Страница:
– До свидания, Эмелия. И удачи тебе, – сказал он.
Кладя ключи на стол, Эмелия с горечью вспоминала о том, как Джулия и Брайан просили ее чувствовать себя у них как дома. Их благосклонность закончилась, как только она стала для них бесполезна. Она кивнула и вышла из дома до того, как ей удалось спросить, что Брайан имел в виду, говоря, что это Джулия уговорила Джеймса подписать соглашение. Вероятно, он дал свое согласие на использование его спермы для зачатия ребенка, о котором они так мечтали.
А потом они убедили Эмелию пойти на столь серьезный шаг. В тот момент она ни о чем таком и помышлять не могла, но свекор и свекровь доконали ее. Они стали уговаривать ее на следующий день после похорон.
Эмелия была в ярости из-за того, что они лгали ей. Но еще сильнее она злилась на них потому, что они измывались над Джеймсом, донимая его требованиями подписать соглашение. А ведь он был таким слабым и уязвимым, до его смерти оставалось несколько дней или часов.
Они мучили собственного сына, чтобы иметь возможность дать жизнь его ребенку.
Эмелии стало трудно дышать. Она жадно глотала ртом воздух.
Она прошла через адовы муки, чтобы зачать ребенка, ведь она думала, что Джеймс так хотел. Но все оказалось ложью. И адовы муки еще не закончились – ни для кого из них. Просто теперь каждому предстоят страдания иного рода…
Смахнув с лица горькие слезы раздражения, Эмелия выехала из города, не имея четкого представления, куда едет и что намерена делать. На ее банковском счете было около сотни фунтов стерлингов, она безработная, ей негде жить, а в ближайшем будущем заработать денег не удастся. Ей лишь хотелось убраться куда подальше, но даже в таком состоянии она понимала, что не может ехать куда глаза глядят.
Прижавшись к обочине, она остановила машину и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Она не будет плакать. Больше никаких слез. Она выплакала океаны слез за прошедшие три года, когда узнала, что Джеймс смертельно болен, а теперь ей следует жить дальше.
Но где она будет жить? Скоро наступит ночь, а ей негде остановиться. Сможет ли она поспать в автомобиле? Вряд ли. Сейчас апрель, и ночью она просто замерзнет. Друзья живут слишком далеко, с большинством из них она потеряла связь после того, как заболел Джеймс и они с ним переехали в Эссекс. Единственный человек, который может ее понять, – Эмили. Но они с Эндрю в отъезде, и к ним сейчас действительно не время обращаться за помощью. Это будет просто несправедливо.
Остается Сэм.
Тот Сэм, который предлагал ей избавиться от ребенка.
«Нет, – подумала она. – Он такого не предлагал». Он предложил ей свою помощь, что бы она ни решила. Сказал – он верит, что она примет правильное решение.
И он дал ей свою визитку.
Опустив глаза, Эмелия нашла небольшую прямоугольную карточку, лежащую над рычагом переключения передач на куче конфетных фантиков и мелких монет. Вытащив визитку, она набрала телефонный номер.
Глава 2
Кладя ключи на стол, Эмелия с горечью вспоминала о том, как Джулия и Брайан просили ее чувствовать себя у них как дома. Их благосклонность закончилась, как только она стала для них бесполезна. Она кивнула и вышла из дома до того, как ей удалось спросить, что Брайан имел в виду, говоря, что это Джулия уговорила Джеймса подписать соглашение. Вероятно, он дал свое согласие на использование его спермы для зачатия ребенка, о котором они так мечтали.
А потом они убедили Эмелию пойти на столь серьезный шаг. В тот момент она ни о чем таком и помышлять не могла, но свекор и свекровь доконали ее. Они стали уговаривать ее на следующий день после похорон.
Эмелия была в ярости из-за того, что они лгали ей. Но еще сильнее она злилась на них потому, что они измывались над Джеймсом, донимая его требованиями подписать соглашение. А ведь он был таким слабым и уязвимым, до его смерти оставалось несколько дней или часов.
Они мучили собственного сына, чтобы иметь возможность дать жизнь его ребенку.
Эмелии стало трудно дышать. Она жадно глотала ртом воздух.
Она прошла через адовы муки, чтобы зачать ребенка, ведь она думала, что Джеймс так хотел. Но все оказалось ложью. И адовы муки еще не закончились – ни для кого из них. Просто теперь каждому предстоят страдания иного рода…
Смахнув с лица горькие слезы раздражения, Эмелия выехала из города, не имея четкого представления, куда едет и что намерена делать. На ее банковском счете было около сотни фунтов стерлингов, она безработная, ей негде жить, а в ближайшем будущем заработать денег не удастся. Ей лишь хотелось убраться куда подальше, но даже в таком состоянии она понимала, что не может ехать куда глаза глядят.
Прижавшись к обочине, она остановила машину и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Она не будет плакать. Больше никаких слез. Она выплакала океаны слез за прошедшие три года, когда узнала, что Джеймс смертельно болен, а теперь ей следует жить дальше.
Но где она будет жить? Скоро наступит ночь, а ей негде остановиться. Сможет ли она поспать в автомобиле? Вряд ли. Сейчас апрель, и ночью она просто замерзнет. Друзья живут слишком далеко, с большинством из них она потеряла связь после того, как заболел Джеймс и они с ним переехали в Эссекс. Единственный человек, который может ее понять, – Эмили. Но они с Эндрю в отъезде, и к ним сейчас действительно не время обращаться за помощью. Это будет просто несправедливо.
Остается Сэм.
Тот Сэм, который предлагал ей избавиться от ребенка.
«Нет, – подумала она. – Он такого не предлагал». Он предложил ей свою помощь, что бы она ни решила. Сказал – он верит, что она примет правильное решение.
И он дал ей свою визитку.
Опустив глаза, Эмелия нашла небольшую прямоугольную карточку, лежащую над рычагом переключения передач на куче конфетных фантиков и мелких монет. Вытащив визитку, она набрала телефонный номер.
Глава 2
– Хантер!
Сэм говорил рассеянно и лаконично. Вероятно, он был занят, и Эмелия, струсив, едва не повесила трубку. Но вот он заговорил снова, на этот раз мягче:
– Эмелия?
«Как он догадался?»
– Привет, Сэм, – произнесла она, не зная, что говорить дальше, но он, очевидно, понял ее.
– Проблемы?
– Вроде того. Слушай, извини, я предполагала, что ты занят. Просто нам действительно необходимо поговорить. Я попала в довольно глупую ситуацию… – Она тихонько вздохнула, потом еще раз.
Он прервал ее, желая добраться до сути дела:
Я не занят. Ты где?
