Он никогда не узнает об этом, думала Лалита, но, когда он окончательно потеряет всякий интерес к ней, она сможет жить этим воспоминанием.
Руки ее затекли и онемели, но Лалита боялась пошевелиться, чтобы не прервать чуткий сон возлюбленного. Она переживала волшебное чувство, которое казалось ей наградой за все страдания, перенесенные за последние годы. Ни один человек, даже Софи, не смог бы лишить ее этих волшебных мгновений, воспоминание о которых она сохранит до конца дней своих!
Проснувшись и поняв, в какой двусмысленной позе он лежит, лорд Ротвин помедлил ровно секунду: едва у двери послышались шаги Нэда, как его светлость, превозмогая боль, выпрямился и сел.
Не глядя на супруга, Лалита отодвинулась в сторону и как ни в чем не бывало спросила:
— Нэд, удалось ли вам нанять карету?
— Да, и очень удобную, мадам!
— Превосходно!
— Нэд, помогите мне подняться на ноги! — приказал лорд Ротвин.
Кучер бросился исполнять приказание, а Лалита, накинув плащ, вышла из хижины и направилась к карете.
Несколько миль до Лондона пассажиры провели в полном молчании. Когда карета подъехала к Ротвин-Хаус, слуги бросились на помощь своему раненому господину, а Лалита, несмотря на то, что была измождена, решила послать за врачами для супруга.
— В случае необходимости его светлость прибегает к услугам хирурга мистера Генри Клива, мадам, — доложил дворецкий. — Он пользует также королевское семейство.
— Тогда попросите, чтобы он приехал как можно скорее, — распорядилась Лалита. — А кто является лечащим врачом его светлости?
— Сэр Вильям Найтон, — ответил дворецкий. — Он также консультирует в случае болезни его королевское высочество.
Послали за врачами, и только после того как Лалита выслушала подробнейшие отчеты того и другого, она сама, совершенно измученная, отправилась спать.
Проснулась она после полудня следующего дня и узнала, что из Рот-Парка приехала Нэтти и привезла с собой Монарха. Лалита была счастлива видеть обоих, а Нэтти тотчас же принялась командовать и накладывать всяческие ограничения на жизнь своей юной госпожи. Несмотря на всяческое сопротивление, Лалита была вынуждена три дня провести в постели, а затем ей было разрешено прогуливаться по саду, примыкающему к особняку. После этого Нэтти милостиво позволила девушке читать и восстанавливать по словечку сонет сэра Хадли.
— Нэтти, я хорошо себя чувствую! — пыталась протестовать Лалита.
— На этот счет у меня другое мнение, — мрачно отвечала бывшая кормилица лорда Ротвина.
Несмотря на горячее желание девушки жить полнокровной жизнью, она действительно была еще слаба и нуждалась во внимательном уходе. Болезненное состояние Лалита объясняла себе потрясением, пережитым ею, когда на ее глазах выстрелили в лорда Ротвина. Однако ее недомогание было вызвано и чувством унижения, испытанным, когда Софи пыталась выгнать ее из замка и из жизни его светлости.
Лалита вернулась домой, но радость ее омрачалась тем, что супруг ни разу не прислал сказать, что хочет ее видеть.
Измученная его невниманием, Лалита застенчиво обратилась к Нэтти:
— Могу ли я видеть его светлость?
— Сэр Вильям не велел пускать посетителей только первые два дня, но его светлость не посылал за вами, — безжалостно ответила Нэтти.
Помедлив, Лалита спросила:
— Я бы хотела навестить его. Почему же он не хочет меня видеть?
Нэтти улыбнулась.
— Полагаю, что все мужчины, а мистер Иниго очень даже мужчина, не любят, чтобы их видели в состоянии слабости. Он вел себя так, даже когда был еще мальчиком. Он никогда не признавался, что чувствует себя плохо или что у него что-нибудь болит. Однажды, — продолжала кормилица, — не слышал, что я подошла к детской, и внушал себе: «Я здоров! Я здоров!»
Лалита сразу же вспомнила, как мужественно лорд Рот-вин переносил боль после ранения. Значит, он не приглашает ее к себе, чтобы не показывать мучений, а вовсе не потому, что просто не желает ее видеть. Но Лалита скучала. Сильно скучала.
Утром, когда Нэтти пришла навестить ее, Лалита, приподнявшись на локте, спросила:
— Как здоровье его светлости?
— Я еще не видела его сегодня, — ответила Нэтти, — но судя по тому, что и сколько ему приготовили на завтрак, он явно идет на поправку.
Лалита рассмеялась:
— Вчера вы мне сказали, что рана его почти зажила.
— Мистер Клив доволен тем, как идет восстановление организма, — сказала Нэтти. — Он сообщил нам, что не знает другого человека, который бы мог поправиться так быстро.
— Как я рада! — воскликнула Лалита.
Нэтти ничего не ответила, и девушка продолжала:
— Какой сегодня прекрасный день! Мне бы хотелось встать и прогуляться с Монархом по саду!
—Только не разрешайте ему разрывать цветочные клумбы. Садовник был очень недоволен тем, что собаки перетоптали все цветы.
— Да, — согласилась Лалита, — вчера Монарх вел себя так, будто под кустом с геранью была зарыта вкусная косточка.
Думая, что поведение спаниеля могло бы позабавить лорда Ротвина, девушка, взяв листок бумаги, изобразила, как крошечная собачонка подрывает огромный цветочный куст, разбрасывая комья земли по всему саду. Вложив набросок в конверт, Лалита попросила Нэтти передать его лорду Ротвину, спальня которого находилась по соседству с комнатой Лалиты. Услышав приглушенный смех, она набросала другую картинку: свора собак и она сама стоят под дверью лорда Ротвина, не получив его милостивого дозволения войти.
К сожалению, Лалита не умела рисовать акварелью, но с детства ей удавались небольшие карикатурные наброски, которые в свое время забавляли ее папу.
Девушка была довольна тем, что может отсылать супругу хотя бы смешные картинки: ей очень не хотелось прерывать общение с ним. Она даже вообразила, что в ответ лорд Ротвин пришлет ей какую-нибудь записочку, но ошиблась и была страшно огорчена. Может быть, думала Лалита, он уже сожалеет о том, что остановил ее и не дал исчезнуть в неизвестной деревушке в Норфолке. Возможно, он сокрушен собственным великодушием и считает его ошибкой. Может быть, она больше не интересует его! Но тут Лалита припомнила, что лорд Ротвин никогда не оставляет работу незавершенной, и счастливо вздохнула. Но затем снова мозг ее омрачился мыслью о том, что когда-нибудь ее здоровье полностью восстановится и ей придется расстаться с возлюбленным.
