Кащеев Кирилл. Шоу одинокого скелета

Илона Волынская
Кирилл Кащеев
Шоу одинокого скелета

Глава I
Приглашение

   Вадька приткнулся на корточках около двери, пристроил тяжелый прибор у себя на коленях и коротко кивнул. Мурка широко распахнула дверь и с несвойственной ей робостью поинтересовалась:
   – Извините, а Вася Пупочкин тут?
   – Девочка, – мученически простонал женский голос, и тут же дикий, истошный визг хлестнул, будто плетью: – Какой Вася? Пупочкин какой? Шляются посреди урока, уроды бескультурные!
   Стрелка прибора дрогнула и заметалась по шкале, быстрыми, но осторожными движениями Вадька принялся подкручивать тумблер. Словно ошеломленная плещущим в нее воплем, Мурка застыла в раскрытой двери.
   – Дверь закрой, и чтоб я тебя не видела больше! – громыхнуло напоследок.
   Мурка покорно кивнула и тихонько притворила створку.
   – Поймал? – шепнула она.
   Вадька удовлетворенно улыбнулся.
   – А как же! Пошли, во дворе парней подождем.
   Вадька закинул за спину сумку с оборудованием, и они зашагали длинным пустым коридором. Из-за одинаковых белых дверей доносились монотонные голоса: «…крестоцветные…1-е склонение существительных…валентность».
   Вадька и Мурка спустились на спортплощадку и устроились на вкопанных в землю шинах. Мурка зябко поежилась, поддернула повыше замок-молнию куртки и тоскливо уставилась на голые деревья.
   – Ненавижу такую погоду! Мерзко, холодно, бр-р! Торчи тут еще!
   – Ничего, уже скоро, – утешил ее Вадька, и словно в подтверждение его слов пронзительно затрещал звонок.
   Пятерка одиннадцатиклассников в наброшенных на плечи куртках вынырнула из школьного подъезда. Они огляделись и решительно направились к ожидающим ребятам.
   – Ну? – нетерпеливо спросил кряжистый, накачанный предводитель.
   – Демонстрировать? – с щегольской небрежностью профессионала осведомился Вадька.
   – Что, прямо сейчас? – в голосе возвышающегося над всеми худого парня зазвучал испуг.
   – А чего тянуть? – возразил третий, самый маленький.
   Остальные двое молча кивнули.
   – Здесь услышим? – уточнил главный.
   – Микрофоны по всей территории, – кивнул Вадька и протянул ему крохотный пульт с рычажком.
   Предводитель секунду недоверчиво разглядывал пульт, казавшийся еще меньше на его широкой ладони, наконец, решившись, щелкнул переключателем. И тут же задыхающийся, истеричный женский голос заполнил все пространство площадки, заметался по школьным этажам, грянул в столовой и перекрыл буханье мячей в спортзале:
   – Ненавижу этих детей! Всех ненавижу! Давить, чтобы и духу их… – дальнейшее потонуло в нечленораздельном, но выразительном потоке ругательств.
   Школа на мгновение замерла, вслушиваясь, и тут же взорвалась воплями и торжествующим, залихватским свистом. Сквозь коридорные окна видно было, как на всех этажах восторженно взлетают к потолку портфели.
   – Н-да… Ох и любят ее у вас, – саркастически протянула Мурка.
   – Гадина! – с глубокой ненавистью выдохнул маленький. – Нас она только матом кроет, руки распускать боится. А тех, кто помладше… – Он махнул рукой. – Зато как родители приходят, так вся из себя вежливая-культурная, а мы – форменные подонки. Ничего, пусть теперь все послушают! Ку-ультурная!
   На крыльцо вылетел ошалевший, растерянно озирающийся мужчина.
   – Физрук, – прокомментировал предводитель и снова щелкнул рычажком. Женский голос затих, словно и не было.
   – Проблем не будет? – деловито поинтересовался главный.
   Вадька пожал плечами.
