Страница:
Бассейн был сух, но чиновник ничего не видел. Он сходил с ума – от страха, отчаяния и обиды. Он понимал, что злоумышленники вели съемку, и, кажется, догадывался… кто они такие. Чиновник выл, рычал, тужился, пытаясь разорвать пленившие его капроновые нити.
– Ну, упрямец, слов нет, – всплеснул руками Никита и направился в помещения, где велось строительство. Там он что-то выворачивал ломом, отдирал от стены, затем приволок это и с грохотом обрушил на дно бассейна. Спрыгнул сам, начал подтаскивать под непоседливое туловище.
– Егор Касьянович, можно немного вашего внимания?
Чиновник опомнился, скосил глаза. И чуть не откусил собственный язык. Он взвыл от боли, кровь потекла изо рта. Но застыл, боясь пошевелиться. Под ним валялся еще не застывший шмат бетона, из которого торчали острые прутья арматуры. Падение на них было чревато быстрой и гарантированной смертью.
– Полагаю, вы прониклись, – удовлетворенно вымолвил Никита. – Постарайтесь не шевелиться, Егор Касьянович. Мы не собираемся вас убивать, но если вы сами так напрашиваетесь…
– Не собираемся убивать? – как бы удивилась Ксюша. – Оставим в качестве контрольного образца?
Чиновник что-то заблеял, зашамкал. Он давился кровью, его трясла убийственная лихорадка.
– Он мне напоминает гнусавого переводчика, – подметила Ксюша.
– Мне тоже, – признался Никита. – Мы просим прощения, Егор Касьянович, что не можем в рамках нашей передачи осветить всю вашу деструктивную деятельность, на это потребуется несколько томов уголовного дела. Надеемся, что рано или поздно вы начнете отвечать на вопросы следователей Генпрокуратуры и Следственного комитета. А пока последний штрих. Пожар в кафе «Загадка океана» шестимесячной давности, где играли свадьбу. Огонь вспыхнул на кухне рядом с банкетным залом. Проводка изношенная, здание аварийное, невзирая на приличный внешний вид. Месяцем ранее директор фирмы занес вам взятку в размере 250 тысяч рублей – за внесение в акт формулировки: «частичная изношенность». Что позволяет дальнейшую эксплуатацию здания. Огонь по внутренним перекрытиям распространился по зданию мгновенно. Люди покидали зал, выпрыгивали из окон, основной массе удалось спастись. Погибли четверо, включая родителей жениха. Десяток пострадавших и раненых. У невесты – сильные ожоги на лице. Директора фирмы посадили. Вас – ни в коем случае. Вы тут ни при чем. Вам хромая лошадь не снится, Егор Касьянович?
– Послушайте, как вас там… – зашептал чиновник, невольно косясь на штыри под ногами. – Давайте договоримся… У меня есть деньги, у меня есть много денег…
– О ваших деньгах мы поговорим позднее, – понизил голос Никита. – Они не пропадут, не волнуйтесь. В этом городе еще хватает социально незащищенных, готовых принять материальную помощь. Сейчас мы поговорим о другом. В прежние времена мы бы просто ушли, оставив вас болтаться под потолком. Со временем вас нашли бы спасатели и освободили. Но времена меняются, требуют новых подходов и решений. Год назад нам бы хватило выложенной в Интернет записи – что автоматически ставит крест на вашей карьере, выставляет вас посмешищем, а правоохранительные органы, возможно, заводят на вас дело, поскольку вынуждены реагировать. Сейчас нас это не устраивает. Объясню почему. Мировая паутина проникла во все сферы нашей жизни – это факт, но тем не менее обеспеченность населения Интернетом в нашей стране составляет не более пятидесяти процентов. Другие либо не хотят, либо не могут себе этого позволить. Из тех, кто подключен к Интернету, далеко не все проводят в нем основную часть времени. В этой связи нам хотелось бы популяризировать свою работу через другие средства массовой информации. С огорчением приходится констатировать, что существует целый пласт населения, который безоглядно верит тому, что говорит ему телевизор. Это доверчивые, не очень образованные люди – из них и формируется костяк тех, кто голосует за нынешнюю власть. Мы считаем, что эти люди тоже имеют право на объективную информацию. Вы не умрете, Егор Касьянович. Но просим учесть, что с этого момента каждый ваш шаг контролируется. Вас наблюдают даже в туалете. И нет надежды ни на полицию, ни на собственную охрану, которая давно обезврежена, ни на спецслужбы, которые не станут вытаскивать вас из дерьма после появления ролика в Сети. Завтра ровно в полдень вы приглашены на прямой эфир местного телеканала «ВГТРК-Чемдальск». Помните? Еженедельная программа по вторникам «Служба народу. Прямая связь». Рупор местных властей, где «слуги народа» отчитываются перед телеаудиторией о проделанной работе, о своих планах, восхваляют власть, отвечают на вопросы несменяемой ведущей, ну и все такое. Прямой эфир на всю область. Список вопросов заранее передается ведущей – в том числе и список «острых» вопросов. Программа, как ни странно, пользуется успехом, у нее неплохой рейтинг, хотя и выходит она в рабочее время. В выходные передача идет повторно, но уже в записи.
– Над этой ведущей, мне кажется, тоже нужно поработать, – проговорила Ксюша.
– Она всего лишь пешка, – уверил Никита. – У женщины трое детей и муж-алкоголик. Бог ей судья. Рано утром, Егор Касьянович, вы должны быть на работе – деловой, опрятный, а ровно в двенадцать – сидеть в студии телецентра и отвечать на вопросы ведущей. На вопрос о дальнейших планах вы должны ответить следующее: написать чистосердечное признание в Генеральную прокуратуру и аналогичное – в Следственный комитет. И озвучить текст, который мы вам предоставим. Можете зачитывать, но лучше выучить и говорить собственными словами максимально близко к тексту. В этом тексте не будет ни слова лжи. Это будет ваша исповедь. Вы покаетесь в грехах и призовете к ответу ваших высокопоставленных сообщников, включая заместителей губернатора, банковских топ-менеджеров и полицейское руководство.