Мрачные мысли развеялись, едва Лалита оказалась в саду и принялась играть с Монархом: она бросала ему то палочку, то мячик, а он с удовольствием бегал за ними.
Второй завтрак девушка съела в одиночестве, а когда поднялась в спальню, чтобы, согласно строгому распоряжению Нэтти, прилечь, то оказалось, что там ее ждет кормилица.
— Надеюсь, вы попытаетесь уснуть, милочка, а не будете портить себе глаза чтением, — сразу же начала командовать добрая женщина.
— Мне бы хотелось немного почитать, — протянула Лалита.
— Хорошо, но только самую малость, — строго приказала Нэтти. — Нужно, чтобы к вечеру вы были в отличной форме.
— К… вечеру?
— Его светлость велели спросить, не согласитесь ли вы пообедать с ним?
— Ах, Нэтти! — У Лалиты перехватило дух. — А его светлость уже поправился?
— Думаю да. И завтра мы все вместе отправляемся в Рот-Парк.
— Ах, как я рада! — только и смогла воскликнуть Лалита. Ей хотелось парить, и она не сомневалась, что смогла бы подняться в воздух. Его светлости лучше! Он хочет ее видеть! Они будут обедать вместе!
Лалита страстно желала выглядеть как можно лучше, чтобы произвести на супруга благоприятное впечатление, и она послушно заснула. Пробудившись, девушка некоторое время провела в постели, считая минуты до того, как будет пора вставать и начинать одеваться.
Лалита приняла ванну, и Нэтти вынула из шкафа платье, которое Лалита еще не видела.
— Его светлость пожелал видеть вас сегодня в этом наряде.
Платье, которое подала ей Нэтти, было не похоже ни на что, ранее виденное девушкой. Она даже не смогла точно определить, какого оно цвета. Оно было мягким и обволакивающим, и, облегая фигуру девушки, даже прибавило ей ощущение воздушности и легкости. Пока Лалита рассматривала себя в зеркало, Нэтти принесла шкатулку, обтянутую кожей и поставила ее на туалетный столик.
— Его светлость интересуется, не захотите ли вы надеть это.
Старая кормилица раскрыла шкатулку, и Лалита увидела, что внутри покоится изысканной работы бриллиантовое ожерелье. Бриллианты были огранены в форме звезд, и, когда Нэтти помогла девушке надеть и застегнуть ожерелье, оказалось, что на дне шкатулки осталось еще несколько звезд-бриллиантов, предназначенных для украшения прически. Благодаря стараниям знахарки, волосы Лалиты больше не падали на плечи безжизненными прядями, а струились блестящей шелковистой волной. Каждый вечер Нэтти втирала в волосы госпожи настойку из персиковых ядрышек, и теперь Лалита воочию убедилась в том, что волосы в первую очередь говорят нам о здоровье человека.
Кроме ожерелья и бриллиантовых заколок, в шкатулке оказался еще и браслет с чудными бриллиантами, которые как нельзя лучше гармонировали с названными украшениями. Надев драгоценности, Лалита поднялась с пуфика и подошла к старинному зеркалу, отразившему ее во весь рост. Из рамы на нее смотрела роскошно одетая дама, сверкающая драгоценностями с головы до ног, которые были обуты в изящные туфельки с пряжками. В этой великосветской леди невозможно было узнать несчастную, больную, запуганную девочку, на которой лорд Ротвин женился, дабы отомстить своей настоящей невесте.
В первую секунду Лалита увидела только собственные глаза, которые светились счастьем. Потом она заметила, что кожа у нее белая и чистая, шея мягкая и гладкая, без всякого намека на крошечные красные родинки, которыми она была усеяна раньше.
— Вы прекрасно выглядите, мадам!
Лалита залилась румянцем, услышав комплимент старой кормилицы, но вдруг, вспомнив о том, как вызывающе красива была Софи, она резко отпрянула от зеркала. Бессмысленно, думала бедная девушка, мечтать, что лорд Ротвин будет настолько восхищен ее красотой, насколько он был покорен дерзкой внешностью Софи, но… может быть… он по-прежнему будет добр к ней… из жалости.
Но что бы ни испытывал к ней ее господин, она, Лалита, была влюблена в него, как прежде, и она хотела видеть его как можно скорее, так что ей стоило большого труда сдержать себя и не скатиться вниз по лестнице, а спуститься важно, как подобает настоящей светской леди.
Лалита помнила о лорде Ротвине каждую минуту на протяжении последних недель, пока она была разлучена с ним, но когда она увидела его, у нее дух захватило оттого, каким красивым он ей показался.
Он ждал ее в гостиной, и пока Лалита с трепетом приближалась к супругу, она думала только о том, что она в жизни не видела такого привлекательного мужчину.
Вечерний костюм сидел на нем, как будто он в нем родился, а галстук был произведением искусства. Солнечный загар исчез, его светлость слегка похудел, но выглядел еще более привлекательным, чем раньше.
Лалита приближалась, не спуская с супруга глаз, и пока она думала, что бы ему сказать, лорд Ротвин воскликнул:
— Наконец-то я увидел, какого цвета у вас волосы! Лалита вопросительно взглянула на своего господина, а он продолжал:
— Трудно подобрать название этому цвету, но я бы определил его как свет луны, отраженный в водной глади.
Лалита была поражена и даже не покраснела. Но когда она наконец залилась румянцем, лорд Ротвин поднес ее пальцы к своим губам.
— Простите. Сперва мне следовало сказать, что я счастлив видеть вас.
— Вы поправились? — поинтересовалась Лалита.
— Врачи сказали, что я образцовый пациент. Лалита отважилась было спросить, почему он не позволял ей навещать себя, но супруг опередил ее:
— Отдых пошел вам на пользу. Именно этого я и хотел. Вы немного изменились и, мне кажется, даже слегка прибавили в весе.
— Я сильно поправилась, — улыбнулась Лалита. — На четыре фунта.
— Примите мои поздравления.
Так они и болтали о пустяках, и у Лалиты возникло странное ощущение, что, пока их губы складывались в пустые слова, их чувства и мысли были направлены совсем на другое. И ей стало трудно смотреть в глаза своему супругу. Но одновременно с этим Лалита вдруг ощутила беспричинную радость. Ей было трудно говорить, трудно дышать и невозможно избавиться от воспоминания о том, как голова лорда Ротвина покоилась на ее груди.
— Нам нужно обсудить массу вещей… — услышала она голос лорда Ротвина.
Однако как раз в это время объявили, что кушать подано.
