Каттнер Генри. Самая большая любовь

Генри Каттнер
Самая большая любовь

* * *

   У мистера Денворта начались неприятности с гномами, и то, что он сам был виноват, утешало слабо. Он явно сглупил, когда украл именно в том магазине. Вывеска должна была послужить ему достаточным предостережением, поскольку на ней значилось: «Милостью Короля – ЕКВ Оберона». Оберон – имя редкое, а клиенты Магазина Гномов были тоже не из простых. Однако Денворт узнал об этом уже потом.
   Это был сухощавый, смугловатый мужчина слегка за сорок, довольно мрачный и красивый, как толедский клинок. За его сдержанным поведением скрывался отвратительный характер. Денворт не терпел ничьих возражений. Несколько лет назад он женился на пухлой вдовушке, неожиданно оказавшейся хитрой и изворотливой особой, отчего его планы вдосталь попользоваться солидным состоянием Агаты Денворт были просто перечеркнуты. Постепенно супружеская любовь переродилась в ненависть, но обе стороны – люди цивилизованные – ловко скрывали свои истинные чувства так называемым цивилизованным образом. Денворт не афишировал своего разочарования, зато испытывал садистское наслаждение, всячески усложняя жизнь жены. Агата, со своей стороны, цепко держала деньги и плакала только наедине с собой. Причиной ее слез был не Денворт, а мыльный пузырь, который она ошибочно приняла за реальность.
   Муж воспринимал ее как паучиху, желающую сожрать партнера, однако правда выглядела несколько иначе. Оскорбленная гордость впервые в жизни укрепила спину Агаты. Она могла смириться с ненавистью, но не с презрением. После нескольких месяцев замужества она с неприятной отчетливостью поняла, что Денворт испытывает к ней холодное презрение и видит в ней лишь инструмент, дожидающийся его умелой руки. Разумеется, он был просто снобом…
   Агата, желая сохранить лицо, одолжила ему сумму, достаточную для того, чтобы стать пайщиком Колумбийской страховой компании, но у Денворта было не так уж много акций, и он не мог контролировать фирму. Ему это не нравилось, но на безрыбье годилось и это. Итак, в возрасте сорока четырех лет Эдгар Денворт имел жену, которую ненавидел, и опостылевшую работу в КСК, а кроме того, был страстно влюблен в Миру Валентайн, актрису, слава которой не уступала славе самых ярких звезд Голливуда.
   Миру это смешило.
   А пламя в душе Денворта со временем разгоралось все ярче. Когда в тот день он шел по Сикoмор-авеню, одетый с напускной небрежностью в хорошо подогнанный твидовый костюм, его лицо с высокими скулами индейца и светло-голубыми глазами англосакса ничего не выражало. На Четвертой авеню, по которой он ходил из конторы КСК в бар «Голубой Кабан», продолжались дорожные работы, и потому в тот памятный день Денворт свернул в тенистую Сикамор-авеню с ее рядом маленьких магазинчиков и высоких жилых зданий. Чувствовал он себя не лучшим образом.
   И не без причин. В конторе консервативные сослуживцы не поддержали его по вопросу расширения фирмы, а Мира Валентайн, заглянувшая в КСК изменить условия страховки, отнеслась к Денворту унизительно холодно. Кроме того, он исчерпал счет в банке и вынужден был снова попросить денег у Агаты. Правда, она выписала чек без единого слова, но… чтоб ее черти взяли!
   Выхода не было. Смерть Агаты ничего бы не изменила, разве что к худшему, потому что Денворт не унаследовал бы ничего особо ценного. Он знал содержание завещания жены. Что касается развода… нет, только не это! Это означало бы потерять даже ту поддержку, которую обеспечивали подачки Агаты. В случае необходимости она всегда могла выписать чек, а в последнее время Эдгар Денворт частенько нуждался в этом. Он слишком легкомысленно делал вложения, чтобы они приносили прибыль.
   Денворта раздражали препятствия, встречавшиеся на каждом шагу. Когда облачное небо исполнило вдруг свои угрозы, обрушив на землю сильный ливень, он воспринял это как личное оскорбление. Стиснув губы, Денворт бросился к ближайшему укрытию – навесу над входом в магазинчик, где, как он заметил, продавались «Произведения искусства» . По крайней мере, такое впечатление создалось у Денворта, когда он окинул витрину беглым взглядом.
   Закурив, он принялся высматривать такси. Бесполезно. Улица была почти пуста. Оглядываясь по сторонам, Денворт обратил внимание на зеленую вывеску, раскачивавшуюся на ветру над входом в магазин. Она напоминала щит, на котором золотой краской была изображена корона необычной формы, а под ней надпись, гласившая: «Милостью Короля – ЕКВ Оберона».
   Занятно!
   Денворт взглянул на витрину, в которой, на первый взгляд, был выставлен набор театральной бижутерии, причем весьма экзотической. На небольшой картонной табличке читалась интригующая надпись:

НЕ ПРОДАЕТСЯ

   Денворт присмотрелся к табличке – вряд ли это было взаправду так. За табличкой лежал предмет из золота – большой перстень или маленький браслет, – выглядевший достаточно необычно, чтобы заставить мужчину глубоко задуматься. Денворт знал, что Мире Валентайн понравился бы такой подарок. Не раздумывая долго, он толкнул дверь и вошел внутрь.
   Магазин был маленький, чистый и светлый – обновленный полуподвал. Денворт остановился на небольшом возвышении с металлическими перилами, от которого ступени вели в собственно магазин. Ему почудилось какое-то быстрое движение, словно кто-то поспешно скрылся под прилавком, но когда он вновь посмотрел в том направлении, то увидел лишь исключительно бледного мужчину, который почему-то вздрогнул и уставился на Денворта. Никогда прежде Денворт не встречал такого невзрачного человечка. У него было гладкое бледное лицо, курносый нос, покрытый веснушками, редкие волосы мышиного цвета и незначительный подбородок.
   – О-о, – разочарованно протянул мужчина, – а я думал, что вы клиент.
   Денворт кивнул, и тут до него дошло значение слов. Неприятно удивленный, он поморщился:
   – Я что, похож на нищего?
   Человечек отложил метлу на длинной ручке и улыбнулся.
   – Конечно нет, сэр. Вы меня не так поняли. Просто… гмм… я узнаю своих постоянных клиентов по слуху. То есть по виду, – поспешно добавил он.
   Денворт спустился по ступенькам в магазин и огляделся. Щеки его коснулась паутина, и он брезгливо отвел ее в сторону.
   – Это объявление в вашей витрине, – сказал он после недолгого колебания. – Что значит «Не продается»?
   – Что ж, это необычная ситуация, – буркнул бледный человечек. – Меня зовут Смит, Вейланд Смит. Можно сказать, я получил это дело в наследство. Кто-то же должен делать эти… гмм… игрушки.
   – Театральная бижутерия?
   – Вот именно, – поспешно подтвердил Вейланд Смит. – Работа на заказ.
   – Я хотел бы купить одну вещь, – заявил Денворт, – золотой перстень с витрины. Или это браслет?
   – Перстень лозовика? – спросил Смит. – Мне очень жаль, но это заказ. – Он нервно коснулся метлы. Денворт хмуро взглянул на него:
   – Перстень лозовика? Я слышал о лозовиках. Они ищут воду, золото или что-то в этом роде. Но я не понимаю…
   – Должен же я его как-то назвать? – ответил Смит слегка раздраженно и украдкой оглянулся. Денворту показалось, что при этом он что-то прошептал, но так тихо, что невозможно было расслышать.
   Ясно было, что продавец хотел поскорее избавиться от него. Это не понравилось Денворту, особенно сегодня, когда его самолюбие уже пострадало. Чтобы какой-то жалкий торгаш выпроваживал его… Он сжал узкие губы.
   – В таком случае я куплю что-нибудь другое, – заявил он. – Не может быть, чтобы все в магазине было на заказ.
   Из-за спины продавца послышался скрипучий голосок, и Денворту показалось, будто он слышит его кожей. Это был тонкий, мерзкий, визгливый голос; Денворту он абсолютно не понравился. Он быстро взглянул на висевшие за прилавком портьеры – те чуть колыхались.
   – Минуточку, – сказал Смит в воздух и вновь повернулся к Денворту. – Простите, но сейчас я весьма занят. Мне нужно закончить заказ для клиента, который очень торопится. Вот это, – и он указал на браслет с подвесками, одиноко лежавший на столике с красной столешницей.
   Денворт игнорировал намек и, подойдя к столику, рассмотрел браслет.
   – По-моему, он уже готов.
   – Нужно добавить еще… гмм… еще одну подвеску, – ответил СМИТ.
   Денворт прошелся по магазину, поглядывая на всевозможные украшения. На многих из них – медальонах, запонках, брошках – были надписи, и все не на английском. На гладкой бронзовой катушке, например, виднелась таинственная надпись «Yatch», а под ней – «crux ansata».
   – Это довольно необычно, – снисходительно заметил Денворт.
   Смит быстро заморгал.
   – Мои клиенты не совсем обычны, – признал он. – Разумеется… конечно…
   – Я все-таки хочу что-нибудь купить. Только не говорите, что цены высоки, я и сам догадался об этом.
   – Мне очень жаль, поверьте, – твердо ответил Смит, – но я просто не могу вам ничего продать. Все, что есть на моем складе, сделано на заказ.
   Денворт глубоко вздохнул.
   – В таком случае я тоже что-нибудь закажу. Вы сделаете мне браслет или перстень? Дубликат того, что на витрине?
   – Боюсь, что не смогу.
   – А вы когда-нибудь слышали о Федеральном торговом надзоре? То, чем вы занимаетесь, нелегально. Предпочтение для избранных клиентов…
   Сзади вновь донесся гнусный голосок. Смит вскочил.
   – Извините, – сказал он, подбежал к портьере, просунул за нее голову и пробормотал несколько слов.
   Бронзовый браслет лежал возле самого локтя Денворта. Увы, соблазн напополам со вполне объяснимым раздражением привел к тому, что он совершил кражу, иначе не назовешь. Короче говоря, он стянул браслет.
   Произошло это в одно мгновение. Когда безделушка оказалась у него в кармане, Денворт повернулся и направился к выходу. Смит явно не заметил пропажи, он по-прежнему стоял спиной к прилавку.
   Денворт чуть поколебался, но потом решительно толкнул дверь и вышел, криво улыбаясь. Дождь кончился, чистые капли, сияющие в бледном свете солнца, рядком свисали с вывески, гласившей: «Милостью Короля – ЕКВ Оберона». Воробей неподалеку внимательно разглядывал лужу.
   Хотелось бы написать, что Денворт уже раскаивался в содеянном, но, к сожалению, ничего подобного не было и в помине. Испытывая восторг при мысли о том, что перехитрил упрямого продавца, он направился к «Голубому Кабану», где собирался заказать подогретый ром.
   Воробей склонил голову и внимательно вгляделся в Денворта маленькими глазками. Потом вдруг взлетел и устремился к лицу мужчины. Денворт машинально увернулся, а воробей сел ему на плечо и принялся нежно гладить клювом щеку своего неприветливого хозяина.
   Реакция Денворта была вполне типичной. Маленькие увертливые существа порой вызывают большее опасение, чем большие. Можно спокойно смотреть на атакующего дога, но воробей, усевшийся на плечо, заставляет почувствовать себя беззащитным. Необычайно трудно избежать удара клювом в глаз. Денворт хрипло вскрикнул и отмахнулся.
   Воробей вспорхнул, трепеща крылышками, но тут же вернулся, оживленно чирикая. Словно затем, чтобы еще более усилить замешательство Денворта, откуда-то появился небольшой белый пес и принялся прыгать на него и приветливо махать хвостом. Поскольку люди начали уже оглядываться, Денворт не пнул пса, а скользнул в дверь «Голубого Кабана», который, к счастью, был недалеко. Дверь отрезала его от воробья и собаки.
   Однако она не смогла преградить путь тому, что незаметно просочилось сквозь стекло, злобно бормоча при этом. Денворт ничего не слышал. Подойдя к стойке, он потребовал рома. День был мозглый, и горячий напиток был как нельзя кстати.
   Несколько людей громко ссорились у стойки. Скользнув по ним взглядом, Денворт взял стакан и прошел в ложу. Там он вынул браслет и внимательно осмотрел его. Материал напоминал бронзу, а снизу через равные промежутки были прикреплены подвески: узел из проволоки, отсеченная человеческая голова, стрела и другие, определить которые было совсем уж трудно.
   Денворт надел браслет на запястье, и в ту же секунду тихий голос прошипел:
   – Проклятье! Клянусь древним Нидом, ну и не везет же мне!
   – Простите? – машинально спросил Денворт.
   – Проклятье! – повторил голос. – Я не могу использовать заклинание Настоящей Семерки. Однако Рун Оберона должно хватить.
   Денворт прищурился и огляделся. Потом заглянул под стол. Потом подозвал официанта.
   – Гмм… пожалуйста, еще один ром. Не стоило спрашивать официанта, откуда идут бесплотные голоса. Впрочем, это вполне могло быть радио.
   – Трикет тракет трокет омнибандум, – произнес голос. – Ин номине… о, чтоб тебя! Не идет. Послушай, у тебя на руке мой браслет.
   Денворт не отзывался, стиснув губы и не подавая вида, что слышит. Маленький кулачок ударил по столу.
   – Ты меня слышишь?
   – Голос совести… просто смешно! – буркнул Денворт и глотнул рома. Ответом ему был тихий смешок.
   – Вечно одно и то же! Люди большие скептики, чем кобольды. Все люди… – Послышалось тихое урчание, похожее на кошачье. – Послушай, – шепотом продолжал голос. – Вейланд Смит сделал этот браслет для меня. Я уже заплатил. Пришлось спереть три бумажника, чтобы набрать денег. Слушай, да ты просто ворюга.
   Это наглое утверждение исчерпало терпение Денворта, и он буркнул что-то о краденых деньгах. Потом умолк и внимательно огляделся. Никто не обращал на него внимания.
   – Но у нас есть право красть, – ответил голос. – Мы аморальны. Наши предки не ели плода с древа познания, как твои. Все гномы воруют.
   – Гномы… – шепотом повторил Денворт.
   – Турзи Буян, к твоим услугам. Ты отдашь мне наконец мой браслет?
   – Я слышу голоса…
   – Если не одумаешься, услышишь кое-что похуже, – пригрозил шепоток. – О, если бы я мог всего на одну ночь затащить тебя под Холм. Ты бы спятил. Я уже видел такие случаи.
   Денворт закусил губу. Голос говорил слишком связно, чтобы быть галлюцинацией. Кроме того…
   Вернулся официант, неся дюжину рюмок подогретого рома. Он выстроил их в ряд перед удивленным Денвортом, который тут же задал ему естественный в подобной ситуации вопрос.
   – Все в порядке, сэр, – ответил лучащийся радостью официант. – Я угощаю и с удовольствием заплачу за эти порции, если вы позволите. Я люблю вас.
   Он ушел, прежде чем Денворт успел ответить. Шепот раздался вновь, резкий и яростный.
   – Видишь? Браслет действует как часы. Ничего удивительного, что я не смог наложить на тебя заклятия, ты, мерзкий человек. Даже Руны Оберона. Страшно даже подумать, что я причиню тебе вред.
   Денворт решил, что лучше ему уйти отсюда. Гаденький шепоток действовал ему на нервы, может, из-за его тона. Вообще-то он не напоминал ни шипение змеи, ни треск пламени, но волосы на затылке ощутимо шевелились.
   Но едва он встал, невидимые руки задернули портьеры ложи, и Денворт инстинктивно съежился.
   – Ну, – сказал шепот, – теперь мы можем поговорить наедине. Нет, не пытайся удрать. Пить есть что… если тебе нравится такой слабиняк. То ли дело раньше! Помню, была гулянка, когда выперли Еву! Вот были времена под Холмом!
   – Ты… живой? – очень тихо спросил Денворт. Он весь дрожал.
   – Да, – ответил голос. – Даже поживее, чем ты. Нам незачем размножаться, чтобы поддержать огонь нашей жизни. У нас он неуничтожим… в принципе. Понимаешь ли, человече, я гном.
   – Гном,—повторил Денворт.—Я… набрался. Точно. Иначе не говорил бы сам с собой.
   – Ты говоришь со мной, Турзи Буяном, – рассудительно заметил голос. – Это естественно, что ты не хочешь в меня верить, но я могу с легкостью убедить тебя в моем существовании. Только сними на минутку этот браслет, ладно?
   Какой-то инстинкт предостерег Денворта от этого. Когда он потянулся рукой к запястью, в воздухе вокруг него возникло непонятное напряжение. Он ощутил затаенную враждебность, а потом злоба, дремавшая в бесплотном голосе, прорвалась.
   – Сними его! – потребовал голос.
   Однако Денворт лишь глотнул рома и откинулся назад. В руке он держал очередную рюмку, на случай, если напиток внезапно понадобится ему.
   – Я слышал о таких вот вещах, – буркнул он. – Конечно, слышал. В сказках. Маленькие магазинчики…
   –Слухи расходятся. У всех легенд есть свое начало. А теперь будь добр, сними этот браслет.
   –Зачем?
   – А затем, что я ничего не могу сделать, пока ты его носишь, – неожиданно признался голос. – Проклятье! Опять то же самое. Почему из всех амулетов в магазине Смита ты выбрал именно Печать Любви?
   – Печать Любви?
   Горячий ром действует сильнее холодного, он уже ударил Денворту в голову. Его скептицизм ослаб. В конце концов, бесплотный голос говорил вполне связно, хотя порой и двусмысленно.
   – Давай объяснимся, – сказал Денворт после паузы. – По-моему, мне грозит опасность. Что такое Печать Любви? Послышался тихий вздох.
   – Ну ладно… Она вызывает любовь. Когда браслет на тебе, все тебя любят и ничего не могут с этим поделать. Если бы ты его снял, я мог бы навести на тебя несколько заклятий…
   Денворт был даже доволен, что его собеседник не закончил фразы. Движимый внезапной мыслью, он поднялся и посмотрел назад поверх перегородки. Может, это Вейланд Смит последовал за ним и развлекался теперь чревовещанием? Это было куда правдоподобнее, чем слышимое, но невидимое присутствие Турзи Буяна. Однако соседняя кабина была пуста.
   – Послушай, – убеждал его Турзи, – зачем тебе эта Печать? Вот мне она нужна. Меня никто не любит! Я должен исполнять главную роль в одном ритуале… гмм… церемонии, для которой Печать просто необходима. Будь человеком, а? А я скажу тебе, где закопан горшок с золотом.
   – С золотом? И много его?
   – Вообще-то не очень, – признал Буян. – Но больше унции. И без примесей.
   Денворт глотнул еще рома, вспоминая только что сказанное гномом.
   – Я мог бы использовать эту твою Печать. Говоришь, из-за нее люди тебя любят?
   – А почему, по-твоему, официант поставил тебе выпивку? Печать безотказна. На ней есть стрела Эроса, узел любви, голова святого Валентина, йогхам…
   – И ты ничего не можешь сделать со мной, пока я ее ношу?
   В шепоте зазвучали нотки оскорбленного достоинства.
   – Проклятье! Как бы я мог? Эта проклятая Печать заставляет меня любить тебя.
   – В таком случае, я не буду ее снимать, – рассудительно ответил Денворт. – Я мало знаю о гномах, но мне не нравится твой голос.
   – А я твой люблю, – прошипел Турзи, явно сквозь зубы. – И очень жаль. А то бы я тебе показал!
   Разговор прервало появление официанта, несущего бутылки шампанского самого лучшего винтажа.
   – За счет заведения, – объяснил он.
   – Видишь? – прошептал Турзи.
   Когда официант исчез, между портьерами появилась физиономия одного из завсегдатаев бара. Денворт узнал его – один из тех, что ссорились возле стойки. Теперь на толстом лице рисовалось выражение вечной преданности.
   – Ты мой друг, – сообщил толстяк, кладя руку на плечо Денворта. – Не верь никому, кто скажет иначе. Ты джентльмен. Я за три мили могу узнать дженль… джен… в общем, ты – мой друг. Ясно?
   – Во имя Ноденса! – крикнул разъяренный Турзи. – Вали отсюда, ты, паскудина! Искандер веструм гобланхейм!
   Толстяк вытаращил глаза и захрипел, словно задыхался. Потом схватился за воротник. Удивленный и испуганный Денворт увидел дым, идущий от красной полосы на его гладком лбу. Запахло паленым.
   – Убирайся! – резко крикнул Турзи.
   Толстяк повиновался: отшатнулся назад и исчез из виду. Выражение его лица вызвало у Денворта тошноту. Он оттолкнул в сторону ведерко для шампанского, стараясь справиться с дрожью.
   Он был убежден помимо своей воли.
   – Что ты ему сделал? – тихо спросил он.
   – Заколдовал, – ответил Турзи. – И с тобой сделал бы то же самое, но…
   – Но не можешь. До тех пор, пока Печать заставляет тебя любить меня. Ясненько.
   В голубых глазах Денворта появилось задумчивое выражение.
   – Оберон может лишить Печать ее силы, – заявил Турзи. – Хочешь, чтобы я его призвал?
   – Вряд ли ты это сделаешь. Смит сказал, что браслет не закончен, нужен был еще один амулет. Верно ли я думаю, что…
   – Ты спятил.
   Денворт не обратил внимания на оскорбление.
   – Подожди немного. Дай подумать. Человек или гном, носящий этот браслет, был бы почти всемогущ. Кажется нелогичным, чтобы обычному гному даровали такую мощь. Разве что имеется какой-то крючок… точно. Теперь я понял. Смит должен был добавить к Печати амулет, который сделал бы ее подвластной заклятиям Оберона. Верно?
   Ответом ему была тишина. Денворт удовлетворенно кивнул, ощущая во всем теле приятное тепло.
   – Значит, мне ничего не грозит, даже от Оберона. Интересно, велика ли мощь этой Печати?
   – Она вызывает любовь у всех живых существ, – ответил Турзи. – Как по-твоему, сколько ты ее выдержишь? Мы не позволим! Ни один человек никогда не забирал амулета из магазина Вейланда Смита, а у него есть вещи и почудеснее этой. Защитный Медальон, например…
   Денворт встал, его лицо с высокими скулами ничего не выражало, но светло-голубые глаза блестели. Уверенным движением он отодвинул в сторону портьеру и вышел из кабины.
   Мира Валентайн. Мира Валентайн. Это имя пульсировало в его мозгу.
   Мира Валентайн.
   Капризная, чудесная, равнодушная Мира. Греющаяся в своем собственном свете и холодно улыбающаяся Денворту.
   Если даже Турзи последовал за ним, Денворт этого не знал. Все заслонила восхитительная мысль о том, что сделает с Мирой Валентайн эта его новая, невероятная мощь.
   – Не глупи, Эдгар, – сказала она ему однажды. – С чего ты взял, что я могла бы тебя полюбить?
   Это не понравилось Денворту, и его самолюбие содрогнулось от удара. Он желал Миру, чтобы носить ее как гвоздику в петлице. Возможно, Мира это чувствовала, и Денворт с беспокойством заметил, что она относится к нему несколько даже презрительно.
   Однако теперь он владел Печатью Любви.
   И мог завоевать Миру Валентайн.
   Мира Валентайн, Мира Валентайн – звучало в такт его шагам. На улицах зажгли фонари, и они начали игру с его тенью, полная луна поднялась в фиолетовое, усеянное звездами небо. Денворт, разогретый ромом, не чувствовал холода. Возможно, именно напиток помог ему так легко поверить в то, что Печать и вправду обладает волшебной силой.
   Сила. Мира Валентайн. Печать Любви.
   Нужно было рассуждать логически – даже если логика эта основывалась на совершенно невероятной предпосылке. Допустим, он завоюет Миру. С этим связывались определенные трудности. Его должность в Колумбийской страховой компании имела чисто номинальный характер, и скандал мог серьезно повредить ему. Кроме того, была еще Агата…
   Но ведь… черт побери! Печать подействует и на нее!
   Денворт злорадно усмехнулся.
   Его охватило нетерпение. Он поймал такси, и в голове у него начали возникать контуры плана. Мира будет венцом всего, но сначала следовало уладить другие дела.
   И тут холодной иголочкой кольнула мысль: колдовство – оружие обоюдоострое.
   Его нужно осторожно взять за рукоять, держась при этом подальше от острия. Причина была вполне очевидной: использование магии означало создание новых условий, некоторые требовали иных предосторожностей, нежели те, к которым он привык. С возрастом человек вырабатывает для себя инстинктивные методы защиты, учится избегать опасностей, поскольку все лучше узнает их. Жизнь – это туннель, в котором для неосторожных выкопаны ямы. Большинство людей учится пользоваться фонарем.
   Однако магия источала свет иного рода, – возможно, ультрафиолетовый, – черный свет черной магии. Денворт улыбнулся своей мысли. Да, придется действовать очень осторожно. Нужно возвести новые защитные стены, а старые перестроить или усилить. Черная магия имела собственную логику, не всегда основанную на психологии. Но в данном случае магический фактор безотказно действовал на людей… значит, все должно быть не так уж трудно.
   Денворты – точнее, Агата – были владельцами большого, удобного, хотя и несколько старомодного дома в пригороде. Камердинер впустил Денворта, причем его рыбье лицо расплывалось в улыбке. Когда он взял пальто Денворта, руки его погладили ткань почти нежно.
   – Добрый вечер, сэр. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете.
   –Да. Где миссис Денворт?
   – В библиотеке, сэр. Вам что-нибудь подать? Может, желаете выпить? Ночь холодная. Или развести огонь?..
   – Нет.
   – Вы должны больше думать о себе, сэр. Я не вынесу, если с вами что-то случится.
   Денворт поперхнулся и ускользнул в библиотеку. Печать могла стать и причиной конфуза. Ему вспомнилась «Моя последняя принцесса» Браунинга. Она любила все: «Имела в виду все, на что смотрела, и взгляд ее бежал все дальше, дальше». А, к черту!
   Агата сидела под лампой и вязала. Вся она была розовая, нежная и казалась совершенно беспомощной.
   Женщина медленно повернула голову, и Денворт увидел в ее карих глазах то, чего не видел уже много лет.
   – Эдгар… – сказала она.
   Он наклонился и поцеловал ее.
   – Здравствуй, дорогая. Это удивило ее.
   – Почему ты это сделал?
   Денворт не ответил. Он сел на стул напротив Агаты и закурил, глядя, прищурившись, на голубой дымок. Агата отложила вязанье.
   – Эдгар…
   – Слушаю.
   – Я бы хотела… – она закусила губу, – поговорить с тобой.
   – Пожалуйста.
   – Только сначала… может, тебе нужно что-то? Может, что-нибудь подать?
   Денворт прикрыл ладонью хищную улыбку.
   – Нет, спасибо. Так приятно расслабиться.
   – Ты слишком много работаешь, милый. Порой мне кажется, что… я плохо веду себя с тобой. Ты… чувствуешь себя счастливым?