Бобры предпочитают работать по ночам, но могут заниматься своим делом и днем. В течение нескольких последующих дней Сломанный Зуб не давал отдыха своим подчиненным. Проявляя почти человеческий разум, маленькие строители неутомимо продолжали свою работу. Они валили небольшие деревья, разгрызали их на части по четыре-пять футов каждая, и эти поленья скатывали к ручью, подталкивая их головой и передними лапами. Ветками кустарников и сучьями деревьев бобры переплетали поленья, и плотина становилась все больше и все прочнее. Потом начались удивительные цементные работы. В этом бобры непревзойденные мастера. С берегов бобры носили смесь ила с маленькими веточками – по фунту зараз – и заполняли этим веществом все отверстия. Казалось бы, работа эта слишком трудоемка, но за сутки строители Сломанного Зуба могли перенести до тонны такого цемента. Уже через трое суток вода начала отступать, потом поднялась, затопив небольшой участок кустарника и около десятка деревьев. Работать стало легче. Строительный материал теперь можно было срезать, не вылезая из воды, и без труда сплавлять к плотине, которая достигала уже сотни футов в ширину.
Работа бобров была почти завершена, как вдруг однажды утром в свое жилище на болоте вернулись Казан и Серая Волчица.
Работа бобров была почти завершена, как вдруг однажды утром в свое жилище на болоте вернулись Казан и Серая Волчица.
20. Вражда
Мягкий юго-восточный ветерок донес до чутких ноздрей Серой Волчицы запах непрошеных гостей еще за полмили от дома. Она подала знак Казану, и тот, принюхавшись, тоже почувствовал в воздухе чужой запах. Запах этот становился все сильнее, по мере того как они продвигались вперед. В двухстах ярдах от своего бурелома они услыхали треск падающего дерева и остановились. Целую минуту они простояли, настороженно прислушиваясь. Вдруг визгливый крик и всплеск воды нарушили тишину, и Серая Волчица успокоилась. Они медленно пошли вперед, приближаясь к бурелому сзади. Только очутившись на вершине бугра, где находилось их жилище, Казан увидел те странные перемены, которые произошли за время их отсутствия. Он остановился, с изумлением оглядываясь по сторонам. Ручья внизу больше не было – на его месте теперь разлился пруд, который подступил уже под самый бугор.
Казан и Серая Волчица подошли совсем неслышно, и слабый нюх бобров не успел их обнаружить. Сломанный Зуб точил ствол дерева всего футах в пятидесяти от бугра. На таком же расстоянии вправо пять детенышей строили игрушечную плотину из ила и веточек. На противоположном берегу пруда был крутой спуск футов в семь высотой, и там развлекались бобры-двухлетки – по законам своего рода они все еще считались детенышами. Они карабкались наверх, а потом скатывались в воду, будто с ледяной горки. Этот всплеск и услыхали Казан и Серая Волчица. Повсюду кругом прилежно занимались своей работой взрослые бобры.
Несколько недель назад Казан наблюдал подобную же картину выше по ручью, возле прежнего дома Сломанного Зуба. Тогда Казан остался к ней равнодушен. Но сейчас в нем мгновенно произошла резкая перемена. Неважно, что бобры несъедобные водяные животные с неприятным запахом. Они вторглись в его владения и, значит, они враги. Казан оскалил клыки. Шерсть у него на спине встала дыбом, мускулы напряглись. Не издав ни звука, он ринулся вниз, на Сломанного Зуба. Старый бобр не заметил опасности, пока Казан не очутился всего в двадцати футах от него. Бобры неповоротливы на суше, да к тому же Сломанный Зуб еще замешкался на несколько секунд. Не успел он отойти от дерева, как Казан уже набросился на него. Они стали кататься по земле, однако все время приближаясь к краю воды. Еще мгновение, и грузное тело бобра выскользнуло из-под Казана. Сломанный Зуб укрылся в своей родной стихии, отделавшись только двумя сквозными ранами в мясистом хвосте.
Раздосадованный неудачей, Казан ринулся вправо, туда, где играли маленькие бобрята. Те даже не двинулись с места, изумленные и насмерть перепуганные всем увиденным. Они опомнились, лишь когда увидели, что враг бросается на них. Троим из них удалось добраться до воды, а два других – самые маленькие – опоздали. Одним движением челюстей Казан сломал бобренку позвоночник. Второго он схватил за горло и тряхнул, как терьер встряхивает крысу. Когда Серая Волчица подошла к месту происшествия, оба бобренка были уже мертвы. Она обнюхала их крохотные мягкие тельца и заскулила. Может быть, эти маленькие существа напомнили ей об ушедшем сыне, и в голосе прозвучала грусть.
Но, если у Серой Волчицы и пробудились какие-то нежные материнские чувства. Казан их не понял. Он убил двух врагов, что вторглись в его жилье. К маленьким бобрятам он был так же беспощаден, как рысь, умертвившая его первых детенышей. Теперь, когда зубы его побывали в плоти врага, Казан весь загорелся жаждой убивать. Он бесновался, бегая у края пруда, и рычал на взбаламученную воду, которая скрыла Сломанного Зуба.
Все бобры попрятались в пруду, и под водой чувствовалось движение их тел. Казан подошел к плотине. Это было для него что-то совсем новое. Он инстинктивно понял, что это работа Сломанного Зуба и его племени, и принялся с ожесточением раскидывать сучья и ветки, из которых была сложена плотина. Но вот вода всколыхнулась, и появилась голова Сломанного Зуба. С полминуты враги прикидывали разделяющее их расстояние. Потом Сломанный Зуб высунул из воды свое мокрое блестящее тело вылез на плотину и уселся, не спуская глаз с Казана. Старый патриарх был один, остальные бобры не показывались, поверхность пруда была теперь совершенно гладкой. Напрасно пытался Казан найти упор для лап, чтобы добраться до противника. У самого берега оставался незавершенный участок запруды, через который еще прорывалась вода. Трижды Казан попробовал перебраться на плотину, но всякий раз шлепался в воду. Сломанный Зуб все это время сидел не шелохнувшись. Когда Казан оставил наконец надежду добраться до противника, старый бобр соскользнул с плотины и ушел под воду. Он уже понял, что этот новый зверь, как и рысь, не может драться в воде, и поспешил сообщить новость всем членам колонии.