   – Разве что ты пульт на стол директору выронишь. А так… Микрофоны миниатюризированные, их и со спецаппаратурой не найдешь. Настройка только на один голос, на другие реагировать не станут.
   – Ну спасибо. Считайте, мы ваши должники.
   – Это еще зачем? – насторожилась Мурка. – Расчет через бухгалтерию, и никто никому ничего не должен.
   Кряжистый поглядел на нее сверху вниз, усмехнулся:
   – Ты глянь, какая бизнес-леди, – он протянул руку к ее рыжим волосам, но Мурка мгновенно отпрянула. Сейчас она была удивительно похожа на изготовившуюся к атаке кошку, боевитую дворовую мурку.
   – Нехорошо быть такой корыстной, девочка, – назидательно заявил кряжистый. – А взаимопомощь где, товарищество? Цену заломили, как за «мерс»…
   – «Боинг»! – вставил высокий.
   – Во-во. А вся ваша аппаратура из бросовых деталек собрана. Любой может на радиорынок сходить…
   – Сходить – может, – ехидно подтвердил Вадька. – Гулять по рынку всем разрешается.
   Качок перевел на него тяжелый взгляд.
   – Ты вообще молчи, гений хренов. Девчонку не тронем, а тебя, будешь вякать, до тушки разделаем.
   – Не тронут они меня, – сквозь зубы процедила Мурка. – Смотрите, как бы я вас не тронула.
   Лицо кряжистого налилось кровью.
   – Парни, а может, не стоит, – неуверенно вмешался маленький. – Не по-людски выходит, ребятня нам такое дело сделала, а мы…
   – Заглохни! Или сам плати, раз такой добренький! – рявкнул качок. – А вы, мальки, валите отсюда, пока я совсем не разозлился.
   И одарив их внушительно-грозным взглядом, предводитель повернулся и зашагал к школе. Остальные последовали за ним, лишь маленький мгновение потоптался возле Мурки и Вадьки, развел руками, словно извиняясь, и поспешил догонять своих.
   – Эй! – крикнул им вслед Вадька. – Если через три дня не заплатите, начнем штраф начислять.
   Кряжистый остановился, будто споткнувшись, сдавленно хрюкнул и захохотал в голос. Четверка дружно вторила вожаку. Пересмеиваясь и покачивая головами, словно удивляясь наглости мальков, старшеклассники скрылись за школьными дверями.
   – Весело им. Ну-ну… – зловеще проронила Мурка.
   Вадька вздохнул, укоризненно поглядел вслед ушедшим и скинул сумку с плеча. Тяжеловесный прибор вновь появился на свет. Вадька подкрутил тумблер, стрелка скользнула в сторону. Мальчишка удовлетворенно кивнул:
   – Готово! Задержимся, послушаем?
   – Да ну их! – отмахнулась Мурка. – Устала и есть хочу, а надо еще к нашим забежать.
   Две зябко ежащиеся на холодном осеннем ветру фигурки скрылись за школьными воротами. Из окна за ними следил ухмыляющийся кряжистый старшеклассник…
 
   На тихой улице неподалеку от делового центра стоял маленький, недавно отремонтированный двухэтажный дом. Над темной дубовой дверью благородным серебром отсвечивали буквы таблички «Детективное агентство „Белый гусь“. Агентство появилось в городе недавно, всего несколько месяцев назад, но о нем и о его хозяине, бородатом немногословном мужике со странным восточным прозвищем Салям, уже ходили легенды. Говорили, что Салям какой-то крутой каратистский чемпион, а еще спецназовец, бывший мент, шпион в отставке, но большинство сходилось на том, что он экстрасенс, а скорее всего вообще колдун. Потому что как иначе он дела распутывает? Нигде почти не бывает, никуда не ездит, вопросов никому не задает, целыми днями сидит сиднем в своем офисе. Клиент приходит к Саляму и излагает свое дело, а пока говорит, его не покидает ощущение, что кроме самого хозяина кабинета его слушает кто-то еще, а в затылок ему глядят внимательные глаза. Клиент рассказывает и уходит, а через некоторое время снова появляется в офисе „Белого гуся“ и получает готовую разгадку. Откуда Салям ее берет, как находит – неизвестно. Точно – колдун. И только совсем немногие знали, что никакой Салям не колдун, что все гораздо, гораздо интереснее.