Что они ели и пили в тот вечер, Лалита так и не смогла вспомнить никогда. Она помнила только свой восторг оттого, что может сидеть рядом с возлюбленным и слушать его голос и видеть его. Стол был украшен орхидеями; хорошо обученные лакеи приносили и уносили кушанья на серебряной посуде; Лалита не могла избавиться от ощущения, будто она попала в прекрасную сказку.
Неужели это она готовила сама себе еду и обедала за плохо отскобленным деревянным столом на кухне, потому что злая мачеха не позволяла ей садиться вместе со всеми за стол в гостиной?
После обеда лорд Ротвин сказал Лалите:
— Я так и думал, что драгоценности будут вам очень к лицу. Раньше они принадлежали моей маме. Она всегда говорила, что в ее молодые годы это были самые любимые ее украшения.
— Они действительно очень красивы, и очень мило с вашей стороны позволить мне надеть их.
— Это мой подарок вам, — спокойно и с достоинством произнес лорд Ротвин.
Лалита в изумлении подняла на него глаза, и он повторил:
— У меня есть для вас еще подарок.
— Но… вы не должны… вы… не можете… — Лалита не могла вымолвить ни слова.
— Мне бы хотелось отплатить вам добром за то, что вы заботились обо мне, когда я был ранен, — сказал лорд Ротвин. — Кроме того, я убежден, если бы вы не защитили меня от разбойников, раны мои были бы намного тяжелее, чем полученное мною легкое ранение.
От одного воспоминания о том, как разбойник собирался ударить ее супруга рукояткой тяжелого пистолета по голове, Лалиту передернуло. Лорд Ротвин заметил это и быстро сказал:
— Не будем омрачать вечер тяжелыми и неприятными воспоминаниями. Нам много о чем надо поговорить.
В ответ на это Лалита застенчиво сказала:
— Право, я не знаю… как благодарить вас… Но и у меня есть для вас подарок…
— У вас? Для меня? — изумился лорд Ротвин.
— Он не такой ценный, как ваш, но я надеюсь, вам будет приятно.
Лалита подошла к бюро, за которым она просидела всю прошедшую неделю, и достала из ящика лист бумаги.
— Мне удалось собрать по кусочкам стихи лорда Хадли. Неясными остались всего несколько слов, но они несущественны.
— Не согласитесь ли вы прочитать их для меня? — попросил хозяин дома.
Лалита заглянула в листок и речитативом произнесла:
Зов сердца — это зов любви,
Клянусь я Небесами,
И если сердце твое стучит в такт моему,
Любовь искренна и правдива.
Закончив чтение, Лалита взглянула на лорда Ротвина, ища его одобрения.
— Вы прекрасно восстановили стихи, а лорд Хадли описал свои чувства весьма изысканно.
— Конечно, он не Шекспир, но, я думаю, даме его сердца было весьма приятно получить стихотворное любовное послание.
— Вы полагаете, ее сердце все-таки откликнулось на зов его сердца?
Голос лорда Ротвина звучал глухо, и Лалите показалось, что вопрос его носит очень личный характер.
Девушка так и не нашлась, что ответить, и лорд Ротвин сказал:
— Позвольте мне преподнести вам еще один подарок в обмен на замечательные скетчи, которые вы мне прислали.
— Я надеялась, что они развлекут вас.
— Так оно и случилось, — ответил лорд Ротвин. — А мой подарок, если не развлечет вас, то, надеюсь, будет вам приятен.
С этими словами лорд Ротвин взял с соседнего столика изящный сверток и передал его Лалите. Развязав ленточку, которой он был перевязан, Лалита обнаружила внутри три карандашных рисунка. Пока она разглядывала первый, глаза ее медленно расширялись от удивления.
— Это рисунок Микеланджело, — подтвердил хозяин дома. — Он называется « Юность бегущая».
— Как красиво! Невероятно красиво! — благоговейно-восхищенным тоном произнесла Лалита.
Она поднесла к глазам второй рисунок. Это был детально прописанный пейзаж. Девушке показалось, что его можно было бы разглядывать часами.
— Этот рисунок сделан Питером Брейгелем, — пояснил лорд Ротвин. — Но мне кажется, что больше всего вам понравится третий.
На третьем рисунке была изображена головка ангела. Глядя на неземные черты лица, Лалита подумала о том, что теперь она знает, что такое истинная красота.
— Этот набросок сделан рукой Леонардо да Винчи, — пояснил супруг. — Это один из первых черновых вариантов, сделанных для картины, которую впоследствии назвали «Мадонна Скал».
— И это все… мне? — едва дыша, спросила Лалита. — Не могу этому поверить!
— Я бы хотел, чтобы вы ответили на мой вопрос, — произнес лорд Ротвин. — Взгляните на картину, которая висит над камином.
Картина принадлежала кисти Рубенса и, должно быть, стоила целого состояния.
— А теперь ответьте мне, что для вас дороже, законченное полотно Рубенса, прославленного художника, или те наброски, которые вы держите в руках?
Задумавшись на минуту, Лалита ответила:
— И то и другое замечательно, но… Лалита помедлила.
— Продолжайте, — попросил ее лорд Ротвин.
— Очевидно, это очень личное ощущение, но мне кажется, что наброски более одухотворенны.
Хозяин дома улыбнулся.
— Вы, очевидно, не знаете, что Вильям Блэйк, мой большой друг, а также великий художник и поэт, сказал однажды: «Не рисунок, а само вдохновение»?
— Нет, я, конечно, этого не знала, — прошептала Лалита, — но когда я смотрю на эти наброски, со мной что-то происходит, вернее, что-то происходит внутри меня.
Чувствуя, что она не в силах точно передать словами собственные ощущения, девушка продолжала:
— Мне кажется, что я рассматриваю эти рисунки не глазами, а душой. — И, смутившись, она добавила: — Вы, наверное, будете смеяться надо мной за мою слезливую сентиментальность.
—Я вовсе не смеюсь, Лалита, — начал неожиданно оправдываться лорд Ротвин. — Я хочу вам кое-что сказать.
При этом лорд Ротвин взял руки Лалиты в свои. Лалита не была уверена, но в прикосновении его пальцев, в тембре его голоса было нечто странное, что заставило ее настороженно ждать того, что должно было вот-вот произойти. Лалита подняла на супруга глаза и замерла, очарованная: он смотрел на нее так, как никогда не смотрел раньше. Так на нее не смотрел ни один мужчина. Девушка затаила дыхание.
— Лалита! — чуть слышно произнес лорд Ротвин. Неожиданно за спиной у говорящих распахнулась дверь, и дворецкий произнес:
— Сэр Вильям Найтон!
Еще какую-то долю секунды Лалита и ее супруг не могли осознать, что их уединение прервано и кто-то должен появиться. Но уже через мгновение он выпустил ее руку из своей, поднялся со стула, и таинственная нить, связывавшая супругов, оборвалась.
