Страница:
Кассиль Лев
Кондуит и Швамбрания (Книга 2, Швамбрания)
Лев Кассиль
Кондуит и Швамбрания
Книга 2
Швамбрания
Повесть
О
НЕОБЫЧАЙНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ДВУХ РЫЦАРЕЙ,
в поисках справедливости открывших на материке Большого Зуба
ВЕЛИКОЕ ГОСУДАРСТВО ШВАМБРАНСКОЕ,
с
описанием удивительных событий, происшедших на блуждающих островах, а
также о многом ином, изложенном бывшим швамбранским адмиралом
АРДЕЛЯРОМ КЕЙСОМ,
ныне живущим под именем
ЛЬВА КАССИЛЯ,
с приложением множества тайных документов, мореходных карт, государственного
герба и собственного флага
ШВАМБРАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ПОХОД "БРЕНАБОРА"
Чтоб установить истинные очертания и границы Швамбрании, был предпринят великий поход швам-бранского флота вокруг материка. Он начался в середине 1916 года и продолжался до ноября 1917 года. Значение этого похода для швамбранской истории огромно. Об этом свидетельствуют письменные памятники, сохранившиеся до сих пор. В моем швамбранском архиве хранятся; точная карта Швамбрании и приложенный к ней корабельный журнал флагманского судна "Бренабор". Приводить его здесь целиком не имеет смысла. Он велик и скучен. Многое в нем будет непонятно сегодняшним читателям. Поэтому здесь описание похода дается в сокращенном и обработанном виде, а в скобках объяснено непонятное. Я старался только по возможности сохранить швамбранский стиль. Затем необходимо рассказать следующее.
Швамбранским императором был в то время некий Бренабор Кейс Четвертый. Имя это мы целиком заимствовали у известной тогда автомобильной фирмы. Поэтому на государственном гербе Швамбрании к Зубу Швамбранской Мудрости, пароходу Джека, Спутника Моряков, и Черной королеве - хранительнице тайны прибавились еще автомобили. Царь Бренабор № 4 был довольно покладистым малым, но все же это был монарх, и никто из нас не пожелал воплощаться в него. Оставаться же простыми смертными швамбранами не хотелось. Тогда Бренабор усыновил нас. Мы считали, что он подобрал нас в море, когда мы были маленькими. Жестокий негодяй Уродонал Шателена засадил нас совсем новорожденными в кадушку из-под кислой капусты и пустил по морю. Царь Бренабор катался на лодке, услышал, что откуда-то разит, и спас нас. В то время почти во всех детских книжках были сироты. Положение приемыша было модным и трогательным. Что же касается капустного духа, то это нас нисколько не компрометировало: многие мамаши уверяли, что всех детей, даже и не приемышей, находят в капусте... Эскадра состояла из флагманского судна "Бренабор" и кораблей "Беф Строганов", "Жюль Верн", "Металлопластика", "Принц-курант", "Каскара Саграда", "Гратис", "Покоритель бурь", "Гамбит" и "Доннерветтер". Командовал эскадрой, несмотря на свою молодость, адмирал и капитан Арделяр Кейс, то есть я. Оська был вице-адмиралом и главным матросом, Имя его было Сатанатам. Происхождение имени Сатанатам оперное. К нам ходил петь басом один провизор. Он пел арию Мефистофеля: "Сатана там правит бал", слишком надавливая голосом на отдельные слоги. Получалось: "Сатанатам". Оська потом интересовался, кто это такой Сатанатам - дирижер? В качестве корабельного наставника с нами плыл неизменный Джек, Спутник Моряков.
ОТПЛЫТИЕ
"Утром был восход, и солнце засияло над горизонтом, - так начинается дневник адмирала Арделяра Кейса. - Вид на море был очень красивый. Сто тысяч солдат и миллион народа провожали нас. Духовой оркестр играл очень сильно - получилась манифестация. Нью-Шлямбург был весь иллюстрирован. (Ошибка: адмирал хотел написать "иллюминован".) На мне были белые брюки клёш, белые туфли со шпорами, крахмальный воротничок, голубой галстук бабочкой, лиловая черкеска с золотыми газырями и эполетами, пурпуровый ментик-накидка, подбитый тигровой шкурой, и капитанская фуражка с плюмажем. Я шел впереди всех, высокий и стройный..." У пристаней стояли пароходы. Уже был второй звонок. Грузчики носили пирожные, тысячи тюбиков со сладкими белилами. Военно-пассажирский дредноут "Бренабор" был так велик, что по палубе его ходили трамваи и ездили извозчики. От кормы до носа они брали двугривенный, хотя овсы в Швамбрании были дешевы. Шесть труб "Бренабора" дымили, как шесть хороших пожаров. Гудок его был в десять тысяч верблюжьих сил, а мачты так высоки, что на верхних реях лежали вечные снега. - В машине приготовиться! - скомандовал я. - Пронта ля машина, - сказал Джек, Спутник Моряков, - штее фертиг бей дер машине! Нас провожал сам царь. Он влез на бочку и сказал манифест: - Ой вы гой еси, швамбранские чудо-богатыри! Мы, божьей милостью император швамбранский, царь кальдонский, бальвонский и тэ дэ и тэ пэ, повелеваем вам счастливого пути и взад и вперед. Если встретится по дороге война, сражайтесь что есть силы... Гоните врагов в хвост и в гриву. Моряки! Все века, сколько их есть и будет, смотрят на вас с вершины этих мачт! Марш вперед, друзья, в поход!.. Ах, громче, музыка, играй победу! Если налетит шквал и буря, сойдите вниз, а то схватите насморк. Вперед же, орлы, чудо-богатыри! Правьте в открытое море на зюйд-вест. С нами бог, трогай с богом!.. Тут все запели швамбранский гимн, сочиненный вице-адмиралом, с ударением на первом слоге: "У-ра, у-ра! - закричали Тут швамбраны все. У-ра, у-ра - и упали... Туба-риба-се! Но никто совсем не умер, Они все спаслись. Всех они вдруг победили И поднялись ввысь!... "Бренабор" дал третий свисток в десять тысяч верблюжьих сил. Всадники попадали, кони разбежались. Кто стоймя стоял, тот сидьмя сел. Кто сидьмя сидел, тот лежмя лег. Ну, а кто лежмя лежал, тому уже ничего не оставалось делать. Пароходы отваливали. Поход начался. - Пишите! - сказал царь. Эскадра шла полным ходом. Флаги пышно развевались. Впереди всех шел "Бренабор", высокий и стройный. Он тянул сто узлов в час. Ветер крепчал. Волны бурлили. Вечером был закат.
