– Давай! До завтра…
– Пока!
Она шла к дому и прикидывала, как завтра сядет в такси к Антону и будет следовать за машиной Соснянского. Она узнает, где живет этот урод и… А что «и»? Что будет потом?
Стелла зашла в комнату и бросила сумку на диван. Потом сходила, помыла руки и снова зашла в комнату. Переодевшись в халат, достала из холодильника масло и хлеб из хлебницы. Потом пошла на кухню поставить чайник на газ. На кухне сидел небритый мужик лет сорока – сорока пяти. Он был в майке, каких-то допотопных шароварах и шлепанцах на босу ногу. Мужчина курил, выпуская дым в открытое окно, и ждал, пока в его сковороде пожарится яичница с колбасой. Стелла поздоровалась с ним.
– А ты, вообще, кто такая? – поинтересовался небритый и посмотрел на Стеллу с подозрением.
– Я живу в комнате Валентина Павловича, он мне разрешил, – тут же выдала девушка, как учил дядя.
– Он ей разрешил! А соседей что, не надо спрашивать? Ты меня спроси, хочу я, чтобы ты тут жила, или не хочу!
Такого Стелла просто не ожидала и потому растерялась.
– Я не знала, что и соседей надо спрашивать.
– А как же! Мы тут тебе что, вместо мебели?
Только тут девушка почувствовала, что мужчина немного пьян и потому несет околесицу.
– Мы тут, между прочим, бдим! Да, бдим, потому как всякие-разные элементы нашего общества, так сказать, несознательные граждане, норовят заниматься такой деятельностью, которая подпадает под статью уголовного кодекса…
Он остановился, чтобы перевести дух и затянуться.
– Хорошо, бдите, я вам мешать не буду.
Стелла быстро повернулась и ушла в свою комнату. В конце концов, дождаться, когда закипит чайник, можно и здесь.
Когда чай был заварен и девушка принялась за бутерброд, ей вдруг вспомнилось, как сразу, как только участковый объявил им с матерью, что дело по убийству Беллы прекращено, ей приснился сон. До того она много дней не видела снов вообще.
А в ту ночь Стелла увидела во сне сестру. Она была почему-то маленькой, ей было не больше восьми лет. Она играла в куклы, заботливо укладывая их спать, и тихо пела колыбельную. Стелла вроде бы страшно удивилась: как же так? Ведь девочка умерла, ее похоронили! Как она может играть тут в куклы? Она спросила Беллу, как так получилось, что она, мертвая, вернулась к ним, да еще стала такой маленькой.
– Я не умерла, – ответила сестренка, – просто я теперь живу по-другому.
– Как по-другому? – опешила Стелла.
– А так: я могу быть там, где захочу, сразу, как только захочу. Я теперь все на свете знаю, я ничего не боюсь. Мне не бывает больно или холодно…
Стелла смотрела на сестренку и не верила своим ушам. А потом Белла сказала тихо, глядя Стелле прямо в глаза:
– Отомсти за меня, сестрица, ладно? Отомсти, заклинаю тебя! Мне было так больно! Они должны быть там же, где и я. Я их жду здесь… Очень жду…
Стелла испугалась и проснулась. Сначала ей было жутко, потому что такой сон она видела впервые, но потом она немного успокоилась. Девушка сидела на кровати и вспоминала Беллу – какой она была романтической натурой.
Белла даже Александра Блока читала. И даже кое-что знала наизусть. Помнится, однажды у них со Стеллой зашел разговор о снах – верить в них или нет, и девчонка тут же выдала:
– Я сегодня во сне свою мамашу-покойницу видела. Должно, к перемене погоды…
А, увидев во сне себя нарядную, в новом платье, всегда говорила:
– Все, теперь заболею. Нарядным кого во сне видеть – это к болезни…
И, поев на ночь жирной свининки, вставала утром с болью в правом боку и тянулась к аптечке за баралгином:
– Ну, что я говорила?! Вот, печень-зараза теперь тянет…
В сны Стелла не верила. Они у нее почему-то никогда не сбывались. И тогда, увидев сестру во сне ясно, как наяву, она не сказала себе, что это к дождю. Нет, это не к дождю, это к кое-чему посерьезнее. В тот день она встала, как зомби, умылась, оделась и пришла в кафе к матери. Они сели завтракать. Стелла еле-еле влила в себя стакан чая, больше ни к чему не притронулась. Одна мысль крутилась в ее голове и жгла, как огнем: Белла просит отомстить за нее. Отомстить…
Стелла до этого мстила много раз: мальчишкам в школе за то, что дергали за косы или толкали ее, а еще Белле за то, что она один раз взяла ее тушь для ресниц: просто съела в отместку порцию пирога Беллы, который мать испекла в день рождения старшей дочери, и еще съела все шоколадные конфеты. Белла тогда проревела от обиды весь день, а Стелла ходила и радовалась: так тебе! Не трогай чужого! Поделом…
Но теперь ей предстояло отомстить по-настоящему. Эти большие во всех смыслах дяденьки не толкали девчонок и не брали чужую безделушку. Они убили девочку, почти ребенка, которая годилась им в дочери, убили жестоко, сначала поиздевавшись и помучив жертву. И здесь уже ничего невозможно было исправить. У Стеллы сжимались кулаки, когда она представляла, как нежную и мечтательную Беллу, которая была еще девственницей, насиловали, притом такими способами, на которые соглашается не каждая проститутка. И еще ее били, били по лицу, держали за руки, а она, очевидно, пыталась вырваться, потому что и на руках ее были синяки. Синей была и вся шея, и грудь…
«Убью! Сволочи! Мрази!..» – в который раз думала Стелла, забыв про остывающий чай.
Глава 4
– Пока!
Она шла к дому и прикидывала, как завтра сядет в такси к Антону и будет следовать за машиной Соснянского. Она узнает, где живет этот урод и… А что «и»? Что будет потом?
Стелла зашла в комнату и бросила сумку на диван. Потом сходила, помыла руки и снова зашла в комнату. Переодевшись в халат, достала из холодильника масло и хлеб из хлебницы. Потом пошла на кухню поставить чайник на газ. На кухне сидел небритый мужик лет сорока – сорока пяти. Он был в майке, каких-то допотопных шароварах и шлепанцах на босу ногу. Мужчина курил, выпуская дым в открытое окно, и ждал, пока в его сковороде пожарится яичница с колбасой. Стелла поздоровалась с ним.
– А ты, вообще, кто такая? – поинтересовался небритый и посмотрел на Стеллу с подозрением.
– Я живу в комнате Валентина Павловича, он мне разрешил, – тут же выдала девушка, как учил дядя.
– Он ей разрешил! А соседей что, не надо спрашивать? Ты меня спроси, хочу я, чтобы ты тут жила, или не хочу!
Такого Стелла просто не ожидала и потому растерялась.
– Я не знала, что и соседей надо спрашивать.
– А как же! Мы тут тебе что, вместо мебели?
Только тут девушка почувствовала, что мужчина немного пьян и потому несет околесицу.
– Мы тут, между прочим, бдим! Да, бдим, потому как всякие-разные элементы нашего общества, так сказать, несознательные граждане, норовят заниматься такой деятельностью, которая подпадает под статью уголовного кодекса…
Он остановился, чтобы перевести дух и затянуться.
– Хорошо, бдите, я вам мешать не буду.
Стелла быстро повернулась и ушла в свою комнату. В конце концов, дождаться, когда закипит чайник, можно и здесь.
Когда чай был заварен и девушка принялась за бутерброд, ей вдруг вспомнилось, как сразу, как только участковый объявил им с матерью, что дело по убийству Беллы прекращено, ей приснился сон. До того она много дней не видела снов вообще.
А в ту ночь Стелла увидела во сне сестру. Она была почему-то маленькой, ей было не больше восьми лет. Она играла в куклы, заботливо укладывая их спать, и тихо пела колыбельную. Стелла вроде бы страшно удивилась: как же так? Ведь девочка умерла, ее похоронили! Как она может играть тут в куклы? Она спросила Беллу, как так получилось, что она, мертвая, вернулась к ним, да еще стала такой маленькой.
– Я не умерла, – ответила сестренка, – просто я теперь живу по-другому.
– Как по-другому? – опешила Стелла.
– А так: я могу быть там, где захочу, сразу, как только захочу. Я теперь все на свете знаю, я ничего не боюсь. Мне не бывает больно или холодно…
Стелла смотрела на сестренку и не верила своим ушам. А потом Белла сказала тихо, глядя Стелле прямо в глаза:
– Отомсти за меня, сестрица, ладно? Отомсти, заклинаю тебя! Мне было так больно! Они должны быть там же, где и я. Я их жду здесь… Очень жду…
Стелла испугалась и проснулась. Сначала ей было жутко, потому что такой сон она видела впервые, но потом она немного успокоилась. Девушка сидела на кровати и вспоминала Беллу – какой она была романтической натурой.
Белла даже Александра Блока читала. И даже кое-что знала наизусть. Помнится, однажды у них со Стеллой зашел разговор о снах – верить в них или нет, и девчонка тут же выдала:
Мать тогда услышала это и тоже начала рассказывать свой сон. Она, как любая крестьянка, свято верила в них. Бывало, соберутся все три женщины утром за чаем, а она и скажет:
Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.
– Я сегодня во сне свою мамашу-покойницу видела. Должно, к перемене погоды…
А, увидев во сне себя нарядную, в новом платье, всегда говорила:
– Все, теперь заболею. Нарядным кого во сне видеть – это к болезни…
И, поев на ночь жирной свининки, вставала утром с болью в правом боку и тянулась к аптечке за баралгином:
– Ну, что я говорила?! Вот, печень-зараза теперь тянет…
В сны Стелла не верила. Они у нее почему-то никогда не сбывались. И тогда, увидев сестру во сне ясно, как наяву, она не сказала себе, что это к дождю. Нет, это не к дождю, это к кое-чему посерьезнее. В тот день она встала, как зомби, умылась, оделась и пришла в кафе к матери. Они сели завтракать. Стелла еле-еле влила в себя стакан чая, больше ни к чему не притронулась. Одна мысль крутилась в ее голове и жгла, как огнем: Белла просит отомстить за нее. Отомстить…
Стелла до этого мстила много раз: мальчишкам в школе за то, что дергали за косы или толкали ее, а еще Белле за то, что она один раз взяла ее тушь для ресниц: просто съела в отместку порцию пирога Беллы, который мать испекла в день рождения старшей дочери, и еще съела все шоколадные конфеты. Белла тогда проревела от обиды весь день, а Стелла ходила и радовалась: так тебе! Не трогай чужого! Поделом…
Но теперь ей предстояло отомстить по-настоящему. Эти большие во всех смыслах дяденьки не толкали девчонок и не брали чужую безделушку. Они убили девочку, почти ребенка, которая годилась им в дочери, убили жестоко, сначала поиздевавшись и помучив жертву. И здесь уже ничего невозможно было исправить. У Стеллы сжимались кулаки, когда она представляла, как нежную и мечтательную Беллу, которая была еще девственницей, насиловали, притом такими способами, на которые соглашается не каждая проститутка. И еще ее били, били по лицу, держали за руки, а она, очевидно, пыталась вырваться, потому что и на руках ее были синяки. Синей была и вся шея, и грудь…
«Убью! Сволочи! Мрази!..» – в который раз думала Стелла, забыв про остывающий чай.
Глава 4
На другое утро она снова отправилась к банку, в котором работал Соснянский, но на этот раз дошла до него пешком. Проделав этот путь вчера вечером, только в обратном направлении, девушка поняла, что банк находится не так уж далеко от дома, в котором она жила. Значит, нечего тратиться на такси, тридцать минут ходьбы – еще и полезны. Девушка снова села в скверике на лавочку и просидела здесь весь день. Она ничего не пила и не ела, чтобы не бегать в туалет и не прозевать отъезд Соснянского. Он действительно отлучался один раз с работы, это было в обед. Через полтора часа он вернулся, зашел в свой роскошный банк, больше похожий на дворец падишаха, и до вечера не показывал носа.