– Вы сошли с ума… – простонал чиновник. – Я не могу…
– А нужно через не могу, – строго сказал Никита. – Любите кататься, Егор Касьянович, любите и саночки возить, прошу прощения за банальность. В противном случае вас убьют – причем немедленно.
– Но меня и так убьют…
– А эта проблема, как говорится, вариативная. Сразу вас не убьют, не волнуйтесь, поскольку такого от вас не ждут. Вы же не глупы, верно? Сумеете скрыться, прихватив немного деньжат. Какое-то время побегаете. Но только все свои «сбережения» не забирайте, мы вас умоляем.
– Я не могу, я не буду… – застонал мужчина.
– Но тогда мы закончим наши игры прямо сейчас, – вздохнул Никита. – Приятно было познакомиться, Егор Касьянович. – Он достал из рукава перочинный нож и принялся перерезать одну из веревок, держащих чиновника. «Человек в авоське» тоскливо завыл. Натянулась нить, заскрипел крюк, закачались перед глазами штыри арматуры, ждущие своего «барана».
– Пожалуйста, не надо, я все сделаю… – В связи с прокушенным языком чиновник шамкал и шепелявил.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Никита. Он только делал вид, что резал веревку – ее надежность и без того внушала опасения.
– Послушай, дорогой, – зашептала Ксюша, – я, возможно, сильно отстала… Но тебе не кажется, что это как-то зыбко? Он же выдаст себя с потрохами еще до начала передачи. Он не продержится, обязательно все запорет…
– Разумеется, – отозвался Никита. – Это всего лишь кинематографическая уловка. Угадай с трех раз, кто тот человек, что ждет нас в машине и готов примчаться сюда по первому зову?
– Он какой-то неразговорчивый, похож на колдуна…
– Его профессия называется суггестор. Вернее, не профессия, а кредо. Он – источник мощного внушения. Специалист по гипнозу, по техникам нейролингвистического программирования. Дальний родственник капитана Мурзина, лишившийся работы именно из-за своих опасных способностей. Работать на местное УФСБ он отказался, за что и изгнан с позором из центра реабилитации жертв аварий и природных катастроф. Имеет острый зуб на власти предержащие, особенно на местное управление здравоохранения.
– Кру-уто… – протянула Ксюша. – Мы скоро начнем сотрудничать с чародеями и магами, путешествовать из мира в мир, работать со временем и пространством, меняя их в соответствии с нашими запросами.
– Не иронизируй, пожалуйста. Дело серьезное. Превращать этого типа в зомби наш «доктор N», разумеется, не будет. Хотя, если честно… – Он недоговорил, разблокировал лебедку, прижатую тисками к жесткой скамейке, и человек «в авоське», непроизвольно подергиваясь, начал опускаться. – Дорогая, тебе не трудно спуститься в бассейн и оттащить это недоразумение со штырями? Ну, чисто по-мужицки. А то я, к сожалению, не умею находиться в двух местах одновременно, вынужден вращать барабан. Можешь заодно спросить у клиента, не жалеет ли он о том, что конец света так и не наступил?
Эта ночка для Егора Касьяновича стала нелегким испытанием. Он погрузился в беспамятство, как только рухнул на дно бассейна. Чиновник не помнил, куда и зачем его тащили. Вполне возможно, он передвигался самостоятельно, но в памяти это как-то не сохранилось. В сознание прокрадывался настойчивый шепот, он нервировал клетки мозга, высверливал в нем отверстия, менял структуру, что-то переставлял, двигал, переделывал. Чиновник очнулся среди ночи, он лежал на собственной кровати, в собственной спальне, частично одетый. Царила темень, все форточки были закрыты, свежий воздух не поступал. Сквозь плотный тюль просачивался лунный свет. По стенам, увешанным картинами, блуждали привидения, меняли очертания, наползали на потолок и склонялись над испуганным человеком… У чиновника перехватило дыхание, он застыл, как парализованный. Каждая клеточка трепетала от страха. Он собрался с последними силами, превозмогая необъяснимую жуть, и потянулся к тумбочке, на которой лежал радиотелефон. Возможно, он что-то вспомнил. Возникло назойливое желание кому-то позвонить. Он обливался потом, зубы выстукивали маршевую дробь. Он не мог дотянуться до аппарата. А мглистые тени уже витали над головой, снова шептали со зловещим придыханием… Или не тени шептали? За что ему такое наказание? Все люди сладко спят, а его настигла кара небесная, что он такого сделал?..
– Не надо тянуться к телефону, Егор Касьянович, не поможет… – вкрадчивый шепот становился оглушительным, гремел на полную громкость.
Он стал затравленно озираться. В кресле напротив кто-то сидел. В полумгле проступало неподвижное пятно. Незнакомец пронзительно смотрел ему в глаза – он не видел глаз визави, но чувствовал их всеми фибрами. И снова накапливалась парализующая вялость, он скалил зубы в наползающий потолок, тонул в испарине, закружилась голова, а вместе с ней и голос – завертелся по спирали, превращаясь в хвостатую комету, впился в череп, как бур для высверливания скважин…
– Сопротивление бесполезно, Егор Касьянович. За каждым вашим шагом внимательно следят… Вы можете все закончить, остановить мучения, но для этого вам придется поработать. Ничего сложного, вы справитесь. Усвойте лишь несколько основных правил.
В дверном проеме скользили тени. Их влекло любопытство – происходящее в спальне для их практики было чем-то новеньким, необычным. Они смотрели, как подрагивает чиновничье тело на квадратной кровати, постепенно затихает. Рыхлое пятно сползает с кресла, пристраивается рядом, наползает, кладет руку на лоб угодившему в ловушку государственному служащему. И чиновник сразу делается каким-то маленьким, сжимается, превращается во что-то сморщенное…
– Куда это он? – зачарованно шептала Ксюша, отыскивая в темноте руку Никиты. – Назад в яйцо?
– Похоже, наш клиент уже витает по околоземной орбите… Ничего, он справится.