БИТВА ПРИ ШАРАДЕ
Плавание шло благополучно. Утром бывал восход, вечером - закат. Ветер крепчал с каждым днем, если верить адмиральскому журналу. Эскадра, не заходя в порт Фель и миновав мыс Гиальмар, обогнула Канифолию и от мыса Кегли повернула к Драндзонску. Навстречу нам был выслан небольшой однобортный корабль. (Опять ошибка: однобортными бывают пиджаки, а не пароходы.) Жители Драндзонска встретили нас с папиросами "Триумф". Мы закурили и поехали дальше. Через два дня мы бросили якорь в гавани Матчиша. За Матчишем простирались дремучие мужественные леса. (Таких лесов, конечно, не бывает. Про леса иногда говорят, что они девственны. Но адмирал был женоненавистник.) В мужественных лесах мы охотились на диких конь-яков. Конь-яки были животными, взятыми из рекламного ребуса известной виноторговли Шустова. Конь-яки водились только в Швамбрании. Голова у них была как у буйвола, а все тело конское. Они бодались и лягались. Они были свирепы. Затем мы с Сатанатамом исследовали пустыни Кор-и-Дор. В пустыне было очень пусто. Тем временем эскадра под командованием Джека Спутника обогнула мыс Юлу и пришла в Бальвонск. Мы сели опять на корабль и поехали дальше. У мыса Шарада на горизонте показался флот Пилигвинии. Им командовал подлый изменник граф Уродонал Шателена. - А, грот-бом-брам-рей! - выругался Джек, Спутник Моряков. Форбом-брамфордуны и бакштаги! Унтер лиссель левый, тоже правый... Пломбирен зи ди шифсреуме!.. Запломбируйте все трюмы! И он стал сверкать очами. А Уродонал Шателена объявил нам через рупор войну. Вышел морской бой. Корабли наши и ихние налетели друг на друга и хотели устроить абордаж. Но началась настоящая Ходынка, которая кончилась для нас прямо Цусимой. Корабли "Металлопластика", "Доннерветтер" и "Беф Строганов" пошли на дно, а остальных взяли на буксир пилигвины. Они повели их в свой плен, который помещался на необитаемом острове Гирляндия в Ядовитом океане. Только наш гордый "Бренабор" не сдался врагу и вырвался из огненного кольца. По синим волнам океана корабль одинокий несся на всех парусах. Был остров на том океане. Пустынный и мрачный гранит. Назывался он островом Наказань и входил в Пилюльский архипелаг. Там был мыс Угол. На мысе, в ракушечном гроте, жила Черная королева. Мы пристали к острову. Королева выглядела неплохо, только заплесневела немножко.
Затем мы миновали опасные острова Хину, Биомальц, Микстуру, Какао и Рыбьежирск. Дойдя до мы-са Конек, мы увидели вершины Кудыкиных гор и недосягаемую вершину Ребус. Но мы повернули на запад и вошли в пролив Семи Школяров, Мы приближались к острову Лукоморье.
ЗАПОВЕДНИК ГЕРОЕВ
Принц и Нищий, Макс и Мориц, Бобус и Бубус, Том Сойер и Гек Финн, Оливер Твист, Маленькие Женщины и Маленькие Мужчины, они же ставшие взрослыми, дети капитана Гранта, маленький лорд Фаунтлерой, двенадцать егерей, три пряхи, семь мудрых школяров, тридцать три богатыря, племянники дядьки Черномора, Последний день Помпеи и Тыся-ча одна ночь вышли встречать нас. - Здравия желаем, ваше ослепительство! - гаркнули они нам. На берегу стоял дуб зеленый. Златая цепь на дубе том. Цепной кот в сапогах с ученым видом ходил вокруг дуба. Направо идет - книжки читает вслух, идет налево - граммофон заводит. Прямо как в цирке у Дурова. А на скале сидел Сфинкс. Он сочинял шарады и ребусы. Знакомые образы населяли остров. Остров Лукоморье был заповедником всех вычитанных нами героев. Герои были изъяты из книг. Они жили здесь вне времени и сюжета. Навстречу нам скакал сборный эскадрон. Впереди ехал, опустив забрало, Неизвестный Рыцарь, потом Всадник без головы. За ним погонял свою клячу Дон Кихот Ламанчский. И трусил на осле его верный оруженосец Санчо Панса. Санчо Панса вез крылья ветряной мельницы, которую обкорнал Дон Кихот. За рыцарем печального образа скакал на Коньке-горбунке Иванушка-дурачок и показывал всем язык. Далее следовали на огромных битюгах три богатыря: Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич. Так их звали по имени и отчеству, а фамилии нам были неизвестны. Битюги были запряжены в царь-пушку. За ними следом крался знаменитый сыщик Нат Пинкертои. Он выслеживал Неизвестного Рыцаря. Ната Пинкертона незаметно преследовал прославленный сыщик Шерлок Холмс. Из кустов вышел обросший человек в звериных шкурах. На плече у него сидел ученый попугай и клювом вынимал из кармана хозяина билетики со "счастьем". - Гобин Кгузо! - картаво крикнул попугай. И мы узнали великого отшельника. За Робинзоном шел дикарь и нес разные покупки. Он был совершенно голый. Никаких штанов на нем не наблюдалось, только спереди висел листок календаря, и там было написано: "Пятница". Увидев гостей, Робинзон извинился и попросил Дон Кихота одолжить ему с головы медный бритвенный прибор. Рыцарь дал. Робинзон пошел бриться, а Пятница, посплетничав и посоветовавшись с Санчо Панса, побежал одеваться в дом, на котором висела такая вывеска:
ПРИЕМ ЗАКАЗОВ МУЖСКОЙ И ДАМСКИЙ ХИТРЫЙ ПОРТНЯЖКА
ОДНИМ МАХОМ СЕМЕРЫХ ОБШИВАХОМ.
- Это про нас написано, - сказали семь мудрых школяров. Вечером в честь нашего посещения было устроено большое гулянье с фейерверком в Таинственном саду. Там гуляли Голубые Цапли и летали Синие Птицы. Там пели Золотые Петушки и неслись Курочки Рябы. А белки насвистывали "Во саду ли, в огороде". И мы там были и мед пили. А так как усов у нас не было, то все в рот попало.
ЗАКАТ ВЫЛ ОТМЕНЕН
Дни пира совпали с первыми днями революции в России. Замечательная действительность все перевернула вверх дном. Из Швамбрании пришла телеграмма: В Швамбрании народ волнуется. Возмущены битвой при Шараде. Бренабор немножко отрекся. Временный правитель - Уродонал Шателена. Через полчаса "Бренабор", запломбировав трюмы и подняв красный флаг, полным ходом вышел в Гориясное море. Мы прошли Лилипутию, Шелапутию, Порт-Ной и Пришпандорию. Мы переименовали наш корабль в "Каршандар и Юпитер". Корабль стоял за республику: мы отреклись от царя-изменника. Ведь Бренабор № 4, чтоб не упускать власти, временно передал ее негодяю Уродоналу. Отряды Уродонала Шателена охраняли плоскогорье Козны, засев в ущельях Ныки, Плоцки и Сок-Панока. Нам пришлось идти к Канделябрам. В их северных отрогах, в окрестностях Портъ-у-Пея, скрывались республиканские заговорщики. Мы взяли их на корабль и, обогнув мыс Клёк, не заходя в Нахлобучи, проплыли до берегов вольного Каршандара и прибыли в Порт-Янки. Каршандарцы встретили нас восторженно. Каршандар был объят революционным восстанием. Толь-ко Кондору захватил десант Уродонала. Мы осадили Кондору с Фиолетового моря. Кондора пала. В руки нам попала богатая добыча. Пройдя мысы Рич-Рач и Бильбоке, мы посетили Порт-Сигар и наконец бросили якорь у Каршандарской ривьеры. Я переменил фамилию и стал имено-ваться Арделяр Каршандарский.