«Откуда у людей такие деньги? – думала Стелла, рассматривая мраморные стены банка. – Это же какие деньжища надо сюда вбухать?! И для чего? Чтобы люди несли сюда свои деньги?» Сама бы она ни за что не стала брать в банке никакой кредит. Наслушавшись историй, как люди брали «лимон», а отдавали два, а кое-кто и терял квартиры, она дала себе зарок вообще не заходить в учреждения подобного рода. Эти истории рассказывал бывший хозяин их кафе, у которого они с матерью тогда работали. Он сам кредит брал только раз, но этого опыта хватило ему на всю жизнь.
– Я и взял-то всего двести тысяч, – рассказывал он Матрене и Стелле, – я тогда первый ларек открыл, и было это лет восемь назад. Выплачивал три года, а когда посчитал, сколько вернул банку, чуть не повесился! Вот, едрёна вошь, еврейская система! Взял двести тысяч – вернул больше трехсот! И главное, за что отдал чуть ли не в два раза больше? Проценты, плюс ведение счета… Проценты у них – грабительские, притом, когда брал кредит, проценты были одни, потом они мне их повысили… Ну, не гады?! А ведение счета?! Вы видели, как он осуществляется? Сидит в окошке девочка сопливая, три кнопки нажала на компьютере – вот вам ведение счета, плати! Получается так: я, предприниматель, работаю, пашу, как каторжный, чуть ли не по двадцать часов в сутки, а кто-то сидит в кожаном кресле в мраморном дворце и зарабатывает тем, что деньги в долг дает… Нет, больше я с банками не связываюсь! Дурних нема…
«Они потому и дворцы такие строят, и на тачках крутых ездят, что обдирают людей», – думала тогда Стелла, тоже давая себе зарок не связываться с банками. И сейчас, глядя на машину, в которой возили куда-то Соснянского, проникалась к нему еще большей ненавистью. Ишь, барин! Не может на своей машине доехать, везут его…
В половине седьмого возле банка остановилась белая «девятка» Антона. Стелла достала его визитку и набрала номер.
– Алло?
– Антон, видишь скверик напротив банка? Поставь машину, где-нибудь поблизости и зайди в сквер. Я тебя здесь жду, – сказала она ему.
Такси отъехало от крыльца и остановилось у следующего дома. Вскоре молодой водитель показался на входе в сквер. Стелла окликнула его.
– Садись, посиди, – кивнула она на место рядом с собой.
– Посидеть? – растерялся Антон. – Нет, посидеть, конечно, можно, только я хочу предупредить…
Но Стелла его перебила.
– Знаю, у тебя счетчик тикает. Я заплачу за простой, не бойся.
Водитель повеселел.
– Ну, если так… А что, будем кого-то ждать?
– Будем, – кивнув, мрачно сказала Стелла.
Парень сел рядом с ней на лавочку. Девушка незаметно покосилась на дверь банка. Она специально усадила Антона так, чтобы вход в банк находился в поле ее зрения. От нечего делать водитель принялся весело болтать, чтобы скоротать время.
– А я сегодня друга на вокзале встречал. У меня друг на юге был. Загорел – как негр стал! Вот – сувенир мне привез…
Антон достал из кармана какую-то штуку в виде двух голубых дельфинчиков, смотрящих друг на друга
– Что это? – не поняла Стелла.
– Это? Магнит на холодильник. Ты что, никогда не видела?
– А зачем на холодильнике магнит?
– Как зачем? – подивился Антон такому странному, по его мнению, вопросу. – А записки писать? Вот живут, к примеру, муж и жена… Ну, или парень с девушкой. Она уходит утром на работу раньше него и пишет ему записку: «Кофе – в кофеварке, бутерброды – в микроволновке. Не забудь купить хлеба. Буду в шесть. Целую». И вот эту записку прижимает магнитом к дверке холодильника. Он встает утром, идет на кухню в поисках завтрака, а там…
– А он что, такой дебил, что не знает, что кофе именно в кофеварке, а не в кастрюле? И не помнит свои обязанности покупать хлеб, что ему обязательно надо напоминать?
Антон удивился еще больше.
– Нет, ну ты как-то странно рассуждаешь… Про хлеб человек действительно может забыть, если очень занятой, а кофе… Это я вообще-то так просто сказал, для примера. Записки могут быть и иного рода: «Уехала к маме. Буду в девять. Ужинай без меня…»
Стелла покосилась на Антона. Все-таки странные они, эти городские. Записки на холодильники вешают, даже магнитики для этого покупают. И не жалко им тратить деньги на такую фигню?! А вот в комнате дядиного друга нет на холодильнике никаких магнитов. Скорее всего, он не занимается такой ерундой, как сочинение записок по утрам.
В этот момент она заметила, как Соснянский вышел из банка и, как и вчера, зашагал к стоянке машин.
– Антон, нам пора.
Стелла встала. Парень тоже вскочил со скамейки.
– Куда едем?
– Сейчас узнаем.
Они сели в его «девятку» и, едва синий «Лексус» вырулил на дорогу, Стелла скомандовала:
– Давай за ним!
– За кем? – не понял Антон.
– За этой синей машиной!
– За «Лексусом»?
– Да откуда я знаю, «Лексус» это или что-то еще?! Давай за этой синей тачкой, и быстро! Смотри, не отстань!
– Да чтобы я отстал от какого-то там «Лексуса»! У меня машина – зверь!
Они поехали по улице за Соснянским. Впрочем, потерять его из вида было довольно сложно: был час пик, и плотный поток медленно движущихся машин удерживал их друг возле друга.
– Ты особо не прижимайся к нему, – сказала девушка Антону.
– А чего ты следишь за ним? Он тебе кто, муж? Хотя нет, на жену миллионера ты не похожа. Любовник?
– Ты что, офонарел? Какой он мне любовник?! Этот старый хрыч мне в отцы годится!
– Так именно такие и берут молоденьких в любовницы. И в жены, кстати, тоже. Так кто он тебе?
– Сосед по даче! – ляпнула Стелла первое, что пришло на ум.
– Да ладно, сосед! Тебя к его даче за версту не подпустят! У таких дачи, знаешь, где? Тебя и в дачный поселок-то не пустят…
– А чего ты выспрашиваешь? Твое дело баранку крутить! – огрызнулась Стелла.
– Просто интересно: зачем ты следишь за ним? Может, он, правда, твой любовник?
– А кто тебе сказал, что я за ним слежу? Мы с тобой просто едем себе… Мне как раз в ту сторону, что и этому дядьке.
– Ага, рассказывай!
«Черт! Какой любопытный этот рыжий», – подумала Стелла недовольно. Она с беспокойством посматривала на едущего впереди Соснянского. Но девушка напрасно волновалась: тот никуда не мог деться. Он ехал себе потихоньку в потоке машин. Только минут через двадцать им удалось свернуть на такую улицу, где машин было не так уж много. Соснянский вдруг прибавил газу, «Лексус» сделал ловкий маневр и обогнал впереди идущую машину. Антон ловко поворачивал руль и следовал за ним. «Молодец, не отстает», – подумала Стелла.
Они проехали еще пару светофоров, и тут она увидела, как банкир остановил свою машину возле здания, на первом этаже которого красовалась большая вывеска: «БАР. БИЛЬЯРДНАЯ». Соснянский скрылся за шикарными зеркальными дверями заведения, и Стелла сначала даже растерялась: а ей-то что делать? Но она тут же вспомнила, что готовилась к этому, что видела в одном фильме, как шпионы выслеживали какого-то человека. Она быстро достала из своей сумки солнечные очки, косынку и, глядя в зеркало заднего вида, повязала ее так, как повязывали раньше только в деревне: перехлестнула концы под подбородком и затянула на шее двумя узлами.
– Ничего себе! – восхитился Антон.
– Что, нравится? Жди меня здесь, я скоро… – строго сказала Стелла, вышла из машины и решительным шагом деловой женщины направилась к дверям бара.
В холле было прохладно, работал кондиционер. Здесь было несколько дверей. Над ними красовались таблички: «БАР», «БИЛЬЯРДНАЯ», «ТУАЛЕТЫ». И куда же направился это урод? Как угадать, что ему приспичило: поесть или, так сказать, совсем наоборот? А может, он поиграть захотел, погонять шарики? Стелла интуитивно шагнула к дверям бара. Человек после работы, значит, голодный. Пописать он мог и у себя в банке, туалеты там наверняка есть, а вот покушать…
Девушка не ошиблась: в небольшом, роскошном зале, заставленном столами, она отыскала глазами банкира. Тот сидел с каким-то мужиком, тоже одетым, как депутат, и оживленно о чем-то беседовал. Стелла увидела, как к мужчинам подошел официант. Она решительно шагнула к ближайшему свободному от них столику.
Довольно быстро к ней тоже подошел официант:
– Что будем заказывать?
Девушка немного растерялась: не ожидала, что придется заказывать так вот сразу.
– Кофе можно? – несмело спросила она. – И мороженое?
– Какое мороженое и какой кофе? – уточнил официант, вышколенный парень, больше похожий на дворецкого.
– На ваш вкус, – ответила Стелла, вспомнив, что где-то слышала эту фразу.
Официант удалился, а она немного повернула голову и покосилась в сторону Соснянского. Он сидел к ней боком и продолжал оживленно беседовать со своим приятелем. Ей ничего не было слышно, из их разговора до нее долетали лишь отдельные слова; Стелла чуть подалась в их сторону и напрягла слух, как только могла.
– …Кредитная ставка… Инфляция… Без поручителей… Беспроцентный период… Применение тарифов… Система страхования вкладов…
Стелла не поняла ровным счетом ничего. Какой он, оказывается, умный, этот урод! Или просто пудрит мозги?
Ей принесли кофе и мороженое. Она взяла ложечку и принялась помешивать горячий напиток.
– …Двадцать три миллиона, – донеслось до нее от столика, где сидел банкир.
Стелла чуть не поперхнулась своим кофе. Ничего себе! Вот это у них там суммы! Это куда же такие деньжищи пойдут?
– И как быстро вы планируете вернуть?.. – спросил тихо Соснянский.
Ого! Так это что же, тот приятель (или кто он там?) Соснянского хочет взять такие деньги в его банке? Вот это запросы у людей! Никак, коттедж себе решил построить. Но то, что девушка услышала дальше, повергло ее в еще больший шок.
– …Не совсем законно… точнее, совсем не законно… с такой…
– А если кое-что поправить?.. Сколько это будет стоить?
– Тише! Прошу вас! Вы не представляете, как я рискую!..
– Лев Соломонович, я готов компенсировать ваш риск…
– Дайте салфетку.
– Простите, что?
– Салфетку дайте… Вот эта сумма…
Стелла видела, как Соснянский что-то быстро написал на бумажной салфетке и показал своему приятелю. Тот вскинул брови вверх и сказал что-то вроде: «Однако!»
– А вы как хотели, любезнейший?.. Вы представляете… Риск… своим местом… и если бы только местом!
Приятель Соснянского пролепетал что-то вроде: «Я должен подумать».
Стелла поняла, что мало что поняла из разговора банкира с этим лощеным мужиком в костюме, но одно было ей совершенно ясно: Лев Соломонович собирался сделать что-то незаконное. Надо будет спросить дядю, что он думает обо всем этом.
В это время веселой мелодией зазвонил мобильник в кармане Соснянского. Он достал его и поднес к уху:
– Да!.. Я задержался по делам… По работе… Не волнуйся, скоро буду… Что купить?.. А Маше ты не могла это поручить? За что мы платим домработнице такие деньги?.. Ну и что, поработала бы еще часок, ничего бы с ней не случилось! Или боишься, что она переломится?.. Ах, вот как! Хорошо, я куплю… Да, скоро буду… Да, да, я же обещал!..
Соснянский убрал телефон в карман. Он говорил громко, и Стелла слышала каждое его слово. Ничего себе! У него и домработница, оказывается, есть! Вот помещик! Эксплуататор несчастный.
Стелла почти допила свой кофе и теперь смаковала маленькими глоточками то, что осталось, чтобы не сидеть за пустым столом. Но вот Соснянский тоже допил свой кофе и поднялся из-за стола. Поблагодарив своего приятеля за угощение, он направился к выходу, а Стелле пришлось еще несколько секунд сидеть и делать вид, что она допивает ароматный напиток. И только когда банкир скрылся в дверях, она тоже встала и быстро направилась к выходу.
Они снова ехали по городу за синей машиной Соснянского, а тот сворачивал на какие-то улицы, норовил пролететь на желтый сигнал светофора, не уступал дорогу пешеходам.
– Вот козел! – кипятился Антон. – Как едет, а! Нет, ты смотри, как едет! Ну и козел!
Они приехали за Соснянским в какой-то супермаркет и почти полчаса ждали, пока тот выйдет наружу. Здесь было столько машин, что у Стеллы просто выпучились глаза.
– Что это? – спросила она Антона.
– Супергипермаркет! Здесь есть все: от иголки до надувных лодок, от одежды до обуви, включая продукты питания и спиртные напитки. Вообще-то очень удобно: затариваешься здесь по полной, по десяткам магазинов бегать не надо.
– Ага! И денег небось здесь пачками оставляют.
– Это уж само собой! Соблазнительно же: столько товара перед глазами! И то, и то хочется купить! Я сам сколько раз сюда приезжал с деньгами, а уезжал с кукишем в кармане. Потом зарок себе дал: в такие супермаркеты не ходить… Так и разоришься на фиг!
Но вот Соснянский вышел из магазина с фирменным пакетом в руках и сел в свою машину. Она развернулась и начала выезжать с территории супермаркета. Стелла с Антоном снова последовали за ней.
Вскоре банкир приехал в самый центр города, как сказал таксист, только в тихий центр, там, где мало машин и совсем нет поблизости трамваев. Он зарулил в металлические ворота, которые раскрылись перед ним, как по мановению волшебной палочки, ворота тут же за ним закрылись, и он скрылся во дворе роскошного высотного дома, новенького и чистенького, как на картинке. Антон остановил машину недалеко от ворот и вышел из нее.
– Ну что, мадам Штирлиц? Как будем проникать за забор этого дворца? Просто так нас туда не пустят, даже если очень попросим.
– Сама вижу, не маленькая, – огрызнулась Стелла, рассматривая из окна такси верхние этажи здания, те, что виднелись над деревьями.
Потом она тоже вышла из машины и сквозь металлические черные прутья забора посмотрела на двор, в котором стояло не менее полусотни машин.
– Они здесь, похоже, все с тачками, капиталисты хреновые! – угрюмо сказала она.
– В некоторых семьях еще и по две, а бывает, и по три: у папы, у мамы и у взрослого сына или там дочки… Да, Наташа, этот элитный домишко для особо богатеньких. Ворота автоматические, камеры кругом… Видишь?
Она посмотрела на забор, на козырьки подъездов. Да, здесь было много камер, а что это такое, она прекрасно знала: видела в кино. Запишут тебя на бесплатное видео, а в случае чего, потом быстренько найдут. Нет, о том, чтобы соваться в этот элитный двор, нечего было и думать. И хорошо, что Антон поставил машину не возле самих ворот, а поодаль.
– Ладно, поехали, – махнула она рукой и первая села в машину.
– Куда поехали-то? – уточнил Антон.
– На кудыкину гору!
Девушка вышла на своей остановке, предварительно расплатившись с водителем. Он остался доволен: сколько запросил, столько и дали, не торговались, не доказывали ему, что он жмот.
– Наташа, а еще куда-нибудь поедем? Ты только скажи, я в любое время, я всегда готов…
– Посмотрим, – неопределенно ответила девушка и, даже не попрощавшись, с угрюмым видом побрела к дому.
Она сбросила надоевшие за день босоножки, расшитые бусинами и стразами, переоделась в свой ситцевый халат. Поужинать бы надо, а то ее живот скоро прилипнет к спине. Стелла заглянула в холодильник. Если бы у нее была мышь, она бы повесилась в этом холодильнике. И почему она не подумала о продуктах, пока шла от машины Антона к дому? Досадуя на себя за несообразительность, Стелла снова надела бриджи и майку, сунула шлепки, повесила сумку на плечо и вышла из квартиры.
В магазине она купила хлеб, сыр, масло, несколько йогуртов и крабовые палочки. Она никогда не пробовала, что это такое, а ей так хотелось. Прихватив еще бутылку холодного пива и две пачки сигарет, Стелла вернулась домой. Здесь, еще раз переодевшись, она пошла на кухню поставить чайник на плиту. На кухне снова сидел тот небритый мужик в огромной – не по размеру – майке. Он так же, как и вчера, курил, выпуская дым в открытое окно, и жарил в сковороде яичницу с колбасой.
– Слушай, ты, соседка! А ты проставиться не хочешь? – спросил он хриплым голосом. – А то, понимаешь, въехала в чужую квартиру и ходишь здесь, как будто ты ни при чем!
– Чего я должна сделать?
– Проставиться! Что, не знаешь, что это такое?
– Нет.
– Эх, деревня! Мать твою… Проставиться – это значит отметить с новыми соседями свое новоселье.
– Вы выпить, что ли, хотите? – догадалась Стелла.
– Ну, считай, что так.
– Так выпейте, я вам не запрещаю.
– Не запрещает она! Я у тебя разрешения и не спрашиваю, ты мне пузырек поставь.
– В честь какой радости? – возмутилась Стелла.
– В честь новоселья твоего, сказано же! Глухая, что ли? Порядочные люди завсегда ставят…
– Ща! Разбежалась! – рявкнула Стелла на соседа в безразмерной майке и, выключив чайник, удалилась в свою комнату.
