Кэтти Уильямс. Кошка на раскаленной крыше (Пер.В.Воронина)

Тот роняет костыль.

Брик. Я уронил костыль. (Он уже перестал вытирать голову, но все еще
стоит в белом махровом халате, держась за вешалку для полотенец.)
Маргарет. Обопрись на меня.
Брик. Нет, просто подай мне мой костыль.
Маргарет. Обопрись на мое плечо.
Брик. Я не хочу опираться на твое плечо, я хочу получить костыль! (В
тоне, которым он произносит эти слова, есть что-то от внезапной вспышки
молнии.) Или ты подашь мне костыль, или мне придется опуститься на колени
и...
Маргарет. Вот, вот, на, возьми! (Протягивает ему костыль.)
Брик (идет, опираясь на костыль). Спасибо...
Маргарет. Мы не должны кричать друг на друга: в этом доме у стен есть
уши...

Проковыляв к бару, он снова наливает себе виски.

Между прочим, Брик, я впервые за долгое-долгое время слышала, как ты повысил
голос. Что это? Трещина в стене... самообладания?.. По-моему, это хороший
признак... Признак того, что обороняющийся игрок нервничает!

Брик поворачивается и холодно улыбается ей, потягивая виски

Брик. Просто не пришло еще это, Мэгги.
Маргарет. Что - это?
Брик. Щелчок, который раздается у меня в голове, после того как я выпью
достаточно вот этого, чтобы почувствовать себя спокойно... Сделаешь мне одно
одолжение? Я
Маргарет. Может быть. Какое?
Брик. Говори потише, ладно?
Маргарет (хриплым шепотом). Я сделаю тебе такое одолжение, я буду
говорить шепотом, а то и вовсе умолкну, если ты сделаешь одолжение мне и
больше не будешь пить до конца праздника.
Брик. Какого праздника?
Маргарет. Дня рождения Папы.
Брик. Сегодня день рождения Папы?
Маргарет. Ты же знаешь, что сегодня день рождения Папы!
Брик. Нет, не знаю, забыл.
Маргарет. Зато я вспомнила - за тебя...

Оба говорят, ловя воздух ртом, как дети после драки; они тяжело переводят
дух и смотрят друг на друга невидящим взглядом. Оба так дрожат и так
задыхаются, будто их только что разняли.

Брик. Ай да Мэгги!
Маргарет. Тебе остается только написать несколько строк на этой
открытке.
Брик. Напиши ты, Мэгги.
Маргарет. Написано должно быть твоим почерком: ведь это твой подарок.
Свой подарок я ему уже вручила, а здесь должно быть написано твоим.
почерком.

Напряжение опять нарастает, голоса звучат резко.

Брик. Я не покупал ему подарка.
Маргарет. Я сделала это за тебя.
Брик. Отлично. Вот ты и надпиши открытку.
Маргарет. Чтобы он понял, что ты просто забыл про его день рождения?
Брик. Я забыл про его день рождения.
Маргарет. Незачем афишировать это!
Брик. Я не хочу его обманывать.
Маргарет. Ну ради Бога, напиши только "С любовью, Брик" и...
Брик. Нет.
Маргарет. Ты должен!
Брик. Ничего я не должен, раз этого не хочу. Ты все время забываешь об
условиях, на которых я согласился продолжать жить с тобой.
Маргарет (эти слова вырываются у нее непроизвольно). Я не живу с тобой.
Мы занимаем одну клетку.
Брик. Ты не должна забывать наши условия.
Маргарет. Это невозможные условия!
Брик. Тогда почему бы тебе...
Маргарет. Тсс! Кто там? Кто-нибудь есть за дверью?

Шаги в холле.

Мэй (снаружи). Можно войти на минутку?
Маргарет. А, это ты! Конечно. Заходи, Мэй.

Входит Мэй, неся перед собой на вытянутых руках женский лук.

Мэй. Брик, эта вещь - твоя?
Маргарет. Что ты, Сестрица, это мой приз - "Трофей Дианы". Получила его
как победительница межфакультетских состязаний лучников в старом добром
Миссисипском университете.
Мэй. Очень опасно оставлять подобную вещь неубранной в доме, где полно
нормальных, живых детей, которых тянет к оружию.
Маргарет. Нормальным, живым детям, которых тянет к оружию, следовало
внушить, что чужое трогать нельзя.
Мэй. Мэгги, золотко, если бы у тебя у самой были дети, ты бы знала, как
смешно то, что ты говоришь. Будь так добра, запри это и убери подальше ключ.
Маргарет. Сестрица, дорогая, никто не покушался на жизнь твоих деток. У
нас с Бриком есть специальное разрешение на охоту с луком. Как только
начнется охотничий сезон, мы махнем на озеро Мун - охотиться на оленей.
Люблю бежать вслед за гончими, вдыхать лесную прохладу, бежать, бежать,
перепрыгивать через препятствия... (Заходит с луком в большой стенной шкаф.)
Мэй. Как твоя щиколотка, Брик?
Брик. Не болит. Просто чешется.
Мэй. Подумать только! Брик... слушай, Брик, вы много потеряли, что не
были внизу после ужина! Ребятишки устроили целое представление. Полли играла
на пианино, Бастер и Сонни - на барабанах, а потом потушили свет, и Дикси с
Трикси в газовых платьицах исполнили танец на пуантах с бенгальскими огнями!
Папа прямо-таки сиял! Он так весь и светился!
Маргарет (из шкафа, с ироническим смехом). О, еще бы! Я безумно
огорчена, что мы пропустили это зрелище! (Выходит.) Но вот чего я не пойму,
Мэй: зачем ты дала всем своим деткам вместо имен собачьи клички? (С этими
словами она идет поднять бамбуковые шторы, так как яркий закатный свет уже
померк. По пути она подмигивает Брику.)
Мэй. Собачьи клички?
Маргарет (ангельским голоском). Дикси, Трикси, Бастер, Сонни, Полли!
Зучит так, словно это четыре собачки и попугай... цирковой номер с
дрессированными животными!
Мэй. Мэгги!

Маргарет оборачивается с улыбкой на губах.

Почему ты такая злющая - царапаешься, как кошка?
Маргарет. Потому что я кошка! А вот почему ты, Сестрица, шуток не
понимаешь?
Мэй. Ошибаешься, остроумные шутки я просто обожаю. Тебе хорошо известны
настоящие имена наших малышей. Настоящее имя Бастера - Роберт. Настоящее имя
Сонни - Сондерс. Настоящее имя Трикси - Мэрлин, а настоящее имя Дикси...

Голос Гупера снизу: "Эй, Мэй!" Она бросается к двери со словами: "Антракт
окончен!"

Маргарет (в момент, когда Мэй закрывавает дверь). А какое же настоящее
имя у Дикси?
Брик. Мэгги, нет смысла злиться и цапаться...
Маргарет. Знаю! Ну а почему... я стала такой злючкой?.. Не потому ли,
что меня гложет зависть, снедает страсть?.. Брик, я приготовила твой
красивый чесучовый костюм, тот, что привезли из Рима, и шелковую рубашку с
монограммой. Я вдену в манжеты запонки - те дивные звездочки-сапфиры,
которые я так редко вижу на тебе...
Брик. Я не смогу натянуть брюки на эту гипсовую повязку.
Маргарет. Сможешь, я помогу тебе.
Брик. Нет, я не буду одеваться, Мэгги.
Маргарет. Ну хоть надел бы тогда белую шелковую пижаму?
Брик. Хорошо, надену, Мэгги.
Маргарет. Спасибо тебе, большое тебе спасибо!
Брик. Не за что.
Маргарет. О Брик! Сколько же это будет длиться? Сколько еще мне терпеть
это наказание? Неужели я не до конца испила горькую чашу, неужели я не
отбыла весь срок? Неужели мне нельзя просить... о помиловании?
Брик. Мэгги, ты портишь мне, удовольствие от виски. В последнее время
твой голос постоянно звучит так, словно ты влетела сюда наверх с сообщением,
что весь дом в огне!
Маргарет. Ничего удивительного. Знаешь, как я себя чувствую, Брик?

Внизу хор детских и взрослых голосов громко, но нестройно декламирует
стихотворение.

Я все время чувствую себя кошкой на раскаленной крыше!
Брик. Ну так спрыгни с крыши, возьми и спрыгни, кошки ведь прыгают с
крыши и благополучно приземляются на четыре лапки!
Маргарет. О да!
Брик. Так сделай это! Ради Бога, сделай это...
Маргарет. Сделай - что?
Брик. Заведи любовника!
Маргарет. Мне только ты нужен! Один ты! Даже с закрытыми глазами я вижу
тебя! Хоть бы ты подурнел, Брик, что ли. Ну пожалуйста, растолстей или стань
некрасивым, чтобы я могла вынести эту пытку. (Подбегает к двери в холл,
открывает ее, слушает.) Концерт все продолжается! Браво, бесшеие, браво! (Со
стуком захлопывает дверь и яростно поворачивает ключ.)
Брик. Зачем ты заперла дверь?
Маргарет. Чтобы мы могли немного побыть наедине.
Брик. Будь благоразумна, Мэгги.
Маргарет. Нет, я не буду благоразумна... (Бросается к дверям на галерею
и задергивает их розовыми портьерами.)
Брик. Ты ставишь себя в глупое положение.
Маргарет. Мне все равно. Я не боюсь поставить себя в глупое положение
из-за тебя!
Брик. Мне не все равно. Мне за тебя неловко.
Маргарет. Пусть неловко! Только перестань меня мучить. Я не могу жить
так до бесконечности.
Брик. Ты согласилась...
Маргарет. Знаю, но...
Брик. ...принять это условие.
Маргарет. Я не могу! Не могу! Не могу! (Впивается пальцами в его
плечо.)
Брик. Пусти! (Вырывается, хватает низкий будуарный стул и держит его
перед собой, словно дрессировщик в цирке, укрощающий большую кошку.)

Проходит пять секунд. Она пристально смотрит на него, прижимая стиснутые в
кулак пальцы ко рту, затем разражается резким, почти истерическим смехом. Он
еще какой-то момент сохраняет угрожающую позу, потом усмехается и ставит
стул на место.
Из-за запертой двери доносится зов Мамы.

Мама. Сынок! Сынок! Сынок!
Брик. Что, Мама?
Мама (за дверью). Ах, сынок! Какая замечательная новость! Насчет Папы.
Я просто не могла не подняться к тебе. Послушай, что я тебе скажу... (Гремит