Чтобы подготовить переворот на всем материке, я тайком, в запломбированном трюме одного парохода, пробрался в Нью-Шлямбург. Я жил в столице, загримировавшись в дикого индейца. Но почти накануне восстания Бренабор узнал меня по рассеченной левой брови. Уродонал арестовал меня и предал военному суду. Процесс адмирала Арделяра Каршандарского длился целый день (воскресенье). Дневник адмирала передает этот суд так: "Зал был весь полон от публики, которая оглядывала меня с любопытством. Я сидел на лавке подсудимых, красивый и стройный. Четыре часовых целились в меня из ружья, чтобы я не убег. Главным председателем всех судей был бывший Бренабор, который очень на меня обозлившись. Прокуратом служил лично граф Уродонал Шателена, весь чернокурый и подлец. Музыки никакой не было, а адвокатом был Сатанатам, которого они побожились не арестовывать в тюрьму. Прокурат врал при всей публике, будто я какой-нибудь мошенник, а адвокат, наоборот, ска-зал, что Уродонал - сам! А Бренабор говорит мне; "Господин подсудимый! Даю вам пять минут, можете выразиться последними словами". Тут я встал, высокий и стройный, и вся публика стала совсем тихая. "Господа судьи! - вскричал я. - Вы арестованы от имени Свободного Материка Большого Зуба!" В это мгновение ока в залу вбежал с революционерами Джек, Спутник Моряков, и они свергли тиранов. Вся публика как закричит "ура", и получилась бурная овация". О закате в этот день адмирал ничего не пишет. Очевидно, в Швамбрании по случаю переворота был сплошной, непрерывный восход...
КОНЕЦ КОНДУИТА
ХОЧУ ЗАСЕДАТЬ
Всюду шли собрания, заседания, митинги. Все взрослые занимались политикой. Даже мама была избрана в Совет депутатов от дамского кружка. Папа же был товарищем председателя новой думы. Дума ссорилась с Советом, и поэтому папа ссорился с мамой. Жажда политической деятельности сжигала меня. Мне тоже хотелось заседать, выступать, выбирать. В это время я получил из Саратова от своего друга Вити Экспромтова письмо. Витя очень увлекательно описывал свой отряд бойскаутов, в котором он состоял. И я решил организовать из гимназистов отряд бойскаутов. Я достал много книг о системе "скаутинг", прочел их и однажды после уроков, пока класс застегивал ранцы, вскарабкался на кафедру и обратился к товарищам с большой речью. - Господа, - ораторствовал я, - довольно биться на переменах, шпарить в козлы и быть не вместе. Мы должны быть все вместе, то есть соединиться. Давайте сделаем такую компанию, дружную команду такую, ну, кружок... Не будем врать, курить, ругаться... Будем маршировать, устроим клуб, станем заседать, выберем начальника, станем юными разведчиками, бойскаутами. Как по-вашему?.. Кто хочет стать бойскаутом? Чуть ли не весь класс захотел записаться в скауты. Поднялся нестерпимый гвалт. Пришел Николай Ильич. Узнав, в чем дело, он заявил, что если шум будет продолжаться, то, прежде чем записаться в скауты, все окажутся записанными в кондуит...
КОМБИНАЦИЯ ИЗ ТРЕХ ПАЛЬЦЕВ
В ближайшее воскресенье в соседней школе состоялось первое собрание бойскаутов. К моему удивлению, пришло много гимназистов из других классов и даже несколько старшеклассников. Мы заседали совсем как взрослые. Говорили речи, вели протокол. Было создано два отряда. Начальником главного штаба выбрали меня. Шалферова, сына скотского доктора, избрали казначеем: он слыл у нас за самого честного. Был принят устав: не пить, не курить, не врать, не ругаться, быть вежливым, делать добрые дела, всегда улыбаться, начальникам отдавать на улице честь, приложив к фуражке три сложенных пальца. Три пальца означали три основные заповеди скаута: скаут верен богу, своему слову и народу. Собственно в книжке было написано: "... и царю". Но мы заменили его словом "народ". Некоторые неприятности получились у нас также с богом. Степка Атлантида. вдруг заявил, что он... не верит в бога. Пришлось уговаривать его, уверять, что бог - это вроде совести и вообще для проформы. А то, если один палец откинуть, совсем некрасиво получается. Вроде двуперстного креста. Уговорили. Торжественно подняв три пальца, Степка Гавря отрапортовал присягу и обещал в неделю отучиться курить. Девчонок мы постановили не принимать. Решили это единогласно. Многих родителей мы записали членами-соревнователями. Они вносили деньги. На эти деньги мы купили трехцветное знамя и старый автомобильный гудок с отломанным баллоном. В эту громадную дудку надо было дуть что есть силы. Труба ревела очень неприятным голосом. Но мог это сделать лишь Биндюг. Его избрали горнистом. Польщенный Биндюг старался. Он дул так ретиво, что грузовики шарахались в сторону, а пароходы просто завидовали. В детской библиотеке нам дали комнату. В это время записалось уже так много гимназистов, что мы создали еще два отряда. Я теперь назывался начальником дружины. Ребята отдавали мне на улице честь. Я гордился...
СЭР РОБЕРТ, СВЯТОЙ ГЕОРГИЙ И ДОБРЫЕ ДЕЛА
Но вот все было сделано: комната обставлена, знамя повешено, присяга принята, начальники выбраны, устав выучен, все знали, кто такой сэр Роберт Баден-Пауэль и какое отношение имеет к нам святой Георгий-победоносец. Что было делать дальше, никто не знал; устроили один раз в амбарном городке войну между отрядами, но сторожа едва-едва не поколотили нас за это. Попробовали заниматься добрыми делами. Ребята должны были ходить патрулями по городу, чинить скамейки, поправлять изгороди, помогать старушкам нести кошелки с базара. Но гимназисты пользовались очень дурной славой в городе. Первая же старушка, у которой Атлантида попробовал взять сумку, подняла такой крик, что сбежался народ, и Степку чуть не побили... Потом выяснилось, что скауты мои делали "добрые дела" таким манером: они ночью пробирались к какому-нибудь целехонькому палисаднику и ломали его. А утром те же ребята появлялись в роли благодетелей и с чинными великопостными рожами поправляли палисадник. За это они получали десять очков на конкурсе добрых дел. Скучно стало в дружине. Помощи от небесного шефа нашего, Георгия-победоносца, ждать было нельзя. Сэр Роберт на портрете улыбался из-под широких полей бурской шляпы и посоветовать ничего не мог. От ребят все чаще стало пахнуть опять табаком.
БАРЖА БЕЗРУКИХ КАВАЛЕРОВ
Пришла осень семнадцатого года. Это была первая осень без царя. Она была похожа на все предыдущие осени, это осень - с дынями, мелководьем и переэкзаменовками. Осенью в Саратов приплыла баржа георгиевских кавалеров. На барже помещался "музей трофеев".
Всю гимназию водили смотреть на этот плавучий патриотизм. На борту баржи краснела надпись: "Война до победного конца". Из-под нее предательски просвечивало замазанное "За веру, царя..." Все служащие баржи, от водолива до матросов, были георгиевскими кавалерами. У всех почти не хватало руки или ноги, иногда и того и другого. На палубе скрипели протезы, стучали костыли. Зато у всех качались на груди георгиевские крестики. Три часа бродили мы по барже. Мы совали головы в многодюймовые жерла австрийских гаубиц и щупали шелк боевых турецких знамен. Мы видели громадный германский снаряд-"чемодан". В такой чемодан можно было упаковать смерть для целой роты. И, наконец, любезный руководитель показал нам достопримечательность музея. Это была немецкая каска, снятая с убитого офицера. Замечательная она была тем, что на ней остались прилипшие волосы убитого и запекшаяся настоящая немецкая кровь... Руководитель со смаком подчеркивал это. У руководителя были офицерские погоны, две естественные ноги, и он жестикулировал обеими целыми и выхоленными руками.