Казан и Серая Волчица вернулись к бурелому и легли на солнышке. Спустя полчаса Сломанный Зуб выбрался на противоположный берег пруда, за ним следовали и другие бобры. Они принялись за работу как ни в чем не бывало. Одни начали подтачивать деревья, десяток других работали в воде, поднося ветви, ил и сучья. Посредине пруда проходила как бы запретная черта, за которую никто из бобров не переплывал. Только один бобр несколько раз добирался до этой черты и оставался там некоторое время, глядя на маленькие тельца детенышей, которых убил Казан. Возможно, это была их мать. Серая Волчица, казалось, поняла и, не видя бобрихи, спускалась обнюхивать мертвые тельца каждый раз, когда та выплывала на середину пруда.
Первый приступ ярости у Казана прошел, и теперь он стал внимательно приглядываться к бобрам. Он понял, что эти животные не умеют драться. Их было много, но они убегали от него одного, как зайцы. Сломанный Зуб даже не защищался. И Казану пришло в голову, что этих пришельцев, которые умеют передвигаться и по воде и по суше, надо подкарауливать так же, как зайца или куропатку. В середине дня Казан вместе с Серой Волчицей спрятался в кустарнике. Охотясь на зайца, Казан часто начинал с того, что делал вид, будто уходит от жертвы. Теперь он решил испытать этот трюк на бобрах. Пройдя за буреломом, он повернул и побежал вверх по течению ручья, держась по ветру. Ручей стал намного глубже, чем прежде. Одно из тех мест, где они с Серой Волчицей раньше переходили вброд, оказалось теперь глубоко под водой. Казану пришлось переплыть ручей, оставив Серую Волчицу на берегу.
Казан не мешкая направился к плотине. В двадцати ярдах от нее были густые заросли ивняка и ольхи, которыми Казан и воспользовался. Никем не замеченный, он подкрался совсем близко к запруде и притаился, готовый прыгнуть вперед, едва только представится случай.
Почти все бобры работали в воде. На берегу оставалось только пять или шесть строителей, да и те были ближе к воде, чем к Казану. Прождав несколько минут, Казан решил было все-таки броситься на врагов, но вдруг какое-то движение на плотине привлекло его внимание. Там несколько бобров укрепляли своим цементом главную конструкцию. С быстротой молнии Казан кинулся под защиту зарослей позади плотины, где было совсем мелко, потому что берег ручья был пологим. Вода не доходила Казану и до брюха. Он был полностью скрыт от глаз бобров, да и ветер ему благоприятствовал. Шум течения скрадывал те еле различимые звуки, которые он все же производил при движении. Скоро он услыхал у себя над головой бобров-строителей. Ветки поваленной березы помогли Казану вылезти из воды, голова и плечи его оказались над плотиной. Меньше чем в ярде от него Сломанный Зуб старательно укладывал в запруду трехфутовый ствол тополя толщиной с человеческую руку. Бобр был так занят своим делом, что даже не заметил Казана. Своего вожака предупредил другой бобр, который сам в страхе нырнул в воду. Сломанный Зуб перевел взгляд и увидел оскаленные клыки Казана. Отступать было поздно. Казан бросился на него и вонзил свои длинные клыки глубоко в шею Сломанного Зуба. Но старый бобр так рванулся, что Казан не смог удержать равновесие. В тот же миг острые зубы впились в складки кожи на шее у Казана. И так, вцепившись друг в друга, оба они плюхнулись в глубокий пруд.
Сломанный Зуб весил не меньше шестидесяти футов. Едва он коснулся воды, как почувствовал себя в родной стихии. Крепко держа Казана зубами за шею, он стал погружаться на дно, как чугунная гиря. И Казан не мог ничего поделать. Вода хлынула ему в рот, в нос, в глаза, в уши. Он ничего не видел и был в полном смятении. Он даже не пытался освободиться, он лишь сдерживал дыхание и все глубже вонзал зубы в горло противника. Вот они опустились на мягкое дно и в течение минуты барахтались в иле. Потом Казан разжал челюсти. Теперь ему было уже не до бобра – надо было спасать собственную жизнь. Он изо всех сил старался вырваться, подняться на поверхность – к воздуху, к жизни. Он плотно сжимал челюсти, зная, что дышать под водой значило умереть. На суше ему ничего не стоило бы избавиться от Сломанного Зуба, но под водой хватка старого бобра оказалась страшнее, чем клыки рыси на суше.
И вдруг около дерущихся стал кружить еще один бобр. Приди он на помощь Сломанному Зубу, Казану недолго пришлось бы сопротивляться. Но старый патриарх теперь не имел желания держать Казана. Он не был мстительным, не жаждал крови или смерти врага. Убедившись, что сам он свободен, а странный, уже дважды нападавший на него противник не может причинить ему вреда. Сломанный Зуб отпустил его. И как раз вовремя для Казана! С трудом поднялся он на поверхность и еле живой, из последних сил уцепился лапами за ветку, торчавшую из плотины. Это дало ему возможность выдохнуть из себя воду, которая чуть было не погубила его. Минут десять Казан держался за ветку, не рискуя переплыть короткое расстояние до берега. Когда он выбрался наконец на сушу, то едва передвигал ноги. Силы покинули его, ноги дрожали, челюсть отвисла. Он потерпел полное поражение. И победил его безобидный зверь без клыков. Казан ясно сознавал свое унижение. Насквозь мокрый, он неуверенными шагами добрел до бурелома, лег на солнышке и стал поджидать Серую Волчицу.
Страстное желание уничтожить своих водяных врагов овладело Казаном. С каждым днем плотина становилась все прочнее. Бобры были в воде в полной безопасности, и работа шла быстро. Пруд поднимался все выше и растекался все шире. Вода уже залила низину вокруг бурелома. Еще неделя, и дом Казана и Серой Волчицы превратится в крохотный островок посредине широкого водоема.