   Вадька и Мурка прошли мимо парадной двери «Белого гуся», завернули за угол и нырнули во двор. Миновали клумбу, сейчас пустую и безрадостную, обогнули груду пахнущих мокрой прелью ящиков и остановились у незаметной дверцы.
   – Открывай, – скомандовал Вадька.
   – Сам открывай, – огрызнулась Мурка. – У меня от твоих сменных шифров голова болит!
   – Было бы чему болеть, у тебя там сплошная кость, – буркнул Вадька, сдвинул вбок панель и принялся бойко настукивать шифр на открывшемся пульте.
   Сзади послышался прерывистый вздох, почти всхлип.
   – Эй, ты чего?! – запаниковал Вадька, вглядываясь в расстроенное лицо Мурки. – Обиделась? Извини, я не хотел, пошутил просто.
   – Я не из-за тебя. Очень надо, на дурацкие шуточки обижаться, все равно у тебя юмора хватает только старые анекдоты повторять. Но эти-то какие гады! А казались такими приличными ребятами. – Мурка зло шмыгнула носом.
   Вадька придержал полуоткрытую дверь.
   – Мурка, ты самая крутая девчонка, которую я знаю! У тебя по твоему карате куча призов, вы с сестрицей на коричневые пояса сдали – а это уже супер! Ты сыщица самого крутого в городе детективного агентства, пусть даже об этом никто и не знает! Мы с тобой в таких переделках бывали, настоящим преступникам такого джазу давали! И расстраиваешься из-за балбесов, которые сдуру решили нас кинуть?! Да они об этом сто раз пожалеют, на коленях приползут!
   – Все равно обидно! – уже успокаиваясь, вздохнула Мурка и следом за Вадькой нырнула в темный коридор.
   Они вошли в небольшую, загроможденную аппаратурой комнату. В комнате сидели трое: белобрысый пацан лет тринадцати, зарывшийся в кучу бумаг очень официального вида, и две девчонки, постарше и помладше. Старшая, рыжеволосая красотка, внимательно и предельно сосредоточенно разглядывала в карманное зеркальце собственную физиономию, а младшая – конопатое создание с косичками – задумчиво поглаживала по белым перьям огромного гуся.
   Сперва могло показаться, что в комнате присутствует еще один человек – высокий бородатый мужик за солидным столом, задумчиво кидающий в рот один кружочек салями за другим. Но тут же становилось понятным, что мужик на самом деле сидит в соседней комнате, а видно его через большое стекло. Мужик не глядел на троицу ребят, не оглянулся он и когда Вадька с Муркой вошли в дверь, и ясно было, что он ребят попросту не видит, стекло прозрачно лишь с одной стороны.
   – Привет, народ! – сказала Мурка, сбрасывая с плеча тяжелую сумку. – Кисонька, кончай в зеркальце пялиться, а то мне кажется, что это я пялюсь!
   Полностью проигнорировав Муркины слова, рыжеволосая продолжала изучать себя в зеркале.
   – Как прошло? – поинтересовался белобрысый, поднимая голову от вороха бумаг.
   – Ну, Севка, все как ты говорил: парни решили не платить.
   Севка презрительно скривился:
   – Сразу понятно было, уж больно у их главного глаза честные.
   – Некоторые люди совершенно не понимают, что такое честь, – оторвавшись наконец от зеркала, отчеканила рыжеволосая Кисонька. – Представляю, как ты была оскорблена. – И она сочувственно положила руку Мурке на плечо.
   – Да я чуть не окосела от злости, – пожаловалась Мурка.