ПОРАЖЕНИЕ ГЕОРГИЯ-ПОБЕДОНОСЦА
На обратном пути Степка не проронил ни слова. Но вечером в тот же день он явился в штаб бойскаутов и разругался с нами. - Вы, хлопцы, приметили, какой там дух?.. Как в мясном ряду... кровяной. Аж в нос разит. А за чертом это все? Люди ведь... - Надо воевать до победы, - заикнулся кто-то из нас. - Дурак ты, вот что... - накинулся на него Степка. - Слышал звон... А что нам всем будет от этой победы?.. Идите вы к черту с вашим святым Егорием... Играйте в солдатики, кавалеры георгиевские... Бойскауты. На черта вы сдались, если за войну. Поняли? Вычеркивай меня к лешему. Побаловались. Степка вынул запрещенные папиросы и нагло закурил. Все смущенно молчали. Потом Биндюг крякнул, нерешительно вынул папиросы и подошел к Атлантиде. - Дай прикурить, Степа, - проговорил он, - кончили лавочку. Айда. Сэр Роберт Баден-Пауэль улыбался со стены. Ничего смешного тут не было. Но по уставу скаут должен был всегда улыбаться. Сэр Роберт скалил зубы, как Монохордов, как дурак на похоронах.
АТЛАНТИДА
...Шел раз урок географии в первом классе. Встал с "Камчатки" второгодник Гавря, поднял руку и спросил: - Правда это в книгах прописано, что Атлантида взаправду есть? - Возможно, - улыбнулся учитель, длинноусый географ Камышов. - А что? - А я ее, Никита Палыч, эту самую Атлантиду, найду. Ей-бо! Пошукаю трошки в океане, та и найду. Я ныряю дюже глубоко. Вот с этого дня и прозвали Степку Атлантидой. Он и действительно мечтал отыскать Атлантиду, этот отчаянный голубятник, лихой "сизяк". Забравшись на сеновал, чихая в душистой пыли, он рисовал перед товарищами планы: - Воду выкачаю оттеда, дверцы поисправлю, жизнь там такую налажу - во! Малина! Ни директоров, ни латыни. Трудно приходилось ему в каменном закуте гимназии. У него была голова горячая, как кавун на июльской бахче. С трудом постигал он премудрости науки. На крохотном родном хуторке в выселках двором была вся степь конца-краю не видать. Он привык орать на верблюдов, и долго баламутила гимназическую чинную тишину его зычная глотка. - Гавря, - вызывал его преподаватель. - Га?!? - гаркал в ответ на весь класс Степка и получал выговор. Неугомонный, бежал он "на войну", но был возвращен с первой станции. Снова бежал - и опять был пойман. Об этом он не любил вспоминать.
ВВЕРХ НОГАМИ
У него были забавные и необычайные понятия о жизни. Прежде чем правильно понять что-нибудь, он всегда сначала видел это "вверх ногами". Рассказывали, что он сначала даже читал книги "вверх ногами". Это произошло таким образом. К старшему брату Сергею приходила учительница. Сергей учился читать. Степка был еще мал тогда для науки, ему не давали букваря. Учительница, положив перед собой букварь, занималась с Сергеем, а Степка, забравшись с локтями на стол с другой стороны, внимательно слушал их уроки. Степка видел перевернутые буквы. Так он и запомнил. Так он научился читать. И читал он справа налево, держа книгу перевернутой. Насилу переучили его. После посещения баржи георгиевских инвалидов Степка стал очень серьезным. Он где-то пропадал все время, таскал какие-то книжки. Часто заходил он к нам на кухню и беседовал с Аннушкиным солдатом... Сюда же заходил пленный австриец-чех Кардач. Они горячо спорили. Однажды после этого Степка сказал мне немного растерянно: - Вот оказия! Опять, выходит, прежде это дело вверх тормашками план овал. Фу-ты ну-ты! А насчет Атлантиды - это я полный болван. Жизню и тут можно наладить неплохо. Вот, понимаешь, задачка на все четыре действия.
КАНУН
Па базаре голодные бабы в хлебном хвосте избили городского голову. Ночью тревожно выли собаки. Слабо трещали караульные трещотки в неумелых руках самоохранников. С утра заседала городская дума. Волга дышала стылым и неуютным ветром. Ветер кидал па берег стружки волн. По улицам в пыльном вальсе кружились обрывки воззваний: "Граждане!.. Учредительное собрание..." В четыре часа за Волгой, в Саратове, уронили что-то очень тяжелое. Шарахнулся ветер. Попробовали задребезжать окна. ...Баммм... Еще раз, сдвоенно: Ба-бм... бамммм!.. Казалось, выбивают чудовищной скалкой невиданный многоверстный ковер. В Покровске люди останавливались и, задирая головы, смотрели в небо. В небе метались галки. Кучки любопытных зачернели на крышах, как это бывает обычно, если далеко пожар. Снизу кричали: - Эй вы там... Як? Бачите? - Бачим, - солидно отвечали с крыши, - як на картине. Ось бабахнуло. - Кто кого? - Та не разберешь. Кажись, юнкера. С крыши гимназии было видно: над Саратовом возникали маленькие белые комочки дыма. Потом они сразу разбухали в темные рваные облака. Через полминуты, мягко глуша, ложился на крышу тяжкий удар. К ночи над Саратовом встало багровое зарево. В эту ночь в Покровске не зажигали огней. Ночь была лиловой и воспаленной.
УРОК ИСТОРИИ
В девять утра, как всегда, побежали по площади длиннополые фигурки в серых шинелях. В ранцах урчали, перекатываясь, пеналы. Тусклое утро село в классы. Заскрипела под невыспавшимся историком кафедра. Дежурный, заученно крестясь, отбарабанил молитву. Подавая журнал, дежурный, как требовалось, заявил; - В классе нет Гаври Степана... Историк не выспался. Он зевал и скреб подбородок. - И вот император Юстиниан Великий и... ыыэх-хе-хе... Федора... (Зевота одолевала его.) И Фе-ыаа-ха-ха-дора... Очень скучно было слушать о древних, вымерших императорах, в то время как рядом, за Волгой, живые люди делали историю. Класс шумел. Алеференко, решившись, встал: - Кирилл Михайлович, пожалуйста, объясните нам насчет вот того, что сейчас в России. - Господа, - возмутился педагог, - во-первых, я вам не газета, это раз. А потом, вы слишком молоды, чтоб разбираться в политике. Да-с. Итак, Юсти... - Ты-то больно стар! - пробурчали сзади. - Замашки прежние! - Что-о? Встаньте и стойте. - Не вставай, Колька! - заволновался класс, - Подумаешь, Юстиниан Великий! - Вон из класса! Но тут с улицы вошел новый, мощный, густой, все покрывающий звук. Крылья ветра несли его. Это гудел костемольный завод. И сейчас же отозвался голосистый свисток в депо. Тонкими дискантами запели вразнобой лесопилки на Щуровой горе. Засвистела мельница. Консервный загудел далеким шмелем. А на Волге отчаянно и залихватски закричал пароходик. Утро пело. В класс вбежал инспектор. Смятение, как муха, запуталось в его бороде. В классе никто не встал.
Кондуит и Швамбрания
Книга 2
Швамбрания
Повесть
О
НЕОБЫЧАЙНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ДВУХ РЫЦАРЕЙ,
в поисках справедливости открывших на материке Большого Зуба
ВЕЛИКОЕ ГОСУДАРСТВО ШВАМБРАНСКОЕ,
с
описанием удивительных событий, происшедших на блуждающих островах, а
также о многом ином, изложенном бывшим швамбранским адмиралом
АРДЕЛЯРОМ КЕЙСОМ,
ныне живущим под именем
ЛЬВА КАССИЛЯ,
с приложением множества тайных документов, мореходных карт, государственного
герба и собственного флага
ШВАМБРАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ПОХОД "БРЕНАБОРА"
Чтоб установить истинные очертания и границы Швамбрании, был предпринят великий поход швам-бранского флота вокруг материка. Он начался в середине 1916 года и продолжался до ноября 1917 года. Значение этого похода для швамбранской истории огромно. Об этом свидетельствуют письменные памятники, сохранившиеся до сих пор. В моем швамбранском архиве хранятся; точная карта Швамбрании и приложенный к ней корабельный журнал флагманского судна "Бренабор". Приводить его здесь целиком не имеет смысла. Он велик и скучен. Многое в нем будет непонятно сегодняшним читателям. Поэтому здесь описание похода дается в сокращенном и обработанном виде, а в скобках объяснено непонятное. Я старался только по возможности сохранить швамбранский стиль. Затем необходимо рассказать следующее.
Швамбранским императором был в то время некий Бренабор Кейс Четвертый. Имя это мы целиком заимствовали у известной тогда автомобильной фирмы. Поэтому на государственном гербе Швамбрании к Зубу Швамбранской Мудрости, пароходу Джека, Спутника Моряков, и Черной королеве - хранительнице тайны прибавились еще автомобили. Царь Бренабор № 4 был довольно покладистым малым, но все же это был монарх, и никто из нас не пожелал воплощаться в него. Оставаться же простыми смертными швамбранами не хотелось. Тогда Бренабор усыновил нас. Мы считали, что он подобрал нас в море, когда мы были маленькими. Жестокий негодяй Уродонал Шателена засадил нас совсем новорожденными в кадушку из-под кислой капусты и пустил по морю. Царь Бренабор катался на лодке, услышал, что откуда-то разит, и спас нас. В то время почти во всех детских книжках были сироты. Положение приемыша было модным и трогательным. Что же касается капустного духа, то это нас нисколько не компрометировало: многие мамаши уверяли, что всех детей, даже и не приемышей, находят в капусте... Эскадра состояла из флагманского судна "Бренабор" и кораблей "Беф Строганов", "Жюль Верн", "Металлопластика", "Принц-курант", "Каскара Саграда", "Гратис", "Покоритель бурь", "Гамбит" и "Доннерветтер". Командовал эскадрой, несмотря на свою молодость, адмирал и капитан Арделяр Кейс, то есть я. Оська был вице-адмиралом и главным матросом, Имя его было Сатанатам. Происхождение имени Сатанатам оперное. К нам ходил петь басом один провизор. Он пел арию Мефистофеля: "Сатана там правит бал", слишком надавливая голосом на отдельные слоги. Получалось: "Сатанатам". Оська потом интересовался, кто это такой Сатанатам - дирижер? В качестве корабельного наставника с нами плыл неизменный Джек, Спутник Моряков.
ОТПЛЫТИЕ
"Утром был восход, и солнце засияло над горизонтом, - так начинается дневник адмирала Арделяра Кейса. - Вид на море был очень красивый. Сто тысяч солдат и миллион народа провожали нас. Духовой оркестр играл очень сильно - получилась манифестация. Нью-Шлямбург был весь иллюстрирован. (Ошибка: адмирал хотел написать "иллюминован".) На мне были белые брюки клёш, белые туфли со шпорами, крахмальный воротничок, голубой галстук бабочкой, лиловая черкеска с золотыми газырями и эполетами, пурпуровый ментик-накидка, подбитый тигровой шкурой, и капитанская фуражка с плюмажем. Я шел впереди всех, высокий и стройный..." У пристаней стояли пароходы. Уже был второй звонок. Грузчики носили пирожные, тысячи тюбиков со сладкими белилами. Военно-пассажирский дредноут "Бренабор" был так велик, что по палубе его ходили трамваи и ездили извозчики. От кормы до носа они брали двугривенный, хотя овсы в Швамбрании были дешевы. Шесть труб "Бренабора" дымили, как шесть хороших пожаров. Гудок его был в десять тысяч верблюжьих сил, а мачты так высоки, что на верхних реях лежали вечные снега. - В машине приготовиться! - скомандовал я. - Пронта ля машина, - сказал Джек, Спутник Моряков, - штее фертиг бей дер машине! Нас провожал сам царь. Он влез на бочку и сказал манифест: - Ой вы гой еси, швамбранские чудо-богатыри! Мы, божьей милостью император швамбранский, царь кальдонский, бальвонский и тэ дэ и тэ пэ, повелеваем вам счастливого пути и взад и вперед. Если встретится по дороге война, сражайтесь что есть силы... Гоните врагов в хвост и в гриву. Моряки! Все века, сколько их есть и будет, смотрят на вас с вершины этих мачт! Марш вперед, друзья, в поход!.. Ах, громче, музыка, играй победу! Если налетит шквал и буря, сойдите вниз, а то схватите насморк. Вперед же, орлы, чудо-богатыри! Правьте в открытое море на зюйд-вест. С нами бог, трогай с богом!.. Тут все запели швамбранский гимн, сочиненный вице-адмиралом, с ударением на первом слоге: "У-ра, у-ра! - закричали Тут швамбраны все. У-ра, у-ра - и упали... Туба-риба-се! Но никто совсем не умер, Они все спаслись. Всех они вдруг победили И поднялись ввысь!... "Бренабор" дал третий свисток в десять тысяч верблюжьих сил. Всадники попадали, кони разбежались. Кто стоймя стоял, тот сидьмя сел. Кто сидьмя сидел, тот лежмя лег. Ну, а кто лежмя лежал, тому уже ничего не оставалось делать. Пароходы отваливали. Поход начался. - Пишите! - сказал царь. Эскадра шла полным ходом. Флаги пышно развевались. Впереди всех шел "Бренабор", высокий и стройный. Он тянул сто узлов в час. Ветер крепчал. Волны бурлили. Вечером был закат.
