Страница:
Илона Волынская, Кирилл Кащеев Полночь в музее
Глава 1. Рыжая и очень опасная
Он бежал, чувствуя, как и без того неподъемная сумка становится все тяжелее, ноги наливаются свинцом, а горячий воздух режет легкие, и понимал, что удрать не удастся. Топот за спиной все ближе. Шнурок кроссовка развязался и прыгал под ноги. «Не упасть, не упасть, не упасть…» – вертелось в голове, задавая ритм бегу. Единственной надеждой был проходной подъезд в знакомом дворе. В последний бросок Вадька вложил остатки сил. Отчаянным рывком он оторвался от преследователей, вихрем пронесся через двор и влетел в парадное. Полуослепший в темноте подъезда после яркого майского дня, Вадька бросился к светлому проему противоположной двери и с размаху врезался во что-то мягкое. Крепкий тумак отшвырнул его к стене. Перед ним стоял Ленчик собственной персоной. – Ку-ку, умник, – пробурчал толстяк, потирая ушибленную грудь. – Считай, отбегался!
Сзади подоспели остальные. Брыкающегося Вадьку вытащили из подъезда и прижали к стене за гаражами.
– А здорово я тебя? – довольно улыбаясь, спросил Ленчик. – Так и знал, что ты в проходняк сунешься!
Потом резко погасил улыбку и, угрожающе сузив глаза, отчего стал здорово похож на японских борцов сумо, которых недавно показывали по телевизору, спросил:
– Кинуть нас решил, гений недоделанный?
Мысли Вадьки лихорадочно метались. Влип он здорово, ничего не скажешь. Надо же было ему именно сегодня напороться на Ленчика и его компанию. Ладно, по первому разу сильно бить не станут, переживет как-нибудь, но вот если полезут в сумку…
– Что ты, Ленчик, я тебя не кидал! – пряча глаза, пробормотал Вадька. При этом он постарался как можно незаметнее сдвинуть сумку за спину.
– Он не кидал, он просто дядю не слушался, – влез Сашка, Ленчиков верный адъютант и первый зам. – Тебе что было велено, специалист хренов? Тебе было велено прийти к ларьку в одиннадцать! Мы тебя час ждали, нас местная охрана срисовала, теперь туда не сунешься! Может, ты забыл? Может, у тебя как у теток в сериалах – память отшибло? Так мы сейчас так напомним, мало не покажется!
– Он не забыл, – подхватил реплику Ленчик. – Он просто сильно самостоятельный. А что бывает с сильно самостоятельными?
Не получив ответа на свой вопрос, главарь небрежно махнул жирной лапой:
– Выдайте-ка ему, парни, для ума, да покрепче. И сумочку его сюда дайте, посмотрим, что там у него.
Услышав его слова, Вадька отчаянно взвыл, рванулся и неумело пнул толстяка ногой по голени. Видимо, попал, потому что Ленчик завопил дурным голосом и запрыгал на одной ножке, что при его габаритах выглядело довольно забавно. Впрочем, Вадьке было не до смеха, потому что этим его успех и ограничился. Освободиться ему не удалось, двое ребят моментально схватили его и вновь прижали к гаражам, довольно крепко приложив спиной об кирпичную стенку.
Прихрамывающий Ленчик подошел, грязно выругался, окинул Вадьку недобрым взглядом:
– Сейчас ты у меня получишь!
Он поднял здоровенный кулак, выбирая куда бы ударить побольнее. Вадьку скрутило от ненависти к Ленчику и стыда за собственную беспомощность. Он сжался в ожидании неминуемой боли…
– Эй, у нас не положено! – раздался негромкий оклик.
Неподалеку от подъезда стояла худая длинноногая девчонка лет тринадцати, одетая в камуфляжные шорты и такую же рубашку. С камуфляжем гармонировала зеленка на разбитых коленках. Длинные рыжие волосы собраны в хвост на макушке.
– Что не положено? – не опуская кулак, обалдело спросил Ленчик.
Девчонка лениво оглядела Ленчика с головы до ног, медленно вытащила изо рта жвачку, налепила ее на дверь подъезда и наконец соблаговолила ответить:
– Всемером на одного не положено. Упитал, нет?
– Чего упитал?
– Информацию, спрашиваю, упитал? Повторяю для особо продвинутых, может, где семеро одного не ждут, а в моем дворе семеро одного не бьют. Если у тебя претензии к очкарику, выходи с ним один на один, я ваш поединок рассужу, все будет по-честному.
– Вали отсюда, рыжая, пока и тебе не вломили, – хмуро буркнул Ленчик, отворачиваясь от неразумной, влезшей куда не следует.
– А не то иди сюда, всемером двоих бить будем, – предложил Сашка. Компания заржала.
– Подойти? – задумчиво переспросила девчонка. – Ну смотри, жирдяй, твой шестерка сам пригласил, после не жалуйся.
И прежде чем Ленчик успел переварить оскорбление, она лениво направилась к ним. Приблизившись, девчонка остановилась, вопросительно глядя на ребят. Один из пацанов сделал шаг, собираясь ухватить нахалку за рыжий хвост, и тут же события начали разворачиваться с молниеносной быстротой. Зажав протянутую к ней руку в хитром захвате, девчонка лихо извернулась, и ее противник рухнул на колени, истошно голося и прижимая к груди обиженную конечность. Кометой проскочив между двумя замершими в ошеломлении Ленчиковыми подручными, она успела заехать одному из них ребром ладони по шее так крепко, что он хрюкнул и мягко опустился на асфальт. Второй попытался схватить невесть откуда взявшуюся вертлявую бестию за плечи, но удар локтем под дых заставил его захлебнуться воздухом и тихо прилечь рядом с товарищем. Метнувшийся ей наперерез еще один желающий принять участие в схватке получил в нос костяшками пальцев и заорал, собирая капающую кровь в подставленные ладони. Видя учиняемый ею разгром, те двое, что держали Вадьку, бросили пленника и поспешили на помощь своим, дав Вадьке возможность вмешаться в события. Свое появление на поле боя Вадька ознаменовал диким боевым кличем и пинком под зад одному из недавних мучителей. Получив дополнительное ускорение, бывший Вадькин страж шлепнулся на асфальт, обдирая ладони и сбивая коленки. Перепрыгнув через него (немного неудачно, парень заверещал, когда Вадькины кроссовки прошлись ему по пальцам), Вадька набежал со спины на второго противника. Яростно тузя друг друга, они покатились по земле.
Девчонка между тем вышла один на один с главарем. Смертоубийственный Ленчиков кулак молотом выстрелил вперед. Ленчик злорадно ухмыльнулся, ожидая увидеть бесчувственное тело противницы. Но на сей раз Ленчиков коронный удар успеха не имел. Девчонка отклонилась, позволяя кулаку безвредно скользнуть по подставленной руке, и теперь азартно атаковала толстяка. Перехватывающий дыхание мощный пинок коленом в живот сшиб усмешку с физиономии толстяка. Девчонка отскочила к гаражам, разочарованно бормотнув:
– Во брюхо наел, и не пробьешь!
Зато Ленчиков взор блеснул торжеством. Он увидал возможность покончить с наглой приставалой одним ударом. Ленчик кинулся на девчонку, намереваясь притиснуть ее к стене и в буквальном смысле слова подавить врага. Девчонка замерла, словно не понимая, чем ей грозит столкновение с центнером несущейся на нее живой массы. И только в последнюю секунду, когда ничто не могло остановить разъяренного Ленчика, она метнулась в сторону. Разгон, помноженный на собственный немалый вес, швырнул Ленчика об стену. Старенькие гаражи дрогнули, но устояли, а Ленчик сполз наземь.
Сочувственно покивав, девчонка постояла над поверженным противником, потом все так же неторопливо направилась к Вадьке, уже изнемогающему в жестокой схватке. Некоторое время критически понаблюдав за их возней, она решительно ухватила Вадькиного противника за ворот, крутанула и, чуть придушив беднягу, уложила его к товарищам на асфальт. Рыжая внимательно оглядела поле битвы. Начавшие было расползаться Ленчиковы парни испуганно замерли под ее взглядом, и даже пацан с расквашенным носом перестал всхлипывать. Не обращая внимания на придушенный стон пострадавшего, она бесцеремонно ощупала его разбитый нос и облегченно вздохнула:
– Не сломала. Полная победа и никаких увечий, я молодец, – похвалила она себя.
– Еще Сашка где-то должен быть, – тяжело дыша, выдавил Вадька.
– Сбежал твой Сашка еще в начале драки, так и драпанул. А ты ничего, не трус, – снисходительно похвалила она. – Школы никакой, зато энтузиазм имеется. Я – Мурка, – представилась она, сунув Вадьке замурзанную ладошку. Вблизи стало видно, что глаза у нее зеленые, а на носу сидят несколько забавных веснушек.
– Вадька, Тихонов, – ответил Вадька, пожимая ей руку и с уважением чувствуя твердые мозоли на ребре ладони. – Ты каратистка, да?
– Синий пояс, – гордо ответила девчонка. – С пяти лет занимаюсь. Сейчас в Боевой Школе при милицейском клубе.
– Здорово! – с легкой завистью протянул Вадька. – Слушай, Леди Дракон, ты мне жизнь спасла.
– Заливаешь! – усмехнулась Мурка. – Конечно, тебе бы крепко навешали, но убивать никто бы не стал.
– Нет, ты не понимаешь, – Вадька замотал головой. – Они в сумку хотели полезть, а у меня там вот что… – Вадька расстегнул молнию.
Девчонка присвистнула:
– Ноутбук! Пятый Pentium! Серьезная машинка!
– Ага, и дорогущий, зараза! Ленчик бы его отобрал или разбил, а второй раз мне такой не купить.
– Что ж ты с таким сокровищем по улицам валандаешься?
– Так я его только что купил, а тут Ленчик с компанией…
– Ты компьютерами увлекаешься?
– Я в информационном лицее учусь, – скромно сообщил Вадька.
– Круто! – Теперь настала пора Мурке глядеть на нового знакомого с уважением. В лицей информационных технологий после жесточайшего отбора попадали только лучшие математики области. – Слушай, Лобачевский местного значения, а ты знаешь, что у тебя здорово разбита морда?
Вадька провел ладонью по лицу, на пальцах осталась кровь.
– И вон на руке еще ссадина! Пошли ко мне домой, окажу тебе первую помощь.
– А можно? – засомневался Вадька. – Что твои родители про мой видок скажут?
– Во-первых, предки у меня классные, все понимают, а во-вторых, их дома нет, так что идем.