Она огляделась. Давным-давно ей по пути встретился знак, указывающий поворот на Суффолк, где, по словам Эмили, жил Сэм. Неужели она приехала сюда неосознанно? Возможно, она ездила, наматывая круги, не заботясь ни о чем.
– Я не уверена, но где-то в Суффолке, близко к трассе А140. Скажи мне свой адрес.
– Поместье «Льняное поле». Указатель наполовину увит плющом, но поворот будет единственным на участке дороги в пару миль, поэтому ты не проедешь мимо него. Ищи большие железные ворота с решетчатым ограждением для крупного рогатого скота, это в северном направлении. Ворота открыты, въезжай в них и найдешь меня. Ты, вероятно, где-то поблизости. Я буду тебя ждать.
Эмелия нерешительно въехала в огромные открытые железные ворота. Длинная узкая лента асфальтированной дороги пролегала между посадками деревьев и наполовину увитой плющом кирпичной стеной. Но вот она перешла в гравийную, а перед глазами Эмелии появился красивый старинный дом в георгианском стиле, увитый глицинией. Она невольно ахнула от удивления.
Портик с белыми колоннами, огромная парадная дверь, элегантные окна, сквозь которые в темноту лился приветливый свет.
Как красиво! Конечно, тропинки нужно прополоть от сорняков, решетчатое ограждение починить. Но краска на окнах свежая, а латунная ручка на парадной двери сияет. Пока Эмелия в восхищении любовалась домом, дверь открылась, и гравийную дорожку залил золотистый теплый свет.
Здесь так приветливо и так безопасно.
И внезапно Эмелии показалось, что ей нигде не будет так хорошо, как здесь.
Сэм подошел, открыл дверцу ее автомобиля и улыбнулся. В его прекрасных синих глазах она заметила беспокойство.
– Привет. Итак, ты меня нашла.
– Да.
О, как ей хотелось, чтобы он ее обнял! Но Сэм не стал этого делать. Хотя, если бы он ее обнял, она бы совсем расклеилась, а ей не хотелось плакать. Эмелии казалось, что, расплакавшись, она уже не сможет остановиться.
– Пошли в дом. Ты выглядишь измотанной. Я приготовил тебе гостевую комнату.
От его заботливости и щедрости слезы навернулись на ее глаза, и она с трудом сглотнула:
– О Сэм, тебе не обязательно было это делать.
– Разве? А куда ты ехала?
Она проследила за его взглядом, который остановился на чемодане на заднем сиденье. Эмелия пожала плечами:
– Не знаю. Плана у меня не было. Я просто ушла. Я так рассержена!
– На клинику?
– Нет. На свекра и свекровь.
Сэм изумленно приподнял бровь и протянул Эмелии руку – решительную и теплую – и помог выйти из автомобиля. Он был похож на непоколебимую скалу посреди бушующего океана.
– Пошли. Тебе срочно требуется большая кружка дымящегося горячего шоколада и удобное кресло у камина. Ты поела?
Эмелия покачала головой.
– У меня есть сэндвич, – сказала она, в доказательство доставая его из сумки.
Проворчав, Сэм повел ее в дом, подняв чемодан легко, словно пушинку. В элегантной прихожей с черно-белым мраморным полом в клетку он поставил чемодан и провел Эмелию на большую кухню вдали от лестницы.
– Это Дейзи, – сказал он, представляя Эмелии сонного лабрадора.
Пока его гостья здоровалась с виляющей хвостом собакой, Сэм поставил на старинную плиту кастрюльку с молоком. Эмелия замерла посреди кухни, наслаждаясь теплой и уютной обстановкой. Дейзи тыкалась носом в ее руку.
– Присядь и съешь свой сэндвич, пока в обморок не упала, – решительно проинструктировал Сэм Эмелию, и она послушно расположилась за старинным сосновым столом.
Собака прислонилась к ее ноге, внимательно наблюдая, не уронит ли Эмелия кусочек сэндвича на пол. В это время Сэм растапливал шоколад и взбивал молоко, наполняя кружки напитком, содержащим такое количество калорий, которое Эмелия обычно поглощала за неделю.
Она скормила Дейзи верхнюю корочку сэндвича, отчего Сэм недовольно нахмурился. После того как Эмелия поела, он провел ее в комнату с зажженным камином и стоящими по обеим сторонам от него удобными кожаными диванами.
Прыгнув на один из диванов, Дейзи уютно устроилась в углу, поэтому Эмелия уселась на другой диван. Сэм подбросил еще одно полено в камин, опустился рядом с Дейзи и положил ноги на старый сосновый столик между диванами.
– Итак, насколько я понял, дела обстоят не слишком хорошо? – сказал Сэм.
Эмелия невесело рассмеялась и слизнула пенку с верхней губы.
– Не спрашивай, – произнесла она спустя мгновение. – Конечно, они были опустошены. Джулия интересовалась, сколько потребуется денег, чтобы заплатить другой женщине, которая родит ребенка от Джеймса. Когда я сказала ей, что другой женщины нет, она разрыдалась, а я отправилась собирать свои вещи. Когда я вернулась, чтобы попрощаться, они выясняли отношения. Похоже, что Джулия уговорила Джеймса подписать соглашение о посмертном заборе у него спермы для ЭКО. Они лгали ему, говоря, что хочу этого именно я.
Он нахмурился. Ее слова шокировали его и вытащили в реальность из несвоевременной фантазии, которая возникла в его мозгу, когда он увидел, как Эмелия облизывает губу.
– Но ты наверняка говорила с ним об этом?
Она покачала головой:
– Нет. Я узнала обо всем лишь после его смерти. Они сказали, что он страстно хотел, чтобы я родила от него ребенка, но не мог говорить со мной об этом, не желая расстраивать.
Сэм снова нахмурился:
– Ты считаешь, что он не поговорил бы с тобой о таком важном деле?
– Нет. А должен был бы… а еще он не написал об этом в своем дневнике. А он все записывал. Но я была так шокирована, что просто им поверила.
Мне и в голову не приходило, что они его принудили. Ведь он их сын. Они его обожали. С какой стати им так поступать?
Ее голос надломился, и Сэм разозлился на то, как Джулия и Брайан поступили с ней и Джеймсом. Он ненавидел двуличных людей, на то у него были веские основания.
– Таким образом, они обманули вас обоих?
– Похоже на то.
– И ты точно никогда не говорила об этом с Джеймсом?
Она покачала головой:
– Не в таком аспекте. Мы хотели заморозить его сперму на случай, если после лечения он станет бесплодным. Так мы могли бы стать родителями. Как только стало известно, что Джеймс не выживет, мы никогда больше не заговаривали на эту тему. Джулия подняла этот вопрос после похорон.
Сразу после похорон?
Взглянув на Эмелию, Сэм удостоверился, что правильно ее понял. Ему стало тошно. Он откинулся на спинку дивана, поигрывая чашкой с горячим шоколадом, украдкой изучая Эмелию. Выглядела она ужасно. Шокированная, измотанная и окончательно растерянная. Положив на колени подушку, она прижала ее к животу, попивая шоколад. Сэму ужасно захотелось обнять ее.
Кстати, на ее губе осталась пенка от молока…
Какая глупость! Ситуация и так сложная. Меньше всего Сэму нужно заводить роман с вдовой. Он всячески избегал эмоциональной привязанности. Помимо того что она вынашивает его ребенка, эта женщина неотвратимо влечет его.
– И что они тебе сказали, когда ты сообщила, что уезжаешь? – спросил он, поспешно возвращаясь к разговору.
Она пожала плечами:
– Совсем немного. Если честно, мне кажется, я избавила их от необходимости просить меня уйти.
– А если бы не было меня, где бы ты стала ночевать?
Она снова беспомощно пожала изящными плечами:
– Понятия не имею. Как я сказала, я не особенно о чем-то задумывалась. Я просто знала, что должна уйти. Где-нибудь пристроилась бы. Кому какая разница, куда бы я пошла?
Сэм с удивлением отметил, что ему не все равно, куда пошла бы Эмелия. Он убедил себя, что беспокоится о ней как о беспомощной беременной женщине. Думать иначе он себе позволить не мог.
– Итак, – грубо проговорил он, поднимаясь, – пошли, я покажу тебе твою комнату. Мы можем поговорить завтра.
Он провел ее наверх по широкой лестнице с невысокими ступеньками и изящными изогнутыми перилами в спальню. Это была незаурядная спальня. Шелковые портьеры на окнах, красивый старинный ковер на полу и кровать из латуни и железа, окрашенная в кремовые цвета. Кровать с множеством подушек казалась такой уютной и пробуждала фантазии. Эмелия едва не расплакалась.
Ну, она могла расплакаться по множеству поводов, но эта кровать просто переполнила чашу ее терпения.
Сэм поставил чемодан Эмелии на пухлую оттоманку у изножья кровати и открыл дверь, показывая гостье ванную комнату.
– Эта ванная совмещена со спальней, которую я сейчас использую. Но каждая из дверей запирается. Просто не забудь открыть ее, когда уйдешь.
– Не забуду.
– Если тебе что-нибудь понадобится, только крикни. Я буду поблизости.
«Не то слово», – подумала она, мельком взглянув на дверь ванной комнаты.
– Спасибо за все, Сэм.
Он отрывисто кивнул и вышел. Дверь закрылась с легким щелчком, и Эмелия обхватила себя руками и оглядела комнату. Красивая спальня с дорогой и уютной мебелью.
Почувствовав, как к горлу подступает рыдание, она взяла себя в руки. Плакать она не станет. У нее все будет хорошо.
Эмелия приняла ванну, немного нервничая по поводу второго входа, затем отперла дверь в комнату Сэма и повернула ключ в замочной скважине своей двери. Забравшись на прекрасную мягкую кровать, она с удовольствием ощутила под собой постельное белье из тончайшего хлопка и укуталась в легкое как облако стеганое одеяло. Выключив свет, она закрыла глаза и приготовилась спать, но сон не шел к ней.
Мысли беспорядочно кружились в мозгу, ее мучили противоречивые эмоции. Спустя какое-то время она услышала шаги и увидела полоску света под дверью, ведущей в ванную комнату. Эмелия просто лежала и смотрела на полоску света, слушала, как течет вода. Потом Сэм повернул ключ в замочной скважине на ее двери и выключил свет. Наступила тишина.
Как странно, отец ее ребенка укладывается спать в соседней комнате, а она почти ничего о нем не знает, за исключением того, что он очень любит брата и был готов подарить ему ребенка.
Но подарок, так сказать, сменил адресата и теперь принадлежит Эмелии.
И теперь Сэм заботится о ней и дает время решить, как поступать дальше.
Она коснулась рукой живота, словно защищая ребенка от всего этого хаоса. Что с ними будет? Куда они пойдут? Удастся ли ей обеспечить им счастливую жизнь?
– Я люблю тебя, малыш, – прошептала она. – Все будет хорошо, вот увидишь. Я позабочусь о тебе, не бойся. Мы выживем.
Как Эмелия ни старалась сдерживаться, но слезы потекли по ее лицу.
Сэм слышал, как плачет Эмелия, но ничем не мог ей помочь.
Она горюет о ребенке, которого у нее никогда не будет; о мужчине, которого навсегда потеряла. Ему, Сэму, нет места в ее сердце.
Он не знал, каким образом сумеет ее защитить, какую помощь она согласится от него принять.
Дать ребенку свою фамилию?
При мысли об этом у него скрутило живот, и он поспешно отмахнулся от этой идеи.
Только не это. Однажды он женился на беременной женщине, но брак не принес ему ничего, кроме страданий.
Однако на этот раз все иначе. Он уверен в том, что Эмелия вынашивает его ребенка. Ему придется ей помогать, он не сможет видеть беременную женщину страдающей. Но его чувства к ней совершенно неуместны.
Сэм едва не рассмеялся – разве не уместно испытывать влечение к женщине, которая вынашивает твоего ребенка? При нормальных обстоятельствах – нет, но сложившиеся обстоятельства нормальными не назовешь, и он не намерен позволять себе поддаваться соблазнам. В Эмелию слишком легко влюбиться.
Вот так он и лежал в своей комнате, слушая душераздирающие приглушенные всхлипывания Эмелии. Ему хотелось пойти к ней, хотя он и понимал, что не должен этого делать. Ведь она плачет не из-за него. Она оплакивает Джеймса, и Сэм ничем не сможет ей помочь.
Когда Эмелия проснулась, солнечные лучи уже пробивались сквозь щели в портьерах. Выбравшись из кровати, она прошла к окну, раскрыла шторы и увидела, что все купается в теплых и ласковых лучах солнца. Великолепный день. Вдали, за садом и лужайкой, она увидела плавные изгибы полей, огороженных древними живыми изгородями. То там, то здесь высились небольшие рощицы деревьев.
Эмелия напомнила себе, что ей следует подумать о своем будущем, а не наслаждаться видами из окна. Кроме того, она умирает от голода.
Взяв одежду, она отправилась в ванную комнату. На всякий случай она постучала в дверь. Ванная комната оказалась пустой, но коврик был мокрым. Эмелия поняла, что не слышала, как Сэм принимает душ. Она понятия не имела, который час, но в животе у нее урчало от голода. Приняв душ за рекордно короткое время, она достала из чемодана красивый свитер и джинсы с растягивающейся вставкой на животе. Замазав тональным кремом круги под глазами, она быстро накрасила ресницы, нанесла блеск на губы и отправилась на кухню.
Дейзи была там, стуча хвостом о дверцы буфета в знак приветствия. Погладив собаку, Эмелия выпрямилась и обнаружила Сэма, который непринужденно сидел напротив нее, покачивая кружку в больших натруженных руках.
На нем были потертые сексуальные джинсы и выцветшая рубашка для регби. Этот его образ кардинально отличался от учтивого и утонченного вчерашнего, но показался ей намного более привлекательным. Он улыбнулся ей, и ее сердце екнуло.
– Привет. Как спалось? – спросил он немного хриплым голосом.
– Хорошо. Удивительно хорошо. Постель – настоящее блаженство.
– Хорошо, да? Проголодалась?
– М-м-м. У тебя есть здоровая пища?
Его губы дрогнули.
– Например?
Она пожала плечами:
– Хоть что-нибудь. Но только не шоколад и не кофе!
– А куриные яйца считаются здоровой пищей?
– Из какой они местности?
– Из моей! – Она округлила глаза, и Сэм рассмеялся. – Здесь все держат кур.
– Здесь никого нет, – уточнила она, но он покачал головой:
– Здесь полно людей, до деревни одна или две мили. У меня имеется домашняя ветчина, колбаса, грибы, помидоры…
– Стоп! – сказала она, смеясь, и он почувствовал, как у него засосало под ложечкой. – Я говорила о здоровой пище!
– Она здоровая. Хлеб из местной пекарни, масло деревенское.
– Сейчас ты скажешь мне, что выращиваешь кофе, а я знаю, что это ложь.
Он почувствовал, как уголки его губ изогнулись в усмешке.
– Кофе из Колумбии. Все-таки будешь кофе? Честно говоря, я завтракал три часа назад и с радостью присоединюсь к тебе. Назовем это вторым завтраком.
Эмелия сдалась:
– Спасибо, я с удовольствием.
«Удовольствие – это ты», – подумал он, с наслаждением разглядывая ее, пока она разговаривала с Дейзи. Волосы светло-каштанового цвета обрамляли ее лицо. Вот она заправила за ухо прядь волос и снова улыбнулась.
Боже, какая роскошная женщина! Но он не должен нахально пялиться на беременную, которой дал прибежище. Сэм твердо напомнил себе, что она по-прежнему горюет по своему мужу.
– Спасибо. Еда была замечательной.
– Хорошо. Тебе следовало подкрепиться. И ты поела овощей.
– Ага, жареных.
– Едва ли их назовешь жареными, они потушены в оливковом масле, содержащем витамины.
– Да, мамочка, – поддразнила она его, и он задался вопросом, не следует ли его арестовать за мысли, которые приходят ему в голову. Улыбка Эмелии пробуждала в нем совсем не платонические чувства. Катастрофа! Ведь он не должен влюбляться, особенно в беременных.
В настоящее время Сэм вступал с женщинами в отношения, не требующие обязательств, где никто из партнеров не строил иллюзий и не разочаровывался.
– Еще кофе?
– Нет, спасибо.
Отодвинув стул, он подошел к плите. Эмелия задумчиво за ним наблюдала. Она ощущала, как что-то изменилось: между ними возникло некое притяжение, отчего она затаила дыхание и почувствовала себя легкомысленной.
Объяснив свою реакцию гормональной перестройкой организма, она отвела взгляд от его джинсов.
– Сэм, мне нужно принять решение, – твердо сказала она, и он посмотрел на нее через плечо:
– По какому поводу?
– Куда идти.
Он снова присел, держа в руке кружку, и внимательно посмотрел в ее глаза невыразительным взглядом:
– Незачем спешить.
– Ну, спешить нужно. Мне следует где-то поселиться и найти доктора. Еще мне необходимо найти дом и работу.
– Есть какие-нибудь идеи?
Эмелия грустно улыбнулась. Идей у нее не было.
– Ни одной, но я не могу оставаться здесь на неопределенный срок. Я обязана сделать несколько телефонных звонков. Я должна связаться с матерью, хотя не смогу у нее остановиться. Она живет в Чешире в крошечном коттедже с моим отчимом, который не слишком обрадуется, когда я появлюсь на пороге с ребенком на руках. Это может нарушить их мирное существование. И в любом случае я слишком взрослая, чтобы жить с матерью.
Сэм едва заметно нахмурился, разглядывая узоры на деревянной столешнице и проводя по ним пальцем:
– Не торопись, Эмелия. Оставайся здесь столько, сколько захочешь. Тебе нужно многое обдумать. Возможно, нам придется принимать решение вместе, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Ее глаза наполнились слезами, она посмотрела в сторону, чтобы Сэм их не заметил.
– Ты прав. Мы должны будем подумать вместе. Я просто терпеть не могу навязываться…
– Ты не навязываешься, – решительно сказал он. – Я рад твоему присутствию.
– Правда?
Он снова нахмурился и с задумчивым видом встретил ее взгляд.
– Да, – произнес он, затянув паузу. – Ситуация не идеальна, но мы должны найти решение ради ребенка и нашего душевного равновесия. Поэтому, Эмелия, я буду рад тому, что ты и ребенок пробудете у меня столько, сколько тебе потребуется.
– Спасибо, – хрипло сказала она. Ее переполняли эмоции.
Словно поняв это, он продолжил:
– Так, у тебя совсем нет никаких идей?
Она покачала головой:
– Никаких. Ну, мыслей много, но ни одной конструктивной идеи. В клинике ЭКО сказали о компенсации, но я не знаю, какой она будет и когда я ее получу. Поэтому мне придется подыскать работу. Пойду работать учителем.
Он слегка нахмурился:
– Ты беременна.
– Ну да, а я и не заметила! – Она округлила глаза, и он тихонько вздохнул:
– Эмелия, тебе будет трудно. Когда ты в последний раз давала уроки? Вероятно, тебе понадобится собрать необходимые документы, а на их получение уйдет несколько недель. К тому времени, когда они будут готовы, наступят летние каникулы. И в настоящее время на рынке вакансий шаром покати, даже если не брать в расчет твое… положение.
Она на миг закрыла глаза. Не нужно ей рассказывать о том, в каком положении она оказалась.
– Сэм, я способная и сильная. Я справлюсь с любой работой. У меня всего девятнадцать недель беременности. Многие женщины, если требуется, работают до самых родов.
– Но тебе это не требуется, поэтому ты могла бы остаться здесь и вести себя благоразумно.
Она безучастно смотрела на него.
– Компенсацию выдадут через несколько недель. Вероятнее, через несколько месяцев.
– Еще одна причина остаться. Я уверен, мы справимся, – сухо сказал он.
Нет, Эмелия не справится, если ее и дальше будет так тянуть к Сэму! Она встретила его взгляд.