БИТВА ПРИ ШАРАДЕ
Плавание шло благополучно. Утром бывал восход, вечером - закат. Ветер крепчал с каждым днем, если верить адмиральскому журналу. Эскадра, не заходя в порт Фель и миновав мыс Гиальмар, обогнула Канифолию и от мыса Кегли повернула к Драндзонску. Навстречу нам был выслан небольшой однобортный корабль. (Опять ошибка: однобортными бывают пиджаки, а не пароходы.) Жители Драндзонска встретили нас с папиросами "Триумф". Мы закурили и поехали дальше. Через два дня мы бросили якорь в гавани Матчиша. За Матчишем простирались дремучие мужественные леса. (Таких лесов, конечно, не бывает. Про леса иногда говорят, что они девственны. Но адмирал был женоненавистник.) В мужественных лесах мы охотились на диких конь-яков. Конь-яки были животными, взятыми из рекламного ребуса известной виноторговли Шустова. Конь-яки водились только в Швамбрании. Голова у них была как у буйвола, а все тело конское. Они бодались и лягались. Они были свирепы. Затем мы с Сатанатамом исследовали пустыни Кор-и-Дор. В пустыне было очень пусто. Тем временем эскадра под командованием Джека Спутника обогнула мыс Юлу и пришла в Бальвонск. Мы сели опять на корабль и поехали дальше. У мыса Шарада на горизонте показался флот Пилигвинии. Им командовал подлый изменник граф Уродонал Шателена. - А, грот-бом-брам-рей! - выругался Джек, Спутник Моряков. Форбом-брамфордуны и бакштаги! Унтер лиссель левый, тоже правый... Пломбирен зи ди шифсреуме!.. Запломбируйте все трюмы! И он стал сверкать очами. А Уродонал Шателена объявил нам через рупор войну. Вышел морской бой. Корабли наши и ихние налетели друг на друга и хотели устроить абордаж. Но началась настоящая Ходынка, которая кончилась для нас прямо Цусимой. Корабли "Металлопластика", "Доннерветтер" и "Беф Строганов" пошли на дно, а остальных взяли на буксир пилигвины. Они повели их в свой плен, который помещался на необитаемом острове Гирляндия в Ядовитом океане. Только наш гордый "Бренабор" не сдался врагу и вырвался из огненного кольца. По синим волнам океана корабль одинокий несся на всех парусах. Был остров на том океане. Пустынный и мрачный гранит. Назывался он островом Наказань и входил в Пилюльский архипелаг. Там был мыс Угол. На мысе, в ракушечном гроте, жила Черная королева. Мы пристали к острову. Королева выглядела неплохо, только заплесневела немножко.
Затем мы миновали опасные острова Хину, Биомальц, Микстуру, Какао и Рыбьежирск. Дойдя до мы-са Конек, мы увидели вершины Кудыкиных гор и недосягаемую вершину Ребус. Но мы повернули на запад и вошли в пролив Семи Школяров, Мы приближались к острову Лукоморье.
ЗАПОВЕДНИК ГЕРОЕВ
Принц и Нищий, Макс и Мориц, Бобус и Бубус, Том Сойер и Гек Финн, Оливер Твист, Маленькие Женщины и Маленькие Мужчины, они же ставшие взрослыми, дети капитана Гранта, маленький лорд Фаунтлерой, двенадцать егерей, три пряхи, семь мудрых школяров, тридцать три богатыря, племянники дядьки Черномора, Последний день Помпеи и Тыся-ча одна ночь вышли встречать нас. - Здравия желаем, ваше ослепительство! - гаркнули они нам. На берегу стоял дуб зеленый. Златая цепь на дубе том. Цепной кот в сапогах с ученым видом ходил вокруг дуба. Направо идет - книжки читает вслух, идет налево - граммофон заводит. Прямо как в цирке у Дурова. А на скале сидел Сфинкс. Он сочинял шарады и ребусы. Знакомые образы населяли остров. Остров Лукоморье был заповедником всех вычитанных нами героев. Герои были изъяты из книг. Они жили здесь вне времени и сюжета. Навстречу нам скакал сборный эскадрон. Впереди ехал, опустив забрало, Неизвестный Рыцарь, потом Всадник без головы. За ним погонял свою клячу Дон Кихот Ламанчский. И трусил на осле его верный оруженосец Санчо Панса. Санчо Панса вез крылья ветряной мельницы, которую обкорнал Дон Кихот. За рыцарем печального образа скакал на Коньке-горбунке Иванушка-дурачок и показывал всем язык. Далее следовали на огромных битюгах три богатыря: Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич. Так их звали по имени и отчеству, а фамилии нам были неизвестны. Битюги были запряжены в царь-пушку. За ними следом крался знаменитый сыщик Нат Пинкертои. Он выслеживал Неизвестного Рыцаря. Ната Пинкертона незаметно преследовал прославленный сыщик Шерлок Холмс. Из кустов вышел обросший человек в звериных шкурах. На плече у него сидел ученый попугай и клювом вынимал из кармана хозяина билетики со "счастьем". - Гобин Кгузо! - картаво крикнул попугай. И мы узнали великого отшельника. За Робинзоном шел дикарь и нес разные покупки. Он был совершенно голый. Никаких штанов на нем не наблюдалось, только спереди висел листок календаря, и там было написано: "Пятница". Увидев гостей, Робинзон извинился и попросил Дон Кихота одолжить ему с головы медный бритвенный прибор. Рыцарь дал. Робинзон пошел бриться, а Пятница, посплетничав и посоветовавшись с Санчо Панса, побежал одеваться в дом, на котором висела такая вывеска:
ПРИЕМ ЗАКАЗОВ МУЖСКОЙ И ДАМСКИЙ ХИТРЫЙ ПОРТНЯЖКА
ОДНИМ МАХОМ СЕМЕРЫХ ОБШИВАХОМ.
- Это про нас написано, - сказали семь мудрых школяров. Вечером в честь нашего посещения было устроено большое гулянье с фейерверком в Таинственном саду. Там гуляли Голубые Цапли и летали Синие Птицы. Там пели Золотые Петушки и неслись Курочки Рябы. А белки насвистывали "Во саду ли, в огороде". И мы там были и мед пили. А так как усов у нас не было, то все в рот попало.
ЗАКАТ ВЫЛ ОТМЕНЕН
Дни пира совпали с первыми днями революции в России. Замечательная действительность все перевернула вверх дном. Из Швамбрании пришла телеграмма: В Швамбрании народ волнуется. Возмущены битвой при Шараде. Бренабор немножко отрекся. Временный правитель - Уродонал Шателена. Через полчаса "Бренабор", запломбировав трюмы и подняв красный флаг, полным ходом вышел в Гориясное море. Мы прошли Лилипутию, Шелапутию, Порт-Ной и Пришпандорию. Мы переименовали наш корабль в "Каршандар и Юпитер". Корабль стоял за республику: мы отреклись от царя-изменника. Ведь Бренабор № 4, чтоб не упускать власти, временно передал ее негодяю Уродоналу. Отряды Уродонала Шателена охраняли плоскогорье Козны, засев в ущельях Ныки, Плоцки и Сок-Панока. Нам пришлось идти к Канделябрам. В их северных отрогах, в окрестностях Портъ-у-Пея, скрывались республиканские заговорщики. Мы взяли их на корабль и, обогнув мыс Клёк, не заходя в Нахлобучи, проплыли до берегов вольного Каршандара и прибыли в Порт-Янки. Каршандарцы встретили нас восторженно. Каршандар был объят революционным восстанием. Толь-ко Кондору захватил десант Уродонала. Мы осадили Кондору с Фиолетового моря. Кондора пала. В руки нам попала богатая добыча. Пройдя мысы Рич-Рач и Бильбоке, мы посетили Порт-Сигар и наконец бросили якорь у Каршандарской ривьеры. Я переменил фамилию и стал имено-ваться Арделяр Каршандарский.