Глава 2. Отравленная кухня
Подхватив сумку, Вадька нырнул вслед за девчонкой в подъезд. Они поднялись на второй этаж, но не успела Мурка достать ключи, как дверь неожиданно распахнулась и навстречу им из квартиры шагнула… Мурка. Вадька посмотрел на свою спутницу, затем на замершее на пороге видение и обалдело потряс головой.
– Куда намылилась? – неодобрительно глядя на своего двойника, спросила Мурка. – Погоди, поможешь вот его зеленкой намазать.
В ответ вторая девчонка молча посторонилась, пропуская их в прихожую. Только выйдя на свет, Вадька понял, что несмотря на поразительное сходство девчонки все-таки не совсем одинаковые. Муркина копия была не в защитной рубашке, а в легкой черной блузочке с открытыми плечами. Широкая зеленая юбка доходила почти до щиколоток, а вместо кроссовок на ногах красовались босоножки на тоненькой шпильке. Рыжие волосы завивались в крупные локоны и свободно падали на спину. Зеленые глаза умело подкрашены, губы чуть тронуты розовой помадой.
– Знакомься, Вадька, это моя близняшка, – сказала Мурка.
Девчонка высоко, словно для поцелуя, подала Вадьке руку и жеманно произнесла:
– Чрезвычайно приятно с вами познакомиться, Вадим. Меня зовут Кисонька.
Смущенный ее светскими манерами Вадька неловко пожал протянутую руку.
– Это нас папа так прозвал – Кисонька-Мурысанька, – пояснила Мурка. – Только какая же я Мурысанька, я – Мурка. Ладно, пошли в ванную, приведем тебя в порядок.
Только сейчас Вадька увидел, куда его привели. Квартирка была что надо. Перед ним простирался громадный холл, размером с половину той двухкомнатной, в которой Вадька жил с мамой и сестрой. В центре холла вверх уходила дубовая винтовая лестница, а в арку в противоположной стене была видна большая комната с длинным столом и камином. Пройдя вслед за девчонками через холл, он попал в ванную комнату. Вадьку усадили на табурет возле громадного белоснежного водоема, служившего в этом доме ванной; не обращая внимания на крики своего пациента, сестры принялись обрабатывать его раны перекисью и зеленкой. При этом Мурка кратко поведала Кисоньке об их приключении.
– Не слишком благородно с вашей стороны, Вадим, вовлечь девушку в безобразную уличную драку, – вынесла та свой суровый приговор.
И так несколько стыдящийся своей роли спасенной от разбойников жертвы, Вадька совсем смутился, заерзал и покраснел.
– Ты чего ломаешься, как сдобный пряник на помойке? – гневно прошипела Мурка. – Человек в первый раз в дом пришел, а ты ему гадости говоришь! Совсем себя вести не умеешь.
– Мое поведение как раз подобает моему полу, возрасту и общественному положению. А вот твои манеры и способ выражаться подошли бы не хорошо воспитанной молодой девушке, а заключенному с двадцатилетним стажем.
– Я вовсе не «хорошо воспитанная молодая девушка», я боец, – отрезала Мурка.
– Мне было бы чрезвычайно интересно и лестно увидеть то замечательное воинское подразделение, в чьих рядах ты имеешь честь состоять.
– Ну все, достала! – гаркнула Мурка, швыряя на пол комок ваты. – До печенок! До подколенок! Видеть тебя не могу! Вадька, пошли отсюда!
И, ухватив за рукав окончательно обалдевшего от впечатлений сегодняшнего дня Вадьку, она вылетела за дверь. Отдышавшись, Мурка предложила:
– Знаешь что, давай к Грезе Павловне сходим, она гостей любит, пирогом угостит, а то мне после драки всегда жутко есть хочется. – И Мурка поскакала вниз по лестнице.
– К кому?
– К Грезе Павловне, – обернулась Мурка. – Она в этом же доме живет, только вход не со двора, а с улицы. Она нас с Кисонькой английскому и французскому учит.
– Кто ж ей таким имечком удружил?
– Наверное, мама с папой, – пожала плечами Мурка. – Ты не думай, она классная старуха, немножко старорежимная, но все равно прикольная. Ее муж реставратором был, собирал и восстанавливал старинную мебель. У нее дома знаешь как красиво! Правда, захламлено очень, она ведь и сейчас всякий мебельный антиквариат собирает, только, конечно, уже не реставрирует. У нее и старинный фарфор есть, и картины. Она и нас с Кисонькой учит во всяких древних вещах разбираться, только у Кисоньки получается лучше, – призналась Мурка.
Разговаривая, они обогнули дом, вышли на улицу и подошли к подъезду, возле которого стоял здоровенный грузовик, доверху наполненный прикрытой тряпками и полиэтиленом мебелью. Грузовик уже фырчал мотором, видно, собирался отъезжать, а пара хмурых небритых мужиков еще заталкивали что-то внутрь.
– Ваши соседи съезжают, – прокомментировал Вадька.
– Мы здесь недавно живем, я, кроме Грезы Павловны, не знаю никого, – отмахнулась Мурка. – Вообще, это здорово, что мы с тобой познакомились, а то во дворе у нас одни мальки, а Кисонька… Ну, ты сам видел, какая она бывает вредная. Ты ведь близко живешь?
– Через улицу, – ответил Вадька.
Они поднялись на третий этаж и остановились у окрашенной синей краской двустворчатой двери. Мурка позвонила. Послышалась долгая трель, но никто не спешил открывать. Мурка позвонила снова. За дверью стояла тишина.
– Может, в магазин пошла? – предположил Вадька.