   Они стояли рядом и казались сейчас более похожими, чем обычно. Из-за разгулявшейся осени Мурка пожертвовала любимой полувоенной формой, а Кисонька – элегантными платьями в пользу обычных свитеров и джинсов. Только накрашенные глаза да завитые локоны Кисоньки позволяли отличить одну близняшку от другой.
   – Вы им сюрпризик приготовили? – нетерпеливо спросила младшая девчонка. В голосе ее звучала гроза, косички топорщились, и даже веснушки вроде бы начали зловеще посверкивать. Возлежащий в своей корзинке символ агентства – боевой белый гусь Евлампий Харлампиевич – вытянул шею и зашипел.
   – Уймись, Катька, все мы приготовили. – Вадька дернул ее за косичку. – Надо же, какая у меня сестрица воинственная! Скоро парни к нам в гости явятся, сможешь оторваться.
   – За все приходится платить, особенно за желание быть хитрее всех, – философски заметил Сева. В голосе его звучало неприличное для философа злорадное удовлетворение.
   – Все равно отвратительно, – скривилась Кисонька. – Трое суток микрофоны делали, я чуть на четвертной контрольной не уснула.
   – Отдохнуть нужно, – зевнул Вадька.
   – Кстати, насчет отдыха, – сестры оживились. – Поехали к нам на дачу! Родители согласны.
   Остальная троица переглянулась.
   – Послезавтра каникулы, – наперебой продолжали девчонки. – В школу ходить не надо, а здесь… Неужели мы не можем позволить себе денька три отдохнуть? Сева, как, дела агентства позволяют?
   Сева неуверенно покачал головой:
   – Ну-у… После дела с похищениями у нас вроде все путем. За компьютерную безопасность хорошо платят. Катька с Евлампием Харлампиевичем пропавших животных разыскивают на раз…
   – Это все Харли, у него нюх, – вставила Катька, ласково поглаживая своего любимца.
   – …Долги закрыли, даже небольшой доход есть. В принципе можно и отдохнуть. А вдруг клиент появится, а нас нет? – встревожился Сева. – Без нас кто расследование вести будет? Салям? – Иронически скривившись, он ткнул пальцем в сидящего за прозрачной стеной бородатого мужчину.
   – Нет, Салям, конечно, расследование вести не может, у него мозгов не хватит, – рассудительно сказала Мурка, – но если вдруг что-то важное, он нам просто позвонит, не все ж ему колбасу жрать. А пропавшие шарики-бобики и компьютерные воришки могут и подождать.
   Вадька с сомнением воззрился на бородатого, который уже успел дожевать колбасу и теперь меланхолично ковырялся в зубах.
   – А он хоть разберет, что важное, а что – нет? Он же тупой!
   – Был бы умный, давно бы наше агентство под себя подгреб, – кинулся на защиту Саляма Сева. – Не забывай, по документам тут все его, мы несовершеннолетние, нам не положено быть владельцами детективного агентства. И расследования вести тоже не положено. Но я все-таки думаю, не надо нам уезжать. Мы солидные деловые люди и не должны менять бизнес на развлечения. Вон, наш английский компаньон, Большой Босс… Круглые сутки ишачит, когда ему «мыло» ни пошлешь – он сразу ответ…
   – Откуда ты знаешь? Мы ж его никогда не видели и даже не знаем, кто он такой! – запальчиво возразил Вадька. – Может, он в этот момент в баре сидит, просто ноутбук у него с собой! Так и мы мой ноутбук возьмем.
   В секретном рабочем офисе детективного агентства «Белый гусь» воцарилось задумчивое молчание.
   – Папа новый домашний кинотеатр купил. С во-от таким плазменным экраном, – глядя в пространство, сообщила Кисонька. – Можно весь день смотреть, родители только к вечеру приедут.
   – И бассейн разрешили наполнить, – так же глядя в пространство, добавила Мурка и тут же честно призналась: – Правда, он маленький.
   – Бизнес… – слабеющим голосом пробормотал Сева.
   – Плазменный экран, – парировал Вадька.
   – Бассейн, – добавила Катька.