— Сэр Вильям! — воскликнул хозяин дома не очень радушно. — Я не ждал вас!
— Конечно не ждали, сэр. Я собирался навестить вас еще до вашего отъезда из Лондона.
Сэр Вильям Найтон подошел к лорду Ротвину, и мужчины уважительно пожали друг другу руки. Спокойный, порядочный, ненавязчивый человек, сэр Вильям с некоторых пор стал доверенным лицом регента, не говоря уже о том, что он был его лечащим врачом.
— Простите мне столь позднее вторжение в ваш дом, лорд Ротвин, — произнес гость, — но Его Высочество пожелал, чтобы я присоединился К нему в Брайтоне завтра, поэтому мне необходимо будет завтра же рано поутру отбыть из Лондона.
— Ну конечно, я вас понимаю, — отозвался лорд Ротвин.
— И чтобы не беспокоить вас ранним визитом, — продолжал извиняться сэр Вильям, я решил осмотреть ваше плечо сегодня вечером — и вот я здесь.
— Это очень великодушно с вашей стороны, — сказал хозяин дома и добавил: — Полагаю, вы еще не встречались с моей женой…
— С вашей женой? — удивился гость, не забыв, однако, поклониться.
— Мы держали в секрете нашу свадьбу, — объяснил лорд Ротвин, — и я был бы вам очень признателен, если вы не сообщите об этом Его Высочеству, прежде чем я напишу ему об этом в письме.
— Я не обману ваших ожиданий! — уверил его сэр Вильям. — Как вы знаете, я само благоразумие и осторожность!
Хозяин дома улыбнулся.
— Просто мы оба знаем, что регент будет уязвлен и раздражен, если узнает какие-то важные сведения о своих близких друзьях не от них самих.
— Это правда, — согласился сэр Вильям.
— Зная, что вы очень занятый человек, осмелюсь предложить вам перейти в другую комнату для медицинского осмотра, — сказал лорд Ротвин.
— Ну конечно, — согласился гость.
Лалите показалось, что лорд Ротвин на секунду задумался, прежде чем сказать следующее:
— В таком случае, Лалита, нам лучше пожелать друг другу доброй ночи. Мне бы не хотелось утомлять вас, ведь впереди у нас трудный день. Мы уедем отсюда завтра в полдень, если это вас устроит.
— Я буду готсва, — прошептала девушка одними губами. Лорд Ротвин поднес к губам ее пальчики и поцеловал.
Затем хозяин дома, пропустив гостя вперед, отправился с ним наверх, в свою спальню.
Лалита была расстроена и разочарована, она чувствовала себя, как ребенок, которого взяли в театр, а занавес упал раньше, чем наступил счастливый конец.
Разум подсказывал девушке, что печалиться не следует, что на следующий день поутру они отправятся в Рот-Парк и снова будут вместе. Более того, они отправятся в одной коляске, поэтому они смогут начать беседу с того самого места, на котором она была прервана.
Лалита взглянула на наброски. Как он только решился преподнести ей столь драгоценный подарок? Лалита прекрасно понимала, что любой из этих рисунков стоит целое состояние. Но главное не это. Самое приятное заключалось в том, что лорд Ротвин преподнес ей именно то, что полностью соответствовало ее вкусу и ее представлению о ценностях. Для Лалиты эти наброски были не просто шедеврами, а действительно вдохновением. Неужели супруг думает, что ей необходимо вдохновение, чтобы жить? У Лалиты родилось предчувствие, что ее возлюбленный пытается внушить ей какую-то мысль, какую-то идею и что наброски — часть его мысленного послания.
Лалита снова взглянула на головку ангела. Нечто в облике этого неземного существа заставило Лалиту затрепетать. Похожие ощущения она испытала, когда лорд Ротвин прикоснулся к ее руке. Как же он узнал ее тайну? Как он догадался, что она всегда мечтала иметь у себя что-то необыкновенное?
И Лалита поняла, что она хочет сказать своему супругу очень многое и многое от него услышать.
Прижав наброски к груди, собираясь отправиться к себе наверх, Лалита неожиданно подумала о том, что листок, на котором она записала восстановленное ею стихотворное послание лорда Хадли к своей возлюбленной куда-то пропало. Должно быть, его забрал лорд Ротвин. Интересно, доволен ли он ею? Приятно ли ему было получить от нее этот маленький подарок, плод кропотливой работы? А она-то собиралась посетовать на то, как трудно ей было воссоздать старинную поэму по обрывкам пергамента, как долго она раздумывала над тем, какое слово лучше вставить вместо тех, которые навсегда пропали вместе с клочками бумаги, на которых были записаны.
Лалита медленно поднималась по лестнице. Они с лордом Ротвином провели прекрасный вечер, но она смутно догадывалась, что он мог бы быть еще более неожиданным, если бы не внезапное вторжение сэра Вильяма. Интересно, что собирался лорд Ротвин сказать ей? Лалита терялась в догадках.
Войдя в спальню, девушка увидела вовсе не Нэтти, как она ожидала, и не Робинсон, старшую горничную, которая иногда помогала ей раздеться, а совсем молоденькую служанку. Лалите удалось припомнить ее имя.
— Добрый вечер, Эльзи, — сказала она. — А где же Нэтти?
— К сожалению, миссис Нэтти и мисс Робинсон чувствуют себя неважно.
— Неважно? — переспросила Нэтти.
— Думаю, что за ужином они съели что-то несвежее, мадам. Они занедужили одновременно, и я сказала, что помогу вам лечь спать.
— Надеюсь, что с Нэтти все будет в порядке. Наверное, мне следует пойти и навестить ее.
— Может быть, ей лучше побыть одной. Обычно люди не любят, когда их застают не в лучшей форме.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Лалита, — но у нас в доме доктор, который мог бы осмотреть Нэтти, если она серьезно больна.
— Ну что вы, мадам, — принялась отговаривать ее служанка. — Нэтти вовсе не так плохо, как вы, должно быть, предполагаете. Наверное, рыба оказалась не первой свежести. И мисс Робинсон и Нэтти — обе жалуются на боли в желудке. Но я вполне здорова, хотя ела ту же рыбу.
— Ну что ж… будем надеяться, что их самочувствие совсем не так плохо, — улыбнулась Л алита и направилась к туалетному столику с зеркалом, чтобы снять ожерелье.
Может быть, лорд Ротвин выразился не совсем точно и вовсе не предполагал подарить ей драгоценности, терялась в догадках девушка. Может быть, она просто что-то не расслышала или неправильно его поняла. Может быть, это был просто временный подарок — пока она не уедет из Рот-Парка. Мысли ее путались, и Лалита никак не могла сосредоточиться и вспомнить точные слова супруга.