Девчонка покачала головой:
– У нее весь день по минутам расписан, все делается по плану. В магазин она ходит утром, к открытию, а сейчас должна или на кушетке лежать, книжку читать, или гостей принимать, – Мурка снова надавила звонок, с тревогой прислушиваясь к его пронзительному верещанию.
Неожиданно Вадька наклонился, прижимаясь носом к двери, втянул в себя воздух.
– Кухня от входа далеко? – отрывисто бросил он.
– Сразу справа, а что?
– Газом пахнет, вот что! Мы так один раз чайник на плите оставили, а он выкипел и огонь залил, газ начал течь, хорошо, что заметили, но все равно, потом целый вечер кашляли. Как бы не отравилась твоя бабка.
Мурка тоже принюхалась:
– Точно, воняет. А вдруг ей плохо стало? Может, она там без сознания валяется? – занервничала она. – Нет, я сейчас вышибу дверь, и будь что будет! – Она отошла для разбега.
– Погоди, – Вадька остановил приятельницу. – Сейчас все сделаем без жертв и разрушений.
Он вытащил из кармана хитро изогнутую проволочку, сунул ее в замок и завозил ею.
– Ты что, замки вскрывать умеешь? – удивилась Мурка.
– Чего ты думаешь ко мне Ленчикова банда привязалась? У меня и мать и сеструха вечно ключи теряют: от дома, от работы, мама один раз ключ от шкафчика с медикаментами посеяла. Вот я и наловчился, любой замок могу открыть без проблем. Ленчик хотел, чтобы я им ларек отпер, только я не такой дурак, чтобы с криминалом связываться. – В этот момент замок тихо клацнул, дверь со скрипом отворилась, ребята робко заглянули внутрь.
В коридоре запах газа стал отчетливее. Крикнув: «Греза Павловна!» – Мурка метнулась на кухню, Вадька последовал за ней. Оба замерли, увидав открывшееся им зрелище. Дверца духовки была широко распахнута, все четыре газовых крана откручены, и конфорки, тихо шипя, выпускали газ. Окно закрыто, а из-под круглого стола, покрытого длинной бахромчатой скатертью, торчала половина старушки, нижняя половина: ноги в розовых тапочках с помпонами и подол длинной черной юбки. Со сдавленным криком Мурка кинулась закручивать краны, потом метнулась к окну, собираясь распахнуть его, но Вадькино громовое «Стой!» приковало ее к месту. Обернувшись, она увидела, как приятель осторожненько, бочком подбирается к стоящему на столе странному сооружению. Сооружение походило на детскую игру: пирамида из консервных банок, коробок и прочей бытовой ерунды, увенчанная зажженным огарком свечи. Вот к этому-то огарку и тянулся Вадька. Плюнув на пальцы, он медленно-медленно протянул руку и бережно отщипнул горящий фитиль. После чего судорожно перевел дух и тут же сунул обожженный палец в рот.
– Теперь открывай, – промычал Вадька, посасывая палец.
Мурка яростно рванула створку, но та не поддавалась. Недолго думая, девчонка шарахнула по стеклу табуреткой. Поток живительного воздуха ворвался в отравленную кухню. Между тем Вадька, прикрыв рот и нос мокрой тряпкой, нырнул под стол.
– Вроде живая! – сообщил он оттуда. – Только у нее голова вся в крови, я не знаю, можно ли старушку трогать.
Мурка набрала в миску холодной воды и забралась к нему:
– Вылезай, – скомандовала она, смывая кровь с лица Грезы Павловны. – Позвонишь в «Скорую» и в милицию, телефон в комнате слева на столике с гнутыми ножками.
Через пять минут Вадька вернулся и, приподняв скатерть, заглянул к Мурке под стол:
– Дозвонился, сейчас приедут, – сказал он, – но знаешь, столика с гнутыми ножками нет. И вообще ничего нет: ни старинной мебели, ни фарфора, ни картин. Один шкаф с книгами в углу стоит.
Не выдержав, Мурка выбралась из-под стола и побежала проверять потрясающую информацию. Единственная комната квартиры Грезы Павловны имела громадный эркер, украшавший их старинный дом, и поэтому была шестиугольной формы. Сейчас эта комната была абсолютна пуста, только островки пыли отмечали места, где еще недавно стояла мебель, да книжный шкаф сиротливо приткнулся в углу. Яркие пятна не выцветших обоев, открывшиеся под снятыми со стен картинами, резали глаз.
– Грабеж и покушение на убийство, – констатировала Мурка.
– Еще пытались имитировать взрыв газа, – добавил Вадька. – Слушай, а ведь мы с тобой грабителей видели.
Мурка звонко хлопнула себя по лбу:
– Те мужики, что машину грузили! Это ведь они Грезину мебель увозили! Ты номер запомнил?
Вадька отрицательно покачал головой.
– Я тоже нет, – с досадой вздохнула Мурка.
– Номер наверняка фальшивый, – утешил ее приятель. – Не идиоты же они с настоящими номерами на дело идти. Зато я морду одного из них заметил. Такая… кислая.
– Точно, точно, я его физию тоже срисовала. Еще подумала, что с таким фейсом никакого уксусу в хозяйстве не надо…
В это время в дверь позвонили, и комната заполнилась людьми в белых халатах и милицейской форме.
– Куда намылилась? – неодобрительно глядя на своего двойника, спросила Мурка. – Погоди, поможешь вот его зеленкой намазать.