Чтобы подготовить переворот на всем материке, я тайком, в запломбированном трюме одного парохода, пробрался в Нью-Шлямбург. Я жил в столице, загримировавшись в дикого индейца. Но почти накануне восстания Бренабор узнал меня по рассеченной левой брови. Уродонал арестовал меня и предал военному суду. Процесс адмирала Арделяра Каршандарского длился целый день (воскресенье). Дневник адмирала передает этот суд так: "Зал был весь полон от публики, которая оглядывала меня с любопытством. Я сидел на лавке подсудимых, красивый и стройный. Четыре часовых целились в меня из ружья, чтобы я не убег. Главным председателем всех судей был бывший Бренабор, который очень на меня обозлившись. Прокуратом служил лично граф Уродонал Шателена, весь чернокурый и подлец. Музыки никакой не было, а адвокатом был Сатанатам, которого они побожились не арестовывать в тюрьму. Прокурат врал при всей публике, будто я какой-нибудь мошенник, а адвокат, наоборот, ска-зал, что Уродонал - сам! А Бренабор говорит мне; "Господин подсудимый! Даю вам пять минут, можете выразиться последними словами". Тут я встал, высокий и стройный, и вся публика стала совсем тихая. "Господа судьи! - вскричал я. - Вы арестованы от имени Свободного Материка Большого Зуба!" В это мгновение ока в залу вбежал с революционерами Джек, Спутник Моряков, и они свергли тиранов. Вся публика как закричит "ура", и получилась бурная овация". О закате в этот день адмирал ничего не пишет. Очевидно, в Швамбрании по случаю переворота был сплошной, непрерывный восход...
КОНЕЦ КОНДУИТА
ХОЧУ ЗАСЕДАТЬ
Всюду шли собрания, заседания, митинги. Все взрослые занимались политикой. Даже мама была избрана в Совет депутатов от дамского кружка. Папа же был товарищем председателя новой думы. Дума ссорилась с Советом, и поэтому папа ссорился с мамой. Жажда политической деятельности сжигала меня. Мне тоже хотелось заседать, выступать, выбирать. В это время я получил из Саратова от своего друга Вити Экспромтова письмо. Витя очень увлекательно описывал свой отряд бойскаутов, в котором он состоял. И я решил организовать из гимназистов отряд бойскаутов. Я достал много книг о системе "скаутинг", прочел их и однажды после уроков, пока класс застегивал ранцы, вскарабкался на кафедру и обратился к товарищам с большой речью. - Господа, - ораторствовал я, - довольно биться на переменах, шпарить в козлы и быть не вместе. Мы должны быть все вместе, то есть соединиться. Давайте сделаем такую компанию, дружную команду такую, ну, кружок... Не будем врать, курить, ругаться... Будем маршировать, устроим клуб, станем заседать, выберем начальника, станем юными разведчиками, бойскаутами. Как по-вашему?.. Кто хочет стать бойскаутом? Чуть ли не весь класс захотел записаться в скауты. Поднялся нестерпимый гвалт. Пришел Николай Ильич. Узнав, в чем дело, он заявил, что если шум будет продолжаться, то, прежде чем записаться в скауты, все окажутся записанными в кондуит...
КОМБИНАЦИЯ ИЗ ТРЕХ ПАЛЬЦЕВ
В ближайшее воскресенье в соседней школе состоялось первое собрание бойскаутов. К моему удивлению, пришло много гимназистов из других классов и даже несколько старшеклассников. Мы заседали совсем как взрослые. Говорили речи, вели протокол. Было создано два отряда. Начальником главного штаба выбрали меня. Шалферова, сына скотского доктора, избрали казначеем: он слыл у нас за самого честного. Был принят устав: не пить, не курить, не врать, не ругаться, быть вежливым, делать добрые дела, всегда улыбаться, начальникам отдавать на улице честь, приложив к фуражке три сложенных пальца. Три пальца означали три основные заповеди скаута: скаут верен богу, своему слову и народу. Собственно в книжке было написано: "... и царю". Но мы заменили его словом "народ". Некоторые неприятности получились у нас также с богом. Степка Атлантида. вдруг заявил, что он... не верит в бога. Пришлось уговаривать его, уверять, что бог - это вроде совести и вообще для проформы. А то, если один палец откинуть, совсем некрасиво получается. Вроде двуперстного креста. Уговорили. Торжественно подняв три пальца, Степка Гавря отрапортовал присягу и обещал в неделю отучиться курить. Девчонок мы постановили не принимать. Решили это единогласно. Многих родителей мы записали членами-соревнователями. Они вносили деньги. На эти деньги мы купили трехцветное знамя и старый автомобильный гудок с отломанным баллоном. В эту громадную дудку надо было дуть что есть силы. Труба ревела очень неприятным голосом. Но мог это сделать лишь Биндюг. Его избрали горнистом. Польщенный Биндюг старался. Он дул так ретиво, что грузовики шарахались в сторону, а пароходы просто завидовали. В детской библиотеке нам дали комнату. В это время записалось уже так много гимназистов, что мы создали еще два отряда. Я теперь назывался начальником дружины. Ребята отдавали мне на улице честь. Я гордился...
СЭР РОБЕРТ, СВЯТОЙ ГЕОРГИЙ И ДОБРЫЕ ДЕЛА
Но вот все было сделано: комната обставлена, знамя повешено, присяга принята, начальники выбраны, устав выучен, все знали, кто такой сэр Роберт Баден-Пауэль и какое отношение имеет к нам святой Георгий-победоносец. Что было делать дальше, никто не знал; устроили один раз в амбарном городке войну между отрядами, но сторожа едва-едва не поколотили нас за это. Попробовали заниматься добрыми делами. Ребята должны были ходить патрулями по городу, чинить скамейки, поправлять изгороди, помогать старушкам нести кошелки с базара. Но гимназисты пользовались очень дурной славой в городе. Первая же старушка, у которой Атлантида попробовал взять сумку, подняла такой крик, что сбежался народ, и Степку чуть не побили... Потом выяснилось, что скауты мои делали "добрые дела" таким манером: они ночью пробирались к какому-нибудь целехонькому палисаднику и ломали его. А утром те же ребята появлялись в роли благодетелей и с чинными великопостными рожами поправляли палисадник. За это они получали десять очков на конкурсе добрых дел. Скучно стало в дружине. Помощи от небесного шефа нашего, Георгия-победоносца, ждать было нельзя. Сэр Роберт на портрете улыбался из-под широких полей бурской шляпы и посоветовать ничего не мог. От ребят все чаще стало пахнуть опять табаком.
БАРЖА БЕЗРУКИХ КАВАЛЕРОВ
Пришла осень семнадцатого года. Это была первая осень без царя. Она была похожа на все предыдущие осени, это осень - с дынями, мелководьем и переэкзаменовками. Осенью в Саратов приплыла баржа георгиевских кавалеров. На барже помещался "музей трофеев".
Всю гимназию водили смотреть на этот плавучий патриотизм. На борту баржи краснела надпись: "Война до победного конца". Из-под нее предательски просвечивало замазанное "За веру, царя..." Все служащие баржи, от водолива до матросов, были георгиевскими кавалерами. У всех почти не хватало руки или ноги, иногда и того и другого. На палубе скрипели протезы, стучали костыли. Зато у всех качались на груди георгиевские крестики. Три часа бродили мы по барже. Мы совали головы в многодюймовые жерла австрийских гаубиц и щупали шелк боевых турецких знамен. Мы видели громадный германский снаряд-"чемодан". В такой чемодан можно было упаковать смерть для целой роты. И, наконец, любезный руководитель показал нам достопримечательность музея. Это была немецкая каска, снятая с убитого офицера. Замечательная она была тем, что на ней остались прилипшие волосы убитого и запекшаяся настоящая немецкая кровь... Руководитель со смаком подчеркивал это. У руководителя были офицерские погоны, две естественные ноги, и он жестикулировал обеими целыми и выхоленными руками.
