Страница:
– Ты любым доступным способом убедишь Клэри, что не любишь ее. И не говори – достало уже, – будто ты ее брат. Я помню. Хватит обманывать Клэри. Совместного будущего у вас нет. Да, Клэри мне самому нравится, но говорю я как друг, который не желает ей боли.
Джейс опустил взгляд себе на руки. На изящные пальцы, сбитые костяшки и тонкую белую паутинку на тыльных сторонах ладоней. Руки не мальчика – воина.
– Я уже говорил. Сказал, что буду Клэри только братом.
– А-а… – произнес Саймон. Вот тебе раз, Джейс моментально сдался! Новый Джейс заставил Саймона устыдиться своего требования. Клэри не говорила о вердикте Джейса… да и с чего ей признаваться? В последнее время, стоит кому-то упомянуть имя брата, как она становится тихой, замыкается в себе. – Значит, с этим решено. Остался последний момент.
– Да? – без энтузиазма спросил Джейс. – Ну, говори!
– Что сказал Валентин на корабле, когда Клэри начертила руну? Вроде на иностранном? Меме что-то там…
– Мене, мене, текел, упарсин, – слегка улыбаясь, поправил его Джейс. – Неужели не узнаешь? Слова из Библии, вампир. Из старой. Твоя ведь книга?
– Я, может, и еврей, но это не значит, что у меня в голове хранится Ветхий Завет.
– Такова была надпись на стене: «Исчислил Бог царствие твое и положил конец ему; ты взвешен на весах и найден очень легким»[4]. Знамение судьбы, предвещающее конец империи.
– А Валентин тут при чем?
– При делах все мы. Талант Клэри перевернет представление Конклава и закона о мире. Ни один человек не в силах создать новую руну или начертить одну из тех, какие сотворила Клэри. Подобное под силу ангелам, и раз уж Клэри наделена такой мощью, значит, мир меняется. Законы меняются. Вот тебе и знамение. То, что прежде являлось верным, верным быть перестает. Восстание ангелов принесло конец привычному миру, расколов небеса надвое и создав преисподнюю. Теперь измениться могут нефилимы. Идет небесная война, вампир, и победит только одна сторона. Мой отец считает победу своей.
Если не видел Аликанте и его хрустальных башен, считай, не видел города вообще.
– Что-что? – спросил Люк. – Ты что-то сказала?
Клэри сама не заметила, как процитировала поговорку вслух. Смутившись, она повторила.
– От кого ты ее слышала? – удивился Люк.
– От Ходжа. Он говорил нечто подобное.
Присмотревшись к девушке, Люк заметил:
– Ты вся красная. Как себя чувствуешь?
Шея болела, начался жар, во рту пересохло, однако Клэри просто ответила:
– Все хорошо. Давай уже дойдем до города.
– Ладно. – Люк указал на границу Аликанте. Там, где заканчивались здания, стояла изогнутая арка. В ее тени нес вахту Сумеречный охотник. – Это Северные врата, через которые дозволено входить нежити. Если, конечно, есть письменное разрешение. Прибудь мы по делу, официально, и имейся у нас подписанная кем надо бумажка, мы прошли бы через них.
– Вокруг города нет стен. – Клэри тоже указала в сторону арки. – Какие же это врата?
– Барьер невидим, но он есть. Стоит под управлением башен вот уже тысячу лет. Сама почувствуешь на себе его силу. – Оборотень посмотрел на Клэри, задержав взгляд на ее прищуренных глазах. – Готова?
Клэри кивнула, и Люк пошел прочь от врат, мимо восточной стороны города, где здания стояли особенно густо. Возле узкого прохода меж двух домов он знаком велел девушке ступать как можно тише и повел ее вперед. Клэри зажмурилась, ожидая удара о невидимую стену, но вместо этого шарахнуло давлением – как в падающем самолете. В ушах громко чпокнуло, и вот Клэри уже стоит в переулке.
Здесь, совсем как любом переулке Нью-Йорка, да где угодно в мире, наверное, воняло кошачьей мочой.
Выглянув за угол, Клэри увидела широкую улицу, по бокам которой тянулись ряды лавок и домов.
– Никого нет, – несколько удивленно заметила она.
В вечерних сумерках кожа оборотня отливала серым.
– Должно быть, в Гарде собрание. Иначе народ вот так разом с улиц не пропадает.
– Это хорошо или плохо? Можем пройти незамеченными.
– Не хорошо и не плохо. Улицы пустынны, нас вряд ли заметят. Но если уж кто попадется на пути, то заметит обязательно.
– Разве на Совет собирают не всех?
– Всех, да не совсем, – слабо улыбнулся Люк. – Дети, подростки – те, кого не призвали, могут гулять по улицам.
Клэри подумала о Джейсе, и сердце заколотилось с бешеной быстротой скаковой лошади.
Люк словно прочел мысли девушки и нахмурился:
– Прямо сейчас я нарушаю закон, потому что не назвался члену Конклава у врат. Если меня кто опознает, беды не оберемся. – Он взглянул на узкую полоску темно-красного неба между крышами. – С улиц надо уходить.
– Мы разве не в дом твоего друга собирались?
– Так и есть. Правда, хозяйка дома – не совсем друг.
– А кто?.. – хотела спросить Клэри, но Люк оборвал ее:
– Тихо, иди за мной.
Он нырнул в проход между домами, такой узкий, что Клэри, вытянув руки, спокойно касалась стен по обеим сторонам. Улочка вывела на вьющуюся мостовую, обрамленную лавками – домиками, точно из детских сказок и готических фантазий. Каменные фасады были украшены барельефными мордами чудищ, пегасами, русалками и, разумеется, ангелами. В одном месте повстречалось нечто похожее на избушку на курьих ножках. На каждом углу сидело по горгулье, чьи морды искажала гримаса-ухмылка. И всюду руны, руны, руны: на дверях, замаскированные в причудливой каменной резьбе, на тонких цепочках, позвякивающих на ветру, словно китайские колокольчики. Руны защиты, удачи и даже прибыли в деле. От их обилия голова шла кругом.
Стараясь держаться в тени, спутники молча шагали по опустевшей мостовой. Двери лавок были закрыты и заперты, но Клэри тайком заглядывала в витрины. В одной – шоколад в роскошных обертках, в другой – ого! – такое же разнообразие орудий убийства: палаши, булавы, утыканные шипами дубины и клинки серафимов почти любого размера.
– Ничего огнестрельного, – пробормотала Клэри, и собственный голос показался ей далеким-далеким.
– Что? – обернулся Люк.
– Сумеречные охотники, похоже, дерутся только холодным оружием.
