Эта мысль доставила Роджеру большое удовольствие. Он расстелил одеяла на снежном полу, уселся на них лицом к Питеру и продолжал с гордым смешком:
— Мы оставили их в дураках, Хромуля. Мир не так уж велик, когда приходится прятаться, но тут нас никто не разыщет, ищи он хоть миллион лет. Вот если бы нам удалось отыскать такой же безопасный уголок, где могла бы жить и женщина… И если бы с нами была Нейда…
За последние недели Питер не раз видел тот огонь, который вспыхнул сейчас в глазах Веселого Роджера. Этот огонь и странная дрожь в голосе хозяина говорили ему больше, чем слова, которые он тщетно пытался понять.
— А она будет с нами! — яростно докончил Мак-Кей и, сжав кулаки, наклонился к Питеру. — Мы, Хромуля, сделали большую ошибку и не скоро догадались об этом. Нам нелегко будет расстаться с нашим Севером, да только придется. Может, добрые духи Желтой Птицы подразумевали как раз это, когда они говорили про Далекий Край, где мы с Нейдой найдем счастье. Далеких Краев на земле полным-полно, Питер, и весной, как только сойдет снег, чтобы можно было идти, не оставляя следов, мы вернемся к Гребню Крэгга, заберем с собой Нейду и отправимся туда, где закон нас никогда не разыщет. Например, в Китай. Там живут люди с желтой кожей… Ну, да нам-то что? Лишь бы она была с нами! И вот еще…
Внезапно он умолк. Насторожился и Питер. Оба они повернулись к узкой дыре, уже наполовину засыпанной снегом, которую Мак-Кей прорезал в ледяной корке сугроба вместо двери. Они привыкли к вою метели. Питер теперь не вздрагивал от ее пронзительного визга и почти человеческих стенаний. Но тут вдруг раздался звук, не похожий на все прежние. Это был голос. Не призрачный голос ветра, а настоящий человеческий голос, и прозвучал он так близко, что даже Веселый Роджер почувствовал что-то вроде страха. Ему показалось, что у самого их сугроба кто-то громко выкрикнул какое-то имя. Но второго зова не последовало. Ветер затих, и снаружи на мгновение воцарилось безмолвие.
Веселый Роджер засмеялся немного вымученно.
— А хорошо, что мы не верим в привидения, Питер, не то бы мы подумали, что там, за стеной, бродит волк-оборотень! — Он набил трубку и кивнул: — Имеется еще Южная Америка. У них там все есть: и самые большие в мире реки, и самые высокие горы, и такие просторы, что даже волк-оборотень нас там не разыщет. Ей там понравится, Хромуля! Ну, а если она предпочтет Африку или, скажем, Австралию, а может, острова Южных Морей… Это еще что такое?
Питер подпрыгнул словно ужаленный, а Веселый Роджер застыл, как индеец. Потом он вскочил на ноги и недоуменно посмотрел на Питера:
— Что это было, Хромуля? Ветер, каков бы он ни был, не может стрелять из ружья, верно?
Питер тыкался носом в рыхлый снег, засыпавший дверь их убежища. Он глухо ворчал. Глаза за жесткими кудряшками яростно засверкали, и он посмотрел на Роджера, прося разрешения разбросать этот снег и выбраться в воющую тьму. Мак-Кей медленно выбил пепел из трубки и сунул ее в карман.
— Мы пойдем посмотрим, — сказал он странным голосом. — Но это же неразумно, Питер. Ветер — и только. Людей там быть не может. И то, что мы слышали, не было выстрелом. Ветер…
Двумя-тремя движениями Мак-Кей разгреб снег — отверстие находилось с подветренной стороны, — и когда он наполовину высунулся из него, то почти не почувствовал ветра.
Но над сугробом по-прежнему мчалась лавина бури, и он не слышал ничего, кроме ее воя. И ничего не видел — даже собственную вытянутую руку.
— За нами столько гонялись, что мы стали какими-то сверхчувствительными, — заметил он, заползая обратно в голубоватый круг света и кивая Питеру. — Пора и на боковую, дружок. А для сна лучше места не найти: свежего воздуха хоть отбавляй, и ни тебе комаров, ни мух, а уж о полиции и говорить нечего — скоро мы вообще забудем, какой у них вид. Если ты согласен, выпьем холодного чайку, перекусим…
Он не докончил. На мгновение ветер чуть стих, словно собираясь с силами. И то, что Мак-Кей услышал теперь, заставило его вскрикнуть, а Питер залаял. Из черноты ночи до них донесся женский голос! Как ни был Роджер поражен и ошеломлен, он сразу понял, что это не ветер и не обман усталого слуха. Он прозвучал совершенно ясно, этот женский голос, который пронесся над тундрой, призывая на помощь, и тут же замер, слился с воем метели. И тем не менее Мак-Кей усомнился. Женщина — здесь? Он судорожно сглотнул и попробовал усмехнуться. Женщина… в буран, в тысяче миль от ближайшего селения! Нет, это невозможно.
Но смех у него не получился, а сердце сжалось от тревоги. В бледном свете спиртовки было видно, как широко раскрылись его глаза.
Он взглянул на Питера. Пес, весь вытянувшись, стоял у отверстия. Он дрожал.
— Питер!
Питер помахал хвостом и повернул щетинистую морду к хозяину. Веселый Роджер не раз видел этот предостерегающий взгляд своего четвероногого товарища. Снаружи кто-то был! Или Питера, как и его самого, буран свел с ума?
И вопреки доводам рассудка Веселый Роджер решил отправиться на поиски. Он надел лыжи и поставил лампочку так, чтобы ее свет был виден со стороны тундры. Потом он выполз через дыру. Питер последовал за ним.
Словно разъяренный их дерзостью, буран обрушился на них из-за сугроба. Они слышали пронзительный скрип ледяной крупы, проносившейся над их головами мириадами дробинок. Ветер доставал до них даже в их убежище и бросал им в лицо колючую снежную пыль. Перед ними в стонущем мраке простиралась тундра. Питер посмотрел вверх, ничего не увидел, но все же понял, откуда брались жуткие стоны, которые он слышал весь вечер: это ветер хлестал по сугробу.
Веселый Роджер напрягал слух, но слышал только завывания бурана, разыгравшегося над тысячемильными просторами тундры. Потом пришло одно из тех кратких затиший, когда вьюга, казалось, собиралась с силами и вой ее постепенно замирал, точно скрип колес быстро удаляющейся гигантской колесницы. Затем на миг наступила полная тишина, а с севера уже снова послышался могучий рокот, возвещавший новый взрыв.