Руки ее затекли и онемели, но Лалита боялась пошевелиться, чтобы не прервать чуткий сон возлюбленного. Она переживала волшебное чувство, которое казалось ей наградой за все страдания, перенесенные за последние годы. Ни один человек, даже Софи, не смог бы лишить ее этих волшебных мгновений, воспоминание о которых она сохранит до конца дней своих!
Проснувшись и поняв, в какой двусмысленной позе он лежит, лорд Ротвин помедлил ровно секунду: едва у двери послышались шаги Нэда, как его светлость, превозмогая боль, выпрямился и сел.
Не глядя на супруга, Лалита отодвинулась в сторону и как ни в чем не бывало спросила:
— Нэд, удалось ли вам нанять карету?
— Да, и очень удобную, мадам!
— Превосходно!
— Нэд, помогите мне подняться на ноги! — приказал лорд Ротвин.
Кучер бросился исполнять приказание, а Лалита, накинув плащ, вышла из хижины и направилась к карете.
Несколько миль до Лондона пассажиры провели в полном молчании. Когда карета подъехала к Ротвин-Хаус, слуги бросились на помощь своему раненому господину, а Лалита, несмотря на то, что была измождена, решила послать за врачами для супруга.
— В случае необходимости его светлость прибегает к услугам хирурга мистера Генри Клива, мадам, — доложил дворецкий. — Он пользует также королевское семейство.
— Тогда попросите, чтобы он приехал как можно скорее, — распорядилась Лалита. — А кто является лечащим врачом его светлости?
— Сэр Вильям Найтон, — ответил дворецкий. — Он также консультирует в случае болезни его королевское высочество.
Послали за врачами, и только после того как Лалита выслушала подробнейшие отчеты того и другого, она сама, совершенно измученная, отправилась спать.
Проснулась она после полудня следующего дня и узнала, что из Рот-Парка приехала Нэтти и привезла с собой Монарха. Лалита была счастлива видеть обоих, а Нэтти тотчас же принялась командовать и накладывать всяческие ограничения на жизнь своей юной госпожи. Несмотря на всяческое сопротивление, Лалита была вынуждена три дня провести в постели, а затем ей было разрешено прогуливаться по саду, примыкающему к особняку. После этого Нэтти милостиво позволила девушке читать и восстанавливать по словечку сонет сэра Хадли.
— Нэтти, я хорошо себя чувствую! — пыталась протестовать Лалита.
— На этот счет у меня другое мнение, — мрачно отвечала бывшая кормилица лорда Ротвина.
Несмотря на горячее желание девушки жить полнокровной жизнью, она действительно была еще слаба и нуждалась во внимательном уходе. Болезненное состояние Лалита объясняла себе потрясением, пережитым ею, когда на ее глазах выстрелили в лорда Ротвина. Однако ее недомогание было вызвано и чувством унижения, испытанным, когда Софи пыталась выгнать ее из замка и из жизни его светлости.
Лалита вернулась домой, но радость ее омрачалась тем, что супруг ни разу не прислал сказать, что хочет ее видеть.
Измученная его невниманием, Лалита застенчиво обратилась к Нэтти:
— Могу ли я видеть его светлость?
— Сэр Вильям не велел пускать посетителей только первые два дня, но его светлость не посылал за вами, — безжалостно ответила Нэтти.
Помедлив, Лалита спросила:
— Я бы хотела навестить его. Почему же он не хочет меня видеть?
Нэтти улыбнулась.
— Полагаю, что все мужчины, а мистер Иниго очень даже мужчина, не любят, чтобы их видели в состоянии слабости. Он вел себя так, даже когда был еще мальчиком. Он никогда не признавался, что чувствует себя плохо или что у него что-нибудь болит. Однажды, — продолжала кормилица, — не слышал, что я подошла к детской, и внушал себе: «Я здоров! Я здоров!»
Лалита сразу же вспомнила, как мужественно лорд Рот-вин переносил боль после ранения. Значит, он не приглашает ее к себе, чтобы не показывать мучений, а вовсе не потому, что просто не желает ее видеть. Но Лалита скучала. Сильно скучала.
Утром, когда Нэтти пришла навестить ее, Лалита, приподнявшись на локте, спросила:
— Как здоровье его светлости?
— Я еще не видела его сегодня, — ответила Нэтти, — но судя по тому, что и сколько ему приготовили на завтрак, он явно идет на поправку.
Лалита рассмеялась:
— Вчера вы мне сказали, что рана его почти зажила.
— Мистер Клив доволен тем, как идет восстановление организма, — сказала Нэтти. — Он сообщил нам, что не знает другого человека, который бы мог поправиться так быстро.
— Как я рада! — воскликнула Лалита.
Нэтти ничего не ответила, и девушка продолжала:
— Какой сегодня прекрасный день! Мне бы хотелось встать и прогуляться с Монархом по саду!
—Только не разрешайте ему разрывать цветочные клумбы. Садовник был очень недоволен тем, что собаки перетоптали все цветы.
— Да, — согласилась Лалита, — вчера Монарх вел себя так, будто под кустом с геранью была зарыта вкусная косточка.
Думая, что поведение спаниеля могло бы позабавить лорда Ротвина, девушка, взяв листок бумаги, изобразила, как крошечная собачонка подрывает огромный цветочный куст, разбрасывая комья земли по всему саду. Вложив набросок в конверт, Лалита попросила Нэтти передать его лорду Ротвину, спальня которого находилась по соседству с комнатой Лалиты. Услышав приглушенный смех, она набросала другую картинку: свора собак и она сама стоят под дверью лорда Ротвина, не получив его милостивого дозволения войти.
К сожалению, Лалита не умела рисовать акварелью, но с детства ей удавались небольшие карикатурные наброски, которые в свое время забавляли ее папу.
Девушка была довольна тем, что может отсылать супругу хотя бы смешные картинки: ей очень не хотелось прерывать общение с ним. Она даже вообразила, что в ответ лорд Ротвин пришлет ей какую-нибудь записочку, но ошиблась и была страшно огорчена. Может быть, думала Лалита, он уже сожалеет о том, что остановил ее и не дал исчезнуть в неизвестной деревушке в Норфолке. Возможно, он сокрушен собственным великодушием и считает его ошибкой. Может быть, она больше не интересует его! Но тут Лалита припомнила, что лорд Ротвин никогда не оставляет работу незавершенной, и счастливо вздохнула. Но затем снова мозг ее омрачился мыслью о том, что когда-нибудь ее здоровье полностью восстановится и ей придется расстаться с возлюбленным.