В ответ вторая девчонка молча посторонилась, пропуская их в прихожую. Только выйдя на свет, Вадька понял, что несмотря на поразительное сходство девчонки все-таки не совсем одинаковые. Муркина копия была не в защитной рубашке, а в легкой черной блузочке с открытыми плечами. Широкая зеленая юбка доходила почти до щиколоток, а вместо кроссовок на ногах красовались босоножки на тоненькой шпильке. Рыжие волосы завивались в крупные локоны и свободно падали на спину. Зеленые глаза умело подкрашены, губы чуть тронуты розовой помадой.
– Знакомься, Вадька, это моя близняшка, – сказала Мурка.
Девчонка высоко, словно для поцелуя, подала Вадьке руку и жеманно произнесла:
– Чрезвычайно приятно с вами познакомиться, Вадим. Меня зовут Кисонька.
Смущенный ее светскими манерами Вадька неловко пожал протянутую руку.
– Это нас папа так прозвал – Кисонька-Мурысанька, – пояснила Мурка. – Только какая же я Мурысанька, я – Мурка. Ладно, пошли в ванную, приведем тебя в порядок.
Только сейчас Вадька увидел, куда его привели. Квартирка была что надо. Перед ним простирался громадный холл, размером с половину той двухкомнатной, в которой Вадька жил с мамой и сестрой. В центре холла вверх уходила дубовая винтовая лестница, а в арку в противоположной стене была видна большая комната с длинным столом и камином. Пройдя вслед за девчонками через холл, он попал в ванную комнату. Вадьку усадили на табурет возле громадного белоснежного водоема, служившего в этом доме ванной; не обращая внимания на крики своего пациента, сестры принялись обрабатывать его раны перекисью и зеленкой. При этом Мурка кратко поведала Кисоньке об их приключении.
– Не слишком благородно с вашей стороны, Вадим, вовлечь девушку в безобразную уличную драку, – вынесла та свой суровый приговор.
И так несколько стыдящийся своей роли спасенной от разбойников жертвы, Вадька совсем смутился, заерзал и покраснел.
– Ты чего ломаешься, как сдобный пряник на помойке? – гневно прошипела Мурка. – Человек в первый раз в дом пришел, а ты ему гадости говоришь! Совсем себя вести не умеешь.
– Мое поведение как раз подобает моему полу, возрасту и общественному положению. А вот твои манеры и способ выражаться подошли бы не хорошо воспитанной молодой девушке, а заключенному с двадцатилетним стажем.
– Я вовсе не «хорошо воспитанная молодая девушка», я боец, – отрезала Мурка.
– Мне было бы чрезвычайно интересно и лестно увидеть то замечательное воинское подразделение, в чьих рядах ты имеешь честь состоять.
– Ну все, достала! – гаркнула Мурка, швыряя на пол комок ваты. – До печенок! До подколенок! Видеть тебя не могу! Вадька, пошли отсюда!
И, ухватив за рукав окончательно обалдевшего от впечатлений сегодняшнего дня Вадьку, она вылетела за дверь. Отдышавшись, Мурка предложила:
– Знаешь что, давай к Грезе Павловне сходим, она гостей любит, пирогом угостит, а то мне после драки всегда жутко есть хочется. – И Мурка поскакала вниз по лестнице.
– К кому?
– К Грезе Павловне, – обернулась Мурка. – Она в этом же доме живет, только вход не со двора, а с улицы. Она нас с Кисонькой английскому и французскому учит.
– Кто ж ей таким имечком удружил?
– Наверное, мама с папой, – пожала плечами Мурка. – Ты не думай, она классная старуха, немножко старорежимная, но все равно прикольная. Ее муж реставратором был, собирал и восстанавливал старинную мебель. У нее дома знаешь как красиво! Правда, захламлено очень, она ведь и сейчас всякий мебельный антиквариат собирает, только, конечно, уже не реставрирует. У нее и старинный фарфор есть, и картины. Она и нас с Кисонькой учит во всяких древних вещах разбираться, только у Кисоньки получается лучше, – призналась Мурка.
Разговаривая, они обогнули дом, вышли на улицу и подошли к подъезду, возле которого стоял здоровенный грузовик, доверху наполненный прикрытой тряпками и полиэтиленом мебелью. Грузовик уже фырчал мотором, видно, собирался отъезжать, а пара хмурых небритых мужиков еще заталкивали что-то внутрь.
– Ваши соседи съезжают, – прокомментировал Вадька.
– Мы здесь недавно живем, я, кроме Грезы Павловны, не знаю никого, – отмахнулась Мурка. – Вообще, это здорово, что мы с тобой познакомились, а то во дворе у нас одни мальки, а Кисонька… Ну, ты сам видел, какая она бывает вредная. Ты ведь близко живешь?
– Через улицу, – ответил Вадька.
Они поднялись на третий этаж и остановились у окрашенной синей краской двустворчатой двери. Мурка позвонила. Послышалась долгая трель, но никто не спешил открывать. Мурка позвонила снова. За дверью стояла тишина.
– Может, в магазин пошла? – предположил Вадька.
Девчонка покачала головой:
– У нее весь день по минутам расписан, все делается по плану. В магазин она ходит утром, к открытию, а сейчас должна или на кушетке лежать, книжку читать, или гостей принимать, – Мурка снова надавила звонок, с тревогой прислушиваясь к его пронзительному верещанию.
Неожиданно Вадька наклонился, прижимаясь носом к двери, втянул в себя воздух.