   – Все люди как люди, у всех каникулы, одни мы как проклятые – и школа, и работа. Да катись оно все… Поехали! – решительно махнул рукой Сева.

Глава II
Чудеса «Бродвея»

   – Без взрослых из дома никуда!
   – Да, мама.
   – И чтобы вели себя прилично, не вздумайте меня там опозорить!
   – Конечно, мама.
   – Без курток во двор не выскакивайте.
   – Не будем, мама.
   – Гусю гадить не давайте!
   – Мы его туалет взяли, мама.
   – Вадик, за сестрой присматривай!
   – Что я, маленькая, чтобы за мной присматривать! – возмутилась Катька, поднимая рассерженную мордашку.
   – Не спорь с матерью, – парировала Надежда Петровна, перевешиваясь через перила балкона. Она погрозила пальцем своим детям, стоящим внизу возле присланной за ними машины Косинских. Мурка, Кисонька и Сева выглядывали сквозь стекла, ожидая конца затянувшейся беседы. Бабульки на скамейке перед подъездом одобрительно кивали на каждую фразу, падающую с высоты четвертого этажа, и строго поглядывали на Катьку с Вадькой, проверяя, усвоили ли те материнские советы.
   – Ой, в дачном домике может быть холодно. Я вам одеяла с собой дам! – неожиданно всполошилась Надежда Петровна и бросилась внутрь квартиры.
   – У нас не домик, у нас дом, – оскорбилась Кисонька. – Там свое отопление, лучше, чем в городе.
   Вадька с сестрой быстренько забрались в машину.
   – А может, смотаемся, пока мама нас одеялами не загрузила? – робко предложил Вадька.
   – Жаль три минуты подождать, чтобы мать не волновалась? – осуждающе глянул на него шофер Володя. – Ваши одеяла в багажнике полежат, а ей спокойнее.
   Дверь подъезда распахнулась, и на пороге появился… зелено-коричневый шерстяной стог. Посередине стог охватывали две полные женские руки, снизу виднелись яркие тапочки с помпонами. Шустро перебирая тапочками и угрожающе раскачиваясь, стог двинулся к машине.
   Мурка злорадно захихикала:
   – В багажнике полежат? Разве что в кузове грузовика.
   Володя коротко выдохнул сквозь зубы и полез наружу.
   – Надо выручать, а то сейчас его точно в одеяла закатают, – хмыкнула Мурка, и они с Кисонькой выбрались следом.
   Окружив стог с трех сторон, они наперебой загалдели:
   – Свое отопление… Полно пледов… Да зачем…
   Из-за стога выглянуло красное лицо запыхавшейся Вадькиной мамы.
   – Полно не полно… – раздраженно пробормотала она. – Мне их что, обратно переть? Ни за что! Натаскалась. У вас что в багажнике?
   – Запаска, – растерянно ответил шофер.
   – Вынимай, – скомандовала Надежда Петровна.
   Покряхтывая, Володя выволок наружу пятнадцатикилограммовую шину.
   Надежда Петровна споро перетряхнула одеяльную груду и быстро и аккуратно уложила в багажник.
   – А запаску куда? – поинтересовался шофер, ошеломленно глядя на доверху заполненный одеялами багажник.
   Надежда Петровна задумчиво поглядела на шину, сиротливо прислоненную к автомобилю, и решительно скомандовала:
   – У нас пока полежит. Будешь возвращаться – заберешь.
   – Я отнесу, – согласно кивнул окончательно замороченный Володя.
   – Тогда вы и до завтра не уедете, – передернула плечами Надежда Петровна, – Отправляйтесь, и без вас справлюсь.
   Она уперлась руками в шину и, натужно сопя, покатила ее к подъезду.
   Обалдевшие Мурка и Кисонька вернулись в машину. При полном молчании пассажиров автомобиль неторопливо тронулся с места. Володя продолжал оглядываться на подъезд, в котором скрылась Надежда Петровна.
   – Да вон наша мама, на балконе уже, рукой машет, – показала Катька.
   – Ага, – затравленно кивнул шофер Володя и уставился на дорогу.
   Пригородный поселок раскинулся на берегу маленького прозрачного озерца. На другой стороне озера тянулся молодой сосняк, а дальше – железная дорога.
   Поселок делился на две части. Старая часть – кучка невзрачных домишек, окруженных заборами, из-за которых свешивались ветки яблонь и слышалось то похрюкиванье свиньи, то пронзительный крик петуха. И новая – единственная улица, прозванная местными жителями «Бродвеем». Длинная и идеально ровная, аккуратно выложенная цветной плиткой, с красивыми витыми фонарями, она состояла из роскошных двух– и трехэтажных домов. Особняки поблескивали новехонькой металлочерепицей, красовались вычурными башенками, коваными решетками, ажурной резьбой.
   Две части поселка друг друга не любили. Разделенные оградами домов «Бродвея», они словно бы повернулись друг к другу спинами, презрительно задрали носы да так и замерли, искоса поглядывая на нежеланного соседа. Во всяком случае, так казалось с высоты пригорка, где Володя притормозил, показывая ребятам озеро и лес.
   Озеро тоже делилось на две части. Один его берег, явно оккупированный владельцами особняков, красовался полоской пляжа с аккуратными грибками и двумя кабинками для переодевания, по осени озябшими и сиротливыми. Вдоль старой поселковой половины тянулся пологий спуск коровьего водопоя. Там, где обе половинки смыкались, земля была взрыта, будто здесь все лето шли упорные и затяжные бои.
   – Чего мы вдруг через поселок? – забеспокоилась Мурка, увидев, что Володя отворачивает от въезда на «Бродвей». – Там грязюка до подмышек! Вот же наша улица, давайте напрямую!
   – Нельзя, – тяжко вздохнул Володя. – Левый и Правый еще по пристройке сделали. Теперь все, на нашу сторону улицы только в объезд.
   – Кто такие Левый и Правый? – полюбопытствовала Катька.
   – Сейчас увидишь, – ответила Мурка и сдавленно охнула, потому что машина бухнула колесом в очередную колдобину.
   Переваливаясь по ямам и кочкам и получая заряды щебня в днище, автомобиль медленно проехал через поселок и остановился у крайнего дома «Бродвея». Ребята выглянули из машины.
   – М-да… – протянул Сева. – Замок очумевшего рыцаря.
   – И пагода сумасшедшего китайца, – добавил Вадька.
   Неподалеку от особняка Косинских «Бродвей» был перерезан. Вероятно, сначала правый дом напоминал миниатюрный средневековый замок, а левый – жилой вариант китайского храма – пагоды. Но потом их архитекторы словно сошли с ума, принявшись громоздить башню на башню, пристройку на пристройку. Дома разрослись, неравномерно выпирая во все стороны то английской террасой, присобаченной к заднику «китайца», то авангардистским переплетением труб, венчающих средневековую башню. Да и замок с пагодой уже с трудом угадывались под наслоениями. Оба строения походили просто на лохматые строительные кошмары.
   Впереди каждого выпирало по ажурной застекленной веранде. Стены веранд практически смыкались, оставляя между собой лишь крохотный проход – пешеходу протиснуться, да и то боком, – и превращали «Бродвей» в своеобразный тупик. Валяющийся рядом строительный мусор показывал, что веранды – новехонькое добавление к особнякам Левого и Правого.
   – Они братья, – пояснила Кисонька. – Говорят, с детства не ладили.
   – Всегда хотели друг дружку переплюнуть, оттого и разбогатели, – добавила Мурка.
   – Потом один построил здесь дом. Второй немедленно купил землю напротив и выстроил особняк больше, чем у брата. Тогда первый пристроил себе к заду башню. То есть не к своему, конечно, а к заду дома. Второй – тоже. Теперь, видно, на их участках достраиваться некуда, так они на улицу вылезли.
   – Права не имеют, улица общая, – решительно заявил Сева. – Судиться и скачать такие бабки, чтобы мало не показалось.
   – Да ну их, проще объехать, – отмахнулась Мурка и полезла из машины.
   Ребята выбрались наружу и тут увидели, что на самой границе поселка и «Бродвея» столпилась небольшая кучка парней и девчонок. Они стояли, упираясь носками ботинок в кромку цветной плитки, но не заходя на территорию «Бродвея», и с настороженной насмешкой разглядывали приезжих.
   – Ты гля, – нарочито громко, явно желая, чтобы его слышали, процедил высокий мальчишка и ткнул пальцем в Катьку с Евлампием Харлампиевичем на руках, – «бродвейцы» решили хозяйство завести. Вон первый гусак в лимузине приехал.
   – А остальные кто? – лениво поинтересовалась девчонка в выцветшей куртке.
   – Коровы со свиньями, – под общий хохот обронил мальчишка.
   Сестры вспыхнули, но, делая вид, что горделиво игнорируют выпады, проследовали в дом.
   – Вы с местными не ладите? – спросил Вадька.
   – Это они с нами не ладят, – зло отмахнулась Кисонька. – Мы дважды пытались познакомиться с ними, но они только гадостей наговорили.
   – Бить их мы не стали, в конце концов, они тут давно живут, а мы только приехали, – добавила Мурка, запихивая куртки ребят в зеркальный стенной шкаф.
   – Чего они вообще окрысились? – нетерпеливо поинтересовался Сева.
   – Социальные различия, – солидно разъяснила Кисонька. – Мы здесь все богатые, а они бедные, живется им тяжело, вот они на нас и злятся.
   – Бедность – не повод злиться на богатых, а повод самому стать богатым, – фыркнул Сева. – Я вот обязательно стану.
   – Хватит местным кости перемывать, – решительно заявила Катька. – Бассейн где? А то взрослые понаедут, при них толком не поплещешься.
   – Мы твердо обещали маме, что не станем наполнять бассейн, пока дом не прогреется, – заявила Кисонька и тут же успокоила: – Это быстро, слышите, Володя уже отопление подключил.
   – Он должен в город возвращаться, вечером взрослых привезет. Сейчас мы его проводим и покажем, где тут что, – на бегу крикнула Мурка.
   В ожидании ребята принялись оглядываться. Катька отыскала ванную, собираясь пристроить там лоточек для Евлампия Харлампиевича, а Сева завалился на громадный мягкий диван возле камина. Через арку, отделяющую гостиную от столовой, уставился на длинный обеденный стол.
   – Хороший дом, – с удовлетворением, будто сам был владельцем, заявил Сева. – Я, когда по-настоящему разбогатею, себе такой же построю.
   – Возни до фига, – с сомнением заметил Вадька, плюхаясь рядом.
   – Не я же возиться буду, – пожал плечами Сева. – Мое дело бабки заработать, а с домом пусть Кисонька разбирается.
   – С чего это она станет с твоим домом разбираться?
   – А я на ней к тому времени женюсь, – величественно обронил Сева.
   Вадька резко, всем телом развернулся к другу.
   – Влюбился? – с почти мистическим ужасом спросил он.
   Сева обдал его презрительным взглядом и высокомерно скривил губу.
   – Труха у тебя в башке, Вадька. При чем тут всякие глупости? Соображать надо, о будущем думать! Если человек, ну, я, например, разбогател, а семья у него была без денег, то что получается?
   – Что?
   – Он с богатыми людьми общаться не умеет, вот что. Значит, жену нужно, которая в богатой семье выросла, – Сева покивал головой, словно сам с собой соглашаясь. – Кисонька как раз подходит. По заграницам с детства ездила, языки знает, дом обставит как следует, гостей примет. И бизнес у нас общий. Вырастем, всякие посторонние мужья и жены появятся, влезать начнут. Нет уж, лучше я сам на Кисоньке женюсь.
   – А почему на Кисоньке, а не на Мурке, чем она тебе не подходит? – пряча глаза, спросил Вадька.