Мрачные мысли развеялись, едва Лалита оказалась в саду и принялась играть с Монархом: она бросала ему то палочку, то мячик, а он с удовольствием бегал за ними.
Второй завтрак девушка съела в одиночестве, а когда поднялась в спальню, чтобы, согласно строгому распоряжению Нэтти, прилечь, то оказалось, что там ее ждет кормилица.
— Надеюсь, вы попытаетесь уснуть, милочка, а не будете портить себе глаза чтением, — сразу же начала командовать добрая женщина.
— Мне бы хотелось немного почитать, — протянула Лалита.
— Хорошо, но только самую малость, — строго приказала Нэтти. — Нужно, чтобы к вечеру вы были в отличной форме.
— К… вечеру?
— Его светлость велели спросить, не согласитесь ли вы пообедать с ним?
— Ах, Нэтти! — У Лалиты перехватило дух. — А его светлость уже поправился?
— Думаю да. И завтра мы все вместе отправляемся в Рот-Парк.
— Ах, как я рада! — только и смогла воскликнуть Лалита. Ей хотелось парить, и она не сомневалась, что смогла бы подняться в воздух. Его светлости лучше! Он хочет ее видеть! Они будут обедать вместе!
Лалита страстно желала выглядеть как можно лучше, чтобы произвести на супруга благоприятное впечатление, и она послушно заснула. Пробудившись, девушка некоторое время провела в постели, считая минуты до того, как будет пора вставать и начинать одеваться.
Лалита приняла ванну, и Нэтти вынула из шкафа платье, которое Лалита еще не видела.
— Его светлость пожелал видеть вас сегодня в этом наряде.
Платье, которое подала ей Нэтти, было не похоже ни на что, ранее виденное девушкой. Она даже не смогла точно определить, какого оно цвета. Оно было мягким и обволакивающим, и, облегая фигуру девушки, даже прибавило ей ощущение воздушности и легкости. Пока Лалита рассматривала себя в зеркало, Нэтти принесла шкатулку, обтянутую кожей и поставила ее на туалетный столик.
— Его светлость интересуется, не захотите ли вы надеть это.
Старая кормилица раскрыла шкатулку, и Лалита увидела, что внутри покоится изысканной работы бриллиантовое ожерелье. Бриллианты были огранены в форме звезд, и, когда Нэтти помогла девушке надеть и застегнуть ожерелье, оказалось, что на дне шкатулки осталось еще несколько звезд-бриллиантов, предназначенных для украшения прически. Благодаря стараниям знахарки, волосы Лалиты больше не падали на плечи безжизненными прядями, а струились блестящей шелковистой волной. Каждый вечер Нэтти втирала в волосы госпожи настойку из персиковых ядрышек, и теперь Лалита воочию убедилась в том, что волосы в первую очередь говорят нам о здоровье человека.
Кроме ожерелья и бриллиантовых заколок, в шкатулке оказался еще и браслет с чудными бриллиантами, которые как нельзя лучше гармонировали с названными украшениями. Надев драгоценности, Лалита поднялась с пуфика и подошла к старинному зеркалу, отразившему ее во весь рост. Из рамы на нее смотрела роскошно одетая дама, сверкающая драгоценностями с головы до ног, которые были обуты в изящные туфельки с пряжками. В этой великосветской леди невозможно было узнать несчастную, больную, запуганную девочку, на которой лорд Ротвин женился, дабы отомстить своей настоящей невесте.
В первую секунду Лалита увидела только собственные глаза, которые светились счастьем. Потом она заметила, что кожа у нее белая и чистая, шея мягкая и гладкая, без всякого намека на крошечные красные родинки, которыми она была усеяна раньше.
— Вы прекрасно выглядите, мадам!
Лалита залилась румянцем, услышав комплимент старой кормилицы, но вдруг, вспомнив о том, как вызывающе красива была Софи, она резко отпрянула от зеркала. Бессмысленно, думала бедная девушка, мечтать, что лорд Ротвин будет настолько восхищен ее красотой, насколько он был покорен дерзкой внешностью Софи, но… может быть… он по-прежнему будет добр к ней… из жалости.
Но что бы ни испытывал к ней ее господин, она, Лалита, была влюблена в него, как прежде, и она хотела видеть его как можно скорее, так что ей стоило большого труда сдержать себя и не скатиться вниз по лестнице, а спуститься важно, как подобает настоящей светской леди.
Лалита помнила о лорде Ротвине каждую минуту на протяжении последних недель, пока она была разлучена с ним, но когда она увидела его, у нее дух захватило оттого, каким красивым он ей показался.
Он ждал ее в гостиной, и пока Лалита с трепетом приближалась к супругу, она думала только о том, что она в жизни не видела такого привлекательного мужчину.
Вечерний костюм сидел на нем, как будто он в нем родился, а галстук был произведением искусства. Солнечный загар исчез, его светлость слегка похудел, но выглядел еще более привлекательным, чем раньше.
Лалита приближалась, не спуская с супруга глаз, и пока она думала, что бы ему сказать, лорд Ротвин воскликнул:
— Наконец-то я увидел, какого цвета у вас волосы! Лалита вопросительно взглянула на своего господина, а он продолжал:
— Трудно подобрать название этому цвету, но я бы определил его как свет луны, отраженный в водной глади.
Лалита была поражена и даже не покраснела. Но когда она наконец залилась румянцем, лорд Ротвин поднес ее пальцы к своим губам.
— Простите. Сперва мне следовало сказать, что я счастлив видеть вас.
— Вы поправились? — поинтересовалась Лалита.
— Врачи сказали, что я образцовый пациент. Лалита отважилась было спросить, почему он не позволял ей навещать себя, но супруг опередил ее:
— Отдых пошел вам на пользу. Именно этого я и хотел. Вы немного изменились и, мне кажется, даже слегка прибавили в весе.
— Я сильно поправилась, — улыбнулась Лалита. — На четыре фунта.
— Примите мои поздравления.
Так они и болтали о пустяках, и у Лалиты возникло странное ощущение, что, пока их губы складывались в пустые слова, их чувства и мысли были направлены совсем на другое. И ей стало трудно смотреть в глаза своему супругу. Но одновременно с этим Лалита вдруг ощутила беспричинную радость. Ей было трудно говорить, трудно дышать и невозможно избавиться от воспоминания о том, как голова лорда Ротвина покоилась на ее груди.
— Нам нужно обсудить массу вещей… — услышала она голос лорда Ротвина.
Однако как раз в это время объявили, что кушать подано.
Что они ели и пили в тот вечер, Лалита так и не смогла вспомнить никогда. Она помнила только свой восторг оттого, что может сидеть рядом с возлюбленным и слушать его голос и видеть его. Стол был украшен орхидеями; хорошо обученные лакеи приносили и уносили кушанья на серебряной посуде; Лалита не могла избавиться от ощущения, будто она попала в прекрасную сказку.