– Кухня от входа далеко? – отрывисто бросил он.
– Сразу справа, а что?
– Газом пахнет, вот что! Мы так один раз чайник на плите оставили, а он выкипел и огонь залил, газ начал течь, хорошо, что заметили, но все равно, потом целый вечер кашляли. Как бы не отравилась твоя бабка.
Мурка тоже принюхалась:
– Точно, воняет. А вдруг ей плохо стало? Может, она там без сознания валяется? – занервничала она. – Нет, я сейчас вышибу дверь, и будь что будет! – Она отошла для разбега.
– Погоди, – Вадька остановил приятельницу. – Сейчас все сделаем без жертв и разрушений.
Он вытащил из кармана хитро изогнутую проволочку, сунул ее в замок и завозил ею.
– Ты что, замки вскрывать умеешь? – удивилась Мурка.
– Чего ты думаешь ко мне Ленчикова банда привязалась? У меня и мать и сеструха вечно ключи теряют: от дома, от работы, мама один раз ключ от шкафчика с медикаментами посеяла. Вот я и наловчился, любой замок могу открыть без проблем. Ленчик хотел, чтобы я им ларек отпер, только я не такой дурак, чтобы с криминалом связываться. – В этот момент замок тихо клацнул, дверь со скрипом отворилась, ребята робко заглянули внутрь.
В коридоре запах газа стал отчетливее. Крикнув: «Греза Павловна!» – Мурка метнулась на кухню, Вадька последовал за ней. Оба замерли, увидав открывшееся им зрелище. Дверца духовки была широко распахнута, все четыре газовых крана откручены, и конфорки, тихо шипя, выпускали газ. Окно закрыто, а из-под круглого стола, покрытого длинной бахромчатой скатертью, торчала половина старушки, нижняя половина: ноги в розовых тапочках с помпонами и подол длинной черной юбки. Со сдавленным криком Мурка кинулась закручивать краны, потом метнулась к окну, собираясь распахнуть его, но Вадькино громовое «Стой!» приковало ее к месту. Обернувшись, она увидела, как приятель осторожненько, бочком подбирается к стоящему на столе странному сооружению. Сооружение походило на детскую игру: пирамида из консервных банок, коробок и прочей бытовой ерунды, увенчанная зажженным огарком свечи. Вот к этому-то огарку и тянулся Вадька. Плюнув на пальцы, он медленно-медленно протянул руку и бережно отщипнул горящий фитиль. После чего судорожно перевел дух и тут же сунул обожженный палец в рот.
– Теперь открывай, – промычал Вадька, посасывая палец.
Мурка яростно рванула створку, но та не поддавалась. Недолго думая, девчонка шарахнула по стеклу табуреткой. Поток живительного воздуха ворвался в отравленную кухню. Между тем Вадька, прикрыв рот и нос мокрой тряпкой, нырнул под стол.
– Вроде живая! – сообщил он оттуда. – Только у нее голова вся в крови, я не знаю, можно ли старушку трогать.
Мурка набрала в миску холодной воды и забралась к нему:
– Вылезай, – скомандовала она, смывая кровь с лица Грезы Павловны. – Позвонишь в «Скорую» и в милицию, телефон в комнате слева на столике с гнутыми ножками.
Через пять минут Вадька вернулся и, приподняв скатерть, заглянул к Мурке под стол:
– Дозвонился, сейчас приедут, – сказал он, – но знаешь, столика с гнутыми ножками нет. И вообще ничего нет: ни старинной мебели, ни фарфора, ни картин. Один шкаф с книгами в углу стоит.
Не выдержав, Мурка выбралась из-под стола и побежала проверять потрясающую информацию. Единственная комната квартиры Грезы Павловны имела громадный эркер, украшавший их старинный дом, и поэтому была шестиугольной формы. Сейчас эта комната была абсолютна пуста, только островки пыли отмечали места, где еще недавно стояла мебель, да книжный шкаф сиротливо приткнулся в углу. Яркие пятна не выцветших обоев, открывшиеся под снятыми со стен картинами, резали глаз.
– Грабеж и покушение на убийство, – констатировала Мурка.
– Еще пытались имитировать взрыв газа, – добавил Вадька. – Слушай, а ведь мы с тобой грабителей видели.
Мурка звонко хлопнула себя по лбу:
– Те мужики, что машину грузили! Это ведь они Грезину мебель увозили! Ты номер запомнил?
Вадька отрицательно покачал головой.
– Я тоже нет, – с досадой вздохнула Мурка.
– Номер наверняка фальшивый, – утешил ее приятель. – Не идиоты же они с настоящими номерами на дело идти. Зато я морду одного из них заметил. Такая… кислая.
– Точно, точно, я его физию тоже срисовала. Еще подумала, что с таким фейсом никакого уксусу в хозяйстве не надо…
В это время в дверь позвонили, и комната заполнилась людьми в белых халатах и милицейской форме.
Глава 3. Евлампий Харлампиевич, Греза Павловна и другие
Старший лейтенант Пилипенко был жутко недоволен. Недоволен погодой, поведением начальства и необходимостью торчать на работе, вместо того чтобы провести приятный вечерок у телевизора. Но пуще всего он был недоволен порученным ему делом и сидящими перед ним малолетними свидетелями. Такие теперь современные дети? Парень вскрывает дверной замок согнутой проволочкой, как опытный домушник, скажете, этому его научили в школе? И спрашивается, откуда у мальчишки, у которого мамаша всего-то медсестра, в сумке компьютер за тыщу баксов? Что-то тут наверняка нечисто, надо проверить, не появился ли в подростковых бандах мастер по замкам.
А девки наглые! Вон одна похищенное имущество не хуже хозяйки знает, ишь как частит, стенографист за ней не успевает: «Кофейник, молочник и чашка с блюдцем поповского фарфора, три тарелочки кузнецовского фарфора, фигурка пастушки мейсенского фарфора, чайный сервиз на две персоны, XVIII век, настоящий Веджвуд…» Знать бы еще, кто он такой, этот Веджвуд. Словно услыхав мысли старлея, девчонка остановилась и пояснила: «Английский фарфор, голубой с белым». Вот спасибо, просветила! И где это видано, чтобы у слабого пола, да еще малолетнего, был синий пояс по карате, когда сам старлей пять лет назад получил всего лишь белый. Помнится, он видел девчонку в Боевой Школе, она инструктор в детской группе. Нет, не ту, с веджвудом, а вторую, которая старуху нашла. А может, и ту, сам черт их не разберет.
Да и дело идиотское. Спрашивается, кому нужны старухина битая посуда и поломанные табуретки. Тоже мне, сокровище! Нет, что-то в деле не так, милые детишки наверняка каким-то боком замешаны. Эх, разогнать бы их по разным комнатам и допросить построже! Но нельзя, потому что в углу кабинета, вооружившись мобильником, восседает папаша девчонок, всем своим видом показывая, что одно только грубое слово его ненаглядным дочкам – и он звонит своему адвокату. Ладно, он еще доберется до этих малолеток, а сейчас придется их отпустить. И, сложив губы в приветливую улыбку Фредди Крюгера, старший лейтенант начал подписывать пропуска.
Выйдя на улицу, Вадькина мама, все время крепко державшая сына за плечи, как будто кто-то мог его у нее отнять, наконец отпустила его и, прощаясь, протянула руку отцу девчонок:
– Хорошо, что вы там были, Сергей Николаевич. Мало мальчику сегодняшнего потрясения, так милиционер еще, кажется, в чем-то Вадика подозревает. Только ваша угроза вызвать адвоката не дала ему мучить ребенка дурацкими вопросами.
– Ну, если милиционер предполагает, что Вадик на пару с моей Муркой ограбил и пытался убить Грезу Павловну, то он совсем дурак. Впрочем, пусть ищет доказательства, может, к пенсии найдет. Я так просто счастлив, что ваш сын был с моей девочкой. Если бы Вадик не загасил свечу, Мурка могла бы погибнуть. Так что давайте-ка мы вас подвезем, а то вон наш герой спит на ходу.
Надежда Петровна хотела отказаться, но, поглядев на сонного Вадьку, согласилась. Вадька забрался на заднее сиденье и, пригревшись в уголке, начал тихонько подремывать, одним ухом прислушиваясь к разговорам взрослых.
– Бедные дети, – говорила поджидавшая их в машине красивая элегантная дама, оказавшаяся мамой девчонок. – Сколько же им сегодня пришлось пережить! Но если бы не они, и Греза Павловна погибла бы, и дом наш лежал бы в руинах.
– Ничего бы с домом не сталось, – возразил Сергей Николаевич. – Менты сказали, взрыв готовил профессионал, выжгло бы только квартиру Грезы Павловны. Что интересно, взрывное устройство сделано из всякой бытовой химии, какая в любом доме есть. Если бы взрыв произошел, никаких следов бы не осталось. То есть следы, конечно, были бы, но никто бы не догадался, что это взрывное устройство.
Тут автомобиль остановился возле Вадькиного дома. Засыпающий пацан вылез наружу, но только для того, чтобы тут же сунуть голову обратно в салон:
– Слышь, Мурка, я вот здесь в двадцатой квартире живу. Приходи ко мне завтра в гости, – и, поймав обиженный взгляд Кисоньки, поправился: – Обе приходите, я мороженое куплю, посидим, потреплемся.
Получив согласный кивок Мурки и Кисонькино благосклонное: «Весьма любезно с вашей стороны пригласить нас, Вадим, мы обязательно придем», он наконец отправился домой спать.
На первый урок мама Вадьку не пустила. Не пустила бы и вообще в школу, если бы не четвертная контрольная по химии, которую Вадька, не слишком ладивший с этим предметом, не имел права пропустить. Зато сразу после химии Вадька, с измученным видом человека, недавно пережившего тяжелейшее потрясение, уложил сумку и, сопровождаемый сочувственными взглядами преподавателей и завистливыми – одноклассников, поспешил домой. По дороге забежав в супермаркет, он купил мороженое и большую бутылку фанты, запихал их в холодильник и стал ждать гостей. Время тянулось бесконечно, так что Вадька даже пожалел, что слинял с уроков. Наконец около трех в дверь позвонили, и Вадька помчался открывать. На пороге стояли Мурка в своем обычном камуфляжном одеянии и Кисонька в умопомрачительном новеньком сарафанчике.
– Кто пришел? – послышался детский голос из глубины квартиры, и в прихожую чуть переваливающейся походкой вышла маленькая кругленькая девчонка лет десяти. Вслед за девчонкой, точно так же переваливаясь, выбрался здоровенный белый гусь. Девчонка и гусь синхронно наклонили головы влево, разглядывая сестер одинаково круглыми темными глазенками. После детального осмотра девчонка осведомилась: – Вы что, инкубаторские? – а гусь вопросительно гоготнул.