– Без денег мы не выживем. Я не могу тебя объедать, Сэм. И потом, что я стану делать целыми днями? – Она старалась рассуждать логически, но ее охватывала растущая паника. – Я не могу просто сидеть на месте. Разве это благоразумно? До родов мне осталось больше четырех месяцев. Я должна чем-нибудь заняться, чтобы заработать денег на собственные нужды.
Сэм внимательно посмотрел на ее лицо и заметил беспокойство, которое она старалась скрыть. Задавая свой вопрос, он знал, что пожалеет об этом.
– Ты умеешь готовить?
– Готовить? Зачем?
Он пожал плечами, уже сожалея о том, что спросил, и пошел на попятный:
– Пришла в голову идея. Я подумал, ты сможешь заработать, готовя еду. Но занятие не слишком приятное, поэтому забудь об этом.
Он нахмурила брови:
– Готовить для тебя? Нет, ты прав, занятие не слишком приятное, тем более что готовлю я ужасно. И в любом случае недавно я давала уроки, чтобы не сойти с ума от безделья, поэтому мои документы, скорее всего, еще действительны. Может, в одной из местных школ мне удастся получить работу.
Сэм понимал, что держать Эмелию под контролем не получится. Странно, но он почувствовал и облегчение, и сожаление одновременно.
– Расскажи мне о саде, – неожиданно произнесла она, вторгаясь в его тревожные мысли. – Кто за ним ухаживает?
Он рассмеялся, обрадовавшись тому, что хоть на минуту удастся переменить тему разговора:
– Никто. Разве это не понятно по сорнякам, заполонившим все кругом?
– Ты пытался кого-нибудь найти?
Он пожал плечами:
– Парень из соседней деревни время от времени ухаживает за садом, когда он совсем зарастает. И… сегодня я постриг траву, только сперва мне пришлось чинить косилку. Я на что-то налетел.
– На что-то?
Он снова пожал плечами:
– Какая-нибудь ветка. Кто знает? Тут же заросли.
– Какова площадь твоих владений?
Он пожал плечами:
– Пятнадцать акров неухоженной земли. – Она округлила глаза, и он поспешно прибавил: – Есть еще старый сад с клумбами, огород и садовая живая изгородь. Это мои любимые места, хотя и они заросли сорняками. И потом имеется дорожка, вдоль которой растет золотой ракитник, и полуразрушенная старая оранжерея. Остальное – парковые насаждения или когда-то ими были. Годами никто не ухаживал за ними, и они одичали.
– Мы можем на них взглянуть?
– Да. Пошли, я покажу тебе, если ты заинтересовалась. Дейзи всегда рада прогулке. – Отодвинув свой стул, он вывел Эмелию через парадную дверь на солнечный свет. Дейзи бежала впереди, пока они прогуливались по узенькой дорожке на верхней площадке террасы, мимо клумб, которые давно нуждались в уходе, до кривой старой двери в высокой кирпичной стене в конце террасы.
Сэм говорил рассеянно и лаконично. Вероятно, он был занят, и Эмелия, струсив, едва не повесила трубку. Но вот он заговорил снова, на этот раз мягче:
– Эмелия?
«Как он догадался?»
– Привет, Сэм, – произнесла она, не зная, что говорить дальше, но он, очевидно, понял ее.
– Проблемы?
– Вроде того. Слушай, извини, я предполагала, что ты занят. Просто нам действительно необходимо поговорить. Я попала в довольно глупую ситуацию… – Она тихонько вздохнула, потом еще раз.
Он прервал ее, желая добраться до сути дела:
Я не занят. Ты где?
Она огляделась. Давным-давно ей по пути встретился знак, указывающий поворот на Суффолк, где, по словам Эмили, жил Сэм. Неужели она приехала сюда неосознанно? Возможно, она ездила, наматывая круги, не заботясь ни о чем.
– Я не уверена, но где-то в Суффолке, близко к трассе А140. Скажи мне свой адрес.
– Поместье «Льняное поле». Указатель наполовину увит плющом, но поворот будет единственным на участке дороги в пару миль, поэтому ты не проедешь мимо него. Ищи большие железные ворота с решетчатым ограждением для крупного рогатого скота, это в северном направлении. Ворота открыты, въезжай в них и найдешь меня. Ты, вероятно, где-то поблизости. Я буду тебя ждать.
Эмелия нерешительно въехала в огромные открытые железные ворота. Длинная узкая лента асфальтированной дороги пролегала между посадками деревьев и наполовину увитой плющом кирпичной стеной. Но вот она перешла в гравийную, а перед глазами Эмелии появился красивый старинный дом в георгианском стиле, увитый глицинией. Она невольно ахнула от удивления.
Портик с белыми колоннами, огромная парадная дверь, элегантные окна, сквозь которые в темноту лился приветливый свет.
Как красиво! Конечно, тропинки нужно прополоть от сорняков, решетчатое ограждение починить. Но краска на окнах свежая, а латунная ручка на парадной двери сияет. Пока Эмелия в восхищении любовалась домом, дверь открылась, и гравийную дорожку залил золотистый теплый свет.
Здесь так приветливо и так безопасно.
И внезапно Эмелии показалось, что ей нигде не будет так хорошо, как здесь.
Сэм подошел, открыл дверцу ее автомобиля и улыбнулся. В его прекрасных синих глазах она заметила беспокойство.
– Привет. Итак, ты меня нашла.
– Да.
О, как ей хотелось, чтобы он ее обнял! Но Сэм не стал этого делать. Хотя, если бы он ее обнял, она бы совсем расклеилась, а ей не хотелось плакать. Эмелии казалось, что, расплакавшись, она уже не сможет остановиться.
– Пошли в дом. Ты выглядишь измотанной. Я приготовил тебе гостевую комнату.
От его заботливости и щедрости слезы навернулись на ее глаза, и она с трудом сглотнула:
– О Сэм, тебе не обязательно было это делать.
– Разве? А куда ты ехала?
Она проследила за его взглядом, который остановился на чемодане на заднем сиденье. Эмелия пожала плечами:
– Не знаю. Плана у меня не было. Я просто ушла. Я так рассержена!
– На клинику?
– Нет. На свекра и свекровь.
Сэм изумленно приподнял бровь и протянул Эмелии руку – решительную и теплую – и помог выйти из автомобиля. Он был похож на непоколебимую скалу посреди бушующего океана.
– Пошли. Тебе срочно требуется большая кружка дымящегося горячего шоколада и удобное кресло у камина. Ты поела?
Эмелия покачала головой.
– У меня есть сэндвич, – сказала она, в доказательство доставая его из сумки.
Проворчав, Сэм повел ее в дом, подняв чемодан легко, словно пушинку. В элегантной прихожей с черно-белым мраморным полом в клетку он поставил чемодан и провел Эмелию на большую кухню вдали от лестницы.
– Это Дейзи, – сказал он, представляя Эмелии сонного лабрадора.
Пока его гостья здоровалась с виляющей хвостом собакой, Сэм поставил на старинную плиту кастрюльку с молоком. Эмелия замерла посреди кухни, наслаждаясь теплой и уютной обстановкой. Дейзи тыкалась носом в ее руку.
– Присядь и съешь свой сэндвич, пока в обморок не упала, – решительно проинструктировал Сэм Эмелию, и она послушно расположилась за старинным сосновым столом.
Собака прислонилась к ее ноге, внимательно наблюдая, не уронит ли Эмелия кусочек сэндвича на пол. В это время Сэм растапливал шоколад и взбивал молоко, наполняя кружки напитком, содержащим такое количество калорий, которое Эмелия обычно поглощала за неделю.
Она скормила Дейзи верхнюю корочку сэндвича, отчего Сэм недовольно нахмурился. После того как Эмелия поела, он провел ее в комнату с зажженным камином и стоящими по обеим сторонам от него удобными кожаными диванами.
Прыгнув на один из диванов, Дейзи уютно устроилась в углу, поэтому Эмелия уселась на другой диван. Сэм подбросил еще одно полено в камин, опустился рядом с Дейзи и положил ноги на старый сосновый столик между диванами.
* * *
Эмелия откинулась на спинку дивана и отпила шоколад.– Итак, насколько я понял, дела обстоят не слишком хорошо? – сказал Сэм.
Эмелия невесело рассмеялась и слизнула пенку с верхней губы.
– Не спрашивай, – произнесла она спустя мгновение. – Конечно, они были опустошены. Джулия интересовалась, сколько потребуется денег, чтобы заплатить другой женщине, которая родит ребенка от Джеймса. Когда я сказала ей, что другой женщины нет, она разрыдалась, а я отправилась собирать свои вещи. Когда я вернулась, чтобы попрощаться, они выясняли отношения. Похоже, что Джулия уговорила Джеймса подписать соглашение о посмертном заборе у него спермы для ЭКО. Они лгали ему, говоря, что хочу этого именно я.
Он нахмурился. Ее слова шокировали его и вытащили в реальность из несвоевременной фантазии, которая возникла в его мозгу, когда он увидел, как Эмелия облизывает губу.
– Но ты наверняка говорила с ним об этом?
Она покачала головой:
– Нет. Я узнала обо всем лишь после его смерти. Они сказали, что он страстно хотел, чтобы я родила от него ребенка, но не мог говорить со мной об этом, не желая расстраивать.
Сэм снова нахмурился:
– Ты считаешь, что он не поговорил бы с тобой о таком важном деле?
– Нет. А должен был бы… а еще он не написал об этом в своем дневнике. А он все записывал. Но я была так шокирована, что просто им поверила.
Мне и в голову не приходило, что они его принудили. Ведь он их сын. Они его обожали. С какой стати им так поступать?
Ее голос надломился, и Сэм разозлился на то, как Джулия и Брайан поступили с ней и Джеймсом. Он ненавидел двуличных людей, на то у него были веские основания.
– Таким образом, они обманули вас обоих?
– Похоже на то.
– И ты точно никогда не говорила об этом с Джеймсом?
Она покачала головой:
– Не в таком аспекте. Мы хотели заморозить его сперму на случай, если после лечения он станет бесплодным. Так мы могли бы стать родителями. Как только стало известно, что Джеймс не выживет, мы никогда больше не заговаривали на эту тему. Джулия подняла этот вопрос после похорон.
Сразу после похорон?
Взглянув на Эмелию, Сэм удостоверился, что правильно ее понял. Ему стало тошно. Он откинулся на спинку дивана, поигрывая чашкой с горячим шоколадом, украдкой изучая Эмелию. Выглядела она ужасно. Шокированная, измотанная и окончательно растерянная. Положив на колени подушку, она прижала ее к животу, попивая шоколад. Сэму ужасно захотелось обнять ее.
Кстати, на ее губе осталась пенка от молока…
Какая глупость! Ситуация и так сложная. Меньше всего Сэму нужно заводить роман с вдовой. Он всячески избегал эмоциональной привязанности. Помимо того что она вынашивает его ребенка, эта женщина неотвратимо влечет его.
– И что они тебе сказали, когда ты сообщила, что уезжаешь? – спросил он, поспешно возвращаясь к разговору.
Она пожала плечами:
– Совсем немного. Если честно, мне кажется, я избавила их от необходимости просить меня уйти.
– А если бы не было меня, где бы ты стала ночевать?
Она снова беспомощно пожала изящными плечами:
– Понятия не имею. Как я сказала, я не особенно о чем-то задумывалась. Я просто знала, что должна уйти. Где-нибудь пристроилась бы. Кому какая разница, куда бы я пошла?
Сэм с удивлением отметил, что ему не все равно, куда пошла бы Эмелия. Он убедил себя, что беспокоится о ней как о беспомощной беременной женщине. Думать иначе он себе позволить не мог.
– Итак, – грубо проговорил он, поднимаясь, – пошли, я покажу тебе твою комнату. Мы можем поговорить завтра.
Он провел ее наверх по широкой лестнице с невысокими ступеньками и изящными изогнутыми перилами в спальню. Это была незаурядная спальня. Шелковые портьеры на окнах, красивый старинный ковер на полу и кровать из латуни и железа, окрашенная в кремовые цвета. Кровать с множеством подушек казалась такой уютной и пробуждала фантазии. Эмелия едва не расплакалась.
Ну, она могла расплакаться по множеству поводов, но эта кровать просто переполнила чашу ее терпения.
Сэм поставил чемодан Эмелии на пухлую оттоманку у изножья кровати и открыл дверь, показывая гостье ванную комнату.
– Эта ванная совмещена со спальней, которую я сейчас использую. Но каждая из дверей запирается. Просто не забудь открыть ее, когда уйдешь.
– Не забуду.
– Если тебе что-нибудь понадобится, только крикни. Я буду поблизости.
«Не то слово», – подумала она, мельком взглянув на дверь ванной комнаты.
– Спасибо за все, Сэм.
Он отрывисто кивнул и вышел. Дверь закрылась с легким щелчком, и Эмелия обхватила себя руками и оглядела комнату. Красивая спальня с дорогой и уютной мебелью.
Почувствовав, как к горлу подступает рыдание, она взяла себя в руки. Плакать она не станет. У нее все будет хорошо.
Эмелия приняла ванну, немного нервничая по поводу второго входа, затем отперла дверь в комнату Сэма и повернула ключ в замочной скважине своей двери. Забравшись на прекрасную мягкую кровать, она с удовольствием ощутила под собой постельное белье из тончайшего хлопка и укуталась в легкое как облако стеганое одеяло. Выключив свет, она закрыла глаза и приготовилась спать, но сон не шел к ней.
Мысли беспорядочно кружились в мозгу, ее мучили противоречивые эмоции. Спустя какое-то время она услышала шаги и увидела полоску света под дверью, ведущей в ванную комнату. Эмелия просто лежала и смотрела на полоску света, слушала, как течет вода. Потом Сэм повернул ключ в замочной скважине на ее двери и выключил свет. Наступила тишина.
Как странно, отец ее ребенка укладывается спать в соседней комнате, а она почти ничего о нем не знает, за исключением того, что он очень любит брата и был готов подарить ему ребенка.
Но подарок, так сказать, сменил адресата и теперь принадлежит Эмелии.
И теперь Сэм заботится о ней и дает время решить, как поступать дальше.
Она коснулась рукой живота, словно защищая ребенка от всего этого хаоса. Что с ними будет? Куда они пойдут? Удастся ли ей обеспечить им счастливую жизнь?
– Я люблю тебя, малыш, – прошептала она. – Все будет хорошо, вот увидишь. Я позабочусь о тебе, не бойся. Мы выживем.
Как Эмелия ни старалась сдерживаться, но слезы потекли по ее лицу.
Сэм слышал, как плачет Эмелия, но ничем не мог ей помочь.
Она горюет о ребенке, которого у нее никогда не будет; о мужчине, которого навсегда потеряла. Ему, Сэму, нет места в ее сердце.
Он не знал, каким образом сумеет ее защитить, какую помощь она согласится от него принять.
Дать ребенку свою фамилию?
При мысли об этом у него скрутило живот, и он поспешно отмахнулся от этой идеи.
Только не это. Однажды он женился на беременной женщине, но брак не принес ему ничего, кроме страданий.
Однако на этот раз все иначе. Он уверен в том, что Эмелия вынашивает его ребенка. Ему придется ей помогать, он не сможет видеть беременную женщину страдающей. Но его чувства к ней совершенно неуместны.
Сэм едва не рассмеялся – разве не уместно испытывать влечение к женщине, которая вынашивает твоего ребенка? При нормальных обстоятельствах – нет, но сложившиеся обстоятельства нормальными не назовешь, и он не намерен позволять себе поддаваться соблазнам. В Эмелию слишком легко влюбиться.
Вот так он и лежал в своей комнате, слушая душераздирающие приглушенные всхлипывания Эмелии. Ему хотелось пойти к ней, хотя он и понимал, что не должен этого делать. Ведь она плачет не из-за него. Она оплакивает Джеймса, и Сэм ничем не сможет ей помочь.
Когда Эмелия проснулась, солнечные лучи уже пробивались сквозь щели в портьерах. Выбравшись из кровати, она прошла к окну, раскрыла шторы и увидела, что все купается в теплых и ласковых лучах солнца. Великолепный день. Вдали, за садом и лужайкой, она увидела плавные изгибы полей, огороженных древними живыми изгородями. То там, то здесь высились небольшие рощицы деревьев.
Эмелия напомнила себе, что ей следует подумать о своем будущем, а не наслаждаться видами из окна. Кроме того, она умирает от голода.
Взяв одежду, она отправилась в ванную комнату. На всякий случай она постучала в дверь. Ванная комната оказалась пустой, но коврик был мокрым. Эмелия поняла, что не слышала, как Сэм принимает душ. Она понятия не имела, который час, но в животе у нее урчало от голода. Приняв душ за рекордно короткое время, она достала из чемодана красивый свитер и джинсы с растягивающейся вставкой на животе. Замазав тональным кремом круги под глазами, она быстро накрасила ресницы, нанесла блеск на губы и отправилась на кухню.
Дейзи была там, стуча хвостом о дверцы буфета в знак приветствия. Погладив собаку, Эмелия выпрямилась и обнаружила Сэма, который непринужденно сидел напротив нее, покачивая кружку в больших натруженных руках.
На нем были потертые сексуальные джинсы и выцветшая рубашка для регби. Этот его образ кардинально отличался от учтивого и утонченного вчерашнего, но показался ей намного более привлекательным. Он улыбнулся ей, и ее сердце екнуло.
– Привет. Как спалось? – спросил он немного хриплым голосом.
– Хорошо. Удивительно хорошо. Постель – настоящее блаженство.
– Хорошо, да? Проголодалась?
– М-м-м. У тебя есть здоровая пища?
Его губы дрогнули.
– Например?
Она пожала плечами:
– Хоть что-нибудь. Но только не шоколад и не кофе!
– А куриные яйца считаются здоровой пищей?
– Из какой они местности?
– Из моей! – Она округлила глаза, и Сэм рассмеялся. – Здесь все держат кур.
– Здесь никого нет, – уточнила она, но он покачал головой:
– Здесь полно людей, до деревни одна или две мили. У меня имеется домашняя ветчина, колбаса, грибы, помидоры…
– Стоп! – сказала она, смеясь, и он почувствовал, как у него засосало под ложечкой. – Я говорила о здоровой пище!
– Она здоровая. Хлеб из местной пекарни, масло деревенское.
– Сейчас ты скажешь мне, что выращиваешь кофе, а я знаю, что это ложь.
Он почувствовал, как уголки его губ изогнулись в усмешке.
– Кофе из Колумбии. Все-таки будешь кофе? Честно говоря, я завтракал три часа назад и с радостью присоединюсь к тебе. Назовем это вторым завтраком.
Эмелия сдалась:
– Спасибо, я с удовольствием.
«Удовольствие – это ты», – подумал он, с наслаждением разглядывая ее, пока она разговаривала с Дейзи. Волосы светло-каштанового цвета обрамляли ее лицо. Вот она заправила за ухо прядь волос и снова улыбнулась.
Боже, какая роскошная женщина! Но он не должен нахально пялиться на беременную, которой дал прибежище. Сэм твердо напомнил себе, что она по-прежнему горюет по своему мужу.
– Спасибо. Еда была замечательной.
– Хорошо. Тебе следовало подкрепиться. И ты поела овощей.
– Ага, жареных.
– Едва ли их назовешь жареными, они потушены в оливковом масле, содержащем витамины.
– Да, мамочка, – поддразнила она его, и он задался вопросом, не следует ли его арестовать за мысли, которые приходят ему в голову. Улыбка Эмелии пробуждала в нем совсем не платонические чувства. Катастрофа! Ведь он не должен влюбляться, особенно в беременных.
В настоящее время Сэм вступал с женщинами в отношения, не требующие обязательств, где никто из партнеров не строил иллюзий и не разочаровывался.