Казан забыл теперь даже радости охоты. Он только и делал, что выискивал случай броситься на какого-нибудь зазевавшегося сородича Сломанного Зуба. На третий день после битвы под водой Казан убил большого бобра, который подошел чересчур близко к зарослям ивняка. На пятый день он подстерег в мелкой воде позади бурелома двух молодых бобров и разорвал их на куски. После этих губительных нападений бобры стали работать главным образом ночью, но это было только выгодно Казану – он и сам был ночным охотником. Ему удалось убить еще двух бобров.
И тут возле колонии бобров появилась выдра.
Никогда еще Сломанный Зуб не оказывался между двумя такими страшными противниками, как теперь. На суше Казан явно превосходил его благодаря своему проворству и охотничьим уловкам. А в воде еще большую опасность представляла выдра. Двигалась она быстрее рыбы, а ее острые зубы были похожи на стальные иглы. Она была такая гладкая и скользкая, что, даже поймав ее, бобрам не удалось бы ее удержать. Выдра отнюдь не отличается кровожадностью, но на всем Севере не сыщется врага, более губительного для бобров, чем выдра. Она приносит смерть и разрушение в поселения бобров. Особенно опасна она в холодное зимнее время. Не совершая нападений на их уютные жилища, она делает то, что человек способен осуществить лишь с помощью лома и кирки: пробуравливает дыру в плотине. Уровень воды сразу же спадает, лед на поверхности начинает трескаться, и входы в норы бобров оказываются вне воды. Для бобров это означает смерть от голода и жестоких холодов. Несмотря на густой мех, бобры переносят морозы еще хуже, чем человек. В зимние месяцы вода вокруг нор так же необходима для них, как для человека огонь.
Но сейчас стояло лето, и Сломанный Зуб не так уж боялся выдры. В худшем случае бобрам предстояло восстанавливать нанесенные выдрой повреждения. Было тепло и еды кругом вдоволь. Два дня выдра рыскала в пруду и возле плотины. Казан принял ее за бобра и тщетно пытался подкараулить. Выдра недоверчиво поглядывала на Казана и старалась держаться от него подальше. Они и не подозревали, что являются союзниками.
А бобры тем временем продолжали работу, но с еще большими предосторожностями. Вода в пруду поднялась уже так высоко, что можно было приступить к рытью нор. Тут-то у выдры сказался инстинкт разрушения. Она тщательно обследовала всю плотину, до самого основания. Вскоре ей удалось обнаружить уязвимое место, и она принялась за работу, пустив в ход свои острые зубы и небольшую продолговатую голову. Она сверлила и сверлила, и вот уже дыра диаметром в семь дюймов прошла насквозь все пятифутовое основание плотины.
Струя воды хлынула из пруда, словно заработал мощный насос. Казан и Серая Волчица в это время находились в зарослях ивняка на южном берегу пруда. Они услыхали грохот прорывающейся сквозь отверстие воды, и Казан вдруг увидел, как на плотину взобралась выдра и встряхнулась, словно огромная водяная крыса.
Уже через полчаса уровень воды в пруде заметно упал, а напор воды продолжал непрерывно расширять брешь в запруде. Еще через полчаса три норы, которые бобры только что принялись рыть, оказались дюймов на десять над водой. Только теперь Сломанный Зуб заметил надвигающуюся опасность и поднял тревогу. Вся колония бобров заметалась по пруду. Бобры торопливо переплывали от одного берега к другому, не обращая теперь внимания на запретную черту. Сломанный Зуб и самые старшие из его работников бросились к плотине, и тогда выдра с сердитым криком прыгнула в воду по другую сторону запруды.
Вода продолжала спадать, и вместе с тем росло волнение бобров. Они совсем забыли про Казана и Серую Волчицу. Несколько младших членов колонии вылезли на берег возле самого бурелома, и Казан уже готов был выскочить из своей засады, как вдруг совсем близко от него по обнажившемуся илу проковылял один из старых бобров. Казан в два прыжка настиг его. Серая Волчица не отставала от своего друга. Короткая ожесточенная схватка не ускользнула от внимания остальных бобров, и они поспешили перебраться на противоположный берег.
Вода спала уже наполовину, когда Сломанному Зубу и его помощникам удалось наконец обнаружить течь. Ремонтные работы начались немедленно. Нужны были палки и ветки значительной величины, и за этим материалом бобрам приходилось волочить свои грузные тела ярдов десять – пятнадцать по мягкому мокрому илу. Страх перед клыками Казана их уже не останавливал. Инстинкт говорил им, что дело идет о спасении жизни. Если отверстие не будет заделано, они окажутся совсем на виду, и их неминуемо настигнут зубы врагов.
К вечеру Сломанный Зуб и его отважные строители, понеся немалые потери, все же заделали брешь в плотине, и вода опять начала прибывать.
А в полумиле вверх по ручью большая выдра разлеглась на бревне, греясь в последних лучах заходящего солнца. Завтра она опять подкрадется к плотине и снова примется за свою разрушительную работу. Для нее это было своего рода забавой.
Но судьба сжалилась наконец над Сломанным Зубом и над его насмерть перепуганными сородичами. На закате, бесшумно ступая, Казан и Серая Волчица шли по берегу и обнаружили лежащую на бревне сонную выдру.
Усталость после трудового дня, сытый желудок и теплые солнечные лучи совсем разморили выдру. Она была неподвижна, как то бревно, на котором разлеглась. Выдра была большая, седая и старая. Она прожила уже десять лет, доказав тем самым свое превосходство над хитростями человека. Тщетно пытались ловцы заманить ее в капкан. Коварные трапперы сооружали в ручьях узкие протоки, обкладывая их камнями и деревом. Но старая выдра всегда умела разгадать эти козни и обходила стальные зубы, которые поджидали у выхода из каждого такого протока. По следу, который она оставляла в иле, можно было судить о ее размерах. Некоторым трапперам посчастливилось даже увидеть ее. Если бы не ловкость и хитрость, мягкий мех этой выдры уже давно оказался бы в Париже, Лондоне или Берлине. И он был достоин украсить одеяние какой-нибудь принцессы, или герцога, или императора. Однако вот уже десять лет выдре удавалось уберегать свою шкуру от жадных человеческих рук.
Но сейчас было лето. Сейчас ни один траппер не стал бы охотиться на выдру, потому что ее летний мех не имеет никакой цены. Инстинкт предупредил выдру, что в это время года ей нечего бояться человека. И вот она лежала на бревне, забыв обо всем, наслаждаясь сном и теплом солнечных лучей.