А девки наглые! Вон одна похищенное имущество не хуже хозяйки знает, ишь как частит, стенографист за ней не успевает: «Кофейник, молочник и чашка с блюдцем поповского фарфора, три тарелочки кузнецовского фарфора, фигурка пастушки мейсенского фарфора, чайный сервиз на две персоны, XVIII век, настоящий Веджвуд…» Знать бы еще, кто он такой, этот Веджвуд. Словно услыхав мысли старлея, девчонка остановилась и пояснила: «Английский фарфор, голубой с белым». Вот спасибо, просветила! И где это видано, чтобы у слабого пола, да еще малолетнего, был синий пояс по карате, когда сам старлей пять лет назад получил всего лишь белый. Помнится, он видел девчонку в Боевой Школе, она инструктор в детской группе. Нет, не ту, с веджвудом, а вторую, которая старуху нашла. А может, и ту, сам черт их не разберет.
Да и дело идиотское. Спрашивается, кому нужны старухина битая посуда и поломанные табуретки. Тоже мне, сокровище! Нет, что-то в деле не так, милые детишки наверняка каким-то боком замешаны. Эх, разогнать бы их по разным комнатам и допросить построже! Но нельзя, потому что в углу кабинета, вооружившись мобильником, восседает папаша девчонок, всем своим видом показывая, что одно только грубое слово его ненаглядным дочкам – и он звонит своему адвокату. Ладно, он еще доберется до этих малолеток, а сейчас придется их отпустить. И, сложив губы в приветливую улыбку Фредди Крюгера, старший лейтенант начал подписывать пропуска.
Выйдя на улицу, Вадькина мама, все время крепко державшая сына за плечи, как будто кто-то мог его у нее отнять, наконец отпустила его и, прощаясь, протянула руку отцу девчонок:
– Хорошо, что вы там были, Сергей Николаевич. Мало мальчику сегодняшнего потрясения, так милиционер еще, кажется, в чем-то Вадика подозревает. Только ваша угроза вызвать адвоката не дала ему мучить ребенка дурацкими вопросами.
– Ну, если милиционер предполагает, что Вадик на пару с моей Муркой ограбил и пытался убить Грезу Павловну, то он совсем дурак. Впрочем, пусть ищет доказательства, может, к пенсии найдет. Я так просто счастлив, что ваш сын был с моей девочкой. Если бы Вадик не загасил свечу, Мурка могла бы погибнуть. Так что давайте-ка мы вас подвезем, а то вон наш герой спит на ходу.
Надежда Петровна хотела отказаться, но, поглядев на сонного Вадьку, согласилась. Вадька забрался на заднее сиденье и, пригревшись в уголке, начал тихонько подремывать, одним ухом прислушиваясь к разговорам взрослых.
– Бедные дети, – говорила поджидавшая их в машине красивая элегантная дама, оказавшаяся мамой девчонок. – Сколько же им сегодня пришлось пережить! Но если бы не они, и Греза Павловна погибла бы, и дом наш лежал бы в руинах.
– Ничего бы с домом не сталось, – возразил Сергей Николаевич. – Менты сказали, взрыв готовил профессионал, выжгло бы только квартиру Грезы Павловны. Что интересно, взрывное устройство сделано из всякой бытовой химии, какая в любом доме есть. Если бы взрыв произошел, никаких следов бы не осталось. То есть следы, конечно, были бы, но никто бы не догадался, что это взрывное устройство.
Тут автомобиль остановился возле Вадькиного дома. Засыпающий пацан вылез наружу, но только для того, чтобы тут же сунуть голову обратно в салон:
– Слышь, Мурка, я вот здесь в двадцатой квартире живу. Приходи ко мне завтра в гости, – и, поймав обиженный взгляд Кисоньки, поправился: – Обе приходите, я мороженое куплю, посидим, потреплемся.
Получив согласный кивок Мурки и Кисонькино благосклонное: «Весьма любезно с вашей стороны пригласить нас, Вадим, мы обязательно придем», он наконец отправился домой спать.
На первый урок мама Вадьку не пустила. Не пустила бы и вообще в школу, если бы не четвертная контрольная по химии, которую Вадька, не слишком ладивший с этим предметом, не имел права пропустить. Зато сразу после химии Вадька, с измученным видом человека, недавно пережившего тяжелейшее потрясение, уложил сумку и, сопровождаемый сочувственными взглядами преподавателей и завистливыми – одноклассников, поспешил домой. По дороге забежав в супермаркет, он купил мороженое и большую бутылку фанты, запихал их в холодильник и стал ждать гостей. Время тянулось бесконечно, так что Вадька даже пожалел, что слинял с уроков. Наконец около трех в дверь позвонили, и Вадька помчался открывать. На пороге стояли Мурка в своем обычном камуфляжном одеянии и Кисонька в умопомрачительном новеньком сарафанчике.
– Кто пришел? – послышался детский голос из глубины квартиры, и в прихожую чуть переваливающейся походкой вышла маленькая кругленькая девчонка лет десяти. Вслед за девчонкой, точно так же переваливаясь, выбрался здоровенный белый гусь. Девчонка и гусь синхронно наклонили головы влево, разглядывая сестер одинаково круглыми темными глазенками. После детального осмотра девчонка осведомилась: – Вы что, инкубаторские? – а гусь вопросительно гоготнул.