ПОРАЖЕНИЕ ГЕОРГИЯ-ПОБЕДОНОСЦА
На обратном пути Степка не проронил ни слова. Но вечером в тот же день он явился в штаб бойскаутов и разругался с нами. - Вы, хлопцы, приметили, какой там дух?.. Как в мясном ряду... кровяной. Аж в нос разит. А за чертом это все? Люди ведь... - Надо воевать до победы, - заикнулся кто-то из нас. - Дурак ты, вот что... - накинулся на него Степка. - Слышал звон... А что нам всем будет от этой победы?.. Идите вы к черту с вашим святым Егорием... Играйте в солдатики, кавалеры георгиевские... Бойскауты. На черта вы сдались, если за войну. Поняли? Вычеркивай меня к лешему. Побаловались. Степка вынул запрещенные папиросы и нагло закурил. Все смущенно молчали. Потом Биндюг крякнул, нерешительно вынул папиросы и подошел к Атлантиде. - Дай прикурить, Степа, - проговорил он, - кончили лавочку. Айда. Сэр Роберт Баден-Пауэль улыбался со стены. Ничего смешного тут не было. Но по уставу скаут должен был всегда улыбаться. Сэр Роберт скалил зубы, как Монохордов, как дурак на похоронах.
АТЛАНТИДА
...Шел раз урок географии в первом классе. Встал с "Камчатки" второгодник Гавря, поднял руку и спросил: - Правда это в книгах прописано, что Атлантида взаправду есть? - Возможно, - улыбнулся учитель, длинноусый географ Камышов. - А что? - А я ее, Никита Палыч, эту самую Атлантиду, найду. Ей-бо! Пошукаю трошки в океане, та и найду. Я ныряю дюже глубоко. Вот с этого дня и прозвали Степку Атлантидой. Он и действительно мечтал отыскать Атлантиду, этот отчаянный голубятник, лихой "сизяк". Забравшись на сеновал, чихая в душистой пыли, он рисовал перед товарищами планы: - Воду выкачаю оттеда, дверцы поисправлю, жизнь там такую налажу - во! Малина! Ни директоров, ни латыни. Трудно приходилось ему в каменном закуте гимназии. У него была голова горячая, как кавун на июльской бахче. С трудом постигал он премудрости науки. На крохотном родном хуторке в выселках двором была вся степь конца-краю не видать. Он привык орать на верблюдов, и долго баламутила гимназическую чинную тишину его зычная глотка. - Гавря, - вызывал его преподаватель. - Га?!? - гаркал в ответ на весь класс Степка и получал выговор. Неугомонный, бежал он "на войну", но был возвращен с первой станции. Снова бежал - и опять был пойман. Об этом он не любил вспоминать.
ВВЕРХ НОГАМИ
У него были забавные и необычайные понятия о жизни. Прежде чем правильно понять что-нибудь, он всегда сначала видел это "вверх ногами". Рассказывали, что он сначала даже читал книги "вверх ногами". Это произошло таким образом. К старшему брату Сергею приходила учительница. Сергей учился читать. Степка был еще мал тогда для науки, ему не давали букваря. Учительница, положив перед собой букварь, занималась с Сергеем, а Степка, забравшись с локтями на стол с другой стороны, внимательно слушал их уроки. Степка видел перевернутые буквы. Так он и запомнил. Так он научился читать. И читал он справа налево, держа книгу перевернутой. Насилу переучили его. После посещения баржи георгиевских инвалидов Степка стал очень серьезным. Он где-то пропадал все время, таскал какие-то книжки. Часто заходил он к нам на кухню и беседовал с Аннушкиным солдатом... Сюда же заходил пленный австриец-чех Кардач. Они горячо спорили. Однажды после этого Степка сказал мне немного растерянно: - Вот оказия! Опять, выходит, прежде это дело вверх тормашками план овал. Фу-ты ну-ты! А насчет Атлантиды - это я полный болван. Жизню и тут можно наладить неплохо. Вот, понимаешь, задачка на все четыре действия.
КАНУН
Па базаре голодные бабы в хлебном хвосте избили городского голову. Ночью тревожно выли собаки. Слабо трещали караульные трещотки в неумелых руках самоохранников. С утра заседала городская дума. Волга дышала стылым и неуютным ветром. Ветер кидал па берег стружки волн. По улицам в пыльном вальсе кружились обрывки воззваний: "Граждане!.. Учредительное собрание..." В четыре часа за Волгой, в Саратове, уронили что-то очень тяжелое. Шарахнулся ветер. Попробовали задребезжать окна. ...Баммм... Еще раз, сдвоенно: Ба-бм... бамммм!.. Казалось, выбивают чудовищной скалкой невиданный многоверстный ковер. В Покровске люди останавливались и, задирая головы, смотрели в небо. В небе метались галки. Кучки любопытных зачернели на крышах, как это бывает обычно, если далеко пожар. Снизу кричали: - Эй вы там... Як? Бачите? - Бачим, - солидно отвечали с крыши, - як на картине. Ось бабахнуло. - Кто кого? - Та не разберешь. Кажись, юнкера. С крыши гимназии было видно: над Саратовом возникали маленькие белые комочки дыма. Потом они сразу разбухали в темные рваные облака. Через полминуты, мягко глуша, ложился на крышу тяжкий удар. К ночи над Саратовом встало багровое зарево. В эту ночь в Покровске не зажигали огней. Ночь была лиловой и воспаленной.
УРОК ИСТОРИИ
В девять утра, как всегда, побежали по площади длиннополые фигурки в серых шинелях. В ранцах урчали, перекатываясь, пеналы. Тусклое утро село в классы. Заскрипела под невыспавшимся историком кафедра. Дежурный, заученно крестясь, отбарабанил молитву. Подавая журнал, дежурный, как требовалось, заявил; - В классе нет Гаври Степана... Историк не выспался. Он зевал и скреб подбородок. - И вот император Юстиниан Великий и... ыыэх-хе-хе... Федора... (Зевота одолевала его.) И Фе-ыаа-ха-ха-дора... Очень скучно было слушать о древних, вымерших императорах, в то время как рядом, за Волгой, живые люди делали историю. Класс шумел. Алеференко, решившись, встал: - Кирилл Михайлович, пожалуйста, объясните нам насчет вот того, что сейчас в России. - Господа, - возмутился педагог, - во-первых, я вам не газета, это раз. А потом, вы слишком молоды, чтоб разбираться в политике. Да-с. Итак, Юсти... - Ты-то больно стар! - пробурчали сзади. - Замашки прежние! - Что-о? Встаньте и стойте. - Не вставай, Колька! - заволновался класс, - Подумаешь, Юстиниан Великий! - Вон из класса! Но тут с улицы вошел новый, мощный, густой, все покрывающий звук. Крылья ветра несли его. Это гудел костемольный завод. И сейчас же отозвался голосистый свисток в депо. Тонкими дискантами запели вразнобой лесопилки на Щуровой горе. Засвистела мельница. Консервный загудел далеким шмелем. А на Волге отчаянно и залихватски закричал пароходик. Утро пело. В класс вбежал инспектор. Смятение, как муха, запуталось в его бороде. В классе никто не встал.