Казан и Серая Волчица неслышно пробирались вдоль ручья, выслеживая своих пушистых врагов, которые вторглись в их исконные владения. Серая Волчица бежала бок о бок с Казаном. Ветер дул в их сторону, и вдруг он принес запах выдры. Для Казана и Серой Волчицы это был просто запах водяного животного – неприятный рыбий запах, – и они решили, что напали на след бобра. Продвигаясь вперед с большой осторожностью, Казан увидел спящую на бревне выдру и сделал предостерегающий знак Серой Волчице. Та остановилась, а Казан продолжал красться дальше. Выдра беспокойно зашевелилась. Уже темнело, золотые солнечные блики исчезли. Сова уже посылала из лесу свои первые приветствия ночи. Выдра глубоко вздохнула, ее усатая морда вздрогнула. Она не успела проснуться, когда Казан бросился на нее. В честной открытой схватке старая выдра еще могла бы постоять за себя, но теперь надежды для нее не было. Она умерла, так и не узнав, кто напал на нее. А Казан и Серая Волчица побежали дальше в поисках новых врагов, не ведая, что, убив выдру, они лишились единственного союзника, способного выгнать бобров из болота…
Жизнь для Казана и Серой Волчицы становилась все безрадостнее. С исчезновением выдры перевес сил оказался на стороне Сломанного Зуба и его колонии. С каждым днем вода все ближе подступала к бурелому. Вскоре только узкий перешеек соединял жилище Казана с внешним миром. Бобры работали в глубокой воде, и никто теперь не мог помешать им. Уровень воды становился все выше, и вот наступил день, когда она начала заливать оставшуюся полоску суши. В последний раз Казан и Серая Волчица вышли из своего жилища под буреломом и направились вверх по течению ручья. Этот ручей теперь приобрел для них совершенно особое значение: они принюхивались и прислушивались к нему с небывалые интересом. К этому интересу примешивалась и доля страха, потому что в повадках бобров что-то напоминало им поведение человека. И, когда ночью их тонкий волчий нюх обнаружил колонию бобров, ту самую, которую не так давно покинул Сломанный Зуб, Казан и Серая Волчица поспешно повернули к северу и вышли на равнину.
Вот так отважный Сломанный Зуб заставил уважать плоть, кровь и труд своих соплеменников.
Казан и Серая Волчица подошли совсем неслышно, и слабый нюх бобров не успел их обнаружить. Сломанный Зуб точил ствол дерева всего футах в пятидесяти от бугра. На таком же расстоянии вправо пять детенышей строили игрушечную плотину из ила и веточек. На противоположном берегу пруда был крутой спуск футов в семь высотой, и там развлекались бобры-двухлетки – по законам своего рода они все еще считались детенышами. Они карабкались наверх, а потом скатывались в воду, будто с ледяной горки. Этот всплеск и услыхали Казан и Серая Волчица. Повсюду кругом прилежно занимались своей работой взрослые бобры.
Несколько недель назад Казан наблюдал подобную же картину выше по ручью, возле прежнего дома Сломанного Зуба. Тогда Казан остался к ней равнодушен. Но сейчас в нем мгновенно произошла резкая перемена. Неважно, что бобры несъедобные водяные животные с неприятным запахом. Они вторглись в его владения и, значит, они враги. Казан оскалил клыки. Шерсть у него на спине встала дыбом, мускулы напряглись. Не издав ни звука, он ринулся вниз, на Сломанного Зуба. Старый бобр не заметил опасности, пока Казан не очутился всего в двадцати футах от него. Бобры неповоротливы на суше, да к тому же Сломанный Зуб еще замешкался на несколько секунд. Не успел он отойти от дерева, как Казан уже набросился на него. Они стали кататься по земле, однако все время приближаясь к краю воды. Еще мгновение, и грузное тело бобра выскользнуло из-под Казана. Сломанный Зуб укрылся в своей родной стихии, отделавшись только двумя сквозными ранами в мясистом хвосте.
Раздосадованный неудачей, Казан ринулся вправо, туда, где играли маленькие бобрята. Те даже не двинулись с места, изумленные и насмерть перепуганные всем увиденным. Они опомнились, лишь когда увидели, что враг бросается на них. Троим из них удалось добраться до воды, а два других – самые маленькие – опоздали. Одним движением челюстей Казан сломал бобренку позвоночник. Второго он схватил за горло и тряхнул, как терьер встряхивает крысу. Когда Серая Волчица подошла к месту происшествия, оба бобренка были уже мертвы. Она обнюхала их крохотные мягкие тельца и заскулила. Может быть, эти маленькие существа напомнили ей об ушедшем сыне, и в голосе прозвучала грусть.
Но, если у Серой Волчицы и пробудились какие-то нежные материнские чувства. Казан их не понял. Он убил двух врагов, что вторглись в его жилье. К маленьким бобрятам он был так же беспощаден, как рысь, умертвившая его первых детенышей. Теперь, когда зубы его побывали в плоти врага, Казан весь загорелся жаждой убивать. Он бесновался, бегая у края пруда, и рычал на взбаламученную воду, которая скрыла Сломанного Зуба.
Все бобры попрятались в пруду, и под водой чувствовалось движение их тел. Казан подошел к плотине. Это было для него что-то совсем новое. Он инстинктивно понял, что это работа Сломанного Зуба и его племени, и принялся с ожесточением раскидывать сучья и ветки, из которых была сложена плотина. Но вот вода всколыхнулась, и появилась голова Сломанного Зуба. С полминуты враги прикидывали разделяющее их расстояние. Потом Сломанный Зуб высунул из воды свое мокрое блестящее тело вылез на плотину и уселся, не спуская глаз с Казана. Старый патриарх был один, остальные бобры не показывались, поверхность пруда была теперь совершенно гладкой. Напрасно пытался Казан найти упор для лап, чтобы добраться до противника. У самого берега оставался незавершенный участок запруды, через который еще прорывалась вода. Трижды Казан попробовал перебраться на плотину, но всякий раз шлепался в воду. Сломанный Зуб все это время сидел не шелохнувшись. Когда Казан оставил наконец надежду добраться до противника, старый бобр соскользнул с плотины и ушел под воду. Он уже понял, что этот новый зверь, как и рысь, не может драться в воде, и поспешил сообщить новость всем членам колонии.
Казан и Серая Волчица вернулись к бурелому и легли на солнышке. Спустя полчаса Сломанный Зуб выбрался на противоположный берег пруда, за ним следовали и другие бобры. Они принялись за работу как ни в чем не бывало. Одни начали подтачивать деревья, десяток других работали в воде, поднося ветви, ил и сучья. Посредине пруда проходила как бы запретная черта, за которую никто из бобров не переплывал. Только один бобр несколько раз добирался до этой черты и оставался там некоторое время, глядя на маленькие тельца детенышей, которых убил Казан. Возможно, это была их мать. Серая Волчица, казалось, поняла и, не видя бобрихи, спускалась обнюхивать мертвые тельца каждый раз, когда та выплывала на середину пруда.
Первый приступ ярости у Казана прошел, и теперь он стал внимательно приглядываться к бобрам. Он понял, что эти животные не умеют драться. Их было много, но они убегали от него одного, как зайцы. Сломанный Зуб даже не защищался. И Казану пришло в голову, что этих пришельцев, которые умеют передвигаться и по воде и по суше, надо подкарауливать так же, как зайца или куропатку. В середине дня Казан вместе с Серой Волчицей спрятался в кустарнике. Охотясь на зайца, Казан часто начинал с того, что делал вид, будто уходит от жертвы. Теперь он решил испытать этот трюк на бобрах. Пройдя за буреломом, он повернул и побежал вверх по течению ручья, держась по ветру. Ручей стал намного глубже, чем прежде. Одно из тех мест, где они с Серой Волчицей раньше переходили вброд, оказалось теперь глубоко под водой. Казану пришлось переплыть ручей, оставив Серую Волчицу на берегу.
Казан не мешкая направился к плотине. В двадцати ярдах от нее были густые заросли ивняка и ольхи, которыми Казан и воспользовался. Никем не замеченный, он подкрался совсем близко к запруде и притаился, готовый прыгнуть вперед, едва только представится случай.
Почти все бобры работали в воде. На берегу оставалось только пять или шесть строителей, да и те были ближе к воде, чем к Казану. Прождав несколько минут, Казан решил было все-таки броситься на врагов, но вдруг какое-то движение на плотине привлекло его внимание. Там несколько бобров укрепляли своим цементом главную конструкцию. С быстротой молнии Казан кинулся под защиту зарослей позади плотины, где было совсем мелко, потому что берег ручья был пологим. Вода не доходила Казану и до брюха. Он был полностью скрыт от глаз бобров, да и ветер ему благоприятствовал. Шум течения скрадывал те еле различимые звуки, которые он все же производил при движении. Скоро он услыхал у себя над головой бобров-строителей. Ветки поваленной березы помогли Казану вылезти из воды, голова и плечи его оказались над плотиной. Меньше чем в ярде от него Сломанный Зуб старательно укладывал в запруду трехфутовый ствол тополя толщиной с человеческую руку. Бобр был так занят своим делом, что даже не заметил Казана. Своего вожака предупредил другой бобр, который сам в страхе нырнул в воду. Сломанный Зуб перевел взгляд и увидел оскаленные клыки Казана. Отступать было поздно. Казан бросился на него и вонзил свои длинные клыки глубоко в шею Сломанного Зуба. Но старый бобр так рванулся, что Казан не смог удержать равновесие. В тот же миг острые зубы впились в складки кожи на шее у Казана. И так, вцепившись друг в друга, оба они плюхнулись в глубокий пруд.
Сломанный Зуб весил не меньше шестидесяти футов. Едва он коснулся воды, как почувствовал себя в родной стихии. Крепко держа Казана зубами за шею, он стал погружаться на дно, как чугунная гиря. И Казан не мог ничего поделать. Вода хлынула ему в рот, в нос, в глаза, в уши. Он ничего не видел и был в полном смятении. Он даже не пытался освободиться, он лишь сдерживал дыхание и все глубже вонзал зубы в горло противника. Вот они опустились на мягкое дно и в течение минуты барахтались в иле. Потом Казан разжал челюсти. Теперь ему было уже не до бобра – надо было спасать собственную жизнь. Он изо всех сил старался вырваться, подняться на поверхность – к воздуху, к жизни. Он плотно сжимал челюсти, зная, что дышать под водой значило умереть. На суше ему ничего не стоило бы избавиться от Сломанного Зуба, но под водой хватка старого бобра оказалась страшнее, чем клыки рыси на суше.
И вдруг около дерущихся стал кружить еще один бобр. Приди он на помощь Сломанному Зубу, Казану недолго пришлось бы сопротивляться. Но старый патриарх теперь не имел желания держать Казана. Он не был мстительным, не жаждал крови или смерти врага. Убедившись, что сам он свободен, а странный, уже дважды нападавший на него противник не может причинить ему вреда. Сломанный Зуб отпустил его. И как раз вовремя для Казана! С трудом поднялся он на поверхность и еле живой, из последних сил уцепился лапами за ветку, торчавшую из плотины. Это дало ему возможность выдохнуть из себя воду, которая чуть было не погубила его. Минут десять Казан держался за ветку, не рискуя переплыть короткое расстояние до берега. Когда он выбрался наконец на сушу, то едва передвигал ноги. Силы покинули его, ноги дрожали, челюсть отвисла. Он потерпел полное поражение. И победил его безобидный зверь без клыков. Казан ясно сознавал свое унижение. Насквозь мокрый, он неуверенными шагами добрел до бурелома, лег на солнышке и стал поджидать Серую Волчицу.
Страстное желание уничтожить своих водяных врагов овладело Казаном. С каждым днем плотина становилась все прочнее. Бобры были в воде в полной безопасности, и работа шла быстро. Пруд поднимался все выше и растекался все шире. Вода уже залила низину вокруг бурелома. Еще неделя, и дом Казана и Серой Волчицы превратится в крохотный островок посредине широкого водоема.
Казан забыл теперь даже радости охоты. Он только и делал, что выискивал случай броситься на какого-нибудь зазевавшегося сородича Сломанного Зуба. На третий день после битвы под водой Казан убил большого бобра, который подошел чересчур близко к зарослям ивняка. На пятый день он подстерег в мелкой воде позади бурелома двух молодых бобров и разорвал их на куски. После этих губительных нападений бобры стали работать главным образом ночью, но это было только выгодно Казану – он и сам был ночным охотником. Ему удалось убить еще двух бобров.
И тут возле колонии бобров появилась выдра.
Никогда еще Сломанный Зуб не оказывался между двумя такими страшными противниками, как теперь. На суше Казан явно превосходил его благодаря своему проворству и охотничьим уловкам. А в воде еще большую опасность представляла выдра. Двигалась она быстрее рыбы, а ее острые зубы были похожи на стальные иглы. Она была такая гладкая и скользкая, что, даже поймав ее, бобрам не удалось бы ее удержать. Выдра отнюдь не отличается кровожадностью, но на всем Севере не сыщется врага, более губительного для бобров, чем выдра. Она приносит смерть и разрушение в поселения бобров. Особенно опасна она в холодное зимнее время. Не совершая нападений на их уютные жилища, она делает то, что человек способен осуществить лишь с помощью лома и кирки: пробуравливает дыру в плотине. Уровень воды сразу же спадает, лед на поверхности начинает трескаться, и входы в норы бобров оказываются вне воды. Для бобров это означает смерть от голода и жестоких холодов. Несмотря на густой мех, бобры переносят морозы еще хуже, чем человек. В зимние месяцы вода вокруг нор так же необходима для них, как для человека огонь.
Но сейчас стояло лето, и Сломанный Зуб не так уж боялся выдры. В худшем случае бобрам предстояло восстанавливать нанесенные выдрой повреждения. Было тепло и еды кругом вдоволь. Два дня выдра рыскала в пруду и возле плотины. Казан принял ее за бобра и тщетно пытался подкараулить. Выдра недоверчиво поглядывала на Казана и старалась держаться от него подальше. Они и не подозревали, что являются союзниками.
А бобры тем временем продолжали работу, но с еще большими предосторожностями. Вода в пруду поднялась уже так высоко, что можно было приступить к рытью нор. Тут-то у выдры сказался инстинкт разрушения. Она тщательно обследовала всю плотину, до самого основания. Вскоре ей удалось обнаружить уязвимое место, и она принялась за работу, пустив в ход свои острые зубы и небольшую продолговатую голову. Она сверлила и сверлила, и вот уже дыра диаметром в семь дюймов прошла насквозь все пятифутовое основание плотины.
Струя воды хлынула из пруда, словно заработал мощный насос. Казан и Серая Волчица в это время находились в зарослях ивняка на южном берегу пруда. Они услыхали грохот прорывающейся сквозь отверстие воды, и Казан вдруг увидел, как на плотину взобралась выдра и встряхнулась, словно огромная водяная крыса.
Уже через полчаса уровень воды в пруде заметно упал, а напор воды продолжал непрерывно расширять брешь в запруде. Еще через полчаса три норы, которые бобры только что принялись рыть, оказались дюймов на десять над водой. Только теперь Сломанный Зуб заметил надвигающуюся опасность и поднял тревогу. Вся колония бобров заметалась по пруду. Бобры торопливо переплывали от одного берега к другому, не обращая теперь внимания на запретную черту. Сломанный Зуб и самые старшие из его работников бросились к плотине, и тогда выдра с сердитым криком прыгнула в воду по другую сторону запруды.
Вода продолжала спадать, и вместе с тем росло волнение бобров. Они совсем забыли про Казана и Серую Волчицу. Несколько младших членов колонии вылезли на берег возле самого бурелома, и Казан уже готов был выскочить из своей засады, как вдруг совсем близко от него по обнажившемуся илу проковылял один из старых бобров. Казан в два прыжка настиг его. Серая Волчица не отставала от своего друга. Короткая ожесточенная схватка не ускользнула от внимания остальных бобров, и они поспешили перебраться на противоположный берег.
Вода спала уже наполовину, когда Сломанному Зубу и его помощникам удалось наконец обнаружить течь. Ремонтные работы начались немедленно. Нужны были палки и ветки значительной величины, и за этим материалом бобрам приходилось волочить свои грузные тела ярдов десять – пятнадцать по мягкому мокрому илу. Страх перед клыками Казана их уже не останавливал. Инстинкт говорил им, что дело идет о спасении жизни. Если отверстие не будет заделано, они окажутся совсем на виду, и их неминуемо настигнут зубы врагов.
К вечеру Сломанный Зуб и его отважные строители, понеся немалые потери, все же заделали брешь в плотине, и вода опять начала прибывать.
А в полумиле вверх по ручью большая выдра разлеглась на бревне, греясь в последних лучах заходящего солнца. Завтра она опять подкрадется к плотине и снова примется за свою разрушительную работу. Для нее это было своего рода забавой.
Но судьба сжалилась наконец над Сломанным Зубом и над его насмерть перепуганными сородичами. На закате, бесшумно ступая, Казан и Серая Волчица шли по берегу и обнаружили лежащую на бревне сонную выдру.
Усталость после трудового дня, сытый желудок и теплые солнечные лучи совсем разморили выдру. Она была неподвижна, как то бревно, на котором разлеглась. Выдра была большая, седая и старая. Она прожила уже десять лет, доказав тем самым свое превосходство над хитростями человека. Тщетно пытались ловцы заманить ее в капкан. Коварные трапперы сооружали в ручьях узкие протоки, обкладывая их камнями и деревом. Но старая выдра всегда умела разгадать эти козни и обходила стальные зубы, которые поджидали у выхода из каждого такого протока. По следу, который она оставляла в иле, можно было судить о ее размерах. Некоторым трапперам посчастливилось даже увидеть ее. Если бы не ловкость и хитрость, мягкий мех этой выдры уже давно оказался бы в Париже, Лондоне или Берлине. И он был достоин украсить одеяние какой-нибудь принцессы, или герцога, или императора. Однако вот уже десять лет выдре удавалось уберегать свою шкуру от жадных человеческих рук.
Но сейчас было лето. Сейчас ни один траппер не стал бы охотиться на выдру, потому что ее летний мех не имеет никакой цены. Инстинкт предупредил выдру, что в это время года ей нечего бояться человека. И вот она лежала на бревне, забыв обо всем, наслаждаясь сном и теплом солнечных лучей.
Казан и Серая Волчица неслышно пробирались вдоль ручья, выслеживая своих пушистых врагов, которые вторглись в их исконные владения. Серая Волчица бежала бок о бок с Казаном. Ветер дул в их сторону, и вдруг он принес запах выдры. Для Казана и Серой Волчицы это был просто запах водяного животного – неприятный рыбий запах, – и они решили, что напали на след бобра. Продвигаясь вперед с большой осторожностью, Казан увидел спящую на бревне выдру и сделал предостерегающий знак Серой Волчице. Та остановилась, а Казан продолжал красться дальше. Выдра беспокойно зашевелилась. Уже темнело, золотые солнечные блики исчезли. Сова уже посылала из лесу свои первые приветствия ночи. Выдра глубоко вздохнула, ее усатая морда вздрогнула. Она не успела проснуться, когда Казан бросился на нее. В честной открытой схватке старая выдра еще могла бы постоять за себя, но теперь надежды для нее не было. Она умерла, так и не узнав, кто напал на нее. А Казан и Серая Волчица побежали дальше в поисках новых врагов, не ведая, что, убив выдру, они лишились единственного союзника, способного выгнать бобров из болота…
Жизнь для Казана и Серой Волчицы становилась все безрадостнее. С исчезновением выдры перевес сил оказался на стороне Сломанного Зуба и его колонии. С каждым днем вода все ближе подступала к бурелому. Вскоре только узкий перешеек соединял жилище Казана с внешним миром. Бобры работали в глубокой воде, и никто теперь не мог помешать им. Уровень воды становился все выше, и вот наступил день, когда она начала заливать оставшуюся полоску суши. В последний раз Казан и Серая Волчица вышли из своего жилища под буреломом и направились вверх по течению ручья. Этот ручей теперь приобрел для них совершенно особое значение: они принюхивались и прислушивались к нему с небывалые интересом. К этому интересу примешивалась и доля страха, потому что в повадках бобров что-то напоминало им поведение человека. И, когда ночью их тонкий волчий нюх обнаружил колонию бобров, ту самую, которую не так давно покинул Сломанный Зуб, Казан и Серая Волчица поспешно повернули к северу и вышли на равнину.
Вот так отважный Сломанный Зуб заставил уважать плоть, кровь и труд своих соплеменников.
21. Выстрел на песчаной отмели
Июль и август тысяча девятьсот одиннадцатого года были отмечены на Севере многочисленными пожарами. Болото, где находилось жилище Казана и Серой Волчицы, и близлежащая долина избежали опустошительного пламени. Но теперь, когда Казан и Серая Волчица снова отправились в странствия, они очень скоро ступили на почерневшую, опаленную землю. Не забыв унизительного поражения, которое ему нанесли бобры, выгнавшие его из собственного дома, Казан повел свою подругу на юг. Пройдя двадцать миль, они в первый раз наткнулись на выжженные участки леса. Ветер с Гудзонова залива пригнал на запад море огня, и пламя не оставило здесь ни следа жизни, ни единого клочка зелени. Серая Волчица не могла видеть, но чувствовала все это. Она вспомнила о том, другом пожаре, который произошел вскоре после битвы на Скале Солнца. И все ее удивительные инстинкты, еще более развитые и обостренные слепотой, говорили ей, что охота предстоит не на юге, а на севере. Однако собачья кровь Казана тянула на юг. Не потому, что его влекло к людям, – теперь человек для него был таким же смертельным врагом, как и для Серой Волчицы, – но инстинкт всегда заставляет собаку двигаться к югу. А волчий инстинкт перед лицом пожара звал на север.
К концу третьего дня желания Серой Волчицы пересилили волю Казана. Они пошли назад через маленькую долину между двумя грядами холмов и повернули на северо-запад, к Атабаске. Этот путь должен был привести их к истокам Макфарлейн-ривер.
Поздней осенью предыдущего года в Форт-Смит, что на Слейв-ривер, пришел один старатель с бутылкой, наполненной золотым песком и самородками. Золото было найдено на реке Макфарлейн. Почта тотчас доставила сведения об этом во внешний мир, и к середине зимы первая группа охотников за сокровищами двинулась в те края на лыжах и на собаках. Находки следовали одна за другой. На реке Макфарлейн обнаружились крупные золотые россыпи, участки вдоль берега были мгновенно разобраны, и работа закипела. Запоздавшие двинулись дальше к северо-востоку, и в Форт-Смит полетели сообщения о находках, еще более богатых, чем на Юконе. В новый район хлынул народ – сперва десятки, потом сотни и даже тысячи человек. В основном они шли из южных прерий или с приисков на реках Саскачеван и Фрейзер. С севера по Макензи и Лайарду прибывали небольшими группами старатели и искатели приключений с Юкона. Эти закаленные жизнью люди не раз замерзали в снегах, они знали, что такое муки голодной смерти.
Одним из таких запоздавших оказался и Сэнди Мак-Тригер. Сэнди решил уехать с Юкона по многим причинам. Он был на плохом счету у полиции, патрулирующей к западу от Доусона, и к тому же вконец разорился. Однако он был одним из самых удачливых старателей, когда-либо проходивших по берегам Клондайка. Ему случалось открывать жилу стоимостью до миллиона, а то и двух миллионов, но он быстро проматывал деньги за картами и в пьянках. Сэнди был человек хитрый и неглупый. Страх и совесть у него совершенно отсутствовали. Жестокость была написана на его физиономии, а выступающая вперед челюсть, широко расставленные глаза, низкий лоб и щетка рыжих с проседью волос сразу заставляли думать, что этому человеку можно доверять, только пока держишь его на мушке. Ходили слухи, что на счету у Сэнди два убийства и несколько ограблений, но полиции пока ничего не удалось доказать.
Однако наряду с этими неприятными качествами Сэнди Мак-Тригер обладал таким хладнокровием и бесстрашием, что вызывал невольное восхищение даже у самых злейших своих врагов. И был у него незаурядный ум, который трудно было угадать за его весьма неприглядной внешностью.
Всего за шесть месяцев на реке Макфарлейн вырос городок Ред-Голд-Сити, в ста пятидесяти милях от Форт-Смита. А Форт-Смит находился в пятистах милях от всего цивилизованного мира. Взглянув на жалкие лачуги нового городка, на его игорные дома и пивные заведения, Сэнди пришел к выводу, что для осуществления его тайных замыслов время еще не созрело. Он поиграл немного в карты. Выиграл и закупил провизию и кое-какое снаряжение. Среди прочего было старое, заряжающееся с дула ружье. Сэнди, у которого всегда бывало оружие только самых последних образцов, посмеивался над своей пушкой, как он называл вновь приобретенное ружье. Но ничего иного он не мог приобрести на свои теперешние средства.
Сэнди направился к югу – вверх по реке Макфарлейн. Он уверенно двинулся именно туда, где старателям пока не удавалось найти золото. Вскоре он начал свои поиски, медленно продвигаясь вперед вдоль одного из притоков, который брал свое начало милях в шестидесяти к юго-востоку. Время от времени ему попадались недурные россыпи, он мог за день намыть золота долларов на шесть – восемь, но такая перспектива его не привлекала. Он шел уже несколько недель, но чем дальше, тем беднее становились его находки. Потом золото стало попадаться и совсем редко. После таких неудач Сэнди делался опасен, в такое время лучше было держаться от него подальше.
Однажды его лодка причалила к берегу, по краю которого тянулась белая песчаная полоса. Отсюда река заворачивала и несколько расширялась, и Сэнди решил поискать здесь. Он вышел на берег, и его внимание привлекли следы, ясно отпечатавшиеся на мокром песке. Сюда на водопой приходили два зверя. Следы были совсем свежие – эти звери побывали здесь не больше двух часов назад. В глазах Сэнди мелькнул живой интерес. Он оглянулся по сторонам.
К концу третьего дня желания Серой Волчицы пересилили волю Казана. Они пошли назад через маленькую долину между двумя грядами холмов и повернули на северо-запад, к Атабаске. Этот путь должен был привести их к истокам Макфарлейн-ривер.
Поздней осенью предыдущего года в Форт-Смит, что на Слейв-ривер, пришел один старатель с бутылкой, наполненной золотым песком и самородками. Золото было найдено на реке Макфарлейн. Почта тотчас доставила сведения об этом во внешний мир, и к середине зимы первая группа охотников за сокровищами двинулась в те края на лыжах и на собаках. Находки следовали одна за другой. На реке Макфарлейн обнаружились крупные золотые россыпи, участки вдоль берега были мгновенно разобраны, и работа закипела. Запоздавшие двинулись дальше к северо-востоку, и в Форт-Смит полетели сообщения о находках, еще более богатых, чем на Юконе. В новый район хлынул народ – сперва десятки, потом сотни и даже тысячи человек. В основном они шли из южных прерий или с приисков на реках Саскачеван и Фрейзер. С севера по Макензи и Лайарду прибывали небольшими группами старатели и искатели приключений с Юкона. Эти закаленные жизнью люди не раз замерзали в снегах, они знали, что такое муки голодной смерти.
Одним из таких запоздавших оказался и Сэнди Мак-Тригер. Сэнди решил уехать с Юкона по многим причинам. Он был на плохом счету у полиции, патрулирующей к западу от Доусона, и к тому же вконец разорился. Однако он был одним из самых удачливых старателей, когда-либо проходивших по берегам Клондайка. Ему случалось открывать жилу стоимостью до миллиона, а то и двух миллионов, но он быстро проматывал деньги за картами и в пьянках. Сэнди был человек хитрый и неглупый. Страх и совесть у него совершенно отсутствовали. Жестокость была написана на его физиономии, а выступающая вперед челюсть, широко расставленные глаза, низкий лоб и щетка рыжих с проседью волос сразу заставляли думать, что этому человеку можно доверять, только пока держишь его на мушке. Ходили слухи, что на счету у Сэнди два убийства и несколько ограблений, но полиции пока ничего не удалось доказать.
Однако наряду с этими неприятными качествами Сэнди Мак-Тригер обладал таким хладнокровием и бесстрашием, что вызывал невольное восхищение даже у самых злейших своих врагов. И был у него незаурядный ум, который трудно было угадать за его весьма неприглядной внешностью.
Всего за шесть месяцев на реке Макфарлейн вырос городок Ред-Голд-Сити, в ста пятидесяти милях от Форт-Смита. А Форт-Смит находился в пятистах милях от всего цивилизованного мира. Взглянув на жалкие лачуги нового городка, на его игорные дома и пивные заведения, Сэнди пришел к выводу, что для осуществления его тайных замыслов время еще не созрело. Он поиграл немного в карты. Выиграл и закупил провизию и кое-какое снаряжение. Среди прочего было старое, заряжающееся с дула ружье. Сэнди, у которого всегда бывало оружие только самых последних образцов, посмеивался над своей пушкой, как он называл вновь приобретенное ружье. Но ничего иного он не мог приобрести на свои теперешние средства.
Сэнди направился к югу – вверх по реке Макфарлейн. Он уверенно двинулся именно туда, где старателям пока не удавалось найти золото. Вскоре он начал свои поиски, медленно продвигаясь вперед вдоль одного из притоков, который брал свое начало милях в шестидесяти к юго-востоку. Время от времени ему попадались недурные россыпи, он мог за день намыть золота долларов на шесть – восемь, но такая перспектива его не привлекала. Он шел уже несколько недель, но чем дальше, тем беднее становились его находки. Потом золото стало попадаться и совсем редко. После таких неудач Сэнди делался опасен, в такое время лучше было держаться от него подальше.
Однажды его лодка причалила к берегу, по краю которого тянулась белая песчаная полоса. Отсюда река заворачивала и несколько расширялась, и Сэнди решил поискать здесь. Он вышел на берег, и его внимание привлекли следы, ясно отпечатавшиеся на мокром песке. Сюда на водопой приходили два зверя. Следы были совсем свежие – эти звери побывали здесь не больше двух часов назад. В глазах Сэнди мелькнул живой интерес. Он оглянулся по сторонам.