Неужели это она готовила сама себе еду и обедала за плохо отскобленным деревянным столом на кухне, потому что злая мачеха не позволяла ей садиться вместе со всеми за стол в гостиной?
После обеда лорд Ротвин сказал Лалите:
— Я так и думал, что драгоценности будут вам очень к лицу. Раньше они принадлежали моей маме. Она всегда говорила, что в ее молодые годы это были самые любимые ее украшения.
— Они действительно очень красивы, и очень мило с вашей стороны позволить мне надеть их.
— Это мой подарок вам, — спокойно и с достоинством произнес лорд Ротвин.
Лалита в изумлении подняла на него глаза, и он повторил:
— У меня есть для вас еще подарок.
— Но… вы не должны… вы… не можете… — Лалита не могла вымолвить ни слова.
— Мне бы хотелось отплатить вам добром за то, что вы заботились обо мне, когда я был ранен, — сказал лорд Ротвин. — Кроме того, я убежден, если бы вы не защитили меня от разбойников, раны мои были бы намного тяжелее, чем полученное мною легкое ранение.
От одного воспоминания о том, как разбойник собирался ударить ее супруга рукояткой тяжелого пистолета по голове, Лалиту передернуло. Лорд Ротвин заметил это и быстро сказал:
— Не будем омрачать вечер тяжелыми и неприятными воспоминаниями. Нам много о чем надо поговорить.
В ответ на это Лалита застенчиво сказала:
— Право, я не знаю… как благодарить вас… Но и у меня есть для вас подарок…
— У вас? Для меня? — изумился лорд Ротвин.
— Он не такой ценный, как ваш, но я надеюсь, вам будет приятно.
Лалита подошла к бюро, за которым она просидела всю прошедшую неделю, и достала из ящика лист бумаги.
— Мне удалось собрать по кусочкам стихи лорда Хадли. Неясными остались всего несколько слов, но они несущественны.
— Не согласитесь ли вы прочитать их для меня? — попросил хозяин дома.
Лалита заглянула в листок и речитативом произнесла:
Зов сердца — это зов любви,
Клянусь я Небесами,
И если сердце твое стучит в такт моему,
Любовь искренна и правдива.
Закончив чтение, Лалита взглянула на лорда Ротвина, ища его одобрения.
— Вы прекрасно восстановили стихи, а лорд Хадли описал свои чувства весьма изысканно.
— Конечно, он не Шекспир, но, я думаю, даме его сердца было весьма приятно получить стихотворное любовное послание.
— Вы полагаете, ее сердце все-таки откликнулось на зов его сердца?
Голос лорда Ротвина звучал глухо, и Лалите показалось, что вопрос его носит очень личный характер.
Девушка так и не нашлась, что ответить, и лорд Ротвин сказал:
— Позвольте мне преподнести вам еще один подарок в обмен на замечательные скетчи, которые вы мне прислали.
— Я надеялась, что они развлекут вас.
— Так оно и случилось, — ответил лорд Ротвин. — А мой подарок, если не развлечет вас, то, надеюсь, будет вам приятен.
С этими словами лорд Ротвин взял с соседнего столика изящный сверток и передал его Лалите. Развязав ленточку, которой он был перевязан, Лалита обнаружила внутри три карандашных рисунка. Пока она разглядывала первый, глаза ее медленно расширялись от удивления.
— Это рисунок Микеланджело, — подтвердил хозяин дома. — Он называется « Юность бегущая».
— Как красиво! Невероятно красиво! — благоговейно-восхищенным тоном произнесла Лалита.
Она поднесла к глазам второй рисунок. Это был детально прописанный пейзаж. Девушке показалось, что его можно было бы разглядывать часами.
— Этот рисунок сделан Питером Брейгелем, — пояснил лорд Ротвин. — Но мне кажется, что больше всего вам понравится третий.
На третьем рисунке была изображена головка ангела. Глядя на неземные черты лица, Лалита подумала о том, что теперь она знает, что такое истинная красота.
— Этот набросок сделан рукой Леонардо да Винчи, — пояснил супруг. — Это один из первых черновых вариантов, сделанных для картины, которую впоследствии назвали «Мадонна Скал».
— И это все… мне? — едва дыша, спросила Лалита. — Не могу этому поверить!
— Я бы хотел, чтобы вы ответили на мой вопрос, — произнес лорд Ротвин. — Взгляните на картину, которая висит над камином.
Картина принадлежала кисти Рубенса и, должно быть, стоила целого состояния.
— А теперь ответьте мне, что для вас дороже, законченное полотно Рубенса, прославленного художника, или те наброски, которые вы держите в руках?
Задумавшись на минуту, Лалита ответила:
— И то и другое замечательно, но… Лалита помедлила.
— Продолжайте, — попросил ее лорд Ротвин.
— Очевидно, это очень личное ощущение, но мне кажется, что наброски более одухотворенны.
Хозяин дома улыбнулся.
— Вы, очевидно, не знаете, что Вильям Блэйк, мой большой друг, а также великий художник и поэт, сказал однажды: «Не рисунок, а само вдохновение»?
— Нет, я, конечно, этого не знала, — прошептала Лалита, — но когда я смотрю на эти наброски, со мной что-то происходит, вернее, что-то происходит внутри меня.
Чувствуя, что она не в силах точно передать словами собственные ощущения, девушка продолжала:
— Мне кажется, что я рассматриваю эти рисунки не глазами, а душой. — И, смутившись, она добавила: — Вы, наверное, будете смеяться надо мной за мою слезливую сентиментальность.
—Я вовсе не смеюсь, Лалита, — начал неожиданно оправдываться лорд Ротвин. — Я хочу вам кое-что сказать.
При этом лорд Ротвин взял руки Лалиты в свои. Лалита не была уверена, но в прикосновении его пальцев, в тембре его голоса было нечто странное, что заставило ее настороженно ждать того, что должно было вот-вот произойти. Лалита подняла на супруга глаза и замерла, очарованная: он смотрел на нее так, как никогда не смотрел раньше. Так на нее не смотрел ни один мужчина. Девушка затаила дыхание.
— Лалита! — чуть слышно произнес лорд Ротвин. Неожиданно за спиной у говорящих распахнулась дверь, и дворецкий произнес:
— Сэр Вильям Найтон!
Еще какую-то долю секунды Лалита и ее супруг не могли осознать, что их уединение прервано и кто-то должен появиться. Но уже через мгновение он выпустил ее руку из своей, поднялся со стула, и таинственная нить, связывавшая супругов, оборвалась.
— Сэр Вильям! — воскликнул хозяин дома не очень радушно. — Я не ждал вас!
— Конечно не ждали, сэр. Я собирался навестить вас еще до вашего отъезда из Лондона.
Сэр Вильям Найтон подошел к лорду Ротвину, и мужчины уважительно пожали друг другу руки. Спокойный, порядочный, ненавязчивый человек, сэр Вильям с некоторых пор стал доверенным лицом регента, не говоря уже о том, что он был его лечащим врачом.
— Простите мне столь позднее вторжение в ваш дом, лорд Ротвин, — произнес гость, — но Его Высочество пожелал, чтобы я присоединился К нему в Брайтоне завтра, поэтому мне необходимо будет завтра же рано поутру отбыть из Лондона.
— Ну конечно, я вас понимаю, — отозвался лорд Ротвин.
— И чтобы не беспокоить вас ранним визитом, — продолжал извиняться сэр Вильям, я решил осмотреть ваше плечо сегодня вечером — и вот я здесь.
— Это очень великодушно с вашей стороны, — сказал хозяин дома и добавил: — Полагаю, вы еще не встречались с моей женой…
— С вашей женой? — удивился гость, не забыв, однако, поклониться.
— Мы держали в секрете нашу свадьбу, — объяснил лорд Ротвин, — и я был бы вам очень признателен, если вы не сообщите об этом Его Высочеству, прежде чем я напишу ему об этом в письме.
— Я не обману ваших ожиданий! — уверил его сэр Вильям. — Как вы знаете, я само благоразумие и осторожность!
Хозяин дома улыбнулся.
— Просто мы оба знаем, что регент будет уязвлен и раздражен, если узнает какие-то важные сведения о своих близких друзьях не от них самих.
— Это правда, — согласился сэр Вильям.
— Зная, что вы очень занятый человек, осмелюсь предложить вам перейти в другую комнату для медицинского осмотра, — сказал лорд Ротвин.
— Ну конечно, — согласился гость.
Лалите показалось, что лорд Ротвин на секунду задумался, прежде чем сказать следующее:
— В таком случае, Лалита, нам лучше пожелать друг другу доброй ночи. Мне бы не хотелось утомлять вас, ведь впереди у нас трудный день. Мы уедем отсюда завтра в полдень, если это вас устроит.
— Я буду готсва, — прошептала девушка одними губами. Лорд Ротвин поднес к губам ее пальчики и поцеловал.
Затем хозяин дома, пропустив гостя вперед, отправился с ним наверх, в свою спальню.
Лалита была расстроена и разочарована, она чувствовала себя, как ребенок, которого взяли в театр, а занавес упал раньше, чем наступил счастливый конец.
Разум подсказывал девушке, что печалиться не следует, что на следующий день поутру они отправятся в Рот-Парк и снова будут вместе. Более того, они отправятся в одной коляске, поэтому они смогут начать беседу с того самого места, на котором она была прервана.
Лалита взглянула на наброски. Как он только решился преподнести ей столь драгоценный подарок? Лалита прекрасно понимала, что любой из этих рисунков стоит целое состояние. Но главное не это. Самое приятное заключалось в том, что лорд Ротвин преподнес ей именно то, что полностью соответствовало ее вкусу и ее представлению о ценностях. Для Лалиты эти наброски были не просто шедеврами, а действительно вдохновением. Неужели супруг думает, что ей необходимо вдохновение, чтобы жить? У Лалиты родилось предчувствие, что ее возлюбленный пытается внушить ей какую-то мысль, какую-то идею и что наброски — часть его мысленного послания.
Лалита снова взглянула на головку ангела. Нечто в облике этого неземного существа заставило Лалиту затрепетать. Похожие ощущения она испытала, когда лорд Ротвин прикоснулся к ее руке. Как же он узнал ее тайну? Как он догадался, что она всегда мечтала иметь у себя что-то необыкновенное?
И Лалита поняла, что она хочет сказать своему супругу очень многое и многое от него услышать.
Прижав наброски к груди, собираясь отправиться к себе наверх, Лалита неожиданно подумала о том, что листок, на котором она записала восстановленное ею стихотворное послание лорда Хадли к своей возлюбленной куда-то пропало. Должно быть, его забрал лорд Ротвин. Интересно, доволен ли он ею? Приятно ли ему было получить от нее этот маленький подарок, плод кропотливой работы? А она-то собиралась посетовать на то, как трудно ей было воссоздать старинную поэму по обрывкам пергамента, как долго она раздумывала над тем, какое слово лучше вставить вместо тех, которые навсегда пропали вместе с клочками бумаги, на которых были записаны.
Лалита медленно поднималась по лестнице. Они с лордом Ротвином провели прекрасный вечер, но она смутно догадывалась, что он мог бы быть еще более неожиданным, если бы не внезапное вторжение сэра Вильяма. Интересно, что собирался лорд Ротвин сказать ей? Лалита терялась в догадках.
Войдя в спальню, девушка увидела вовсе не Нэтти, как она ожидала, и не Робинсон, старшую горничную, которая иногда помогала ей раздеться, а совсем молоденькую служанку. Лалите удалось припомнить ее имя.
— Добрый вечер, Эльзи, — сказала она. — А где же Нэтти?
— К сожалению, миссис Нэтти и мисс Робинсон чувствуют себя неважно.
— Неважно? — переспросила Нэтти.
— Думаю, что за ужином они съели что-то несвежее, мадам. Они занедужили одновременно, и я сказала, что помогу вам лечь спать.
— Надеюсь, что с Нэтти все будет в порядке. Наверное, мне следует пойти и навестить ее.
— Может быть, ей лучше побыть одной. Обычно люди не любят, когда их застают не в лучшей форме.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Лалита, — но у нас в доме доктор, который мог бы осмотреть Нэтти, если она серьезно больна.
— Ну что вы, мадам, — принялась отговаривать ее служанка. — Нэтти вовсе не так плохо, как вы, должно быть, предполагаете. Наверное, рыба оказалась не первой свежести. И мисс Робинсон и Нэтти — обе жалуются на боли в желудке. Но я вполне здорова, хотя ела ту же рыбу.
— Ну что ж… будем надеяться, что их самочувствие совсем не так плохо, — улыбнулась Л алита и направилась к туалетному столику с зеркалом, чтобы снять ожерелье.
Может быть, лорд Ротвин выразился не совсем точно и вовсе не предполагал подарить ей драгоценности, терялась в догадках девушка. Может быть, она просто что-то не расслышала или неправильно его поняла. Может быть, это был просто временный подарок — пока она не уедет из Рот-Парка. Мысли ее путались, и Лалита никак не могла сосредоточиться и вспомнить точные слова супруга.