– Пусть только попробует не справиться…
От потрясений осталась лишь сухость во рту, и глаз немного дергался. Зазвенел будильник, чиновник будто возрождался из пепла. Голова была пронзительно ясной, он знал, что нужно делать. В доме никого, жена в отъезде, охрану он вчера отпустил (непонятно зачем, но факт остается фактом). Взгляд уперся в мягкий стул с вычурными ножками, приставленный к кровати. На нем аккуратно висела одежда. Это ваш утренний стул, Егор Касьянович… Он сам об этом подумал или кто-то подсказал – дистанционно, так сказать? Это неважно, это совсем неважно… Небольшая разминка, традиционные утренние процедуры, включая водные, облачение в деловой костюм. Давило что-то под воротником, сжимало шею. Это был небольшой ошейник, просто бомба, ничего страшного. Отступит от инструкций – она взорвется, оторвет голову, окружающие не пострадают. Попробует снять – опять же взорвется, оторвет голову… Какие мелочи, он не будет отступать от инструкций и снимать с себя ошейник, верно? Чиновник критично обозрел себя в зеркале шкафа-купе. Представительный, немного бледный господин. Нужно причесаться. Не сутулиться – это вредно…
Он выпил чашку кофе в необъятной кухне на первом этаже, сжевал бутерброд с осточертевшей красной икрой. Машина к дому подошла в половине девятого. Егор Касьянович зашагал к ней уверенно, поигрывая кожаной папкой. Сад еще не расцвел, прохладная в этот год выдалась весна. К девяти подъедут рабочие, снова будут издеваться над сауной и прилегающими помещениями.
– Доброе утро, Глеб, – проговорил он, разваливаясь на заднем сиденье.
Шофер повернулся. Это был не Глеб. Скуластое лицо, приветливые, немного насмешливые глаза.
– Ты не Глеб, – Егор Касьянович не удивился, он просто констатировал.
– Не Глеб, – согласился водитель. – Так надо.
Раз надо, значит, надо. Беспокойство доставляло другое: каким-то образом он ночью сильно прикусил язык. Было трудно глотать, на языке образовалась короста, и когда он говорил, то немного шамкал и шепелявил, а это не к лицу чиновнику высокого ранга, приглашенному на телепередачу.
– Поехали, Егор Касьянович? – спросил водитель, включая скорость и как бы ненароком шаря глазами по пустой улице.
– Поехали, Глеб, – отозвался чиновник.
– Я не Глеб! – упрямо проговорил мужчина.
Не все дороги в этом городе могут похвастаться безупречным асфальтовым покрытием, чиновника начало укачивать. Побаливала голова, подташнивало. В черепной коробке что-то заворочалось, словно медведь в берлоге не мог с удобством обустроиться. Он смотрел из-под прикрытых век, как мимо машины проносятся причудливые леса, плетутся ветви, усыпанные крупными листьями, опахала папоротников выбираются из придорожных канав. В прорехах между деревьями просматривались величавые силуэты вулканов. И самый мощный среди них – воспетая в мифах и песнях Ключинская сопка, в недрах которой до сих пор что-то изредка урчало, и приборы на станциях вулканологов фиксировали подозрительную активность. Коттеджный поселок, в котором проживал Егор Касьянович, располагался за северной окраиной Чемдальска, недалеко от океана. Временами его раздражало, что живет он не в «Долине нищих» с сильными области сей, а в каких-то жалких «Буграх», как заурядный чиновник, не способный управлять судьбами тысяч людей. Такое ощущение, что этим самым демонстрируют его ущербность, неподготовленность – мол, парень ты, конечно, свой, в дела и обычаи посвящен, пользу хорошим людям приносишь, но надо еще подрасти, чтобы стать патроном в обойме. Жалкие людишки, мнят себя богами на этой периферии! Да он любого своим весом задавит!
Но сегодня мысли об «ущербности» не беспокоили. Машина взлетела на косогор, и под ногами распахнулась потрясающая картина. Упруго вздымался сизый океан под свинцово-пасмурным небом. Знаменитая Варчинская бухта, вдоль которой на террасах и склонах растянулся на десять километров самый восточный город страны Чемдальск. Он мог позволить себе развиваться только вширь, с другого направления его подпирали горы. Но даже в седловинах, на высоких склонах, там, где отступали ваяния природы, уже просматривались крыши многоэтажек. Прогресс неумолим, а разрешительная документация на строительство в этой области оформляется без проволочек – если фирма, конечно, готова заплатить… С высоты просматривались портовые сооружения, гигантские краны, суда в бухте, среди которых выделялся громадный контейнеровоз «Ломоносов», стоящий под загрузкой. Бесконечные кварталы ободранных пятиэтажек, островки частного сектора. Красивые современные строения ближе к центру – квартал административных зданий на Приморском проспекте, гостиницы, банки, пятиэтажный торговый центр «Ройял-Плаза», каждый этаж которого имел собственный кричащий цвет. Обилие зеленых зон, парки, скверы – и пусть не свистят злопыхатели в Интернете, будто бы властям нет дела до озеленения города…
Голова раскалывалась, когда он поднялся в лифте на свой этаж в новом здании мэрии. Огромные окна выходили на океан и на вычурную «Ройял-Плазу», парковка у которой уже заполнялась машинами. Вход в торговый центр пестрел плакатами: «Акция!», «Акция!». Научились торгаши, как разводить лохов… Он абсолютно не помнил, как и где выходил из машины с незнакомым шофером, куда она пропала. Он очнулся только в лифте, перевел дыхание, а когда раздвинулись двери, сделал каменное лицо и зашагал на свои изысканно декорированные «галеры». Плюхнулся в кресло, закопался в ящик, где хранились лекарства. Подскочила секретарша Оленька, в меру разбитная, исполнительная и преданная, поднесла стакан воды, чтобы он смог запить таблетку. Наклонилась низко-низко, распахнулось декольте… «Ого, грудинка», – вяло подумал Егор Касьянович, проглатывая таблетку. Секретарша у него была что надо. И в бою, как говорится, и в час затишья. Почему бы нет? Увлекательно, недорого, и каждый раз есть что вспомнить.
– Егор Касьянович, миленький, вы сегодня такой бледный, молчите… – частила секретарша, преданно заглядывая ему в глаза. – Может, случилось чего? Вы, ей-богу, не такой – ну, словно не на ту работу приехали…
– Встал не с той, – натужно пошутил чиновник.
Секретарша кисло улыбнулась, ей шутка не понравилась, но она промолчала. Пришлось погладить по руке и шлепнуть по попке – после чего она опять заулыбалась и зачирикала:
– Ах, Егор Касьянович, предупреждала я вас, ваша мымра до добра не доведет, ох, попьет она вашей кровушки, гоните ее из дома к чертовой матери! Она вам язык откусила, чего вы тут шепелявите? Не доводите до греха, вспомните горький опыт депутата Заксобрания Сметанкина – жена которого в грубой форме нарушила закон о депутатской неприкосновенности, огрев в сердцах пьяного мужа сковородкой! А давайте убьем вашу жену, разрубим на куски и смоем в канализацию? А я, если что, за вас отсижу? Не хотите? Ну, как хотите… А вы помните, что у вас сегодня в двенадцать телеэфир? Могу поехать с вами, морально, так сказать, поддержать. Кабинеты закроем, повесим табличку: «Ушли на фронт, скоро будем»…
От воркования этой взбалмошной особы голова у чиновника кружилась в обе стороны одновременно. Давно пора ее приструнить, чтобы не мнила из себя важную даму. Ну, переспал с ней пару раз в походных, так сказать, условиях. Это значит, теперь она должна быть в каждой бочке затычкой и наставлять его на путь истинный? Хотя чего скрывать, в последний раз было круто. Был конец рабочего дня, настроение жуткое, куча жалоб от подрядных организаций по поводу строительства нового гаража для мэрии. Ведь эти кретины даже за откаты не могут ничего решить. Злой, как барракуда, вышел в приемную, а там секретарша в соблазнительной позе прилипла к монитору. «Чем заняты, Ольга Ивановна?!» – завел он разговор. «Страдаю, Егор Касьянович…» – И жалобно так глазками хлопает. «И чем же, если не секрет, Ольга Ивановна?» – «Фигней, Егор Касьянович. Статью про феминисток читаю…» И тогда удаль молодецкая взыграла в крови. Как стащил ее со стула, да как разложил на столе, смахнув с него все лишнее широким жестом. Девушка стонала, билась в припадке, изнемогала от страсти. А он еще как заржет, хлопнет по попе, дескать, молодец, давай зачетку, так она второй оргазм поймала и чуть не померла от избытка ощущений. Тоже пошутила: «Теперь, как честный мужчина, Егор Касьянович, вы просто обязаны…» Вот уж воистину, удовлетворенная женщина в феминизме не нуждается…
– Все в порядке, Оленька, – насилу вымолвил чиновник. – С прорабом поругался, довел до белого каления, проходимец. Оттого и голова трещит. И не смотри на меня, словно я отец, – пошутил он неловко. – Сделай кофе и до одиннадцати постарайся не беспокоить. На передачу сам съезжу, не привыкать.
В голове крутилась установка, словно ее кувалдой забили в мозг: он должен быть в эфире, что бы ни случилось! Первейший долг и обязанность. Остальное – важно, но вторично. Лекарство подействовало, голова уже не трещала, как строительный компрессор. Но сознание заволакивала муть, похожая на кисель. Впрочем, внешне Егор Касьянович выглядел нормально. Он ответил на пару телефонных звонков, уверил господина мэра, что обязательно забежит к нему после обеда. В половине одиннадцатого он снова выпил чашку кофе, проверил внешний вид. Через сорок минут позвонил шофер, сообщил, что он уже на месте. Над вопросом, почему шофер другой, абсолютно не задумывался. Это данность, которую он должен принять. С каменным лицом чиновник вышел из кабинета, уверив секретаршу, что через пару часов вернется с фронта «и они обязательно что-нибудь придумают». Дальнейшие события отложились неотчетливо. Лифт, сверкающий оцинковкой, снисходительные кивки на многочисленные «здравствуйте, Егор Касьянович». Невзрачная, но добротная машина, которая ждала его почему-то не на парковке у мэрии, а за углом. Молчаливый шофер. Три квартала по задворкам госучреждений, здание телецентра, боковой вход для важных персон. Снова «здравствуйте, Егор Касьянович», деловая атмосфера главного рупора городской власти… Он маршировал к лифту, а за ним семенил сопровождающий из местных, что-то подобострастно вещал. Он поднялся на седьмой этаж ультрасовременного здания, в небольшую, но уютную студию, выполненную в синих тонах. Прошел по ковровой дорожке для приглашенных из числа «слуг»… Анастасия Валентиновна Нахабцева, бессменная ведущая передачи, стройная, женственная, упорно сопротивляющаяся возрасту, встретила с распростертыми объятиями. Временами ему казалась, что она насквозь дышит иронией, все понимает и в курсе всех дел. Ну, конечно, понимает, черт возьми! Умом и чутьем эту бабу господь не обидел. Понимать – одно, а занимать правильную позицию, быть лояльным до спинного мозга – совсем другое! И не зря ведь Егор Касьянович пригласил ее однажды в ресторан «закрытого типа», а потом так отделал в уютном номере для новобрачных этажом выше…
Он терпеливо ждал, пока гримерше надоест возить по нему кисточкой и поправлять прическу. «Бледноватый вы нынче, Егор Касьянович, – сетовала лишенная шарма работница. – Сейчас мы вам щечки-то немного подрумяним… Не шевелитесь, больной, не шевелитесь, еще мазочек…»
В студии был приглушенный свет, удобные кресла на подиуме, разделенные журнальным столиком. Во мраке камеры, съемочная группа – операторы, редакторы, прочие нахлебники. Десять секунд до эфира, шесть секунд… Анастасия Валентиновна – само очарование. Строгая, деловая, принципиальная. Женский шарм – из всех щелей. И не скажешь, что ей пятьдесят…
– Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях…
Чиновник знал, что он не должен сидеть, как изваяние, а должен улыбаться, производить немеркнущее впечатление.
– Мы очень рады, Егор Касьянович, что вы нашли сегодня время прийти к нам в студию. Надеюсь, разговор у нас выйдет откровенный, начистоту?
Эта выдра, похоже, почуяла неладное, как-то подобралась, напряглась. В глазах заблестел тревожный знак вопроса. «С вами все в порядке?» – вопрошали ее глаза.
– Ну, упрямец, слов нет, – всплеснул руками Никита и направился в помещения, где велось строительство. Там он что-то выворачивал ломом, отдирал от стены, затем приволок это и с грохотом обрушил на дно бассейна. Спрыгнул сам, начал подтаскивать под непоседливое туловище.
– Егор Касьянович, можно немного вашего внимания?
Чиновник опомнился, скосил глаза. И чуть не откусил собственный язык. Он взвыл от боли, кровь потекла изо рта. Но застыл, боясь пошевелиться. Под ним валялся еще не застывший шмат бетона, из которого торчали острые прутья арматуры. Падение на них было чревато быстрой и гарантированной смертью.
– Полагаю, вы прониклись, – удовлетворенно вымолвил Никита. – Постарайтесь не шевелиться, Егор Касьянович. Мы не собираемся вас убивать, но если вы сами так напрашиваетесь…
– Не собираемся убивать? – как бы удивилась Ксюша. – Оставим в качестве контрольного образца?
Чиновник что-то заблеял, зашамкал. Он давился кровью, его трясла убийственная лихорадка.
– Он мне напоминает гнусавого переводчика, – подметила Ксюша.
– Мне тоже, – признался Никита. – Мы просим прощения, Егор Касьянович, что не можем в рамках нашей передачи осветить всю вашу деструктивную деятельность, на это потребуется несколько томов уголовного дела. Надеемся, что рано или поздно вы начнете отвечать на вопросы следователей Генпрокуратуры и Следственного комитета. А пока последний штрих. Пожар в кафе «Загадка океана» шестимесячной давности, где играли свадьбу. Огонь вспыхнул на кухне рядом с банкетным залом. Проводка изношенная, здание аварийное, невзирая на приличный внешний вид. Месяцем ранее директор фирмы занес вам взятку в размере 250 тысяч рублей – за внесение в акт формулировки: «частичная изношенность». Что позволяет дальнейшую эксплуатацию здания. Огонь по внутренним перекрытиям распространился по зданию мгновенно. Люди покидали зал, выпрыгивали из окон, основной массе удалось спастись. Погибли четверо, включая родителей жениха. Десяток пострадавших и раненых. У невесты – сильные ожоги на лице. Директора фирмы посадили. Вас – ни в коем случае. Вы тут ни при чем. Вам хромая лошадь не снится, Егор Касьянович?
– Послушайте, как вас там… – зашептал чиновник, невольно косясь на штыри под ногами. – Давайте договоримся… У меня есть деньги, у меня есть много денег…
– О ваших деньгах мы поговорим позднее, – понизил голос Никита. – Они не пропадут, не волнуйтесь. В этом городе еще хватает социально незащищенных, готовых принять материальную помощь. Сейчас мы поговорим о другом. В прежние времена мы бы просто ушли, оставив вас болтаться под потолком. Со временем вас нашли бы спасатели и освободили. Но времена меняются, требуют новых подходов и решений. Год назад нам бы хватило выложенной в Интернет записи – что автоматически ставит крест на вашей карьере, выставляет вас посмешищем, а правоохранительные органы, возможно, заводят на вас дело, поскольку вынуждены реагировать. Сейчас нас это не устраивает. Объясню почему. Мировая паутина проникла во все сферы нашей жизни – это факт, но тем не менее обеспеченность населения Интернетом в нашей стране составляет не более пятидесяти процентов. Другие либо не хотят, либо не могут себе этого позволить. Из тех, кто подключен к Интернету, далеко не все проводят в нем основную часть времени. В этой связи нам хотелось бы популяризировать свою работу через другие средства массовой информации. С огорчением приходится констатировать, что существует целый пласт населения, который безоглядно верит тому, что говорит ему телевизор. Это доверчивые, не очень образованные люди – из них и формируется костяк тех, кто голосует за нынешнюю власть. Мы считаем, что эти люди тоже имеют право на объективную информацию. Вы не умрете, Егор Касьянович. Но просим учесть, что с этого момента каждый ваш шаг контролируется. Вас наблюдают даже в туалете. И нет надежды ни на полицию, ни на собственную охрану, которая давно обезврежена, ни на спецслужбы, которые не станут вытаскивать вас из дерьма после появления ролика в Сети. Завтра ровно в полдень вы приглашены на прямой эфир местного телеканала «ВГТРК-Чемдальск». Помните? Еженедельная программа по вторникам «Служба народу. Прямая связь». Рупор местных властей, где «слуги народа» отчитываются перед телеаудиторией о проделанной работе, о своих планах, восхваляют власть, отвечают на вопросы несменяемой ведущей, ну и все такое. Прямой эфир на всю область. Список вопросов заранее передается ведущей – в том числе и список «острых» вопросов. Программа, как ни странно, пользуется успехом, у нее неплохой рейтинг, хотя и выходит она в рабочее время. В выходные передача идет повторно, но уже в записи.
– Над этой ведущей, мне кажется, тоже нужно поработать, – проговорила Ксюша.
– Она всего лишь пешка, – уверил Никита. – У женщины трое детей и муж-алкоголик. Бог ей судья. Рано утром, Егор Касьянович, вы должны быть на работе – деловой, опрятный, а ровно в двенадцать – сидеть в студии телецентра и отвечать на вопросы ведущей. На вопрос о дальнейших планах вы должны ответить следующее: написать чистосердечное признание в Генеральную прокуратуру и аналогичное – в Следственный комитет. И озвучить текст, который мы вам предоставим. Можете зачитывать, но лучше выучить и говорить собственными словами максимально близко к тексту. В этом тексте не будет ни слова лжи. Это будет ваша исповедь. Вы покаетесь в грехах и призовете к ответу ваших высокопоставленных сообщников, включая заместителей губернатора, банковских топ-менеджеров и полицейское руководство.
– Вы сошли с ума… – простонал чиновник. – Я не могу…
– А нужно через не могу, – строго сказал Никита. – Любите кататься, Егор Касьянович, любите и саночки возить, прошу прощения за банальность. В противном случае вас убьют – причем немедленно.
– Но меня и так убьют…
– А эта проблема, как говорится, вариативная. Сразу вас не убьют, не волнуйтесь, поскольку такого от вас не ждут. Вы же не глупы, верно? Сумеете скрыться, прихватив немного деньжат. Какое-то время побегаете. Но только все свои «сбережения» не забирайте, мы вас умоляем.
– Я не могу, я не буду… – застонал мужчина.
– Но тогда мы закончим наши игры прямо сейчас, – вздохнул Никита. – Приятно было познакомиться, Егор Касьянович. – Он достал из рукава перочинный нож и принялся перерезать одну из веревок, держащих чиновника. «Человек в авоське» тоскливо завыл. Натянулась нить, заскрипел крюк, закачались перед глазами штыри арматуры, ждущие своего «барана».
– Пожалуйста, не надо, я все сделаю… – В связи с прокушенным языком чиновник шамкал и шепелявил.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся Никита. Он только делал вид, что резал веревку – ее надежность и без того внушала опасения.
– Послушай, дорогой, – зашептала Ксюша, – я, возможно, сильно отстала… Но тебе не кажется, что это как-то зыбко? Он же выдаст себя с потрохами еще до начала передачи. Он не продержится, обязательно все запорет…
– Разумеется, – отозвался Никита. – Это всего лишь кинематографическая уловка. Угадай с трех раз, кто тот человек, что ждет нас в машине и готов примчаться сюда по первому зову?
– Он какой-то неразговорчивый, похож на колдуна…
– Его профессия называется суггестор. Вернее, не профессия, а кредо. Он – источник мощного внушения. Специалист по гипнозу, по техникам нейролингвистического программирования. Дальний родственник капитана Мурзина, лишившийся работы именно из-за своих опасных способностей. Работать на местное УФСБ он отказался, за что и изгнан с позором из центра реабилитации жертв аварий и природных катастроф. Имеет острый зуб на власти предержащие, особенно на местное управление здравоохранения.
– Кру-уто… – протянула Ксюша. – Мы скоро начнем сотрудничать с чародеями и магами, путешествовать из мира в мир, работать со временем и пространством, меняя их в соответствии с нашими запросами.
– Не иронизируй, пожалуйста. Дело серьезное. Превращать этого типа в зомби наш «доктор N», разумеется, не будет. Хотя, если честно… – Он недоговорил, разблокировал лебедку, прижатую тисками к жесткой скамейке, и человек «в авоське», непроизвольно подергиваясь, начал опускаться. – Дорогая, тебе не трудно спуститься в бассейн и оттащить это недоразумение со штырями? Ну, чисто по-мужицки. А то я, к сожалению, не умею находиться в двух местах одновременно, вынужден вращать барабан. Можешь заодно спросить у клиента, не жалеет ли он о том, что конец света так и не наступил?
Эта ночка для Егора Касьяновича стала нелегким испытанием. Он погрузился в беспамятство, как только рухнул на дно бассейна. Чиновник не помнил, куда и зачем его тащили. Вполне возможно, он передвигался самостоятельно, но в памяти это как-то не сохранилось. В сознание прокрадывался настойчивый шепот, он нервировал клетки мозга, высверливал в нем отверстия, менял структуру, что-то переставлял, двигал, переделывал. Чиновник очнулся среди ночи, он лежал на собственной кровати, в собственной спальне, частично одетый. Царила темень, все форточки были закрыты, свежий воздух не поступал. Сквозь плотный тюль просачивался лунный свет. По стенам, увешанным картинами, блуждали привидения, меняли очертания, наползали на потолок и склонялись над испуганным человеком… У чиновника перехватило дыхание, он застыл, как парализованный. Каждая клеточка трепетала от страха. Он собрался с последними силами, превозмогая необъяснимую жуть, и потянулся к тумбочке, на которой лежал радиотелефон. Возможно, он что-то вспомнил. Возникло назойливое желание кому-то позвонить. Он обливался потом, зубы выстукивали маршевую дробь. Он не мог дотянуться до аппарата. А мглистые тени уже витали над головой, снова шептали со зловещим придыханием… Или не тени шептали? За что ему такое наказание? Все люди сладко спят, а его настигла кара небесная, что он такого сделал?..
– Не надо тянуться к телефону, Егор Касьянович, не поможет… – вкрадчивый шепот становился оглушительным, гремел на полную громкость.
Он стал затравленно озираться. В кресле напротив кто-то сидел. В полумгле проступало неподвижное пятно. Незнакомец пронзительно смотрел ему в глаза – он не видел глаз визави, но чувствовал их всеми фибрами. И снова накапливалась парализующая вялость, он скалил зубы в наползающий потолок, тонул в испарине, закружилась голова, а вместе с ней и голос – завертелся по спирали, превращаясь в хвостатую комету, впился в череп, как бур для высверливания скважин…
– Сопротивление бесполезно, Егор Касьянович. За каждым вашим шагом внимательно следят… Вы можете все закончить, остановить мучения, но для этого вам придется поработать. Ничего сложного, вы справитесь. Усвойте лишь несколько основных правил.
В дверном проеме скользили тени. Их влекло любопытство – происходящее в спальне для их практики было чем-то новеньким, необычным. Они смотрели, как подрагивает чиновничье тело на квадратной кровати, постепенно затихает. Рыхлое пятно сползает с кресла, пристраивается рядом, наползает, кладет руку на лоб угодившему в ловушку государственному служащему. И чиновник сразу делается каким-то маленьким, сжимается, превращается во что-то сморщенное…
– Куда это он? – зачарованно шептала Ксюша, отыскивая в темноте руку Никиты. – Назад в яйцо?
– Похоже, наш клиент уже витает по околоземной орбите… Ничего, он справится.
– Пусть только попробует не справиться…
От потрясений осталась лишь сухость во рту, и глаз немного дергался. Зазвенел будильник, чиновник будто возрождался из пепла. Голова была пронзительно ясной, он знал, что нужно делать. В доме никого, жена в отъезде, охрану он вчера отпустил (непонятно зачем, но факт остается фактом). Взгляд уперся в мягкий стул с вычурными ножками, приставленный к кровати. На нем аккуратно висела одежда. Это ваш утренний стул, Егор Касьянович… Он сам об этом подумал или кто-то подсказал – дистанционно, так сказать? Это неважно, это совсем неважно… Небольшая разминка, традиционные утренние процедуры, включая водные, облачение в деловой костюм. Давило что-то под воротником, сжимало шею. Это был небольшой ошейник, просто бомба, ничего страшного. Отступит от инструкций – она взорвется, оторвет голову, окружающие не пострадают. Попробует снять – опять же взорвется, оторвет голову… Какие мелочи, он не будет отступать от инструкций и снимать с себя ошейник, верно? Чиновник критично обозрел себя в зеркале шкафа-купе. Представительный, немного бледный господин. Нужно причесаться. Не сутулиться – это вредно…
Он выпил чашку кофе в необъятной кухне на первом этаже, сжевал бутерброд с осточертевшей красной икрой. Машина к дому подошла в половине девятого. Егор Касьянович зашагал к ней уверенно, поигрывая кожаной папкой. Сад еще не расцвел, прохладная в этот год выдалась весна. К девяти подъедут рабочие, снова будут издеваться над сауной и прилегающими помещениями.
– Доброе утро, Глеб, – проговорил он, разваливаясь на заднем сиденье.
Шофер повернулся. Это был не Глеб. Скуластое лицо, приветливые, немного насмешливые глаза.
– Ты не Глеб, – Егор Касьянович не удивился, он просто констатировал.
– Не Глеб, – согласился водитель. – Так надо.
Раз надо, значит, надо. Беспокойство доставляло другое: каким-то образом он ночью сильно прикусил язык. Было трудно глотать, на языке образовалась короста, и когда он говорил, то немного шамкал и шепелявил, а это не к лицу чиновнику высокого ранга, приглашенному на телепередачу.
– Поехали, Егор Касьянович? – спросил водитель, включая скорость и как бы ненароком шаря глазами по пустой улице.
– Поехали, Глеб, – отозвался чиновник.
– Я не Глеб! – упрямо проговорил мужчина.
Не все дороги в этом городе могут похвастаться безупречным асфальтовым покрытием, чиновника начало укачивать. Побаливала голова, подташнивало. В черепной коробке что-то заворочалось, словно медведь в берлоге не мог с удобством обустроиться. Он смотрел из-под прикрытых век, как мимо машины проносятся причудливые леса, плетутся ветви, усыпанные крупными листьями, опахала папоротников выбираются из придорожных канав. В прорехах между деревьями просматривались величавые силуэты вулканов. И самый мощный среди них – воспетая в мифах и песнях Ключинская сопка, в недрах которой до сих пор что-то изредка урчало, и приборы на станциях вулканологов фиксировали подозрительную активность. Коттеджный поселок, в котором проживал Егор Касьянович, располагался за северной окраиной Чемдальска, недалеко от океана. Временами его раздражало, что живет он не в «Долине нищих» с сильными области сей, а в каких-то жалких «Буграх», как заурядный чиновник, не способный управлять судьбами тысяч людей. Такое ощущение, что этим самым демонстрируют его ущербность, неподготовленность – мол, парень ты, конечно, свой, в дела и обычаи посвящен, пользу хорошим людям приносишь, но надо еще подрасти, чтобы стать патроном в обойме. Жалкие людишки, мнят себя богами на этой периферии! Да он любого своим весом задавит!
Но сегодня мысли об «ущербности» не беспокоили. Машина взлетела на косогор, и под ногами распахнулась потрясающая картина. Упруго вздымался сизый океан под свинцово-пасмурным небом. Знаменитая Варчинская бухта, вдоль которой на террасах и склонах растянулся на десять километров самый восточный город страны Чемдальск. Он мог позволить себе развиваться только вширь, с другого направления его подпирали горы. Но даже в седловинах, на высоких склонах, там, где отступали ваяния природы, уже просматривались крыши многоэтажек. Прогресс неумолим, а разрешительная документация на строительство в этой области оформляется без проволочек – если фирма, конечно, готова заплатить… С высоты просматривались портовые сооружения, гигантские краны, суда в бухте, среди которых выделялся громадный контейнеровоз «Ломоносов», стоящий под загрузкой. Бесконечные кварталы ободранных пятиэтажек, островки частного сектора. Красивые современные строения ближе к центру – квартал административных зданий на Приморском проспекте, гостиницы, банки, пятиэтажный торговый центр «Ройял-Плаза», каждый этаж которого имел собственный кричащий цвет. Обилие зеленых зон, парки, скверы – и пусть не свистят злопыхатели в Интернете, будто бы властям нет дела до озеленения города…
Голова раскалывалась, когда он поднялся в лифте на свой этаж в новом здании мэрии. Огромные окна выходили на океан и на вычурную «Ройял-Плазу», парковка у которой уже заполнялась машинами. Вход в торговый центр пестрел плакатами: «Акция!», «Акция!». Научились торгаши, как разводить лохов… Он абсолютно не помнил, как и где выходил из машины с незнакомым шофером, куда она пропала. Он очнулся только в лифте, перевел дыхание, а когда раздвинулись двери, сделал каменное лицо и зашагал на свои изысканно декорированные «галеры». Плюхнулся в кресло, закопался в ящик, где хранились лекарства. Подскочила секретарша Оленька, в меру разбитная, исполнительная и преданная, поднесла стакан воды, чтобы он смог запить таблетку. Наклонилась низко-низко, распахнулось декольте… «Ого, грудинка», – вяло подумал Егор Касьянович, проглатывая таблетку. Секретарша у него была что надо. И в бою, как говорится, и в час затишья. Почему бы нет? Увлекательно, недорого, и каждый раз есть что вспомнить.
– Егор Касьянович, миленький, вы сегодня такой бледный, молчите… – частила секретарша, преданно заглядывая ему в глаза. – Может, случилось чего? Вы, ей-богу, не такой – ну, словно не на ту работу приехали…
– Встал не с той, – натужно пошутил чиновник.
Секретарша кисло улыбнулась, ей шутка не понравилась, но она промолчала. Пришлось погладить по руке и шлепнуть по попке – после чего она опять заулыбалась и зачирикала:
– Ах, Егор Касьянович, предупреждала я вас, ваша мымра до добра не доведет, ох, попьет она вашей кровушки, гоните ее из дома к чертовой матери! Она вам язык откусила, чего вы тут шепелявите? Не доводите до греха, вспомните горький опыт депутата Заксобрания Сметанкина – жена которого в грубой форме нарушила закон о депутатской неприкосновенности, огрев в сердцах пьяного мужа сковородкой! А давайте убьем вашу жену, разрубим на куски и смоем в канализацию? А я, если что, за вас отсижу? Не хотите? Ну, как хотите… А вы помните, что у вас сегодня в двенадцать телеэфир? Могу поехать с вами, морально, так сказать, поддержать. Кабинеты закроем, повесим табличку: «Ушли на фронт, скоро будем»…
От воркования этой взбалмошной особы голова у чиновника кружилась в обе стороны одновременно. Давно пора ее приструнить, чтобы не мнила из себя важную даму. Ну, переспал с ней пару раз в походных, так сказать, условиях. Это значит, теперь она должна быть в каждой бочке затычкой и наставлять его на путь истинный? Хотя чего скрывать, в последний раз было круто. Был конец рабочего дня, настроение жуткое, куча жалоб от подрядных организаций по поводу строительства нового гаража для мэрии. Ведь эти кретины даже за откаты не могут ничего решить. Злой, как барракуда, вышел в приемную, а там секретарша в соблазнительной позе прилипла к монитору. «Чем заняты, Ольга Ивановна?!» – завел он разговор. «Страдаю, Егор Касьянович…» – И жалобно так глазками хлопает. «И чем же, если не секрет, Ольга Ивановна?» – «Фигней, Егор Касьянович. Статью про феминисток читаю…» И тогда удаль молодецкая взыграла в крови. Как стащил ее со стула, да как разложил на столе, смахнув с него все лишнее широким жестом. Девушка стонала, билась в припадке, изнемогала от страсти. А он еще как заржет, хлопнет по попе, дескать, молодец, давай зачетку, так она второй оргазм поймала и чуть не померла от избытка ощущений. Тоже пошутила: «Теперь, как честный мужчина, Егор Касьянович, вы просто обязаны…» Вот уж воистину, удовлетворенная женщина в феминизме не нуждается…
– Все в порядке, Оленька, – насилу вымолвил чиновник. – С прорабом поругался, довел до белого каления, проходимец. Оттого и голова трещит. И не смотри на меня, словно я отец, – пошутил он неловко. – Сделай кофе и до одиннадцати постарайся не беспокоить. На передачу сам съезжу, не привыкать.
В голове крутилась установка, словно ее кувалдой забили в мозг: он должен быть в эфире, что бы ни случилось! Первейший долг и обязанность. Остальное – важно, но вторично. Лекарство подействовало, голова уже не трещала, как строительный компрессор. Но сознание заволакивала муть, похожая на кисель. Впрочем, внешне Егор Касьянович выглядел нормально. Он ответил на пару телефонных звонков, уверил господина мэра, что обязательно забежит к нему после обеда. В половине одиннадцатого он снова выпил чашку кофе, проверил внешний вид. Через сорок минут позвонил шофер, сообщил, что он уже на месте. Над вопросом, почему шофер другой, абсолютно не задумывался. Это данность, которую он должен принять. С каменным лицом чиновник вышел из кабинета, уверив секретаршу, что через пару часов вернется с фронта «и они обязательно что-нибудь придумают». Дальнейшие события отложились неотчетливо. Лифт, сверкающий оцинковкой, снисходительные кивки на многочисленные «здравствуйте, Егор Касьянович». Невзрачная, но добротная машина, которая ждала его почему-то не на парковке у мэрии, а за углом. Молчаливый шофер. Три квартала по задворкам госучреждений, здание телецентра, боковой вход для важных персон. Снова «здравствуйте, Егор Касьянович», деловая атмосфера главного рупора городской власти… Он маршировал к лифту, а за ним семенил сопровождающий из местных, что-то подобострастно вещал. Он поднялся на седьмой этаж ультрасовременного здания, в небольшую, но уютную студию, выполненную в синих тонах. Прошел по ковровой дорожке для приглашенных из числа «слуг»… Анастасия Валентиновна Нахабцева, бессменная ведущая передачи, стройная, женственная, упорно сопротивляющаяся возрасту, встретила с распростертыми объятиями. Временами ему казалась, что она насквозь дышит иронией, все понимает и в курсе всех дел. Ну, конечно, понимает, черт возьми! Умом и чутьем эту бабу господь не обидел. Понимать – одно, а занимать правильную позицию, быть лояльным до спинного мозга – совсем другое! И не зря ведь Егор Касьянович пригласил ее однажды в ресторан «закрытого типа», а потом так отделал в уютном номере для новобрачных этажом выше…
Он терпеливо ждал, пока гримерше надоест возить по нему кисточкой и поправлять прическу. «Бледноватый вы нынче, Егор Касьянович, – сетовала лишенная шарма работница. – Сейчас мы вам щечки-то немного подрумяним… Не шевелитесь, больной, не шевелитесь, еще мазочек…»
В студии был приглушенный свет, удобные кресла на подиуме, разделенные журнальным столиком. Во мраке камеры, съемочная группа – операторы, редакторы, прочие нахлебники. Десять секунд до эфира, шесть секунд… Анастасия Валентиновна – само очарование. Строгая, деловая, принципиальная. Женский шарм – из всех щелей. И не скажешь, что ей пятьдесят…
– Здравствуйте, дорогие телезрители. Сегодня у нас в гостях…
Чиновник знал, что он не должен сидеть, как изваяние, а должен улыбаться, производить немеркнущее впечатление.
– Мы очень рады, Егор Касьянович, что вы нашли сегодня время прийти к нам в студию. Надеюсь, разговор у нас выйдет откровенный, начистоту?
Эта выдра, похоже, почуяла неладное, как-то подобралась, напряглась. В глазах заблестел тревожный знак вопроса. «С вами все в порядке?» – вопрошали ее глаза.