– Еще кофе?
– Нет, спасибо.
Отодвинув стул, он подошел к плите. Эмелия задумчиво за ним наблюдала. Она ощущала, как что-то изменилось: между ними возникло некое притяжение, отчего она затаила дыхание и почувствовала себя легкомысленной.
Объяснив свою реакцию гормональной перестройкой организма, она отвела взгляд от его джинсов.
– Сэм, мне нужно принять решение, – твердо сказала она, и он посмотрел на нее через плечо:
– По какому поводу?
– Куда идти.
Он снова присел, держа в руке кружку, и внимательно посмотрел в ее глаза невыразительным взглядом:
– Незачем спешить.
– Ну, спешить нужно. Мне следует где-то поселиться и найти доктора. Еще мне необходимо найти дом и работу.
– Есть какие-нибудь идеи?
Эмелия грустно улыбнулась. Идей у нее не было.
– Ни одной, но я не могу оставаться здесь на неопределенный срок. Я обязана сделать несколько телефонных звонков. Я должна связаться с матерью, хотя не смогу у нее остановиться. Она живет в Чешире в крошечном коттедже с моим отчимом, который не слишком обрадуется, когда я появлюсь на пороге с ребенком на руках. Это может нарушить их мирное существование. И в любом случае я слишком взрослая, чтобы жить с матерью.
Сэм едва заметно нахмурился, разглядывая узоры на деревянной столешнице и проводя по ним пальцем:
– Не торопись, Эмелия. Оставайся здесь столько, сколько захочешь. Тебе нужно многое обдумать. Возможно, нам придется принимать решение вместе, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Ее глаза наполнились слезами, она посмотрела в сторону, чтобы Сэм их не заметил.
– Ты прав. Мы должны будем подумать вместе. Я просто терпеть не могу навязываться…
– Ты не навязываешься, – решительно сказал он. – Я рад твоему присутствию.
– Правда?
Он снова нахмурился и с задумчивым видом встретил ее взгляд.
– Да, – произнес он, затянув паузу. – Ситуация не идеальна, но мы должны найти решение ради ребенка и нашего душевного равновесия. Поэтому, Эмелия, я буду рад тому, что ты и ребенок пробудете у меня столько, сколько тебе потребуется.
– Спасибо, – хрипло сказала она. Ее переполняли эмоции.
Словно поняв это, он продолжил:
– Так, у тебя совсем нет никаких идей?
Она покачала головой:
– Никаких. Ну, мыслей много, но ни одной конструктивной идеи. В клинике ЭКО сказали о компенсации, но я не знаю, какой она будет и когда я ее получу. Поэтому мне придется подыскать работу. Пойду работать учителем.
Он слегка нахмурился:
– Ты беременна.
– Ну да, а я и не заметила! – Она округлила глаза, и он тихонько вздохнул:
– Эмелия, тебе будет трудно. Когда ты в последний раз давала уроки? Вероятно, тебе понадобится собрать необходимые документы, а на их получение уйдет несколько недель. К тому времени, когда они будут готовы, наступят летние каникулы. И в настоящее время на рынке вакансий шаром покати, даже если не брать в расчет твое… положение.
Она на миг закрыла глаза. Не нужно ей рассказывать о том, в каком положении она оказалась.
– Сэм, я способная и сильная. Я справлюсь с любой работой. У меня всего девятнадцать недель беременности. Многие женщины, если требуется, работают до самых родов.
– Но тебе это не требуется, поэтому ты могла бы остаться здесь и вести себя благоразумно.
Она безучастно смотрела на него.
– Компенсацию выдадут через несколько недель. Вероятнее, через несколько месяцев.
– Еще одна причина остаться. Я уверен, мы справимся, – сухо сказал он.
Нет, Эмелия не справится, если ее и дальше будет так тянуть к Сэму! Она встретила его взгляд.
– Без денег мы не выживем. Я не могу тебя объедать, Сэм. И потом, что я стану делать целыми днями? – Она старалась рассуждать логически, но ее охватывала растущая паника. – Я не могу просто сидеть на месте. Разве это благоразумно? До родов мне осталось больше четырех месяцев. Я должна чем-нибудь заняться, чтобы заработать денег на собственные нужды.
Сэм внимательно посмотрел на ее лицо и заметил беспокойство, которое она старалась скрыть. Задавая свой вопрос, он знал, что пожалеет об этом.
– Ты умеешь готовить?
– Готовить? Зачем?
Он пожал плечами, уже сожалея о том, что спросил, и пошел на попятный:
– Пришла в голову идея. Я подумал, ты сможешь заработать, готовя еду. Но занятие не слишком приятное, поэтому забудь об этом.
Он нахмурила брови:
– Готовить для тебя? Нет, ты прав, занятие не слишком приятное, тем более что готовлю я ужасно. И в любом случае недавно я давала уроки, чтобы не сойти с ума от безделья, поэтому мои документы, скорее всего, еще действительны. Может, в одной из местных школ мне удастся получить работу.
Сэм понимал, что держать Эмелию под контролем не получится. Странно, но он почувствовал и облегчение, и сожаление одновременно.
– Расскажи мне о саде, – неожиданно произнесла она, вторгаясь в его тревожные мысли. – Кто за ним ухаживает?
Он рассмеялся, обрадовавшись тому, что хоть на минуту удастся переменить тему разговора:
– Никто. Разве это не понятно по сорнякам, заполонившим все кругом?
– Ты пытался кого-нибудь найти?
Он пожал плечами:
– Парень из соседней деревни время от времени ухаживает за садом, когда он совсем зарастает. И… сегодня я постриг траву, только сперва мне пришлось чинить косилку. Я на что-то налетел.
– На что-то?
Он снова пожал плечами:
– Какая-нибудь ветка. Кто знает? Тут же заросли.
– Какова площадь твоих владений?
Он пожал плечами:
– Пятнадцать акров неухоженной земли. – Она округлила глаза, и он поспешно прибавил: – Есть еще старый сад с клумбами, огород и садовая живая изгородь. Это мои любимые места, хотя и они заросли сорняками. И потом имеется дорожка, вдоль которой растет золотой ракитник, и полуразрушенная старая оранжерея. Остальное – парковые насаждения или когда-то ими были. Годами никто не ухаживал за ними, и они одичали.
– Мы можем на них взглянуть?
– Да. Пошли, я покажу тебе, если ты заинтересовалась. Дейзи всегда рада прогулке. – Отодвинув свой стул, он вывел Эмелию через парадную дверь на солнечный свет. Дейзи бежала впереди, пока они прогуливались по узенькой дорожке на верхней площадке террасы, мимо клумб, которые давно нуждались в уходе, до кривой старой двери в высокой кирпичной стене в конце террасы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента