. Ты сама знаешь, как бедна моя семья.
   – Неужели ты считаешь, что это имеет для меня какое-нибудь значение? – воскликнула Шарлотта. – Я согласна жить впроголодь и мыть полы, если со мной рядом будешь ты. Ты говоришь, что уже не один год любишь меня. Я люблю тебя с тех пор, как помню себя. Я предназначена тебе судьбой. Я твоя. Ни один… другой мужчина… не коснется меня.
   Голос ее дрожал. Нельзя было сомневаться в искренности ее слов, которые исходили из самого сердца. Шейн улыбнулся ей, и улыбка осветила все его лицо.
   – Значит, нам нечего бояться, – произнес он. Он протянул к ней руки, и она кинулась в его объятия. Они целовались так долго, что комната закружилась перед ними в ритме музыки, доносившейся из бальной залы. Наконец Шейн поднял голову и проговорил:
   – Мне нужно подумать, милая, как нам следует поступить. Все это не просто, но, я уверен, не существует таких препятствий, которые мы не преодолеем вместе. Самое главное сейчас – придумать способ, чтобы наш брак стал возможен.
   – Даже если мы… не можем пожениться, – тихо произнесла Шарлотта после недолгого молчания, – я… хочу… быть с тобой, принадлежать тебе.
   – Я обожаю тебя за такие слова, но я найду способ, – ответил Шейн, еще крепче обнимая ее. Прижавшись щекой к ее лбу, он медленно, как бы рассуждая вслух, проговорил: – Сейчас тебе лучше удалиться к себе. Быстренько разденься на случай, если тетка обнаружит твое отсутствие и попытается заставить снова спуститься вниз. Если она пошлет за тобой, ты можешь сослаться на мигрень.
   – Что ты собираешься предпринять?
   – Точно не знаю, – ответил Шейн, – но мне надо найти Ричарда. Когда я приду к окончательному решению, один из нас сообщит тебе обо всем.
   – Я все понимаю, – ответила Шарлотта. – И знаешь, я больше ничего не боюсь. Я буду молиться за тo, чтобы у нас с тобой… все было хорошо.
   – Так и будет! – уверенно ответил Шейн. Снова поцеловав ее, он отпер дверь и выглянул в коридор. – Кажется, если сейчас ты пойдешь налево, то попадешь к лестнице, которая ведет на второй этаж. Оттуда ты незаметно можешь проскользнуть к себе в комнату.
   Шарлотта кивнула и, когда музыка в бальной зале стала громче, побежала в том направлении, которое указал ей Шейн. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Потом, глубоко вздохнув, он направился в противоположную сторону.
 
   Виконта разбудил чей-то голос, который звал его по имени. С трудом открыв глаза, он растерянно огляделся по сторонам, не в силах стряхнуть с себя сон. В комнате горела свеча, а рядом с ним, на кровати, сидел Шейи, все еще не снявший с себя фрака.
   – Что случилось? – спросил виконт. – Наверное, уже чертовски поздно.
   – Около четырех.
   – Ты разбудил меня, чтобы сообщить мне, сколько сейчас времени?
   – Нет! Я пришел сказать, что через час мы с Шарлоттой уезжаем.
   Виконт резко сел на кровати, опершись на подушку.
   – Что ты сказал?
   – Я сообщил тебе о своих планах, – ответил Шейн. – На самом деле так нужно было поступить еще до приезда сюда, но тогда я еще не мог себе этого позволить!
   – Должно быть, я отупел, но я не понимаю, о чем ты говоришь! – Виконт откинул со лба волосы.
   – Неудивительно, – улыбнулся Шейн. – Знаешь, сколько я только что выиграл?
   – В баккара?
   – В баккара! – ответил Шейн.
   – И сколько?
   – Около двух тысяч фунтов!
   – Не может быть!
   – Но это правда! Кстати, я должен тебе двадцать. – Шейн вынул из кармана две банкноты и положил их на кровать.
   – Что-то не помню, чтобы ты у меня их брал. Да расскажи же мне, что случилось!
   – Сейчас узнаешь, – ответил Шейн. – Сегодня вечером князь собирался сделать предложение Шарлотте. Ему это не удалось только благодаря Алане. Когда я узнал о случившемся, то понял, что должен перестать сомневаться в себе и действовать быстро. – Он немного помолчал и добавил: – Это Алана заставила меня осознать, каким я был трусом. Благодаря ей я понял, что, если мы с Шарлоттой любим друг друга, все остальное не важно.
   – А причем тут Алана?
   – Мы беседовали, пока ехали вместе в экипаже, и потом я весь день думал над ее словами.
   Он замолчал, и виконт нетерпеливо воскликнул:
   – Продолжай же!
   – Сегодня, когда Шарлотта рассказала мне о том, как ускользнула от князя, я отправил ее спать, а сам пошел искать тебя.
   – Я был в бальной зале, – перебил виконт.
   – Я туда не попал, – объяснил Шейн. – Когда я вышел из той комнаты, где мы разговаривали с Шарлоттой, я заметил леди Одель. Она направлялась в бальную залу. Мне не хотелось встречаться с ней, поэтому я прошел в ту комнату, из которой она вышла. – По глазам виконта Шейн понял, что его друг наконец-то начинает понимать, что произошло. – Сначала я просто наблюдал за играющими. Потом то ли мое кельтское шестое чувство, то ли вера в высшую силу, как выражается Алана, подсказали мне, что я должен сделать, – Улыбнувшись другу, Шейн продолжил: – Разумеется, у меня не было денег, поэтому я пошел к тебе в комнату и взял у тебя двадцать фунтов. Я ведь знал, где ты их держишь.
   – Вот и доверяй друзьям после этого! – ухмыльнулся виконт.
   – Я в любом случае вернул бы их тебе, олух, – ответил Шейн. – Правда, мне пришлось бы для этого попотеть, не то, что теперь.
   – Продолжай! – снова сказал виконт.
   – Я вернулся к карточному столу и сказал судьбе: "Наступило время дать мне шанс. Теперь или никогда!" И судьба улыбнулась мне!
   – Да уж, по-другому и не скажешь!
   – По мере того как выигрывал, я становился все более и более смелым. Потом за столом появился князь.
   – Князь?
   – Не знаю, был ли он расстроен тем, что Щарлотта сбежала от него, или дело было в чем-то другом, но он пребывал в странном состоянии духа. Он играл, я бы сказал, крайне безрассудно.
   – Не похоже на него.
   – Я тоже так подумал. Старички стали выигрывать у него, и я тоже.
   – Мне показалось, ты сказал, что выиграл две тысячи фунтов, или я ослышался?
   – Ты правильно понял, – ответил Шейн. – Позволь мне продолжать. Так мы играли довольно долго. На самом деле мы закончили всего час назад.
   – А как моя тетка?
   – По-моему, она была недовольна поведением князя. Она несколько раз заходила к нам, приглашая князя в бальную залу. Но он все время отказывался, не желая слушать ничего из того, что она говорила. Когда же она предложила ему попрощаться с гостями, он сказал, чтобы она сделала это за него.
   – Но он всегда славился безупречностью своих манер!
   – Сегодня вечером он отказался уйти от карточного стола и даже не встал, когда леди Одель ледяным голосом простилась с ним до утра.
   – Наверное, его расстроило то, что он не смог сделать предложения Шарлотте, – пробормотал виконт.
   – Я не намерен предоставлять ему другую возможность, – сказал Шейн. – Ты же понимаешь, Ричард, с такими деньгами все упрощается. Мы с Шарлоттой сможем протянуть на них весь тот год, пока будем скрываться от ваших родителей. Я должен сказать тебе еще кое-что.
   – Что именно? – поинтересовался виконт.
   – Среди приглашенных был судья Хадсон.
   – Знаю. Я разговаривал с ним перед ужином.
   – Когда он собрался уезжать, я отвел его в сторону и попросил разъяснить мне пункт в законе, который мог бы помочь одному моему другу.
   – И что же ты хотел выяснить? – загорелся любопытством виконт.
   – Я спросил судью, может ли не достигшая совершеннолетия особа, которая хочет вступить в брак, но не имеет возможности связаться со своим опекуном, каковым формально является ее отец, может ли она получить разрешение на брак у другого лица?
   – И что ответил судья?
   – Он сказал, что при таких обстоятельствах роль отца может взять на себя мать девушки, ее дядя или, разумеется, ее брат, если он достиг совершеннолетия.
   – Я об этом не знал, – удивился виконт.
   – Кажется, судья понял, что дело касается меня лично, потому что прощаясь он похлопал меня по плечу и сказал: "Удачи, мой мальчик!"
   – Я все понял. Тебе нужно мое письменное разрешение?
   – Разумеется!
   – Ты решил ехать немедленно?
   – Как только Шарлотта с Аланой будут готовы. – Шейн облегченно вздохнул. – Все оказалось проще, чем можно было предположить. Например, сундуки, в которых Шарлотта привезла свои платья, оказались в шкафу в ее гардеробной. Как и все женщины, она решила не отправляться в путь без своих туалетов!
   – Возможно, она понимает, что твоих денег надолго не хватит, – предположил виконт.
   – На некоторое время хватит, а на будущее я кое что придумал, Ричард.
   Он говорил так уверенно, что виконт с изумлением взглянул на него.
   – Никогда не видел тебя в таком настроении, Шейн. Похоже, в данный момент мы поменялись ролями.
   Шейн понимал, что его друг имеет в виду. В их дружбе лидером всегда был Ричард. Это он принимал решения, это он добивался того, чтобы они воплощались в жизнь.
   – Кажется, я пришел в чувство, когда осознал, что вот-вот потеряю Шарлотту, – спокойно ответил Шейн. – Надеюсь, в будущем я больше буду похож на мужчину, чем раньше.
   – Ты в любом случае можешь рассчитывать на меня, – ответил виконт. – Но ты не сказал, что собираешься предпринять.
   – Много лет назад мой отец купил участок земли на юге Ирландии. Когда я думал о том, где нам с Шарлоттой можно укрыться, я вспомнил, что там есть домик в григорианском стиле. Конечно, он нуждается в ремонте, но рабочие руки в Ирландии очень дешевы. – Шейн говорил медленно, будто еще раз продумывая то, что ему предстояло сделать. – Но что еще более важно, это прекрасное место для разведения лошадей. Ты же знаешь, я всегда хотел заниматься этим. Теперь у меня есть деньги, которые я выиграл. За жилье платить будет не надо, и скоро я смогу организовать маленький конный завод. Я буду зарабатывать достаточно для того, чтобы наша жизнь была вполне сносной.