– Руны не дают пороху воспламениться. Почему – никто не знает. Хотя порой нефилимы берутся за ружья, если надо подстрелить нашего брата. Против оборотня хороши серебряные пули. – Голос Люка звучал мрачно. Внезапно оборотень поднял голову и прислушался. В тусклом свете Клэри легко вообразила, как он по-волчьи прядает ушами. – Голоса. Кажется, собрание окончено.
Схватив Клэри за руку, Люк утянул ее прочь с главной улицы на небольшую площадь с колодцем в центре. Впереди виднелся каменный мосток через канал, вода в котором казалась совершенно черной.
Вот уже и сама Клэри расслышала голоса – они звучали сердито, на повышенных тонах. Голова у девушки закружилась сильнее, и мостовая под ногами закачалась, грозя опрокинуть. Клэри привалилась к стене переулка, пытаясь продышаться.
– Клэри, – позвал Люк. – Тебе плохо?
Голос Люка сделался странным, густым. Клэри взглянула на оборотня и обомлела от ужаса: уши Люка вытянулись и заострились, зубы выросли, а в глазах загорелось яростное желтое пламя.
– Люк, – прошептала девушка. – Что с тобой?
– Клэри. – Он протянул к ней руки, которые вдруг удлинились. Когти на пальцах окрасились багряным. – Что не так?
Клэри закричала, пытаясь увернуться. В сердце проснулся неуправляемый ужас. Откуда? С чего? Люк в обличье волка ни за что не навредит… Он ухватил Клэри за плечи, и она съежилась, стараясь закрыться от желтых звериных глаз.
– Клэри, пожалуйста… – Люк звал обычным, человеческим, голосом, умоляя замолчать.
– Пусти! Пусти! – отбивалась Клэри.
Люк не пускал.
– Это все вода. У тебя галлюцинации, Клэри. Держись! – Он потянул ее к мосту, едва не волоча по земле. По горящим щекам потекли прохладные слезы. – Того, что ты видишь, нет. Крепись, пожалуйста, не сдавайся.
Запахло стоячей водой. Клэри присмотрелась к цветущей зеленоватой поверхности, под которой угадывались темные формы. Навстречу вынырнуло черное щупальце, и Клэри отшатнулась от усеянного игольчатыми шипами кончика. Она даже не смогла закричать, лишь приглушенный стон вырвался из груди.
Колени подогнулись, но Люк успел подхватить Клэри и взять на руки, чего не делал с тех пор, как ей было пять или шесть лет.
– Клэри, – позвал оборотень. Слова замялись, переходя в рычание.
Оборотень нес девушку вдоль высоких домов привычной бруклинской конструкции. Или они примерещились? Воздух тем временем потеплел, огни домов светили подобно факелам, а вода в канале издавала недоброе фосфоресцирующее сияние. Кости у Клэри как будто таяли.
– Пришли, – сказал Люк, останавливаясь у высокого дома на берегу канала.
Он, крича, принялся барабанить в яркую до рези в глазах красную дверь. Единственная золотистая руна на двери расплылась и приняла форму черепа. «Неправда», – сказала себе Клэри и закусила до крови кулак, желая задавить нарождающийся в горле крик.
От боли сразу прояснилось в голове.
Дверь распахнулась, и на порог вышла высокая женщина в черном платье. Волосы она заплела в две косы, из которых те выбивались каштановым с проседью спутанным облаком. Хозяйка смотрела на гостей со смесью гнева и удивления на лице: глаза голубые, знакомые…
– Вы кто такие? – спросила хозяйка, подсвечивая себе ведьминым огнем. – Чего надо?
– Аматис, – позвал Люк, выступая в лужицу света и показывая Клэри. – Это я.
Женщина побледнела и затряслась. Чтобы не упасть, она схватилась за дверной косяк:
– Люциан?
Люк попытался войти в дом, но хозяйка – Аматис – загородила дорогу. Замотала головой, тряся косами:
– Как ты посмел прийти, Люциан? Как посмел явиться сюда?
– Выбора не было. – Люк плотнее прижал к себе Клэри, и девушка едва подавила вскрик: каждая клетка тела пылала болью.
– Уходи, – велела Аматис. – Если исчезнешь прямо сейчас…
– Я не за себя прошу. За девочку. Она умирает. – Женщина пристально посмотрела на оборотня, и тот добавил: – Пожалуйста, Аматис, не откажи в помощи. Девочка – дочь Джослин.
Наступила долгая тишина. Хозяйка застыла подобно статуе – от страха ли, от удивления? – а Клэри впилась до крови ногтями в ладони. Боль, впрочем, больше не помогала. Мир вокруг распадался на части, словно пазл, дрейфующий на воде. Послышался едва различимый голос:
– Что ж, Люциан, заноси ее в дом.
Алина потянулась за яблоком и как бы походя коснулась руки Джейса. Саймон напрягся. Казалось бы, Джейс предает Клэри, к его, Саймона, выгоде, и все же в первую очередь именно предает. Джейс глянул на Саймона поверх головы Алины и улыбнулся. Вроде не вампир, а будто клыками сверкает.
Саймон отвернулся. Он заметил, что музыка звучит из какого-то сложного механизма, не обычной стереосистемы.
Вампир думал поговорить с Изабель, но та уже болтала о чем-то с Себастьяном. Себастьян, весь такой утонченный, внимательно слушал. Над влюбленностью Саймона в Изабель Джейс посмеялся, однако Себастьян запросто совладает с ее норовом. Сумеречных охотников такими воспитывают – чтобы умели совладать с чем угодно. Впрочем, Джейс, обещая быть Клэри исключительно братом, Саймона озадачил.
– Вино закончилось, – провозгласила Изабель, со стуком опустив бутылку на стол. – Пойду принесу еще, – сказала она и, подмигнув Себастьяну, удалилась на кухню.
– Прости, если лезу не в свое дело, но ты что-то очень тих, – заметил Себастьян, наклонившись к Саймону и демонстрируя обезоруживающую улыбку. Хотя волосы у него были очень темны, кожа оставалась на вид нежной, словно Себастьян выходил на солнце нечасто. – Все хорошо?
Саймон пожал плечами:
– Да мне и говорить-то не о чем. Вы то о политике, то о каких-то незнакомцах толкуете. Или сразу обо всем.
Улыбка исчезла с лица Себастьяна.
– Мы, нефилимы, для постороннего можем показаться закрытой кастой. Таков наш путь, путь отрезанных от остального мира.
– Скорее вы сами отрезаете себя от остальных. Вы презираете людей…
– Презираем? Я бы не стал выражаться столь категорично. И потом, ну кто захочет иметь с нами дело? Ведь мы – живое доказательство самообмана: дескать, под кроватью не прячутся вампиры, чудовища и демоны. – Себастьян обернулся к Джейсу, который молча следил за беседой: – Я не прав?
Джейс улыбнулся.
– De ce crezi ca va ascultam conversatia? – проговорил он.