И в этом затишье опять раздался крик — настолько ясный, что Мак-Кей уже не мог долее сомневаться, — а вслед за ним выстрел. Голос действительно был женский. Насколько Веселый Роджер мог судить, крик доносился из кромешной тьмы прямо перед ним, и он закричал в ответ. А потом в сопровождении Питера бросился туда. Новая лавина ветра ударила им в спину и потащила вперед, точно пену на гребне волны. От неожиданности Веселый Роджер пошатнулся и упал на колени; в эту секунду он заметил еле видный огонек своей лампочки у входа в снежную пещеру и ясно осознал, что ему грозит смерть, если он не сумеет разглядеть в темноте это бледное пятнышко. Он опять закричал… второй раз… третий. И, втянув голову в плечи, пошел дальше в темноту.
Внезапно ему в голову пришла безумная мысль, и он забыл про лампочку, пещеру и грозившую ему гибель. В этой сумасшедшей сумятице ветра и снега он слышал человеческий голос. Больше он в этом не сомневался. И голос был женский! А вдруг кричала Нейда? Вдруг она отправилась следом за ним, решив во что бы то ни стало отыскать его и разделить с ним его судьбу? Его сердце мучительно забилось. Какая еще женщина могла идти по его следу через тысячемильную пустыню тундры? Он начал звать ее:
— Нейда! Нейда! Нейда!..
И рядом с ним залаял невидимый Питер.
Черный буран поглотил их. Свет лампочки растворился во мраке. Но Веселый Роджер не оглядывался. Он брел вперед вслепую, считал шаги и звал Нейду. Дважды ему чудился ответный крик — и каждый раз казалось, что этот призрачный голос совсем близко. Тут ветер ударил ему в спину с особенной силой, он обо что-то споткнулся и растянулся на снегу. Его рука нащупала предмет, о который он споткнулся. Это был не снег. Его пальцы коснулись чего-то мягкого и пушистого. Мужская шуба! Вот пуговицы, пояс и… бородатое лицо.
Мак-Кей встал и выпрямился во весь рост. Ветер опять унесся дальше в тундру, оставив позади себя мгновение тишины. И Роджер крикнул:
— Нейда! Нейда! Нейда!..
Ответ раздался так близко, что он даже вздрогнул, но кричал не один человек, а два… нет, три, и один голос был голосом испуганной, измученной женщины. Мак-Кей продолжал звать, а голоса отвечали все ближе, и, наконец, в нескольких шагах перед ним возникло смутное движущееся пятно. Он пошел к этому пятну, пошатываясь под тяжестью человека, которого подобрал в снегу. Теперь он разглядел двух человек, волочивших сани, за которыми, всхлипывая и задыхаясь, брела третья фигура.
— Я нашел кого-то! — крикнул Веселый Роджер. — Вот он…
Мак-Кей уронил свою ношу, и конец его фразы заглушили вопли метели. Но женщина позади саней услышала его, и он вдруг смутно увидел ее возле себя — она склонялась над человеком у его ног, всем телом заслоняя лежащего от ветра, и называла имя, которое он не мог разобрать в завывании бурана. Но на его сердце легла свинцовая тяжесть: он понял, что это не Нейда. Он положил бесчувственное тело на сани, не сомневаясь, что человек уже мертв. Женщина что-то говорила ему, но ее слабый голос тонул в визге вьюги, и он не разобрал, что ему хрипло крикнул один из мужчин, который пошатывался при каждом шаге, с трудом отвоеванном у ветра, и Веселый Роджер понял, что этот человек совсем обессилел и готов лечь в снег и умереть, лишь бы не идти дальше.
— Тут совсем рядом! — крикнул он. — Доберетесь?
Они расслышали его слова. Женщина уцепилась за его локоть. Мужчины потянули сани, а Веселый Роджер схватил свободную постромку между ними и повернулся навстречу бурану, недоумевая, почему они отправились в такой путь без собак. Казалось, прошла вечность, прежде чем впереди замаячило бледное пятнышко света. Последние пятьдесят шагов они брели как будто навстречу непрерывному пулеметному огню. Но наконец сугроб укрыл их от ветра.
Мак-Кей помог им по очереди пролезть в выкопанное им убежище. На несколько минут он полуослеп и различал землистые лица и закутанные фигуры тех, кого он спас, словно сквозь мутную пелену. Человека, которого он нашел в снегу, он положил на свою постель, и девушка (теперь он разглядел, что она была еще совсем молоденькая) с плачем бросилась к нему. Тут зрение вернулось к Веселому Роджеру, и в тот же миг он вздрогнул и еле устоял на ногах, словно рядом взорвался динамитный заряд.
Девушка откинула меховой капюшон и с рыданием прижалась к неподвижно лежащему человеку, зовя: «Отец, отец!» Она была совсем не похожа на Нейду. Ее темные волосы были закручены в тугой узел, и она была старше. Она казалась очень некрасивой — во всяком случае, в эту минуту. Ее щеки были обморожены, глаза опухли и заплыли. Но Веселый Роджер не смотрел на нее, он глядел только на ее отца и чувствовал, что вот-вот задохнется. Тот был уже немолод — лысый, с седой бородой и офицерскими усами. И он был жив — его глаза были открыты, а посиневшие губы пытались позвать девушку, которая, совсем ослепнув от снега, все еще думала, что он умер. Но он был одет в форменную меховую шинель королевской северо-западной конной полиции!
Мак-Кей медленно отвернулся, смахнул с глаз тающий снег и посмотрел на остальных двух. Один из них устало скорчился у снежной стены. Ему было на вид не больше тридцати лет, но и он выглядел совершенно измученным. Второй лежал у самой дыры, не в силах подняться. На обоих были шинели и на поясах висели кобуры.
Молодой человек у стены попробовал встать, но не смог и виновато улыбнулся Мак-Кею.
— Огромное спасибо, старина, — пробормотал он, с трудом шевеля растрескавшимися губами. — Я Портер… из отряда «Н»… сопровождал полковника Тэвиша в Форт-Черчилль… Тэвиша и его дочь. Плохим я оказался проводником, верно? — Он приподнялся. — У нас в багаже есть коньяк. Может, дать… им? — И он кивнул в сторону девушки и седобородого мужчины на одеялах.
— Мы оставили их в дураках, Хромуля. Мир не так уж велик, когда приходится прятаться, но тут нас никто не разыщет, ищи он хоть миллион лет. Вот если бы нам удалось отыскать такой же безопасный уголок, где могла бы жить и женщина… И если бы с нами была Нейда…
За последние недели Питер не раз видел тот огонь, который вспыхнул сейчас в глазах Веселого Роджера. Этот огонь и странная дрожь в голосе хозяина говорили ему больше, чем слова, которые он тщетно пытался понять.
— А она будет с нами! — яростно докончил Мак-Кей и, сжав кулаки, наклонился к Питеру. — Мы, Хромуля, сделали большую ошибку и не скоро догадались об этом. Нам нелегко будет расстаться с нашим Севером, да только придется. Может, добрые духи Желтой Птицы подразумевали как раз это, когда они говорили про Далекий Край, где мы с Нейдой найдем счастье. Далеких Краев на земле полным-полно, Питер, и весной, как только сойдет снег, чтобы можно было идти, не оставляя следов, мы вернемся к Гребню Крэгга, заберем с собой Нейду и отправимся туда, где закон нас никогда не разыщет. Например, в Китай. Там живут люди с желтой кожей… Ну, да нам-то что? Лишь бы она была с нами! И вот еще…
Внезапно он умолк. Насторожился и Питер. Оба они повернулись к узкой дыре, уже наполовину засыпанной снегом, которую Мак-Кей прорезал в ледяной корке сугроба вместо двери. Они привыкли к вою метели. Питер теперь не вздрагивал от ее пронзительного визга и почти человеческих стенаний. Но тут вдруг раздался звук, не похожий на все прежние. Это был голос. Не призрачный голос ветра, а настоящий человеческий голос, и прозвучал он так близко, что даже Веселый Роджер почувствовал что-то вроде страха. Ему показалось, что у самого их сугроба кто-то громко выкрикнул какое-то имя. Но второго зова не последовало. Ветер затих, и снаружи на мгновение воцарилось безмолвие.
Веселый Роджер засмеялся немного вымученно.
— А хорошо, что мы не верим в привидения, Питер, не то бы мы подумали, что там, за стеной, бродит волк-оборотень! — Он набил трубку и кивнул: — Имеется еще Южная Америка. У них там все есть: и самые большие в мире реки, и самые высокие горы, и такие просторы, что даже волк-оборотень нас там не разыщет. Ей там понравится, Хромуля! Ну, а если она предпочтет Африку или, скажем, Австралию, а может, острова Южных Морей… Это еще что такое?
Питер подпрыгнул словно ужаленный, а Веселый Роджер застыл, как индеец. Потом он вскочил на ноги и недоуменно посмотрел на Питера:
— Что это было, Хромуля? Ветер, каков бы он ни был, не может стрелять из ружья, верно?
Питер тыкался носом в рыхлый снег, засыпавший дверь их убежища. Он глухо ворчал. Глаза за жесткими кудряшками яростно засверкали, и он посмотрел на Роджера, прося разрешения разбросать этот снег и выбраться в воющую тьму. Мак-Кей медленно выбил пепел из трубки и сунул ее в карман.
— Мы пойдем посмотрим, — сказал он странным голосом. — Но это же неразумно, Питер. Ветер — и только. Людей там быть не может. И то, что мы слышали, не было выстрелом. Ветер…
Двумя-тремя движениями Мак-Кей разгреб снег — отверстие находилось с подветренной стороны, — и когда он наполовину высунулся из него, то почти не почувствовал ветра.
Но над сугробом по-прежнему мчалась лавина бури, и он не слышал ничего, кроме ее воя. И ничего не видел — даже собственную вытянутую руку.
— За нами столько гонялись, что мы стали какими-то сверхчувствительными, — заметил он, заползая обратно в голубоватый круг света и кивая Питеру. — Пора и на боковую, дружок. А для сна лучше места не найти: свежего воздуха хоть отбавляй, и ни тебе комаров, ни мух, а уж о полиции и говорить нечего — скоро мы вообще забудем, какой у них вид. Если ты согласен, выпьем холодного чайку, перекусим…
Он не докончил. На мгновение ветер чуть стих, словно собираясь с силами. И то, что Мак-Кей услышал теперь, заставило его вскрикнуть, а Питер залаял. Из черноты ночи до них донесся женский голос! Как ни был Роджер поражен и ошеломлен, он сразу понял, что это не ветер и не обман усталого слуха. Он прозвучал совершенно ясно, этот женский голос, который пронесся над тундрой, призывая на помощь, и тут же замер, слился с воем метели. И тем не менее Мак-Кей усомнился. Женщина — здесь? Он судорожно сглотнул и попробовал усмехнуться. Женщина… в буран, в тысяче миль от ближайшего селения! Нет, это невозможно.
Но смех у него не получился, а сердце сжалось от тревоги. В бледном свете спиртовки было видно, как широко раскрылись его глаза.
Он взглянул на Питера. Пес, весь вытянувшись, стоял у отверстия. Он дрожал.
— Питер!
Питер помахал хвостом и повернул щетинистую морду к хозяину. Веселый Роджер не раз видел этот предостерегающий взгляд своего четвероногого товарища. Снаружи кто-то был! Или Питера, как и его самого, буран свел с ума?
И вопреки доводам рассудка Веселый Роджер решил отправиться на поиски. Он надел лыжи и поставил лампочку так, чтобы ее свет был виден со стороны тундры. Потом он выполз через дыру. Питер последовал за ним.
Словно разъяренный их дерзостью, буран обрушился на них из-за сугроба. Они слышали пронзительный скрип ледяной крупы, проносившейся над их головами мириадами дробинок. Ветер доставал до них даже в их убежище и бросал им в лицо колючую снежную пыль. Перед ними в стонущем мраке простиралась тундра. Питер посмотрел вверх, ничего не увидел, но все же понял, откуда брались жуткие стоны, которые он слышал весь вечер: это ветер хлестал по сугробу.
Веселый Роджер напрягал слух, но слышал только завывания бурана, разыгравшегося над тысячемильными просторами тундры. Потом пришло одно из тех кратких затиший, когда вьюга, казалось, собиралась с силами и вой ее постепенно замирал, точно скрип колес быстро удаляющейся гигантской колесницы. Затем на миг наступила полная тишина, а с севера уже снова послышался могучий рокот, возвещавший новый взрыв.
И в этом затишье опять раздался крик — настолько ясный, что Мак-Кей уже не мог долее сомневаться, — а вслед за ним выстрел. Голос действительно был женский. Насколько Веселый Роджер мог судить, крик доносился из кромешной тьмы прямо перед ним, и он закричал в ответ. А потом в сопровождении Питера бросился туда. Новая лавина ветра ударила им в спину и потащила вперед, точно пену на гребне волны. От неожиданности Веселый Роджер пошатнулся и упал на колени; в эту секунду он заметил еле видный огонек своей лампочки у входа в снежную пещеру и ясно осознал, что ему грозит смерть, если он не сумеет разглядеть в темноте это бледное пятнышко. Он опять закричал… второй раз… третий. И, втянув голову в плечи, пошел дальше в темноту.
Внезапно ему в голову пришла безумная мысль, и он забыл про лампочку, пещеру и грозившую ему гибель. В этой сумасшедшей сумятице ветра и снега он слышал человеческий голос. Больше он в этом не сомневался. И голос был женский! А вдруг кричала Нейда? Вдруг она отправилась следом за ним, решив во что бы то ни стало отыскать его и разделить с ним его судьбу? Его сердце мучительно забилось. Какая еще женщина могла идти по его следу через тысячемильную пустыню тундры? Он начал звать ее:
— Нейда! Нейда! Нейда!..
И рядом с ним залаял невидимый Питер.
Черный буран поглотил их. Свет лампочки растворился во мраке. Но Веселый Роджер не оглядывался. Он брел вперед вслепую, считал шаги и звал Нейду. Дважды ему чудился ответный крик — и каждый раз казалось, что этот призрачный голос совсем близко. Тут ветер ударил ему в спину с особенной силой, он обо что-то споткнулся и растянулся на снегу. Его рука нащупала предмет, о который он споткнулся. Это был не снег. Его пальцы коснулись чего-то мягкого и пушистого. Мужская шуба! Вот пуговицы, пояс и… бородатое лицо.
Мак-Кей встал и выпрямился во весь рост. Ветер опять унесся дальше в тундру, оставив позади себя мгновение тишины. И Роджер крикнул:
— Нейда! Нейда! Нейда!..
Ответ раздался так близко, что он даже вздрогнул, но кричал не один человек, а два… нет, три, и один голос был голосом испуганной, измученной женщины. Мак-Кей продолжал звать, а голоса отвечали все ближе, и, наконец, в нескольких шагах перед ним возникло смутное движущееся пятно. Он пошел к этому пятну, пошатываясь под тяжестью человека, которого подобрал в снегу. Теперь он разглядел двух человек, волочивших сани, за которыми, всхлипывая и задыхаясь, брела третья фигура.
— Я нашел кого-то! — крикнул Веселый Роджер. — Вот он…
Мак-Кей уронил свою ношу, и конец его фразы заглушили вопли метели. Но женщина позади саней услышала его, и он вдруг смутно увидел ее возле себя — она склонялась над человеком у его ног, всем телом заслоняя лежащего от ветра, и называла имя, которое он не мог разобрать в завывании бурана. Но на его сердце легла свинцовая тяжесть: он понял, что это не Нейда. Он положил бесчувственное тело на сани, не сомневаясь, что человек уже мертв. Женщина что-то говорила ему, но ее слабый голос тонул в визге вьюги, и он не разобрал, что ему хрипло крикнул один из мужчин, который пошатывался при каждом шаге, с трудом отвоеванном у ветра, и Веселый Роджер понял, что этот человек совсем обессилел и готов лечь в снег и умереть, лишь бы не идти дальше.
— Тут совсем рядом! — крикнул он. — Доберетесь?
Они расслышали его слова. Женщина уцепилась за его локоть. Мужчины потянули сани, а Веселый Роджер схватил свободную постромку между ними и повернулся навстречу бурану, недоумевая, почему они отправились в такой путь без собак. Казалось, прошла вечность, прежде чем впереди замаячило бледное пятнышко света. Последние пятьдесят шагов они брели как будто навстречу непрерывному пулеметному огню. Но наконец сугроб укрыл их от ветра.
Мак-Кей помог им по очереди пролезть в выкопанное им убежище. На несколько минут он полуослеп и различал землистые лица и закутанные фигуры тех, кого он спас, словно сквозь мутную пелену. Человека, которого он нашел в снегу, он положил на свою постель, и девушка (теперь он разглядел, что она была еще совсем молоденькая) с плачем бросилась к нему. Тут зрение вернулось к Веселому Роджеру, и в тот же миг он вздрогнул и еле устоял на ногах, словно рядом взорвался динамитный заряд.
Девушка откинула меховой капюшон и с рыданием прижалась к неподвижно лежащему человеку, зовя: «Отец, отец!» Она была совсем не похожа на Нейду. Ее темные волосы были закручены в тугой узел, и она была старше. Она казалась очень некрасивой — во всяком случае, в эту минуту. Ее щеки были обморожены, глаза опухли и заплыли. Но Веселый Роджер не смотрел на нее, он глядел только на ее отца и чувствовал, что вот-вот задохнется. Тот был уже немолод — лысый, с седой бородой и офицерскими усами. И он был жив — его глаза были открыты, а посиневшие губы пытались позвать девушку, которая, совсем ослепнув от снега, все еще думала, что он умер. Но он был одет в форменную меховую шинель королевской северо-западной конной полиции!
Мак-Кей медленно отвернулся, смахнул с глаз тающий снег и посмотрел на остальных двух. Один из них устало скорчился у снежной стены. Ему было на вид не больше тридцати лет, но и он выглядел совершенно измученным. Второй лежал у самой дыры, не в силах подняться. На обоих были шинели и на поясах висели кобуры.
Молодой человек у стены попробовал встать, но не смог и виновато улыбнулся Мак-Кею.
— Огромное спасибо, старина, — пробормотал он, с трудом шевеля растрескавшимися губами. — Я Портер… из отряда «Н»… сопровождал полковника Тэвиша в Форт-Черчилль… Тэвиша и его дочь. Плохим я оказался проводником, верно? — Он приподнялся. — У нас в багаже есть коньяк. Может, дать… им? — И он кивнул в сторону девушки и седобородого мужчины на одеялах.
14
Веселый Роджер ничего не ответил. Он молча выполз наружу и ощупью нашел сани. Он услышал, что Питер последовал за ним, и, оглянувшись, в голубоватом свете лампочки увидел бескровное лицо Портера, который ждал у входа, чтобы помочь ему втащить тюк. Мак-Кей попытался взять себя в руки. Всего четверть часа назад он усмехался, думая о полиции. Ему казалось, что никогда еще у него не было более надежного убежища и никогда еще он не был так недосягаем для служителей закона. Он никак не мог прийти в себя. Полицейские не гнались за ним. Они его не выследили, даже не наткнулись на него случайно. Нет, он сам бросился в темный хаос вьюги и притащил их к себе! Кто бы мог подумать, что судьба способна сыграть с ним такую скверную шутку!
Потом его смятение немного улеглось, и он принялся резать ремни, удерживавшие тюки на санях. Участок отряда «Н», говорил он себе, — это область, прилегающая к озеру Атабаска. Он никогда не слышал ни о Портере, ни о полковнике Тэвише, а так как Тэвиш просто ехал в Форт-Черчилль, то и он и его эскорт вряд ли намеревались ловить по пути преступников, и в частности Веселого Роджера Мак-Кея. Вот его шанс. Ведь попытка скрыться от них во время бурана была не просто отчаянным риском — это была верная гибель.
На санях лежало только два тюка, и он передал их Портеру в отверстие. Несколько минут спустя он уже подносил фляжку с коньяком к губам седобородого полковника, а девушка внимательно рассматривала его — опухоль вокруг ее глаз постепенно спадала. Тэвиш сделал судорожный глоток, и его рукавица легла на локоть девушки.
— Я чувствую себя прекрасно, Джо, — пробормотал он. — Прекрасно…
Он посмотрел на Мак-Кея, а потом обвел взглядом снежные стены пещеры. Его глаза смотрели из-под кустистых бровей проницательно и сурово. Они пристально следили за Мак-Кеем, который дал девушке глотнуть коньяку, а затем передал фляжку Портеру.
— Вы спасли нам жизнь, — сказал Тэвиш более твердым голосом. — Я не понимаю, что произошло. Помню только, что споткнулся и не мог встать. Я шел за санями, Портер и Брео тащили их, а Джозефина, моя дочь, лежала, укрытая одеялами. Что было потом…
Он умолк, и Веселый Роджер объяснил, как было дело. Он кивнул в сторону Питера — вот чья это заслуга. Пес всячески показывал, что снаружи кто-то есть. Ну, они и решили пойти посмотреть. Его зовут Джон Каммингс. Он ставит капканы на лисиц, и буран застиг его в пятидесяти милях от хижины. Он отправился в путь без собак, потому что у него только один тюк.
Брео, второй спутник Тэвиша, уже оправился и внимательно слушал его. Мак-Кею было достаточно одного взгляда на его смуглое худое лицо, чтобы понять, что в этой компании только Брео по-настоящему знает Север. Он глядел на Веселого Роджера как-то странно. А потом, словно спохватившись, мотнул головой и начал растирать снегом обмороженные щеки. Портер сбросил меховую шинель и теперь распаковывал один из тюков. Он и девушка, казалось, были измучены меньше своих спутников. Джозефина смотрела на Портера. Потом она перевела взгляд на Роджера. Опухоль совсем исчезла, и оказалось, что глаза у нее большие и очень красивые. Она улыбнулась Мак-Кею дружеской, открытой улыбкой. Он подумал, что характер у нее, по-видимому, сильный и трусливой плаксой ее никак не назовешь. Это было сразу видно.
— Нам всем было бы полезно съесть горячего супу, — сказала она. — Как вы думаете?
В ее глазах была благодарность, которую она не пыталась облечь в слова. Роджеру она очень понравилась. А Питер тихонько подошел к ней сзади и смотрел, как она по примеру Брео оттирает щеки бородатого человека снегом.
— В другом вьюке есть спиртовая плитка, — сказал Брео, не сводя жесткого, прищуренного взгляда с лица Мак-Кея. — Да, простите, как вас зовут?
— Каммингс… Джон Каммингс.
Брео ничего не ответил. Веселый Роджер почувствовал смутную тревогу, которая продолжала расти. Они выпили бульону и съели по лепешке. В маленькой каморке стало жарко, и девушка сняла меховую шубу. Ее лицо уже не было бледным, глаза блестели, а голос стал счастливым, потому что они нашли жизнь и тепло там, где ждали смерти. Портер держался с Роджером дружески, словно разговаривал со старым товарищем. Он объяснил, что произошло. Негодяи-проводники бросили их — сбежали в начале бурана, забрав обе упряжки и одни сани. А они брели вперед, надеясь найти сугроб, чтобы укрыться от вьюги. Но тундра здесь ровна, как стол. Они стреляли, а мисс Тэвиш кричала не потому, что они рассчитывали найти здесь помощь, а потому, что хватились отставшего Тэвиша. Просто смешно, заключил Портер, что подобное могло случиться с полковником Тэвишем, который слывет в конной полиции железным человеком.
Тэвиш сдержанно усмехнулся. Все они были в хорошем настроении, за исключением, пожалуй, Брео. Он ни разу не засмеялся и даже не улыбнулся. Однако Веселый Роджер заметил, что остальные слушают его с особым вниманием. Однако в нем было что-то непонятное и неприятное — во всяком случае, девушка сразу перестала смеяться, услышав его голос, и ее губы сурово сжимались. Мак-Кей скоро понял, почему она и Портер улыбались так счастливо, — дважды он замечал, как они украдкой брались за руки. А когда они смотрели друг на друга, их глаза ясно говорили о том, какое чувство ими владеет. Но Брео был непонятен Мак-Кею. Он не знал, что Брео считался лучшей ищейкой отряда «Н» между берегами Атабаски и Ледовитым океаном и что в области Трех Рек, раскинувшейся на две тысячи миль, его называли «Шингус»— «Хорек»…
Первой уснула девушка, прижавшись щекой к плечу отца. Брео-Хорек завернулся в одеяло и задышал глубоко и размеренно. Портер еще курил трубку, нежно поглядывая на спящую Джозефину Тэвиш. Он с гордостью улыбнулся и шепнул Мак-Кею:
— Она моя невеста. Скоро свадьба.
Веселому Роджеру захотелось крепко пожать ему руку.
Он кивнул, и что-то сдавило ему сердце.
— Я вас понимаю, — сказал он. — Когда я услышал в темноте ее голос… я вспомнил про одну девушку… там, на юге.
— На юге? — переспросил Портер. — Но почему? Если вы ее любите, то почему она там, а вы здесь?
Мак-Кей пожал плечами. Он и так уже сказал лишнее. Но они с Портером не знали, что Брео лежит приоткрыв глаза и внимательно слушает.
Веселый Роджер поднял руку, словно в вое бури ему почудился какой-то новый звук.
— Буран кончится не раньше чем через два-три дня. Ложитесь-ка спать, Портер. А я пока выкопаю комнату для мисс Тэвиш. Боюсь, она ей понадобится, — мы вряд ли скоро уйдем отсюда. Работа это нетрудная, а время проходит незаметнее.
— Я вам помогу, — предложил Портер.
Они работали около часа, орудуя вместо лопат лыжами Мак-Кея. И весь этот час Брео не смыкал глаз. Когда он смотрел на Роджера Мак-Кея, его губы кривила странная улыбка. Наконец Портер улегся спать. Тогда Хорек встал и потянулся. Мак-Кей уже закончил вторую комнату и принялся копать тоннель, который должен был служить другим выходом. Брео подошел к нему и взял лыжу, брошенную Портером.
— Я, пожалуй, тоже поработаю, — сказал он. — Что-то мне не спится, Каммингс.
Он принялся отгребать снег.
— И давно вы живете в этих краях? — спросил он.
— Третью зиму. Тут много рыжих лисиц, а иногда попадаются даже серебристые и черно-бурые.
Брео неопределенно хмыкнул.
— Так, наверное, вы знакомы с Кассиди, — небрежно произнес он, не глядя на Мак-Кея. — С капралом Теренсом Кассиди. Это ведь его округ.
Веселый Роджер продолжал копать.
— Да, я его знаю. Мы встречались прошлой зимой. Такой рыжий. Хороший человек. Мне он нравится. А вы с ним знакомы?
— Мы вместе начинали службу, — ответил Брео. — Но ему не везет. Он три года гоняется за неким Мак-Кеем. Его прозвали Веселым Роджером. Веселый Роджер Мак-Кей… Слышали о нем?
Веселый Роджер кивнул.
— Кассиди рассказывал мне про нега, когда ночевал в моей хижине. Он, по-моему, ничего человек.
— Кто? Кассиди или Веселый Роджер?
— Оба.
Впервые Хорек посмотрел прямо на своего собеседника. У него были странные глаза: непроницаемые, вечно прищуренные, словно он тщательно прятал свои мысли. Мак-Кею показалось, что они видят его насквозь. Его пронизала холодная дрожь — предчувствие опасности, более гибельной, чем буран.
— А вы не знаете, где его можно найти, этого Веселого Роджера?
— Нет.
— Дело в том, что он думает, будто убил на юге одного человека. Ну, так он ошибся. Тот выжил. Если вдруг встретитесь с ним, расскажите ему об этом. Ладно?
Веселый Роджер сунул голову и плечи в удлиняющийся тоннель.
— Расскажу.
Он знал, что Брео лжет. И знал, что за узенькими щелочками этих глаз прячется лисья хитрость.
— Скажите ему также, что власти думают простить ему ограбление торговца — ведь с тех пор прошло уже больше пяти лет.
Веселый Роджер выбрался из тоннеля с кучей снега на лыже.
— Ладно, передам ему и это, — сказал он, улыбаясь такой неуклюжей ловушке. — Вы, Брео, никак думаете, что я держу гостиницу для бездомных разбойников?
Брео улыбнулся. Это была неприятная улыбка, и Веселый Роджер успел заметить ее, оглянувшись. Когда он вернулся, выбросив снег, Брео сказал:
— Видите ли, нам известно, что этот Веселый Роджер зимует где-то в здешних местах. А Кассиди говорит, что на юге есть девушка…
Голова Веселого Роджера исчезла в тоннеле.
— …которая очень хотела бы повидать его, — докончил Брео.
Когда Мак-Кей вылез из тоннеля. Хорек спокойно закуривал трубку.
— Да, помню… Кассиди рассказывал мне и про девушку, — сказал Веселый Роджер. — Он сказал, что когда-нибудь… поймает этого… человека, потому что он захочет увидеться со своей девушкой. Значит, если я встречу Веселого Роджера Мак-Кея и пошлю его на юг, я помогу полиции. Верно, Брео? А награда за его поимку назначена? Будет мне от этого какая-нибудь выгода?
Брео глядел на него в тусклом свете спиртовой лампочки, выпускал клубы табачного дыма, и загадочная улыбка кривила его тонкие губы.
— Как воет вьюга! — сказал он. — Мне кажется… Каммингс, что буран усиливается.
Внезапно Брео протянул руку к Питеру, который сидел возле лампочки, не спуская настороженных глаз с незнакомца.
— Хорошая у вас собака, Каммингс. Сюда, Питер! Сюда! Питер! Питер!
У Роджера перехватило дыхание. Он ведь ни разу не произносил вслух кличку Питера с той минуты, как в его убежище появились спасенные им люди.
— Питер… Питер…
Хорек ласково улыбался. Но Питер даже ухом не повел. Он словно не видел протянутой к нему руки. Его взгляд оставался недоверчивым и вызывающим. Роджер еле удержался, чтобы не обнять его. Хорек засмеялся.
— Прекрасная собака, Каммингс, прекрасная! Мне нравятся собаки, которые хранят верность одному человеку, и нравятся люди, которые хранят верность одной собаке. А Веселый Роджер именно таков, как вы сами убедитесь, если когда-нибудь его повстречаете. Странствует с одной собакой. С эрделем по кличке Питер. Странная кличка, верно?
Он повернулся ко входу в соседнюю комнату и потянулся, высоко подняв длинные руки.
— Попробую-ка я опять прилечь, Каммингс. Спокойной ночи. Царица небесная, как воет ветер!
— Да, ночь бурная, — согласился Мак-Кей.
Когда Брео ушел, Веселый Роджер поглядел на Питера, а сердце его бешено стучало в груди. Он прислушивался к вою ветра. Буран несся над тундрой с еще большей яростью, и глаза Мак-Кея блеснули холодно и зло. На этот раз ему не вырваться из хватки закона. Бегство означало верную смерть. И Брео это знал. Да, он оказался в ловушке, которую сам же соорудил. Конечно, если Брео догадался, кто он такой… А Брео несомненно догадался. Оставалось только одно — драться.
Мак-Кей сходил в первую комнату за своим тюком и одеялами. Он не смотрел на Брео, но знал, что прищуренные глаза полицейского следят за каждым его движением. Лампа в первой комнате продолжала гореть, но когда Роджер расстелил одеяла в новой спальне, он задул свою лампочку. Потом бесшумно проковырял дырку в снежной перегородке. Прежде чем проткнуть указательным пальцем оставшуюся ледяную корочку, он выждал десять минут. Прильнув глазом к отверстию, он увидел Брео. Хорек, сидя на своей постели, наклонялся к Портеру, который спал возле него. Он потрогал Портера за плечо.
Веселый Роджер расширил дырочку еще на дюйм и напряг слух. Тэвиш и его дочь продолжали спокойно спать. Портер приподнялся, но Брео предостерегающе сжал его руку и кивнул в сторону второй комнаты. Портер понял и промолчал. Брео наклонился к самому его уху и что-то тихо зашептал. До Мак-Кея доносилось только невнятное бормотание. Однако он ясно разглядел, как Портер переменился в лице. Глаза молодого человека расширились, он взглянул в сторону внутренней комнаты и протянул руку, намереваясь разбудить Тэвиша и девушку.
Однако Хорек остановил его:
— Не торопитесь. Пусть себе спят.
Только эти слова и расслышал Мак-Кей. Портер и Брео продолжали шептаться. На красивом лице Портера было то же радостное возбуждение, что и на смуглой физиономии Брео. Веселый Роджер продолжал наблюдать за ними, пока Брео не погасил лампу. Тогда он бесшумно залепил дырку снегом и ощупью нашел в темноте голову Питера.
— Они думают, что мы у них в руках, дружок, — прошептал он. — Вот что они думают.
Около часа Веселый Роджер и Питер пролежали не шевелясь. Но они не спали. Когда миновал этот час. Веселый Роджер подполз на четвереньках к дверному отверстию и прислушался. В соседней комнате все четверо дышали спокойно и ровно. Тогда он принялся ощупывать внешние стены, пока не обнаружил сыпучего снега.
— Это-то нам и нужно, — шепнул он не отходившему от него Питеру. — Мы проведем их, дружок. А придется — будем драться.
Потом его смятение немного улеглось, и он принялся резать ремни, удерживавшие тюки на санях. Участок отряда «Н», говорил он себе, — это область, прилегающая к озеру Атабаска. Он никогда не слышал ни о Портере, ни о полковнике Тэвише, а так как Тэвиш просто ехал в Форт-Черчилль, то и он и его эскорт вряд ли намеревались ловить по пути преступников, и в частности Веселого Роджера Мак-Кея. Вот его шанс. Ведь попытка скрыться от них во время бурана была не просто отчаянным риском — это была верная гибель.
На санях лежало только два тюка, и он передал их Портеру в отверстие. Несколько минут спустя он уже подносил фляжку с коньяком к губам седобородого полковника, а девушка внимательно рассматривала его — опухоль вокруг ее глаз постепенно спадала. Тэвиш сделал судорожный глоток, и его рукавица легла на локоть девушки.
— Я чувствую себя прекрасно, Джо, — пробормотал он. — Прекрасно…
Он посмотрел на Мак-Кея, а потом обвел взглядом снежные стены пещеры. Его глаза смотрели из-под кустистых бровей проницательно и сурово. Они пристально следили за Мак-Кеем, который дал девушке глотнуть коньяку, а затем передал фляжку Портеру.
— Вы спасли нам жизнь, — сказал Тэвиш более твердым голосом. — Я не понимаю, что произошло. Помню только, что споткнулся и не мог встать. Я шел за санями, Портер и Брео тащили их, а Джозефина, моя дочь, лежала, укрытая одеялами. Что было потом…
Он умолк, и Веселый Роджер объяснил, как было дело. Он кивнул в сторону Питера — вот чья это заслуга. Пес всячески показывал, что снаружи кто-то есть. Ну, они и решили пойти посмотреть. Его зовут Джон Каммингс. Он ставит капканы на лисиц, и буран застиг его в пятидесяти милях от хижины. Он отправился в путь без собак, потому что у него только один тюк.
Брео, второй спутник Тэвиша, уже оправился и внимательно слушал его. Мак-Кею было достаточно одного взгляда на его смуглое худое лицо, чтобы понять, что в этой компании только Брео по-настоящему знает Север. Он глядел на Веселого Роджера как-то странно. А потом, словно спохватившись, мотнул головой и начал растирать снегом обмороженные щеки. Портер сбросил меховую шинель и теперь распаковывал один из тюков. Он и девушка, казалось, были измучены меньше своих спутников. Джозефина смотрела на Портера. Потом она перевела взгляд на Роджера. Опухоль совсем исчезла, и оказалось, что глаза у нее большие и очень красивые. Она улыбнулась Мак-Кею дружеской, открытой улыбкой. Он подумал, что характер у нее, по-видимому, сильный и трусливой плаксой ее никак не назовешь. Это было сразу видно.
— Нам всем было бы полезно съесть горячего супу, — сказала она. — Как вы думаете?
В ее глазах была благодарность, которую она не пыталась облечь в слова. Роджеру она очень понравилась. А Питер тихонько подошел к ней сзади и смотрел, как она по примеру Брео оттирает щеки бородатого человека снегом.
— В другом вьюке есть спиртовая плитка, — сказал Брео, не сводя жесткого, прищуренного взгляда с лица Мак-Кея. — Да, простите, как вас зовут?
— Каммингс… Джон Каммингс.
Брео ничего не ответил. Веселый Роджер почувствовал смутную тревогу, которая продолжала расти. Они выпили бульону и съели по лепешке. В маленькой каморке стало жарко, и девушка сняла меховую шубу. Ее лицо уже не было бледным, глаза блестели, а голос стал счастливым, потому что они нашли жизнь и тепло там, где ждали смерти. Портер держался с Роджером дружески, словно разговаривал со старым товарищем. Он объяснил, что произошло. Негодяи-проводники бросили их — сбежали в начале бурана, забрав обе упряжки и одни сани. А они брели вперед, надеясь найти сугроб, чтобы укрыться от вьюги. Но тундра здесь ровна, как стол. Они стреляли, а мисс Тэвиш кричала не потому, что они рассчитывали найти здесь помощь, а потому, что хватились отставшего Тэвиша. Просто смешно, заключил Портер, что подобное могло случиться с полковником Тэвишем, который слывет в конной полиции железным человеком.
Тэвиш сдержанно усмехнулся. Все они были в хорошем настроении, за исключением, пожалуй, Брео. Он ни разу не засмеялся и даже не улыбнулся. Однако Веселый Роджер заметил, что остальные слушают его с особым вниманием. Однако в нем было что-то непонятное и неприятное — во всяком случае, девушка сразу перестала смеяться, услышав его голос, и ее губы сурово сжимались. Мак-Кей скоро понял, почему она и Портер улыбались так счастливо, — дважды он замечал, как они украдкой брались за руки. А когда они смотрели друг на друга, их глаза ясно говорили о том, какое чувство ими владеет. Но Брео был непонятен Мак-Кею. Он не знал, что Брео считался лучшей ищейкой отряда «Н» между берегами Атабаски и Ледовитым океаном и что в области Трех Рек, раскинувшейся на две тысячи миль, его называли «Шингус»— «Хорек»…
Первой уснула девушка, прижавшись щекой к плечу отца. Брео-Хорек завернулся в одеяло и задышал глубоко и размеренно. Портер еще курил трубку, нежно поглядывая на спящую Джозефину Тэвиш. Он с гордостью улыбнулся и шепнул Мак-Кею:
— Она моя невеста. Скоро свадьба.
Веселому Роджеру захотелось крепко пожать ему руку.
Он кивнул, и что-то сдавило ему сердце.
— Я вас понимаю, — сказал он. — Когда я услышал в темноте ее голос… я вспомнил про одну девушку… там, на юге.
— На юге? — переспросил Портер. — Но почему? Если вы ее любите, то почему она там, а вы здесь?
Мак-Кей пожал плечами. Он и так уже сказал лишнее. Но они с Портером не знали, что Брео лежит приоткрыв глаза и внимательно слушает.
Веселый Роджер поднял руку, словно в вое бури ему почудился какой-то новый звук.
— Буран кончится не раньше чем через два-три дня. Ложитесь-ка спать, Портер. А я пока выкопаю комнату для мисс Тэвиш. Боюсь, она ей понадобится, — мы вряд ли скоро уйдем отсюда. Работа это нетрудная, а время проходит незаметнее.
— Я вам помогу, — предложил Портер.
Они работали около часа, орудуя вместо лопат лыжами Мак-Кея. И весь этот час Брео не смыкал глаз. Когда он смотрел на Роджера Мак-Кея, его губы кривила странная улыбка. Наконец Портер улегся спать. Тогда Хорек встал и потянулся. Мак-Кей уже закончил вторую комнату и принялся копать тоннель, который должен был служить другим выходом. Брео подошел к нему и взял лыжу, брошенную Портером.
— Я, пожалуй, тоже поработаю, — сказал он. — Что-то мне не спится, Каммингс.
Он принялся отгребать снег.
— И давно вы живете в этих краях? — спросил он.
— Третью зиму. Тут много рыжих лисиц, а иногда попадаются даже серебристые и черно-бурые.
Брео неопределенно хмыкнул.
— Так, наверное, вы знакомы с Кассиди, — небрежно произнес он, не глядя на Мак-Кея. — С капралом Теренсом Кассиди. Это ведь его округ.
Веселый Роджер продолжал копать.
— Да, я его знаю. Мы встречались прошлой зимой. Такой рыжий. Хороший человек. Мне он нравится. А вы с ним знакомы?
— Мы вместе начинали службу, — ответил Брео. — Но ему не везет. Он три года гоняется за неким Мак-Кеем. Его прозвали Веселым Роджером. Веселый Роджер Мак-Кей… Слышали о нем?
Веселый Роджер кивнул.
— Кассиди рассказывал мне про нега, когда ночевал в моей хижине. Он, по-моему, ничего человек.
— Кто? Кассиди или Веселый Роджер?
— Оба.
Впервые Хорек посмотрел прямо на своего собеседника. У него были странные глаза: непроницаемые, вечно прищуренные, словно он тщательно прятал свои мысли. Мак-Кею показалось, что они видят его насквозь. Его пронизала холодная дрожь — предчувствие опасности, более гибельной, чем буран.
— А вы не знаете, где его можно найти, этого Веселого Роджера?
— Нет.
— Дело в том, что он думает, будто убил на юге одного человека. Ну, так он ошибся. Тот выжил. Если вдруг встретитесь с ним, расскажите ему об этом. Ладно?
Веселый Роджер сунул голову и плечи в удлиняющийся тоннель.
— Расскажу.
Он знал, что Брео лжет. И знал, что за узенькими щелочками этих глаз прячется лисья хитрость.
— Скажите ему также, что власти думают простить ему ограбление торговца — ведь с тех пор прошло уже больше пяти лет.
Веселый Роджер выбрался из тоннеля с кучей снега на лыже.
— Ладно, передам ему и это, — сказал он, улыбаясь такой неуклюжей ловушке. — Вы, Брео, никак думаете, что я держу гостиницу для бездомных разбойников?
Брео улыбнулся. Это была неприятная улыбка, и Веселый Роджер успел заметить ее, оглянувшись. Когда он вернулся, выбросив снег, Брео сказал:
— Видите ли, нам известно, что этот Веселый Роджер зимует где-то в здешних местах. А Кассиди говорит, что на юге есть девушка…
Голова Веселого Роджера исчезла в тоннеле.
— …которая очень хотела бы повидать его, — докончил Брео.
Когда Мак-Кей вылез из тоннеля. Хорек спокойно закуривал трубку.
— Да, помню… Кассиди рассказывал мне и про девушку, — сказал Веселый Роджер. — Он сказал, что когда-нибудь… поймает этого… человека, потому что он захочет увидеться со своей девушкой. Значит, если я встречу Веселого Роджера Мак-Кея и пошлю его на юг, я помогу полиции. Верно, Брео? А награда за его поимку назначена? Будет мне от этого какая-нибудь выгода?
Брео глядел на него в тусклом свете спиртовой лампочки, выпускал клубы табачного дыма, и загадочная улыбка кривила его тонкие губы.
— Как воет вьюга! — сказал он. — Мне кажется… Каммингс, что буран усиливается.
Внезапно Брео протянул руку к Питеру, который сидел возле лампочки, не спуская настороженных глаз с незнакомца.
— Хорошая у вас собака, Каммингс. Сюда, Питер! Сюда! Питер! Питер!
У Роджера перехватило дыхание. Он ведь ни разу не произносил вслух кличку Питера с той минуты, как в его убежище появились спасенные им люди.
— Питер… Питер…
Хорек ласково улыбался. Но Питер даже ухом не повел. Он словно не видел протянутой к нему руки. Его взгляд оставался недоверчивым и вызывающим. Роджер еле удержался, чтобы не обнять его. Хорек засмеялся.
— Прекрасная собака, Каммингс, прекрасная! Мне нравятся собаки, которые хранят верность одному человеку, и нравятся люди, которые хранят верность одной собаке. А Веселый Роджер именно таков, как вы сами убедитесь, если когда-нибудь его повстречаете. Странствует с одной собакой. С эрделем по кличке Питер. Странная кличка, верно?
Он повернулся ко входу в соседнюю комнату и потянулся, высоко подняв длинные руки.
— Попробую-ка я опять прилечь, Каммингс. Спокойной ночи. Царица небесная, как воет ветер!
— Да, ночь бурная, — согласился Мак-Кей.
Когда Брео ушел, Веселый Роджер поглядел на Питера, а сердце его бешено стучало в груди. Он прислушивался к вою ветра. Буран несся над тундрой с еще большей яростью, и глаза Мак-Кея блеснули холодно и зло. На этот раз ему не вырваться из хватки закона. Бегство означало верную смерть. И Брео это знал. Да, он оказался в ловушке, которую сам же соорудил. Конечно, если Брео догадался, кто он такой… А Брео несомненно догадался. Оставалось только одно — драться.
Мак-Кей сходил в первую комнату за своим тюком и одеялами. Он не смотрел на Брео, но знал, что прищуренные глаза полицейского следят за каждым его движением. Лампа в первой комнате продолжала гореть, но когда Роджер расстелил одеяла в новой спальне, он задул свою лампочку. Потом бесшумно проковырял дырку в снежной перегородке. Прежде чем проткнуть указательным пальцем оставшуюся ледяную корочку, он выждал десять минут. Прильнув глазом к отверстию, он увидел Брео. Хорек, сидя на своей постели, наклонялся к Портеру, который спал возле него. Он потрогал Портера за плечо.
Веселый Роджер расширил дырочку еще на дюйм и напряг слух. Тэвиш и его дочь продолжали спокойно спать. Портер приподнялся, но Брео предостерегающе сжал его руку и кивнул в сторону второй комнаты. Портер понял и промолчал. Брео наклонился к самому его уху и что-то тихо зашептал. До Мак-Кея доносилось только невнятное бормотание. Однако он ясно разглядел, как Портер переменился в лице. Глаза молодого человека расширились, он взглянул в сторону внутренней комнаты и протянул руку, намереваясь разбудить Тэвиша и девушку.
Однако Хорек остановил его:
— Не торопитесь. Пусть себе спят.
Только эти слова и расслышал Мак-Кей. Портер и Брео продолжали шептаться. На красивом лице Портера было то же радостное возбуждение, что и на смуглой физиономии Брео. Веселый Роджер продолжал наблюдать за ними, пока Брео не погасил лампу. Тогда он бесшумно залепил дырку снегом и ощупью нашел в темноте голову Питера.
— Они думают, что мы у них в руках, дружок, — прошептал он. — Вот что они думают.
Около часа Веселый Роджер и Питер пролежали не шевелясь. Но они не спали. Когда миновал этот час. Веселый Роджер подполз на четвереньках к дверному отверстию и прислушался. В соседней комнате все четверо дышали спокойно и ровно. Тогда он принялся ощупывать внешние стены, пока не обнаружил сыпучего снега.
— Это-то нам и нужно, — шепнул он не отходившему от него Питеру. — Мы проведем их, дружок. А придется — будем драться.