Казанцев Кирилл. Волчья свадьба

   Созвонившись с приятелем, работающим в рекламном отделе одной из городских газет, он попросил того установить личность «качка» по номеру его машины. Вскоре приятель сообщил, что этот тип, которого зовут Вадим Ежонов, является начальником службы безопасности у местного олигарха Хухминского. Красотка, которую звали Майей Яринцевой (ее имя Женёк узнал во время составления гаишниками протокола), работала помощником управляющего банка «Кредит-экспресс» и, что особо подчеркнул приятель, была не замужем.
   – …Женёк, это ж вариант! – кипя к нему сочувствием, «двинул идею» рекламщик. – Ты у нас мажор – хоть куда. Ну и сделай ей предложение… Вопрос с долгом тут же отпадет. Ну и что, что она стерва и б…дь? Знаешь, на твоем месте я бы женился даже на престарелой папуаске с букетом хронических вензаболеваний. Так что думай!
   И Коцигаш решил рискнуть. Он позвонил Майе и попытался договориться о встрече. Но та его «обломила», не дав даже толком договорить.
   – А для чего нам встречаться-то? – презрительно хмыкнула красотка. – Все разговоры только с моим представителем. Его телефон у тебя есть.
   И началась у него жизнь, полная мытарств и тревог. Продав все, что смогло найти своего покупателя, он с трудом уговорил «качка» дать ему отсрочку от «счетчика» хотя бы на месяц. Однако ничего дельного за это время совершить так и не удалось. И вот уже на исходе срока Женьку как будто снова улыбнулась удача. Менеджер по кадрам Чушканов сообщил ему, что завтра в пансионате будет праздноваться день рождения президента банка «Кредит-экспресс», а в числе приглашенных – хозяин и начальник «качка», Аркадий Хухминский.
   – Ты к нему подойди, когда он уже подопьет, поплачься в жилетку, – вполголоса объяснял Чушканов, склонившись к его уху. – Поддатым он любит изобразить широкий жест. Вот, может быть, тебе и удастся разжалобить его, чтобы он приструнил своего Вадьку. Глядишь, раза в три-четыре должок-то и убавится…
   Выбрать момент и подойти к захмелевшему олигарху для Женька особой проблемы не составило. Тот как раз закончил беседу с губернским министром здравоохранения и, отпивая из фужера, рассеянно смотрел по сторонам. Женёк, стараясь говорить чрезвычайно вежливо, но и не роняя себя, начал излагать Хухминскому свое сокровенное. Немного его послушав, тот взял Женька за рукав и отвел в сторону, где рядом не было лишних ушей. Нацелясь мутноватым взором, олигарх пожелал услышать, чего, собственно, он от него хочет, но потребовал изложить просьбу «без пустого трепа и соплей». Когда Женёк рассказал о наболевшем, подспудно взывая к сочувствию собеседника, тот, закурив, неожиданно чему-то ухмыльнулся и, подмигнув ему как старому приятелю, негромко обронил:
   – Все решим. Все… Даже вот так устроим – насчет долга вообще никто не заикнется. Как будто его и не бывало. Пойдет?
   – Да, конечно, конечно!.. – не веря собственным ушам, обрадованно закивал Женёк. – Буду вам очень за это благодарен.
   – Ну вот и ладушки! – Олигарх благосклонно хлопнул его по плечу. – Но, Жень, ты же сам понимаешь, что просто так ничего не делается. Верно? В общем, давай-ка мы с тобой этот вопрос хорошенько обсудим, скажем, после этого сабантуя… Э-э-э… На пляже, в беседке. Жду тебя там ровно в час ночи. Ну ты мальчик уже большой, и сам все хорошо понимаешь… Да? Так что, смотри, давай без опозданий! – неожиданно придав лицу строгость, Хухминский ткнул Женька указательным пальцем в грудь и направился в глубь банкетного зала.
   Осознав, что за «разговор» ожидается в беседке, Женёк совсем пал духом. Его недавние надежды и только что вспыхнувшая бурная радость мгновенно сменились досадой и разочарованием. Вместе с тем, издерганный напоминаниями «качка», он решил, что иных вариантов судьба ему не уготовила.
   …Глянув на часы, Женёк обреченно вышел из пристройки для обслуживающего персонала и по выложенной камнем дорожке направился в сторону пляжа. В банкетном зале продолжался пир горой. Через открытые окна далеко разносились веселые голоса гостей и затейливые ритмы в исполнении столичной поп-группы «Эвтаназия». Как и час назад, в небе над островом расцвели разноцветные грозди фейерверков, сопровождаемые громкими хлопками специальных мортир.
   Рядом с дорожкой, на просторной садовой скамейке, никого не стесняясь, в тени сексовалась какая-то парочка, сопровождая свое занятие сопением и охами. И если в другое время Женёк с интересом понаблюдал бы за этим бесплатным представлением, то теперь его от подобного зрелища даже передернуло. Его колотила нервная дрожь от ощущения безысходности и собственного ничтожества. Мысленно перебрав все ругательства, он принуждал себя идти в сторону пляжа. Шагах в двадцати от беседки, увитой виноградом, он остановился, не решаясь подойти к ней ближе еще хоть на шаг – при одной только мысли о том, что сейчас будет, Женька начинало тошнить.
   Неожиданно сзади кто-то тихо сказал: «Эй!» Женёк удивленно оглянулся, но в тот же миг ему в лицо брызнули чем-то из аэрозольного баллончика, и он мгновенно отключился, повалившись на песок.

* * *

   «Банкетная» ночь на Золотом Камне затянулась почти до самого рассвета. Около четырех часов – то ли еще ночи, то ли уже утра, когда на востоке еще только чуть забрезжило, – на пляж, тяжело ступая и раскачиваясь, прибежал один из охранников пансионата. Парень крепко перебрал, хотя управляющий запретил им даже нюхать спиртное. Всего через каких-то полчаса он должен был сменить своего приятеля, стоявшего у входа в спальный корпус. А как тут менять, если в голове несмолкаемый колокольный звон, а ноги подгибаются и выписывают кренделя?
   И тогда незадачливый сменщик, решив поправить дело немедленным принятием водных процедур, спешно отправился на пляж. Сбрасывая одежду, он корил себя за неумеренную любовь к халявной выпивке. С Волги набегали порывы сыроватого, холодного ветерка. С шелестом на берег катили волны. Таинственная, черная в темноте вода отчего-то выглядела пугающе-фантасмагоричной. Несмотря на обилие выпитого, охранник вдруг немного заробел. Почему-то сразу же вспомнились всякие байки о волжских русалках, которые по ночам околачивались вдоль берегов, утаскивая в воду всякого, кто не вовремя надумал искупаться.
   Немного поколебавшись, парень все же взял себя в руки и, разбежавшись, кинулся в воду. Проплыв по инерции несколько метров, он ткнулся головой во что-то тяжелое, но вовсе не жесткое. Столкновение с непонятным препятствием было столь неожиданным, что жаждущий протрезвления нечаянно хлебнул изрядную порцию воды. «Что это за хрень такая? – мелькнуло у него в голове. – Рыбина здоровущая издохла, и ее сюда прибило течением, или мешок со всяким мусором приплыл?»
   Он встал на дно – здесь глубина была не более чем по грудь – и толкнул рукой почти неразличимое в темноте, смутно белеющее «что-то». И тут он внезапно понял, что это… утопленник!!! Парень в ужасе отпрянул назад, спотыкаясь и моментально трезвея.
   Оказавшись на берегу, охранник вдруг вспомнил, что воды-то он хлебнул не где-нибудь, а рядом с трупом. По сути, эту воду можно было считать сродни той, которой принято омывать покойников и которую так жаждут заполучить чернокнижники и ведьмы для своих дьявольских обрядов. А ведь такая вода – об этом он слышал уже не раз – способна была стать источником всевозможных неприятностей. Кто-то вроде говорил о том, что выпившего такой воды ждали самые тяжелые болезни, вплоть до онкологии, и в любом деле ему бы выпадали одни лишь неудачи.
   Ощутив толчок в желудке, парень с содроганием согнулся чуть не до земли. От сильнейшего приступа рвоты ему показалось, что еще немного – и он сам вывернется наизнанку. Почувствовав болезненный спазм опустевшего желудка, который сжался в напряженный комок, он опрометью кинулся к флигелю у главного корпуса, где проживали охранники и обслуживающий персонал. Парню казалось, что его организм изнутри заселили самые коварные и самые опасные микробы, и теперь не только здоровье, но и сама его жизнь оказалась в опасности.
   Вбежав в свою комнату, он торопливо достал из-под койки бутылку водки и, дрожащей рукой налив полный стакан, залпом выпил. Это в его представлении должно было осуществить полную внутреннюю дезинфекцию. А еще через пару секунд, оглушенный выпитым, он плашмя растянулся на полу, так никому и не сообщив о своей находке…

* * *

   Позже, вспоминая о тех трех днях, проведенных на «Острове Невезения», Петрухин всякий раз морщился как от лимона при мысли о публике, собравшейся в пансионате «Аттика». О смерти олигарха Хухминского он узнал дома, ранним утром, когда еще только проснулся и направлялся в ванную. Дежурный УВД сообщил ему по телефону о случившемся, попутно рассказав кое-какие детали. По его словам, олигарха нашли еще на ранней утренней заре охранники пансионата. Один из них не вышел на дежурство, а кто-то из парней видел, как тот, будучи пьяным, побежал на пляж купаться. Начальник охраны тут же отдал распоряжение найти своего подчиненного, опасаясь, что тот в подпитии мог утонуть.
   На пляже поисковая группа обнаружила одежду своего коллеги, а далеко от берега было замечено что-то, плывущее в волнах. Взяв лодку, парни догнали это «что-то». Каково же было их удивление, когда из воды ими был извлечен не сотрудник охраны пансионата, а богатейший человек губернии!
   Сам Борис с дежурной опергруппой, приданной ему в подкрепление, оказался на острове часам к восьми утра. Первым делом найдя переполошенных и крайне удрученных управляющего пансионатом и начальника охраны, он распорядился никого с острова не отпускать, невзирая ни на какие протесты и угрозы.
   – Всех, кто будет качать права, сразу посылайте ко мне, – уведомил он.
   Впрочем, учитывая состояние гостей банкира, большинство из которых лишь под утро разбрелись отсыпаться по своим номерам, а прочие хоть и были на ногах, но в основном не вязали лыка, качать права пока что еще было некому.
   В сопровождении охранников пансионата опергруппа направилась на пляж. Здесь, на расстеленной простыне, в одних плавках лежал сизовато-лиловый труп мужчины лет за пятьдесят, который при жизни был чуть выше среднего роста, с большими залысинами и заметным брюшком, несколько не вяжущимся с худоватыми руками и ногами. Рядом с покойником дежурили трое крупных парней со злыми, недовольными лицами. Старший охраны пансионата негромко пояснил, что эти трое – личная охрана олигарха. В стороне от охранников Хухминского, метрах в тридцати, стояли какие-то люди с видеокамерами. Даже без пояснений было понятно, что это телевизионщики. Старший из охранников олигарха, представившийся как Вадим Ежонов, пояснил, что телевизионщики и газетчики их поначалу буквально осаждали. Но часть уже разъехалась готовить сводки новостей.
   – Как падальщики слетелись, мать их, журналюги долбаные! – сердито пояснил он. – И откуда только успевают узнать?!
   С ходу приступив к делу, Борис приказал своим сотрудникам прочесать весь пляж и прилегающие постройки и заросли. Кинолог тут же ринулся вслед за своим четвероногим следопытом, который, как будто поняв человеческую речь, без подсказок сообразил, что должен делать. Судмедэксперт тоже явил деловитость и начал хлопотать у трупа, выясняя степень окоченения тех или иных групп мышц, выискивая на коже ссадины, царапины или еще какие-то повреждения.
   Сам же Петрухин тут же, на пляже, начал допрос охранников олигарха. Не ударяясь в дипломатические изыски, он задавал им прямые, жесткие, порой крайне неудобные вопросы. Все трое, в чем они клятвенно заверили, ночью никуда из пансионата не отлучались. Правда, у двоих это обстоятельство подтвердить могли люди, которых они отказались назвать. Вадим Ежонов, который, по его словам, с двенадцати до двух играл с Чушкановым в буру, хмуро уверял Бориса в том, что их босс сам распорядился его никуда не сопровождать.
   – Может, он бабу какую-нибудь сюда повел трахать… – разводя руками, доказывал Ежонов. – А кому понравится ловить кайф, если за ним в это время зырят трое рыл? А я точно «бурил», спросите у Чуха… То есть, Чушканова. Я его на три «штуки» обштопал.
   Слушая его, Петрухин неожиданно почувствовал, что этот тип способен походя сочинить любую небылицу и соврать, не моргнув глазом. Да и вообще он с самого начала начал вызывать непонятную подсознательную антипатию. Чем это было вызвано, Петрухин и сам понять не мог. Ну не потому же, что Ежонов ему, как говорится, не приглянулся лицом?! Скорее всего, тут было нечто иное, на уровне каких-то «флюидов», дающих ощущение негатива, излучаемого этим человеком. Впрочем, судя по гримасе недовольства на лице главного секьюрити олигарха, его отношение к оперу было сходным. Ежонову явно не понравился «этот мент», который с ходу показал свою «негибкость» и полное отсутствие склонности «искать консенсус».
   Всмотревшись в лицо утопленника, отчего-то искаженное гримасой ненависти и отчаяния, Борис его вдруг узнал. Этого человека он уже видел, и именно на этом самом «Острове Невезения».
   …Еще в начале девяностых, такой же летней порой, сюда он прибыл расследовать загадочное убийство юной гимнастки из сборной области по легкой атлетике. Та выиграла крупное зональное первенство, да и вся команда в целом показала себя с наилучшей стороны. За это Облсовпроф и областной Совет поощрили спортсменов путевками сюда, на Золотой Камень, где в ту пору с трудом сводила концы с концами база отдыха полуразорившегося завода радиоаппаратуры. В ту пору на месте нынешних роскошных строений «под античность», на фоне волжских берегов уныло и убого смотрелись типично «совдеповские», обветшалые здания…
   Девочку нашли убитой в одной из пляжных раздевалок. Как явствовало из картины происшествия, кто-то на нее покушался, но, встретив яростное сопротивление, ударил чем-то тяжелым по голове. Скорее всего, чтобы или сломить сопротивление, или оглушить. Но, по всей вероятности, нападавший был крайне обозлен и поэтому, ударив девочку со всего размаху, убил ее наповал.
   Петрухин, в ту пору еще совсем зеленый лейтенант, очень быстро установил, что никто из спортсменов к убийству не причастен. И тут ему на глаза попалась обитавшая на базе отдыха компания городской «знати» той поры, состоящая из директоров заводов, крупных чиновников, кооператоров с криминальным прошлым. «Братва» прибыла на остров, так сказать, оттянуться – побраконьерить с сетями, ружьишком, попить водки в «приличной» компании.
   Еще раз опросив спортсменов, он узнал, что к юной чемпионке минувшим днем зачем-то подходил один мужчина из тех «господ-товарищей». Он громко восхищался ее успехами, обещал чем-то помочь сборной. Потом его еще раз видели рядом с потерпевшей. Он что-то говорил девочке, воровато озираясь по сторонам. Но та, отчего-то покраснев, сказала ему что-то резкое и быстро ушла. Подруги, видевшие этот разговор, допытывались, чего же от нее хочет этот «поклонник». Но она им ничего так и не сказала.
   Борис тут же сделал вывод, что «добрый дядя», скорее всего, говорил девочке столь непристойные вещи, что той просто было стыдно рассказывать об этом. Он тут же вычислил «доброго дядю» и немедленно взял его в разработку. Как выяснилось, это был заместитель директора жиркомбината и одновременно депутат тогда еще областного Совета Аркадий Хухминский. Допросив Хухминского, он тут же установил, что у того нет алиби. Впрочем, опамятовавшиеся «кореша» вскоре заявили, что Хухминский был при них неотлучно.
   Но Петрухин миндальничать и робеть перед «крутой компанией» не собирался. Он запросил в областной прокуратуре санкцию на задержание Хухминского по подозрению в убийстве. Что тут началось! Его немедленно вызвали в областное УВД, где ему было указано на политическую близорукость. Еще бы! Как можно было заподозрить в вульгарной уголовщине недавнего «прораба перестройки», видного представителя «Демвыбора России», к тому же человека, облеченного доверием тысяч избирателей?!
   Этим же днем Бориса отстранили от расследования убийства спортсменки и дело передали полуграмотному дилетанту, пришедшему в органы то ли из профсоюзов, то ли из торговли. Тот быстро «установил», что случившееся – несчастный случай, и не более того. По его невесть откуда полученным данным, девочка сама случайно упала с высокого крыльца и разбила себе голову. Затем она пошла к Волге, чтобы, как посчитал «пинкертон», смыть с волос кровь, попавшую на них из раны. Но там ей стало плохо, и она, сама не зная зачем, зашла в раздевалку, где и потеряла сознание, после чего скоропостижно умерла.
   Вся команда во главе с тренером, родители спортсменки, знакомые и незнакомые люди требовали повторного расследования, однако областные инстанции с этой версией охотно согласились.
   Год спустя Хухминский неожиданно для всех стал директором жиркомбината и его главным акционером. К концу девяностых в его собственности было уже несколько предприятий города и области, коммерческая газета, контрольный пакет акций городского порта. С каждым годом его финансовая мощь возрастала как на дрожжах. И вот – такой незавидный финал. Теперь это всего лишь коченеющий труп, который скоро, после фальшивых речей и излияний лицемерной скорби, будет предан земле…
   Закончив обход пляжа, опергруппа вернулась, ничего толком не обнаружив. Опера доложили, что метрах в ста от места, где лежал усопший, на песке была найдена его аккуратно сложенная одежда. В карманах ничего существенного найти не удалось. Единственный интерес представлял собой навороченный сотовый телефон. Но он был поставлен на код, который никто из охранников не знал.
   Лишь собака смогла отыскать невдалеке от беседки под кустом какой-то стеклянный шприц с толстой иглой, скорее всего, из арсенала ветеринаров. Взяв полиэтиленовый пакетик с уложенным в него шприцем, Борис сделал вывод, что этот предмет, безусловно, может иметь к смерти олигарха самое прямое отношение. Скорее всего, рассудил он, если это не несчастный случай, убийца именно этим шприцем мог ввести ему яд, например, незаметно подкравшись сзади – попробуй-ка быстро ввести яд из пластмассового одноразового шприца с тонюсенькой иголочкой! А вот стеклянный, с толстой иглой, мог сработать практически мгновенно.