Приятно удивленный, Себастьян заинтересованно посмотрел на Джейса.
– M-ai urmarit de cand ai ajuns aici. Numi dau seama daca nu ma placi ori daca eşti atat de banuitor cu toata lumea. – Себастьян встал из-за стола. – Всегда рад поупражняться в румынском, однако пора мне, думаю, проверить, отчего так задерживается на кухне Изабель.
Себастьян ушел, а Джейс остался сидеть, озадаченно глядя ему вслед.
– В чем дело? – спросил Саймон. – Он что, не по-румынски говорил?
– Да нет, – ответил Джейс и слегка нахмурился. – С румынским у него все в порядке.
Не успел Саймон спросить, в чем тогда дело, как вернулся Алек. Хмурым он уходил и хмурым же возвратился. Смущенный взгляд голубых глаз сразу уперся в вампира.
– Так быстро? – спросил Джейс.
– Я ненадолго, – ответил Алек и, не снимая перчатки, схватил со стола яблоко. – Мне велено привести его, – указал он яблоком на Саймона. – Его хотят видеть в Гарде.
– Что, правда? – удивленно спросила Алина, но Джейс уже встал с дивана, высвобождая свою руку из ее.
– Чего ради? – спросил он угрожающе спокойно. – Ты хоть спросил прежде, чем помчался выполнять поручение?
– Конечно, спросил. Я что, тупой, по-твоему?
– Ладно тебе, – произнесла Изабель, возвращаясь. Рядом Себастьян нес бутылку вина. – Ты и впрямь бываешь туповат, – сказала Иззи, но под испепеляющим взглядом братца добавила: – Самую малость.
– Саймона отправят обратно в Нью-Йорк. Через портал.
– Саймон только что прибыл сюда! – надула губы Изабель. – Они там офигели?
– Это мы офигели, притащив Саймона. Пусть и случайно. Конклав решил, что лучший выход из ситуации – отправить вампира домой.
– А что, прикольно! – встрял Саймон. – Вернусь, и мама не заметит. Какая разница во времени между Аликанте и Манхэттеном?
– У тебя и мать есть? – пораженно спросила Алина.
Саймон притворился, будто не слышал.
– Нет, серьезно, – заверил он Алека и Джейса, когда те переглянулись. – Я реально хочу поскорее отсюда смотаться.
– Проводишь его? – спросил Джейс Алека. – Проследишь, чтобы все прошло без косяков?
Какое-то время нефилимы смотрели друг на друга. Точно так же Саймон и Клэри когда-то переглядывались, если не хотели выдать родителям своих планов.
– Эй, – окликнул он Джейс и Алека. – Что не так?
Ниточка взгляда порвалась: Алек отвернулся, а Джейс, мягко улыбаясь, посмотрел на вампира.
– Все путем, – сказал он. – Поздравляю, вампир, ты едешь домой.
4
Джейс опустил взгляд себе на руки. На изящные пальцы, сбитые костяшки и тонкую белую паутинку на тыльных сторонах ладоней. Руки не мальчика – воина.
– Я уже говорил. Сказал, что буду Клэри только братом.
– А-а… – произнес Саймон. Вот тебе раз, Джейс моментально сдался! Новый Джейс заставил Саймона устыдиться своего требования. Клэри не говорила о вердикте Джейса… да и с чего ей признаваться? В последнее время, стоит кому-то упомянуть имя брата, как она становится тихой, замыкается в себе. – Значит, с этим решено. Остался последний момент.
– Да? – без энтузиазма спросил Джейс. – Ну, говори!
– Что сказал Валентин на корабле, когда Клэри начертила руну? Вроде на иностранном? Меме что-то там…
– Мене, мене, текел, упарсин, – слегка улыбаясь, поправил его Джейс. – Неужели не узнаешь? Слова из Библии, вампир. Из старой. Твоя ведь книга?
– Я, может, и еврей, но это не значит, что у меня в голове хранится Ветхий Завет.
– Такова была надпись на стене: «Исчислил Бог царствие твое и положил конец ему; ты взвешен на весах и найден очень легким»[4]. Знамение судьбы, предвещающее конец империи.
– А Валентин тут при чем?
– При делах все мы. Талант Клэри перевернет представление Конклава и закона о мире. Ни один человек не в силах создать новую руну или начертить одну из тех, какие сотворила Клэри. Подобное под силу ангелам, и раз уж Клэри наделена такой мощью, значит, мир меняется. Законы меняются. Вот тебе и знамение. То, что прежде являлось верным, верным быть перестает. Восстание ангелов принесло конец привычному миру, расколов небеса надвое и создав преисподнюю. Теперь измениться могут нефилимы. Идет небесная война, вампир, и победит только одна сторона. Мой отец считает победу своей.
* * *
Воздух был холоден, и плащ не просох, но Клэри порядком взмокла, пот стекал с нее градом. Под быстро темнеющим небом Люк тащил девушку за руку. Впереди уже показался Аликанте: город стоял в тенистой долине, разделенный надвое серебристой лентой реки. Она входила в город и словно пропадала, выходя по ту его сторону. К крутому склону холма жались домики: медового цвета стены и крыши красной черепицы, темные круто изогнутые улочки, а на вершине холма – строение из темного камня, с виду невесомое и снабженное колоннами. С севера, юга, востока и запада от него стояло по сверкающей башне. Точно такие стояли между домов – изящные, высокие, словно выточенные из кварца, этакие гигантские стеклянные иглы, нацеленные в небо. Лучи заходящего солнца высекали из башен блеклые радуги, как спичка высекает искры из коробка. Глядя на них, Клэри испытывала одновременно и радость, и неприязнь.Если не видел Аликанте и его хрустальных башен, считай, не видел города вообще.
– Что-что? – спросил Люк. – Ты что-то сказала?
Клэри сама не заметила, как процитировала поговорку вслух. Смутившись, она повторила.
– От кого ты ее слышала? – удивился Люк.
– От Ходжа. Он говорил нечто подобное.
Присмотревшись к девушке, Люк заметил:
– Ты вся красная. Как себя чувствуешь?
Шея болела, начался жар, во рту пересохло, однако Клэри просто ответила:
– Все хорошо. Давай уже дойдем до города.
– Ладно. – Люк указал на границу Аликанте. Там, где заканчивались здания, стояла изогнутая арка. В ее тени нес вахту Сумеречный охотник. – Это Северные врата, через которые дозволено входить нежити. Если, конечно, есть письменное разрешение. Прибудь мы по делу, официально, и имейся у нас подписанная кем надо бумажка, мы прошли бы через них.
– Вокруг города нет стен. – Клэри тоже указала в сторону арки. – Какие же это врата?
– Барьер невидим, но он есть. Стоит под управлением башен вот уже тысячу лет. Сама почувствуешь на себе его силу. – Оборотень посмотрел на Клэри, задержав взгляд на ее прищуренных глазах. – Готова?
Клэри кивнула, и Люк пошел прочь от врат, мимо восточной стороны города, где здания стояли особенно густо. Возле узкого прохода меж двух домов он знаком велел девушке ступать как можно тише и повел ее вперед. Клэри зажмурилась, ожидая удара о невидимую стену, но вместо этого шарахнуло давлением – как в падающем самолете. В ушах громко чпокнуло, и вот Клэри уже стоит в переулке.
Здесь, совсем как любом переулке Нью-Йорка, да где угодно в мире, наверное, воняло кошачьей мочой.
Выглянув за угол, Клэри увидела широкую улицу, по бокам которой тянулись ряды лавок и домов.
– Никого нет, – несколько удивленно заметила она.
В вечерних сумерках кожа оборотня отливала серым.
– Должно быть, в Гарде собрание. Иначе народ вот так разом с улиц не пропадает.
– Это хорошо или плохо? Можем пройти незамеченными.
– Не хорошо и не плохо. Улицы пустынны, нас вряд ли заметят. Но если уж кто попадется на пути, то заметит обязательно.
– Разве на Совет собирают не всех?
– Всех, да не совсем, – слабо улыбнулся Люк. – Дети, подростки – те, кого не призвали, могут гулять по улицам.
Клэри подумала о Джейсе, и сердце заколотилось с бешеной быстротой скаковой лошади.
Люк словно прочел мысли девушки и нахмурился:
– Прямо сейчас я нарушаю закон, потому что не назвался члену Конклава у врат. Если меня кто опознает, беды не оберемся. – Он взглянул на узкую полоску темно-красного неба между крышами. – С улиц надо уходить.
– Мы разве не в дом твоего друга собирались?
– Так и есть. Правда, хозяйка дома – не совсем друг.
– А кто?.. – хотела спросить Клэри, но Люк оборвал ее:
– Тихо, иди за мной.
Он нырнул в проход между домами, такой узкий, что Клэри, вытянув руки, спокойно касалась стен по обеим сторонам. Улочка вывела на вьющуюся мостовую, обрамленную лавками – домиками, точно из детских сказок и готических фантазий. Каменные фасады были украшены барельефными мордами чудищ, пегасами, русалками и, разумеется, ангелами. В одном месте повстречалось нечто похожее на избушку на курьих ножках. На каждом углу сидело по горгулье, чьи морды искажала гримаса-ухмылка. И всюду руны, руны, руны: на дверях, замаскированные в причудливой каменной резьбе, на тонких цепочках, позвякивающих на ветру, словно китайские колокольчики. Руны защиты, удачи и даже прибыли в деле. От их обилия голова шла кругом.
Стараясь держаться в тени, спутники молча шагали по опустевшей мостовой. Двери лавок были закрыты и заперты, но Клэри тайком заглядывала в витрины. В одной – шоколад в роскошных обертках, в другой – ого! – такое же разнообразие орудий убийства: палаши, булавы, утыканные шипами дубины и клинки серафимов почти любого размера.
– Ничего огнестрельного, – пробормотала Клэри, и собственный голос показался ей далеким-далеким.
– Что? – обернулся Люк.
– Сумеречные охотники, похоже, дерутся только холодным оружием.
– Руны не дают пороху воспламениться. Почему – никто не знает. Хотя порой нефилимы берутся за ружья, если надо подстрелить нашего брата. Против оборотня хороши серебряные пули. – Голос Люка звучал мрачно. Внезапно оборотень поднял голову и прислушался. В тусклом свете Клэри легко вообразила, как он по-волчьи прядает ушами. – Голоса. Кажется, собрание окончено.
Схватив Клэри за руку, Люк утянул ее прочь с главной улицы на небольшую площадь с колодцем в центре. Впереди виднелся каменный мосток через канал, вода в котором казалась совершенно черной.
Вот уже и сама Клэри расслышала голоса – они звучали сердито, на повышенных тонах. Голова у девушки закружилась сильнее, и мостовая под ногами закачалась, грозя опрокинуть. Клэри привалилась к стене переулка, пытаясь продышаться.
– Клэри, – позвал Люк. – Тебе плохо?
Голос Люка сделался странным, густым. Клэри взглянула на оборотня и обомлела от ужаса: уши Люка вытянулись и заострились, зубы выросли, а в глазах загорелось яростное желтое пламя.
– Люк, – прошептала девушка. – Что с тобой?
– Клэри. – Он протянул к ней руки, которые вдруг удлинились. Когти на пальцах окрасились багряным. – Что не так?
Клэри закричала, пытаясь увернуться. В сердце проснулся неуправляемый ужас. Откуда? С чего? Люк в обличье волка ни за что не навредит… Он ухватил Клэри за плечи, и она съежилась, стараясь закрыться от желтых звериных глаз.
– Клэри, пожалуйста… – Люк звал обычным, человеческим, голосом, умоляя замолчать.
– Пусти! Пусти! – отбивалась Клэри.
Люк не пускал.
– Это все вода. У тебя галлюцинации, Клэри. Держись! – Он потянул ее к мосту, едва не волоча по земле. По горящим щекам потекли прохладные слезы. – Того, что ты видишь, нет. Крепись, пожалуйста, не сдавайся.
Запахло стоячей водой. Клэри присмотрелась к цветущей зеленоватой поверхности, под которой угадывались темные формы. Навстречу вынырнуло черное щупальце, и Клэри отшатнулась от усеянного игольчатыми шипами кончика. Она даже не смогла закричать, лишь приглушенный стон вырвался из груди.
Колени подогнулись, но Люк успел подхватить Клэри и взять на руки, чего не делал с тех пор, как ей было пять или шесть лет.
– Клэри, – позвал оборотень. Слова замялись, переходя в рычание.
Оборотень нес девушку вдоль высоких домов привычной бруклинской конструкции. Или они примерещились? Воздух тем временем потеплел, огни домов светили подобно факелам, а вода в канале издавала недоброе фосфоресцирующее сияние. Кости у Клэри как будто таяли.
– Пришли, – сказал Люк, останавливаясь у высокого дома на берегу канала.
Он, крича, принялся барабанить в яркую до рези в глазах красную дверь. Единственная золотистая руна на двери расплылась и приняла форму черепа. «Неправда», – сказала себе Клэри и закусила до крови кулак, желая задавить нарождающийся в горле крик.
От боли сразу прояснилось в голове.
Дверь распахнулась, и на порог вышла высокая женщина в черном платье. Волосы она заплела в две косы, из которых те выбивались каштановым с проседью спутанным облаком. Хозяйка смотрела на гостей со смесью гнева и удивления на лице: глаза голубые, знакомые…
– Вы кто такие? – спросила хозяйка, подсвечивая себе ведьминым огнем. – Чего надо?
– Аматис, – позвал Люк, выступая в лужицу света и показывая Клэри. – Это я.
Женщина побледнела и затряслась. Чтобы не упасть, она схватилась за дверной косяк:
– Люциан?
Люк попытался войти в дом, но хозяйка – Аматис – загородила дорогу. Замотала головой, тряся косами:
– Как ты посмел прийти, Люциан? Как посмел явиться сюда?
– Выбора не было. – Люк плотнее прижал к себе Клэри, и девушка едва подавила вскрик: каждая клетка тела пылала болью.
– Уходи, – велела Аматис. – Если исчезнешь прямо сейчас…
– Я не за себя прошу. За девочку. Она умирает. – Женщина пристально посмотрела на оборотня, и тот добавил: – Пожалуйста, Аматис, не откажи в помощи. Девочка – дочь Джослин.
Наступила долгая тишина. Хозяйка застыла подобно статуе – от страха ли, от удивления? – а Клэри впилась до крови ногтями в ладони. Боль, впрочем, больше не помогала. Мир вокруг распадался на части, словно пазл, дрейфующий на воде. Послышался едва различимый голос:
– Что ж, Люциан, заноси ее в дом.
* * *
К тому времени как Саймон и Джейс возвратились в гостиную, Алина успела накрыть на низенький стол: сыр, хлеб, нарезанный пирог, яблоки и даже вино. Максу алкоголь пробовать запретили, и мальчик одиноко сидел в углу с тарелкой пирога и книжкой на коленях. Саймону было жаль Макса, потому что и сам вампир чувствовал себя изгоем в шумной, веселой компании.Алина потянулась за яблоком и как бы походя коснулась руки Джейса. Саймон напрягся. Казалось бы, Джейс предает Клэри, к его, Саймона, выгоде, и все же в первую очередь именно предает. Джейс глянул на Саймона поверх головы Алины и улыбнулся. Вроде не вампир, а будто клыками сверкает.
Саймон отвернулся. Он заметил, что музыка звучит из какого-то сложного механизма, не обычной стереосистемы.
Вампир думал поговорить с Изабель, но та уже болтала о чем-то с Себастьяном. Себастьян, весь такой утонченный, внимательно слушал. Над влюбленностью Саймона в Изабель Джейс посмеялся, однако Себастьян запросто совладает с ее норовом. Сумеречных охотников такими воспитывают – чтобы умели совладать с чем угодно. Впрочем, Джейс, обещая быть Клэри исключительно братом, Саймона озадачил.
– Вино закончилось, – провозгласила Изабель, со стуком опустив бутылку на стол. – Пойду принесу еще, – сказала она и, подмигнув Себастьяну, удалилась на кухню.
– Прости, если лезу не в свое дело, но ты что-то очень тих, – заметил Себастьян, наклонившись к Саймону и демонстрируя обезоруживающую улыбку. Хотя волосы у него были очень темны, кожа оставалась на вид нежной, словно Себастьян выходил на солнце нечасто. – Все хорошо?
Саймон пожал плечами:
– Да мне и говорить-то не о чем. Вы то о политике, то о каких-то незнакомцах толкуете. Или сразу обо всем.
Улыбка исчезла с лица Себастьяна.
– Мы, нефилимы, для постороннего можем показаться закрытой кастой. Таков наш путь, путь отрезанных от остального мира.
– Скорее вы сами отрезаете себя от остальных. Вы презираете людей…
– Презираем? Я бы не стал выражаться столь категорично. И потом, ну кто захочет иметь с нами дело? Ведь мы – живое доказательство самообмана: дескать, под кроватью не прячутся вампиры, чудовища и демоны. – Себастьян обернулся к Джейсу, который молча следил за беседой: – Я не прав?
Джейс улыбнулся.
– De ce crezi ca va ascultam conversatia? – проговорил он.
Приятно удивленный, Себастьян заинтересованно посмотрел на Джейса.
– M-ai urmarit de cand ai ajuns aici. Numi dau seama daca nu ma placi ori daca eşti atat de banuitor cu toata lumea. – Себастьян встал из-за стола. – Всегда рад поупражняться в румынском, однако пора мне, думаю, проверить, отчего так задерживается на кухне Изабель.
Себастьян ушел, а Джейс остался сидеть, озадаченно глядя ему вслед.
– В чем дело? – спросил Саймон. – Он что, не по-румынски говорил?
– Да нет, – ответил Джейс и слегка нахмурился. – С румынским у него все в порядке.
Не успел Саймон спросить, в чем тогда дело, как вернулся Алек. Хмурым он уходил и хмурым же возвратился. Смущенный взгляд голубых глаз сразу уперся в вампира.
– Так быстро? – спросил Джейс.
– Я ненадолго, – ответил Алек и, не снимая перчатки, схватил со стола яблоко. – Мне велено привести его, – указал он яблоком на Саймона. – Его хотят видеть в Гарде.
– Что, правда? – удивленно спросила Алина, но Джейс уже встал с дивана, высвобождая свою руку из ее.
– Чего ради? – спросил он угрожающе спокойно. – Ты хоть спросил прежде, чем помчался выполнять поручение?
– Конечно, спросил. Я что, тупой, по-твоему?
– Ладно тебе, – произнесла Изабель, возвращаясь. Рядом Себастьян нес бутылку вина. – Ты и впрямь бываешь туповат, – сказала Иззи, но под испепеляющим взглядом братца добавила: – Самую малость.
– Саймона отправят обратно в Нью-Йорк. Через портал.
– Саймон только что прибыл сюда! – надула губы Изабель. – Они там офигели?
– Это мы офигели, притащив Саймона. Пусть и случайно. Конклав решил, что лучший выход из ситуации – отправить вампира домой.
– А что, прикольно! – встрял Саймон. – Вернусь, и мама не заметит. Какая разница во времени между Аликанте и Манхэттеном?
– У тебя и мать есть? – пораженно спросила Алина.
Саймон притворился, будто не слышал.
– Нет, серьезно, – заверил он Алека и Джейса, когда те переглянулись. – Я реально хочу поскорее отсюда смотаться.
– Проводишь его? – спросил Джейс Алека. – Проследишь, чтобы все прошло без косяков?
Какое-то время нефилимы смотрели друг на друга. Точно так же Саймон и Клэри когда-то переглядывались, если не хотели выдать родителям своих планов.
– Эй, – окликнул он Джейс и Алека. – Что не так?
Ниточка взгляда порвалась: Алек отвернулся, а Джейс, мягко улыбаясь, посмотрел на вампира.
– Все путем, – сказал он. – Поздравляю, вампир, ты едешь домой.
4
Светолюб
На Аликанте опустилась ночь. Узкие улочки петляли в лунном свете бледными каменными лентами; несмотря на холод, Саймон чувствовал себя вполне комфортно.
Алек быстро шагал, глядя прямо перед собой, будто Саймона не было рядом. В прошлой жизни Саймону, чтобы поспеть за провожатым, пришлось бы бежать задыхаясь, но не теперь. Вампир спокойно держал темп, заданный нефилимом.
– Фигово, поди? – спросил наконец Саймон. – В смысле, возиться со мной?
Алек пожал плечами:
– Мне восемнадцать, я взрослый – и должен вести себя ответственно. Я единственный, кому дозволено входить и выходить из Гарда во время собрания. К тому же Консулу меня представили.
– Кто такой Консул?
– Он вроде старшего чиновника. Подсчитывает голоса на Совете, трактует закон и дает советы Конклаву и Инквизитору. Если ты руководишь Институтом и вдруг сталкиваешься с неразрешимой проблемой – можно обратиться к Консулу.
– Погоди, как он может давать советы Инквизитору? Разве она не погибла?
– И президенты умирают, – фыркнул Алек. – Прежний Инквизитор погибла, и сейчас действует новый. Элдертри.
Саймон обернулся посмотреть на темную полоску воды в канале. Город остался позади, и теперь они следовали узкой тенистой тропинкой между деревьями.
– Знаешь… – заговорил вампир, и Алек посмотрел на него исподлобья. – В прошлом Инквизиторы были к моему народу не слишком-то благосклонны. Впрочем, ладно, забей. Просто такая вот шутка истории получается. Дела примитивных… тебе неинтересно, наверное.
– Ты – не примитивный, – возразил Алек. – Поэтому твое появление так всполошило Себастьяна и Алину. Хотя по Себастьяну не скажешь. Он постоянно делает вид, будто все в жизни повидал.
– У него с Изабель, – ляпнул Саймон, – что-нибудь есть?
Алек рассмеялся:
– У Себастьяна с Изабель? Вряд ли. Себастьян классный парень, но Изабель водит шашни с тем, от кого родители обязательно придут в ужас. Примитивные, нежить, мошенники с обаятельной мордой…
– Спасибо на добром слове, – сказал Саймон. – Приятно оказаться среди бандюганов.
– По-моему, Изабель на публику работает. К тому же она – единственная девчонка в семье, вот и доказывает крутизну. Ну, или так она сама думает.
– Или же хочет отвести внимание предков от тебя, – почти бесцветным голосом произнес Саймон. – Пока те не просекли, что ты гей…
Алек остановился так резко, что Саймон в него чуть не врезался.
– Предки-то не знают, – сказал Алек. – Зато, похоже, знают все остальные.
– Кроме Джейса. Он не в курсе?
Алек сделал глубокий вдох. Он побледнел, или так казалось в лунном свете, лишающем оттенков каждый предмет. Глаза нефилима были черны.
– Какое тебе дело? Запугать меня хочешь?
– Запугать? – ошеломленно переспросил Саймон. – Я не…
– Тогда зачем? – В голос Алека закралась боль. – Зачем напоминать об этом?
– Ты… меня ненавидишь. Плевать, пусть я и спас тебе жизнь. Ты весь мир презираешь. У нас вроде нет ничего общего, да только ты смотришь на Джейса, как я – на Клэри. Может, узнав о моей беде, ты станешь ненавидеть меня чуточку меньше?
– Значит, ты не скажешь Джейсу? В смысле, Клэри ты признался и…
– Теперь жалею. Постоянно думаю, как вернуть прежние времена. Получится остаться друзьями или те отношения пошли окончательно прахом? Не по ее вине, а по моей. Что, если бы я встретил другую?..
– Другого… – пробормотал Алек и быстрым шагом двинулся дальше, глядя прямо перед собой.
Саймон нагнал его:
– Сам посуди. Магнусу Бейну, например, ты точно нравишься, и он тоже клевый. Такие тусы устраивает! Хотя он меня, конечно, в крысу превратил… ну и фиг с ним.
– Спасибо за сочувствие, – сухо ответил Алек. – Не думаю, что Магнусу я нравлюсь настолько сильно. Когда он пришел в Институт открывать портал, то едва ли взглянул на меня.
– Позвони ему, – не унимался Саймон, стараясь не думать, как странно, должно быть, это выглядит со стороны: вампир советует демоноборцу назначить свидание магу.
– Не выйдет. Телефоны в Идрисе не работают. Да и какая разница!.. Мы пришли, вот он, Гард.
Впереди высилась стена. Ворота в ней были испещрены угловатым руническим узором. Саймон, в отличие от Клэри, магических знаков читать не умел, но и так чувствовал исходящую от них силу. По обеим сторонам от врат стояли на страже каменные изваяния ангелов со свирепым выражением на прекрасных лицах. Сжимая в руках гравированные клинки, ангелы попирали ногами чудовищ: помесь крысы, летучей мыши и ящерицы с длинными острыми зубами. Саймон долго вглядывался в скульптурных монстров, решив под конец, что перед ним демоны. Или все же вампиры?
Распахнув врата, Алек жестом велел проходить. Саймон, оказавшись во дворе, пораженно заморгал: вампиризм дарует острое ночное зрение, но факелы вдоль тропинки горели ведьминым огнем, и предметы теряли резкость. Саймон едва ли заметил, что Алек ведет его по булыжной дороге, отражающей резкое белое свечение, и что впереди, подняв руку, их дожидается некто высокий.
– Так это тот самый вампир? – спросил он низким голосом, похожим скорее на рычание. Саймон поднял на вопрошавшего взгляд; глаза резало и жгло. Они слезились бы, умей вампир плакать.
Всё из-за ведьминого огня. Ангельский свет сжигает вампиров.
Дорогу загородил великан: широкоскулый, с землистым лицом, коротко стриженный брюнет. Выражением лица он напоминал пассажира метро, заметившего на рельсах крысу и пожелавшего, чтобы скорее подоспел поезд – авось да раздавит паразита.
– Это Саймон, – слегка неуверенно представил вампира Алек. – Саймон, это Консул Малахи Дьюдонн. Портал открыт, сэр?
– Да, – ответил Малахи резким голосом, в котором угадывался легкий акцент. – Все давно готово. Идем, нежить. Чем скорее избавимся от тебя, тем лучше.
Саймон уже двинулся вслед за старшим чиновником, но Алек вдруг схватил его за руку.
– Погодите, – обратился он к Консулу. – Саймона отправят прямиком на Манхэттен? Встретят по ту сторону?
– Так и есть. Магнус Бейн возьмет на себя ответственность за возвращение нежити. Раз уж он столь неразумно дозволил ей проникнуть сюда.
– Если бы Магнус не пропустил Саймона через портал, Саймон бы погиб!
– Возможно. Такова версия твоих родителей, и Конклав склонен ей верить. Против моего совета, впрочем. Никому так просто не дозволяется приводить нежить в Город стекла.
– И вовсе это было не просто, – разозлился Саймон. – На нас напали…
Малахи только сейчас обратил на него взор:
– Будешь говорить, когда тебя спросят, нежить.
Алек еще сильнее сжал руку Саймона. На лице нефилима проступила смесь нерешительности и подозрения, словно Алек передумал отдавать вампира Конклаву.
– Полноте, Консул! – раздался высокий голос, и Саймон удивленно заметил спешащего к ним низенького, полноватого мужчину в просторной серой мантии поверх черного костюма Охотника. Его лысый череп блестел в свете ведьминого огня. – Не стоит пугать нашего гостя.
– Гостя? – возмущенно переспросил Малахи.
Коротышка подошел ближе и улыбнулся Саймону и Алеку:
– Мы рады – правда, очень рады, – что ты согласился поскорее возвратиться в Нью-Йорк. Всем только легче. – Коротышка подмигнул Саймону, который смущенно пялился на него. Ни разу прежде – ни когда Саймон был примитивным, ни когда он стал вампиром – Сумеречный охотник не обращался к нему столь приветливо. – О, чуть не забыл! – хлопнул себя по лбу коротышка. – Надо представиться. Я Инквизитор, новый Инквизитор. Зовут меня Элдертри.
Элдертри протянул Саймону руку, и тот, по-прежнему смущенный, ответил пожатием.
– А ты? Должно быть, Саймон?
– Да, – ответил вампир, спеша высвободить руку из влажной и липкой ладошки Элдертри. – Не благодарите за согласие. Мне самому не терпится вернуться домой.
– Уверен, о, я уверен, что так и есть! – жизнерадостно произнес Элдертри, однако Саймон заметил странную тень на его лице. – Сюда, Саймон, – улыбнулся Инквизитор, указывая на узкую тропинку, вьющуюся вдоль Гарда. – Изволь. – Алек хотел последовать за Саймоном, но Инквизитор поднял руку: – В твоих услугах, Александр, мы больше не нуждаемся. Спасибо, что помог.
– Саймону…
– Ничто не угрожает. Малахи, проводи, пожалуйста, Александра на выход. Выдай ведьмин огонь, если у него с собой нет. Ночами дороги бывают обманчивы.
Одарив собравшихся еще одной благостной улыбкой, Элдертри поторопил Саймона к порталу.
Стены перевернулись. Клэри уложили на холодную поверхность и накрыли одеялом.
Девушка встретилась взглядом с парой голубых глаз.
– На вид она очень больна, Люциан, – произнесла Аматис. Ее слова прозвучали как со старой изжеванной пленки. – Что с ней?
– Наглоталась воды из озера Лин, – ответил Люк. На мгновение в глазах прояснилось, и Клэри увидела, что лежит на плиточном полу кухни, а Люк совсем рядом ковыряется в шкафчике. Желтая штукатурка на стенах облупилась, от пламени в чугунной печке резало глаза. – Анис, белладонна, чемерица… – Люк вытаскивал из шкафчика стеклянные пузырьки. – Аматис, из этого нужно приготовить отвар. Я пока перенесу Клэри ближе к печке. Бедняжку трясет.
Алек быстро шагал, глядя прямо перед собой, будто Саймона не было рядом. В прошлой жизни Саймону, чтобы поспеть за провожатым, пришлось бы бежать задыхаясь, но не теперь. Вампир спокойно держал темп, заданный нефилимом.
– Фигово, поди? – спросил наконец Саймон. – В смысле, возиться со мной?
Алек пожал плечами:
– Мне восемнадцать, я взрослый – и должен вести себя ответственно. Я единственный, кому дозволено входить и выходить из Гарда во время собрания. К тому же Консулу меня представили.
– Кто такой Консул?
– Он вроде старшего чиновника. Подсчитывает голоса на Совете, трактует закон и дает советы Конклаву и Инквизитору. Если ты руководишь Институтом и вдруг сталкиваешься с неразрешимой проблемой – можно обратиться к Консулу.
– Погоди, как он может давать советы Инквизитору? Разве она не погибла?
– И президенты умирают, – фыркнул Алек. – Прежний Инквизитор погибла, и сейчас действует новый. Элдертри.
Саймон обернулся посмотреть на темную полоску воды в канале. Город остался позади, и теперь они следовали узкой тенистой тропинкой между деревьями.
– Знаешь… – заговорил вампир, и Алек посмотрел на него исподлобья. – В прошлом Инквизиторы были к моему народу не слишком-то благосклонны. Впрочем, ладно, забей. Просто такая вот шутка истории получается. Дела примитивных… тебе неинтересно, наверное.
– Ты – не примитивный, – возразил Алек. – Поэтому твое появление так всполошило Себастьяна и Алину. Хотя по Себастьяну не скажешь. Он постоянно делает вид, будто все в жизни повидал.
– У него с Изабель, – ляпнул Саймон, – что-нибудь есть?
Алек рассмеялся:
– У Себастьяна с Изабель? Вряд ли. Себастьян классный парень, но Изабель водит шашни с тем, от кого родители обязательно придут в ужас. Примитивные, нежить, мошенники с обаятельной мордой…
– Спасибо на добром слове, – сказал Саймон. – Приятно оказаться среди бандюганов.
– По-моему, Изабель на публику работает. К тому же она – единственная девчонка в семье, вот и доказывает крутизну. Ну, или так она сама думает.
– Или же хочет отвести внимание предков от тебя, – почти бесцветным голосом произнес Саймон. – Пока те не просекли, что ты гей…
Алек остановился так резко, что Саймон в него чуть не врезался.
– Предки-то не знают, – сказал Алек. – Зато, похоже, знают все остальные.
– Кроме Джейса. Он не в курсе?
Алек сделал глубокий вдох. Он побледнел, или так казалось в лунном свете, лишающем оттенков каждый предмет. Глаза нефилима были черны.
– Какое тебе дело? Запугать меня хочешь?
– Запугать? – ошеломленно переспросил Саймон. – Я не…
– Тогда зачем? – В голос Алека закралась боль. – Зачем напоминать об этом?
– Ты… меня ненавидишь. Плевать, пусть я и спас тебе жизнь. Ты весь мир презираешь. У нас вроде нет ничего общего, да только ты смотришь на Джейса, как я – на Клэри. Может, узнав о моей беде, ты станешь ненавидеть меня чуточку меньше?
– Значит, ты не скажешь Джейсу? В смысле, Клэри ты признался и…
– Теперь жалею. Постоянно думаю, как вернуть прежние времена. Получится остаться друзьями или те отношения пошли окончательно прахом? Не по ее вине, а по моей. Что, если бы я встретил другую?..
– Другого… – пробормотал Алек и быстрым шагом двинулся дальше, глядя прямо перед собой.
Саймон нагнал его:
– Сам посуди. Магнусу Бейну, например, ты точно нравишься, и он тоже клевый. Такие тусы устраивает! Хотя он меня, конечно, в крысу превратил… ну и фиг с ним.
– Спасибо за сочувствие, – сухо ответил Алек. – Не думаю, что Магнусу я нравлюсь настолько сильно. Когда он пришел в Институт открывать портал, то едва ли взглянул на меня.
– Позвони ему, – не унимался Саймон, стараясь не думать, как странно, должно быть, это выглядит со стороны: вампир советует демоноборцу назначить свидание магу.
– Не выйдет. Телефоны в Идрисе не работают. Да и какая разница!.. Мы пришли, вот он, Гард.
Впереди высилась стена. Ворота в ней были испещрены угловатым руническим узором. Саймон, в отличие от Клэри, магических знаков читать не умел, но и так чувствовал исходящую от них силу. По обеим сторонам от врат стояли на страже каменные изваяния ангелов со свирепым выражением на прекрасных лицах. Сжимая в руках гравированные клинки, ангелы попирали ногами чудовищ: помесь крысы, летучей мыши и ящерицы с длинными острыми зубами. Саймон долго вглядывался в скульптурных монстров, решив под конец, что перед ним демоны. Или все же вампиры?
Распахнув врата, Алек жестом велел проходить. Саймон, оказавшись во дворе, пораженно заморгал: вампиризм дарует острое ночное зрение, но факелы вдоль тропинки горели ведьминым огнем, и предметы теряли резкость. Саймон едва ли заметил, что Алек ведет его по булыжной дороге, отражающей резкое белое свечение, и что впереди, подняв руку, их дожидается некто высокий.
– Так это тот самый вампир? – спросил он низким голосом, похожим скорее на рычание. Саймон поднял на вопрошавшего взгляд; глаза резало и жгло. Они слезились бы, умей вампир плакать.
Всё из-за ведьминого огня. Ангельский свет сжигает вампиров.
Дорогу загородил великан: широкоскулый, с землистым лицом, коротко стриженный брюнет. Выражением лица он напоминал пассажира метро, заметившего на рельсах крысу и пожелавшего, чтобы скорее подоспел поезд – авось да раздавит паразита.
– Это Саймон, – слегка неуверенно представил вампира Алек. – Саймон, это Консул Малахи Дьюдонн. Портал открыт, сэр?
– Да, – ответил Малахи резким голосом, в котором угадывался легкий акцент. – Все давно готово. Идем, нежить. Чем скорее избавимся от тебя, тем лучше.
Саймон уже двинулся вслед за старшим чиновником, но Алек вдруг схватил его за руку.
– Погодите, – обратился он к Консулу. – Саймона отправят прямиком на Манхэттен? Встретят по ту сторону?
– Так и есть. Магнус Бейн возьмет на себя ответственность за возвращение нежити. Раз уж он столь неразумно дозволил ей проникнуть сюда.
– Если бы Магнус не пропустил Саймона через портал, Саймон бы погиб!
– Возможно. Такова версия твоих родителей, и Конклав склонен ей верить. Против моего совета, впрочем. Никому так просто не дозволяется приводить нежить в Город стекла.
– И вовсе это было не просто, – разозлился Саймон. – На нас напали…
Малахи только сейчас обратил на него взор:
– Будешь говорить, когда тебя спросят, нежить.
Алек еще сильнее сжал руку Саймона. На лице нефилима проступила смесь нерешительности и подозрения, словно Алек передумал отдавать вампира Конклаву.
– Полноте, Консул! – раздался высокий голос, и Саймон удивленно заметил спешащего к ним низенького, полноватого мужчину в просторной серой мантии поверх черного костюма Охотника. Его лысый череп блестел в свете ведьминого огня. – Не стоит пугать нашего гостя.
– Гостя? – возмущенно переспросил Малахи.
Коротышка подошел ближе и улыбнулся Саймону и Алеку:
– Мы рады – правда, очень рады, – что ты согласился поскорее возвратиться в Нью-Йорк. Всем только легче. – Коротышка подмигнул Саймону, который смущенно пялился на него. Ни разу прежде – ни когда Саймон был примитивным, ни когда он стал вампиром – Сумеречный охотник не обращался к нему столь приветливо. – О, чуть не забыл! – хлопнул себя по лбу коротышка. – Надо представиться. Я Инквизитор, новый Инквизитор. Зовут меня Элдертри.
Элдертри протянул Саймону руку, и тот, по-прежнему смущенный, ответил пожатием.
– А ты? Должно быть, Саймон?
– Да, – ответил вампир, спеша высвободить руку из влажной и липкой ладошки Элдертри. – Не благодарите за согласие. Мне самому не терпится вернуться домой.
– Уверен, о, я уверен, что так и есть! – жизнерадостно произнес Элдертри, однако Саймон заметил странную тень на его лице. – Сюда, Саймон, – улыбнулся Инквизитор, указывая на узкую тропинку, вьющуюся вдоль Гарда. – Изволь. – Алек хотел последовать за Саймоном, но Инквизитор поднял руку: – В твоих услугах, Александр, мы больше не нуждаемся. Спасибо, что помог.
– Саймону…
– Ничто не угрожает. Малахи, проводи, пожалуйста, Александра на выход. Выдай ведьмин огонь, если у него с собой нет. Ночами дороги бывают обманчивы.
Одарив собравшихся еще одной благостной улыбкой, Элдертри поторопил Саймона к порталу.
* * *
Люк перенес Клэри через порог, и мир вспыхнул, начал плавиться. Хозяйка вела нежданных гостей по длинному коридору, освещая путь ведьминым огнем. В бреду Клэри видела, как коридор все удлиняется и удлиняется.Стены перевернулись. Клэри уложили на холодную поверхность и накрыли одеялом.
Девушка встретилась взглядом с парой голубых глаз.
– На вид она очень больна, Люциан, – произнесла Аматис. Ее слова прозвучали как со старой изжеванной пленки. – Что с ней?
– Наглоталась воды из озера Лин, – ответил Люк. На мгновение в глазах прояснилось, и Клэри увидела, что лежит на плиточном полу кухни, а Люк совсем рядом ковыряется в шкафчике. Желтая штукатурка на стенах облупилась, от пламени в чугунной печке резало глаза. – Анис, белладонна, чемерица… – Люк вытаскивал из шкафчика стеклянные пузырьки. – Аматис, из этого нужно приготовить отвар. Я пока перенесу Клэри ближе к печке. Бедняжку трясет.