«Откуда у людей такие деньги? – думала Стелла, рассматривая мраморные стены банка. – Это же какие деньжища надо сюда вбухать?! И для чего? Чтобы люди несли сюда свои деньги?» Сама бы она ни за что не стала брать в банке никакой кредит. Наслушавшись историй, как люди брали «лимон», а отдавали два, а кое-кто и терял квартиры, она дала себе зарок вообще не заходить в учреждения подобного рода. Эти истории рассказывал бывший хозяин их кафе, у которого они с матерью тогда работали. Он сам кредит брал только раз, но этого опыта хватило ему на всю жизнь.
– Я и взял-то всего двести тысяч, – рассказывал он Матрене и Стелле, – я тогда первый ларек открыл, и было это лет восемь назад. Выплачивал три года, а когда посчитал, сколько вернул банку, чуть не повесился! Вот, едрёна вошь, еврейская система! Взял двести тысяч – вернул больше трехсот! И главное, за что отдал чуть ли не в два раза больше? Проценты, плюс ведение счета… Проценты у них – грабительские, притом, когда брал кредит, проценты были одни, потом они мне их повысили… Ну, не гады?! А ведение счета?! Вы видели, как он осуществляется? Сидит в окошке девочка сопливая, три кнопки нажала на компьютере – вот вам ведение счета, плати! Получается так: я, предприниматель, работаю, пашу, как каторжный, чуть ли не по двадцать часов в сутки, а кто-то сидит в кожаном кресле в мраморном дворце и зарабатывает тем, что деньги в долг дает… Нет, больше я с банками не связываюсь! Дурних нема…
«Они потому и дворцы такие строят, и на тачках крутых ездят, что обдирают людей», – думала тогда Стелла, тоже давая себе зарок не связываться с банками. И сейчас, глядя на машину, в которой возили куда-то Соснянского, проникалась к нему еще большей ненавистью. Ишь, барин! Не может на своей машине доехать, везут его…
В половине седьмого возле банка остановилась белая «девятка» Антона. Стелла достала его визитку и набрала номер.
– Алло?
– Антон, видишь скверик напротив банка? Поставь машину, где-нибудь поблизости и зайди в сквер. Я тебя здесь жду, – сказала она ему.
Такси отъехало от крыльца и остановилось у следующего дома. Вскоре молодой водитель показался на входе в сквер. Стелла окликнула его.
– Садись, посиди, – кивнула она на место рядом с собой.
– Посидеть? – растерялся Антон. – Нет, посидеть, конечно, можно, только я хочу предупредить…
Но Стелла его перебила.
– Знаю, у тебя счетчик тикает. Я заплачу за простой, не бойся.
Водитель повеселел.
– Ну, если так… А что, будем кого-то ждать?
– Будем, – кивнув, мрачно сказала Стелла.
Парень сел рядом с ней на лавочку. Девушка незаметно покосилась на дверь банка. Она специально усадила Антона так, чтобы вход в банк находился в поле ее зрения. От нечего делать водитель принялся весело болтать, чтобы скоротать время.
– А я сегодня друга на вокзале встречал. У меня друг на юге был. Загорел – как негр стал! Вот – сувенир мне привез…
Антон достал из кармана какую-то штуку в виде двух голубых дельфинчиков, смотрящих друг на друга
– Что это? – не поняла Стелла.
– Это? Магнит на холодильник. Ты что, никогда не видела?
– А зачем на холодильнике магнит?
– Как зачем? – подивился Антон такому странному, по его мнению, вопросу. – А записки писать? Вот живут, к примеру, муж и жена… Ну, или парень с девушкой. Она уходит утром на работу раньше него и пишет ему записку: «Кофе – в кофеварке, бутерброды – в микроволновке. Не забудь купить хлеба. Буду в шесть. Целую». И вот эту записку прижимает магнитом к дверке холодильника. Он встает утром, идет на кухню в поисках завтрака, а там…
– А он что, такой дебил, что не знает, что кофе именно в кофеварке, а не в кастрюле? И не помнит свои обязанности покупать хлеб, что ему обязательно надо напоминать?
Антон удивился еще больше.
– Нет, ну ты как-то странно рассуждаешь… Про хлеб человек действительно может забыть, если очень занятой, а кофе… Это я вообще-то так просто сказал, для примера. Записки могут быть и иного рода: «Уехала к маме. Буду в девять. Ужинай без меня…»
Стелла покосилась на Антона. Все-таки странные они, эти городские. Записки на холодильники вешают, даже магнитики для этого покупают. И не жалко им тратить деньги на такую фигню?! А вот в комнате дядиного друга нет на холодильнике никаких магнитов. Скорее всего, он не занимается такой ерундой, как сочинение записок по утрам.
В этот момент она заметила, как Соснянский вышел из банка и, как и вчера, зашагал к стоянке машин.
– Антон, нам пора.
Стелла встала. Парень тоже вскочил со скамейки.
– Куда едем?
– Сейчас узнаем.
Они сели в его «девятку» и, едва синий «Лексус» вырулил на дорогу, Стелла скомандовала:
– Давай за ним!
– За кем? – не понял Антон.
– За этой синей машиной!
– За «Лексусом»?
– Да откуда я знаю, «Лексус» это или что-то еще?! Давай за этой синей тачкой, и быстро! Смотри, не отстань!
– Да чтобы я отстал от какого-то там «Лексуса»! У меня машина – зверь!
Они поехали по улице за Соснянским. Впрочем, потерять его из вида было довольно сложно: был час пик, и плотный поток медленно движущихся машин удерживал их друг возле друга.
– Ты особо не прижимайся к нему, – сказала девушка Антону.
– А чего ты следишь за ним? Он тебе кто, муж? Хотя нет, на жену миллионера ты не похожа. Любовник?
– Ты что, офонарел? Какой он мне любовник?! Этот старый хрыч мне в отцы годится!
– Так именно такие и берут молоденьких в любовницы. И в жены, кстати, тоже. Так кто он тебе?
– Сосед по даче! – ляпнула Стелла первое, что пришло на ум.
– Да ладно, сосед! Тебя к его даче за версту не подпустят! У таких дачи, знаешь, где? Тебя и в дачный поселок-то не пустят…
– А чего ты выспрашиваешь? Твое дело баранку крутить! – огрызнулась Стелла.
– Просто интересно: зачем ты следишь за ним? Может, он, правда, твой любовник?
– А кто тебе сказал, что я за ним слежу? Мы с тобой просто едем себе… Мне как раз в ту сторону, что и этому дядьке.
– Ага, рассказывай!
«Черт! Какой любопытный этот рыжий», – подумала Стелла недовольно. Она с беспокойством посматривала на едущего впереди Соснянского. Но девушка напрасно волновалась: тот никуда не мог деться. Он ехал себе потихоньку в потоке машин. Только минут через двадцать им удалось свернуть на такую улицу, где машин было не так уж много. Соснянский вдруг прибавил газу, «Лексус» сделал ловкий маневр и обогнал впереди идущую машину. Антон ловко поворачивал руль и следовал за ним. «Молодец, не отстает», – подумала Стелла.
Они проехали еще пару светофоров, и тут она увидела, как банкир остановил свою машину возле здания, на первом этаже которого красовалась большая вывеска: «БАР. БИЛЬЯРДНАЯ». Соснянский скрылся за шикарными зеркальными дверями заведения, и Стелла сначала даже растерялась: а ей-то что делать? Но она тут же вспомнила, что готовилась к этому, что видела в одном фильме, как шпионы выслеживали какого-то человека. Она быстро достала из своей сумки солнечные очки, косынку и, глядя в зеркало заднего вида, повязала ее так, как повязывали раньше только в деревне: перехлестнула концы под подбородком и затянула на шее двумя узлами.
– Ничего себе! – восхитился Антон.
– Что, нравится? Жди меня здесь, я скоро… – строго сказала Стелла, вышла из машины и решительным шагом деловой женщины направилась к дверям бара.
В холле было прохладно, работал кондиционер. Здесь было несколько дверей. Над ними красовались таблички: «БАР», «БИЛЬЯРДНАЯ», «ТУАЛЕТЫ». И куда же направился это урод? Как угадать, что ему приспичило: поесть или, так сказать, совсем наоборот? А может, он поиграть захотел, погонять шарики? Стелла интуитивно шагнула к дверям бара. Человек после работы, значит, голодный. Пописать он мог и у себя в банке, туалеты там наверняка есть, а вот покушать…
Девушка не ошиблась: в небольшом, роскошном зале, заставленном столами, она отыскала глазами банкира. Тот сидел с каким-то мужиком, тоже одетым, как депутат, и оживленно о чем-то беседовал. Стелла увидела, как к мужчинам подошел официант. Она решительно шагнула к ближайшему свободному от них столику.
Довольно быстро к ней тоже подошел официант:
– Что будем заказывать?
Девушка немного растерялась: не ожидала, что придется заказывать так вот сразу.
– Кофе можно? – несмело спросила она. – И мороженое?
– Какое мороженое и какой кофе? – уточнил официант, вышколенный парень, больше похожий на дворецкого.
– На ваш вкус, – ответила Стелла, вспомнив, что где-то слышала эту фразу.
Официант удалился, а она немного повернула голову и покосилась в сторону Соснянского. Он сидел к ней боком и продолжал оживленно беседовать со своим приятелем. Ей ничего не было слышно, из их разговора до нее долетали лишь отдельные слова; Стелла чуть подалась в их сторону и напрягла слух, как только могла.
– …Кредитная ставка… Инфляция… Без поручителей… Беспроцентный период… Применение тарифов… Система страхования вкладов…
Стелла не поняла ровным счетом ничего. Какой он, оказывается, умный, этот урод! Или просто пудрит мозги?
Ей принесли кофе и мороженое. Она взяла ложечку и принялась помешивать горячий напиток.
– …Двадцать три миллиона, – донеслось до нее от столика, где сидел банкир.
Стелла чуть не поперхнулась своим кофе. Ничего себе! Вот это у них там суммы! Это куда же такие деньжищи пойдут?
– И как быстро вы планируете вернуть?.. – спросил тихо Соснянский.
Ого! Так это что же, тот приятель (или кто он там?) Соснянского хочет взять такие деньги в его банке? Вот это запросы у людей! Никак, коттедж себе решил построить. Но то, что девушка услышала дальше, повергло ее в еще больший шок.
– …Не совсем законно… точнее, совсем не законно… с такой…
– А если кое-что поправить?.. Сколько это будет стоить?
– Тише! Прошу вас! Вы не представляете, как я рискую!..
– Лев Соломонович, я готов компенсировать ваш риск…
– Дайте салфетку.
– Простите, что?
– Салфетку дайте… Вот эта сумма…
Стелла видела, как Соснянский что-то быстро написал на бумажной салфетке и показал своему приятелю. Тот вскинул брови вверх и сказал что-то вроде: «Однако!»
– А вы как хотели, любезнейший?.. Вы представляете… Риск… своим местом… и если бы только местом!
Приятель Соснянского пролепетал что-то вроде: «Я должен подумать».
Стелла поняла, что мало что поняла из разговора банкира с этим лощеным мужиком в костюме, но одно было ей совершенно ясно: Лев Соломонович собирался сделать что-то незаконное. Надо будет спросить дядю, что он думает обо всем этом.
В это время веселой мелодией зазвонил мобильник в кармане Соснянского. Он достал его и поднес к уху:
– Да!.. Я задержался по делам… По работе… Не волнуйся, скоро буду… Что купить?.. А Маше ты не могла это поручить? За что мы платим домработнице такие деньги?.. Ну и что, поработала бы еще часок, ничего бы с ней не случилось! Или боишься, что она переломится?.. Ах, вот как! Хорошо, я куплю… Да, скоро буду… Да, да, я же обещал!..
Соснянский убрал телефон в карман. Он говорил громко, и Стелла слышала каждое его слово. Ничего себе! У него и домработница, оказывается, есть! Вот помещик! Эксплуататор несчастный.
Стелла почти допила свой кофе и теперь смаковала маленькими глоточками то, что осталось, чтобы не сидеть за пустым столом. Но вот Соснянский тоже допил свой кофе и поднялся из-за стола. Поблагодарив своего приятеля за угощение, он направился к выходу, а Стелле пришлось еще несколько секунд сидеть и делать вид, что она допивает ароматный напиток. И только когда банкир скрылся в дверях, она тоже встала и быстро направилась к выходу.
Они снова ехали по городу за синей машиной Соснянского, а тот сворачивал на какие-то улицы, норовил пролететь на желтый сигнал светофора, не уступал дорогу пешеходам.
– Вот козел! – кипятился Антон. – Как едет, а! Нет, ты смотри, как едет! Ну и козел!
Они приехали за Соснянским в какой-то супермаркет и почти полчаса ждали, пока тот выйдет наружу. Здесь было столько машин, что у Стеллы просто выпучились глаза.
– Что это? – спросила она Антона.
– Супергипермаркет! Здесь есть все: от иголки до надувных лодок, от одежды до обуви, включая продукты питания и спиртные напитки. Вообще-то очень удобно: затариваешься здесь по полной, по десяткам магазинов бегать не надо.
– Ага! И денег небось здесь пачками оставляют.
– Это уж само собой! Соблазнительно же: столько товара перед глазами! И то, и то хочется купить! Я сам сколько раз сюда приезжал с деньгами, а уезжал с кукишем в кармане. Потом зарок себе дал: в такие супермаркеты не ходить… Так и разоришься на фиг!
Но вот Соснянский вышел из магазина с фирменным пакетом в руках и сел в свою машину. Она развернулась и начала выезжать с территории супермаркета. Стелла с Антоном снова последовали за ней.
Вскоре банкир приехал в самый центр города, как сказал таксист, только в тихий центр, там, где мало машин и совсем нет поблизости трамваев. Он зарулил в металлические ворота, которые раскрылись перед ним, как по мановению волшебной палочки, ворота тут же за ним закрылись, и он скрылся во дворе роскошного высотного дома, новенького и чистенького, как на картинке. Антон остановил машину недалеко от ворот и вышел из нее.
– Ну что, мадам Штирлиц? Как будем проникать за забор этого дворца? Просто так нас туда не пустят, даже если очень попросим.
– Сама вижу, не маленькая, – огрызнулась Стелла, рассматривая из окна такси верхние этажи здания, те, что виднелись над деревьями.
Потом она тоже вышла из машины и сквозь металлические черные прутья забора посмотрела на двор, в котором стояло не менее полусотни машин.
– Они здесь, похоже, все с тачками, капиталисты хреновые! – угрюмо сказала она.
– В некоторых семьях еще и по две, а бывает, и по три: у папы, у мамы и у взрослого сына или там дочки… Да, Наташа, этот элитный домишко для особо богатеньких. Ворота автоматические, камеры кругом… Видишь?
Она посмотрела на забор, на козырьки подъездов. Да, здесь было много камер, а что это такое, она прекрасно знала: видела в кино. Запишут тебя на бесплатное видео, а в случае чего, потом быстренько найдут. Нет, о том, чтобы соваться в этот элитный двор, нечего было и думать. И хорошо, что Антон поставил машину не возле самих ворот, а поодаль.
– Ладно, поехали, – махнула она рукой и первая села в машину.
– Куда поехали-то? – уточнил Антон.
– На кудыкину гору!
Девушка вышла на своей остановке, предварительно расплатившись с водителем. Он остался доволен: сколько запросил, столько и дали, не торговались, не доказывали ему, что он жмот.
– Наташа, а еще куда-нибудь поедем? Ты только скажи, я в любое время, я всегда готов…
– Посмотрим, – неопределенно ответила девушка и, даже не попрощавшись, с угрюмым видом побрела к дому.
Она сбросила надоевшие за день босоножки, расшитые бусинами и стразами, переоделась в свой ситцевый халат. Поужинать бы надо, а то ее живот скоро прилипнет к спине. Стелла заглянула в холодильник. Если бы у нее была мышь, она бы повесилась в этом холодильнике. И почему она не подумала о продуктах, пока шла от машины Антона к дому? Досадуя на себя за несообразительность, Стелла снова надела бриджи и майку, сунула шлепки, повесила сумку на плечо и вышла из квартиры.
В магазине она купила хлеб, сыр, масло, несколько йогуртов и крабовые палочки. Она никогда не пробовала, что это такое, а ей так хотелось. Прихватив еще бутылку холодного пива и две пачки сигарет, Стелла вернулась домой. Здесь, еще раз переодевшись, она пошла на кухню поставить чайник на плиту. На кухне снова сидел тот небритый мужик в огромной – не по размеру – майке. Он так же, как и вчера, курил, выпуская дым в открытое окно, и жарил в сковороде яичницу с колбасой.
– Слушай, ты, соседка! А ты проставиться не хочешь? – спросил он хриплым голосом. – А то, понимаешь, въехала в чужую квартиру и ходишь здесь, как будто ты ни при чем!
– Чего я должна сделать?
– Проставиться! Что, не знаешь, что это такое?
– Нет.
– Эх, деревня! Мать твою… Проставиться – это значит отметить с новыми соседями свое новоселье.
– Вы выпить, что ли, хотите? – догадалась Стелла.
– Ну, считай, что так.
– Так выпейте, я вам не запрещаю.
– Не запрещает она! Я у тебя разрешения и не спрашиваю, ты мне пузырек поставь.
– В честь какой радости? – возмутилась Стелла.
– В честь новоселья твоего, сказано же! Глухая, что ли? Порядочные люди завсегда ставят…
– Ща! Разбежалась! – рявкнула Стелла на соседа в безразмерной майке и, выключив чайник, удалилась в свою комнату.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента