Затем она надвинула на лицо полумаску, с боков заостренную и украшенную двумя перышками. Паскаль поковылял к выходу и исчез за дверью. Я перевела дух и села, не зная, о чем говорить с этой эксцентричной девчушкой. А Виолетта снова уставилась на меня. Ее бледные ручки были сложены на коленях, а черное платьице сильно смахивало на дамское платье для коктейлей. Ноги были обтянуты колготками, хотя, возможно, когда-то они были женскими гольфами, но это скрывал подол платья. Обувью Виолетте служили мальчишеские мокасины, которые ей явно были велики.
– Это твой аллигатор?
Я оглянулась на дверь, чтобы удостовериться, не надумал ли Паскаль вернуться.
– Он ничейный. – Виолетта склонила головку на бок. – Ему понравились твои волосы. Они цветом как его кожа.
Я непроизвольно убрала за ухо выбившуюся прядь. Я и забыла, что распустила волосы на ночь. Мне не терпелось собрать их и спрятать за спину, но в то же время почему-то не хотелось, чтобы Виолетта поняла, какое я придаю им значение, поэтому оставила волосы как есть, и они окутали меня всю, свешиваясь на грудь и доставая кончиками до самых колен.
– И мои зубки ему нравятся. У него такие же, – продолжила Виолетта, помаргивая круглыми глазками в прорезях маски.
Я даже похолодела от такого признания.
– А зачем, Виолетта, тебе такие зубки? – поинтересовалась я, внутренне напрягшись и втайне надеясь, что мой вопрос не вызовет у нее желания раскрыть свою истинную сущность и броситься на меня, обнажив клыки.
– Чтобы есть, конечно. – Виолетта снова склонила головку. – Ты другая.
Затем она встала и вышла, неслышно ступая по полу черными хлябающими мокасинами. Я проводила ее озадаченным взглядом, все еще под впечатлением от этого восхитительного ребенка. Вовсе не ее маски зачаровали меня, и не острые зубки. Виолетта растопила что-то в моей душе, возможно, разбудила дремавший в ней таинственный сестринский или материнский инстинкт. Наверное, то же самое испытали Брюс с Кейзи, когда впервые увидели меня – некое непостижимое сродство, стремление приголубить. Я помотала головой. Какая мне разница? Вечером меня уже здесь не будет.
Заметив в проеме двери идущего по коридору Себастьяна, я поспешно отвела взгляд. Он невольно повернул голову и споткнулся на ровном месте, видимо, вовсе не ожидал увидеть меня здесь, да еще сидящей на полу.
Внутри у меня все опрокинулось, а к щекам прилила кровь. Его загадочные серые глаза, похожие на ртутные омуты, манили и затягивали вглубь. Ага, а ртуть – это отрава, дуреха ты этакая…
Впрочем, я тут же сообразила, что смотрит он вовсе не на меня, а на мои волосы. Как и все прочие. Мне показалось, что это длится вечность, хотя прошла всего секунда или две. Себастьян отвернулся, и в коридоре раздались его удаляющиеся шаги. Я тут же стряхнула с себя наваждение, быстро собрала волосы и, на ходу скручивая их, устремилась ему вдогонку.
– Себастьян!
Он застыл посреди лестницы, всей своей позой выказывая неприязнь, однако я, поспешно закручивая волосы в узел, не подала вида, как ужасно смущаюсь в его присутствии. Остановившись двумя ступеньками выше, я наконец справилась с прической и опустила руки.
– Послушай, я понимаю, ты не рад, что я поселилась у вас, но Новем… Ты и в самом деле думаешь, что они не желают мне зла?
Уголок его рта пополз вверх, выражая подобие улыбки. Или гримасу.
– Да, в самом деле, – ответил Себастьян.
Я прикусила губу, а затем неожиданно выпалила:
– Если ты поможешь мне раздобыть нужные сведения, то я пойду с тобой, чтобы встретиться с Нов…
Входная дверь резко распахнулась и грохнула о стенку так, что дверная ручка увязла в гипсокартоне. В холле немедленно возникла Виолетта с Паскалем под мышкой. На пороге стояли трое парней, все примерно одного возраста – около двадцати. Средний покосился на Виолетту и, покачав головой, произнес:
– Добро пожаловать в Дом Неудачников!
Двое других захохотали, а он перевел взгляд на лестницу, где стоял Себастьян.
– В ваших рядах пополнение? – Потом он обратился непосредственно ко мне: – Прелесть моя, уж лучше где-нибудь на болоте, чем тут, с этими лузерами.
– Чего тебе здесь нужно, Рэй?
Себастьян с такой силой вцепился в перила, что костяшки его пальцев побелели. В этот момент из столовой показался Даб. В руках он держал апельсин, который собирался очистить, но Рэй вырвал у него апельсин. Я сочла за лучшее спуститься еще на ступеньку.
– Эй! – возмутился Даб. Рэй швырнул апельсин на пол.
– Что такое, Даб? Эх ты, гаденыш-полукровка!
– Пошел ты, Рэй-монд!
Рэй угрожающе двинулся к Дабу, и следующие мгновения протекли передо мной, словно в замедленной киносъемке.
Виолетта опустила Паскаля на пол, надвинула на личико полумаску, словно приготовилась к бою, и бросилась на обидчика всем своим тщедушным тельцем. Она, как осьминожек, обвилась вокруг него руками и ногами и вонзила острые клычки в бицепс. Рэй вскрикнул, пытаясь стряхнуть ее с себя, и почти оторвал, но Виолетта крепко уцепилась за него всеми крохотными конечностями. Рэй выругался по-французски и рванул сильнее. Виолетта отлетела в сторону, стукнулась о пол и прокатилась по гладкому паркету.
Тут я не выдержала.
Я обошла Себастьяна и сбежала по ступенькам, но Даб и Крэнк опередили меня и кинулись к девчушке. Виолетта самостоятельно поднялась на ноги, утерла кровь с губ и подбородка и пулей бросилась вон из дома в сад. Краем глаза я успела заметить, как она зарывается в жухлые листья.
Затем я снова повернулась к Рэю. Кровь кипела во мне, подогретая адреналином и злобой. Больше всего меня задевает за живое, когда обижают детей. По себе знаю, каково им приходится.
– А со мной так же слабо́?
С этими словами я двинула Рэю в челюсть, с удовольствием ощутив привычную боль, пробежавшую от кулака вверх по руке. Его приятели поспешили на помощь, и я с готовностью приняла бой.
Я задам вам, говнюки!
Когда подоспел первый, я быстро крутанулась, схватила его за руку и перекинула через плечо. Противник грохнулся на пол, и в тот же момент я ощутила на затылке дыхание второго спутника Рэя. На миг я встретилась взглядом с Себастьяном. Его глаза улыбались мне, подбадривали, побуждая показать, на что я способна. Я дерзко оскалилась, чувствуя, что парень уже обхватил меня за талию, собрала силы для удара и резко откинула голову назад, затылком угодив прямехонько в лицо нападавшему. Тот захрипел. Естественно, ему перепало гораздо сильнее, чем мне. Я развернулась и пнула его ногой в живот. Он тут же рухнул на пол рядом с товарищем.
Затем я отступила на шаг и с колотящимся сердцем оглядела результаты своих усилий. Даб за моей спиной присвистнул, но я по-прежнему не спускала глаз с Рэя. Он единственный из троицы не был еще повержен и потому представлял угрозу.
– Чертова стерва! – взревел Рэй, одной рукой держась за покусанное окровавленное плечо, а другой потирая челюсть.
Вид у него был бледный – хуже, чем в начале визита. Я ухмыльнулась и жестом послала его подальше. Рэй побагровел, и его губы разъехались в стороны, словно он собрался меня покусать. Сзади неслышно подошел Себастьян.
– Она моя, – спокойно произнес он. – Я первый нашел ее.
– Ага, и теперь все будут превозносить тебя до небес, правда, Ламарльер?
Рэй сплюнул. Его приятели тем временем кое-как поднялись на ноги.
– Что ж, лучше тебе не тянуть и привести ее поскорее. Иначе Grandmére[8] не поймет.
С этими словами они ретировались. Даб выдернул из стены дверную ручку, чтобы закрыть за ними дверь, а я набросилась на Себастьяна:
– Как это я твоя? Какого черта?
– Рэй тоже работает на Новем. Он просто пытался первым разыскать тебя. Судя по всему, кто-то видел, как ты приехала с Дженной.
– С Дженной?
– С Крэнк. – Он долго молчал, а затем наконец произнес: – Я помогу тебе найти сведения.
Вот и ладненько…
Набрав в грудь побольше воздуха – пригодится в общении с Мистером Индивидуальность – я последовала за Себастьяном через французские двери[9] в сад за домом. Даб с Крэнк стояли посреди патио на поросших мхом плитах и глядели на кучу палой листвы. Все здесь, несмотря на зиму, пропиталось сыростью, и сад больше напоминал джунгли. В нос бил резкий запах влажной почвы, перепревшей растительности и едкий аромат белых цветочков, облепивших со всех сторон дом.
– Ви, он ушел. А ты пропустила крутую расправу Ари! – Даб подкрепил свои слова серией кулачных ударов по воздуху и звуками воображаемых попаданий в тело противника. – Ну же, Виви, вылезай хотя бы ради меня! Я хочу лично выразить тебе благодарность!
Из-под листьев на нас смотрели черные глазки. Крэнк тоже принялась уговаривать Виолетту, а я придвинулась к Себастьяну и спросила:
– Что с ней происходит? И откуда эти вампирские клыки?
– Виолетта не вамп, – тихо усмехнулся Себастьян. – Даб в прошлом году нашел ее на болоте. Она жила там в плавучем охотничьем доме, причем совершенно одна. Даб три месяца ее прикармливал – только тогда она согласилась прийти к нам. Виолетта появляется и исчезает, когда захочет, любит всякие странные вещи, например маски, и фрукты, но никогда их не ест.
Я подняла брови и, покачиваясь на пятках, изрекла:
– Значит, ты все-таки способен связать несколько предложений кряду?
Себастьян кинул на меня сердитый взгляд и насупился.
– Пойдем, нечего время терять. Виолетта сама выйдет, когда сочтет нужным.
5
– Это твой аллигатор?
Я оглянулась на дверь, чтобы удостовериться, не надумал ли Паскаль вернуться.
– Он ничейный. – Виолетта склонила головку на бок. – Ему понравились твои волосы. Они цветом как его кожа.
Я непроизвольно убрала за ухо выбившуюся прядь. Я и забыла, что распустила волосы на ночь. Мне не терпелось собрать их и спрятать за спину, но в то же время почему-то не хотелось, чтобы Виолетта поняла, какое я придаю им значение, поэтому оставила волосы как есть, и они окутали меня всю, свешиваясь на грудь и доставая кончиками до самых колен.
– И мои зубки ему нравятся. У него такие же, – продолжила Виолетта, помаргивая круглыми глазками в прорезях маски.
Я даже похолодела от такого признания.
– А зачем, Виолетта, тебе такие зубки? – поинтересовалась я, внутренне напрягшись и втайне надеясь, что мой вопрос не вызовет у нее желания раскрыть свою истинную сущность и броситься на меня, обнажив клыки.
– Чтобы есть, конечно. – Виолетта снова склонила головку. – Ты другая.
Затем она встала и вышла, неслышно ступая по полу черными хлябающими мокасинами. Я проводила ее озадаченным взглядом, все еще под впечатлением от этого восхитительного ребенка. Вовсе не ее маски зачаровали меня, и не острые зубки. Виолетта растопила что-то в моей душе, возможно, разбудила дремавший в ней таинственный сестринский или материнский инстинкт. Наверное, то же самое испытали Брюс с Кейзи, когда впервые увидели меня – некое непостижимое сродство, стремление приголубить. Я помотала головой. Какая мне разница? Вечером меня уже здесь не будет.
Заметив в проеме двери идущего по коридору Себастьяна, я поспешно отвела взгляд. Он невольно повернул голову и споткнулся на ровном месте, видимо, вовсе не ожидал увидеть меня здесь, да еще сидящей на полу.
Внутри у меня все опрокинулось, а к щекам прилила кровь. Его загадочные серые глаза, похожие на ртутные омуты, манили и затягивали вглубь. Ага, а ртуть – это отрава, дуреха ты этакая…
Впрочем, я тут же сообразила, что смотрит он вовсе не на меня, а на мои волосы. Как и все прочие. Мне показалось, что это длится вечность, хотя прошла всего секунда или две. Себастьян отвернулся, и в коридоре раздались его удаляющиеся шаги. Я тут же стряхнула с себя наваждение, быстро собрала волосы и, на ходу скручивая их, устремилась ему вдогонку.
– Себастьян!
Он застыл посреди лестницы, всей своей позой выказывая неприязнь, однако я, поспешно закручивая волосы в узел, не подала вида, как ужасно смущаюсь в его присутствии. Остановившись двумя ступеньками выше, я наконец справилась с прической и опустила руки.
– Послушай, я понимаю, ты не рад, что я поселилась у вас, но Новем… Ты и в самом деле думаешь, что они не желают мне зла?
Уголок его рта пополз вверх, выражая подобие улыбки. Или гримасу.
– Да, в самом деле, – ответил Себастьян.
Я прикусила губу, а затем неожиданно выпалила:
– Если ты поможешь мне раздобыть нужные сведения, то я пойду с тобой, чтобы встретиться с Нов…
Входная дверь резко распахнулась и грохнула о стенку так, что дверная ручка увязла в гипсокартоне. В холле немедленно возникла Виолетта с Паскалем под мышкой. На пороге стояли трое парней, все примерно одного возраста – около двадцати. Средний покосился на Виолетту и, покачав головой, произнес:
– Добро пожаловать в Дом Неудачников!
Двое других захохотали, а он перевел взгляд на лестницу, где стоял Себастьян.
– В ваших рядах пополнение? – Потом он обратился непосредственно ко мне: – Прелесть моя, уж лучше где-нибудь на болоте, чем тут, с этими лузерами.
– Чего тебе здесь нужно, Рэй?
Себастьян с такой силой вцепился в перила, что костяшки его пальцев побелели. В этот момент из столовой показался Даб. В руках он держал апельсин, который собирался очистить, но Рэй вырвал у него апельсин. Я сочла за лучшее спуститься еще на ступеньку.
– Эй! – возмутился Даб. Рэй швырнул апельсин на пол.
– Что такое, Даб? Эх ты, гаденыш-полукровка!
– Пошел ты, Рэй-монд!
Рэй угрожающе двинулся к Дабу, и следующие мгновения протекли передо мной, словно в замедленной киносъемке.
Виолетта опустила Паскаля на пол, надвинула на личико полумаску, словно приготовилась к бою, и бросилась на обидчика всем своим тщедушным тельцем. Она, как осьминожек, обвилась вокруг него руками и ногами и вонзила острые клычки в бицепс. Рэй вскрикнул, пытаясь стряхнуть ее с себя, и почти оторвал, но Виолетта крепко уцепилась за него всеми крохотными конечностями. Рэй выругался по-французски и рванул сильнее. Виолетта отлетела в сторону, стукнулась о пол и прокатилась по гладкому паркету.
Тут я не выдержала.
Я обошла Себастьяна и сбежала по ступенькам, но Даб и Крэнк опередили меня и кинулись к девчушке. Виолетта самостоятельно поднялась на ноги, утерла кровь с губ и подбородка и пулей бросилась вон из дома в сад. Краем глаза я успела заметить, как она зарывается в жухлые листья.
Затем я снова повернулась к Рэю. Кровь кипела во мне, подогретая адреналином и злобой. Больше всего меня задевает за живое, когда обижают детей. По себе знаю, каково им приходится.
– А со мной так же слабо́?
С этими словами я двинула Рэю в челюсть, с удовольствием ощутив привычную боль, пробежавшую от кулака вверх по руке. Его приятели поспешили на помощь, и я с готовностью приняла бой.
Я задам вам, говнюки!
Когда подоспел первый, я быстро крутанулась, схватила его за руку и перекинула через плечо. Противник грохнулся на пол, и в тот же момент я ощутила на затылке дыхание второго спутника Рэя. На миг я встретилась взглядом с Себастьяном. Его глаза улыбались мне, подбадривали, побуждая показать, на что я способна. Я дерзко оскалилась, чувствуя, что парень уже обхватил меня за талию, собрала силы для удара и резко откинула голову назад, затылком угодив прямехонько в лицо нападавшему. Тот захрипел. Естественно, ему перепало гораздо сильнее, чем мне. Я развернулась и пнула его ногой в живот. Он тут же рухнул на пол рядом с товарищем.
Затем я отступила на шаг и с колотящимся сердцем оглядела результаты своих усилий. Даб за моей спиной присвистнул, но я по-прежнему не спускала глаз с Рэя. Он единственный из троицы не был еще повержен и потому представлял угрозу.
– Чертова стерва! – взревел Рэй, одной рукой держась за покусанное окровавленное плечо, а другой потирая челюсть.
Вид у него был бледный – хуже, чем в начале визита. Я ухмыльнулась и жестом послала его подальше. Рэй побагровел, и его губы разъехались в стороны, словно он собрался меня покусать. Сзади неслышно подошел Себастьян.
– Она моя, – спокойно произнес он. – Я первый нашел ее.
– Ага, и теперь все будут превозносить тебя до небес, правда, Ламарльер?
Рэй сплюнул. Его приятели тем временем кое-как поднялись на ноги.
– Что ж, лучше тебе не тянуть и привести ее поскорее. Иначе Grandmére[8] не поймет.
С этими словами они ретировались. Даб выдернул из стены дверную ручку, чтобы закрыть за ними дверь, а я набросилась на Себастьяна:
– Как это я твоя? Какого черта?
– Рэй тоже работает на Новем. Он просто пытался первым разыскать тебя. Судя по всему, кто-то видел, как ты приехала с Дженной.
– С Дженной?
– С Крэнк. – Он долго молчал, а затем наконец произнес: – Я помогу тебе найти сведения.
Вот и ладненько…
Набрав в грудь побольше воздуха – пригодится в общении с Мистером Индивидуальность – я последовала за Себастьяном через французские двери[9] в сад за домом. Даб с Крэнк стояли посреди патио на поросших мхом плитах и глядели на кучу палой листвы. Все здесь, несмотря на зиму, пропиталось сыростью, и сад больше напоминал джунгли. В нос бил резкий запах влажной почвы, перепревшей растительности и едкий аромат белых цветочков, облепивших со всех сторон дом.
– Ви, он ушел. А ты пропустила крутую расправу Ари! – Даб подкрепил свои слова серией кулачных ударов по воздуху и звуками воображаемых попаданий в тело противника. – Ну же, Виви, вылезай хотя бы ради меня! Я хочу лично выразить тебе благодарность!
Из-под листьев на нас смотрели черные глазки. Крэнк тоже принялась уговаривать Виолетту, а я придвинулась к Себастьяну и спросила:
– Что с ней происходит? И откуда эти вампирские клыки?
– Виолетта не вамп, – тихо усмехнулся Себастьян. – Даб в прошлом году нашел ее на болоте. Она жила там в плавучем охотничьем доме, причем совершенно одна. Даб три месяца ее прикармливал – только тогда она согласилась прийти к нам. Виолетта появляется и исчезает, когда захочет, любит всякие странные вещи, например маски, и фрукты, но никогда их не ест.
Я подняла брови и, покачиваясь на пятках, изрекла:
– Значит, ты все-таки способен связать несколько предложений кряду?
Себастьян кинул на меня сердитый взгляд и насупился.
– Пойдем, нечего время терять. Виолетта сама выйдет, когда сочтет нужным.
5
– Здесь красиво, – сказала я, любуясь видами Гарден-Дистрикт, пока мы с Себастьяном шагали по Сент-Чарльз-авеню.
В ответ он только хмыкнул. Впрочем, я вовсе не собиралась делиться с ним своими мыслями и впечатлениями: без слов было ясно, что мой попутчик не склонен поддерживать разговор. А я не имела ничего против. Мои навыки общения всегда оставляли желать лучшего. Поэтому я приноровилась к размеренной поступи своего проводника и охотно предалась размышлениям, походя переступая через трещины в мостовой и огибая ветви, низко нависшие над садовыми оградами, отягощенные мхом и обильно разросшейся лозой.
Если бы какой-нибудь волшебник проник в мои мысли и потом создал бы для меня идеальный город, то это место больше всего напоминало бы, наверное, Гарден-Дистрикт. Прежде у меня ни разу не возникало чувства, что я попала к себе домой. Оно появилось у меня, вероятно, оттого, что я родилась здесь, к тому же здесь жила моя мать, но, скорее всего, не только поэтому. Все дело было в особой атмосфере квартала, в его заброшенности, в легком налете тлена на всем, куда падал взгляд, в буйстве трав и деревьев, в величественных старинных особняках, без сомнения облюбованных привидениями, в темных закоулках, куда никогда не заглядывал солнечный свет, во всем, что таилось в глубине запущенных садов, вдали за пустырями, за наглухо заколоченными окнами. Этот дух жил и в тех нелепых созданиях, кому Новый-2 стал домом: в Виолетте, Дабе и Крэнк. И даже – я покосилась на своего спутника – в Себастьяне с его нахмуренным взглядом, темно-красными губами и шевелюрой цвета воронова крыла. Всем им вольно дышалось в городе, которому плевать, такой ты или не такой, потому что он и сам не похож на все другие.
Впрочем, не все в нем покорилось запустению. Мы прошли мимо дома, обжитого богемной компанией человек этак из двадцати. На крыльце сидел парень, виртуозно наигрывая на двенадцатиструнной гитаре что-то испанское, романтическое. Рядом с ним женщина в тюрбане рисовала на холсте картину. Из открытых окон доносились оживленные голоса и стук молотков по дереву. Какой-то тип развалился в старом гамаке, подвешенном между колоннами; он вяло поднял руку в знак приветствия, едва наметив пальцами букву V. Гитарист вскинул голову и кивнул Себастьяну.
Еще несколько особняков, и мы перешли на другую сторону Сент-Чарльз-авеню, на трамвайную остановку.
– В Благотворительную больницу, кажется?
– Ага. Как ты думаешь, нам удастся раздобыть записи обо мне?
Себастьян пожал плечами и запустил пятерню в шевелюру, придав ей непокорный и нечесаный вид.
– Не так уж это и трудно…
– Ты еще кого-нибудь знаешь в Новом-два по фамилии Селкирк?
Показался трамвай. Себастьян покачал головой и выудил из кармана мелочь.
– Билет стоит доллар двадцать пять.
– Ох… вот дерьмо.
Пока трамвай тормозил, я сбросила рюкзак на мостовую, расстегнула на переднем кармане «молнию» и достала два доллара. Себастьян ждал меня на ступеньках. Я быстро поднялась в салон, заплатила за себя и села на деревянную скамью наискосок от Себастьяна.
Некоторое время мы ехали молча, но мой спутник вдруг скользнул на сиденье рядом со мной, чем несказанно меня удивил. Я поспешно отодвинулась к окну. Следя глазами за водителем трамвая, он, понизив голос, спросил:
– Ну, ты не хочешь рассказать мне, что там за тип хотел тебя убить?
Наши плечи соприкасались, и я старалась вдыхать не слишком глубоко, потому что пахло от Себастьяна офигенно приятно.
– Не очень-то…
Я старательно таращила глаза в окно.
– Он жил в Новом-два, как считаешь?
– Не знаю, что и думать, – нахмурилась я. – По его поведению, так он вообще с другой планеты. – Я снова отвернулась к окну и пробормотала: – Я дважды выстрелила в него, а ему хоть бы хны. – В голове пронеслись видения прошлой ночи. – Мистика какая-то… И моя мать меня предупреждала. Она давно умерла, но заранее знала, что за мной будут охотиться. Она написала мне об этом в письме, вот он и явился, как по волшебству…
– И ты его прикончила, – торжественно произнес Себастьян, взглядом выражая сочувствие, что мне пришлось так поступить.
– Ага, его собственным кинжалом прикончила… Кажется, да.
Мне вспомнилось исчезновение моего обидчика. Я не могла с уверенностью сказать, куда именно он подевался. Может, он умер, а может, отправился куда-нибудь зализывать раны. Впрочем, Себастьяну о продолжении этой истории знать было не обязательно. Черт, мне вообще было не ясно, зачем я ему и начало-то рассказала.
Трамвай слегка качнуло, и меня прижало к Себастьяну. Наши лица сблизились. У меня мигом пересохло во рту, а внутри разлилось блаженное тепло. Мне как-то сразу стало так надежно, но не в смысле «спокойно», а напряженно и волнующе одновременно. Его взгляд прогулялся по моим чертам и застрял в районе губ. Я перестала дышать.
Трамвай резко остановился, и я вовремя опомнилась, иначе слетела бы с гладкой деревянной скамьи на пол.
– Кэнал-стрит! – объявил водитель.
Себастьян уже успел подняться и подойти к выходу.
Я поспешно вскочила, мысленно задав себе крепкий нагоняй. Я приехала сюда по делу, а не для того, чтобы строить глазки какому-то парню только потому, что он в высшей степени таинственная личность и едва не сразил меня наповал своим обаянием, а на ударных играет, как никто другой. Если только он, как и я, обладает сверхъестественными способностями, мое дело – труба.
– Нам надо сделать пересадку. Здесь, на Кэнал-стрит.
Тогда доедем почти до самой больницы. А там и пешком недалеко, – сказал Себастьян, когда я выскочила из трамвая.
На Кэнал-стрит мы сели на другой трамвай и остаток пути проделали в молчании, чему лично я была только рада. Я не могла оторвать взгляд от руин, оставшихся на месте бывшего делового квартала и центральной части города. Небоскребы и прочие здания, разрушенные, выпотрошенные, являли собой невыдуманные картины апокалипсиса. Было вполне очевидно, что Новем пока даже не касался этого района.
Выйдя из трамвая, мы еще около трех кварталов прошагали до Благотворительной больницы. Себастьян быстро перешел улицу, а я, наоборот, застыла на месте, взирая на вздымавшееся передо мной огромное здание. Именно здесь моя мать произвела меня на свет. Сердце у меня учащенно забилось. Пришел ли мой отец встречать ее? Входил ли он в эти парадные двери с цветами? Или с воздушными шариками? С белым плюшевым медвежонком?
– Ари! – Себастьян остановился на тротуаре, воздев руки в жесте, означавшем: «Что случилось?»
В ответ он только хмыкнул. Впрочем, я вовсе не собиралась делиться с ним своими мыслями и впечатлениями: без слов было ясно, что мой попутчик не склонен поддерживать разговор. А я не имела ничего против. Мои навыки общения всегда оставляли желать лучшего. Поэтому я приноровилась к размеренной поступи своего проводника и охотно предалась размышлениям, походя переступая через трещины в мостовой и огибая ветви, низко нависшие над садовыми оградами, отягощенные мхом и обильно разросшейся лозой.
Если бы какой-нибудь волшебник проник в мои мысли и потом создал бы для меня идеальный город, то это место больше всего напоминало бы, наверное, Гарден-Дистрикт. Прежде у меня ни разу не возникало чувства, что я попала к себе домой. Оно появилось у меня, вероятно, оттого, что я родилась здесь, к тому же здесь жила моя мать, но, скорее всего, не только поэтому. Все дело было в особой атмосфере квартала, в его заброшенности, в легком налете тлена на всем, куда падал взгляд, в буйстве трав и деревьев, в величественных старинных особняках, без сомнения облюбованных привидениями, в темных закоулках, куда никогда не заглядывал солнечный свет, во всем, что таилось в глубине запущенных садов, вдали за пустырями, за наглухо заколоченными окнами. Этот дух жил и в тех нелепых созданиях, кому Новый-2 стал домом: в Виолетте, Дабе и Крэнк. И даже – я покосилась на своего спутника – в Себастьяне с его нахмуренным взглядом, темно-красными губами и шевелюрой цвета воронова крыла. Всем им вольно дышалось в городе, которому плевать, такой ты или не такой, потому что он и сам не похож на все другие.
Впрочем, не все в нем покорилось запустению. Мы прошли мимо дома, обжитого богемной компанией человек этак из двадцати. На крыльце сидел парень, виртуозно наигрывая на двенадцатиструнной гитаре что-то испанское, романтическое. Рядом с ним женщина в тюрбане рисовала на холсте картину. Из открытых окон доносились оживленные голоса и стук молотков по дереву. Какой-то тип развалился в старом гамаке, подвешенном между колоннами; он вяло поднял руку в знак приветствия, едва наметив пальцами букву V. Гитарист вскинул голову и кивнул Себастьяну.
Еще несколько особняков, и мы перешли на другую сторону Сент-Чарльз-авеню, на трамвайную остановку.
– В Благотворительную больницу, кажется?
– Ага. Как ты думаешь, нам удастся раздобыть записи обо мне?
Себастьян пожал плечами и запустил пятерню в шевелюру, придав ей непокорный и нечесаный вид.
– Не так уж это и трудно…
– Ты еще кого-нибудь знаешь в Новом-два по фамилии Селкирк?
Показался трамвай. Себастьян покачал головой и выудил из кармана мелочь.
– Билет стоит доллар двадцать пять.
– Ох… вот дерьмо.
Пока трамвай тормозил, я сбросила рюкзак на мостовую, расстегнула на переднем кармане «молнию» и достала два доллара. Себастьян ждал меня на ступеньках. Я быстро поднялась в салон, заплатила за себя и села на деревянную скамью наискосок от Себастьяна.
Некоторое время мы ехали молча, но мой спутник вдруг скользнул на сиденье рядом со мной, чем несказанно меня удивил. Я поспешно отодвинулась к окну. Следя глазами за водителем трамвая, он, понизив голос, спросил:
– Ну, ты не хочешь рассказать мне, что там за тип хотел тебя убить?
Наши плечи соприкасались, и я старалась вдыхать не слишком глубоко, потому что пахло от Себастьяна офигенно приятно.
– Не очень-то…
Я старательно таращила глаза в окно.
– Он жил в Новом-два, как считаешь?
– Не знаю, что и думать, – нахмурилась я. – По его поведению, так он вообще с другой планеты. – Я снова отвернулась к окну и пробормотала: – Я дважды выстрелила в него, а ему хоть бы хны. – В голове пронеслись видения прошлой ночи. – Мистика какая-то… И моя мать меня предупреждала. Она давно умерла, но заранее знала, что за мной будут охотиться. Она написала мне об этом в письме, вот он и явился, как по волшебству…
– И ты его прикончила, – торжественно произнес Себастьян, взглядом выражая сочувствие, что мне пришлось так поступить.
– Ага, его собственным кинжалом прикончила… Кажется, да.
Мне вспомнилось исчезновение моего обидчика. Я не могла с уверенностью сказать, куда именно он подевался. Может, он умер, а может, отправился куда-нибудь зализывать раны. Впрочем, Себастьяну о продолжении этой истории знать было не обязательно. Черт, мне вообще было не ясно, зачем я ему и начало-то рассказала.
Трамвай слегка качнуло, и меня прижало к Себастьяну. Наши лица сблизились. У меня мигом пересохло во рту, а внутри разлилось блаженное тепло. Мне как-то сразу стало так надежно, но не в смысле «спокойно», а напряженно и волнующе одновременно. Его взгляд прогулялся по моим чертам и застрял в районе губ. Я перестала дышать.
Трамвай резко остановился, и я вовремя опомнилась, иначе слетела бы с гладкой деревянной скамьи на пол.
– Кэнал-стрит! – объявил водитель.
Себастьян уже успел подняться и подойти к выходу.
Я поспешно вскочила, мысленно задав себе крепкий нагоняй. Я приехала сюда по делу, а не для того, чтобы строить глазки какому-то парню только потому, что он в высшей степени таинственная личность и едва не сразил меня наповал своим обаянием, а на ударных играет, как никто другой. Если только он, как и я, обладает сверхъестественными способностями, мое дело – труба.
– Нам надо сделать пересадку. Здесь, на Кэнал-стрит.
Тогда доедем почти до самой больницы. А там и пешком недалеко, – сказал Себастьян, когда я выскочила из трамвая.
На Кэнал-стрит мы сели на другой трамвай и остаток пути проделали в молчании, чему лично я была только рада. Я не могла оторвать взгляд от руин, оставшихся на месте бывшего делового квартала и центральной части города. Небоскребы и прочие здания, разрушенные, выпотрошенные, являли собой невыдуманные картины апокалипсиса. Было вполне очевидно, что Новем пока даже не касался этого района.
Выйдя из трамвая, мы еще около трех кварталов прошагали до Благотворительной больницы. Себастьян быстро перешел улицу, а я, наоборот, застыла на месте, взирая на вздымавшееся передо мной огромное здание. Именно здесь моя мать произвела меня на свет. Сердце у меня учащенно забилось. Пришел ли мой отец встречать ее? Входил ли он в эти парадные двери с цветами? Или с воздушными шариками? С белым плюшевым медвежонком?
– Ари! – Себастьян остановился на тротуаре, воздев руки в жесте, означавшем: «Что случилось?»
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента