Страница:
Кресты из энциклопедии «The English Duden», Leipsig, 1937, Plate 194.
1 — «латинский крест», 2 — крест Св. Георгия («греческий крест»), 3 — русский крест («греческой церкви»). Справа — шестиконечный «униатский» крест.
Вся эта публика всячески подлизывалась к московским властям, особенно к Алексею Михайловичу, называя его будущим наследником «трона Константинова» в Царь-Граде-Константинополе-Стамбуле. Они даже притащили в Москву копию грамоты «Константинова Дара» и «патриаршей грамоты» поставления первого патриарха Иова, где якобы требовалось во всем следовать предписаниям «греческой веры», которые были изданы впервыепри Никоне. В конце концов Алексей Михайлович просто взял наиболее активную восточнопатриаршую братию к себе на работу и платил им жалованье через отдельный Приказ!
Среди них был даже некий «митрополит Назаретский (!)» Гавриил, «прекрасно владевший русской речью», которого в 1651 г. «поставили для проповеди архиереем в Богоявленский Собор» ( ГДР, стр. 123)! Не странна ли вообще фигура этого Гаврилы — русского ревнителя веры из Назарета, разжалованного из митрополитов в Палестине да в архиереи в Московии?
Пресмыкание иерархов Восточной церкви (реальных и самозваных) также сильно тешило самолюбие новоиспеченного патриарха Никона, одержимого идеей папоцезаризма и имевшего тогда очень сильное влияние на Алексея Михайловича. Никон и начал «книжно-обрядовую» реформу. Правда, тут же выяснилось, 1) что греческого языка в Москве практически никто не знает и переводить с греческого некому; и 2) что никаких «греческих оригиналов» в Москве нет. Поэтому Арсения Суханова вторично откомандировали на Восток за «греческими книгами», коих он в 1654 г. привез более 500, причем впервые. Среди них была «энциклопедия восточной мудрости» — «Пролог», изданный массовым тиражом и ставший «настольной книгой общества».
При этом сам Суханов сильно засомневался в «греках» и в той фантастической легкости, с которой появлялись запрашиваемые им «древние книги». В своем труде «Проскинитарии» он написал, что греков Господь избрал на место не познавшего его возлюбленного рода Израиля, но «они возгордились, стали мнить себя источником веры, и за такое высокоумие Бог отринул их и отдал в руки басурман, причем они сами обасурманились. Вследствие этого их никак нельзя признать источником правой веры: у них было христианство, да миновалось» (цит. по ИРЛ, стр 244). После такой однозначной оценки Сухановым «правоверия» греков Никон его самого услал подальше от Москвы на восток, где он и умер, однако привезенные им «древние» книги положили в основу реформы!
Еще определеннее о греках высказывался основоположник современного панславянизма, писатель Юрий Крижанич (по одним данным, серб, по другим — хорват), проживший в России более 20 лет (в 1656–1677 гг.): в своей работе «Политические думы» он просто поставил знак равенствамежду греками и евреями (см., например, ЦРР, стр. 552–553)! (Крижанич в своих трудах критиковал не только «огречивание», но и «латинизацию», хотя сам писал на «рустика романа» — хорватско-русском латинизированном западноевропейском варианте прежнего общего языка.)
Полное отсутствие греков и знания греческого языка в Московии в первой половине XVII века вообще ставит под серьезное сомнение всесообщения о более раннем появлении «греческих ученых мужей» в Москве — что при Иване IV, что при Василии III, что при Иване III… К тому же, например, знаменитый Максим Грек грекомвовсе не был. Афины в это время представляли собой деревню, в которой на развалинах Акрополя паслись козы (Ф. Грегоровиус. История города Афин в средние века. СПб., 1900), а всё «истинное греческое православие» было сосредоточено на горе Афон…
А вот с 1652 г. «греческое» лобби действительно было в Москве в полном фаворе. Главным «справщиком» книг Никон назначил некого Арсения Грека, ловкого самозванца без определенных занятий, затесавшегося среди других авантюристов в свиту патриарха Иерусалимского Паисия и сделавшего карьеру при московском дворе. Этот тип успел до этого побывать и иезуитом, и кальвинистом, и православным, и униатом, и даже мусульманином. Он прекрасно понял, что нужно его хозяину Никону: собственная церковь и через нее власть над царями. А для этого был нужен новый ритуал.
(В 1899 г. неожиданно «обнаружились» мемуары Арсения Грека — но относящиеся к началу XVII века! Поэтому автора их сочли за другого «Арсения Грека, архиепископа Елассонского и Димоника из Эллады», а затем и Архангельского, и Суздальского… Между тем, из текста мемуаров однозначно следует, что это творение создано в период написания допетровской версии романовской истории, т. е. именно тем самым никоновским Арсением Греком, вместе с его «славяноэллинской» азбукой, изданной якобы в 1591 году. Там, среди прочих несуразиц, например, говорится о том, что автор мемуаров лично венчал мономаховой короной на царство Дмитрия Ивановичав 1605 году! Эта явная подделкаопубликована, наряду с другими новоделами, в «Хрониках смутного времени». М., фонд Сергея Дубова, 1998.)
В Москве же до 1650 года по-гречески не говорил практически никто! Сам Никон писал (о визите патриарха Феофана при поставлении Филарета в 1619 г.): «до сего Феофана патриарха по всей России редкие по-гречески глаголаху». Алексей Михайлович только вздыхал и молился, чтобы Господь его сподобил «разуметь по-эллински» ( ГДР).
Проверить правильность новой писанины было просто некому. По этой причине по воле Никона из-под пера Арсения и появилось знаменитое требование крестного знамения «троеперстием», написание «Иисус» вместо «Исус» и прочие нововведения. Это был апофеоз Никона, в это время не только церковь, но и Алексей Михайлович подчинялись ему беспрекословно: в 1652 г. Алексей Михайлович просит его стать новым патриархом, в 1653 г. титулует Патриархом Всея Великия и Малыя Руси еще до подписания союза с Богданом Хмельницким, а после взятия московскими войсками в союзе с Хмельницким в 1654 г. Вильны — Патриархом всея Великия, Малыя и Белыя Руси!
На созванном Никоном Соборе в 1654 г. было постановлено все книги «достойно и праведно исправити противо старых — хартейных и греческих». (Обратите внимание, что здесь впервыефигурируют «хартейные», т. е. пергаментные книги, которых до этого никто в Московии в глаза не видел.) В 1656 г. реформы Никона одобрили не только иерархи Восточной церкви, но даже папа римский. С этого времени начался политический закат Никона, поскольку он потерял политическое чутье и доверие Алексея Михайловича.
В 1660 г. Никон де-факто ушел с поста патриарха, надеясь на будущее возвращение победителем. Однако окрепшая светская власть отодвинула его навсегда. В 1660–1667 гг. Алексей Михайлович сам решал все церковные вопросы, а потом низложил Никона руками других «греческих иерархов» типа Паисия Лигарида. При этом он добился безусловного лидерства его собственной, государственнойрусской церкви, среди остальных православных церквей, которое сохраняется и по сей день.
Со своими же «раскольниками»-староверами официальные власти то примирялись (при Федоре Алексеевиче), то уничтожали их (при Софье), и такая чересполосица продолжается до сих пор в виде «борьбы с сектанством». Однако, с 1660 по 1700 г. «греко-православное» начало было буквально вдолблено в сознание русских людей через навязанное им изучение «древнего» греческого языка, «Славяно-греческое» училище, а потом и академию. (Это училище основали «греки» братья Лихуды, фамилия которых, между тем, с успехом может считаться вполне еврейской.)
С тех пор «греки» надолго стали нахлебниками Московии, а затем и Российской империи, усердно делая вид, что они проводят «прорусскую политику». Такое положение вещей вполне устраивало светскую власть, потому что политически «греки» были совершенно безопасны, не имея своего государства и власти. Оно также устраивало и церковников, поскольку через «греков» они навсегда привязалик себе светскую власть, став официальной церковью разноплеменного государства, при этом еще имея разнообразные зарубежные корни, т. е. РПЦ стала институтом, который всегдавостребован политиками.
После установления Алексеем Михайловичем в России «монархического православия», в условиях ослабления вассальной зависимости Московии от Османской империи, РПЦ в лице Патриарха Иоакима (1674–1690) впервые в историивысказалась против «безбожных татар» (т. е. мусульман) и превратилась в воинствующуюцерковь, которая стала борющейся за миртолько по указанию Сталина в 1946 г. (до этого РПЦ благословляла все войны, ведшиеся Российской империей и СССР).
Сталин в своих послевоенных планах так же возлагал большие надежды на «греков», как и его царственные предшественники, и греки его точно так же обманули… (Пожалуй, гениальный Грибоедов — едва ли не единственный, кто предлагал строить внешнюю политику России, опираясь на союз с Турцией и Персией, а не с греками, за что его быстренько убили.)
Во второй половине XIX века обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев выдвинул «триединую формулу» Российской империи: «православие, монархия, народность», которая была призвана обосновать соответствующий «триединый» лозунг борьбы «за веру, царя и отечество». Это была, по сути, еще одна трансформация того же принципа «Троицы». А в 30-е гг. XX века, уже в советское время воинствующего атеизма, тем не менее самым страшным судом были «особые тройки» — в них в извращенной форме принцип «триединства» использовался для максимального устрашения очередных «неверных».
Параллельно с редакцией светской истории с 1650 г. постоянно редактировалась и церковная. Главной внутренней заботой религиозной историографии стало вычищение ее прошлого, в том числе и языческого, поскольку РПЦ постаралась привязать все русские языческие праздники к церковным: Русалия-Купала — Иван Купала — Иоанн Креститель, «Троица» — по улице, семик — по задам и т. п. (Только с масленицей вышла закавыка, но сейчас и ее узаконили.).
Как, например, в екатерининской редакции русской истории вычищалось из летописей язычество«крещеных древнерусских князей», показывает таблица 3, в которой сравниваются исходные летописные тексты, опубликованные В. Н. Татищевым в первой половине XVIII века и их современная церковная редакция ( ПВЛ), сделанная во второй половине XVIII века (цит. по: М. Л. Серяков. Голубиная книга., М.: Алетейа, 2001, стр. 524–526).
Из таблицы совершенно очевидно, что во всех случаях исходная языческая клятва — рота — заменена в новой церковной редакции крестным целованием. Напомним, что рота —круговой ритуал типа хоровода, или вайнахских, или индейских танцев вокруг священного места или предмета. От высшей русской клятвы — роты, кстати, произошел и крестный ход, причем рота учинялась по ходу солнцу («посолонь»), поэтому одним из реформенных новшеств Никона было требование крестным ходом идти ( ротитися) «противусолонь», т. е. против хода солнца. Эта трансформация абсолютно аналогична зеркальномукрестному знамению православных относительно остальных христиан.
В заключение этой главы продемонстрируем, как редактируется церковная история сегодняна примере биографии несостоявшегося «православного папы» — патриарха Никона, ключевой церковной фигуры эпохи становления РПЦ.
Вообще говоря, история начала московского патриаршества до Никона весьма туманна. Канонически первый Московский патриарх Иов (в миру Иоанн) был поставлен в 1589 г. при Федоре Иоанновиче, потом был верным сподвижником Бориса Годунова и смещен Лжедмитрием I. Однако как биография, так и труды Иова стали известны только со времен Никона и, скорее всего, тогда же и были написаны.
Филарета первый раз назначилпатриархом Лжедмитрий II в 1608 г. при живом избранном ранее патриархе Ермогене, а второй раз, в 1619 г., его провозгласилипатриархом в присутствии Иерусалимского патриарха Феофана IV, который, как сообщает ПАТР, «по Промыслу Божию оказался в то время в Москве». Иосаф, как уже говорилось, был назначен Филаретом как его преемник. Следующий патриарх, Иосиф, в 1642 г. также был избран не голосованием, а по жребию.
Православные историографы обтекаемо пишут, что Никона уговорил стать патриархом Алексей Михайлович. Но И. Забелин прямо говорит, что Никон был избран(т. е., по сути, назначен) Алексеем Михайловичем, а не как исстари велось — по жребию(И. Е. Забелин. История города Москвы. М.: Столица, 1990, стр. 329, далее ИГМ).
Но как же тогда расценивать «поставление», а не выбор по жребию, патриарха Иова в 1589 году? А «назначение» в 1608-м, и «поставление» в 1619 г. Филарета? Чем хуже Филарета оказался патриарх Игнатий, дважды (в 1606 и 1611 гг.) поставленный той жепольской партией, что нынешняя церковь его вообще патриархом не считает? Совершенно очевидно, что он оказался выброшен из церковной историографии только по политическим причинам — Филарет-то стал затем Великим Государем и основателем новой династии!
В 1655 г. Никон приказал написать портреты патриархов Московских, считая себя седьмым и перечислив своих предшественников так: Иов, Герман, Герасим, Филарет, Иоасаф и Иосиф (см., например, ИГМ, стр. 512). В этом списке неизвестный по другим источникам Герман(не Гермоген!) стоит на месте Игнатия, которого в списке вообще нет, а Гермоген назван Герасимом. Это прямо показывает, что история смуты еще не сочинена, и канонического перечня патриархов при Никоне еще не было! ПАТР, ссылаясь на «Житие Святейшего Патриарха Никона, написанное некоторым бывшим при нем клириком» Иваном Шушериным (т. е. личным биографом Никона), сообщает, что Никита Минич Минин родился в мае 1605 г. в семье крестьянина села ВельдемановаНижегородской губернии. Мягко говоря, эта информация не совсемверна, начиная с того, что клирика звали Иван Шушера( ИГМ, стр.357), а строго говоря — совсем не верна.
Во-первых, никакой Нижегородской губернии в 1605 г. еще не существовало. Поселенец Вельдеман, от имени которого произвели название села, получил надел земли в этих местах только при Екатерине II. Современный историк А. Торопцев («Москва. Путь к империи». 1147–1709. М.: Тверская, 13, 2000, стр. 531, далее МПИ) называет село, где родился Никон, иначе — Альеминово. Скорее же всего, это нынешнее Ильминона границе Пензенской губернии и Мордовии.
Во-вторых, сам Никон был по рождению мордвин, что немаловажно, поскольку, по словарю Добровольского, слово мордвин(т. е. последователь Мордухая) в XVII веке означало еврейи в таком качесте было распространено в России далеко на запад, включая Смоленск. Протопоп Аввакум писал, что отец Никона был сыном черемисинаи русалки. Русалокже выбирали в жены на Русалиив ночь на Ивана Купала. (И это — состояние религии в России на начало XVII в.!)
В-третьих, эта территория вообще была центром иудаизмасо столицей в г. Инсерат(= т. е., по-еврейски, Насерат = Назарет, нынешний Саранск на реке Инсар), поселками Кадышевои Кадошкино(от евр. кадыш= святой, ср. кудесник), деревнями с названиями типа Хананеевка(т. е. где живут библейские хананеи) и т. д.
В-четвертых, если Никон был родом из крестьян, то не мог, по романовским понятиям, иметь отчество «Минич», а именовался «Никита, сын Минов» (ср. также «Никита, сын Мины» и, например, ветхозаветный «Иешуа, сын Нуны» = Иисус Навин). И фамилии «Минин» у него не было. А вот называться Иль-Мина(иначе Эль-Мина) и он, и его отец вполне могли, отсюда и название их поселения — Ильмино.
Так что последующим редакторам биографии Никона остается сделать всего один шаг — «случайно открыть», что отца Никона «в крещении» звали Козьма, а среди детей Козьмы Минина найти Никиту. И тогда получится вполне благообразная и героическая династия Мининых — одновременно и спасителей отечества, и церкви.
Для будущих биографов настоящегорода Мининых могу добавить одну личную деталь: последний прямой потомок Козьмы Минина, Ярослав Дмитриевич Минин, сын последнего гласного IV Государственной Думы и по матери двоюродный брат моего отца, погиб в Праге от руки гитлеровского снайпера 8 мая 1945 года…